«БОЛЬШИЕ ДАННЫЕ (BIG DATA)» И ПРЕДИКТИВНАЯ АНАЛИТИКА В ОПЕРАТИВНО-РАЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: ПРОБЛЕМЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ И ПУТИ РЕШЕНИЯ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.102 DOI 10.25724/VAMVD.MCDE

ББК 67.410.212

В. Б. Батоев

«БОЛЬШИЕ ДАННЫЕ (BIG DATA)» И ПРЕДИКТИВНАЯ АНАЛИТИКА

В ОПЕРАТИВНО-РАЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: ПРОБЛЕМЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ И ПУТИ РЕШЕНИЯ

На фоне развертывания и неизбежного наступления четвертой промышленной революции автором отмечено тотальное влияние информатизации и цифровизации практически всех сфер общественных отношений на организацию и тактику противодействия преступности. Кроме появления социально-полезных благ технические инновации предопределили возникновение новых видов преступлений, способов сокрытия их следов, в корне поменяли порядок и организацию оперативно-разыскной деятельности, существенно расширив источники оперативно значимой информации, способы их добывания и фиксации, спектр применения. Автором рассмотрены понятие и сущность «больших данных» и предиктивной аналитики, освещены аспекты их использования в оперативно-разыскной деятельности, обозначены правовые, организационные и тактические проблемы применения «больших данных» и предиктивной аналитики в целях решения задач борьбы с преступностью. Кроме того, в статье актуализирована необходимость пересмотра существующих подходов в вопросах организации оперативно-разыскной деятельности, в частности правоохранительной деятельности, в части перехода от карательной модели организации к упреждающей. На основе проведенного анализа проблем правового, организационно-тактического характера предложены меры по совершенствованию данного направления деятельности.

Ключевые слова: оперативно-разыскная деятельность, предиктивная аналитика, «большие данные», упреждение, превентивные формы и методы, киберпреступность, конвенция, интеграция, оперативно значимая информация, Интернет, информационные технологии, оперативные подразделения.

V. B. Batoev

"BIG DATA" AND PREDICTIVE ANALYTICS IN OPERATIONAL INVESTIGATIVE ACTIVITIES:

PROBLEMS OF USE AND SOLUTIONS

Against the background of the deployment and imminent onset of the fourth industrial revolution, the author notes the total impact of informatization and digitalization of almost all spheres of public relations on the organization and tactics of combating crime. In addition to the emergence of socially useful benefits, technical innovations have predetermined the emergence of new types of crimes, ways to hide their traces; we have radically changed the order and organization of operational search activities, significantly expanding the sources of operational information, methods of obtaining and fixing them, and the range of applications. The author considers the concept and essence of "Big data" and predictive Analytics, highlights aspects of their use in operational investigative activities, identifies legal, organizational and tactical problems of using big data and predictive Analytics in order to solve problems of fighting crime. The article also highlights the need to review existing approaches to the organization of operational investigative activities in particular, law enforcement in General, in terms of the transition from a punitive model of organization to a proactive one. Based on the analysis of legal, organizational and tactical problems, measures to improve this area of activity are proposed.

Key words: operational investigative activities, predictive analytics, "Big data", pre-emptive, preventive forms and methods, cybercrime, convention, integration, operationally relevant information, Internet, information technology, operational units.

В настоящее время обращают на себя внимание беспрецедентные темпы развертывания четвертой промышленной революции, в условиях которой степень и характер происходящих изменений

настолько фундаментальны, насколько это вообще возможно.

Стремительное развитие инженерно-технической мысли и цифровизация практически всех сфер

общественных отношений заметно ускорили процессы жизнедеятельности человека, связав реальную действительность с дополненной и виртуальной реальностью. Постоянно возрастающие и совершенствующиеся вычислительные возможности оказывают прямо пропорциональное влияние на генерирование цифровых данных. Их объем постоянно увеличивается и уже до такой степени огромен, что количество целей, которые можно достичь посредством их анализа и обработки, ничтожно мало.

Бурно протекающие сложные технологические процессы, мощные потоки цифровой информации, генерируемые различными интернет-сервисами (приложениями интернет-банкинга и электронной торговли, оказания государственных услуг, заказа такси, проката автомобилей, каршеринга, продажи авиа- и железнодорожных билетов; геоинформационными системами; приложениями обмена сообщениями; социальными сетями; устройствами Интернета вещей и т. п.) обеспечивают в геометрической прогрессии создание сверхбольших электронных информационных массивов и цифровых баз данных в государственных и коммерческих структурах [1, с. 81].

При автоматизированной обработке огромных по размерам объемов цифровой информации сформировался социально-экономический феномен, который среди общественности и в научно-деловых кругах получил название «Big Data» («большие данные»). В общем смысле «Big Data» («большие данные») — это совокупность структурированной и неструктурированной информации, генерируемой и поступающей из различных источников в объеме, не позволяющим ее обработать вручную, при этом обрабатываемой автоматизированным путем, хранящейся и передаваемой в электронно-цифровой форме.

Уже сейчас технологии обработки и анализа «Big Data» (Data Mining, crowdsourcing, смешение и интеграция данных, машинное обучение, искусственные нейронные сети, распознавание образов, предиктивная аналитика, имитационное моделирование, пространственный анализ, статистический анализ, визуализация аналитических данных и др.) свидетельствуют об эффективности их применения в различных сферах жизнедеятельности, в том числе в деятельности правоохранительных органов и деструктивных элементов.

В настоящее время под влиянием цифровиза-ции стала интенсивно развиваться киберпреступ-ность, где наблюдаются процессы постоянного совершенствования форм организации и тактики,

что повлекло за собой появление новых видов преступлений и способов сокрытия следов преступной активности.

Тщательный анализ указывает на тенденции смещения вектора деятельности традиционных форм организованной преступности в киберпро-странство и объединения киберпреступности в организованные формы. Это свидетельствует о том, что традиционные классические формы организованной преступности и киберпреступность в чистом виде сращиваются в наиболее опасные категории организованной киберпреступности, где отчасти сформированный и уже интегрированный арсенал сил, средств и методов преступной деятельности заставляет правоохранительные органы по-иному взглянуть на риски и угрозы, исходящие от киберсинтезированного альянса криминалитета. Такого рода вызовы и угрозы предписывают оперативно-разыскной деятельности (далее — ОРД) противопоставить преступности качественно новые формы, методы и средства. В современных быстро изменяющихся условиях подобное становится возможным только посредством совершенствования имеющегося инструментария; расширения источников добывания оперативно значимой и доказательственной информации; обеспечения соответствия уровня развития теории и практики ОРД темпам развития научно-технической мысли; пересмотра подходов к организации и тактике осуществления ОРД.

Безусловно, реализация обозначенных направлений трансформации и совершенствования ОРД непременно столкнется с рядом проблем и недостатков различного характера. В первую очередь пойдет речь об их разрешении в условиях сложнейшей геополитической ситуации в мировом сообществе, благодаря которой сформированные «барьеры» привели к недопониманию в вопросах оказания взаимной правовой помощи; обмена информацией, опытом противодействия киберпре-ступности, технологическими новинками, разработками и передовыми техническими решениями в сфере информационно-телекоммуникационных технологий. Не менее важными по остроте предстают аспекты правового характера, формирования соответствующей инфраструктуры, кадрового обеспечения высококвалифицированными специалистами и др.

На фоне явного технологического отставания отечественной практики от передового международного опыта противодействия преступности первостепенное значение в развитии оперативно-разыскной теории и практики приобретает инте-

грация достижений научно-технической мысли на наднациональном уровне, предполагающая активное внедрение технологических новшеств, алгоритмы которых преимущественно основаны на использовании больших объемов цифровой информации из различных источников. В условиях высокой степени интеграции информационных систем и баз данных государственных и коммерческих структур, обработки «больших данных» уже сейчас посредством применения различных аналитических технологий становится возможным осуществлять прогноз и последующий контроль за поведением и преступной активностью лиц, представляющих оперативный интерес.

По сути, современные технологии аналитики заключаются в трансформации «больших данных» — цифровой информации из различных источни ков — в «знание» — извлеченных из нее признаков, использование которых позволяет с той или иной долей вероятности предсказывать наступление тех или иных криминальных явлений или событий. Этот процесс многогранен и нашел отражение в различных видах аналитики (описательной, диагностической, предписывающей, предиктивной). Описательная имеет целью получение информации о произошедшем; диагностическая объясняет его причины; предписывающая, как следует из ее названия, предписывает варианты необходимых действий для достижения того или иного результата; предиктивная прогнозирует варианты развития событий или явлений в будущем. В разнообразии форм и видов аналитики как таковой наибольший интерес представляют возможности именно предиктивной. В условиях полномасштабной цифровизации всех сфер жизнедеятельности общества существенное повышение эффективности противодействия трансформирующейся преступности способна обеспечить упреждающая модель организации ОРД, предусматривающая аналитическую обработку всего объема доступной оперативно значимой информации в целях подготовки материалов для принятия решений о реализации превентивных мер оперативно-разыскного реагирования на изменения оперативной обстановки [1].

Своевременное уяснение смысла и принятие во внимание потенциала предиктивной аналитики способствует обеспечению коренного пересмотра подходов к организации ОРД, где в настоящее время посредством применения предиктивных технологий назрел вопрос перехода от карательной модели организации ОРД к упреждающей. Здесь нужно согласиться с В. С. Овчинским: «Если

говорить об „умной полиции", то мы видим, что на некоторых полицейских участках США и Европы уже функционирует так называемая система упреждающей полиции, работа которой все меньше основывается на откликах на звонки и все больше — на патрулировании заранее известных зон с высокой степенью криминальной активности. Однако инновационность новой полиции не ограничивается этим, ведь криминогенные зоны можно было вычислять и раньше. На сегодня работа по поиску таких зон выполняется автоматически, что стало возможным благодаря развитию интеллектуальных систем по анализу „больших данных", которые способны самостоятельно сопоставлять релевантную информацию и делать из нее выводы о повышении криминальной активности в тех или иных районах или о связях определенных людей с криминальными организациями» [2].

Применительно к отечественной системе организации ОРД формирование упреждающей модели невозможно без системности, наличия соответствующей платформы и необходимой инфраструктуры. Для этого уже сейчас необходимы модернизация имеющихся технологических и кадровых ресурсов, вливание серьезных инвестиций в данную сферу, обеспечение финансирования и т. д.

Проблемы и недостатки, препятствующие формированию инновационной модели организации ОРД, условно можно разделить на правовые, организационные, тактические, финансовые, материально-технические, кадровые.

Очевидно, что к числу основных проблем относится законодательная неурегулированность использования «больших данных», что приводит к возникновению вопросов о наличии законных оснований применения предиктивной аналитики в борьбе с преступностью.

В споре о регулировании оборота «больших данных» прежде всего встает вопрос об их законодательной регламентации. Для начала необходимо уяснить значение указанного словосочетания и использованием в нем термина «большие». Здесь важно понять, что в основном с технологической точки зрения те или иные данные, исходя из их объемов, могут быть определены как большие, средние, малые. При этом отметим, что фактически на практике отсутствует общепризнанная классификации данных, а также методика определения их размера или объема, что позволило бы поделить их на разные группы. Безусловно, этот аспект носит дискуссионный характер, но мировая практика признает применение словосочетания «большие данные» в повседневном обороте. Кроме

того, при определении его сути необходимо сопоставить термины «данные», «сведения» и «информация». Анализ их этимологического и лексического значения указывает на отсутствие единого подхода к пониманию сущности рассматриваемых терминов. Схожая ситуация прослеживается и в юридической технике при создании, оформлении и упорядочении нормативных правовых актов для обеспечения эффективности их регулятивного воздействия. Так, в п. 1 ч. 1 ст. 2 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ под информацией понимаются сведения (сообщения, данные) независимо от формы их представления. Одновременно с этим в п. 1 ч. 1 Федерального закона «О персональных данных» от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ персональные данные — это любая информация, относящаяся к прямо или косвенно определенному или определяемому физическому лицу (субъекту персональных данных).

Поверхностный анализ норм отечественного законодательства показывает, что при выработке и систематизации нормативных правовых актов законодателем должны быть учтены расхождения в понимании сущности представленных терминов. Они должны быть соотнесены по схеме «частное — часть общего», иными словами, сведения и данные либо предстают составными частями информации, либо информация является составной частью данных. Полагаем, что при правовом толковании сущности «больших данных» необходимо исходить из их особенностей, обусловленных электронно-цифровым выражением, большими объемами, возможностью обработки только автоматизированным путем, а также опираться на следующую концепцию: сведения в совокупности образуют информацию, а совокупность информации и есть данные, которые в зависимости от объемов и применяемой методики определения их размера и объемов могут признаваться большими, средними или малыми.

Важнейшим моментом, требующим скорейшего разрешения, является трансграничность «больших данных». Технологические принципы построения современной информационно-телекоммуникационной инфраструктуры, сети «Интернет», приема и обмена информацией в киберпространстве основаны на их трансграничности, отсутствии каких-либо физических границ, препятствующих их перемещению. Огромные массивы информации концентрируются в информационных банках данных государственных и коммерческих структур ино-

странных государств, транснациональных корпораций и др. В действительности вопросы о порядке доступа к ним, их обработке и использовании в интересах обеспечения и развития отечественной экономики, бизнеса, безопасности и др. остаются нерешенными.

Казалось бы, выход в использовании «больших данных», генерируемых транснациональными компаниями, медиахолдингами, государственными и коммерческими структурами иностранных государств, видится в налаживании взаимовыгодного обмена информацией в рамках исполнения обязательств по заключенным международным договорам, соглашениям и т. д. На самом деле реально сложившаяся ситуация гораздо, отчасти это можно подкрепить обстоятельствами следующего характера.

В настоящее время под эгидой Организации Объединенных Наций (далее — ООН) и ее специализированных учреждений разработан ряд международных соглашений, конвенций и протоколов, направленных на борьбу с терроризмом, коррупцией, транснациональной организованной преступностью, незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ и др., открытых для ратификации любым из государств. Анализ перечня действующих международных соглашений по вопросам противодействия преступности свидетельствует о том, что Россия здесь не остается в стороне. Так, на заседании Генеральной ассамблеи ООН 27 декабря 2019 г. большинством голосов была принята инициированная нашим государством резолюция «Противодействие использованию информационно-коммуникационных технологий в преступных целях», с которой началась выработка международной конвенции по борьбе с киберпреступностью. При этом важно отметить, что за принятие резолюции проголосовали 79 стран, против — 60 (в том числе США, Великобритания, Грузия, страны Европейского Союза, Израиль, Канада, Украина), воздержались — 33. Кроме того, большинством стран была ратифицирована Европейская конвенция по киберпреступлениям (преступлениям в ки-берпространстве) (Будапешт, 23 ноября 2001 г.).

Нормы Конвенции Совета Европы о киберпре-ступности охватывают различные отрасли права и оказывают влияние на нормы уголовного, уголовно-процессуального, авторского, гражданского, информационного законодательства [3]. В общем виде ее нормы ориентированы на конвергенцию взглядов и подходов к вопросу уголовно-правовой оценки преступлений в сфере компьютерной ин-

формации; сближение национальных систем уголовно-процессуальных мер, направленных на информационное обеспечение собирания доказательств при расследовании преступлений; международное сотрудничество в уголовно-процессуальной деятельности, направленной на собирание доказательств совершения подобных преступлений за рубежом.

Отдельным блоком в представленной конвенции регламентируются аспекты трансграничного доступа к компьютерным данным с согласия лица, на законном основании уполномоченного раскрыть такие данные, или когда они доступны публично (ст. 32). Нормы этой статьи стали краеугольным камнем при взаимодействии отечественных правоохранительных органов с государственными органами, коммерческими организациями, транснациональными корпорациями, юридически и физически расположенными на территории иностранных государств по вопросам оказания правовой помощи посредством предоставления различной информации, объективно образующейся и хранящейся в информационных массивах предприятий, организаций и учреждений, занимающихся оказанием информационных и информационно-коммуникационных услуг.

Можно предположить, что основным препятствием в процедурах добывания и обмена оперативно значимой и доказательственной цифровой информацией, расположенной в информационных массивах и банках данных зарубежных стран, является тот факт, что Россия не ратифицировала рассматриваемую конвенцию Совета Европы по ряду причин, некоторые из которых нашли отражение в распоряжения Президента Российской Федерации «О подписании Конвенции о киберпре-ступности» от 15 ноября 2005 г. № 557-рп. В соответствии с ним Министерству иностранных дел Российской Федерации было поручено отказать в ратификации данной конвенции со следующим заявлением:

«Российская Федерация заявляет, что, руководствуясь пунктом „а" статьи 18 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., она будет воздерживаться от действий, которые лишили бы Конвенцию ее объекта и цели. Вместе с тем Российская Федерация исходит из того, что положения пункта „Ь" статьи 32 Конвенции сформулированы таким образом, что не исключается возможность такого их толкования и применения, которые не соответствуют, в частности, целям и принципам, изложенным в абзацах девятом и десятом преамбулы Кон-

венции, и могут нанести ущерб суверенитету и национальной безопасности государств-участников, правам и законным интересам их граждан и юридических лиц.

В связи с изложенным Российская Федерация определится в вопросе о своем участии в Конвенции при условии возможного пересмотра положений пункта „b" статьи 32 в порядке, предусмотренном пунктом 3 статьи 46 Конвенции, либо в ином порядке, избранном Сторонами.

Российская Федерация выражает готовность к сотрудничеству с государствами — членами Совета Европы и иными подписавшими Конвенцию государствами в решении данной проблемы на основе уважения и соблюдения целей и принципов Конвенции».

С момента отказа ратифицировать указанную конвенцию до настоящего времени позиция России и стран — участников конвенции по вопросам трансграничного доступа к информационным массивам и банкам данных и обмена цифровой информацией не урегулирована и не согласована, что влечет за собой негативные последствия в деятельности правоохранительных органов при решении задач борьбы с транснациональной преступностью, действующей в различных направлениях и осведомленной о низком уровне информационной обеспеченности оперативно значимой и доказательственной информацией субъектами оперативно-разыскной и уголовно-процессуальной деятельности.

Полагаем, что большинство запросов отечественных правоохранительных органов о данных пользователей отклоняются без объяснения каких-либо причин , Их природа настолько политизирована, что монополистические позиции США в сфере разработки информационно-коммуникационных технологий влияют на экономическую, политическую, военную инфраструктуру отдельно взятых стран, которые, будучи подведомственными «американскому» протекторату, в унисон отказывают в сотрудничестве по вопросам обмена оперативно значимой информацией.

В размышлении о вопросах транснациональности и трансграничности «больших данных» важно обозначить проблему определения обладателя прав на них. Здесь трудности обусловлены тем, что до настоящего времени не выработаны механизмы регулирования и контроля за их оборотом. «Big data» генерируются, собираются, обрабатываются, хранятся физическими и юридическими лицами, различными компаниями, предприятиями, организациями, учреждениями различных форм

собственности, в том числе находящимися за рубежом, которые также распоряжаются ими по своему усмотрению. Вместе с тем отметим, что фактически сбор «больших данных» осуществляется без какого-либо согласия пользователей информационно-коммуникационных ресурсов; «Big data» выступают объектом продажи, обмена на материальные и нематериальные блага и др.

Важно обратить внимание на правовые аспекты соотношения «больших данных» с материальными благами, для которых уже установлен и функционирует режим правового регулирования. В случае предварительного признания на законодательном уровне «больших данных» информацией возникнут следующие вопросы:

— к какой категории объектов гражданских прав в соответствии со ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации отнести информацию («большие данные»): 1) к вещам, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги; 2) иному имуществу, в том числе безналичным денежным средствам, бездокументарным ценным бумагам, имущественным правам; 3) результатам работ и оказания услуг; 4) охраняемым результатам интеллектуальной деятельности и приравненным к ним средствам индивидуализации (интеллектуальной собственности); 5) нематериальным благам;

— какую методику при этом применять, по каким признакам отнести информацию (большие данные) к той или иной категории объектов гражданских прав?

Отдельный ряд недостатков при рассмотрении вопросов оборота «Big data» связан с неразре-шенностью проблемы интеграции «больших данных», разрозненно концентрирующихся в информационных массивах государственных и частных коммерческих структур, транснациональных компаний. При этом роль регулятора в лице государства не должна сводиться к удовлетворению только государственных интересов. Здесь нужно соблюдать баланс и обеспечить соответствующий механизм правительственного контроля за интеграцией «больших данных», их обмена и использования по назначению. Ярким примером сбалансированного подхода к регулированию интеграции и оборота «больших данных» является эстонская модель централизованного управляемого распределенного механизма обмена данными между информационными системами — «X-Road». Эта система представляет собой налаженный процесс обмена «большими данными» между информационными сетями и системами через Интернет с обеспече-

нием максимальной степени конфиденциальности, целостности и совместимости информации.

Заслуживают внимания и аспекты соблюдения прав и свобод человека и гражданина при регулировании оборота «больших данных», обработке информации в рамках предиктивной аналитики. «Big data» непременно содержат в себе персональные данные граждан. Здесь снова возникают вопросы о трансграничности, добровольном согласии человека на использование тех или иных технических инноваций, указывающих уже на сформировавшийся общедоступный характер информации, программных продуктов и т. д. В связи с этим важно сделать акцент на разработке и принятии федеральных стандартов обезличивания «больших данных», что давно практикуется в США и других странах. Отечественное же законодательство о персональных данных граждан в первую очередь направлено на регулирование данных, представленных в большинстве случаев на бумажных носителях информации.

Серьезной работы требует и необходимость корректировки норм российского законодательства об ограничении различных видов тайны. Их перечень морально устарел и уступает передовым международным стандартам использования «больших данных». Понятно, что прежде всего речь идет о тайне переписки, телефонных переговоров, так как именно в деятельности операторов радиоподвижной связи и интернет-провайдеров формируется основной массив «больших данных», для обработки и анализа которых требуются пресловутые судебные решения. Отечественная практика ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина на тайну переписки и телефонных переговоров настолько усложнена, что во многих случаях нельзя точно определить, на чьей стороне находятся органы, санкционирующие самоограничение. По этой причине законодателю необходимо принять во внимание потребности правоприменителя и во взаимовыгодном сотрудничестве пересмотреть действующее законодательство в области ограничения конституционных прав человека и гражданина на тайну переписки и телефонных переговоров в сторону уменьшения бюрократических проволочек.

Следует также сделать акцент на подготовке высококвалифицированных специалистов в сфере работы с «большими данными», формировании научно-методологической базы, основанной на мониторинге и обмене передовым опытом в указанной области.

В пределах данной публикации не представляется возможным широко рассмотреть весь спектр проблем и недостатков, связанных с предиктивной аналитикой, «большими данными», их влиянием на организационно-тактические основы ОРД. Тем не менее считаем, что все изложенное является первым шагом на пути к осознанию необходимости и неизбежности трансформации ОРД на базе внедрения использования «больших данных»

и технологий предиктивной аналитики. Обозначенные недостатки и сложности требуют глубокого осмысления научным сообществом, последующей выработки научно обоснованных предложений и рекомендаций по совершенствованию оперативно-разыскной теории и практики и дальнейшей корректировки с учетом результатов применения «больших данных» и предиктивной аналитики в деятельности оперативных подразделений.

Примечание

* По информации, размещенной на портале персональных данных Уполномоченного органа по защите персональных данных, компания Google отклоняет 90—95 %.

1. Осипенко А. Л. Перспективы использования информационно-аналитических технологий в оперативно-розыскной деятельности // Общество и право. 2018. № 4 (66). С. 80—87.

2. Овчинский В. С. Технологии будущего против криминала. М.: Книжный мир. 2017.

3. Волеводз А. Г. Конвенция о киберпреступ-ности: новации правового регулирования // Правовые вопросы связи. 2007. № 2. С. 17—25.

© Батоев В. Б., 2020

1. Osipenko A. L. Prospects for using information and analytical technologies in operational investigative activities. Society and law. 2018; 66 (4): 80—87.

2. Ovchinsky V. S. Technologies of the future against crime. Moscow: Knizhy mir; 2017.

3. Volevodz A. G. The Convention on cybercrime: innovations of legal regulation. Legal issues of communication. 2007; 2: 17—25.

© Batoev V. B., 2020

Батоев Владимир Батоевич,

начальник кафедры оперативно-разыскной деятельности и специальной техники в органах внутренних дел Восточно-Сибирского института МВД России кандидат юридических наук, доцент; e-mail: vbatoev@mail.ru

Batoev Vladimir Batoevich,

head of department

of operative-search activity

and special equipment

in law-enforcement bodies

of the East Siberian Institute

of the Ministry of Internal Affairs of Russia,

candidate of juridical sciences, docent;

e-mail: vbatoev@mail.ru

* * *