CC BY
35
Р.О.РАМАЗАНОВ
БОРЬБА ЗА СУВЕРЕНИТЕТ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ: ПАЛЕСТИНА И КАШМИР
В современном мире понятие «суверенитет» эволюционирует. Сохранение государства уже не предполагает незыблемости его верховенства и монопольного права на управление жизнью общества на определенной территории. Вследствие стремительного развития процессов глобализации (формирования глобального финансово-экономического пространства, распространения информационных технологий, активизации трансграничного сотрудничества) начиная с конца ХХ в. государства утрачивают суверенитет в его традиционном понимании1. Политические лидеры заявляют о необходимости защитить суверенитет, обычно имея в виду сохранение влияния государства на регулирование различных сфер жизнедеятельности.
Однако нельзя не отметить тот факт, что процессы глобализации в современном мире характеризуются противоположными тенденциями. Так, например, если для акторов-гегемонов суверенитет теряет прежнюю значимость, то в ряде периферийных обществ можно наблюдать усиление притягательности идеи суверенитета в его вестфальском понимании — как исключение внешних источников власти де-юре и де-факто. В первую очередь в этом проявляется опасность глобализации, которая в нынешнем своем виде влечет огромные издержки, усиливая разрыв между Севером и Югом и зависимость от глобальных ли-
1 Подробнее см.: Ильин М.В.Политическая глобализация: Институциональные изменения // Грани глобализации. - М., 2003. - С. 232- 238.
деров. Ее разрушительное влияние заметно и в духовной сфере, где консюмеризм ведет наступление на веру и добродетель. Стремление сохранить культурную идентичность и найти собственные, путь скромные, возможности для независимого существования (ибо зависимое выглядит бесчеловечно) обусловливают возрастание роли ислама в борьбе за государство в Палестине и Кашмире.
Если в 80-е годы религиозно-политические организации концентрировали свои усилия на реализации социальных и культурных программ на оккупированных палестинских территориях и этим ограничивали свое участие в национально-освободительном движении, в котором лидирующую роль играла ООП во главе с Ясиром Арафатом, то сегодня они находятся в авангарде борьбы за национальный суверенитет.
С 1967 г. в Палестине началась работа по формированию пропагандистской сети общеарабской организации «Братьев-мусульман» для расширения ее идеологического влияния. Эта деятельность включала в себя создание благотворительных исламских фондов, выделявших средства религиозным школам, библиотекам и спортивным клубам, особенно активно после 1973 г.1 Благотворительные и пропагандистские организации выполняли важную коммуникативную функцию, поддерживая контакт с широкими слоями палестинского общества, и обеспечивали количественный рост «Братьев».
Включение в структуру организации «Братьев-мусульман» комитетов по делам образования, медицины, социальной защиты, физической культуры и спорта, экономического развития, религиозного просвещения и пропаганды позволило охватить все основные сферы жизнедеятельности и увеличить популярность исламского движения среди палестинцев2. Особенно сильную поддержку работа этих комитетов встречала со стороны неимущих слоев населения, жизнь которых полностью зависела от общины. Публичная деятельность религиозно-политического движения на оккупированных территориях носила по большей части открытый характер, узаконенный израильскими вла-
1 Джавад Ал-Хамд, Айад Баргути. Ал-Фикр ас-сийаси ли-харака ал-мукавама ал-исламийа «Хамас» (Политическая концепция движения исламского сопротивления «Хамас»).- Амман, 1996. - С. 34.
2См.: Атиф Удван: Аш-шейх Ахмад Ясин: хайяатуху ва джихадуху (Жизнь и борьба Ахмада Ясина). - Газа: Ат-табаа Ал-Ула, 1991.
стями, не видевшими в распространении ислама политического аспекта. Однако наряду с пропагандистской деятельностью религиозные активисты вскоре перешли к формированию вооруженных групп. Как подчеркивал один из видных руководителей израильской армии, «мягкая политика израильских властей в отношении религиозных организаций» поставила под угрозу интересы безопасности Израиля1.
В начале 80-х годов на базе уже зарекомендовавшей себя организации «Братья-мусульмане» создаются экстремистские группировки «Исламский джихад», а также малоизвестная «Исламская партия освобождения». Наряду с ними действуют исламистские организации «Ат-таблиг ва аль-Хиджра», «Аль-Мутасаввуфун», «Ас-салафиун»2.
В 1987 г. возникает организация «Хамас» (Движение исламского сопротивления), которая, судя по результатам выборов в профсоюзные комитеты на оккупированных территориях, после начала интифады (палестинского восстания) опиралась на поддержку части электората арафатовской организации «Фатх». Более того, «Хамас» приобрела определенный политический авторитет в мусульманских странах за пределами Палестины и стала влиятельной политической силой в регионе.
С распадом биполярного миропорядка и ускорением процессов глобализации в начале 1990-х годов обозначились условия для мирного урегулирования арабо-израильского конфликта. Лидер палестинцев Ясир Арафат и премьер-министр Израиля Исхак Рабин положили начало мирному политическому процессу на Ближнем Востоке. Заключены соглашения между ООП и Израилем в Осло в 1993 г., а конечным результатом стало признание Израилем палестинской автономии. Принцип суверенитета как полной независимости перестает быть предметом разногласий между ООП и Израилем, поскольку обе стороны готовы поступиться частью своих суверенных прав.
В то же время против мирного урегулирования выступили религиозные силы, успевшие в период нахождения центральных органов ООП в Тунисе укрепить свои позиции на оккупированных территориях. С целью срыва ближневосточного процесса они прибегли к широкомасштабному террору. Религиозные лидеры декларируют стремление к полной независимости Палестины, суверенный статус которой, по их мне-
1 ^^ to: Shaked R., Shabi A. Palestine fundamentalist movement in Israel. - Jerusalem, 1988. - Р. 295.
2 Havakook Y.: Islamic Terrorism, Israel Ministry of Defence,1999 (In Hebrew).
нию, мог бы стать предпосылкой создания в Палестине исламского государства и ликвидации Израиля. Руководители религиозно -политического движения издали специальный религиозный эдикт, в котором говорилось, что «любая уступка даже пяди палестинской земли может рассматриваться как отступничество от веры и предательство».
По мнению известного американского политолога Х. Декмеджана, в стане оппозиционных религиозно-политических сил к середине 1990-х годов насчитывалось около 175 организаций, идентифицирующих себя с «политическим исламом». С начала интифады лидерство в исламистском движении перешло к группам типа «Хамас», «Хезбаллах», «Аль-Джихад аль-Ислами», которые считали, что соглашения 1993 г. в Осло направлены против подлинного мирного урегулирования, поскольку заключены «на условиях, выгодных израильской стороне»1.
В отличие от ООП религиозно-политическое движение считало условием становления исламского государства в Палестине уничтожение Израиля. Исламисты отвергали тактику борьбы ООП как антипалестинскую и объявили недопустимым любые переговоры с израильской стороной.
Несмотря на очевидное отсутствие конструктивности, религиозно-политические силы воздействуют на настроения палестинцев и выступают в качестве реальной политической силы, способной не только противостоять ООП, но и влиять на процесс ближневосточного урегулирования в целом. В связи с этим закономерен вопрос: почему палестинцы склонны рассматривать проблему суверенитета в контексте религиозной, а не национальной идентичности?
Ответ на этот вопрос выходит за рамки палестинской проблематики, поскольку охватывает все мусульманские страны, которые страдают от социальных последствий глобализации, по сути неолиберальной и подкрепленной геополитическим милитаризмом. Социальная незащищенность палестинцев, разочарование в результатах независимого развития соседних арабских государств, постоянное ощущение американской поддержки Израиля, с одной стороны, вызывают разочарование в светском национализме, а с другой — усиливают ненависть к «сионистскому образованию», демонстрирующему
1 См.: Концельман Г. Ясир Арафат. От террориста к человеку мира. — Ростов н/Д., 1997. — С. 18.
пример не только благополучия и процветания, но и военно-политической мощи на Ближнем Востоке.
Религиозно-политическая пропаганда в палестинской среде встречает все больший отклик, поскольку дает выход чрезмерному внутреннему напряжению палестинского общества (религиозный фанатизм) и одновременно подкрепляется конкретной социальной помощью и благотворительностью со стороны международных религиозных организаций и фондов из стран Ближнего Востока.
Для большинства палестинцев суверенитет Палестины отождествляется не с учреждением государственности, а с освобождением территории ислама (дар-аль-ислам) от неверных, а именно иудеев. Подходы палестинских исламистов к реализация принципа суверенитета в международных отношениях не являются исключительными, они в значительной степени аналогичны подходам Ирана.
Борьба за суверенитет в сознании палестинцев неразрывно связана с такой политической властью, которая могла бы стать эффективным инструментом противодействия «западной» глобализации и предложить свое видение мироустройства. Слабость модерна, таким образом, обусловливает силу религиозных институтов.
Значима роль ислама и в борьбе за суверенитет Кашмира. Истоки этой проблемы лежат в индо-пакистанских противоречиях относительно легитимности присоединения Кашмира к Индии в 1947 г. Пакистан требует признания права народа Кашмира на самоопределение, гарантированное ст. 1(2) Устава ООН. Индия, в свою очередь, обвиняет Пакистан в развязывании вооруженных действий, нарушающих территориальную целостность индийского государства, что противоречит ст. 1(4) Устава.
В период раздела Британской Индии на два независимых государства Индию и Пакистан существовало три основных подхода к решению судьбы княжества Джамму и Кашмир под управлением махараджи Гари Сикха: мусульманское большинство выступало за присоединение к Пакистану, тогда как правящая элита, состоявшая из индусов, — за независимость княжества, но в тех обстоятельствах она заняла проиндийскую позицию. Соглашение о присоединении княжества к Индийскому союзу сопровождало вооруженную агрессию со стороны Пакистана, в результате которой так называемый Азад Кашмир отошел к Пакистану, а военные действия были прекращены вследствие вмешательства ООН.
По кашмирской проблеме Советом Безопасности ООН были приняты три резолюции: от 2 января, 21 апреля и 3 июня 1948 г. Следствием принятия этих резолюций стало учреждение Специальной комиссии ООН по Индии и Пакистану. На рассмотрение правительств Индии и Пакистана 21 сентября 1948 г. был представлен проект урегулирования конфликта на основе договоренности о проведении плебисцита1.
Многочисленные попытки Пакистана оказать давление на Индию и посредством международного сообщества добиться реализации решений Специальной комиссии ООН были обусловлены популярностью идеи политического единства мусульман среди большей части населения Кашмира. В этих условиях реализация права народов на самоопределение через проведение плебисцита соответствовала интересам Пакистана. В то же время индийская сторона, опираясь на принцип международного юридического суверенитета, стремилась сохранить статус-кво. Выход Кашмира из состава Индийского союза мог поставить под сомнение легитимность светской национальной идеи единства сикхов, индусов и мусульман, привести к его распаду и эскалации насилия в регионе. Однако развитие конфликта не ограничивалось лишь международной активностью Пакистана и Индии в отстаивании своих интересов в Кашмире.
Симлское соглашение 1972 г., заключенное между индийским премьер-министром Индирой Ганди и пакистанским премьер-министром Зулфикар Али Бхутто, кашмирской проблемы не решило, но явилось этапом трансформации вооруженного противостояния между Индией и Пакистаном в форму террористической активности, поддерживаемой отдельными политическими силами и спецслужбами этих стран. В результате деятельности террористов в Кашмире с 1989 по 2002 г. погибло 35 тыс. гражданских лиц и военных.
Рост насилия в 1990 г. заставил индийское правительство установить непосредственное федеральное управление в Кашмире, применить репрессии для подавления антиправительственного мятежа. Аресты лидеров и активистов сепаратистского движения в Кашмире сопровождались террористическими актами, направленными против сторонников политики индийского правительства и правительственных учреждений в Кашмире.
1 См.: Dixit J. N. Across Borders. Fifty Years of India's Diplomacy. - New Delhi, 1998.
Оппозиционные силы в Кашмире в 1993 г. объединились в коалицию, создав многопартийный конгресс «Хуррият» («Свобода»). Коалиция включала в себя различные политические силы; одни поддерживали идею независимости Кашмира (Освободительный фронт Джамму и Кашмира и другие, более мелкие группы), другие рассматривали возможность присоединения Кашмира к Пакистану (пропа-кистанские исламистские группы).
Силовые меры, предпринятые индийскими военными, ослабили Освободительный фронт Джамму и Кашмир — в 1994 г. он прекратил вооруженную борьбу. Начиная с 1994 г. террористическая деятельность велась пропакистанскими исламистскими группами, которые состояли не только из кашмирцев, но также из мусульман-иностранцев.
После индо-пакистанского саммита 2001 г. террористическая активность резко возросла, мишенью террористов стало гражданское население южных районов штата, где жили индусы. В 2002 г. увеличилось количество терактов в отношении военных баз в Кашмире и индийских вооруженных сил в целом. Кроме того, террористическая деятельность радикальных исламистов была направлена против умеренных лидеров, выступавших за легитимный путь к независимости (Абдул Гхани Лоун).
Выборы осени 2002 г. в штате, приведшие к власти оппозиционные силы, продемонстрировали изменение в политике индийского правительства в Кашмире: Народно-демократическая партия и Партия Конгресса получили большинство (20 и 16) мест в законодательном собрании штата, что позволило им сформировать коалиционное правительство во главе с Муфти Мухаммадом Сайидом. Правительство взяло на себя обязательства покончить с нарушением прав человека и коррупцией, создать условия для экономического развития. Одним из главных пунктов программы стало налаживание политического процесса в Кашмире, инициирование переговоров с лидерами вооруженных формирований.
Нынешний лидер Народно-демократической партии Мехбуба Муфти заявила об отказе от силового решения проблемы терроризма. В соответствии с новой политикой кашмирского правительства было расформировано спецподразделение по борьбе с терроризмом, деятельность которого сопровождалась грубыми нарушениями прав человека. В своем интервью от 21 октября 2002 г. Сайид заявил о лояльности к исламистской группе «Хизб-ул-Муджахедин». Более того, он признал не
только необходимость переговоров с боевиками, но и возможность создания механизмов их включения в политический процесс.
Целью нынешнего индийского правительства во главе с премьер-министром Ваджпаи стала ликвидация социальной базы сепаратизма, что наряду с политическими шагами предполагает комплекс мероприятий по социально-экономическому развитию штата. Ситуация во многом будет зависеть от успеха этих планов, но нельзя забывать об их идеологическом сопровождении - использовании ценностей ислама в борьбе за суверенитет.
Таким образом, «исламизация» борьбы за суверенитет в Палестине и Кашмире во многом определяется не «происками международных террористов» и геополитическими интересами региональных держав, а негативными последствиями глобализации, превратившей многие секулярные государства в своих пленников. Поэтому религия выступает не просто инструментом социально-политической мобилизации, но духовной основой желаемой независимости.
