CC BY
50
А. Ф. ИЗМАЙЛОВ
БЛОКАДНЫЙ ЛЕНИНГРАД:
ТВОРЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ В ГОРОДСКОЙ СРЕДЕ
Ключевые слова:
пространство города, личность, творческая личность, блокада
Используя историко-литературный метод изучения городов, автор исследует особенности поведения творческой личности в экстремальных условиях блокадного Ленинграда. Особое внимание уделяется рассмотрению факторов, которые способствовали выживанию человека, сохранению его личностного и творческого потенциала.
Key words:
urban space, personality, creative personality, siege
The author investigates the specific features of a creative personality in the extreme conditions of Leningrad Siege using historical and literary method of city investigation. Special attention is paid to consideration of the issues contributed to human survival and to maintenance of personality and creativity potential.
Город включает в себя все уровни развития природы, культуры и человека. И каждый такой уровень ранее исследовался своими методами. Учитывая, что личность является сложным организмом, можно изучать ее как комплекс психических процессов, состояний, свойств. Можно рассматривать личность не изолированно от местности, а во взаимосвязи с окружающей средой. Изучение поведения творческой личности в окружающей среде требует иного подхода.
Историко-литературный метод изучения городов, предложенный И. М. Гревсом и Н. П. Анциферовым, неотделим от людей, их населявших. В их методе слились два
подхода к исследованию городской среды:
- деятельность города как самостоятельно функционирующего и развивающегося организма, со своим внутренним духовным обликом и внешним архитектурным ансамблем; — деятельность личности в ее тесной связи с городом, его внешним и внутренним обликом, с событиями, происходившими здесь, с людьми, которые жили и работали в нем. Использование подобного метода к изучению пространства города как нельзя лучше помогает раскрыть внутреннюю сторону личности горожанина, и, в первую оче-
редь, творческую сторону личности; выявить место творческой личности в городской среде, в культуре города, страны, мира, на уровне космоса.
На протяжении своей истории город, расположенный в устье Невы и на берегах балтийского взморья, нередко находился в тех или иных условиях войн, а также вражеской блокады. Так было в ХУШ-Х1Х вв., во время русско-шведских войн; в 1918-1919 гг., в период Первой мировой и гражданской войны; в 1939-1940 гг., в ходе советско-финляндской войны; в 19411944 гг., в годы Великой Отечественной войны.
В каждый обозначенный период стоявшие во главе города личности принимали управленческие решения по обороне города и выходу из военного, блокадного кризиса с учетом многих факторов: политических, экономических, географических, демографических, военных, человеческих.
Человеческий фактор, профессиональные качества личности, принимавшей ответственные решения, всегда играли решающую роль. Мы это видим на примере реформ Петра I и его соратников. Анализируя деятельность императора по основанию города на Неве и отношение горожан к своему новому урбанизированному пространству, первый отечественный исследователь Санкт-Петербурга А. И. Бог-
данов в уникальном историко-культурном труде в середине XVIII в. отмечал: «Сей Град неприятелям страх и стена оным непреодолимая, а союзным государством великая полза» [1, с. 368].
Творческий портрет самого автора исследования о Санкт-Петербурге как творческой личности представляет также определенный интерес. А. И. Богданов составил «Летописный каталог всем российским типографиям и в них какие были напечатаны книги», создал «Книшицу российских пословиц». В 1752 г. он представил в канцелярию Академии наук тщательно переписанную рукопись «Исторические, географические и топографические описания Санкт-Петербурга от начала заведения его с 1703 года по 1751 год». Эту работу, созданную более 250 лет тому назад, можно считать первым отечественным рукописным трудом по истории города. В ту пору, в 1752 г., российские академики постановили: отдать работу Богданова для хранения в библиотеку, а автора наградить 50 рублями (сумма годового жалования среднего государственного чиновника).
Градоведение (как и блокадо-ведение) вынуждено быть «междисциплинарным» и рассматривать личность в общественных отношениях, а также в особых условиях городской среды «комплексно», «системно», «интегрированно».
Многовековая история общественных отношений свидетельствует о том, что до последнего времени мы чаще имели дело с обезличенной массой, чем с личностями. Поэтому наработанные доселе механизмы отношений личности и общества, приватного и публичного в последнее время начинают давать сбои только потому, что не всегда учитывается как изменившийся характер аудитории, в которой основным актором стала личность, а не обезличенная масса, так и изменившийся характер сообществ, где актором стала личность творческая.
Личность начинается с характера, который наследуется и воспитывается. Черты характера творческой личности разнообразны. Творческая личность может обладать такими качествами, как нетривиальное мышление, любознательность, чувство нового, социальная ответственность, диалоговая коммуникабельность, свобода мышления и действия, независимость суждения, терпимость, сложность в личных отношениях. Творческая личность обладает определенными психическими, социокультурными способностями, постоянно направлена на творческое действие, создание нового, достижение общественно значимого результата.
Существует целый ряд трактовок понятия «личность». Выделим следующую: личность «выражает обобщенный образ свободного че-
ловека, стремящегося к осуществлению своей родовой сущности и преодолевающего системные ограничения, ущемляющие его права и свободы» [14, с. 175].
Можно согласиться с утверждением исследователя о том, что личность «есть целое», а не часть чего-либо, ибо «она не входит полностью ни в одну из существующих в мире целостностей» [14, с. 178-179]. Личность — явление такое же целое, как государство, общество, город и т. д. Равноправный диалог между личностью и какой-либо другой целостностью возможен лишь на основе равноправия сторон. Только таким образом достигаются партнерские отношения, в том числе в сфере общественных отношений [14, с. 180181].
В урбанизированном пространстве личность находится в условиях постоянного выбора свободы и ответственности в решении различных профессиональных, семейных, возрастных, имущественных, ценностных и иных вопросов.
Исследование состояния и поведения личности в экстремальных условиях, в условиях ленинградской блокады 1941-1944 гг. представляет особый интерес. Изучение взглядов непосредственных участников блокадных событий [3], мнения исследователей относительно героических, трагических, иных фактов ленинградской блокады [6; 13; 16-18] дают разнообразный
материал для применения различных методов научного осмысления ленинградской эпопеи 19411944 гг.
В условиях блокадной действительности человек был поставлен в невыносимые условия выживания или смерти, в его двуединой природной и культурной сущности боролись животная, социальная, разумная и моральная стороны ее содержания. В блокаду в основном погибали те, у кого верх брала одна, та или иная сторона содержания сущности (например, животная). Те, кто находили в себе силы сохранять максимально полную гамму сущностей (разумной, моральной и т. п.), дольше продолжали жить и бороться. Так, в своей книге «Записки блокадного человека» Л. Гинзбург, описывая разговор двух людей, обедавших в ведомственной столовой в дни блокады, передала их разговор и состояние таким образом: «...один из обедающих, увидев, как другой оставляет часть еды для своих домашних, говорит: "А вы можете еще делить? Да? А я не могу. Знаете, я уже не могу делить". И деливший тогда на мгновение ощутил в себе прилив гордости и силы» [цит. по: 15, с. 30].
Рассматривая основные потребности человека (личности) в экстремальных условиях с точки зрения современной культурной антропологии, мы видим, что на
первый план выходят устремления человека как личности: потребность в самоуважении, которое проявляется в стремлении к независимости. В экстремальных условиях в людях как личностях, в их характерах и поведении на первый план выходят такие проявления, как потребность в безопасности и защите, потребность в сопричастности и солидарности. О состоянии человека в блокадном пространстве постоянно писала и говорила по ленинградскому радио О. Берггольц. Те, кто слышал ее блокадные радиоречи, внутреннюю силу ее голоса, ее простые, идущие из души слова, естественные паузы, когда тяжело говорить, понимают, какой мощи оружие несло ленинградское радио в города и веси России, на фронт, в партизанский тыл, в города Европы и мира. Она просто и правдиво говорила: «Наследники, собратья, вам на вечность народ вручает свой бесценный дар — спасенную от смерти человечность».
Корреспондент фронтовых газет и ТАСС П. Лукницкий на пороге блокады 6 сентября 1941 г. отмечал в своем дневнике: «Нет паники у стен Ленинграда! Есть горе, есть мужество, есть доблесть, есть ярость!» [8, с. 220]. 23 июня 1943 г. он писал: «Всех нас связывает общая судьба — ленинградцев, она развивает и укрепляет в нас дух товарищества и взаимопомощи. Мы часто просто не замечаем ни воз-
душных тревог, ни обстрелов — живем и работаем... зная, что при всех обстоятельствах мы связали себя своей любовью с Ленинградом и будем с ним до конца, до победы, чтобы ни пришлось пережить нам на пути к ней.» [8, с. 243].
Таких людей как О. Берггольц, П. Лукницкий по праву фронтового блокадного братства можно назвать личностями, продукт труда которых пусть не сразу, но получил общественное признание, ибо в решительный момент они делали то, что нужно делать в интересах человеческого общества, его настоящего и будущего. Помнить и хранить былое и на его основе созидать будущее — неотъемлемое свойство личности.
Как говорится, по старой памяти, что по грамоте. Память относительно прошлого — то же, что и догадка относительно будущего. Забудем о героическом, трагическом прошлом — значит, получим беспамятное, равнодушное, безнравственное будущее. Доживем ли мы до тех дней, когда оставшиеся в живых защитники и жители блокадного Ленинграда будут по праву названы почетными гражданами Санкт-Петербурга, ибо они в дни блокады и в послевоенный период внесли выдающийся вклад в развитие города, повышение его роли и авторитета в России и за рубежом? Они и сегодня являются важнейшим фактором воспитания мо-
лодежи, надежной опорой стабильности жизни Санкт-Петербурга. Доживем ли мы до тех дней, когда новорожденным в Санкт-Петербурге вместе со свидетельством о рождении будут выдаваться медали, на которых рядом со словами: «Родившемуся (родившейся) в Санкт-Петербурге» будут начертаны слова: «сын (дочь), или внук (внучка), или правнук (правнучка) жителя блокадного Ленинграда», ибо, как отмечал еще А. И. Герцен: «Кто мог пережить, должен иметь силу помнить»?
Текст (воспоминания, дневники, документы) как зафиксированный факт действительности имеет многомерную структуру:
— реальные события;
— автора текста как посредника между источником информации и приемником данной информации;
— практическую интерпретацию закономерности и причинной обусловленности факта, обладающего качественными и количественными возможностями;
— фиксацию и интерпретацию факта с точки зрения теоретического способа его объяснения. Анализ управленческих документов блокадного времени свидетельствует о направлениях организаторской работы военных и городских органов власти. В то время были приняты следующие приказы, постановления, распоряжения: о мобилизации военнообязанных,
о местной противовоздушной обороне, об обеспечении общественного порядка и государственной безопасности, об ответственности граждан и должностных лиц за нарушение правил прописки, о привлечении населения к выполнению работ на оборонительных рубежах, об очистке территорий, по развитию индивидуального огородничества, о возобновлении пассажирского трамвайного движения, о работах по заготовке дров [9, с. 365-385].
В архивных фондах города хранятся документы, свидетельствующие о том, что в начале войны создание народного ополчения в Ленинграде не было разрешено, т. к. считалось, что нельзя сеять панику в городе, что война скоро завершится победой нашей действующей армии. Однако прогнозы не оправдались, народное ополчение потребовалось, и первые ополченческие бригады в городе были созданы до того, как из Москвы поступило разрешение на их формирование.
Оценивая подвиг ленинградцев как «триумф человеческого духа, который будет вечно волновать человеческие сердца», американский публицист Г. Солсбери, работавший в СССР в годы войны корреспондентом, бывал в Ленинграде в 1944 г., встречался с блокадниками, анализировал доступные документы того времени, писал в своей книге «900 дней»: «Причинами страданий Ленинграда были не
только неудачные планы и борьба между высшим военным и партийным руководством. Он также страдал оттого, что у Сталина было против него предубеждение, даже страх перед ним. Сталин, видимо, ощущал, что. этот город способен... подняться против него» [16, с. 5].
Один из исследователей, анализируя практику принятия важнейших политических решений в годы блокады, пишет: «Некоторые документы подчеркивают влияние центральной власти на городские» [11, с. 260]. Обращаясь к опыту управления в блокадные годы, можно отметить, что принцип управления из центра в условиях военной, блокадной поры, нарушенных многообразных коммуникативных связей не всегда срабатывал должным образом. И в этих условиях особую роль играл человеческий, личностный фактор.
Анализ множества печатных документов, литературно-публицистических, научно-популярных текстов, созданных в блокадном, военном Ленинграде, свидетельствует о высокой социально-политической активности творческих личностей города, многосторонней тематике интересов авторов и издателей, ориентировавшихся на потребности читателей в военный период [4, с. 1-160].
Уместно напомнить слова И. М. Гревса, сказанные им в 1900 г.
в своей речи на соискание магистерской степени: «Двигателем истории является личность, связывающая в группы и создающая культуру над властью различных факторов окружающей среды и своей собственной природы» [5, с. 271].
Еще Н. П. Анциферов в своих исследованиях отмечал, что «весь Петербург является коммуникацией своего населения» [12, с. 62] и эта коммуникация, этот диалог города и человека постепенно превращается в идею власти места. Он неоднократно обращал внимание на то, какую силу имеет власть места над сознанием человека.
Место оседлости, место обитания человека, место формирования личности во все времена имело огромное значение для ее деятельности, всегда сопрягалось с качеством и эффективностью этой деятельности. У каждого жителя блокадного Ленинграда, у каждой профессиональной группы блокадников есть в городе и его окрестностях памятное место как знак бытовой исторической памяти. Это место когда-то помогло человеку, людям перебороть страх, голод, холод и выжить. Такие памятные места, как отмечает исследователь, «стали символами исторических событий», что побудило официальные органы и общество «отметить социально значимые исторические даты» [11, с. 255].
Следует подчеркнуть, что с учетом разумной моральной сущности
(ленинградцы защищали родную землю, свой любимый город), а также с учетом привычного для горожан географического и климатического ареала обитания жители осажденного города оказались сильнее захватчиков. Они были сильнее оккупантов также потому, что руководствовались в своих отношениях друг с другом христианской этикой, любовью к ближнему как заложенной генетически данностью. В осажденном городе люди, ограниченные пространством, возможностью передвигаться на большие расстояния, пытались объединиться, съехаться друг с другом, чтобы вместе побороть холод и голод, чтобы выжить. Объединялись друг с другом, в первую очередь, родители и дети, родственники, соседи, сослуживцы.
Обобщая анализ некоторых фактов выживания и поведения человека (личности) в условиях ленинградской блокады, продолжая поиск новых способов изучения этого уникального явления, обратим внимание на следующий тезис представителя философской антропологии: «Важным условием нового подхода к человеку является синхронизация антропологических открытий в области морфологии, палеонтологии, исторической лингвистики с хай-деггеровской экзистенциальной аналитикой. В результате история человека может быть описана как драма формирования им простран-
<U
vo о
0 s
01 CQ
Ol ^
I
1Л Ю
ства для своего существования, которая не может быть понята без учета истории вещей, как она реконструирована школой исторической антропологии» [10, с. 21].
Восстанавливая целостность блокадных событий, историческую преемственность ленинградских-петербургских традиций, осознавая
духовную самобытность поведения человека, личности в блокадный период, осуществляя все эти процессы на практике, мы двигаемся от простого к сложному, формируем методологические познания культурно-исторических явлений, тесно сопряженных с прошлым, настоящим, будущим.
9. 10. 11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
Богданов А. И. Описание Санкт-Петербурга 1749-1751. СПб., 1997. Блокадные дневники и документы. СПб., 2007. Буров А. В. Блокада день за днем. Л., 1979.
Быстрова М. Н., Великодворская О. В. Был город-фронт... СПб, 2005. Вахромеева О. Б. Человек с открытым сердцем. СПб., 2004. Голоса из блокады. СПб., 1996. И не было судьбы у нас другой. СПб., 2005. Лукницкая В. Перед тобой земля. Л., 1988.
Ленинград в Великой Отечественной войне Советского Союза. Л., 1944. Т. 1. Марков Б. В. Философская антропология. СПб.: Питер, 2008.
Мартино Э. Блокада: между героизмом и трагедией // Труды государственного музея истории Санкт-Петербурга. СПб., 2000. Вып. V.
Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. Ф. 27. Ед. хр. 57. Радио. Блокада. Ленинград. СПб., 2005.
Резник Ю. М. Личность и система в современном обществе: на пути к гражданскому диалогу // Управленческое консультирование. 2008. № 1.
Рубашкин А. О подвиге и трагедии Ленинграда // Голоса из блокады. СПб., 1996. Солсбери Г. 900 дней. М., 1993.
Труды государственного музея истории Санкт-Петербурга. СПб., 2000. Вып. V. Barber J. The soviet Home Front, 1941-1945. London, 1991.
7
