CC BY
50определившегося выхода. Процесс определения интересов и потребностей не завершен, чему препятствует до известной степени возобновившееся вмешательство России. Хотя она могла быть частично отвлечена событиями в Чечне и неопределенностью в среде российской элиты из-за плохого здоровья Бориса Ельцина, Москва ясно останется ключевым игроком в регионе в обозримом будущем" (с. 208). Поэтому элиты ЦА должны стремиться использовать данную ситуацию в своих интересах, убеждаясь, что они пользуются той ограниченной степенью суверенитета, которая доступна каждому государству в современном мире. При этом они вынуждены полагаться на современное поколение лидеров, воспитанных в советскую эпоху. Соответственно переходный процесс затягивается, пока не появится новая элита, способная обеспечить внутреннюю стабильность и "иметь дело с великодержавными устремлениями возродившейся России" (с. 209).
С.И.Кузнецова
БОР А.
УЗБЕКИСТАН: ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
BOHR A.
Uzbekistan: Politics a. foreign policy. - L.: Roy. inst. of intern. affairs.
Russ. a. Eurasia progr., 1998. - X, 70 p.: (Central Asian a. Caucasian prospects). - Bibliogr.: p.70
Аннет Бор (Кембриджский университет, Великобритания) уделяет особое внимание роли "сильного президента" Узбекистана - И.Каримова, в руках которого сосредоточена огромная исполнительная и законодательная власть. Его полномочия были продлены в 1995 г. до 2000 г. с "советскими показателями": 99,3% участвующих в голосовании, из них 99,6% - за. Поскольку конституция ограничивает полномочия президента двумя сроками, продление первого президентского срока дает ему право участвовать в выборах 2000 г. В стиле старых коммунистических времен его портреты висят повсюду, цитаты из речей повторяются на плакатах, книги продаются в спецотделах книжных магазинов. В конце 1997 г. с огромным шумом издана за рубежом книга Каримова под названием "Uzbekistan on the threshold of the twenty first century", рассчитанная на то, чтобы представить его "не только выдающимся политиком, но и выдающимся мыслителем" (с.5). Он деятельно искореняет потенциальных соперников и местные
патронажные сети с их неизбежной коррупцией, ибо в Узбекистане от советских времен унаследована система неформальных связей (скорее по типу патрон-клиент, чем кланов).
Независимость Узбекистана положила конец краткому периоду политического плюрализма времен горбачевской гласности и перестройки. К 1994 г. оппозиция была подавлена. Официально зарегистрированы четыре политические партии и одно общественное движение, чтобы создать впечатление многопартийности и опровергнуть обвинения в подавлении оппозиции. Но все они - пропрезидентские, и программы у них почти идентичны. До независимости оппозиция была представлена движениями "Бирлик" и "Эрк", но в 1993 г. им отказали в регистрации, так же как узбекистанскому отделению Партии исламского возрождения, Самаркандскому движению, двум обществам защиты прав человека и фонду поддержки политзаключенных. В то же время в Узбекистане, в отличие от многих стран СНГ, не произошло возрождение компартии.
Местная пресса и вещание фактически проходят цензуру. Российские газеты или недоступны, или печатаются с купюрами (вместо критических статей вставляется реклама), российским и западным корреспондентам отказывают в аккредитации и тому подобное. Помимо искоренения светской оппозиции, "в 1994 г. президент Каримов сделал своей мишенью последний бастион независимого мышления -религиозную оппозицию" (с.17). Преследованиям подверглись религиозные лидеры, недостаточно лояльные по отношению к режиму, закрыты некоторые мечети. Только с середины 1996 г. репрессии ослаблены во имя "улучшения имиджа Узбекистана" с целью привлечения западных инвестиций. В марте 1997 г. открыт Национальный центр прав человека.
Однако ожидания новой эпохи в соблюдении прав человека не оправдались. "Учитывая географическое положение Узбекистана, богатые природные и человеческие ресурсы, рыночный потенциал и решимость противостоять гегемонии России, западные правительства склонны не замечать положения с правами человека в стране в своих двусторонних отношениях с Узбекистаном. Поэтому сомнительно, что на него будет оказано международное давление в ближайшем будущем. А без этого правительство Каримова очевидно будет продолжать почти безнаказанно нарушать права человека" (с.19).
В ответ на критику правительство заявляет, что строгий госконтроль необходим для "стабильного перехода к демократии и рыночной экономике". В этом суть так называемой "узбекской модели". Президент
Каримов утверждает, что сильная власть необходима для стабильности, за которую он готов заплатить самую высокую цену. "Однако систематически отодвигая умеренно оппозиционные силы, узбекистанское руководство может в конце концов увидеть, что оно открыло путь для его замены более воинственными группами" (с. 20). Чтобы заполнить вакуум, оставленный крушением коммунизма, усиленно используется для национальной консолидации идея независимости. Здесь в больших масштабах, чем в других республиках Центральной Азии (ЦА), прошло переименование русских и советских названий, узбеки представляются единственными наследниками всего культурного наследия ЦА, возвеличивается Тимур и т.п.
Перестройка положила начало возрождению ислама (множилось число мечетей, медресе, распространялась религиозная литература). "Возрождение интереса к исламу было не только отказом от советского прошлого, но и выражением интереса к основным компонентам "национального наследия", прежде запрещенным. Этот процесс реисла-мизации конца 80-х - начала 90-х годов сопровождался появлением политических движений, которые выражали особую преданность исламу, но привлекали относительно небольшое число верующих" (с.25). Автор призывает различать два феномена: политические партии религиозного характера были запрещены Каримовым в 1991-1992 гг., но строительство мечетей поощрялось, восстановлены мусульманские праздники. "Санкционируя возрождение ислама, узбекское руководство одновременно решило удерживать религиозную активность в строго контролируемых официальных рамках" (с.27). "Неофициальные" муллы преследовались. На исламистов ("ваххабитов") возлагалась ответственность за беспорядки и убийства в Намангане в декабре 1997 г. В мае 1998 г. Каримов сказал в парламенте, что необходимо уничтожить исламистских повстанцев, чтобы "завтра Таджикистан не пришел в Узбекистан" (с.29). Парламентарии ужесточили правила регистрации религиозных организаций. Угроза исламского экстремизма использовалась также для репрессий против оппозиции. Однако эта политика может ускорить "политизацию" ислама и привести верующих в "первые ряды движения сопротивления" (с.30).
Независимость de facto означала привилегированное положение узбеков, хотя Конституция гарантирует равные права всех этносов. Русским оказалось трудно приспособиться к потере своего статуса "ведущей национальности" Союза. В этом причина их отъезда (см. табл. 1).
Таблица1 (с.32)
Этническая структура (в %)
1989 1993 1997
Узбеки 71,4 74,5 77,5
Русские 8,3 6,9 4,1
Таджики *) 4,7 4,8 5,1
*) официальные данные занижены.
Следует отметить, что отъезд русских и русскоязычных начался еще с конца 70-х годов по мере обострения конкуренции на городском рынке труда с титульной национальностью. С конца 80-х этот процесс ускорился из-за межэтнических конфликтов и принятия в 1989 г. закона об узбекском языке как государственном, а русском - как языке межэтнического общения. В 1995 г. новый закон о языке уравнял русский язык со всеми неузбекскими языками: "Узбекистан - единственное государство Центральной Азии, в котором ни в конституции, ни в пересмотренном законе о языке нет специального положения о русском языке как официальном или языке межэтнического общения" (с.33). Вступление в силу нового закона о языке отсрочено до сентября 2005 г., когда должен быть завершен переход на латинский алфавит. Тем не менее внедрение титульного языка оказалось в Узбекистане наиболее быстрым и всеобъемлющим из всех государств ЦА.
Ускорению миграции русских способствовал и отказ властей от принципа двойного гражданства. В 1989 - 1996 гг. в Россию уехали 567,4 тыс. человек., в том числе 381,4 тыс. этнически русских, или 23% русских, проживавших в Узбекистане в 1989 г.; эти цифры были получены автором в Госкомстате России в ноябре 1996 г. и мае 1997 г., но она считает и российские, и узбекистанские официальные данные о миграции заниженными, так как многие мигранты не регистрируются и, следовательно, не учитываются (с.35). После 1996 г. поток отъезжающих уменьшился, ибо они увидели, с какими трудностями приходится сталкиваться на "исторической родине". Тем не менее отъезд, хотя и в меньших масштабах, будет продолжаться и в XXI в.
В отношениях между узбеками и таджиками также заложен потенциал нарушения этнополитической стабильности в стране. Требования большей культурной автономии со стороны таджикских активистов с 1991 г. подавляются, но среди таджикского населения пока
нет широкого недовольства, тем более, что многие, в отличие от русских, знают узбекский язык.
Во внешней политике Узбекистан стремился к партнерству со странами Востока и Запада, но, вступив во многие региональные и международные организации, решительно противился созданию наднациональных координационных органов, в частности выступал в СНГ против интеграционных предложений России, подозревая ее в гегемо-нистских устремлениях. На саммите СНГ в апреле 1998 г. Каримов говорил о неэффективности организации, он использует подобные встречи для укрепления связей с другими ее членами, особенно с Украиной.
Во имя противодействия российскому влиянию в регионе Узбекистан выступал за экономическое сотрудничество государств ЦА. По настоянию Ташкента в 1994 г. провозглашено "общее экономическое пространство" Узбекистана, Казахстана и Киргизии, хотя до сих пор наиболее конкретным шагом Центральноазиатского союза (ЦАС) оставалось создание отдельного от миротворческих сил СНГ батальона Центразбат под эгидой ООН как части программы НАТО "Партнерство во имя мира". "Узбекистан, пожалуй, наиболее активный участник этой программы среди стран СНГ" (с.45). В 1989 г. к ЦАС присоединился Таджикистан, но связи между членами союза непрочны, ибо все они ищут более богатых партнеров за его рамками для помощи своим экономикам, которые не являются взаимодополняющими.
Узбекистан, как и другие страны ЦА и Азербайджан, присоединился к Организации экономического сотрудничества (ОЭС), созданной Ираном, Турцией и Пакистаном. Но единство ОЭС подрывается соперничеством между странами-основателями. Узбекистан занимает в ОЭС, как и в СНГ, "антиинтеграционную позицию" (с.47), хотя и признает значение ОЭС, особенно в развитии региональной транспортной сети.
Может ли Узбекистан быть гегемоном ЦА? Его население самое многочисленное в регионе (23,4 млн. на 1 янв. 1997 г.; по данным переписи 1989 г. узбеки составляли 24% населения Таджикистана,13 -Киргизии, 9 - Туркмении и 2% - Казахстана, с. 49-50), у него самая большая армия, развитая промышленность, широкая сеть исследовательских институтов и учебных заведений. Но одновременно Узбекистан соперничает с Казахстаном за лидерство в регионе, у него периодически возникают трения с соседями относительно распределения водных ресурсов. "Узбекистан активно участвует в конфликте в Таджикистане, надеясь вытеснить Россию с ключевой роли в решении этого конфликта" (с.55).
В целом Узбекистан все более переориентирует свою экономику с России на Запад. Он отрицает право России защищать бывшие границы СССР от потенциальных агрессоров и отказался оставить российских пограничников на своем участке границы с Афганистаном. Армия Узбекистана насчитывает 70 тыс. человек, причем к 1996 г. 80% офицеров стали составлять узбеки (в 1992 г. их было не более 6%), в 1994 г. открыта первая в ЦА Военная академия; в развитии вооруженных сил республика все более обращается к помощи США (с.58). Помимо обращения к Западу, Узбекистан стремится упрочить отношения и с южными соседями. Однако ожидания, возлагавшиеся на помощь Турции и Ирана, не оправдались. Даже культурные связи оказались слабее, чем ожидали. Более успешно развивалась торговля с Китаем.
Таким образом, за шесть лет после распада СССР Узбекистан утвердился как независимая региональная держава. Жестокое госрегулирование позволило сохранить социальное спокойствие (нет забастовок, задержек зарплат и пенсий). Сознавая, что хорошие отношения с Россией - ключевой фактор стабильности, "узбекистанское руководство сознает опасности более тесной интеграции для свободы действий страны" (с.68). Гарантом своей независимости Узбекистан считает США. Каримов урезал политические свободы во имя стабильности, но "перед руководством стоит задача ускорения реформ во имя сохранения стабильности в длительной перспективе" (с.69).
С.И. Кузнецова
