CC BY
34
30 Ibid. P. 328.
31 Чернышевский Н.Г. Полнхобр.соч.: В 16 т. М,, 1939-1953. М., 1950. Т.7. С.916.
32 Postmaster General Blair and Frederick Douglass: Correspondence П Hie Life and Writings of
Frederick Douglass. New York, 1952. Vol.3. P.2B5.
33 Douglass F. The Lessons of the Hour // Ibid. P. 136.
y Douglass F. The President and His Speeches, September, 1862 // Ibid. P.26S. " Douglass F. Future of the Negro People of the Slave States H Ibid. P.225.
Е.В. Ерасова
БОЖЕСТВО И УЧЕНИК
(К ВОПРОСУ ОБ ОТНОШЕНИЯХ ОСКАРА УАЙЛЬДА И МАКСА БИРБОМА)
Макс Бирбом, известный английский писатель и карикатурист конца XIX - начала XX века, в Англии давно считается классиком. Однако за ее пределами его творчество известно только знатокам литературы. Можно назвать по крайней мере две причины неизвестности Макса Бирбома в наши дни.
Во-первых, далеко не все из наследия Макса Бирбома доступно современникам. Из более чем двух тысяч наименований, перечисленных в книге сэра Руперта Харт-Дэвиса "Каталог карикатур Макса Бирбома", только 341 была опубликована в десяти томах карикатур1. Эти издания являются очень редкими. Собрания сочинений Макса Бирбома включили в себя 780 наименований и тоже являются несомненным раритетом2. Многие письма просто не опубликованы. То есть чтобы хорошо узнать Бирбома, нужно посетить множество библиотек, а также частных коллекций, поскольку многие издания были элитными: они выходили небольшими тиражами, что делало их доступными для ограниченного круга ценителей его творчества. Кроме того, архив Макса Бирбома в Мертон колледже в Оксфорде до сих пор не разобран и ждет своих исследователей. Это очень существенная, но не главная причина неизвестности Макса Бирбома х-ге только среди широкой публики, но и среди знатоков литературы. Вторая причина намного серьезнее, она лежит в самой сердцевине проблематики творчества Макса Бирбома. Попробуем разобраться,
Макс Бирбом родился в 1872. а умер в 1956 году. Его активное участие в культурной жизни Англии приходится на 1890 - 1900 годы. Он был очень известным писателем, журналистом и карикатуристом своего времени, печатался в более 40 изданиях и был штатным театральным критиком в «Сэтэрдэй Ревью" на протяжении десяти лет. До него это место занимал сам Бернард Шоу, который, уступая Бирбому пост, назвал его "'несравненным Максом''. Однако в 1910 году, после фазы такой невероятной
активности, Бирбом. без видимых на то причин, оставил Лондон и отправился жить в местечко Кьяро Виллино в Италии, что недалеко от Ра-падло. где и оставался до самой своей смерти в 1956 году. Сорок лет. прожитые им в одиночестве, стали годами интенсивного литературного творчества, он на много лет пережил свою репутацию и еще при жизни стал своего рода музейным экспонатом.
Оскар Уайльд принадлежал к богемной элите по рождению. Его мать, Джейн Френсис Уайльд, знаменитая ирландская поэтесса, известная под псевдонимом Сперанца. была хозяйкой знаменитых литературных салонов сначала в Дублине, а затем в Лондоне. О ее богемности ходили легенды. Известно, например, что она не позволила представить ей даму, которую ей рекомендовали как «респектабельную». Она ответила: «Никогда больше не употребляйте это прилагательное в моем доме. Респектабельны только торговцы. Мы выше респектабельности»3. В этом духе Джейн Френсис Уайльд воспитала своего второго сына. Оскара, который до конца своей жизни противопоставлял себя филистерам.
Совсем в другой среде был воспитан Макс Бирбом. Его отец был торговцем зерном, викторианским буржуа, для которого респектабельность являлась очень важной ценностью. Макс Бирбом вырос и всегда ощущал себя настоящим викторианцем, несмотря на то, что в его жизни было и влияние совершенно другого мира. С ним Бирбома познакомил сводный брат, Герберт Бирбом Три (Herbert Beerbohm Tree), который был старше его на двадцать лет и, вопреки желанию отца, сделал замечательную карьеру театрального продюсера. Макса с детства привлекал мир театра и богемы.
Вот эти два начала - стремление к богемности, с одной стороны, и викторианство - с другой, во многом определили особенности творчества Бирбома, его поведение, поступки и отношения с современниками.
История взаимоотношений Макса Бирбома и признанного лидера эстетов Оскара Уайльда представляет особый интерес.
В 1890-х тодах Уайльд был самым известным «эстетом» в Оксфорде и в Лондоне. Бирбом еще не был писателем, а только студентом Оксфордского университета.
Стремление Бирбома реализовать свою индивидуальность в эссе и критических статьях особенно характерно для этого времени его творчества, когда ему необходимо было громко заявить о себе. Он старался атаковать в своих критических статьях как можно больше известных людей того времени: Оскара Уайльда, Обри Бердслея, Артура Конан Дойля, Бернарда Шоу и многих других.
В отношениях с Оскаром Уайльдом в Бирбоме вначале доминировало стремление к подражанию. Пародийный ракурс в них Бирбом вырабатывал постепенно. Макс Бирбом называл «Замыслы» Уайльда Библией (The Book)4. Экземпляр «Замыслов» Макса Бирбома был украшен собственными карикатурами, выполненными чернилами. Экземпляр «Замыслов» Уайльда,
принадлежавший Бирбому. был надписан собственным высказыванием Уайльда: "Вся сотня лучших книг человечества написаны мною».
В «Критике как художнике» Уайльд утверждал: «Критика не может оцениваться, с точки зрения низкого стандарта подражания или похожести также, как и работа поэта или скульптора. Критик имеет такое же отношение к произведению искусства, которое он критикует, какое имеет художник к вддимому миру форм и красок или к невидимому миру страсти и мысли»."
Бирбом спародировал это высказывание следующим образом. На первой странице своего экземпляра «Критика как художника» Бирбом нарисовал сценку из греческой жизни: персонаж с табличкой «Создатель» трудится в поте лица с лопатой в руках, а персонаж с надписью «Критик» рядом покуривает трубку. Это были ученические попытки Бирбома осмыслить и спародировать творчество Мэтра издалека, когда они еще не были знакомы,
Бирбом и Уайльд встретились в1889 году на ужине у Герберта Бирбома Три, брата Макса Бирбома. Как развивались их отношения, можно проследить по письмам Бирбома Реджинальду Тернеру, оксфордскому другу Макса Бирбома в 1892 - 1893 годах. В первую их встречу Бирбом выглядел как малыш среди гигантов. Он писал Реджи Тернеру: «Оскар пишет пьесу, которую мой брат, возможно, поставит, но это секрет»6. «Пьеса, наконец, принята моим братом. Пожалуйста, поблагодари миссис Лоусон за ее доброе письмо и за «Счастливого Принца»7, Тогда Бирбом - студент был счастлив тем, что причастен к кругу Оскара Уайльда и что-то знает о его творческих планах.
Вскоре Тернер подарил Бирбому «Саломею», что спровоцировало первую пародию: «Переплет книги украшен пармскими фиалкадш, и с ее страниц слышится серебряный голос Мастера. Это не может не быть прекрасно. Я влюблен в эту книгу. Она зрительно очаровала меня, и через глаза в мой мозг проник фимиам: мой язык стал свободен для похвалы. Ты читал ее? Я думаю, своей конструкцией она похожа на греческую пьесу, хотя ее концепция настолько современна, что ее публикация в этом веке кажется преждевременной. Это чудесная пьеса. Если Оскар перепишет всю Библию, скептиков не будет»®1.
С 1893 года Макс Бнрбом стал встречаться с Оскаром Уайльдом чаще, и не у Герберта Бирбома Три, а в кружке лорда Альфреда Дугласа, больше известного под прозвищем Бози, в Оксфорде и Лондоне. С этого времени письма Бирбома Тернеру полны анекдотов из жизни Оскара Уайльда, в которых Макс пытался понять и передать уайльдовскую манеру рассказывать. Почитание здесь смешивалось с довольно объективной критикой, но пародийный фокус еще не был найден, Так, в одном из писем Бирбом описывает Оскара в его славе:
«Оскар на днях говорил о Лире старого Ирвинга и был очень зод оттого, что «несчастные мелкие негодяи-критики» осмеливаются атаковать его, «Конечно, - сказал он, джентльмен имеет право проиграть, если он этого хочет».
И сразу же. воздав должное остроумию Оскара. Бирбом говорит: «Мне жаль, что Оскар пьет больше, чем следует: действительно, в первый раз, когда я увидел его. после долгого времени обожания и почитания издалека. он был в безнадежном состоянии опьянения. Его внешность сильно ухудшилась, щеки стали темно-красными и толстыми до безобразия. Я думаю, он умрет от апоплексического удара во время премьеры его пьесы. Какую судьбу я ему предрекаю!»9. Постепенно в письмах Бирбом заимствует уайльдовскую манеру рассказывать:
"Я тебе рассказывал в моем последнем письме об Оскаре в ресторане? Думаю, что нет. Во время репетиции он пошел с моим братом в ресторан, чтобы пообедать. Он заказал бутерброд с кресс-салатом. Вскоре ему принесли бутерброд, но не тонкий, с прозрачной зеленью, какой он имел в виду, а очень толстый и сытный. Он съел его с напускным отвращением, но с явным удовольствием, и когда платил официанту, сказал: «Передайте повару этого ресторана наилучшие пожелания от мистера Оскара Уайльда: это самый плохой бутерброд в мире, и если я прошу бутерброд с кресс-салатом, я не имею в виду буханку с полем посредине»10. В то время Макс Бирбом еще не умел соединять критику и восхищение в карикатуре, но он постоянно работал над этим. Несколькими месяцами позже Уайльд превратился в одного из главных героев карикатур Бирбома, о чем он сообщил в письме Реджи Тернеру: «Оскар просто-напросто модель, которой я не плачу, поэтому он должен вести себя соответствующим образом»11. Восхищаясь Уайльдом, а впоследствии пародируя его, воспринимая то, что ему в нем нравилось, и отвергая то, чего боялся, он и стал тем самым, по выражению Б. Шоу, "Incomparable" ("несравненным") Мйксом.
Первой публикацией Макса Бирбома стала статья "Оскар Уайльд глазами американца". Она была опубликована в Anglo-American Times 25 марта 1893. Бирбом рассказывал об этой статье Реджи Тернеру: «Она блестяща и состоит из неискренних похвал Мастеру и грязных оскорблений его учеников, о которых я говорю, что они «вечно сидят у ног великана и ничему не учатся, кроме чистки ботинок». Ты должен прочитать ее. Представь себе: высоко и отвесно поднимаются в воздух стены Храма Славы; возле них стоит лестница, и моя нога стоит на ее первой ступеньке»12.
На самом деле эта статья далеко совсем не так блестяща, как «скромно» охарактеризовал ее сам автор. Как и в письмах этого периода, в ней соединяются интенции пародиста с ученическим почитанием.
Всего через полгода после этого Бирбом написал статью об Уайльде "Взгляд в прошлое через замочную скважину". Исследователи мягко называли ее "изысканной, добротной сатирой".13
Пьеса Уайльда "Женщина, не стоящая внимания» была впервые поставлена 19 апреля 1893 года. Макс Бирбом присутствовал на премьере, и вот каким он увидел там Оскара Уайльда: «Когда маленький Оскар вышел, чтобы поклониться, стояли свист и шипение, хотя он выглядел очень славно в белой жилетке и с большой бутоньеркой из маленьких лилий на сюртуке»14.
Бирбом старался перенять уайльдовскую манеру иронического высказывания: «Мелкий журналист, который несколько раз вульгарно атаковал Оскара, подошел к нему на улице и сердечно приветствовал его. Уайльд внимательно посмотрел на него и через некоторое время сказал: « Извините меня, но я прекрасно помню ваше имя, но совсем не помню вашего лица»15.
В этом же письме Бирбом рассказывает анекдот о себе, а не об Уайльде, но в уайльдовской манере: «После ужина я дошел до угла Гаид-парка и увидел в небе свечение, подобное рассвету. Извозчик сказал мне, что это пожар и отвез меня туда - пожар был справа от Вестминстера. Это было прекрасно, хотя, боюсь, никто не погиб»16.
Весной 1893 года в письмах Реджи Тернеру Бирбом подробно пересказывает отзывы Уайльда на свои статьи. Заметим, что высокое мнение Уайльда о творчестве Бирбома было очень важным для последнего и давало пищу бирбомовскому тщеславию.
«Оскар считает мою статью (которую он читал в корректуре и которая появится сегодня) «несравненно блестящей», хотя он обижен моим упоминанием Дориана Грея»17.
«Моя статья об Оскаре Уайльде напечатана, и я посылаю тебе ее экземпляр. Самому Оскару (с которым я много виделся во время каникул) она очень понравилась, и он считает ее «несравненно умной», что очень мило с его стороны, не так'ли? Я все еще им очень восхищаюсь».18
«Оскар много говорил о моей статье - он сказал, что не знает ни одного студента, который мог бы так написать, что у меня чудесная интуиция и чувство фразы, что я должен заниматься только литературой, что мой стиль подобен серебряному кинжалу. Я становлюсь тщеславнее чем, когда бы то ни было». 19
На первой странице своего экземпляра «Веера леди Уиндермир» Макс Бирбом нарисовал карикатуру, на которой Уайльд изображен на премьере своей пьесы в 1892 году. Она очень отличается от его более ранней карикатуры на экземпляре «Счастливого Принца». Там изображен Оскар, который летит в темном небе на фоне луны и звезд. Его правая рука прижата к сердцу, а левой он активно жестикулирует, произнося речь или благословляя кого-то. Концы его губ опущены, что придает лицу грустное выражение. Глаза Уайльда на этой карикатуре внимательно всматриваются куда-то, а волосы элегантно уложены.
Безусловно, в этой карикатуре присутствует юмористическое обыгрывание , но в ней нет ничего явно пародийного, как в карикатуре, нарисованной на экземпляре "Веера леди Уиндермир». Здесь Уайльд изображен с сигаретой в полной руке, с тяжелым подбородком. На бирбомовском экземпляре «Веера леди Уиндермир» есть и вторая карикатура на Оскара Уайльда. Где тот изображен в профиль. Выделяется двойной подбородок, на пиджаке у него красуется гвоздика, на рубашке огромный бриллиант, до неприличия похожий на сосок женской груди. Рассматривая эти карикатуры трудно не почувствовать, как откровенен был Бирбом в описании «настоящей карика-
туры» в эссе «Дух карикатуры» (" The Spirit of Caricature'". 1901): "'настоящая карикатура - это изящное искусство преувеличения человеческого тела,
Г! 20
исключительно ради преувеличения .
Кроме упомянутых карикатур Бирбома на Оскара Уайльда, существует еще несколько очень известных. На одной из них Уайльд изображен читающим в Америке лекцию об эстетизме, а на второй - в компании с Джоном Тулом в Гэррик клубе.
Позднее характер его пародий изменился: он стал так мимикрировать под стиль тех персонажей, которых пародировал, что его пародии стали напоминать плагиат. Это особенно видно в "Рождественском венке", опубликованном в 1912 году. Бирбом так искусно прятался за фигурами тех авторов, которых он пародировал, что самого его не было видно. Да и в жизни он постоянно носил маску изысканного ироничного денди, который никогда не обнаруживал своих истинных чувств. Не случайно Уайльд однажды спросил у своей приятельницы Ады Леверсон, хозяйки известного литературного салона, прозванной им "Сфинксом" за мудрость и остроумнее: "Когда Вы остаетесь наедине с Бирбомом, он снимает свою маску?"21
Очень показателен тот факт, что первая статья Бирбома, опубликованная им под собственным именем, называлась «Защита косметики» и была пародией на викторианские ценности. Вместе с тем Бирбом, не задумываясь, расстался с девушкой, которая, по его мнению, злоупотребляла косметикой и, как истинный викторианец, был против того, чтобы его сестры и жена красились.
Бирбом критиковал Уайльда за стремление превращать чужое влияние в собственную оригинатьность, за то, что он (как и сам Бирбом) присваивал чужие идеи и образы. Действительно, оба именно так и поступали, особенно в начале своей литературной карьеры. Однако Бирбом был в этом отношении изысканнее Уайльда: он превращал чужое влияние в карикатуру и узаконивал плагиат как пародию.
Пытался с точностью копировать его манеру говорить и писать, дразнить филистеров, тем не менее Бирбом никогда не заходил так далеко, как Уайльд, который потерял все: и свою семью, и детей, и состояние, и положение в обществе в борьбе с ''филистимлянами", как он называл своих "респектабельных" современников.
Бирбом, в силу своего викторианского воспитания, никогда бьт не сделал со своей жизнью того, что сделал Уайльд, для которого реализация жизнетворческого проекта обернулась трагедией. Методы Бирбома были не такими радикальными, как уайльдовские, Большую часть своих жизнетворческих экспериментов, в отличие от Уайльда, он старался разыграть в литературных произведениях. В жизни же был вполне респектабельным джентльменом, для которого такие викторианские ценности, как домашний очаг и семья, были в высшей степени актуальны на протяжении всей его жизни.
Так относился Бирбом к богемному жизнетворческому эксперименту Оскара Уайльда еще до катастрофы 1895 года, когда тот находился в зените своей славы, пьесы его шли на лондонских сценах, а имя было у всех на устах. Совершенно очевидно, что почитание мэтра сменилось весьма ядовитой иронией. Более того, в своих словесных карикатурах Бирбом еще до скандала с Куинсберри и всех полицейских дознаний предвидел следующее: "Алфреда Дугласа и Уайльда полиция застала в отеле. Дугласу удалось убежать, а Уайльд, по причине полноты, не смог. Его арестовали".
Бирбом не удивлялся ничему происходящему; он предвидел нечто подобное и «по-филистерски» мудро-пародийным осмыслением жизни Оскара Уайльда отвел от себя трагическую судьбу.
Увидев, к чему ведет жизнетворческий эксперимент Уайльда, Бирбом, словно защищаясь от подобной судьбы, начал жестоко пародировать поведение Уайльда. Так что некоторые из его карикатур позже даже были приняты как доказательства на суде.
Когда Уайльд вышел из тюрьмы Макс Бирбом послал ему книги, среди которых была и его собственная, под названием "Счастливый лицемер". Он украсил ее дружественной надписью. Уайльд написал Реджи Тернеру, что прочитал «Счастливого лицемера», «начиная с конца, как и следует, и он кажется прекрасным тому, кто когда-то был автором «Дориана Грея», в нем нет ни одной вульгарности стиля и сюжета».22
Оба комментария Уайльда показывают, насколько был прав Макс Бирбом, называя Уайльда "неизменным", которого не могли изменить никакие обстоятельства: «он по-прежнему артистически владел словом и был все так же далек от жизни... зритель своей собственной трагедии».23
Несмотря на то что Бирбом воспринял характерное для Уайльда стремление к жизнетворчеству, для него была важна также дистанция между артистическим образцом и собственным «я». В 1905 году через 5 лет после смерти Оскара Уайльда во вступительной статье к 'Т)е РгойинЦй" слово Бир-бома о Уайльде звучит как самокритика, как последнее усилие отделить свою судьбу от судьбы несчастного Уайльда.
Для Уайльда это был путь саморазрушения. Бирбом, в свою очередь, при всех обстоятельствах стремился выжить - и ему это удалось. Таким образом, Уайльд для Бирбома был и образцом для подражания и, одновременно, предупреждением24.
Бирбом через пародирование творчества и поведения Оскара Уайльда уберегся от роли «зрителя собственной трагедии». Его викторианское воспитание удержало его от крайностей эстетического жизнестроения. Он предпочел роль более комфортную - роль наблюдателя чужих жизненных драм, последние 40 лет собственной жизни описывая то, что ему пришлось увидеть. Такая роль гораздо безопасное при жизни, но она не награждается такой славой и памятью поколений, каких добился О.Уайльд. Каждого из героев судьба наградила по-своему: Уайльд стал символом целой эпохи, а Бирбом, хотя и очень любопытным, но малоизвестным ее хроникером.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Hart-Davis R Catalogue of the Caricatures of Max Beerbohm Cambridge 1972 Цифра 341 берется из книги J G Rieuald Beerbohm s Literary Caricatures Hamden, 1977, наиболее полного ш Дания карикатур Макса Бирбома
2 Riewald, J G Sir Max Beerbohm Man and Writer Gravenliage, 1953 p 214
3 Элчман, P Оскар Уайльд, M , 2000 с 24
4 Beerbohm, М Letters to Reggie Turner ed Rupert Han-Davis L , 1964 24 August 1893, p 57
5 Wilde, О Complete Works of Oscar Wilde, p 1026
6 Beerbohm, M , Letters to Reggie Turner, ed Rupert Hart-Davis L , 1964, September 1892, p 25
7 Tbid, 14 October ,1892
8 Ibid , 25 February, 1892
9 Ibid, 12 April, 1893,
10 Ibid, 21 April, 1893
11 Ibid, 2 October, 1893
12 Ibid, 3 March, 1893
13 Ibid, 21 April. 1893
14 Ibid ,21 April, 1893
15 Ibid, February, 1893
16 Ibid , February 1893
17 Ibid , 25 March, 1893
18 Ibid, 12 April, 1893
19 Wilde, О The Letters ol Oscar Wilde L < 1962 Ed By Rupert Hart-Davis, p 575
20 Beerbohm, M , A Variety of Things, MY 1928, p 119
21 Wvndham M, The Sphinx and her Circle, L, 1963, p 119
22 Riewald, J G Sir Max Beerbohm Man and Writer Graveiihage, 1953. p 273
23 Beerbohm, M , Peep into the Past, Brattlrboro, 1972, p 40.
24 Пародийные отношения между Уайльдом и Бирбомом были прослежены в книге J G Riewald Sir Max Beerbohm Man and Writer Gravenhage, 1953, p 129-141 и проанализированы n работе J Felstmer, The Lies of Art Max Beerbohms Parody and Caricature, N Y, 1972, p 54
