CC BY
25
Ю. К. Кузьменко
БОРЪЯРМОЛЕТ, СААМО-ШВЕДСКИЙ ПИДЖИН НАЧАЛА XVIII в.
Языковые контакты на севере Скандинавского полуострова, где либо в постоянном, либо во временном контакте находились носители саамского, финского, русского, шведского и норвежского языков в соответствующих диалектных формах и сейчас разнообразны, а раньше были еще разнообразнее, поскольку не только саами и финны владели шведским и норвежским, но и скандинавы владели саамским и финским1. Кроме полного координативного дву- и многоязычия и разной степени субординативного дву- и многоязычия, характерного для ситуации постоянного контакта, на севере Европы формировались разного рода торговые языки, обеспечивавшие общение прежде всего в период сезонной торговли. От некоторых из них сохранились только названия, ср., например, саамо-норвежский торговый язык даурре-йато «торговый норвежский»2. Есть сведения и о том, что саами общались с русскими купцами на особом норвежском3. В Архангельске существовал русско-английский пиджин (соломбала)4. Самый известный такой сезонный язык в Скандинавии,— несомненно, тиззвпотзк «русско-норвежский», на котором с конца XVIII в. до революции 1917 г. в северной Норвегии общались русские крестьяне, торговавшие хлебом, и норвежские рыбаки, торговавшие рыбой5.
Одним из торговых языков на севере Швеции был боръярмолет (Ьо^агшаЫ;) «городской язык», саамо-шведский торговый язык, на котором жители шведских городов и саами общались во время
© Ю. К. Кузьменко, 2009
ежегодных сезонных торгов. Хёгстрём так описывает ситуацию на юге саамских земель: «... большинство саамов понимает шведский, а большинство шведов саамский, а в некоторых местах почти все могут изъясняться на языке, который они называют "городским языком" (borgarmalet), и этот язык не соответствует ни шведскому, ни саамскому языку (et sprak, som hwarken med Swenska eller Lapska tungumaiens art ar enligit)»6. Хёгстрём приводит и несколько предложений на боръярмолет. Во многих современных работах по пиджинам боръярмолет часто упоминается, но почти никогда не анализируется. Исраиль Руонг в послесловии к факсимильному изданию книги Хёгстрёма писал, что боръярмолет это «своего рода жаргон (ett slags rotvalska), состоящий из шведских слов и из саамского синтаксиса (samisk satskonstruktion)»7. Так же, со ссылкой на Руонга, определяют боръярмолет Эрнст Хакон Яр и Ингвиль Брок8. Однако, как уже упоминалось выше, до сих пор не было попытки анализа боръярмолет, вероятно, потому, что пять предложений Хёгстрёма казались недостаточными для такого анализа. Материал Хёгстрёма, однако, настолько единообразен, что он дает возможность увидеть все основные особенности боръярмолет. Вот все примеры Хёгстрёма с его переводами на шведский язык в его орфографии:
1. Du stick uti mäg din skin, sä jag satt uti däg min bränwin — 'Ты дай/дашь мне свои меха, а я дам тебе свою водку' — Du gifwer mig dina skinnvaror, sa gifwer jag dig bränwin igen.
2. Du släpp din räf uti min wäm, sä ää du din bak den pelsomesak — 'Ты дай/дашь свою репу (возможно, корнеплод вообще. — Ю. К.) для моего живота, и тогда получишь за это оленью шкуру' — Du ger denna rot eller rofwa at min maga, sa gifwer jag dig tilbaka detta muddskin.
3. Den Lapman kast sin renost bak i den borgar--'Саами отдаст за
это свой олений сыр горожанину' — Lappen ger Renosten at Borgarn.
4. Som du wara rätt stin — 'Ты очень дорогой' (т. е. 'Твои товары очень дорогие') —Du ar mycket dyr.
5. Hur sit din heit? 'Как тебя зовут?' (букв. 'Как называется твой род (община)?') — Huru heter du?10
ЛЕКСИКА и СЛОВООБРАЗОВАНИЕ
Словарный состав боръярмолет, в основном, шведский, причем любопытно употребление многочисленных синонимов для переда-
чи простых и для торгового языка важных значений; ср.: stick (1), satt (1), släpp (2), kast (3), в значении «дай» или «дашь»11. Однако в боръярмолет есть не только шведские, но и саамские слова, причем не только те, которые обозначают типично саамские реалии такие, например, как sit (ср.: севсаам. siida 'сида', 'саамская община'), но и слова, обозначающие обычные понятия, которые обычно не заимствуются соседними шведскими диалектами; ср.: väm 'живот', инарисаам. vajmu 'подложечная ямка, живот, ненасытность (Esslust)'12.
Из саамского попало в боръярмолет и слово räf 'репа (возможно корнеплод вообще)'; ср.: южносаамское ruäva, reävaa, reäve 'белая репа', 'капуста'13. Это слово было заимствовано саамским, вероятно, еще в прагерманский период, поскольку в саамском корне гласная переднего ряда, а в тех современных скандинавских языках, где есть это слово, оно имеет гласную заднего ряда (ср. шв. rova 'репа', исл. rôfa 'свекла')14. Для прагерманского реконструируют однако две формы *ref- и *rof-15. Именно к прагерманскому корню ref- и может восходить южносаамское reava и соответственно форма räf в боръярмолет16.
Благодаря северошведской балансной апокопе многие слова и существительные и глаголы имеют вид чистых корней (sit, wam, stick, släpp, kast, sätt, fâ, heit, raf ). Есть в боръярмолет и сложные слова (branwin, renost), соответствующие шведским сложным словам. Однако есть и слова, состоящие из двух шведских корней, но не встречающиеся в таком виде в шведском; ср.: lapman 'саами', pelsomesak 'оленья шкура'. В случае с lapman мы имеем дело с использованием man в качестве суффикса, что было, вероятно, характерно при обозначении национальности во всех арктических пиджинах. Этот же суффикс мы встречаем и в руссеношке; ср.: russ-man 'русский', filman 'саами'. Эти формы образованы по аналогии с формами с полусуффиксом -man в скандинавских языках; ср.: norrman 'норвежец', однако в скандинавских языках ни для обозначения русского, ни для обозначения саами полусуффикс -man не используется. Перед нами в этом случае несомненная инновация боръярмолет и руссеношка.
Не вполне понятна форма pelsomesak, которую Хёгстрём переводит как muddskin 'оленья шкура'. Ясно, что pels восходит к шведскому pals 'мех, шкура', а sak к шведскому sak 'вещь, предмет, дело'. Какую функцию выполняет ome, не вполне ясно. Возможно,
- om рефлекс окончания дательного падежа множественного числа, который частично сохранился до нашего времени в североскандинавских диалектах, а e характерная для саамского языка соединительная гласная. В таком случае исконное значение формы pel-somesak могло быть «мехами-дело», т. е. плата мехами. Возможно, форма дательного падежа множественного числа была реинтерпре-тирована в боръярмолет как основная (и единственная) форма. С таким явлением мы часто сталкиваемся в пиджинах, в том числе и в руссеношке; ср., напр., форму kralom 'красть' или propal 'пропасть', где за основу взяты русские формы прошедшего времени, или форму kl&ba 'хлеб', где за основу взята форма русского генитива. Что касается элемента -sak, то, возможно, в этом случае мы имеем дело с простым основосложением («шкура + вещь»). Однако по своей семантике -sak в этой форме близко к полусуффиксу. Такое употребление — это еще большая инновация боръярмолет, чем появление форм типа lapman. В скандинавских литературных нормах, насколько мне известно, sak не превращается в полусуффикс, хотя семантика этого слова позволяет ему стать таковым.
Фонетика
Мы мало что можем сказать о произношении боръярмолет. Однако транслитерация Хёгстрёма, обозначившего ряд отличий боръ-ярмолет от шведской нормы, позволяет нам увидеть северошведские фонологические черты, такие как сохранение исконных дифтонгов (ср. написание heit), смычное /g/ в возвратных местоимениях (/mffig/, /dffig/), ср. формы mag и däg. Нашла отражение в боръярмолет и характерная для северных шведских диалектов балансная апокопа, в результате которой долгосложные слова теряли конечный гласный, ср. северошведские формы инфинитива stick < sticka, slapp < släppa, kast < kasta, sätt < sätta, heit < heita и соответствующие формы в боръярмолет, а краткосложные слова сохраняли второй слог; ср. vara < vara, ср. wara в боръярмолет. Существованием правила баланса гласных объясняются и формы wam, sit и räf заимствованные из саамского, где эти слова двусложные.
Мы видим, что фонологические процессы, такие как баланс гласных, а также фонемный состав слов (ср., напр.: heit, mäg, däg) соответствуют в боръярмолет северошведскому образцу. Шведской
модели соответствует в боръярмолет и противопоставление tenues и media в начале слова (ср., напр.: du, branwin, borgar, но pelsome-sak, kast ). В саамских языках раньше такого противопоставления не было, и все слова с начальными ptk в современных саамских языках — это скандинавские заимствования.
Грамматика
Для передачи всех глагольных значений (повелительного наклонения или будущего времени, как у Хёгстрёма в предложениях 1, 2, настоящего времени, как в предложениях 4, 5, и будущего времени, как в предложении 3) используется одна и та же глагольная форма, восходящая к северошведскому инфинитиву (ср.: stick, slapp, kast, satt, heit, fa, vara). О том, что перед нами именно форма инфинитива, а не форма, например, повелительного наклонения, свидетельствует форма wara с сохраняющимся a. Глагольная парадигма отсутствует, и глагольное значение определяется только синтаксисом и невозможностью сочетания глагола с показателями существительного. У существительных также отсутствует словоизменение. В боръярмолет нет грамматического рода (ср.: min branwin, din skinn шв. литер. mitt brannvin, mitt skinn), что соответствует отсутствию рода в саамских языках, и, по-видимому, нет грамматической формы числа. В отличие от саамских языков, где есть падежи, и от северошведских диалектов, где сохраняются формы генитива и некоторые формы датива, в боръярмолет нет падежей. Существительные определяются детерминативами. Все существительные у Хёгстрёма либо употреблены с притяжательными местоимениями, в основном, в препозиции (ср.: din skin, min branwin, din raf, min maga, sin renost, но sit sin), либо снабжены свободно-стоящим артиклем, выполняющим функцию показателя существительного (den lapman, den borgar, den pelsomesak). Напомним, что в саамских языках нет категории определенности и нет артиклей, а в скандинавских языках определенный артикль суффигирован. Таким образом, и в этом случае мы имеем дело с инновацией боръяр-молет, отказавшегося от синтетической формы суффигированного определенного артикля, характерной для всех скандинавских языков, и заменившим ее аналитической формой со свободностоящим артиклем (ср.: den lapman, den borgar в боръярмолет — lappen, borgarn в переводах Хёгстрёма), который фактически в боръярмо-
лет — просто показатель существительного. Возможное более частое по сравнению со шведским языком употребление в качестве детерминативов притяжательных местоимений (ср.: sin renost, ср. перевод Хёгстрёма «Renosten» и din raf 'denna rot eller rofwa') связано с тем, что в саамских языках в подобных случаях используются притяжательные суффиксы, которые могут иметь не только притяжательное значение, но и значение определенности17. Однако вместо суффиксальной передачи притяжательности в боръярмолет используется аналитическая конструкция с препозицией притяжательного местоимения как в шведском языке.
Порядок слов во всех предложениях соответствует скандинавскому порядку слов с глаголом на втором месте. Единственным исключением оказывается предложение Hur sit din heit? 'Как тебя зовут?' ('Какого ты рода?'), в котором глагол занимает третью позицию. Возможно, в этом случае вопросительное слово hur относится не к глаголу, а к группе существительного sit din и имеет значение не как, а какой (т.е. букв. 'какой твой род есть?', т.е. 'из какого ты рода?'). В таком случае контактное расположение hur и sit din соответствует расположению соответствующих компонентов в шведском языке (ср.: vilken или hurudan + существительное).
Боръярмолет отличается от руссеношка наличием копулы (ср.: Som du wara ratt stin 'Du ar mycket dyr'). В пиджинах часто отсутствует копула, однако, поскольку и в шведском, и в саамском копула есть, естественно ее сохранение и в боръярмолет.
Кроме очевидного скандинавского элемента, общего упрощения грамматики и формирования новых аналитических форм (ср. свободностоящий артикль) вместо скандинавских синтетических форм, в боръярмолет можно обнаружить и влияние саамской грамматики. Кроме упомянутого выше употребления притяжательных местоимений вместо обычных для шведского определенных артиклей, мы сталкиваемся еще с тремя примерами такого влияния. П е р в ы й касается передачи семантики адресата, которая в индоевропейских языках, в том числе и в древних скандинавских языках и в современных островных скандинавских языках, выражается дательным падежом («кому»), следы чего сохраняются и в современных континентальных скандинавских языках (ср. шв. ge ho-nom).
Второй — в финно-угорских языках это же значение передается иллативом, направительным падежом со значением «куда», см.
севсаам. munnje (иллатив) addit 'дать мне'. В боръярмолет, несмотря на наличие местоименных форм, которые соответствуют шведским формам, передающим значение дательного падежа без предлогов (däg, mag, шв. литер. dig, mig), эти формы используются в сочетании со сложными предлогами со значением «куда» uti, bak i (ср.: uti däg 'тебе', букв. 'в тебя', uti mag 'мне', букв. 'в меня')18. Эти же предлоги употребляются не только с местоимениями, но и с существительными (uti min wäm 'для моего живота', букв. 'в мой живот', bak i den borgar 'назад горожанину', букв. 'назад в горожанина'). В саамских языках семантика адресата передается только иллативом без предлога или послелога. Очевидно, что в боръяр-молет мы сталкиваемся с сохранением свойственной саамскому ил-лативу семантики «куда», но выраженной не падежом, а сложным предлогом.
Те же примеры показывают влияние саамской грамматики на формирование сложных предлогов в боръярмолет. В саамском языке пространственные значения ( «где, куда, откуда» ) передаются падежами, а более детальные пространственные отношения послелогами. Саамские послелоги восходят к падежным формам существительных со значением «место перед предметом», «место за предметом», «место под предметом» и т. п., ср. южносаам. существительное duekie 'место сзади' и послелоги duakan 'к (сзади)', duekeste 'от (сзади)', duekesne 'за', duekiem 'вдоль (сзади)'. Поскольку послелоги восходят к падежной форме существительных, все саамские послелоги имеют два семантических и формальных фокуса. Первый фокус передается корнем (исконное существительное со значением «место перед, под, за, на»), а второй, исконной формой падежа («где, куда, откуда, вдоль»). В боръярмолет мы имеем дело со сложными формально и семантическими двухфокусными предлогами, которые по своей структуре соответствуют саамским послелогам; ср.: севсаам. baldii 'рядом+в (куда)' и предлог uti 'вне+в (куда)' в боръярмолет, а по своей функции соответствуют саамским падежам. Не исключено, что иллативное значение сложного предлога uti со вторым компонентом i связано и с формальным сходством i с саамским показателем иллатива, который характерен и для существительных и для послелогов (ср. севсаам. baldas 'у (где), откуда'— baldii 'у + в (куда'). Казалось, естественно было бы использовать в боръярмолет предлоги по скандинавскому образцу, например предлоги tili или at, которые соответствуют по своей се-
мантике предлогу uti в боръярмолет. Однако в саамских языках нет однофокусных предлогов.
Возможно, именно пиджины типа боръярмолет были источниками некоторых форм, которые распространились впоследствии в шведские и норвежские диалекты, ставших основой для соответствующих литературных норм. В саамских языках, где насчитывают более 100 послелогов, их двухфокусная семантика, как правило, полностью соответствует двухфокусной семантике шведских (где их около 60), и норвежских (где их около 100) сложных предлогов: южносаам. säjste —шв. inat, sistie — inifran, sisnie — inom; nille — uppat, nelhtie — uppifran, nelnie — uppa и т. п.19
Третий случай проявления саамской грамматической интерференции в боръярмолет — форма din bak 'тебе назад, т.е. взамен', букв. 'твой назад'; ср.: Du släpp din raf uti min wam, sä fa du din bak den pelsomesak. В саамских языках послелоги могут иметь притяжательные суффиксы; ср., напр.: севсаам. lusa 'к', lusan 'ко мне', букв, 'к-мой', ruoktot 'назад', ruovttos 'ему назад', букв, 'назад-его'. В нашем случае саамская форма с притяжательным суффиксом 2-го лица единственного числа (ср. северосаам. ruovttot ('тебе назад', букв. 'назад-твой') превратилась в боръярмолет в форму с притяжательным местоимением в препозиции (din bak). Употребление шведской формы существительного bak соответствует саамским падежным формам существительных, ставших послелогами; ср. выше южносаамское duekie 'место сзади' и образованные от него послелоги. Аналитическая форма и порядок слов в конструкции din bak соответствуют шведской модели, однако семантика формы din bak 'тебе назад' соответствует саамской семантике сочетания послелога с притяжательным суффиксом.
Мы видим, что саамская интерференция в большинстве случаев выступает не в чистом, а в трансформированном виде, в соответствии с моделями шведской грамматики и общей типологией пиджинов.
Таким образом, несмотря на очень ограниченный материал, можно установить основные особенности боръярмолет. Словарный состав, в основном, шведский, но есть и саамские слова и инновации в области словообразования. Определяемые фонологические особенности тоже оказываются шведскими (северошведскими). Морфологическая система боръяармолет упрощена и по сравнению как
со шведским, так и с саамским языком. Однако в морфологической системе видны не только инновации, связанные с ее упрощением и аналитизацией. В боръяармолет мы встречаем и прямую (употребление форм со значением «куда» вместо обычных для скандинавских языков форм со значением «кому») и видоизмененную саамскую интерференцию (двухфокусные сложные предлоги вместо саамских падежей, образованные по модели саамских двухфокусных послелогов и аналитическая форма притяжательного местоимения с существительным в наречном значении вместо саамской формы послелогов с притяжательными суффиксами). В обоих случаях мы сталкиваемся с взаимодействием саамской и шведской грамматических структур, при котором саамская грамматическая семантика передается шведскими грамматическими средствами. При этом появляются новые формы, не характерные ни для саамского, ни для шведского языков (см.: uti, bak i, uti min väm, min bak).
Если вспомнить, что основной критерий пиджина — наличие единой грамматической структуры с упрощенной морфологией и синтаксисом, с одной стороны, и появление инноваций, несвойственных языкам, на основе которых появился соответствующий пиджин, с другой20, то боръярмолет несомненно соответствует этим критериям. Причем инновации боръярмолет затрагивают и грамматику, и лексику. Морфологически боръярмолет оказывается гораздо более единообразным, чем руссеношк. Кроме того, боръяр-молет намного превосходит руссеношк по наличию грамматических инноваций, связанных и с упрощением и аналитизацией и с саамской интерференцией. Все это свидетельствует о том, что боръяр-молет уже в начале XVIII в. был сформировавшимся пиджином, тогда как руссеношк и к началу ХХ в. еще находился в процессе пиджинизации21.
1 Högström P. Beskrifning öfwer de til Sveriges Krona lydande Lapmarker. Stockholm, 1747. S. 77; Wallström S. Studier i Ovre Norrlands sprakgeografi med utgangspunkt fren Arjeplogmelet. Uppsala, 1943. S. 21.
2 Qvigstad K. J. Über die Geschichte der lappischen Sprachforschung // Journal de la Societe Finno-Ougrienne. 1899. Bd 16, No 3. S. 11.
3 Jahr Е. Н. On the Pidgin Status of Russenorsk // Language Contact in the Arctic. Northern Pidgins and contact Languages / Ed. by E. H. Jahr, I. Broch. Berlin; New York, 1996. P. 117 (Trends in linguistics. Studies and Monographs. 88).
4 Broch I. Solombala-English in Archangel // Ibid. P. 93-98.
5 Тексты на руссеношке и его словарный состав см. в статьях норвежского
слависта Олафа Брока: Broch O. 1) Russenorsk // Maal og minne. 1927. S. 81— 130; 2) Russenorsk. Textmateriale // Maal og minne. 1930. S. 113—140. Ср. также: Broch I., Jahr E.H. Russenorsk — et pidginsprak i Norge: 2. utg. Oslo, 1984.
6 Hogström P. Beskrifning ofwer... S. 77.
7 См., напр.: Hancock I. The Special Case of Arctic Pidgins // Language Contact in the Arctic... P. 18. Очень краткое описание боръярмолет мы находим в книге И. Брок и Э. Х. Яра о руссеношке; см.: Broch I., Jahr E. H. Russenorsk... S. 70-71.
8 Ruong I. Saklig kommentar // Högström Pehr Beskrifning ofwer Sweriges Lapmarker 1747. Facsimileutgava. Umea, 1980. (Norrlandska skrifter №э 3). S. XXXIII.
9 Broch I., Jahr E. H. 1) Russenorsk... S. 71; 2) Russenorsk: A New Look at the Russo-Norwegian Pidgin in Northern Norway // Scandinavian Language Contacts / Ed. by P. S. Ureland, I. Clarkson. Cambridge, 1984. P. 50.
10 Hogström P. Beskrifning ofwer... S. 77.
11 Яр, отмечая богатую синонимику руссеношка, пишет, что наличие большого количества синонимов — характерная черта пиджинов: Jahr Е. Н. On the Pidgin Status of Russenorsk. P. 117.
12 Itkonen Е. Inarilappisches Wörterbuch. Bd III. Helsinki, 1986-1991. S. 372.
13 Hasselbrink G. Södlappisches Wörterbuch Bd III. Uppsala, 1985. S. 1088; Lagercrantz E. Worterbuch des Södlappischen nach der Mundart von Wefsen. Oslo, 1926. S. 137.
14 Ср. средненижненемецкое rova, откуда, как полагают, это слово и было заимствовано в скандинавские языки.
15 Vries de J. Nederlands etymologische wordenboek. Leiden; New York; Koln, 1992. S. 556.
16 Передняя гласная в южносаамском могла восходить и к умлаутной форме с суффиксом j; ср. форму *rob(i)6n (Falk Hj., Torp A. Wortschatz der germanischen Spracheinheit. Gottingen, 1909. S. 347); ср. немецкое Röbe, хотя более вероятно возведение южносаамского reava к прагерманскому *ref-.
17 См. подробнее: Kusmenko Ju. Der samische Einfluss auf die skandinavischen Sprachen. Berlin, 2008. S. 92-96, 103-109.
18 Употребление глагольного управления со значением «куда» вместо исконного норвежского управления со значением «кому» или «где» характерная черта саамской интерференции в самых северных норвежских диалектах; см., напр.: Bull T. Samisk-nordisk kontaktforskning — eit statusoversyn // The Sämi and the Scandinavians. Aspects of 2000 Years of Contact / Ed. by Ju. Kusmenko. Hamburg, 2004. S. 190.
19 Подробнее о связи североскандинавских сложных предлогов с саамскими послелогами см.: Кузьменко Ю. К. Сложные предлоги в североскандинавских языках и в русских диалектах (к истории одной параллели) // Acta linguistica petropolitana. Vol. 3, №э 1. St.-Petersburg, 2007. C. 149-160.
20 См., напр.: Hancock I. The Special Case of Arctic Pidgins. P. 20-22.
21 Ингвиль Брок и Хакон Яр полагали, что наличие нескольких шведских и саамских слов в руссеношке свидетельствует о том, что руссеношк — это «ре-лексикализованный» боръярмолет, т. е. боръярмолет, в котором шведские слова были заменены русскими и норвежскими словами, а грамматическая структура осталась без изменения; см.: Broch I., Jahr E. H. Russenorsk... S. 71. Позднее Яр отказался от этого мнения, признав справедливой критику этого по-
ложения в оставшейся мне недоступной рукописной работе Арнбъёрнсдоттир и Смита, аргументация которых осталась мне неизвестной (ср.: Jahr E.H. On the Pidgin Status of Russenorsk... Р. 111). По своей структуре боръярмолет значительно отличается от руссеношка. Различие это проявляется не только в морфологии, но и в заметной саамской интерференции в боръярмолет и в полном отсутствии таковой в руссеношке. Вряд ли стоит придавать такое значение нескольким шведским и саамским словам, которые могли попасть в ру-сеношк не прямо из шведского и саамского, а через норвежский или русский. В отношении саамских слов, которые все — название рыб, это очевидно (см.: Broch O. Russenorsk... 1927. S. 125). Восходящее к шведскому слову kopman слово kukman для обозначения купца в руссеношке также пришло в руссеношк из русского, ср. это же слово в виде kukmaned в трехстраничном рукописном русско-шведском торговом разговорнике начала XVIII; см.: Алимова Т. А. Два памятника письменности Древлехранилища Пушкинского Дома о русско-скандинавских связях XVIII—XIX вв. // Труды отдела древнерусской литературы, XXI. Л., 1976. С. 390-392.
Yury Kuzmenko
BORGARMELET, A SAAMI-SWEDISH PIDGIN FROM THE XVIII c.
Borgarmelet is a typical pidgin being characterized by a vocabulary mostly from a superstrate language (Swedish), a stable simplified grammatical structure without synthetic forms, direct or transformed grammatical interference from the substrate language (Saami), and its own innovations both in word-formation and in its grammar.
