CC BY
62
М. В. Домосилецкая
СОСНА БЕЛОКОРАЯ (БОСНИЙСКАЯ, ГЕЛЬДРЕЙХА)
PINUS LEUCODERMIS, PINUS HELDREICHII В БАЛКАНСКОМ ЛИНГВИСТИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ
В статье анализируются балканские народные названия местного субэндемика - сосны белокорой (боснийской, Гельдрейха) Pinus leucodermis. Рассматриваются заимствования как результаты языковых контактов: от влияния субстраного элемента (*molika/*munika, *тига), латинского (гоЬиг, aЫëgms) до сербско-албанских и албано-арумынско-новогреческих взаимовлияний. Выявление изомотиваци-онных параллелей в номинации дало отрицательный результат. Выделено два ареала с несовпадающими мотивировками - североалбанский ('заплатка, лоскут') и черногорский ('чешуя'). Предпринимаются попытки рассмотреть круг данных фитонимов в системе локальной народной таксономии: использование гиперонима сосна, атрибутов красная, черная, белая, плохая.
Ключевые слова: балканские языки и диалекты, фитонимия, сосна белокорая боснийская, этимология, заимствования, ономасиология, народная фитонимическая таксономия
Различные виды рода Сосна (Pinus) характерны как для прибрежного, так и для горного ландшафта балканских стран. Это прежде всего субэндемичные и уникальные виды: сосна белокорая (или боснийская) Pinus leucodermis, сосна румелий-ская (или македонская, или балканская) Pinus peuce, а также встречающиеся по всему Средиземноморью: сосна черная Pinus nigra, сосна горная (стланиковая европейская) Pinus mugo, сосна пиния Pinus pinea. Неудивительно, что весь этот богатый дендромир нашел отражение в историко-этимологических штудиях по албанскому языку Экрема Чабея, посвятившего значительную их часть фитонимической лексике (всего 293 (!) фитонимических этюда (Qabej 1976a; Qabej 1976b-2014). Особого внимания, с точки зрения ученого, заслужили, в частности, такие древнейшие исконные албанские именования местных хвойных деревьев, как сосна македонская (балканская) Pinus peuce (arne) (Qabej 1976b: 82-83), сосна белокорая (боснийская) Pinus leucodermis (arti/arti) (ibid.: 87), сосна пиния (harmog) и сосна обыкновенная Pinus sylvestris (hartirn) (Qabej 1996: 359), сосны разных видов (vgje/vgje) (Qabej 2006: 251-252),
можжевельник Juniperus (Ьё^ё, dellinje, fidhez) (Qabej 1976b: 212-213; Qabej 1987: 222; Qabej 1996: 183-184), а также старые заимствования для именования черной сосны Pinus nigra (borige, getine) (Qabej 1976b: 289-290; Qabej 1987: 112), сосны белокорой боснийской (rrobull) (Qabej 2002: 332), ели европейской обыкновенной Pinus abies (bredh) (Qabej 1976b: 303-305), ели и пихты (gam) (Qabej 1987: 83) и др. Все они могут свидетельствовать как о древнейших, так и об относительно новых контактах между балканскими языками.
Здесь подробно остановимся на балканских наименованиях уникальной белокорой (боснийской) сосны. Сосна белокорая (или боснийская, или Гельдрейха) Pinus leucodermis (Heldreihii) произрастает в горах на высоте в среднем от 900 до 2300 м, часто достигает линии альпийской лугов. Дерево характерно для обширных горных районов Балкан и ограниченно - для южной Италии1 (т. е. является почти эндемичным для полуострова растением - субэндемиком). Ареал распространения на Балканском полуострове: Босния (в среднем течении реки Неретвы и верховьях рек Босна и Врбас, на склонах гор Вран, Чврсница, Белашница, Прень и др.), Черногория (горный массив Орьен с соседящими грядами Ястребица и Реовачка, до ряда холмов Доброштица), Албания (Северо-Албанские Альпы, горные районы Коритник, Кораби, северо-восток страны в области Дибра - национальный парк Люра, Мартанеш, склоны горы Гялица в районе Кукес, хребет Мунела в Мирдите, южная Албания: хребты Шпати, Томори, Мокра, Чика, верховья реки Шушица и др.), Македония (возле Битола в национальном парке Пелистер, символом которого и выступает Pinus leuco-dermis, на склонах горы Кораб в национальном парке Маврово и в районе Охридского озера в национальном парке Галичица), Косово (восточные районы горного массива Проклетие, национальный парк Шар-Планина, горы Паштрик на границе с Албанией), крайний юго-запад Сербии (массив Копаоник), юго-западная Болгария (по преимуществу в массивах Рила и Пирин, в меньшей степени на Балканском хребте, на Витоше и в Родопах, причем везде - по южным склонам), северная Греция (горный хребет Пинд - Валия Кальда и горы Смоликас
1 Сосна боснийская - символ национального парка Поллино на территории Бализикаты и Калабрии.
и Василица, высочайший массив Олимп и горы Вермион и Вурино). Севернее, на территории Карпатских гор, не встречается (Critchfield, Little 1966: 12; Bukshtynov, Groshev, Krylov 1981: 111, 117, 121, 298).
Взрослое дерево сохраняет всю свою жизнь конусовидную узкую крону (в отличие, к примеру, от пинии или черной сосны), достигает высоты 35-40 м и полутора метров в обхвате ствола. Иголки этой сосны длиной 4-10 см собраны в маленькие пучки - по 2 шт; хвоя светло-зеленая, скученная на концах побегов; имеет очень темные сине-фиолетовые (до стадии созревания) и маленькие шишки с хрупкой поверхностью.
Цель настоящего исследования - обнаружить факты взаимовлияния балканских языков в именовании этого специфического и показательного для Балкан дерева, а также по возможности установить изомотивационные связи между исконными фитонимами, обозначающими данное растение.
I. Заимствования как результаты языковых контактов
В именовании этого субэндемичного для региона дерева бросается в глаза прежде всего активное присутствие практически во всех языках региона, за исключением новогреческого, одной лексемы скорее всего субстратного происхождения -*MOLIKA/*MUNIKA. Это алб. диал. molíka e keqe букв. 'плохая сосна' (Lloshi 2010: 290), макед. мунйка, болг. молйка, мунйка, морйка (Kish 1996: 51), серб./хорв. мунйка, muníka (Sugar 2008: 459; Kish 1996: 51; Simonovich 1959: 357), bor
V
munika (Sugar 2008: 76), диал. молйка, оморйка (Kish 1996: 51).
Важно подчеркнуть, что данное образование фигурирует в балканских фитонимах еще для целого ряда хвойных деревьев. Это: 1) сосна румелийская (македонская) Pinus peuce: алб. таЫкё, тоЫкё, тёгИкё (Lloshi 2010: 8; Fjalor 2003: 221), тоИкё, тёПкё (Большая Мальсия), тёПкё, тИкё (Пука), тёгИкё
______V
(Тропойя) (все - Mitrushi 1955: 45), серб./хорват. тоИка (Sugar 2008: 448; Simonovich 1959: 357), малика (серб.), мурика,
V
мурина (Босния) (Simonovich 1959: 357), bor тоИка (Sugar 2008: 76); 2) сосна горная (стланиковая) Pinus mugo: серб.: тиЩка (Герцеговина) (Simonovich 1959: 357; Sugar 2008: 459); 3) Picea omorika ель сербская: серб. оморика (о ней подробнее см. ниже). 4) Вполне вероятно, что сюда же можно отнести и
румын. molid, molidv, molidf, molift, moliv, molif и под., и арум. muliftu (Cunia 2010: 678) - все в значении 'ель; пихта'. Еще раз подчеркнем, что на территории распространения дакорумын-ского языка сосна белокорая не встречается (см. выше), перенос заимствованного фитонима румынами на иное хвойное растение не вызывает удивления. Удивление вызывает другой факт: ареал произрастания сосны белокорой во многом совпадает с распространением южноарумынских диалектов, однако семантическое развитие арум. muliftu и румын. molid, molidv, molidf шло в одном направлении - специализация для обозначения не сосны, а отличных от сосны и довольно сходных внешне -пихты Abies и ели Picea .
Заметим, что упомянутое для Pinus leucodermis алб. диал. molika e keqe букв. 'плохая сосна' могло образоваться лишь в тех северо-албанских районах, где знакомы и с сосной боснийской (molika e keqe) и с сосной македонской (molikё). Именно там могло возникнуть их противопоставление и различение («сосна» vs. «плохая сосна», т.е. либо «ненастоящая», либо «с панцирной корой»). Интересно также, что для обозначения встречающейся примерно в тех же местностях сосны черной Pinus nigra данное образование не используется ни в одном из балканских идиомов. Следовательно, можно предположить, что последнее дерево (сосна черная Pinus nigra - с очень темным стволом) зачастую обособляется в народном сознании носителей балканской речи и не связывается с представлением о нем у далеких «иллиро-фракийских» соседей/предшественников.
Происхождение самой лексемы *molika/*munika не до конца ясно. Ниже приведем некоторые гипотезы.
2 В повседневном сознании ель и пихта вполне могут не различаться, в особенности в тех регионах, где произрастает только одно из этих двух деревьев: у обоих пирамидальная крона, низко расположенные горизонтальные ветки, однако, в отличие от ели, у пихты хвоя очень мягкая, неколючая, а шишки растут вертикально вверх. Восточное и центральное Средиземноморье - район активного произрастания пихт: пихта киликийская Abies cilicica, пихта нумидийская Abies numidica, пихта кефаллонийская («пихта Аполлона», или «пихта парнасская») Abies cephalonica, древесина которой, по преданию, была использована для постройки троянского коня (ZhR 1978: 356). Ель обыкновенная Picea abies распространена в балканском регионе уже: север полуострова (Черногория, Босния и Герцеговина, север Албании и Македонии, Родопы и Стара-Планина в Болгарии) (ZhR 1978: 362-363).
Петар Скок усматривал в ее появлении в южнославянских языках и диалектах влияние некоего «долатинского иллиро-фракийского» *moliky (Skok 1972: 451). Это субстратное слово, с его точки зрения, могло встроиться в систему древнего славянского склонения ж.р. на *-й- (buky, Gen. bukbve; svekry, Gen. svekrhve). Он вполне логично замечает, что румынские формы для обозначения ряда сходных хвойных - molid и диал. molidf, molidv, moliv, molif и проч. - могли произойти от южнослав. генитивной формы *molikhve. Прямым доказательством подобного может служить аналогичное развание болг. мориква 'ягода можжевельника' из морика 'можжевельник'. Что касается разнообразия в корневом консонантизме (l - n - r), то здесь на южнославянской почве, вероятно, произошло взаимоналожение двух лексем микрополя «хвойные деревья» - молика 'сосна боснийская' и смрека 'можжевельник' (Skok 1972: 451) . О предположительном происхождении южнослав. молика, морика из некоего субстрата упоминал и Гуннар Сване (Svane 1992: 127).
Рассматривая алб. molike4, трудно решить, является ли слово а) исконным образованием, б) заимствованием из славянских языков или же в) может быть возведено в тому же субстратному источнику. Норберт Йокль полагал, что алб. molike < *mäl-nik, корень которого сближается им с mye, myjä 'ядро древесины' и с mälleze 'Ostrya carpinifolia хмелеграб обыкновенный', является исконным словом и что именно оно выступает источником заимствования для серб. и болг. молика. Более того, предполагая существование гипотетического ныне исчезнувшего алб. *molidh, Н. Йокль считал, что рум. molidv 'ель, пихта' восходит именно к нему (Jokl 1923: 197).
О славянском происхождении алб. molikä писали неоднократно (Selishev 1931: 164; Svane 1992: 127; Stanishich 1995: 83
3
Для полноты картины кратко заметим, что ранее П. Скок придерживался другой точки зрения о происхождении слав. тоИка, а именно из отопка, котопка < лат. tamarTce 'тамариск' (цит. по: £аЪе] 2014: 364).
4 Антонио Бальдаччи (ботаник, этнолог, дипломат) утверждал, что в албанском существуют два сходнозвучащих фитонима - тоИкё 'Ртш рейсе сосна македонская, или румелийская' и тыткё 'Ртш 1еисоёегт18 сосна боснийская, или белокорая' (цит. по: £аЪе] 2014: 363). Однако ни в одном из обследованных нами многочисленных источников вторая лексема не встретилась. Возможно, путешествуя по многоязычным районам Косово, Черногории и северной Албании, он принял за албанское слово серб. муника.
и др.). Предложенная же В. Орлом этимология для албанского molikё - раннее заимствование из слав. *moldika 'молоденькое деревце' (ср. болг. младика, серб./хорват. младика 'молодой отросток, побег') (Orel 1998: 272), с нашей точки зрения, не подходит по экстралингвистическим соображениям: слишком крупным деревом является сосна боснийская, слишком интенсивный прирост дает она в первые годы жизни, а стадию ростка, побега проходит любое дерево.
Оставив вопрос об этимологии алб. molikё нерешенным (субстратный элемент, славизм, исконное слово ?), укажем только на более или менее правдоподобное, как нам кажется, влияние серб. оморика на возникновение другой албанской лексемы того же семантического поля «Хвойные деревья» -hormoq. Основанием для такой точки зрения может служить опять-таки экстралингвистический фактор. Как упоминалось выше, серб. оморика лишь в диалектах называет сосну боснийскую. В общенациональном узусе слово служит для обозначения Picea omorika ели сербской, редкого эндемичного узкопирамидального, даже скорее копьевидного, дерева, произрастающего в Западной Сербии и Восточной Боснии и Герцеговине вблизи Вишеграда. Ареал распространения дерева служит довольно веским доказательством принадлежности закрепленного за ним фитонима к местному субстратному фонду лексики. Слишком удивительным, необычным представилось пришедшим на эти земли славянам новое для них дерево, для именования которого неподходящим показалось им исконное слав. смрча, смрека 'ель'5. Интересно, что данный славянский корень смрч- именно в Герцеговине оказался закрепленным за интересующим нас деревом Pinus leucodermis - см. smrc (Sugar 2008: 641).
5 Все прочие виды ели в сербском обозначаются фитонимом смрча, смрека < праслав. *smrekä, *smerkb, *Бтьгкь (BER 2010: 203). Не исключена связь со слав. глаголом *smbrdeti, т.е. «дерево, испускающее приятный аромат», что вполне справедливо для смолистого запаха хвойных пород (BER 2010: 204). В слав. может быть из и.-е.
*smer 'мазать; нечто мажущее, смолистое' (ср. армян. marx 'смолистая сосна', греч. ^ьро^аг 'растекаться, разливаться', ¡ibpov 'миро; благовоние, благовонная мазь', гот. smaithr 'жир', англ. smear 'мазать', нем. schmieren 'намазывать' и др.) (Mladenov 1941: 595). При этом предложенное Младеновым в эту группу слов литовское smarsas 'вонь, зловоние' сюда скорее всего не может быть отнесено.
Отсюда, из слав. оморика, это «иллиро-фракийское» слово было заимствовано в алб. в виде hormoq (Svane 1992: 127) с переносом на другой вид ели, мало произрастающий на территории Албании: см. диал. hormoq, hermoq, harmoç 'Picea ель, Picea abies ель обыкновенная' (Fjalor 2003: 219; Susuri 2006: 232; Lloshi 2010: 127).
Следующим балканским фитонимом для обозначения сосны белокорой (боснийской) можно полагать *MURA, также не до конца ясного происхождения и распространенное исключительно в албано-македоно-болгарском ареале. Это алб. mura (Lloshi 2010: 290), макед. диал. черна (sic!) мура (Kish 1996: 51), болг. диал. черна (sic!) мура (Банско = Пиринские горы, Пиринская Македония) (Davidov, Yavashev 1939: 236), мора, мура (Kish 1996: 51).
Этимон *mura, равно как и *molika/*munika, не поддается объяснению (BER 1995: 330; Kish 1996: 51). На ассоциации с темным цветом и, соответственно, с греч. ^aùpoç 'черный; темный, мрачный' (Mladenov 1941: 308) на первый взгляд может натолкнуть и используемый при обозначении боснийской сосны южнослав. эпитет черна6. Однако более вероятно, что данный греческий корень никак не связан с называнием данной сосны, а в сфере балканской фитонимии мог послужить основой для образования наименования лишь для темных плодов шелковицы (Morus) и ежевики (Rubus): макед. диал. мура 'шелковица' < нгреч. ^oupiá 'дерево шелковицы' < ^oùpo 'тутовая ягода, плод шелковицы' < др.-греч. ^ópov 'черная тутовая ягода'7 (Argirovski 1998: 189; BER 1995: 330).
В болгарском и его диалектах *mura соотносится не только с сосной боснийской Pinus leucodermis, но и с другими крупными хвойными растениями: болг. диал. вяла мура 'сосна балканская или македонская Pinus peuce; сосна обыкновенная Pinus sylvestris' (BER 1995: 330). Четкая оппозиция в болгарском мура - вяла мура - черна мура с опорой на стержневое *mura может наводить на мысль о том, что здесь имеем дело с
6 О Ршш 1еисоёегт18 как черной сосне в славянских языках см. ниже.
7 Не исключено, что в новогреч. ^оирга может происходить также из латинского грецизма тогш 'тутовое дерево, шелковица', тогит 'тутовая ягода, плод шелковицы' < др.-греч. рюроу (ср. рум. тига 'ежевика', арум. тига, атига 'дикая шелковица') (А^гоУ8к1 1998: 189).
субстратным словом, служившим когда-то у автохтонного населения (по крайней мере - в Западной Македонии) для обозначения крупных хвойных пород деревьев.
Закончив с не до конца ясным, тонким, но очень в данном случае важным, слоем субстратной лексики, перейдем к следам более явных и более поздних контактов.
В албано-греко-арумынском ареале распространен латинизм ROBUR/AROBUL. См. в значении 'сосна боснийская (белокорая)': алб. rrobull (Fjalor 2003: 221; Lloshi 2010: 543; Susuri 2006: 237), диал. (Влёра) rrubull (Mitrushi: 51), диал. (Корча) rrobull i kuq букв. 'сосна боснийская красная' (Fjalor 2003: 221; Lloshi 2010: 290; Mitrushi 1955: 51); нгреч. диал. (Пиерия, горный массив Олимп) pobou^o (ПалаЗолои^ои-Аоиуа, Т^гт^Л? 2006: 58), pona^ov (Mitko 2014: 420), см. также диал. pobou^ou 'сосновая древесина' (Эпир) (Млоука? 1966: 329)8, po^no^o 'aypia псик^', букв. 'дикая сосна', т.е. 'лесная, горная сосна' (Papahagi 1963: 149); арум. arobul, arob, robul (Cunia 2010: 125), см. также arobul 'пихта' (Papahagi 1963: 149).
Слово в албанском, несомненно, восходит к лат. robur, oris ' древесина дуба, дубовое дерево; изделие из дуба; твердая древесная порода; дуб; ствол; крепость, твердость, прочность; сила, бодрость, мощь; сердцевина, ядро, отборная часть, цвет, лучшая часть и подобн. переносн.' (Dvoretskiy 2006: 674). Интересно, что латинский этимон хорошо сохранился в албанском в виде двух разновременных заимствований: древнейшего rre в значении 'Quercus robur дуб обыкновенный, летний' (Haarmann 1972: 42; Mihaescu 1993: 48; Rusakov 1987: 135) и более позднего rrobull в значении 'Pinus leucodermis сосна белокорая (боснийская)' (Haarmann 1972: 146; Orel 1998: 388)9. Поскольку ни цветом, ни твердостью древесина белокорой сосны не может сравниться с древесиной дуба, можно смело утверждать, что при позднем заимствовании robur > алб. rrobull произошел вроде бы внешне необоснованный семантический перенос10.
8 Автор благодарит доктора Дориса К. Кириазиса (Университет имени Аристотеля в Салониках, факультет философии) за предоставленный диалектный новогреческий материал.
9 Более подробно о rdbur, oris n. и о данном латинизме в албанском см. (Domosiletskaya 2008а: 142-143; Domosiletskaya 2008б: 242-246).
10 О типичности подобных семантических трансформаций в кругу дендрофитонимов см. в частности у А. В. Грошевой: «Препятствуют
Хотя если задуматься о «глубинной» первоначальной семантике латинского корня rob-, то приходим к пониманию того общего, что предположительно может объединять понятие латинян и предков албанцев о сосне боснийской и о дубе, а именно - о красном цвете.
Что касается латинского как источника заимствования для албанского rrobull, то в центр внимания попадает вторая (видовая) часть фитонима Quercus robur 'дуб обыкновенный, или черешчатый, или летний'.
Согласно Эрну и Мейе, существительное robur, oris n. обозначало 'красный дуб, каменный дуб'11, а затем уже 'любой предмет, сходный по цвету с древесиной этого дуба', 'любой предмет из данной древесины' (Ernout, Meillet 1939: 575). Данный субстантив имел древнюю форму robus (у Катона и Колумеллы). См. у Вальде/Хоффмана: robus, robur oris n. 'древесина твердой породы, сердцевина дерева, в особенности дуба; твердость, жесткость; выносливость; сила, могущество' (Walde, Hofmann 1954: 439). Цитируя Г. Остхофа, авторы ссылаются на его вполне правдоподобную точку зрения о том, что латинское название дуба получено из-за более темной окраски его сердцевины по сравнению с заболонью и связано, в частности, с др.-греч. корнем орфу-, соотносимым с понятием о темноте12, и другими и.-е. языками в семантическим спектре 'коричневый, темный, рябой' (там же).
Созвучный лат. адъектив robus, -a, -um = rufus 'ярко-красный; рыжий' (Dvoretskiy 2006: 674) представляет собой рефлекс древнего существительного ср. рода *reudh-os (как и все наименования материалов и веществ) < корень *reudh-/rudh,
установлению подлинной этимологии и семантические переносы, столь характерные для арбореальной системы отдельных индоевропейских языков» (Grosheva 2009а: 324-325).
11 Следует обратить внимание на существенное ботаническое различие видов дубов: 1) Quercus robur дуб обыкновенный (летний, черешчатый), 2) Quercus ilex каменный дуб как типичное вечнозеленое дерево Средиземноморья с гладкой корой, эллиптическими листьями и очень твердой древесиной с коричневым ядром (BSE 1973: 266) и 3) Quercus petraea дуб скальный как листопадное дерево с пластинчатой корой, с остающимися на всю зиму засохшими до весны листьями и очень мягкой древесиной (ZhR 1980: 308, 311).
12 ">г чг — Í
см. др.-греч. орфуп, орфуа дор. 'темнота, тьма, мрак', орфуаю; 'темный, непроглядный', орфугуо;, орфую; 'темный' (Dvoretskiy 1958: 1197).
который встречается в различных обозначениях красного (rüfus 'ярко-красный, рыжий', ruber 'красный', rüsus 'красный' и др.) (Ernout, Meillet 1939: 575). Родство лат. прилагательного robus, -a, -um 'красный' и существительного robus, rdbur oris 'древесина дуба, дубовое дерево; изделие из дуба; твердая древесная порода; дуб; ствол; крепость, твердость, прочность; сила, бодрость, мощь; сердцевина, ядро, отборная часть, цвет, лучшая часть и т.д.' не делает, однако, до конца ясной понятийную и семантическую связь между латинским обозначением красного цвета и наименованием некоторых видов дуба. Можно конечно предположить, что первичным у корня rob- было «цветовое» значение (см. robeus, robius, a, um 'красный', robigo, inis 'ржа'), по каким-то причинам использованное для наименования дуба. При этом реальные признаки номинации не совсем ясны. 1) Возможно, в центр внимания попала окраска летнезеленых листьев черешчатого дуба, осенью приобретающих буровато-коричневый оттенок. К такому выводу, опираясь на принадлежность robus, robur oris к среднему роду, пришел в свое время А. Эрну: «Эрну полагает, что средний род этого существительного, необычный в названиях деревьев, которые, как правило, были словами женского рода, объясняется тем обстоятельством, что слово robus первоначально обозначало сам цвет и лишь впоследствии было присвоено дереву из-за окраски его коры или осенних листьев» (Grosheva 2009b: 283). 2) Также равно в качестве мотивирующего признака могло быть выделено более темное коричневое ядро очень твердой древесины каменного дуба (см. выше мнение Г. Остхофа). Затем закрепленное за дубом robur могло перейти на название его древесины, далее - любой крепкой древесины, любого изделия из нее.
Новогреческие и арумынские наименования Pinus leucodermis (см. выше), а также арум. aroabá 'еловая шишка', aroabulá 'сосновая шишка' (Papahagi 1963: 148-149), несомненно, заимствованы из алб. rrobull (Papahagi 1963: 148149, 908; Qabej 2002: 332).
И наконец, о латинизме ABIEGNUS. В районе Североалбанских Альп (албанская область Большая Мальсия) боснийская белокорая сосна именуется vёlgje (Lloshi 2010: 290; Mitrushi 1955: 51). Ср. vgje, -ri (-ni), vgjer 'Pinus halepensis сосна алеппская; Pinus nigra сосна черная (Шпат,Уёгдё, Bёrzёshtё, Mok£r); Equisetum arvense хвощ полевой, простореч. «елочка»'
(Lloshi 2010: 352; Mitrushi 1955: 49). Все эти албанские слова < лат. abiegnus 'еловый, сделанный из ели' < abies 'ель' (Meyer 1891: 471; Orel 1998: 506). Данный латинизм был приспособлен в разных местностях Албании для именования либо наиболее там распространенного, либо наиболее выделяющегося в народном сознании хвойного растения.
II. Изомотивационные параллели
VJ» VJ» /■*■ VJ» VJ»
Самый яркий внешний признак сосны боснийской, отличающий ее от других сосен, - ее характерная кора: светло-пепельно-серая, очень грубая, пластинчатая. Эта особенность дерева возникает оттого, что после опадания отмерших хвоинок на ветвях и стволе, блестящем и гладком в молодом возрасте, остаются крупные ромбовидные подушечки, кора затем растрескивается, разделяется на неправильные многоугольники, образующие словно чешуйчатый панцирь; поверхность ствола визуально приобретает текстуру змеиной кожи13. Этот признак - чешуйчатость старой коры — лег в основу многих наименований боснийской сосны, причем исключительно в албанском и сербском (Черногория).
Кора сосны боснийской http://photo.cuboimages.it/getImageBin.asp?filename=LGA14801%2Ejpg
13 См. характерные ее названия в европейских языках: итал. pino loricato 'панцирная сосна', нем. Panzerkiefer 'панцирная сосна', Schlangenhaut-Kiefer 'змеиношкурая сосна', англ. palebark pine 'бледнокорая сосна'.
1. мотивировка 'заплатка, лоскут; пятно' (т. е. сосна, покрытая заплатками): алб. arti (Мат, Шпат, Мокер, Уёгеё), artin i kuq (Шпат), artir i kuq (Вёг/евМё) букв. 'сосна с заплатками красная' (все — Mitrushi 1955: 51), artini (Lloshi 2010: 290), arn, artir, artin i kuq (Fjalor 2003: 221; Lloshi 2010: 290), arnen i kuq букв. 'сосна с заплатками красная' (Fjalor 2003: 221; Lloshi 2010: 290; Susuri 2006: 237). По мнению Экрема Чабея (Qabej 1976a: 40), здесь имеются явные соотношения с arnä 'заплатка; пятно' (< aränä < haräne), arnoj 'чинить, штопать' (< aränoj < haränonj). Не исключена, с его точки зрения, возможная связь с hartinä, harmog 'итальянская сосна Pinus pinea'14. Все вместе взятые входят в группу слов от исконного глагола harr, har в значении 'прокалывать, пронзать, прорезать, протыкать' (заплатка - то, что пришивают, прокалывая, протыкая)15.
2 С Щ / V> v> v>\
. мотивировка 'чешуя' (т. е. сосна с чешуйчатой корой): серб/хорв. диал. (Черногория) чешлик (Simonovich 1959: 357). Восходит к корню чеш- < чесати 'чесать; скрести, чистить'; ср. серб. чешалица 'чешуя', чешал 'долька чеснока', чешал 'расческа, гребенка', чешалка, чешля, чешлига, чешлика 'ворсянка Dipsacus'16.
Таким образом, мотивационных параллелей в данной фитонимической номинации не обнаруживается - выделяются только два несвязанных ареала c несовпадающими мотивировками: североалбанский ('заплатка, лоскут') и черногорский ('чешуя').
14 Интересно заметить, что данный фитоним применим в албанских диалектах и к иной сосне — румелийской, или балканской, или македонской (Pinus peuce): ardhёnia, arneni i bardhё, arni, arni i bardhё, artini i bardhё, rrneni (Lloshi 2010: 8), arneni (Lloshi 2010: 543).
15 Точка зрения Г. Мейера (Meyer 1891:16), поддержанная В. Орлом (Orel 1998: 9), о происхождении из лат. renovare 'возобновлять' не может быть справедлива, поскольку данный латинский глагол должен был дать в албанском *ténoj *revoj (Qabej 1976 I: 40).
16 Травянистое растение ворсянка обладает крепкими колючими прицветниками - эластичными и упругими чешуями, заострёнными и книзу отогнутыми взацеп. Сформированные в виде длинной шишки, валика, эти соплодия в прошлом широко использовались для ворсования тканей с целью повышения их износоустойчивости и теплозащитных свойств (ZhR 1981: 384-385).
III. Народные таксономии
В основе народной таксономии в балканских языках лежит, как и везде, прежде всего представление о том общем, что позволяет на основе эмпирически понятых тождественных морфологических признаков объединить некие реалии, в данном случае флористические, в единую группу, в которой главенствуют иерархические отношения по принципу: «общее» -«частное» - «специфическое». Во-вторых, народная таксономия подразумевает разграничение первичных, релевантных, с точки зрения носителей идиома, для номинации признаков и вторичных, которые закрепляются в названии и позволяют сравнивать сходные растения.
Проблема заключается в том, что мы не располагаем достаточными сведениями: 1) произрастают ли в конкретном регионе один, два или три вида сосны (например, на восточных склонах массива Проклетие в Косово); 2) различаются ли они носителями регионального идиома, распространенного именно на данной местности, и в какой степени; 3) насколько закреплены лексически в идиоме эти представления о морфологически сходных растениях; 4) существует ли в конкретном говоре представление о родовом понятии «базового уровня» ('сосна вообще' - вне зависимости от формы ее кроны, цвета и структуры коры, длины игл и проч., 'дуб вообще' - вне зависимости от того, вечнозеленое это дерево или нет, съедобны ли его плоды или нет и т. п.); 5) насколько влияет в последнее столетие литературный язык на сохранение или разрушение древней народной классификации растений (видеоряд: детские книги с картинками, школьные учебники, телевизионный визуальный прессинг). Все это требует длительного и тщательного изучения для каждого конкретного случая. См., к примеру, указанное для герцеговинских говоров smrc как название для
v
Pinus leucodermis сосна боснийская белокорая (Sugar 2008: 641). Выше упоминалось, что именно здесь, в Восточной Боснии и Герцеговине, произрастает внешне удивительная эндемичная ель сербская, получившая именование от местного субстратного слоя лексики - оморика. Древний же славянский фитоним смрча, смрека, служащий для обозначения 'Picea ель (как родовое понятие)', 'Abies пихта (как родовое понятие)', а также 'Juniperus можжевельник', оказался прикрепленным в этом
районе к иному хвойному растению - сосне белокорой. Встретившись с двумя новыми для себя хвойными породами (сосна белокорая и ель сербская), славянские поселенцы, по всей видимости, по-своему «распорядились» исконным словом, перенеся его с ели на сосну, а для обозначения узкопирамидальной локальной ели усвоили субстратный фитоним своих древних балканских предшественников и соседей. Однако не исключено в данном случае и преобладание в номинации просто родового понятия «хвойное дерево вообще». Все это еще потребует тщательного изучения. Собранный же из лексикографических источников материал позволяет сделать пока только следующие предварительные наблюдения.
Носителями многих албанских диалектов фиксируется явная связь, ассоциация с другими хвойниками. Сосна боснийская Pinus leucodermis воспринимается как представитель этого рода, обладающий особыми отличительными признаками, выражаемыми через определительный атрибутивный компонент словосочетания.
1). В албанском главным определителем сосны белокорой Pinus leucodermis (как это ни покажется удивительным) выступает эпитет 'красный' (i kuq): rrobull i kuq (район Корчи
17
на юго-востоке), arnen i kuq (Мат в Дибре), artin i kuq (Шпат, центр. Албания), artir i kuq (Бэрзэштэ в Эльбасанской области на востоке страны) pishä18 e kuqe - все букв. 'сосна красная' (Fjalor 2003: 221; Lloshi 2010: 290; Mitrushi 1955: 51). Во-первых, в основе такого наименования может лежать тот факт, что побеги молодого прироста - ржаво-красного цвета, но данный признак, с нашей точки зрения, слишком вторичен. Во-вторых, при сушке ядро древесины этой сосны приобретает буро-красноватый оттенок, что представляется более важным при номинации. Но главным, пожалуй, можно полагать третье -здесь находит свое отражение традиционное албанское внутрисистемное членение микрополя «Сосна» на три знаковые группы: сосны «черные» (pishä e zeze) - Pinus nigra, сосны «белые» (pishä e bardhe) - Pinus sylvestris, Pinus peuce и сосны «красные» (pishä e kuqe, rrobull i kuq, arnen i kuq) - Pinus leucodermis. Под последним названием «красные», можно
17
О лексеме arnen см. выше.
18 — Алб. pishä 'сосна' - исконное, родственное лат. pinus.
полагать, подразумеваются не реальные описательные характеристики, зафиксированные в именовании этого разряда сосен, а скорее оценочные - высокое качество его древесины, сравнимой с древесиной дуба. Древесина сосны боснийской содержит много влаги, долго сохнет, тем не менее в Албании из всех хвойных пород она ценится больше всех, широко используется в строительстве, для изготовления оконных и дверных рам, в бочарном деле (Mitrushi 1955: 51-52). Не исключено, что в этой тройственной классификации сосен заложены и какие-то иные, ирреальные, неведомые пока, символические представления о природе и мире вообще.
древнейшей связи в сознании носителей албанской речи красного цвета и представления о сосне боснийской свидетельствует и вышеописанный албанский латинизм ROBUR. Ни в одном из балканских идиомов понятие красный в отношении разновидностей сосен более не встречается.
2) Славянские диалекты Балкан предпочитают воспринимать сосну белокорую боснийскую как сосну черную: макед. диал. черна мура (Kish1996: 51), болг. диал. черна мура (Банско = Пиринские горы, Пиринская Македония) (Davidov, Yavashev 1939: 236), серб./хорв. црни бор (Шар Планина), crna mura (Simonovich 1959: 357). Никакой внешний признак этого растения не подкрепляет внутреннюю форму этого именования.
3) Более «логичное» и внешне оправданное использование в составных номинациях прилагательного 'белый' (т. е. сосна со светлой корой) характеризует литературный нгреч. IsvKÓSsp^n пешц букв. 'белокорая сосна' и диалектное серб/хорв. (Герцеговина) би]ели бор букв. 'белая сосна' (Simonovich 1959: 357).
4) Распространение сосны в высокогорной местности, почти у зоны альпийских лугов, привело к закономерному появлению в алб. наименования pisha e malit букв. 'сосна горы, сосна горная' (Lloshi 2010: 290) — как противопоставление тем соснам, которые растут в долине или на побережье: Pinus pinea пиния (алб. pishé e buté букв. 'сосна мягкая'), Pinus pinaster сосна приморская (алб. pishé e detit букв. 'сосна морская').
5) Особый (отличающий) статус сосны боснийской белокорой обозначается в сербохорватском континууме через двусловные гипонимы, соотносимые с гиперонимом «сосна» -
19 v
bor : бор-смрч букв. 'сосна (родовое)-сосна' (Хорватия) (Sugar 2008: 641; Simonovich 1959: 357), bor munika букв. 'сосна
V
"муника'" (Sugar 2008: 76). В северных албанских говорах базовым, по всей видимости, можно считать именование сосны македонской (румелийской) Pinus peuce - molikë. Сравнение там осуществляется именно с ней как с гиперонимом. Отсюда и возникает атрибутивное словосочетание-именование белокорой
сосны как molika e keqe букв. 'сосна (македонская) плохая'.
* * *
Итак, в наименовании субэндемичной сосны боснийской (белокорой) Pinus leucodermis на Балканах проявляется сильное влияние неясного субстратного лексического слоя: *MOLIKA/ *MUNIKA (албано-южнославянский ареал), *MURA (албано-македоно-болгарский ареал). Латинское влияние в данной номинации (ROBUR и ABIËGNUS) сказалось непосредственно на албанском, а опосредованно - на более поздних заимствованиях из албанского в арумынский и новогреческий. Среди собственных исконных для балканских языков образований изомотивационных параллелей не наблюдается. Мотивировки 'заплатка, лоскут; пятно' и 'чешуя' локальны и встречаются обособленно в албанских и черногорских говорах. Народная таксономия Балкан проявилась в отношении Pinus leucodermis двояко. С одной стороны, в ряде говоров - это уникальное дерево, не сравнимое для местных жителей ни с чем (см. однословные наименования типа болг. молика, муника, морика, серб./хорв. munika, диал. чеш^ик, алб. rrobull, arn, artir и др.). С другой стороны, в ряде говоров проявляется знакомство местных жителей с другими хвойными растениями и возможность эксплицитно сравнить с ними боснийскую сосну, см.: алб. pishë e kuqe 'сосна красная', pisha e malit 'сосна горная', нгреч. XsvKÔôsp/лц пгЬщ 'белокорая сосна', серб/хорв. диал. би]ели бор, макед. и болг. диал. черна мура. Встречается и имплицитное сравнение с иными хвойниками, заключенное в рамки метафорического переноса: герцеговинское smrc, североалбанское vëlgje и др.
19 О семантическом развитии и.-е. *ЬНвг- 'быть острым' > слав.*Ьъгъ 'просо' и слав. *Ьогъ 'игла, хвоя' > 'хвойное дерево' (> 'хвойный лес') см.: Бошо8Пе18кауа 2006: 162-163.
Литература
Argirovski, M. 1998: Grtsizmite vo makedonskiot jazik. [Greek loan-words in the Macedonian language]. Skopje. Аргировски, М. 1998: Грцизмите во македонскиот jазик. Скоп]е. BER 1995: Bylgarski etimologichen rechnik. [Bulgarian Etymological Dictionary]. Vol. IV. Georgiev, Vl., Duridanov, I. (eds). Sofiya: Akademichno izdatel'stvo "Prof. Marin Drinov". Български етимологичен речник: 1995. T. IV. (ред. Вл. Георгиев, И. Дуриданов). София: Академично издателство «Проф. Марин Дринов».
BER 2010: Bylgarski etimologichen rechnik. [Bulgarian Etymological Dictionary]. Vol. VII. Todorov, T. A. (ed.). Sofiya: Akademichno izdatelstvo "Prof. Marin Drinov".
Български етимологичен речник: 2010. T. VII. (ред. Т. А. Тодо-ров). София: Академично издателство «Проф. Марин Дринов». BSE 1973: Bol'shay a sovetskaya entsiklopediya. [The Great Soviet Encyclopedia]. The 3rd edition. In 30 volumes. Vol. 11. Prokhorov, A. M. (ed.). Moscow: Sovetskaya entsiklopediya. Большая советская энциклопедия: 1973. 3-е издание. В 30 т. Т. 11. Прохоров, А. М. (ред.). М.: Советская энциклопедия. Bukshtynov, A. D., Groshev, B. I., Krylov G. V. 1981: Lesa. (Spravochnoe izdanie serii "Priroda mira"). [Forests. (Handbook. Serial publications "The Nature of the World")] Moscow: Mysl'. Букштынов, А. Д., Грошев, Б. И., Крылов, Г. В. 1981: Леса. (Справочное издание серии «Природа мира»). М.: Мысль. Çabej, E. 1976a: Studime gjuhёsore. Vl. I—II. Studime etimologjike rë
fushё tё shqipes. Prishti^: Rilindja. Çabej, E. 1976b-2014: Studime etimologjike në fushë të shqipes. Vl. II (AB) - 1976; Vl. III (C-D) - 1987; Vl. IV (DH-J) - 1996; Vl. V (K-M) - 2014; Vl. VI (N-RR) - 2002; Vl. VII (S-ZH) - 2006. Tiranë: Akademia e shkencave e RPS të Shqipërisë, Instituti i Gjuhёsisё dhe i Letёrsisё.
Critchfield, W. B., Little, E. L. 1966: Geographic distribution of the pines of the world. U.S. Department of Agriculture. Forest Service. Miscellaneous Publication № 991. Washington. Cunia, T. 2010: Dictsiunar a limbâljei armâneascâ. Editura "Cartea Aromânâ".
Davidov, B., Yavashev, A. 1939: Materiali za bylgarski botanichen rechnik. [Materials for Bulgarian botanical vocabulary]. Sofiya: Izdatelstvo BAN.
Давидов, Б., Явашев, А. 1939: Материали за български ботани-ченречник. София: Издателство БАН. Domosiletskaya, M. V. 2006: [Botanical lexics in the etymological studies of E. Çabej. (4.-8.)]. Acta Linguistica Petropolitana. Trudy Instituta Lingvisticheskikh Issledovaniy. [Transactions of the Institute for Linguistic Studies]. 2 (1), 157-168.
Домосилецкая, М. В. 2006: Ботаническая лексика в этимологических трудах Э. Чабея. (4.-8.). Acta Linguistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований. 2 (1), 157168.
Domosiletskaya, M. V. 2008а: [Latin fitonims in the Balkan languages and dialects]. Indo-European Linguistics and Classical Philology 12, 139-146.
Домосилецкая, М. В. 2008a: Латинская фитонимия в балканских языках и диалектах. Индоевропейское языкознание и классическая филология 12, 139-146.
Domosiletskaya, M. V. 2008b: [The history of Latin fitonims on the Balkans]. Acta Linguistica Petropolitana. Trudy Instituta Lingvis-ticheskikh Issledovaniy. [Transactions of the Institute for Linguistic Studies] 4 (1), 234-256.
Домосилецкая, М. В. 2008б: Судьбы латинских фитонимов на Балканах. Acta Linguistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований 4 (1), 234-256.
Dvoretskiy, I. Kh. 1958: Drevnegrechesko-russkiy slovar'. [Ancient Greek-Russian Dictionary]. Vol. II. Moscow.
Дворецкий, И.Х. 1958: Древнегреческо-русский словарь. Т. II. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей.
Dvoretskiy, I. Kh. 2006: Latinsko-russkij slovar'. [Latin-Russian Dictionary]. The 10th edition. Moscow: Russkij jazyk Media. Дворецкий, И. Х. 2006: Латинско-русский словарь. 10-е издание. М.: Русский язык Медиа.
Ernout, A., Meillet, A. 1939 : Dictionnaire étymologique de la langue latine. Paris.
Fjalor 2003: Krasniqi, F., Ruci, B., Vangjeli, J., Susuri, L., Mullaj, A., Pajazitaj, Q. Fjalor i emrave te bimêve — Dictionary of plant names. Tira^: ASHASH: Instituti i ^rkimeve Biologjike — Prishti^: ASHAK: Seksioni i Shkencave tё Natyrês.
Grosheva, A. V. 2009а: [Indoeuropean inherited words in the Latin names of trees]. In: Grosheva, A.V. Latinskaya zemledel'cheskaya leksika na indoevropeyskom fone. [Latin agricultural vocabulary on the Indoeuropean background]. St-Petersburg: Nauka, 290-325. Грошева, А. В. 2009а: Индоевропейское наследие в латинских названиях деревьев. В сб.: А. В. Грошева. Латинская земледельческая лексика на индоевропейском фоне. СПб.: Наука, 290-325.
Grosheva, A. V. 2009b: [Latin botanical nomenclature from the linguistic point of view]. In: Grosheva, A.V. Latinskaya zemledel'cheskaya leksika na indoevropeyskom fone. [Latin agricultural vocabulary on the Indoeuropean background]. St-Petersburg: Nauka, 281-289. Грошева, А. В. 2009b: Латинская ботаническая номенклатура с лингвистической точки зрения. В сб.: А.В. Грошева. Латинская земледельческая лексика на индоевропейском фоне. СПб.: Наука, 281-289.
Haarman, H. 1972: Der lateinische Lehnwortschatz im Albanischen. Hamburg.
Jokl, N. 1923: Linguistisch-kulturhistorische Untersuchungen aus dem Bereiche des Albanischen. Berlin-Leipzig.
Kish, M. 1996: Dijaleknata leksika od oblasta na rastitelniot svet. [Dialectal lexics in the field of plant names]. Institut za makedonsky jazik "Krste Misirkov". Posebni izdanija, kn. 22. Skopje. Киш, М. 1996: Д^алекната лексика од областа на растител-ниот свет. Институт за македонски ja3^ «Крсте Мисирков». Посебни изданща, книга 22. Скоще. Lloshi, Xh. 2010: Fjalor i emrave te bimeve dhe te kafsheve shqip-latinisht
dhe latinisht-shqip. Tira^: Logos-A. Meyer, G. 1891: Etymologisches Wörterbuch der albanesischen Sprache. Strassburg.
Mihäescu, H. 1993: La romanite dans le sud-est de l'Europe. Bucure§ti. Mitko, Th. 2014: Fjaletore shqip-gerqisht - gärqisht-shqip. Pёrgatitja nga
Dh. Q. Qirjazi. Tira^: Akademia e shkencave e Shqipёrisё. Mitrushi, I. 1955: Drurät e shkurret e Shqiperise. Tira^: Instituti i shkencave.
Mladenov, S. 1941: Etimologicheski i pravopisen rechnik na bylgarskiya knizhoven ezik. [Etymological and orphographic dictionary of Standard Bulgarian Language]. Sofiya.
Младенов, С. 1941: Етимологически и правописенъ речникъ на българския книжовенъ езикъ. София. Orel, V. 1998: Albanian Etymological Dictionary. Leiden - Boston - Köln: Brill.
Papahagi, T. 1963: Dictionarul dialectului aromin general §i etimologic.
Bucure§ti: Editura Academiei Republicii Populare Romine. Rusakov, A. Yu. 1987: [About phonetical adaptation of Latin words in Albanian]. In: Romano-Balcanica. (The questions of adaptation of Latin in the Balkan area). Leningrad: Nauka, 127-144. Русаков, А. Ю. 1987: К вопросу о фонетической адаптации латинской лексики в албанском языке. В кн.: Romano-Balcanica (Вопросы адаптации латинского языкового элемента в балканском ареале). Л.: Наука, 127-144. Selishev, A. M. 1931: Slav'anskoye naseleniye v Albanii. [The Slavic population of Albania]. Sofiya.
Селищев, А.М. 1931: Славянское население в Албании. София. Simonovich, Dr. 1959: Botanichki rechnik. Imena bil'aka. [Botanical dictionary. Plant names.] Beograd: Izdavachka ustanova srpske Akademije nauka.
СимоновиЬ, Др. 1959: Ботанички речник. Имена билака. Бео-град: Издавачка установа српске Академще наука. Skok, P. 1972: Etimologijski rjecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika. Kn. 2. Zagreb.
Stanishich, V. 1995: Srpsko-albanski jezichki odnosi. [Serbian-Albanian
linguistic relations]. Beograd. СтанишиЬ, В. 1995: Српско-албански jезички односи. Београд. Sugar, I. 2008: Hrvatski biljni imenoslov. Zagreb: Matica Hrvatska. Susuri, L. R. 2006: Fjalor i bimeve bujqesore, pyjore dhe barojave. Latinisht, shqip, anglisht, gjermanisht, frengjisht dhe italisht). Prishti^: Akademia e Shkencave dhe e Arteve e Kosovёs. Svane, G. 1992: Slavische Lehnwörter im Albanischen. = Acta Jutlandica LXVIII, (Humanistische Reihe 67.). Aarhus.
Walde, A., Hofmann, J.B. 1954: Lateinisches etymologisches Wörterbuch.
Band II. M-Z. Heidelberg. ZhR 1978: Zhizn' rasteniy. [The Life of Plants]. V. IV. Grushvitskiy, I.V., Zhilin, S.G. (eds.). Moscow: Prosveshenie.
Жизнь растений 1978: Жизнь растений. Том IV. Под ред. И.В.Грушвицкий, С.Г.Жилин. М.: Просвещение. ZhR 1980: Zhizn' rasteniy. [The Life of Plants]. V. V (1). Takhtadzhan, A.L. (ed.). Moscow: Prosveshenie.
Жизнь растений 1980: Жизнь растений. Том. V (1). Под ред. А. Л. Тахтаджян. М.: Просвещение. ZhR 1981: Zhizn' rasteniy. [The Life of Plants]. V. V (2). Takhtadzhan, A.L. (ed.). Moscow: Prosveshenie.
Жизнь растений 1981: Жизнь растений. Том. V (2). Под ред. А.Л. Тахтаджян. М.: Просвещение. Мяоука;, Е. 1964-1966: Та уХтоожа löiajuaza гцд Hnsipou. Торос; А
(1964), Торос; В (1966). toavviva. ПалабопоиХои-Аоиуа, Е., Т^т^ЛС, Хр. 2006: То уХтоожо löirn^a гцд Opsivrfg nispiag. ©saaaXoviKn.
M. V. Domosiletskaya. "Bosnian pine Pinus heldreichii within the Balkan linguistic context"
The paper analyses the Balkan folk plant names of a local subendemic - Bosnian pine Pinus heldreichii (Palebark pine). The borrowings of phytonims are results of linguistic contacts. In this case they are: the ancient Balkan substratum influence (*molika/*munika, *mura - quite opaque elements with vague history), Latin stratum (robur, abiägnus) and relatively recent mutual borrowings (Serbian-Albanian, Albanian-Arumanian-Modern Greek). The author demonstrates semantic changes in these borrowings and supposes that there could be some extralinguistic causes for them, in particular the acquaintance of new settlers with new plants. No cases of structural isomorphism ("pattern replication") based on real distinctive features of the plant have been found. Two areals of different motivational patterns were found: northern Albanian ('patch') and Serbian/Montenegrin ('scale'). They are based on the real distinctive feature of the tree - mature trees have a very specific pale bark segmented and fissured with silver-grey scales. Attempts also have been made to bring the Balkan names of Bosnian pine Pinus heldreichii into the framework of local plant taxonomies which refers to a explicit or implicit comparison or non-comparison with other conifers: 1) the use of one-word unique phytonims (Bulg. молика, муника, морика, Croat. munika, Montenegr. чешлик, Alb. rrobull, arn, artir), 2) the use of the hyperonim pine and attributes red, black, white, bad etc.
Keywords: Balkan languages and dialects, phytonimy, Bosnian pine Pinus heldreichii, etymology, loan-words, onomasiology, folk plant taxonomies.
