CC BY
9
16
ЮРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ СОРОКИН: КАКИМ МЫ ЕГО ПОМНИМ
В.И. Жельвис
БОРЕЦ, УЧИТЕЛЬ, ДРУГ
Кажется, это было давно-давно, когда в России не было не только секса, но и мата. И когда меня всерьёз заинтересовала тема сквернословия, кажется, во всей стране было только одно место, где меня понимали - сектор психолингвистики и теории коммуникации Института языкознания. РАН. Конечно, улыбались, но всегда охотно помогали советом. И прежде всего это были Алексей Алексеевич Леонтьев, Юрий Александрович Сорокин, Евгений Фёдорович Тарасов, Ревекка Марковна Фрумкина. Собственно, история моей диссертации и, соответственно, книги «Поле брани» началась с того, что я принёс Алексею Алексеевичу несколько разрозненных очерков на тему брани в языках и народах мира и спросил его, видит ли он в них докторскую диссертацию. «Вижу!», - сразу сказал мэтр, и это стало началом моей работы всерьёз.
Но боже мой, какая мука ждала меня и день и ночь, не отходя ни шагу прочь! Заниматься матом? «МатерШЫной», как выразилась одна учёная дама с моей кафедры. В педагогическом вузе! Вот от таких учёных, восклицали мои коллеги, и происходит Чернобыль!
И накануне дня, когда обсуждался вопрос, дать или не дать мне три месяца для завершения работы над диссертацией, я, предвидя бурю, позвонил Юрию Александровичу. «Еду!, - сразу среагировал Сорокин. - вот только заеду домой, возьму зубную щётку!» Почему-то эта зубная щётка запомнилась мне на всю жизнь.
И приехал в Ярославль, и выступал на заседании кафедры в мою защиту, был, как всегда красноречив и убедителен. Увы, одной убедительности оказалось ма-
ло: мои учёные коллеги, собственно, и не слушали доводы: изучать эту гадость? И за государственный счёт? Все доводы о том, что, мол, следователи тоже имеют дело не с самыми лучшими людьми, но никому не приходит в голову упрекать их за то, что они общаются с подонками и убийцами; что у венерологов всю жизнь перед глазами не самый приятный материал, что те же проктологи... Ю.А. говорил об уникальности темы, за которую в России ещё никто практически не брался и уж во всяком случае не печатался, что разобраться в этом феномене абсолютно необходимо, потому что нет в языке сло-ёв, которые не интересны филологу. Дамы грудью встречали все доводы, которые, как горох, отскакивали от их мощных бюстов.
В общем, мы с Сорокиным потерпели в тот раз поражение. Не буду цитировать мнение Ю. А. о моих коллегах, знания и поведение которых он оценил как раз в терминах, изучение которых показалось им столь предосудительным. Он уехал, а я, в порядке мести, старался писать свою работу как можно убедительнее. И всякий раз, бывая в Москве, заходил в Сектор психолингвистики к Ю. А. и его коллегам, задавал очередные вопросы, зачитывал свои изыскания, советовался насчёт дальнейшей работы. И уходил с новыми идеями, отточенными формулировками, проверенными фактами. Я думаю, нет, я просто знаю, что без помощи Сектора и прежде всего Ю.А. «здесь ничего бы не стояло». Я старше Юрия Александровича, но для меня он прежде всего - Учитель. И Друг.
Вечная ему память.
