CC BY
67
М. Э. Клопова (Москва)
«Больной вопрос». Анкета журнала «Украинская жизнь» 1912-1917 гг.
В статье исследуется проблема восприятия актуальных для украинского движения в России вопросов представителями российских общественных кругов. В центре внимания - ответы на анкету журнала «Украинская жизнь», выходившего на русском языке в Москве. Ответы позволяют выявить основные противоречия во взаимоотношениях между русской интеллигенцией и представителями украинского движения в России. Ключевые слова: украинское движение, общественное мнение, украинский вопрос, русское общество
В 1912 г. к многочисленным периодическим изданиям Москвы прибавилось еще одно - журнал «Украинская жизнь». Идея издания украинского журнала на русском языке возникла в 1911 г. среди членов украинской секции московского общества славянской культуры1. Обосновывая необходимость подобного издания, организаторы журнала ссылались на успешный опыт журнала «Ukrainische Rundschau» («Украинское обозрение»), выходившего с 1903 г. в Вене на немецком языке. Московские украинцы хотели использовать опыт венского издания для решения задач, стоявших перед украинским движением в России. Один из создателей нового журнала А. Ф. Саликовский писал, что «в России нет в настоящее время издания, которое соответствовало бы по своим задачам немецко-украинскому журналу... а между тем, потребность в этом журнале нельзя считать меньшею, чем в Австрии»2. В то же время упомянутый венский журнал издавался в принципиально иных условиях. Он выходил при активной поддержке не только официальных кругов Австро-Венгрии, заинтересованных в развитии украинского движения, но также пользовался поддержкой из Германии. Ориентирован он был преимущественно на иностранных читателей, представителей дипломатических и журналистских кругов, являлся печатным органом Украинского клуба в австрийском парламенте и обладал авторитетом не только в Австро-Венгрии, но и за ее пределами. Очевидно, что в российских условиях подобное издание вряд ли было возможно.
Редакция первоначально располагалась на Большой Дмитровке, 14, затем переехала на Новинский бульвар, 103. Интересно, что недалеко, на Арбате, 55, поселился переведенный осенью 1916 г. под надзор полиции в Москву из Симбирска М. С. Грушевский, активно сотрудничавший с журналом с начала его существования3. Официальным издателем и редактором был Яков Андроникович Шереме-цинский. В реальности с момента создания журнала основную редакторскую работу выполнял Александр Фомич Саликовский. В 1913 г., когда Саликовский переехал из Москвы в Ростов-на-Дону, где работал в газете «Приазовский край», во главе редакции журнала встал Симон Васильевич Петлюра. После того как Петлюра, работавший в годы войны в «Союзе городов», в 1915 г. переехал по служебной необходимости в Минск, Саликовский вновь возглавил редакцию «Украинской жизни». Список лиц, принимавших участие в работе журнала, содержит 60-80 имен, однако точно установить, кто из перечисленных лиц был постоянным сотрудником редакции, довольно сложно4.
И в российской, и в украинской исторической литературе журнал рассматривается преимущественно как издание, задачей которого было развитие украинского национального сознания5. В то же время «Украинская жизнь» представляет интерес не только как собственно украинский журнал, но и как явление российской общественной мысли. На его страницах наряду с М. Грушевским, В. Винниченко, В. Липинским, депутатом австрийского парламента Е. Олесницким или молодым журналистом, будущим идеологом интегрального национализма Д. Донцовым публиковались многие российские ученые и общественные деятели, как сочувствующие украинскому движению, так и его противники.
Более того, именно к общероссийской читательской аудитории обращались создатели журнала. В статье «Наши задачи», открывавшей первый номер «Украинской жизни», А. Саликовский важнейшей задачей журнала называл ознакомление широкой российской аудитории с историей и культурой украинского народа, а также современным состоянием «украинского вопроса». Он подчеркивал, что современное российское общество «утратило представление об Украине как о национальном организме и стало трактовать украин-ство как простой «вариант русской культуры»6. Преодоление подобного заблуждения и ставили своей задачей организаторы издания: «"Украинская жизнь" желала бы, в пределах, возможных для нее, пополнить этот пробел, и потому главной своей целью она ставит
ознакомление русского общества и русской прессы с национальными интересами малорусского племени»7. В этих словах сосредоточена основная концепция журнала - убедить русского читателя в том, что Украина всегда существовала как самостоятельный «национальный организм» со своими проблемами и потребностями и лишь ход истории заставил забыть об этом. Эту идею была призвана подтвердить статья М. С. Грушевского, опубликованная непосредственно после первой редакционной статьи. Она, несомненно, имела целью создать у читателя ощущение величия Украины: «Перед нами огромная сплоченная территория, единая географически, опирающаяся о море и горные кряжи, прорезанная мощными системами рек. К этому надо присоединить, во-первых, устойчивость коренного населения, сильно растущего, высылающего в сторону свои излишки... в весьма слабой степени принимающего посторонние примеси и сильно ассимилирующего их, а во-вторых, своеобразность и ярко выраженную оригинальность народной культуры, ее законченность и строй-ность»8. Излагая далее свою концепцию истории украинских земель, Грушевский подчеркивал, что благодаря притеснениям со стороны российских властей Украина лишилась государственной самостоятельности и утратила собственную культурную традицию. Обе статьи, Саликовского и Грушевского, вкупе можно рассматривать как манифест нового издания. Украинский народ не только существует как самостоятельный участник исторического процесса, не только обладает развитой культурой и уже во многом сформировавшимся языком, но и имеет большой политический и культурный потенциал. Более того, национальные интересы «малорусского племени» не тождественны общерусским интересам. Интересно, что Саликов-ский употребил понятие «малорусское племя», что было более привычно русскому читателю, но вызывало критику со стороны сторонников украинского национального движения.
Организаторы журнала обращались к «русскому прогрессивному обществу», хотя сам Саликовский признавал, что выражения «прогрессивное общество», «передовая интеллигенция» слишком широки, неопределенны и расплывчаты, чтобы можно было применить к ним единую характеристику. Отсутствие единства в русском обществе Саликовский проиллюстрировал конкретным примером: «. наряду с империалистом Струве, считающим украинство вредною интеллигентскою выдумкой, вы встретите в этой партии членов союза автономистов-федералистов. Вслед за лидером кадетов, выступающим против украинизации народной школы, следует.
тот же лидер, заявляющий с думской трибуны, что родной язык в украинской школе необходим»9. Особенно отмечалось негативное отношение к украинскому движению со стороны российской социал-демократии и ее полное невежество в этом вопросе10. Отмечая, что «интеллигенция, не исключая ее литературных представителей, проявляет крайне смутное знакомство с украинским национальным возрождением и его историей», Саликовский предпринял попытку определить рамки этого незнания и одновременно выяснить, насколько вообще украинский вопрос представляет собой интерес для «русского прогрессивного общества». Он предложил читателям журнала ответить на составленную им анкету. Среди представителей «русского прогрессивного общества», которому она была адресована, анкета вызвала заметный интерес. Свои ответы прислали такие видные общественные деятели, как философ, правовед, публицист, создатель «Партии мирного обновления» князь Е. Н. Трубецкой, один из создателей Конституционно-демократической партии князь Д. И. Шаховской, активный деятель той же партии, депутат I Государственной думы В. П. Обнинский, социал-демократ А. В. Луначарский, государственный и общественный деятель С. Д. Урусов. На вопросы анкеты ответили крупные ученые, филологи Ф. Е. Корш и И. А. Бодуэн де Куртенэ, экономист М. И. Туган-Барановский. Отозвался на анкету «Украинской жизни» и М. Горький. Свои ответы прислали и другие представители «прогрессивного общества». Всего опубликовано было 14 ответов.
Степень знакомства с украинским вопросом среди приславших ответы на анкету была различной. Отвечая на первый вопрос анкеты, «Интересовались ли вы украинским вопросом? В чем выражался и выражается интерес?», М. Горький, например, написал, что с украинским вопросом знаком недостаточно, чтобы ответить на подробные вопросы анкеты11. В негативном ключе высказался кн. Е. Н. Трубецкой, для которого «самый вопрос о существовании украинской национальности подвержен сильному сомнению». По его мнению, «мы здесь имеем два разветвления одного русского народа и два очень близких наречия русского языка»12. В основном же отвечавшие признавали не только существование украинского вопроса, но и его значимость для всего общества. Так, К. К. Арсеньев, редактор «Вестника Европы», отметил, что «не изучая его (украинский вопрос. -М. К) подробно, видел в нем одну из важнейших сторон общего вопроса о народностях, населяющих Россию»13, а Д. И. Шаховской высказал убеждение, что «ни один сознательно живущий русский не
может не интересоваться украинским вопросом»14. Говоря о времени возникновения интереса к украинскому вопросу, многие отметили, что интерес этот возник годы учебы в гимназии или университете. Так, Н. В. Чехов, педагог, деятель земского движения, отметил, что «знал о существовании украинского вопроса еще в гимназии. Он был связан с моими славянофильскими тенденциями, которых я не чужд до сих пор. С годами в университете и в земской работе этот интерес укрепился еще более»15. В юности с украинским вопросом познакомились и С. Д. Урусов, Ф. А. Корш. «Не чуждым украинскому народу» считал себя видный экономист М. И. Туган-Баранов-ский: «В ранней юности и на университетской скамье чувствовал себя украинским патриотом, затем несколько охладел к украинству и теперь скорее чувствую себя вообще русским»16. О возникшей еще в ранней юности привязанности к Украине писал А. В. Луначарский. Он «еще гимназистом перечел всю значительную украинскую литературу, с трепетом восторга вслушивался в музыку несравненного Кобзаря, жил, можно сказать, в атмосфере чудной малорусской песни и являлся усердным посетителем украинского театра с его гениальными комиками и его царственным талантом - Зеньковец-кой»17. Существенную роль в формировании интереса респондентов, например, Д. И. Шаховского, к украинскому вопросу сыграли статьи А. Н. Пыпина, опубликованные в возглавляемом им «Вестнике Европы». О том же написал К. К. Арсеньев, который, будучи «товарищем Пыпина по редакции, не мог не интересоваться украинским вопросом»18. В. П. Обнинский познакомился с украинским вопросом в ходе заседаний I Государственной думы. При этом практически все респонденты на вопрос о знакомстве с современной украинской литературой и деятельностью украинских научных и культурно-про -светительских организаций ответили отрицательно. Исключением стал Ф. А. Корш, который признался, что более или менее знаком с современной украинской литературой и имеет понятие о «культурных учреждениях современной Украины на стремления и чаяния украинцев российских»19.
Большинство авторов отметили, что существование отличительных особенностей, которые «выделяют украинцев из среды других славянских народов, в частности отличают от державной народности - великороссов» (второй вопрос анкеты), у них не вызывает сомнения. По мнению Д. И. Шаховского, сама постановка вопроса вызывает удивление, поскольку наличие подобных особенностей совершенно очевидно. С. Д. Урусов отметил, что «в народном, а осо-
бенно в простонародном сознании особенность эта подчеркнута чрезвычайно наглядно»20. Ф. А. Корш отметил отличия украинцев «в языке, физическом складе, особенностях духовных, бытовых чертах», Н. В. Чехов назвал «самою важною отличительною особенностью украинцев их национальную психологию, совершенно отличную от великорусской, польской и всякой иной славянской». Также психологию украинцев, особенности их мировоззрения, и прежде всего своеобразный юмор, отметил А. В. Луначарский. И. А. Бодуэн де Куртене настаивал на том, что основным критерием для определения степени самобытности народа является его язык, и современный украинский язык дает достаточно оснований говорить о существовании самостоятельного украинского народа21. Туган-Барановский, отметив, что «общие суждения об обширных общественных группах всегда гадательны и субъективны», не стал выделять какие-либо отличительные особенности украинцев.
Ряд вопросов анкеты касался таких актуальных, поднимавшихся в прессе и обсуждавшихся на заседаниях Государственной думы, проблем, как введение украинского языка в школу, а также в делопроизводство и судебную практику. На вопрос о целесообразности создания украинской школы авторы ответов высказались достаточно единодушно. Практически все были согласны с необходимостью введения украинского языка в начальной школе. Н. В. Чехов подчеркнул, что «начальная украинская школа - это просто необходимое условие школы, правильно поставленной в педагогическом отношении. Украинская школа должна и может быть двуязычной, так же, как это необходимо для еврея, татарина, латыша в России». Стоит отметить, что Чехов имел опыт преподавания в школах Екатери-нославской губернии и таким образом, ближе других был знаком с проблемой обучения детей, для которых русский язык не являлся «материнским языком». С ним были согласны и Корш, и Арсеньев. Д. И. Шаховской, согласившись с необходимостью создания украинских школ, заметил, что особого внимания при обсуждении этого вопроса заслуживает соотношение русского и украинского языков в таком учебном заведении. Украинский язык в народной школе не вызывал возражений и у автора, скрывшего свое имя под псевдонимом «Журналист»: «... школа, народная, в которой дети говорят и учатся на чужом языке, вздор. Хохлацким детям нужен хохлацкий букварь»22. Е. Н. Трубецкой, считая преподавание украинского языка в школе «полезным и даже необходимым», все же настаивал на единстве школы. Если преподавание украинского языка в началь-
ной школе большинством признавалось желательным, то вопрос о средней и высшей школе вызвал больший разброс мнений. Если Арсеньев и Туган-Барановский считали, что создание «всех типов высшей школы» желательно, то «Журналист» прямо заявил, что «хохлацкий университет стал бы центром хохлацкого движения». Н. В. Чехов подчеркнул, что «создание украинской средней и высшей школы должно быть не орудием, а результатом национального возрождения». Это отметил и Ф. А. Корш, по мнению которого, против «введения украинского языка в средние и высшие учебные заведения Украины» трудно возразить, однако здесь не стоит «упреждать естественный ход вещей из подражания Галиции». Вообще галиций-ский опыт украинского движения и степень его влияния на украинское движение в России респонденты оценивали достаточно высоко. Туган-Барановский придавал «первенствующее значение в украинском возрождении образованию культурного центра за пределами России». Ф. А. Корш, также отмечая высокую степень влияния га-лицийского украинского движения, предостерегал его российских участников от «слепого увлечения этим зарубежным примером». В вопросе о применении украинского языка в суде, церкви, «государственных и общественных установлениях» авторы ответов также придерживались различных позиций. Если Трубецкой был убежден в том, что «язык в государственных и общественных установлениях должен быть понятный всему населению. Этому требованию соответствует великорусское наречие русского языка», то Н. В. Чехов был убежден в том, «что родной язык в суде необходим», и ссылался на печальный случай, когда из-за непонимания судом слов свидетелей «ряд лиц провели даром более года в тюрьме». При этом оба основывались на личном опыте: Трубецкой некоторое время выполнял обязанности присяжного заседателя в Киеве, а Чехов, как уже отмечалось, работал в Екатеринославской губернии. Го -воря о наиболее актуальных задачах, стоящих перед украинской интеллигенцией, практически все отвечавшие на вопросы анкеты отметили необходимость культурной работы, просвещения и, как написал Д. И. Шаховской, «непосредственного обслуживания народных потребностей». Шире других сформулировал задачи украинской интеллигенции Н. В. Чехов: «заставить русское общество уважать себя как культурную силу и считаться с собой как с силой политической». Большинство же отвечавших предостерегали представителей украинской интеллигенции от чрезмерного увлечения политической деятельностью.
Другие вопросы анкеты касались таких вопросов, как политика государства в отношении украинского народа, в том числе меры, направленные на его ассимиляцию и денационализацию. Авторы ответов единодушно заявили о своем негативном к ним отношении. Прежде всего, денационализацию большинство авторов считали антикультурным проектом, вредным как для украинского народа, так и для Российской империи в целом. С. Д. Урусов, по его самоопределению, «консерватор-националист», отметил, что, относясь «бережно и любовно к охране национального культурного богатства», любит встречать такие же чувства у представителей других народностей, особенно тех из них, «с которыми связан единством интересов государственных и международных». Именно поэтому он рассматривал «возможность поглощения украинского национального коллектива другой народностью как явление печальное и совершенно нежелательное. Это было бы проявлением слабости и разложения, а я желал бы видеть все народности, входящие в состав российского государства, сильными духовно и материально». Ф. А. Корш, отметив, что украинская культура доказала свою жизнеспособность, высказал убеждение в том, что «всякая жизнеспособная народность привносит нечто свое в общечеловеческую культуру, исчезновение такой народности под напором внешних сил есть прямой ущерб для человечества». В вопросе об ассимиляции респонденты также высказались единодушно. Общее мнение можно выразить словами Е. Н. Трубецкого, который, несмотря на свое негативное отношение к украинству, отметил, что попытки ассимиляции не только вредны, но и бессмысленны. Более того, практически все авторы публиковавшихся ответов, вне зависимости от их отношения к украинскому движению, были единодушны во мнении, что именно грубая, неуклюжая политика властей создает предпосылки для развития сепаратистских настроений среди украинцев. Как писал Бодуэн де Кур -тенэ, «все насильственные государственные меры приносили до сих пор самые плачевные результаты, конечно, не с точки зрения личных выгод притеснителей, а с точки зрения общественной и государственной пользы. Такие меры являются самым действенным подстрекательством и провокацией». В этом же ключе высказывался и Е. Н. Трубецкой. Он был убежден, что «если русский народ сведется к одним великороссам, а из великороссов за русских будут признаваться только чиновники и помещики, то ничего кроме разрушения России отсюда не произойдет. Если бы я поверил этим господам, что русский народ олицетворяется ими и только ими, я бы, может быть,
тоже поспешил провозгласить себя отдельной нацией. Нет ли такого же оптического обмана в современном украинском движении?» Подобные опасения высказывал Д. И. Шаховской, отметивший, что «у угнетенных народностей еще легче, чем у народностей привилегированных, может развиться одностороннее развитие узко-национальных чувств». М. Горький также был склонен видеть причиной «отщепенства» политику государства в отношении всего российского общества, поскольку «ни одна страна не выбрасывает прочь столь огромного количества "лишних" людей, как наша Русь». По его убеждению, «русский народ всегда понимал необходимость областной самостоятельности, областного самоуправления; современные "сепаратизмы" являются оправданным историей, естественным стремлением к свободе деяния». «Наиболее нормальными, справедливыми и желательными в интересах России как целого и Украины как части» (так был сформулирован пятнадцатый, последний вопрос анкеты) формами взаимоотношений российского государства и его украинского населения должны были стать, по мнению большинства отвечавших, те или иные виды национально-культурной автономии. С. Д. Урусов видел будущее России как совокупность «автономных областей с широко развитым самоуправлением, с самостоятельным законодательством местного характера, с представительством в общих законодательных учреждениях и с равными для всех правами на участие в составе центрального правительства». Об автономии и одновременном развитии всех форм самоуправления писали также Шаховской, Туган-Барановский. Одновременно неоднократно высказывалась мысль о том, что только общие для всего государства демократические преобразования сделают возможным осуществление украинских стремлений. Эту мысль четко выразил Н. В. Чехов: «...в интересах Украины жить одной общей политической жизнью со всей Россией, добиваться того лучшего строя, при котором только и возможно осуществление национальных стремлений». В том же ключе прозвучали и слова Е. Н. Трубецкого о том, что подобный разговор «имеет смысл только на почве всеобщего освобождения всех племен и наречий России - от внутренних монголов». В условиях самодержавия никакие успешные преобразования в области межнациональных отношений не осуществимы - эта мысль была общей для всех отвечавших.
Вопрос, имевший особое значение для составителей анкеты, был сформулирован следующим образом: «Усматриваете ли вы достаточные основания для высказываемых иногда в украинской пе-
чати по адресу представителей прогрессивного русского общества в равнодушном, неприязненном, предвзятом отношении к украинским национальным интересам?». Вопрос этот вызвал живую реакцию среди отвечавших. Одним из первых на него ответил М. Горький, чья статья «О русской интеллигенции и национальных вопросах»23 была опубликована одной из первых. Горький в молодости бывал на Украине, состоял в переписке с украинскими писателями, в том числе с М. Коцюбинским, однако заявил, что с украинским вопросом знаком недостаточно, поэтому в статье речь шла не об украинском вопросе и даже не об отношении к нему со стороны русского прогрессивного общества, а именно о самом русском обществе. Горький, озабоченный ростом националистических настроений в России, особенно заметных на фоне приближавшегося 300-летия Дома Романо -вых, был убежден, что «шум о великой России... направлен против одной из немногих устойчивых традиций нашей демократической интеллигенции. способен задержать благодатный рост сознания русским народом единства его политических задач». Он вообще выразил сомнение в том, что государство полностью сложилось: «... иначе зачем бы проповедовать необходимость построения "Великой России?"»24 Заостряя свою мысль, Горький высказался еще резче: «... государства, пожалуй, еще нет, просто "Митька брюхом навалился" на огромную землю, сам, сверху, придавлен к ней, и, будучи лишен свободы движений, свободы деяний, изнывает в тоске и в мечтах»25. Писатель высказал глубокое убеждение в том, что «русский интеллигент-демократ никогда не считал себя человеком, призванным командовать племенами, входящими в состав его империи»26. Главнейшей из традиций демократической интеллигенции он считал отказ от эгоистических национальных претензий ради борьбы за единое общее дело. По мнению Горького, «проповедь национализма в эпоху гигантских интернациональных организаций капитала» нелепа сама по себе. Статья, а она была опубликована также и в газете «Русское слово», вызвала неоднозначную реакцию, была многими не понята. Журналист Амфитеатров, многолетний корреспондент Горького, писал: «Имею на Вас некоторый зуб за Вашу статью во славу малороссов. Давай им бог всякого здоровья, успеха, равноправия, многопра-вия, гениальных государственных людей и литераторов, но свое-то племя за что же принижать? И уж если проповедовать подобное, то надо кафедру подмостить посолиднее, чтобы историческое доказательство было ясно и твердо, а то выходит какая-то отсебятина по капризу»27. Сам Горький в письме к Коцюбинскому признавался: «...
статью для "Украинской жизни" я написал плохо, и это мне стыдно. Но как меня ругают за нее патриоты великорусские!»28 Статья Горь -кого, столь неоднозначно воспринятая русскими читателями, одновременно противоречила принципиальным установкам не только сотрудников «Украинской жизни» или иных деятелей украинского движения, но и взглядам представителей других национальных движений, для которых борьба за национальные права принципиально была важнее борьбы против «общего врага, вполне определенного для "хохла", "кацапа" и "ягута"»29. В качестве примера можно привести слова В. Жаботинского, одного из лидеров сионистского движения в России: «... для нас, инородцев, все освободительное движение, вся перспектива обновления России имеет смысл лишь поскольку она несет нам нашу национальную свободу»30. Таким образом, Горь -кий практически доказал правоту тех украинских деятелей, кто считал невозможным полноценное сотрудничество с «русским прогрессивным обществом».
Сотрудничество М. Горького с журналом «Украинская жизнь» продолжились и в дальнейшем. В декабре 1916 г. в редакции журнала состоялась встреча Горького с видными представителями украинского движения, такими как М. С. Грушевский, В. К. Винниченко. Об этой встрече остались воспоминания одного из ее участников -филолога А. Е. Крымского, опубликованные уже в 1940 г. Крымский вспоминал, что «в начале своей речи он (Горький. - М. К) говорил об ужасах империалистической войны, о политическом положении России. Сейчас, сказал Горький, бушует война, гибнут сотни людей, всюду всеобщее озверение и одичание». Далее Горький, говоря о том, что «украинский народ переживает сейчас великую драму, царские палачи не дают развиваться сейчас языку, литературе,
31 "
творчеству»31, перешел к практической части своего выступления, предложив создать своего рода украинскую энциклопедию, где «ознакомить в популярной форме с прошлым украинского народа, с его настоящим, залитым слезами и кровью. Нужно ярко и красочно отобразить думы, стремления и чаяния украинского народа, настоящих народных героев»32. В это время издательство «Парус» уже готовило сборник произведений украинской литературы, и Горький стремился развить это начинание. Однако на участников встречи, особенно М. Грушевского, планы Горького не произвели сильного впечатления33, и в конечном итоге они не были реализованы.
О причинах сдержанного или равнодушного отношения «передовой русской интеллигенции», а именно русских марксистов, к
украинскому вопросу написал в своей статье, также являвшейся ответом на анкету журнала, А. В. Луначарский34. Он признал, что упрек справедлив, «марксисты относятся с известной подозрительностью ко всякому проявлению национализма. Но дело в том, что для этой подозрительности у них есть весьма законные и благородные причины». С одной стороны, это «недоверие людей, имеющих уже великую цель, требующую напряжения всех сил и опасающихся растраты этих сил на цели побочные, быть может, при известных условиях парализующие единство стремлений того класса, в котором они видят носителя всеобщего освобождения». С другой - это недоверие к двум группам, являющимся движущей силой национального возрождения: интеллигенции и торгово-ремесленной мелкой буржуазии, поскольку само национальное возрождение быстро вырождается в борьбу за корпоративные интересы этих групп. В результате интеллигенция пользуется «всей накопившейся ненавистью долголетнего подавления, чтобы вырыть пропасть между своим народом и остальным миром, они разжигают культурный сепаратизм и воспитывают смешное и вредное самодовольство всяким доморощенным продуктом». Для «мелкобуржуазных националистов» национализм «оказывается почти сплошь организацией мелких и микроскопических капиталов для конкуренции с себе подобными». Луначарский отметил, что в современном украинском движении вполне заметны именно эти вызывающие настороженность моменты. При этом Луначарский считал недальновидным отказ от сотрудничества с наиболее прогрессивными представителями украинского движения. По его мнению, в программу РСДРП должен быть включен и ряд культурно-национальных требований. Определенную справедливость обвинений со стороны представителей украинского движения в адрес русского общества отметил, в частности, Бодуэн де Куртенэ. Пренебрежительное отношение к украинскому движению он объяс-
" 35
нял спесью «державной национальности»35.
С. Д. Урусов, отметив, что неприязни в русском обществе по отношению к украинским требованиям он не видит, признал, что упрек в равнодушии заслужен, и равнодушие это вызвано в значительной степени малой информированностью русского общества. Он задался вопросом, существуют ли вообще в русском обществе враждебные украинским интересам поползновения. По его мнению, «Русский национальный союз» не может считаться выразителем ни национального духа, ни национальных традиций, поскольку является «разноплеменной группой, связанной лишь личными интересами
и поддержкой правительства». Политика, вдохновляющая «помянутый союз», по мнению Урусова, не только не является проявлением русского духа, но и является ему чуждой. При этом он отмечал, что «искусственно возбуждаемое антинациональное движение представляет собой известную опасность для России как целого государственного организма»36.
На общем фоне неожиданно выглядит позиция Н. В. Чехова. По его мнению, «украинская печать права, обвиняя русское общество в равнодушном, пренебрежительном и неприязненном отношении к украинским интересам. Оно существует, и оно гораздо значительнее, чем кажется». По его убеждению, социал-демократы «и все примыкающие к ним сторонники материалистического взгляда на историю и политику» отбрасывают все национальные и религиозные идеи как не вписывающиеся в их идеологию. В свою очередь «либералы всех мастей» (Чехов имел в виду кадетов, прогрессистов и левых октябристов. - М. К.) стремятся к решению своих политических задач, а именно к захвату власти. В случае успеха либералы станут такими же государственниками, как их предшественники. Чехов подчеркнул, что русским либералам, государственникам по своим убеждениям, «чужда идея свободной федерации национальностей, а вне ее национальный вопрос не может быть разрешен»37. Правые к национальным движениям народов империи всегда относятся отрицательно. В результате среди сочувствующих национальному украинскому движению Чехов называет только часть эсеров, анархистов, а также представителей уже практически сошедшего с политической сцены народничества. Мысль, высказанная Чеховым, радикально отличалась от мнения большинства отвечавших, однако вполне соответствовала внутреннему убеждению сотрудников «Украинской жизни», прежде всего С. В. Петлюры, с 1913 г. ставшего во главе издания. В отличие от Саликовского, убежденного в возможности сотрудничества с русской либеральной интеллигенцией, Петлюра в этом вопросе был настроен пессимистично. Видимо, именно подобное настроение редактора стало причиной того, что публикации ответов на анкету в начале 1914 г. прекратились. По словам редакции журнала, в редакционном портфеле находился еще ряд анкет, содержавших «ответы членов Го -сударственной думы Булата, Чхеидзе, Калугина»38, однако они так и не были опубликованы. Дискуссия с представителями российской общественной мысли постепенно была свернута, а со страниц журнала все чаще звучали обвинения в адрес русских интеллигентов в равнодушии к интересам украинского народа или даже шовинизме.
Подводя итоги первых пяти лет существования журнала в декабрьском номере за 1916 г., А. Саликовский пришел к неутешительному выводу: «...равнодушное и пренебрежение, объясняемое
39
полным невежеством широких кругов»39 журналу преодолеть не удалось. В отличие от «русской националистической прессы», уделявшей изданию «неизменно враждебное внимание», либеральная общественность не изменила своего отношения к украинскому движению. По мнению Саликовского, первая из задач, которую издатели журнала поставили перед собой, осталась не выполненной. В то же время нереализованность основной задачи объяснялась во многом самим содержанием «Украинской жизни». Как отметила Н. М. Па-шаева, «журнал не ставил вопросов социальных, которыми тогда дышала российская действительность. Национальные вопросы ограничивались узким кругом языковых требований, взаимоотношения украинского и русского народов, их исторические и культурные связи в прошлом и настоящем совершенно не интересовали журнал»40. Таким образом, журнал сознательно устранился от обсуждения наиболее насущных вопросов российской современности, что неизбежно сужало его читательскую аудиторию. «Украинской жизни» не удалось занять того места, на которое рассчитывали его создатели: места рупора украинского движения, его представителя в среде прогрессивной общественности. Создатели журнала поспешили обвинить в этом само русское общество, однако многочисленные и весьма интересные ответы на вопросы анкеты, присланные видными представителями этого общества, доказывают обратное. Для большинства из них украинский вопрос был глубоко небезразличен, его решение было неотъемлемой частью преобразования всего российского общества в демократическом духе. Основное противоречие, однако, заключалось именно в том, что для российских читателей журнала борьба за решение украинского вопроса была лишь частью общей борьбы, в то время как редакция журнала, да и многие другие участники украинского движения, стремились выделить украинский вопрос из ряда других аналогичных «вопросов», придать ему исключительность. Это противоречие между общероссийскими и собственно украинскими интересами и стало причиной взаимного непонимания.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Саликовский А. Пять лет // Украинская жизнь. 1916. № 12. С. 9-17.
2 От редакции. Наши задачи // Украинская жизнь. 1912. № 1. С. 5-10.
3 Жулинский Н. Украина на Арбате // День. Киев. 24 мая 2004 г.
4 Пашаева Н. М. Журнал «Украинская жизнь» // Библиотека и история. М., 1994. Вып. 3. С. 81-102.
5 Гайда Ф. А. Историческая справка о происхождении и употреблении слова «украинцы» // Русский сборник: Исследования по истории России. М., 2012. С. 2-29; Миронюк Д. I. Симон Петлюра як редактор журналу «Украинская жизнь» (1912-1917). Автореф. дис. ... канд. наук iз сощальних комушкацш. Кшв, 2011.
6 От редакции. Наши задачи. С. 5-10.
7 Там же.
8 Грушевский М. Украина и украинство // Украинская жизнь. 1912. № 1. С. 11-29.
9 Саликовский А. Больной вопрос (Несколько мыслей об украинской идее и русской интеллигенции) // Украинская жизнь. 1912. № 2. С. 22-31.
10 Там же.
11 О русской интеллигенции и национальных вопросах. Ответ на анкету «Украинской жизни» М. Горького // Украинская жизнь. 1912. № 7-8. С. 7-15.
12 К нашей анкете // Украинская жизнь. 1913. № 12. С. 21-26.
13 Ответы на анкету. К. К. Арсеньев // Украинская жизнь. 1912. № 12. С. 57-59.
14 Ответы на анкету. Кн. Д. Шаховской // Украинская жизнь. 1913. № 11. С. 24-27.
15 Чехов Н. В. Ответ на анкету об украинском национальном возрождении // Украинская жизнь. 1914. № 4. С. 70-78.
16 К нашей анкете. Ответы проф. Туган-Барановского // Украинская жизнь. 1914. № 1. С. 15-17.
17 Луначарский А. В. О национализме вообще и украинском движении в частности // Украинская жизнь. 1912. № 10. С. 9-15.
18 Ответы на анкету. К. К. Арсеньев. С. 57-58.
19 Корш Ф. А. Об украинском национальном возрождении (Ответ на анкету «Украинской жизни») // Украинская жизнь. 1913. № 1. С.14-17.
20 Чехов Н. В. Ответ на анкету. С. 70-78.
21 Бодуэн де Куртене И. А. Украинский вопрос с вненациональной точки зрения // Украинская жизнь. 1913. № 7-8. С. 35-52.
22 К нашей анкете. С. 20-29.
23 О русской интеллигенции и национальных вопросах... С. 7-15.
24 Там же.
25 Там же.
26 Там же.
27 Литературное наследство. Т. 95. М., 1988.
28 Горький М. Собрание сочинений. М., 1955. Т. 29. С. 279.
29 О русской интеллигенции и национальных вопросах. С. 7-15.
30 Жаботинский В. О русском либерализме // Украинская жизнь. 1912. № 7-9. С. 47-55.
31 Крымский А. Незабываемый вечер // Советская Украина. 24 июня 1940 г.
32 Луначарский А.В. О национализме.
33 Михутина И. В. Украинский вопрос в России (конец XIX - начало ХХ века). М., 2003. С. 229.
34 Луначарский А. В. О национализме. С. 9-15.
35 Бодуэн де Куртене И. А. Украинский вопрос. С. 35-52.
36 Чехов Н. В. Ответ на анкету. С. 70-78.
37 Там же.
38 К нашей анкете. С. 48-57.
39 Саликовский А. Пять лет. С. 9-17.
40 Пашаева Н. М. Журнал «Украинская жизнь». С. 81-102.
M. E. Klopova «The painful issue». The questionnaire of the magazine «Ukrainian Life» in 1912-1917
The key problem in the article is how the Russian public percepted the important issues of the Ukrainian movement. In the focus are the answers to the questionnaire of the magazine «Ukrainian Life» that was published in Russian in Moscow. The answers help in showing the main contradictions in the relations between the Russian intelligentsia and the members of Ukrainian movement in Russia. Key words: Ukrainian movement, public opinion, Ukrainan question, Russian society
