Боспор и Кипр: опыт сопоставления двух тиранических режимов Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Э. />. Петрова

БОСПОР И КИПР: ОПЫТ СОПОСТАВЛЕНИЯ ДВУХ ТИРАНИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ

Фрагментарное и весьма поверхностное отражение истории античных государств Северного Причерноморья в письменной традиции вынуждает современных исследователей чаше, чем при анализе исторического процесса в иных регионах, прибегать к методу аналогий, к поиску схожих явлений, ситуаций, закономерностей, действующих примерно в одно и то же время в разных областях обширного мира античной цивилизации. Весьма полезным оказалось, например, сопоставление различных тиранических режимов, возродившихся почти повсеместно в Элладе в конце классической эпохи. Оно позволило 3. Д. Фролову прийти к заключению о "многоликое™ и многозначимости позд-неклассической тирании", а изучение этого явления применительно к окраинным областям греческой ойкумены - к выводу о его позитивной и конструктивной роли: такие периферийные тирании могли быть, по мнению автора, формами "национального" предводительства, "они возникали быстрее, развивались стремительнее и достигали более полных форм самовыражения, чем в собственно Греции'".

Уже давно исследователи обратили внимание на схожесть авторитарных режимов Сицилии и Боспора. Ю. Г. Виноградов в этой связи отмечает удивительное совпадение, например, обстоятельств возникновения обеих тиранических держав, ареала власти тиранов, их титулатуры, системы династийного соправительства и престолонаследия, аналогичное стремление правителей найти опору в полисной элите, окружить себя "друзьями" и армией наемников, много общего в политике по отношению к входящими в состав государства полисам, а также агрессивно настроенным соседям из варварского окружения" Никаких подобных сопоставлений никогда не делалось по отношению к Боепору и Кипру. Конечно, режим Эвагора на Кипре не является для нас. в отличие от установленного Дионисием в Сицилии, "образцом для реконструкции других не столь отчетливо выраженных режимов"1. Кипрская тирания сама нуждается в некой модели, удобной для сопоставления и выявления ее сущности И все же возьмем на себя смелост ь и попытаемся найти то обшее, что сближает Боспор и Кипр, тем более, что модель есть — Сицилия.

1 Фролов Э. Д. Греческие тираны (IV в. до н. т.). Л., 1972. С. 197—198; его же Тирания в Гераклсс Понпшской // АМА. 1974. Вып. 2. С. 114 -139; его же. Сицилийская держава Дионисия (IV в. до н. э.). Л . 1979: его же. Младшая тирания // Античная Греция. Проблемы развития полоса. М., 1983. Т. 2. С. 137 -154.

2 Виноградов Ю. Г. Полис в Северном 11ричерноморье // Атичная Греция. Проблемы развития полиса М, 1983. 'Г I С. 412 416.

1 Фролов Э. Д. Сицилийская держава Дионисия. С. 4, 63.

Начнем с того, что уже сами древние чувствовали необычность, своеобразие этнической ситуации и культурного развития на Кипре и Боспоре. Отсюда и два в чем-то схожие определения: "кипрский характер"' по отношению к синкретической и очень своеобразной культуре острова и психологическому складу его обитателей, "боспоряне" по поводу разных по этнической принадлежности жителей Боспорского государства4. И в том. и в другом случае подчеркивается не совсем эллинский облик и духовный мир населения двух регионов, влияние на некогда поселившееся там греков других этносов и культур. Для Кипра это мощные импульсы, шедшие с Востока, для Боспора - из варварского окружения.

Природно-географическая среда играла первенствующую роль в экономической ориентации жителей Кипра и Боспора. Выдающейся можно признать роль сельскою хозяйства, особенно земледелия, на основе собственной сырьевой базы интенсивно развивапись ремесла; изначально очень важными были коммерческие связи с Грецией, но также странами Востока — для киприотов, местными племенами — для боспорцев. Посредническая торговля являлась важной частью экономической жизни.

В поисках новой родины эллины пришли на Кипр много раньше, чем в Северное Причерноморье, еще в середине — второй половине II тыс. до п. э. В то время они могли принес™ с собой только традиции микенской эпохи. Это сказалось на характере общественных отношений, сложившихся на острове после их прибытия и оседапия. Наследственная царская власть стача господствующей формой политического устройства кипрских городов-государств. Рождалось общество, в хозяйственной, общественной и культурной жизни которого сплетались традиции старого, этеокилрекого населения, пришлых ахейцев, а позже, с середины IX в., финикийцев, обосновавшихся на юго-восточной части острова. Таким образом, на Кипре раньше, чем где-либо, произошла встреча Востока и Запада, а его жители не были однородны в этническом отношении. И в дачь-нейшем островитяне поддерживали тесные и многосторонние связи как со странами Востока гак и с греческим миром. И тот, и другой регионы оказывали на них сильное влияние.

В Северное Причерноморье греки прибыли для поселения тогда, когда традиции микенского времени давно ушли в прошлое и господствующими стали иные представления об устройстве общества.

Здесь, на берегах Северною Понта, они. однако, не были одинокими, а столкнулись с местными обитателями края, с ними следовало наладить отношения и постараться жить мирно. Важно, что аборигены обитали не только по соседству с греческими полисами, часть их осела в городах и на территории городской хоры. Их обычаи и традиции не могли не повлият ь на культуру переселенцев.

Несмотря на то, что различными были эпохи и отдаленными регионы, на Кипре и в Северном Причерноморье греки встретились с близкими проблемами: они долж-

4 Савельев Ю. А. Культура Кипра конца П - первой половины 1 тыс. до н. э.. Дне канд. исг. наук. М., 1966. С. 297 - 299; Масленников А. А. Население Боспорского государства в VI—II вв. до н. >. М., 1981. С. 97—98.

ны были обживать новые мест с учетом интересов соседей, а взаимоотношение с последними складывались по-разному, и мирно, и враждебно.

Тирания как форма правления, родившаяся повсеместно в Греции на этане становления государства-полиса, взявшая на себя роль буфера в сложной внут-риполисной борьбе, просуществовавшая около 150 лет и на время сошедшая с исторической арены к концу VI в., не была забыта сына,ми Эллады, жившими за ее пределами. Зная не только слабые, по и сильные стороны этой единоличной власти, сумевшей справиться с анархией и повести полис в нужном для него направлении, представители верхов периферийных областей греческого мира воспользовались ее опытом в чрезвычайных обстоятельствах. И на Кипре, и в районе Боспора Киммерийского такйе. обстоятельства возникли уже в V в. и породили весьма своеобразные режимы личной власти. Были ли они тираническими?

Сначала об обстоятельствах и времени возникновения власти Эвагора и Археапактидов-Спартокидов.

Города-государства во главе с наследственными монархами на протяжении веков составляли основу общественной и политической организации на древнем Кипре5. Развитие института царской власти шло в сторону ее укрепления. Уже в VII—VI вв. в своих небольших царствах правители обладали всей полнотой власти, были крупными землевладельцами, собственниками рудников и лесов, торговцами, самостоятельно решали вопросы внутренней и внешней политики, заключали договоры с другими государствами, являлись верховными судьями и жрецами. Беспокойная обстановка — внутренние междоусобицы, вторжения извне — способствовали выдвижению на первый план функции военного предводительства, усиливалась власть царей и их приближенных. Всевозможные атрибуты военной жизни, статуэтки пеших воинов и всадников, коней и колесниц— обычные находки в богатых погребениях и святилищах на острове уже в конце VIII в., то есть со времени, когда Саргон II привел к повиновению "семь царей Иадананы", как называли Кипр ассирийские источники6. Сапаминский правитель Эвелтон (вторая половина VI в.) проводил независимую внешнюю политику, поддерживая связи с Грецией, чеканил монеты со своим именем и сумел сохранить значительную самостоятельность своего царства, как и всего острова, в период персидской зависимости (liât. IV. 162,164; Polyaen. VIII.47).

11олуавтономное положение острова, однако, сохранялось недолго. Введенная Дарием I устойчивая административная система была направлена на значительное укрепление власти центра. Кипр вошел в состав пятой сатрапии, включавшей, помимо него, Финикию и Сирию и платившей ежегодную дань в 350 талантов (Hdt. Ш.19,91: Aescîi. Pers. 890 etc.). Начался период многолетней борьбы его жителей за независимост ь.

Обстановку на острове накануне захвата саламинского престола Эвагором вполне можно квалифицировать как кризисную. Экономический упадок, вы-

3 Петрова Э. Б. К вопросу о характере юсударственного устройства на древнем Кипре // Проблемы античной истории и кулыуры. Ереван, 1979. Т. 1. С. 227—223.

6 OerhummerЕ. Die Insel Cypern Eine Landeskunde auf Historischer Grundlage. München, 1903. Bd I. S. 5 ff См. также:/й/М. Op. igit P. 104 ff; SCE. Vol. 4. Pt. 2 P. 449.

званный поборами с киприотов в пользу персидской казны и политического блокирования внешней и посреднической торговли, жизненно необходимой для большинства городов и их жителей, дополнился политическими эксцессами: искусственно разжигалась рознь между греками и финикийцами, росла ненависть населения к персидскому царю и его ст авленникам на острове, при дворах процветали интриги, заговоры, не прощался, если не сказать преследовался, греческий дух, столь близкий большинству населения. Обстановка была накалена до предела. Но ослабевшие царства не в силах тогда были выступить против все еще могущественной Персии, да и кто мог возглавить эту борьбу? Везде сидели верные Ахеменидам люди, а наиболее значительный среди царств Сада-мин пребывал в плачевном состоянии, и его грон оказался игрушкой в руках авантюристов

В сложившихся условиях надеяться можно было разве что на чудо. И оно свершилось. Сама жизнь выдвинула на вершину политической жизни нового героя. Им стал Эвагор, взошедший на престол Саламина в 411 году и возглавивший новый виток политической борьбы киприотов против иноземного господства.

Обратимся к Боспору. Источники, характеризующие ситуацию, возникшую накануне прихода к власти династии Археанактидов, а после Сиартокидов, малочисленны и в лучшем случае могут порождать предположения, но не ставить исследователей на твердую почву фактов. Наверняка ясно лишь то, что около 480 года расположенные там города объединились, и объединение это возглавили представители рода Археанактидов (Ою<1 XII.31.1; 36.1.). Бесконечные споры вызывает вопрос о причинах, заставивших греков отказаться от традиции и пойти на создание крупного по эллинским масштабам государства, да еще на основе не республиканской, а монархической. Нельзя не согласиться с мнением, ныне, кажется, преобладающим, что симмахия выросла из угрозы со стороны воинственных скифов, проявивших именно в это время особую активность и недоброжелательность но отношению к недавно возникшим греческим городам. К тому же побуждала угроза етенохории7. Общая опасность, поставившая на повестку дня вопрос о выживании, заставила эллинов объединить свои силы, а облегчило этот процесс многое другое: единство происхождения (ионийцы, в основном милетцы), потребность торговать друг с другом и соседними племенами, необходимость вырабатывать идентичные принципы политики по отношению к ним, распространение пантикапейской монеты в других городах и иные факторы. Приходилось действовать по обстановке, ведь компактный мир греков остался далеко на юго-западе, за двумя морями, и не мог оказать какой-либо помощи. В этих необычных условиях пришлось поступиться традициями и обратиться к поискам таких политических форм, которые оказались бы более подходящими, смогли бы гарантировать некоторую безопасность и уверенность в завтрашнем дне. Объединить разрозненные силы - это и есть единственно

7 Виноградов Ю. Г. Указ. соч. С. 397 405; его же. Политическая история Ольвийско-го полиса Vil—I вв. до н. э. №.. 1989. С. 81-90; Ше.чов-Коветев Ф. В. История Босгюра в VI—IV вв. до н. ). // Древнейшие государстве на территории СССР. №. 19X5.С 65 67.

возможный и правильный путь. Естественно и то. что роль инициатора такого объединения взял на себя наиболее значительный из полисов, каковым был, разумеется. Пангиканей. Но в самом Пантикапее имелись власти и именно они выступили претендентами на роль организатора и главы нового политического образования. В таких условиях было не до демократии, не до долгих обсуждений: с одной стороны, подталкивала к быстрому решению деда объединения скифская угроза, с другой стороны, пока союзники не вникли во все тонкости дела, нужно было поскорее создать сильный центр и взять власть в союзе в свои руки; не исключено, что у знатного аристократического рода Археанактидов были соперники в самом Пантикапее. Приходилось торопиться, предпринимать решительные шаги. Но какой должна быть власть этого предполагаемого центра? История тут как ту г. она преподносит хорошо знакомый, еще не стертый в памяти вариант: единоличное правление! Это как раз то, что решит все сомнения, замирит недовольных и сконцентрирует военные силы полисов. Но для греков единоличная власт ь, да еще приобретенная незаконным путем (то есть не по наследству, а по собственной инициативе и с опорой на кучку единомышленников) есть власть тираническая. Таким путем и мог пойти глава милетского рода Археанактидов в экстремальной ситуации. Такой же путь, не мудрствуя лукаво, выбрал через 42 года Спарток.

Хочется отметить, что во всех случаях — и на Кипре, и на Боспоре, и в Сицилии — сильная власть, режим, который можно квалифицировать как тиранический, был вызван исключительными обстоятельствами, в которых роль внешнего фактора была, пожалуй, более важной, чем внутренние перипетии.

Теперь о хронологии. Собственно даты прихода к власти новых правителей известны: 411 г. для Эвагора и около 480 г. для Археанактидов (предположение о более раннем объединении боспореких городов в нашем случае не иг рает существенной роли). Тирания Эвагора по времени и по условиям возникновения без натяжек может быть отнесена к младшей, или поздней, тирании, как принято называть это явление, порожденное в Элладе тяжелым кризисом, начало которого было положено Пелопоннесской войной. Уходил в прошлое мир греческих полисов, каким он сложился в особых условиях послемикенского времени, изживала себя система мелких кипрских царств с ее многочисленными пережитками, возникшая с приходом эллинских переселенцев во II тыс. до н. э.

На Боспоре рассматриваемые события произошли несколько раньше. В первые десятилетия V в. города Керченского полуострова только набирали силу, отстраивались, расширяли свои сельские угодья Правление Археанакгидов во вновь созданном союзе никак нельзя связать с условиями, вызвавшими к жизни младшую тиранию. Ко времени их прихода к власти в Греции только завершалась эпоха старшей, или ранней, тирании. Скорее тиранию Археанактидов (если признать, что это была именно такого рода власть) и по времени возникновения, и по сули (формирование государства путем объединения мелких и ешс слабых полисов) можно отнести к старшей тирании.

Но едва ли есть смысл непременно все разложить по полочкам и отказаться от идеи многообразия форм человеческого общежития. Тирания в Боспорской

симмахии возникла потому, что в глазах ее создателей это была наиболее удобная и уже испытанная в Элладе форма правления. Впрочем, нельзя исключать и того, что тирания на Боспоре могла выполнять ту же роль, что и собственно в Греции архаического времени, а именно: способствоват ь, при всех се недостатках, становлению государства. Однако в Греции она, вопреки желанию самих тиранов, не стала "правильной" монархией, а была успешно ликвидирована и заменена республикой, а на далекой окраине античного мира где греки находились в окружении чужеродного населения, ей суждена была долгая жизнь. Ар-хеанактидов сменили Спартокиды (около 438/7 г.). при которых тирания превратилась в законную власть, передававшуюся по наследству. Спартокидов мы можем, конечно, поставить в ряд тиранов, пришедших к власти в своих полисах на волне смут и беззакония, порожденных условиями Греции в конце и после Пелопонесской войны. Но обстоятельства их появления на боспорском престоле совершенно неясны, а значил, мы не уйдем дальше предположений, например, что смена династий произошла в условиях какого-то упадка, анархии, беспорядков. Инакомыслящие, в том числе, вероятно, представители старой династии, оказались изгнанниками, и часть их укрылась в независимой Феодосии (Isoer. XVII.5; Anon. Peripl. 77). Сыграла роль и не потерявшая актуальности варварская угроза. Нужна была более военизированная, централизованная власть, менее связанная с полисными традициями.

Однако нам ничего не известно о кризисе. Спартокиды же сделали все для того, чтобы их государство стало большим, богатым, сильным. По времени установление власти Спартока не совсем совпадает с возрождением тиранических режимов в Греции, оно произошло немного раньше. Не от того ли, что союз боспорских городов уже возглавляли тираны? Спарток пошел по проторенному пути, открыв, сам того не подозревая, эпоху младшей (поздней) тирании в истории греческого мира.

Продолжая сопоставления, вернемся к Эвагору. Исокраг (IX.12—19), Дио-дор (XIV.98.1), Павсаний (1.3.2) утверждают, что сам Эвагор возводил свою родословную к легендарному Тевкру. герою Троянской войны, основателю Са-ламина на Кипре и его царской династ ии8, и. по словам Павсания, к одной из дочерей легендарного Кинира, известного тем, что он заложил на острове город Пафос (Apoll. Bibl. III. 14.3) и подарил Агамемнону великолепный панцирь

4 GjerstaU Е. The Colonization of Cyprus in Greek Legend T! OA. IW. Vol. 3. P. i 14 ГГ.; Борухоеич В. Г. Ахейская колонизация Кипра// Проблемы античной государственности. Л , 1983. С. 14 вял. Данные археологии говорят об основании Саламина не позднее конца XII— начала XI вв. до н. э. (эта дата близка ко времени окончания Троянской войны) и его связях с микенским миром, включая Аттику, уже в те времена. Источники свидетельствуют о бытовании в Саламине некоторых весьма древних обрядов. Традиционные связи с Афннами никогда не прерывались, что подтверждается находками в Саламине эпической керамики и скульптуры эпохи архаики и классики. Все это требует большего внимания к мифологической традиции о Тевкре и основании Саламина, чем было принято ешс недавно в науке (см. об этом: PotdllouxJ. Athenes et Salamine de Chypre// RDAC. 1975. P. Ill fl.i

(Нот. II.XI.19—28). При этом никто и словом не обмолвился об отце Эвагора, что не в традициях греков. Обращает на себя внимание замечание Павсания о потомках Тевкра которые "долгое время оставались царями, властвуя над Кипром до Эвагора" (11.29.4). Почему "'до Эвагора"? Если последний не принадлежал к старой саламинской династии, то вполне объяснимо его желание объявить себя законным правителем, потомком самого Тевкра, тем более, что в его планы входил насильственный захват власти и привлечение на свою сторону местных жителей. Ничего необычного в этом нет, история знает много таких примеров (возьмем хотя бы предводителей антиперсидских восстаний из Бехистунской надписи Дария I, они псе объявили себя потомками старых династий). Настораживает многократное подчеркивание Исократом (IX.23- 25) царственных качеств Эвагора, как то: мужество, справедливость, мудрость, превосходство над другими правителями мощью тела и разума. Само божество предусмотрительно "позаботилось о том, чтобы он получил царскую власть достойным путем", но не вероломством, "для Эвагора божество сохранило лишь такие дела, благодаря которым можно было добиться власти, не погрешая ни против божеских, ни против человеческих установлений". Конечно, речь Исократа — это панегирик в честь саламинского правителя, здесь преувеличения неизбежны, и все же создается впечатление, что автор слишком настойчиво хочет внушить читателю мысль об истинно царском происхождении своего героя. Иными словами, у нас нет уверенности в законных правах претендента на саламинский престол, но вряд ли можно сомневаться в его знатном происхождении, хорошем образовании, физической и военной подготовке — о том свидетельствует вся его последующая деятельность. От природы он, несомненно, был наделен неукротимой энергией, умом и талантом государственного деятеля.

Неудивителен и тот факт, что Эвагор. будучи еще совсем молодым, (годы жизни — около 435—374 гг.). вынуждено покинул остров и укрылся в Солах, что в Киликии (Isocr. IX.26-27; Diod. XIV.98.1). Изгнанником совсем не обязательно должен был быть представитель свергнутого царского рода. Мы уже говорили о преследовании всего греческого нроперсидскими узурпаторами саламинского трона и наводнении города финикийцами. В таких условиях изгнанников могло быть много.

Дальше события, как их представили Исократ. Диодор и другие авторы, разворачивались следующим обраюм. Эвагор собирает небольшой отряд (по Исократу, всего 50 человек; намек на вербовку афинских наемников есть у Аристофана в его ''Фесмофориазусах": 446—449), ночью высаживается на берету близ Саламина и штурмует царский дворец, который защищают превосходящие силы противника. Горожане при этом играют роль наблюдателей (такова была участь многих тиранов, поначалу их не понимали и не поддерживали широкие слои населения). Дворец был взят, и Абдемон изгнан из города. Эвагор покарал врагов, защитил друзей и "сделал себя, — по словам Исократа. — тираном города" (IX.32). Надо полагать, что новый правитель был признан персами, ибо на первых порах не предпринимал против них никаких действий и исправно платил подать. Он занялся восстановлением разрушенного хозяйства, расширил терри-

торию родного города, возвея вокруг него новые степы, возобновил производство и оживил торговлю, построил флот. В годы Пелопоннесской войны в Аттику с Кипра отправлялись грузы с хлебом и медью, и уже в 410 г.. то есть вскоре после прихода к власти, Эвагор получил статус почетного гражданина Афин (Ьосг. IX.54; Ишохрк ХИЛО)9. Через некоторое время он вновь отправил в Пирей груженные хлебом корабли (Апс1ос. П.20—21). За военную помощь в битве при Книде 394 г. его статую установили на Афинской агоре возле царской стой, рядом со скульптурами прославленных военачальников Конона и Тимофея (Ьосг. IX.56—67; Уащ 1.3.2).

Роль саламинского тирана была немаловажной и в начавшейся между Спартой и Персией войне. Тогда Артаксеркс П., видимо, и подозревать не мог, что послушный и исполнительный Эвагор не ограничится саламинским престолом. Воспользовавшись временной занятостью персидскою царя и почувствовав себя достаточно сильным и богатым. Эвагор со старшим сыном Пнитагором начал объединение кипрских царств под главенством Саламина (около 390 г.). Объединение экономических и военных ресурсов острова было необходимо, так-как в существовании мелких разрозненных государств крылся постоянный источник слабости киприотов, неспособности защитить себя от посягательств извне. Но задача эта оказалась не из легких: с одними правителями Эвагор нашел общий язык и сумел уговорить их, владения других пришлось завоевывать силой. Жители Китиона, Соли и Аматуса, в основном финикийцы, отказались подчиняться и запросили помощи у персидского царя. Последний не замедлил с подготовкой к войне, потратив на то много времени и средств: Эвагор тут же заключил военный союз с Афинами и Египтом (389 г.) и получил от них, а также из Карии и Аравии, существенную поддержку. В качестве демонстрации своих целей он начал выпускать золотые монеты со своим именем и греческими символами101. Гак началась десятилетняя Кипрская война 390—380 гг., довольно подробно описанная Диодором и менее основательно многими другими авторами.

Обращаясь к Боспору, сразу отметим, что о приходе к власти Археанакти-дов-Спартокидов мы практически ничего не знаем. На этот счет есть разные предположения, одно из них (Ю. Г. Виноградов, Ф. В. Шелов-Коведяев) сводится к тому, что занимавший в симмахии должность типа сгратега-автократора один из Археанактидов стал тираном первоначально в своем государстве, вероятнее всего, в Пантикаиее, а после, применив насилие, и в других полисах". Прошло время, и уже при Спартокидах окрепнувший Боспор начал расширять

*' Текст декрета на мраморной стеле из Афин см.: 10.12 № 113; Tod' И. № 109.

10 О чеканке Эвагор»! см. HiltC. Catalogue... Р. С—C1II, 55—58. Pl. XI.8-21; Mas-son О. Les Inscriptions Chypriotes Syllabiques. Paris. 1961. P. 322-323. № 325 a-d. Показательно, что все известные серебряные и золотые монеты Эвагора несут изображение эллинского героя Геракла в львиной шкуре. Такой выбор обусловлен политической ориентацией тирана и его стремлением бросить вызов персам, а также желанием противопоставить себя Китиону, на акрополе которого красовался храм Мелькарта. а на монетах изображалось это финикийское божество, отождествлявшееся с Гераклом,

11 Ше.юв Коведяев Ф. В. Указ. соч. С. 72.

свои владения за счет -земель полисов, не вошедших в его состав, и соседних варваров. В этой схеме много общего с ситуацией в Сицилии, но. как видно, и на Кипре тоже. Эвагор опирался на маленький отряд, состоявший, вероятно, из друзей-единомышленников, оказавшихся в изгнании вместе с ним, и, кажется, какого-то количества наемников. Если при штурме царского дворца в Саламине он не встрет ил поддержки со стороны горожан, то впоследствии приобрел многих сторонников не только в своем городе, но и в друг® царствах (Иеократ даже называл ею ""народным вождем" - IX.46).

Без такой поддержки недовольных персидским и финикийским засильем он не смог бы собрать военные силы я вести успешную на первых порах борьбу с великим царем Ближайшими помощниками тирана уже в начале его Нуги могли быть родственники (о поломках Эвагора Иеократ говорил: "одного величают царем, других — владыками, третьих — владычицами" — IX.72. Аристотель по поводу административного устройства на Кипре замечал: "сыновья и братья царя называются владыками, сестры и жены — владычицами" фр. 483). Одни считают, что опору Археанактидов могли составить богатые и знатные аристократические роды, другие: предполагают, что ею были демократические слои, а также войско. Если принять гипотезу о фракийском происхождении Снартока, то придется согласиться с тем, что у Археанактидов имелось какое-то количество воинов-наемников. В последующие времена именно в таком качестве фракийцы в основном и пребывали на Боспоре.

Итак, Эвагор захватывает трон в Саламине, завоевывает кипрские царства, действуя в одних случаях силой, в других — дипломатическим путем'". Археа-нактиды делают то же самое по отношению к Пантикапею и полисам Керченского пролива В дальнейшем Эвагор ведет войну с Персией, а ставшие преемниками Археанактидов и расширившие свои владения за счет Нимфея и Феодосии Спартокиды — с местными племена,ми.

Очень важен вопрос о наемниках, когда речь вдет о тирании. Мы уже говорили, что небольшое число наемников могло быть в отряде Эвагора, штурмовавшем Саламинский дворец, а также на службе у Археанактидов. В 388/7 г. афинский командующий Хабрий прибыл на Кипр с отрядом в 800 пельтастов и десятью кораблями, он помог Эвагору завоевать царства, не желавшие признавать верховенство Саламина (Xen. Hell. V. 1.10; Demosph. XX.76: Corn. Nep. XII.2). Особенно важным стал захват Китиона. на трон которого посадили уже известного нам по речи Исократа, а также по монетам Демоника1'. В районе Фамагусты, около деревни Лизи, найден известняковый надгробный рельеф гоплита в панцире, шлеме, с мечом, копьем и щитом (конец V — начало IV в.): надпись на ионийском диалекте называет его Дионисием из Кардии, города на полуострове Херсонес Фракийский. Фракийские наемники в это время известны в Афинах, поэтому в нашем воине можно видеть солдата из отряда Хабрия. погибшего где-то на полпути между Сл. ¡амином и Китионом14. И в собственном

12 Фролов Э. Jt Сицилийская держава Дионисия . С. 64 -65.

13 Hill С,,Catalogue... Р. XXXVH-XL.il. PI. IV. 19

14 Ikaios P., Taylor J. Acquisitions of the Cyprus Museum in 1936/7 RDAC. 1936. Pt. 2. P. 108—109. PI. 34.1; Wilson V. The Lysi Warrior Relief// RDAC. 1970. P. 103—11 I. PI. IX.

войске садаминского тирана были наемники, Диодор особенно подчеркивает могущество, богатство и военную силу (включая наемную) Саламина и его правителя, позволившие привести к покорности другие царства и начать войну с персами (XIV.98.1—2: XV.2.4).

В книге JI. П. Маринович подобраны свидетельства Исократа. Диодора, феопомпа и других авторов, из которых ясно следует, что в годы Кипрской войны пельтасты составляя большую часть войска Звагора, но пельтасты — это профессиональные воины-наемники, в отличие от ополченцев15. Их нанимали и сам тиран, и союзники, посылавшие ему помощь воинами, кораблями, оружием, деньгами, продуктами питания. Первые победы Звагора» особенно крупнейшая из них — захват неприступного Тира, были возможны из-за поддержки афинян, египтян и других союзников, которая продолжалась до подписания Антадкидова мира в 387 г., а т акже благодаря наличию у тирана профессиональных воинов.

В распоряжении Эвагора имелись, таким образом, следующие силы. Как указано выше. 800 пельтастов и десять триер во главе с Хабрием были присланы из Афин (Хеп. Hell. V. 1.10). плюс к этому 50 кораблей от египетскою фараона Акориса (Diod. XV.2.4; 3.4), а также свои собственные 150 кораблей флота и шеститысячное войско, не считая союзного. По Иеократу же. в его распоряжении было 3000 пельтастов (IV, 111). В свою очередь. Артаксеркс собрал для войны па Кипре 300 тыс. нехоты и более 300 кораблей (Diod. XV.2.1) и истратил не менее 15 тыс. талантов (Isoer. IX.60).

И еще один важный для нас момент: верным помощником Эвагора стал сын Пнитагор. Он был не только его правой рукой в военных делах, но своего рода соправителем. На время своей дипломатической поездки в Египет отец оставил сына "для защиты города" (то есть Саламина) и "правления на Кипре" (Diod. XV.4.3: Isoer. IX.62).

На Боспоре периода правления Спартокидов хорошо известны и наемные, и союзные войска. В качестве наемников выступали греки и фракийцы (по Диодо-ру, в войске Эвмела было две тысячи греческих наемников и столько же фракийских — XX.22; см. также: КБН. № 37, 108); с конца Щ—II вв. все большую роль стати играть скифские воины-союзники, а также Си иды и меоты. заменившие прежних наемников, дорого обходившихся казне"'. Не исключено, что своих воинов Спартокиды расселяли ближе к границам государства; на восточных рубежах охранительные функции выполняли синды и меот ы, на западных • фракийцы и скифы.

Система солравительства (участие в управлении государством двух старших сыновей наряду с отцом, а после его смерти их совместное правление до смерти одного из братьев), действовавшая при ранних Спартокидах, а быть может, и поздних тоже, хорошо зафиксирована в источниках и давно обратила на

15 Маринович Л. П. Греческое наемничество IV в. до н. э. н кризис полиса. М., 1975. С. 51, 60,101, 115.

Сокольский Я И. К вопросу о наемниках на Боспоре в IV—111 вв. до н. э. // СА. 1958. Г. 28. С. 298—307; ВинограОов 10. А. О пофебении воина у Карантинного шоссе (1834 г.) // Проблемы истории Крыма: Тез. докл.. Симферополь, 1991. Вып. 1. С. 25—27.

жег. и поздних тоже, хорошо зафиксирована в источниках и давно обратила на себя внимание ученых' Когда у власти стояли два брата, старший считался верховным правителем, именно он был носителем царского титула. Такая практика была вполне в духе греческих тираний. И Эвагор начал объединение острова совместно со старшим сыном Пнитагором (младший тогда еще не достиг зрелого возраста), видя в нем соправителя, способного заменить на троне отца во время его отлучки. Пнитагор погиб вместе с Эвагором от рук заговорщиков через 16 лет после начала Кипрской войны, престол унаследовал возмужавший к тому времени Никокл,

Кипр при Эвагоре и Никокле, Боспор при Археанактидах (но особенно при Спартокидах) сильно тяготели к Греции, несмотря на то. что жизнь постоянно сталкивала их с необходимостью решать проблему взаимоотношений с ближайшими соседями. Разумеется, они и торговали, и поддерживали дипломатические отношения с разными государствами эллинского мира, но Афины при этом играли выдающуюся роль.

Поклонник всего греческого, Эвагор пригласил в Саламин ученых, артистов и музыкантов из Эллады, ввел греческий (ионийский) алфавит18 и эллинское образование для знатной молодежи (Ьосг. IX.47-50). Многие греки, в особенности афиняне, побывали в те времена на Кипре, порой подолгу жили там, приобретали имущество, для некоторых остров ста] надежным убежищем и второй родиной. По замечанию Ж. Пуйю, царский двор превратился в "маленькие Афины", и присутствие афинян не могло не оказать влияния на политические пристрастия правителя и его вкусы" 9 Археологические материалы показали, что в годы правления Эвагора аттический импорт достиг своего максимума греческие изделия заполонили рынки разных городов, включая даже Китион20.

Киприоты не были редкими гостями в Афинах, они ездили туда по коммерческим делам (и организовали там свои торговые общества), с дипломатическими миссиями, для учебы, бракосочетания. Одгга из надписей упоминает земельный участок киприотов в А пике (Ю. 12. №2776)''. Следовательно, не только афиняне могли приобретать недвижимость на территории дружественного острова, но и жители острова иногда пользовались такими же правами в Афинах. В моду вошли греческие изделия и вкусы. На Кипре работали мастера из Эллады, а местные скульпторы, гончары, ювелиры

17 См. обзор историографии. Васильев А. И. К вопросу о соправительстве на Босгюре// Проблемы античного источниковедения. М.;Л., 1986. С. 33—45. См. также: Шелов-Коведяев Ф. В. Указ. соч. С. 154—157; АкопянА.П., Бадер А. H Третий Всесоюзный симпозиум но проблемам эллинской культуры на Востоке // ВДИ. 1990. № 1. С. 247 (доклад ¡О. Г. Виноградова "Боспор и эллинизм").

IS Греческий алфавит стал употребляться наряду со старым кипрским силлабарием. Интересна в этом отношении диграфическая надпись из Саламина времени Эвагора (Pouilloux J. Ор, cit. Р. 118. Pl. XV.4).

" PouillouxJ. Op. cit. P. 118.

20SCE. Vol. 4. PL 2. P. 501—502; Karageorghis V. Kition. P. 115—116. Андреев В, H. Аттическое общественное землевладение. 11 // ВДИ 1972. № 4. С. 14.

подражали греческим образцам или, вдохновленные ими, шли своим, но уже-новым, путем (особенно хочется отметить, великолепной работы мраморную голову, кажется, Афродиты, исполненную в манере раннего Праксителя греческим скульптором, вполне возможно, работавшем при дворе Эвагора2'. Естественно, это один из многих примеров). Киприоты были участниками афинских праздников и спортивных соревнований, кстати, могли там встречаться с боспорцами. Победители привозили на родину панафинейские амфоры, фрагменты которых встречаются при раскопках и на Кипре, и на Боспоре.

Таким образом, при Эвагоре был затожен прочный фундамент деловых и культурных связей жителей острова с Элладой, в особенности с Афинами. В дальнейшем, при Птолемеях и римлянах, они развивались и укреплялись.

Сходную ситуацию мы обнаруживаем на Боспоре. В V в. афиняне больше были связаны с Феодосией, Нимфеем, чем с городами Боспорского царства, но уже в конце этого столетия и особенно в IV в. заинтересованность в боспорской пшенице стала огромной, она составила половину всего ввозившегося в Аттику хлеба (ВетозрИ. XX. 31). Хорошо известны цифры, сообщенные древними авторами и свидетельствующие о просто гигантских экспортных поставках при Левконе I: 400 тыс. медимнов (16380 т), ежегодно и на льготных условиях вывозимые в Аттику, и 2 млн. 100 тыс. медимнов (86 тыс. т.). отправленные туда же из вновь отстроенного феодосийского порта (Ое(ШШр1т. XX.32; 8наЬ. VII.4.6). Полагают, что между Афинами и Боспором уже в 90-х гг. IV в существовали экономические и политические договоры; они обеспечивали постоянное движение товаров и облегчали этот процесс благодаря предоставлению взаимной безпошлинности, права первоочередной погрузки товаров и прочих льгот24. Сатир I, вслед за ним Левкои I и его сыновья Спарток и Перисад пользовались в Афинах привилегиями и почестями, что следует из декретов, изданных в их честь от имени совета и народного собрания"'. Из декрета 346 г. мы узнаем, что команды боспорского торгового флота были пополнены опытными афинскими моряками. С Босиора в дружественные Афины шли не только хлеб, но и иные товары: соленая рыба кожа, шерсть, древесина, рабы. Археология подтверждает данные письменных источников. На Боспоре этого времени особенно много керамики, металлических вещей, украшений, произведений искусства аттического производства.

Афиняне ценили также и кипрский хлеб. Грузы, поступавшие ним от Эвагора в годы Пелопонесской войны, были очень кстати, ибо Афины очень нуждались в хлебе в условиях, когда спартанцы предприняли атаку на черноморские

22 Mates P. A. Guide to the Cyprus Museum. Nicosia, 1947. Г. 67—68. 73, 109—111, 136 141; SCE. Vol. 4. Pt. 2. P i 17 etc., 364 etc., 502 etc : СавельевЮ. А. Указ. соч. С. 292 слл.

23 Karageorghis Г. Salamis. N.-J etc. 1961 P. 167, Ш. Pi. 105.

24 Жебелев С. A. Северное Причерноморье. St.; Л., 1953. С. 129 слл.: ЙЩЩжевич В Ф Боспорское царство. M.;JI, 1949. С. 67 слл Блаватская Т. В. Очерки политической истории Босгюра в V—IV вв до н. •> VI 1959. С. 116 слл.; Бришинский И. Б. Афины и Северное Причерноморье в VI—II вв. до н. :>. М, 1963. С. 112 слл.

25IG. II2. № 212; Граков. № 3. См. также: Demosph. XX.29—40.

проливы, решив отвоевать их у противника (411 г.)26. Кипрская пшеница на сей раз заменила боспорскую, провоз которой был временно приостановлен. А вот в 80-е голы IV в.. кажется, ни Боепор. пи Кипр не имели возможности посылать в Афины значительные партии зерна, так как и сами находились в состоянии войны: Стгартокиды с Феодосией и Гераклеей. '-)вагор —с Персией.

И позднее киприоты и боспорцы протягивали руку помощи афинянам в тяжелые для них времена. Так было, например, в 330 - 325 гг., когда страшную нехватку хлеба в Аттике частично компенсировал торговец из кипрского Сала-мина Гераклид. Афиняне посвятили ему ряд почетных декретов (1С 112. № 360; Svll3. № 304: АСПИ. № 413)27. Так было в 288 г.. когда боспорцы помогли хлебом Афинам и те издали в честь Спартака И! почетный декрет (IG. II2. № 653; Граков, надпись № 4). Нужно отметить, что афиняне не однажды использовали кипрских купцов в своих коммерческих делах в Северном Причерноморье

Только что упомянутый Гераклид ездил в Понт и, кажется, закупал зерно для Аттики на Боспоре (источники нередко под Понтом подразумевали именно Боепор). В приписываемой Демосфену речи "Против Лакрита" упоминается некий Антипатр из кипрского Китиона, ссужавший купцам в Афинах деньги для торговых поездок в Поит (АСПИ. X» 427). Надпись на налгробной стеле IV в. до п. з. из Пантикапея гласит: "Аристократ, киприот" (КБН. № 236). Иными словами, для киприотов — негоциантов и мореплавателей — Понт не казался краем света и входил в сферу их деловой жизни, а связующим звеном между этими двумя далекими друг от друта и от собственно Эллады регионами стали Афины.

На Боспоре. как и на Кипре, было много афинян, приезжавших (порой подолгу живших там) по делам торговли, производства, дипломатии. В ремесленных мастерских боспорских городов трудились аттические ремесленники, выполняя заказы местных жителей — горожан и сельчан. Обычными были поездки боспорцев в Аттику, их привлекала не только деловая жизнь Афин, но и возможность побыть в центре политической и культурной жизни Греции, получить хорошее и модное по тем временам образование.

Некоторые афиняне и боспорцы были связаны родственными узами, В научной литературе неоднократно обсуждалась судьба Гилона, на многие годы связавшего свою жизнь с Нимфеем и вообще с Боспором; не забыли и его знаменитого внука Демосфена, ратовавшего за дружественные отношения и деловые связи со Спартакиадами и имевшего на Боспоре родственников (Aeschin. III.171—172: Dinarch. 1.43; Demosph. XX.29 -40); без внимания не осталась коммерческая активность богатого и влиятельного боспорекого купца Сопея и особенно поездка в Аттику его сына, осуществленная не столько ради торговых интересов семьи, сколько ради собственного интеллектуального и эстетического развития (Isocr. XVII). —> это лишь наиболее известные из афинян и боспорцев; между тем, в речах Лисия, Исократа. Демосфена фигурируют многие другие

л Гхшватская Т. В. Указ. соч. С. 71—72; Брашинский И Б Указ. соч. С. 100—101.

27 Максимова М. Я. Краткий нугь через Черное море и время освоения его гречески ми мореходами //МИА. 1954. №33. С. 55—56; ее,же. Античные города Юго-Восточного Причерноморья. М.; Л., 1956. С. 165—167.

торговцы и их агенты, ростовщики и корабельщики, посланники Спартокидов и Афинского государства: мы узнаем о знакомых и друзьях боснорских правителей из Аттики (гак. Мантифей и его брат были посланы отцом к Сатиру 1 и прожили на Косиоре два года — Lys. XVI.4), об учениках Исократа. с Понта (но предположению М. В. Скржинской, среди них мог быть и наш Сопеид: в таком случае не был ли он знаком с кем-либо из исократовых воспитанников с Кипра? Так или иначе, но учеба у одного и того же педагога способствовала восприятию людьми из разных, порой весьма отдаленных друг от друга районов греческого мира общих идей. Это. помимо всего прочего, подготавливало почву для всеобъемлющего синкретизма эпохи эллинизма)28.

Киприоты и боснорны черпали из сокровищницы греческого образа жизни очень многое, укрепляя тем самым эллинские основы своего бытия. Это было важно и для Кипра, где традиции микенских и архаических времен залержались дольше, чем в других местах, а восточное давление было значительным, и для Босггора, географическая отдаленность которого и варварское окружение также тормозили процесс восприятия новых веяний из Эллады. Создается впечатление. что Афины в конце V — IV вв. смотрели на Кипр и Боспор как на своих партнеров одного порядка. Т. В. Блаватская подметила, что, когда афиняне искали в тяжелое для себя время новых союзников, их взоры обратились к Эваго-ру (уже в 411 г.) и Сатиру (незадолго до 406 г.), они получили от обоих помощь зерном, заключили с ними идегпичные договоры с определенными взаимными политическими обязательствами, даровали обоим династам права гражданства, восхваляли за доброжелательность к их государству и наказали властям заботиться о благополучии своих новых друзей'9. И Эвагора, и Спартокидов увенчивали золотыми венками, статуи их воздвигали в Афинах и Пирее.

Мы попытались привести разные доводы в пользу того, что и на Кипре, и на Боспоре существовали авторитарные режимы в форме тирании, и увидели, что способ установления и характер власти Эвагора и Археаиактидов-Спарто-кидов близки, а часто даже идентичны тому опыту тиранических движений, который преподносят нам многие районы греческого мира. Остался неоговоренным вопрос: а как сами древние смотрели на правит елей Кипра и Боспора?

В отношении Боспора анализ терминов, употреблявшихся в древности для обозначения сущности власти его правителей, успешно проведен, он показал, что термины эти различны (тираны, династы, цари, архонты) употребление их в том или ином случае зависело от конкретных обстоятельств, но среди них выделяется один — '"тиран", он звучит чаще, чем другие, и отражает современную

:8 Жебелев С. А. Указ. соч. С ! 80 слл.; КаллисттЯ■ Л. Измена Гижжа // ВДИ 1950. № 1. С. 27 е.т.т; Врашинский И. Б. К вопросу о положении Нимфея во второй половине V в. до н. % И ВДИ 1955. № 2. С. 148. слл.; Блачатская Т. В. Указ. соч. С. 68 слл.. 116 слл.: Ше чов-КовеОягв Ф. В Указ. соч. С. 90 слл.. Скржинская М. В. Древнегреческий фольклор и литература о Северном Причерноморье Киев, 1991. С. 136 слл.

29 Блаватская Т В. Указ. соч. С. 71—72, 125, 128.

Спартокидам традицию31'. Кроме того, отмечено совпадение этих терминов с теми, которыми именовали сицилийского тирана Дионисия.

Что же мы видим на Кипре? Эвагора никогда не величают архонтом, и это понятно, ведь для Кипра обычным был термин "царь" (басилёй), им традиционно нарекали античные авторы (как, впрочем, и многочисленные надписи и монетные легенды) правителей острова до и после Эвагора. Интересно, однако, что всех их называют также и тиранами. Еще Геродот употреблял по отношению к главам кипрских царств оба термина (V,! 04. 109—Ш , 113. 115; VIII. 11). По этому поводу Л. И. Довагур заметил, что Геродот называл тиранами всех негреческих царей (Кипр, видимо, мыслился им частью восточного мира, тем более, что он входил в состав Персидской державы — Э. П.) В то же время он называл их царями, ибо знал, как и все греки, о существовании наследственной монархической власти на острове '1.

Исократ в Кипрских речах употребляет оба термина, желая, по мнению Э. Д. Фролова, таким образом стереги различия между обоими обозначениями и сблизить тиранию с царской властью * Слова "тиран", '"тирания" у него звучат особенно часто: оратор не очень-то вуалировал способ приобретения власти Эвагором, для него главным являлось то. что тирания — весьма непривлекательная форма правления, отрицательное явление в жизни Эллады, может при желании людей стать явлением вполне приемлемым и даже достойным, но в таком случае тиран должен вести себя так, как подобает царю, а его подданные смотреть на него глазами доброжелателей и быть ему помощниками во всех начинаниях.

Исократ все время сопоставляет эти два режима — тиранию и монархию, показывает недостатки первого и положительные качества второго. Почему же именно, в речах, посвященных Эвагору и Никоклу, он употребляет такой прием? Едва ли он стал бы это делать в том случае, если бы Эвагор получил власть по наследству, имел на то право по закону. Исократ прекрасно знал, что кипрский правитель был тираном, и даже не стал называть имя его отца. Но это знали и все остальные греки, потому и не было смысла скрывать этот факт. Отсюда такие откровенные высказывания, как, например: "решил добиваться тирании", "добиться успеха и стать тираном" — по отношению к Эвагору (IX.27,28,32); "хотя на протяжении веков было столько тиранов, не найти ни одног о, кто достиг' бы этого положения более достойным путем, чем Эвагор"(1Х.34); "ты не один из многих, а тиран нал многими" — но отношению к Никоклу (11.50); или: "оценка человеческой натуры и поведения более последовательно проводится при тираническом правлении" (111.16) и т.п. Все это для нас очень важно, так как Исократ был современником Эвагора и сто сына, близко знал их. В отличие от Геродота он жил в то время, когда греки уже не путали термины "тиран" и "басилей".

Виноградов Ю- Г. Полис в Северном Причерноморье... С 396, 407—414; Шелов-КовеОяев Ф. II Указ. соч. С. 88—89

*] Доватур А. И. Повествовательный и научный стиль Геродота. Л., 1957. С. 52—53, 57. 12 Фролов Э. Д. Монархическая идея у Исократа... С. 16.

Терминология Диодора, важнейшего ш наших источников, удивительно однообразна: он употребляет но отношению ка всем кипрским царям, включая Эвагора и его преемников, лишь один термин - "царь" (басилей) и производные от него ("царствовать" и пр.) (XIV.39.1: XV.8.1.2; 9.2; XVI.40.5: 42.4.6.7.9; 46.1.3: XIX.57.4; 59.1; 79.4; XX.21.1-3). Та же картина прослеживается и по отношению к Спартокидам, что Ю. Г. Виноградов объясняет или заимствованием из бос-порского источника эллинистического времени, или творчеством самого автора "Исторической библиотеки", обозначавшим словом "царь" носителей единоличной власти вообще, в том числе и тиранов.

Эти рассуждения можно распространить и на наш случай с Кипром. Однако главная причина такого постоянства автора, кажсгся, все же кроется в его традиционном использовании термина "царь" для любого единоличного правления. В этом смысле и Страбон говорит о царях Кипра (XIV.5.2).В то же время он упоминает тиранов в кипрских юродах (XIV.6.6) и здесь зависит от источника (на примере Геродота мы убедились в сочетаемости этих двух понятий и в том, что древние использован? оба термина при определении характера правления на острове). Следует учесть еще один немаловажный момент: Эвагор приобрел власть тираническим путем, но всячески стремился к тому, чтобы его признали именно царем, а не тираном, поэтому возводил свою родословную к Тевкру и правил в духе традиций царской власти, сложившихся на Кипре, не стремился изменить существа издавна установившихся порядков (вспомнил!, что ближайшие родственники Эвагора именовались, как ранее было принято, владыками и владычицами, что Эвагор раздавал земли приезжим и передал сыну по наследству свое хозяйство, был судьей и жрецом — все это обычно для кипрских царей и уходит корнями в далекое прошлое)31. Ему удаюсь добиться своего — он был признан царем персидскими правителями, а мирный договор, завершивший Кипрскую войну, предусматриват такие взаимоотношения с Артаксерксом, при которых Эвагору было ир&иисано "как царю повеления царя слушать" (Вюс1. XV.9.2). Итак, незаконным путем приобретший трон, проводивший антиперсидскую политику и проигравший войну с персами Эвагор перед всем миром был объявлен царем. Его последователи считалась законными правителями и ничем не отличались от глав других кипрских царств. Вполне естественно, что древние авторы называли его и потомков и тиранами, и царями. В надписях и монетных

34

легендах кипрские цари, включая Эвагора всегда величаются здеилеями .

* *

*

Просуществовавшая три десятка лет держава Эвагора была своеобразным прототипом будущих эллинистических государств, первой пробой, продемонстрировавшей экономические и политические преимущества единого целого над системой мелких разрозненных царств. В то время это было исторически обу-

33 SCF.. Vol. 4. Pt. 2. Р. 498—50Ü; Борухович В. Г. Ахейская кодоншадия Кипра... С. 19.

34 Hoffmarm О. Die griechische Dialekte in ihrem historischen Zusammenhängen Göttingen, 1891. Bd. 1. S. 35 1

словлено. В Элладе объединительные тенденции вылились в организацию союзов полисов, на Кипре, где процветала монархическая форма правления. — и создание цен трализованного государства в масштабах всего острова. Роль объединителя в необычайно тяжелых условиях приняла на себя тирания. Тог же путь, хотя и несколько раньше, выбрала для себя в не менее сложных условиях правящая элита Боспора.

Авторитарные режимы хорошо показывают себя в экстремальных ситуациях, в частности, в условиях военного времени, экономических и политических кризисов, восстаний, революций потому, что они позволяют быстро отреагировать на происходящее, принять срочные решения, оперативно сосредоточить силы и средства на нужных направлениях, соблюсти тайну при проведении тех или иных мероприятий, им легче подавить оппозицию. Но такие режимы недолговечны. люди не могут жить в постоянном страхе и по общей команде, постепенно теряя свою индивидуальность, способность к самостоятельному мышлению и поступкам. Тирания, как разновидность тоталитарных режимов, также недолговечна. Она вводилась на ограниченный срок ради решения конкретных задач. После отпадения необходимости в ней она либо уходила с исторической сцены, уступая место более демократическим системам управления, либо эволюционировала, например, в сторону "правильной" монархии. Так было, как правило, тогда, когда условия, вызвавшие к жизни тиранию, сохранялись долго (в первую очередь внешнеполитические, то есть независимые от тирана и его деятельности); тиран передавал по наследству не только свою власть, но и свои функции, связанные с решением особенно сложных задач.

Периферия античного мира оказалась наиболее подверженной внешней угрозе; здесь условия, вызвавшие к жизни тиранию, сохранялись особенно долго. Именно поэтому на Кипре и Босиоре тиранические режимы "задержались", превратившись в обычные монархии. На Кипре это облегчалось уже имевшимся многовековым опытом жизни в условиях монархии, на Боспоре диктовалось необходимость сохранять единство разнородных частей государства — греческих полисов и варварских племен. Разница в лом, что Спартокиды удерживали бразды правления в течение почти трех с половиной веков, единое же Кипрское государство распалось уже при Эвагоре. Маленький Кипр не смог противостоять такой громаде, какой была Персидская держава.

Как известно, Боспорское государство в трудах В. Д. Блавалского именовалось протоэллинистическим. Ученый находил параллели в истории греческих государств Северного Понта (особенно Боспора), Малой Азии. Сицилии, Фракии, отчасти Кипра и указыва1 на особые условия в этих' регионах — окружение местных племен35 (отметим, что на Кипре, в отличие от Боспора, не было варварского окружения). Не останавливаясь на дискуссии и аргументах оппонентов теории "протоэллинизма"'6, заметим, что окраинные районы античного мира в

^ Влаватский В. Д. Процесс исторического развития государств в Северном Причерноморье ¡^ ПИСПАЭ. М., 1959. С. 14—20; его же. Иантикапей. М. 1964. С. 59; его же. Античная археология Северного Причерноморья. М., 1961. С. 109—132.

36 Шелов-КовеОяев Ф. В. Указ. соч. С. 182—1 86.

конце классической эпохи набрали высокие темпы развития и пол влиянием передовых областей Эллады интенсифицировали свое хозяйство, активно втянулись в процесс международной торговли, стали игран, заметную роль в политической и культурной жизни древнего мира.

Объединительные тенденции, действовавшие повсюду в греческом мире, на периферии имели больше простора, чем в центральных областях Эллады. Их действие привело к возникновению своеобразных "держав" на Боспоре, Кипре в Сицилии и других местах. В некотором роде они предвосхитили будущее, указав путь к процветанию, а именно: объединение сырьевых, водных, транспортных ресурсов и создание единого экономического целого, собирание разрозненных земель и организацию сильного центра, милитаризацию, необходимую для обороны и нападения, смелый выход на международную арену, культурный плюрализм. "Просвещенным деспотизмом" назвал правление Эвагора Э. Гьерстэд, он видел в саламинеком правителе тирана, поставившего своей целью экономическое, политическое и культурное возрождение своего родного города и своего острова, считал, что его деятельность подготовила почву для появления ростков эллинизма в недалеком будущем."

С этим нельзя не согласиться, как и с желанием Ю. А. Савельева поставить Эвагора в ряд с наиболее крупными правителями IV в. — тиранами Сицилии. Фессалии. Однако, исследователь видит в правлении Эвагора кипрский вариант не поздней тирании, а "протоэллиннстичсской" монархии, осуществленной на основе наследственной царской власти, и сближает в этом отношении Кипр с Македонией и Карией38. Мы же попытались доказать, что правление Эвагора было именно тираническим, а Кипр позднеклассического времени возможно поставить в один ряд с такими окраинными областями греческой ойкумены, как Боспор и Сицилия.

Напрашивается вывод: роль тиранических режимов была гораздо большей, чем это может показаться на первый взгляд: особые условия, в которых оказались окраинные районы эллинского мира, породили центростремительное движение, которое привело к объединению обширных территорий и этнически разнородною населения, созданию сильного и жизнеспособного целого, которое было в состоянии, с одной стороны, противостоять врагу, с другой протянуть руку дружбы и помощи такой далекой и близкой Элладе. На примере Кипра и Ьоснора мы видим, что эти режимы справились со сэими задачами, заложили фундамент для будущего развития общества и просуществовали ровно столько, сколько потребовала от них история.

37 SCE. Vol. 4. Pt. 2. P. 449—500, 504—505.

38 Савельев Ю. А. Указ. соч С. 294: его же. Культура Кипра конца II—первой половины 1тыс. до н. эзАвтореф. дне. ... канд. ист. наук. М„ 1966. С 21.