CC BY
130
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 3 (19). С. 135-141. УДК 94(5)
DOI 10.25513/2312-1300.2018.3.135-141
Ц. М. Чикаидзе
БЛИЖНИЙ ВОСТОК: ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОНФИГУРАЦИЯ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА 1950-х - 1960-е гг.)
Рассматривается, как выгодная геополитическая конфигурация и наличие нефтяных ресурсов предопределили значимость ближневосточного региона в мировой политике. В условиях послевоенного периода Ближний Восток по-прежнему оставался объектом соперничества мировых держав. Осмысливается, почему решение межгосударственных, межэтнических проблем регионального характера зачастую разбивалось о взаимное недоверие, несхожесть политических принципов и методов стран региона.
Ключевые слова: Ближний Восток; внешнеполитический курс СССР; арабские страны; региональные интересы США; Израиль.
Ts. M. Chikaidze
MIDDLE EAST: POLITICAL CONFIGURATION (THE SECOND HALF OF THE 1950s - 1960s)
The advantageous geopolitical configuration and availability of oil resources predetermined the importance of the Middle East region in world politics. The Middle East still remained object of rivalry of world powers in the conditions of the post-war period. The solution of interstate, interethnic problems of a regional nature was often broken about mutual distrust and dissimilarity of the political principles and methods of the countries of the region.
Keywords: Middle East; the foreign policy course of the USSR; Arab countries; regional interests of the USA; Israel.
По причинам историческим и экономическим Великобритания в послевоенный период обладала самым весомым потенциалом среди западных держав на Ближнем Востоке, но в 1954 г., усилиями Г. А. Насера, из Египта были эвакуированы британские военные формирования. Египетское правительство выступало против попытки западных держав навязать «стране пирамид» участие в военно-политических блоках. И чем более негативную реакцию Запада вызывала независимая политика Насера, тем выше поднимался его авторитет в арабском мире.
Соединённые Штаты, поддержав англичан в создании Багдадского Пакта, формально к ним не присоединялись, надеясь, тем самым, сохранить доверительные отношения
© Чикаидзе Ц. М., 2018
с Египтом. Египетский президент Г. Насер подверг критике Багдадский Пакт, заключённый в феврале 1955 г. под эгидой империалистических государств. Позиция Каира была близка Саудовской Аравии. В Эр-Рияде находили наиболее оптимальным - дистанцироваться от военного союза с Хашимит-ским Ираком и Великобританией; в июле 1955 г. готовы были отказаться от поставок по 4-му пункту американской «программы Трумена», предусматривающей содействие в области сельского хозяйства, транспорта, природных ресурсов.
В позиции, занятой Египтом на Бан-дунгской конференции стран Азии и Африки, созванной по инициативе лидеров Движения неприсоединения в апреле 1955 г.,
британские политики усматривали дальнейшие планы по вытеснению Великобритании с Ближнего Востока. С подъёмом освободительного движения в арабском мире актуальным становился вопрос солидаризации. Эта новая тенденция была усилена заимствованием сталинской концепции мировой революции через победу социализма в отдельно взятой стране, а отношение субъектов мировой политики к СССР служило тестом на приверженность интернационализму [1, р. 14]. В рамках арабского мира эта концепция соизмерялись с сопричастностью «оплоту арабизма».
Ввиду упрочнения идеологии панарабизма, Великобритания оставалась самым решительным внерегиональным противником арабского национализма (в большей степени насеризма), что прослеживалось на протяжении 1955-1967 гг. в конфронтацион-ном характере англо-египетских отношений. И если Соединённые Штаты не видели в Насере опасного противника, то в Лондоне он персонифицировался с угрозой их экономической и нефтяной безопасности. Каждый антибританский, антиимпериалистический политический акт в регионе отождествлялся с политикой Каира. Ни один из британских премьер-министров (У. Черчилль, Э. Иден, Г. Макмиллан, А. Дуглас-Хаус и Г. Уилсон) не сумел определить приемлемых принципов сосуществования с египетским лидером [1].
Интересы США в ближневосточном регионе были связаны, прежде всего, с решением трех основных задач: сдерживание коммунизма и советского влияния; поддержание безопасности Израиля; обеспечение американского доступа к арабской нефти. Приоритетность задач, напрямую связанных с геополитическими императивами Вашингтона, корректировались от одного периода к другому. Особое видение американской администрацией внешнеполитического курса представляло регион Ближнего Востока настолько важным, что поддерживались отношения, в отсутствии полного контроля над ними, с Турцией и Ираном, представляющими блок стран «Северного яруса».
Смещение В. М. Молотова Н. Хрущёвым отразилось на внешней политике СССР - не только в отношении развивающихся стран, но и в отношении Ближнего Востока [3, р. 24-32]. Расширив параметры советской
внешней политики, Хрущёв активизировал уже проявляемое соперничество с США.
6 марта 1955 г. представитель госдепартамента Дж. Джернеган, возглавлявший ближневосточный отдел, на конференции национальных еврейских организаций США указывал на необходимость объединения государств региона в военный блок, чтобы «их вклад в создание военной мощи региона направлялся странам, которые готовы воспользоваться в оборонной сфере содействием США против советской агрессии» [4, л. 93]. Следовательно, создание Багдадского Пакта было направлено на сужение - с последующей нейтрализацией - крепнущих позиций СССР на Ближнем Востоке. В Израиле же видели военный потенциал, способный внести значительный вклад в обороноспособность региона и проявляемое стремление к масштабному сотрудничеству с Западом. При этом признавалось, что отношения между Израилем и его соседями в состоянии разрыва.
Подобные политические сюжеты предугадывались. На вопрос о проблеме мирного сосуществования с арабским миром лидер коммунистической партии Израиля Ш. Ми-кунис отмечал: «США не заинтересованы в израильско-арабском мире и не допустят этого мира. Английское посредничество имеет показное значение. Англичане намерены на нём нажить капитал, как в арабских странах, так и в Израиле, где они хотят получить военные базы» [4, л. 9-10]. В конце 1950-х - начале 1960-х гг. советской дипломатии предстояло столкнуться в борьбе за лидерство в арабском мире, с крайней осторожностью балансируя между региональными претендентами, классифицируя их в диапазоне от «буржуазно-националистических» до «прогрессивных». И, как отмечалось израильским государственным деятелем, участником подписания Декларации о государственном суверенитете Израиля М. Бенто-вым: «В СССР недооценивают силу и влияние мирового еврейства. Чтобы бороться за влияние на него, надо быть внутри него. Не секрет, что большинство еврейских организаций являются проводниками политики госдепартамента США и интересы мирового еврейства не представляют» [4, л. 99].
Характеризуя советскую внешнеполитическую стратегию этого периода, следует
признать её смещение от традиционного евразийского вектора до глобального - по масштабам и амбициям. «Намеченные приоритеты не означали отсутствия альтернативы, по мнению А. Рубинштейна, сдержанная дипломатия привнесла бы больше преимуществ, возможно, при гораздо меньших затратах и с меньшей эскалацией напряжённости в противостоянии с США» [5, р. 82].
27 сентября 1955 г. было подписано египетско-советское соглашение о военно-техническом сотрудничестве. Основанием для Москвы служили идеологические императивы: в первую очередь относительная приверженность Г. Насера социалистическим преобразованиям и проводимая им политика «неприсоединения».
Продажа военно-технических средств стала одним из определяющих факторов упрочения советских позиций в регионе, ликвидации монополии на поставки вооружений державами Запада и принципиального изменения баланса сил. Парадокс заключался в том, что с помощью советского оружия предполагалось ослабить Израиль, который являлся надёжным союзником США в регионе, в то время как Сирия и Египет подобным статусом для СССР ещё не обладали.
В конце 1955 г. Москвой выдвигался проект о возобновлении дипломатических отношений и готовности поставлять советское оружие Саудовской Аравии. Несмотря на бездействие американской стороны при восстановлении английского контроля в Эль-Бурайми, Саудовская монархия проявляла осторожность и, опасаясь распространения коммунистической идеологии, сделала выбор в пользу США. Попытка Саудитов добиться поддержки Вашингтона в ООН в конфликте из-за Эль-Бурайми не дала желаемых результатов. В итоге 27 октября 1955 г. Саудовская Аравия, Египет и Сирия подписали соглашение об оборонительном союзе. Спустя полгода в Джидде 21 апреля 1956 г. вступило в действие дополнительное соглашение с Египтом и Йеменом о военном союзе на 5 лет.
Все усилия, предпринимаемые американским руководством по содействию египетско-израильскому диалогу, оставались недейственными. К середине 1956 г. Соединённые Штаты решились «преподать урок» арабским странам (в первую очередь - Егип-
ту), отказав в финансировании строительства принципиально значимой для её экономики Асуанской плотины, что, в свою очередь, обнаруживало для Каира альтернативу получения помощи от Советского Союза [6, р. 65]. Принципиальными доводами представлялись конфронтационный характер взаимоотношений Каира и Тель-Авива, наряду с египетско-иракским соперничеством.
Так, ещё 13 августа 1953 г. в Аммане, иракский монарх Фейсал II декларировал, что Ирак окажет Иордании экономическую, военную и финансовую помощь. Подводя итог под заявлением короля, председатель палаты депутатов Ирака Ф. Джемали мотивировал это стратегическими соображениями, в которых Иордании отводилась передовая линия обороны Ирака [7, л. 54-55]. Будучи арабским государством с монархической формой правления, Ирак в значительной степени был интегрирован в систему западного альянса, совместно с средневосточными странами примкнув к Багдадскому пакту. Подобная внешнеполитическая стратегия совпала с периодом спада этнической и религиозной напряжённости в стране и повышения доходов от реализации нефти. Тем не менее, оживление в экономике не могло удовлетворить потребностей модернизации и решить проблемы регионального характера.
В период тройственной агрессии 1956 г. против Египта Эр-Рияд поддержал Каир, предоставив военную и финансовую помощь египетскому правительству. 9 ноября 1956 г. правительство Саудовской Аравии объявило о разрыве дипломатических отношений с Великобританией и Францией и введении в их отношении нефтяного эмбарго.
Сирия в свою очередь рассматривалась в качестве ведущего арабского союзника и отчасти основного партнёра в регионе периода «холодной войны»: более стойкого, чем Египет; менее переменчивого, чем Ливия; менее маргинального, чем Алжир, более предсказуемого, чем Южный Йемен [8, р. 48].
Обе страны пытались выработать безопасную доктрину реализации своих национальных интересов. Сирийская сторона рассчитывала на защиту от бывших колонизаторов, и, особенно, от крепнущего военного потенциала Израиля, в то время как СССР, всегда чувствительный к потенциальной
стратегической угрозе с юга, стремился к присутствию в Восточном Средиземноморье, чтобы обезопасить уязвимые черноморские базы от регионального наращивания американской мощи.
Несмотря на различия в видении основных приоритетов и политических принципов Сирия и Советский Союз были едины в стремлении устранить влияние Запада и нейтрализовать военное давление, оказываемое им на Ближний Восток.
31 декабря 1956 г. новое сирийское руководство в своей программе, утверждённой парламентом 4 января 1957 г., заявило, что будет добиваться проведения политики «позитивного нейтралитета» в борьбе двух лагерей на международной арене и поддерживать принципы Бандунгской конференции стран Азии и Африки. Позднее, 11 января 1957 г., правительство Сирии первым из правительств арабских стран опубликовало официальное заявление, отвергающее «доктрину Эйзенхауэра» в отношении стран Ближнего и Среднего Востока. Последовательно и решительно выступая и против Багдадского пакта, она отказалась участвовать в подготавливаемой Ираном конференции мусульманских стран, на которой планировалось заложить основы нового военно-политического блока [4, л. 13].
Важным обстоятельством, с точки зрения оценки прочности правительства Сирии, сформированного 31 декабря 1956 г., являлась поддержка его сирийской армией, офицерство которой играло значительную роль в политической жизни страны. Армия выступала вместе с правительством и при ликвидации антиправительственных волнений в Хом-се и Алеппо. Большинство офицерского состава сирийской армии ратовало за дальнейшее укрепление связей, в том числе и в военной сфере, между Сирией и СССР [4, л. 16]. Вместе с тем, в патриотических кругах Сирии существовало опасение, что активизация деятельности сирийского правительства по укреплению союза с Египтом и развитие дружественных связей с Советским Союзом может привести к прямому вмешательству во внутренние дела Сирии со стороны западных держав, которые попытаются использовать в этих целях Израиль, Ирак, Турцию [4, л. 28].
Британская мощь и влияние, претерпевавшие трансформацию на протяжении послевоенного десятилетия были существенно подорваны Суэцким кризисом. До реализации операции «Мушкетёр» контингентом англофранцузского десанта в зоне Суэцкого канала, Иордания представляла собой ближайшего лояльного союзника Великобритании в регионе. Однако в начале 1957 г. король Хусейн под влиянием политических мотивов признал готовность Иордании присоединиться к арабскому народу Египта. Заключённый в январе
1957 г. военный альянс между Египтом, Сирией, Саудовской Аравией и Иорданией служил основанием для разрыва военного союза последней с Лондоном [2, p. 92].
Период, последовавший за антимонархической революцией 1958 г. в Ираке, продемонстрировал замешательство Великобритании в плане глобальной ближневосточной стратегии, а также в политике в отношении Насера. В британском правительстве пытались определить приоритеты в изменившейся политической ситуации в регионе. На то время предпочтительным вариантом сочли использование Иордании в качестве плацдарма для дальнейшей борьбы против республиканского Ирака. Кроме того, велись масштабные дебаты и о способе возобновления англо-египетских взаимоотношений и относительно того, должна ли Великобритания при содействии США идти на дальнейшую конфронтацию с А. Насером, в то время как военное превосходство Запада над Советским Союзом всё ещё существовало [2, p. 137]. В разгар кризиса (в июле-августе
1958 г.) британским комитетом начальников штабов (COS) были подготовлены проекты тактических действий на Ближнем Востоке. Согласно представленному 28 июля документу последствия преждевременного вывода союзных войск из Ливана и Иордании не ограничились бы лишь присоединением Ливана и Иордании к Объединённой арабской республике (ОАР). «Мы будем вынуждены постепенно отказаться от стабильных отношений со странами Аравийского полуострова, определивших для себя курс на соглашение с ОАР. В свою очередь, вероятно, это приведёт к возможному выводу всех британских подразделений из Северной Африки,
повлияв в конечном итоге на наши позиции в Сингапуре и Малайе [2, p. 154]
Содержание документа обозначило условия политического урегулирования, связанные со сдерживанием роста арабского национализма под эгидой Египта. Сирии следовало непосредственно выйти из состава ОАР. Следующим условиями признавались: обеспечение международным органом беспрепятственного использования Суэцкого канала и воздушного коридора над ним, а также гарантированность поставок нефти на Запад. При нереализованности указанных положений в Имперском генеральном штабе считали крайне нецелесообразным вывод, либо сокращение англо-американского военного присутствия на Ближнем Востоке [2, p. 137-138]. По мнению главы COS, фельдмаршала Дж. Темплера, Запад стоял перед выбором:
• Вариант «А», направленный на заключение соглашения с Насером, предусматривал дальнейший генезис идеи арабского единства под эгидой египетского лидера, наряду с выводом вооружённых сил Запада с Аравийского полуострова. В результате -стратегические коммуникации между Востоком и Западом фактически прерывались. Насер, в свою очередь, вынужден был бы отказаться от амбициозных устремлений на африканском континенте, минимизировать взаимоотношения с СССР и сблизиться с Израилем.
• Вариант «В» предполагал ультиматум, исключавший приемлемость политической претенциозности, с использованием экономической помощи в качестве приманки. Военные аналитики признавали вероятность жёсткого противостояния в случае реализации подобного курса и, как следствие, - закрытие Суэцкого канала и временная потеря ближневосточной нефти Западом. Общественное мнение в этой связи должно было быть предварительно сформировано.
• Вариант «С» был нацелен на подрыв гегемонии А. Насера закамуфлированными методами. Это требовало поддержания военной мощи на Ближнем Востоке путём сохранения британских и американских войск в Леванте и декларирования совместного англо-американского политического курса в регионе [7, л. 4].
После событий, связанных с Суэцким кризисом 1956 г., соперничество между Советским Союзом и Соединёнными Штатами вышло на новый уровень. В послевоенные десятилетия в Белом доме были полны решимости избежать предыдущих просчётов. В СССР видели соперника, упрочнение позиций которого жёстко оспаривалось в рамках Доктрины сдерживания, не прибегая к прямому военному противостоянию и контролируя локальные конфликты в периферийных регионах, - для поддержания своего рода глобального равновесия сил [9, с. 170], когда первостепенное значение уделялось арабо-израильскому конфликту и контролю за сферой нефтяных ресурсов. Однако интенсивность советско-американского противоборства на Ближнем Востоке с середины 1950-х до начала 1980-х гг. не следует недооценивать. Кризисы были относительно недолговечными и нечастыми, но ставки были достаточно высоки. В этом плане Четвертая республика оставалась слишком пассивной для подержания прочных взаимоотношений с Израилем и сотрудничества со странами Леванта [10, р. 10]. Разрыв де Голля с имперскими амбициями и поиск независимого курса Франции, который позволил бы обойти сверхдержавы, открывал для Парижа перспективу сближения с некоторыми «неприсоединившимися» арабскими странами. Подобные внешнеполитические императивы, завершение деколонизации Алжира, подведение черты под империалистическими устремлениями были предприняты после кризиса, который чуть не вверг Францию в гражданскую войну [10, р. 3]. Аналитики, характеризующие векторы политического развития Ближнего Востока, отмечали радикальные перемены, связанные с поляризацией региона: на одном - арабский мир, на другом - Израиль, правящие круги которого реагировали на организационное оформление проектов регионального сотрудничества, объединяющего арабские государства.
К концу 1950-х гг. Египет представлял «ядро» арабского национализма во главе с авторитетным талантливым лидером. Г. Насер определял идею арабского единства как выражение единого образа мышления, являющегося результатом общего исторического опыта. Панарабизм расценивался в ка-
честве детерминанта внешней политики Египта, ввиду стойкого противостояния империалистическим державам и Израилю, а затем и реализованной идеи объединения с арабским государством. И, несмотря на приверженность трём основным принципам панарабизма, векторы политики А. Насера не ограничивались только арабским миром. Несмотря на сомнения относительно прочности и мощи арабского национализма, Израиль не проявлял самонадеянности перед создаваемыми моделями арабского единства и консолидации. Объединение Египта и Сирии в 1958 г. в формате ОАР и последовавшее за ним слияние Ирака и Иордании под эгидой Хашимитской конфедерации вызывали насторожённость в Тель-Авиве. Бен-Гурион находил естественным подобную обеспокоенность: «...что мы видим в единстве Сирии и Египта, заявляющих о намерении уничтожить Израиль, и союзе Ирака и Иордании, так и не заключивших договора о перемирии с Израилем, спустя десятилетие после войны 1948-1949 гг.» [11].
И отношение международных и арабских региональных субъектов к арабскому национализму, арабскому единству и региональному сотрудничеству не гарантировали реализации национальных идей в перспективе. Заложивший основу суверенитета Ливана в 1943 г. как многоконфессионального государства «Ливанский национальный пакт» на протяжении 1948-1958 гг. постепенно ослабевал под прессингом ударов: арабское поражение 1948 г., убийство Риада ас-Сольха в 1951 г., формирование федерации Египта и Сирии в 1958 г.
Из всего спектра политических взаимоотношений в арабском мире Сирия и Ливан в большей степени, чем кто-либо, находили сосуществование обременительным, но дистанцироваться друг от друга и жить обособленно они не могли, демонстрируя повторяющиеся циклы вражды и примирения. Общая граница, родственные узы, торговые и стратегические интересы были настолько взаимосвязаны, что исключали возможность постоянного отчуждения между странами. Какова бы не была степень их конфронтаци-онности, враждебность к Израилю, оккупировавшему часть сирийских Голанских высот, объединяло Сирию и Ливан.
Здесь следует выделить исторически сложившиеся фазы. Этап с середины 1940-х до начала 1960-х гг. характеризовался радикализацией арабского националистического движения. Арабо-израильская война 19481949 гг. стала своеобразным катализатором политической консолидации. Арабские националистические программы, поддержание «позитивного нейтралитета» между Востоком и Западом выступали антитезой присоединения к западным антикоммунистическим альянсам и вовлечения в биполярное противостояние. На этой политической платформе арабская националистическая концепция достигла наивысшего подъёма в ХХ столетии. Последующий этап, с начала 1960-х гг. характеризовался, ослаблением арабского национализма. Учитывая значимость политического объединения в сознании арабских националистов, болезненный опыт отделения Сирии от ОАР летом 1961 г. был воспринят как поворотный момент. Исторические реалии свидетельствовали, что спад стал прослеживаться с лета 1958 г., когда республиканское руководство Ирака, свергнувшее монархию Хашимитов, не стало присоединяться к ОАР. Позиция мировых держав и нерегиональных государств также способствовала свёртыванию панарабизма. Несмотря на сложившуюся конфигурацию, арабизм не перестал представлять доминанту в арабском мире, трансформировавшись в более примитивные формы, характеризуемые ослабеванием интереса к идее политического объединения и региональной интеграции. Вместе с этой формой арабизма эволюционировала идея «ядра» («локомотива») арабской националистической концепции [12, р. 304]. В результате распада ОАР Г. Насер признавал, что арабского единства «трудно достичь, если это возможно». Не исключая идеи арабской федерации, в рамках Лиги арабских государств, Насер вернулся к идее арабского сотрудничества как средства противостояния общим проблемам, где Египту отводилась ведущая роль [12, р. 306]. Возобновление инициированных в 1964 г. Г. Насером саммитов арабских стран на высшем уровне отвечало этому формату. В последующие два года, в рамках коллективных действий арабских стран, это не принесло ощутимых результатов. Очевидным этот
факт стал, когда не удалось решить в 1966 г. египетско-саудовский конфликт по Йемену [13, p. 123]
В качестве средства мобилизации арабских государств по освобождению территорий, оккупированных Израилем в 1967 г., работа саммитов была возобновлена, но Египет не использовал своё влияние и статус в арабских региональных организациях для продвижения конструктивных проектов арабского регионализма. Так, сохраняя верность арабизму, египетский лидер сосредоточил усилия на продвижении национальных интересов, развивая двусторонние и неформальные отношения с арабскими государствами, придерживающимися «насеристского» курса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Mandel E. From Stalinism to Eurocommunism: The bitter fruits of «Socialism in one country». -London : NLB, 1978. - 223 р.
2. McNamara R. Britain, Nasser and the balance of power in the Middle East, 1952-1967: from the Egyptian revolution to the Six day war. - London ; Portland, OR : Frank Cass Publ., 2003. -308 р.
3. Smolansky O. M. The Soviet Union and the Arab Middle East under Khrushchev. - Lewisburg, PA : Bucknell University Press, 1974. - 407 р.
4. Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 5. Оп. 28. Д. 348.
5. Rubinstein A. Z. The Middle East in Russia's Strategic Prism // Diplomacy in the Middle East: The international Relations of regional and outside powers / ed. by L. Carl Brown. - London ; New York : Tauris, 2004. - P. 75-94.
6. Quandt W. B. America and the Middle East: A Fifty-Year Overview // Diplomacy in the Middle East: The international Relations of regional and outside powers / ed. by L. Carl Brown. - London ; New York : Tauris, 2004. - P. 59-74.
7. Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 56 Б. Оп. 1. П. 82. Д. 176.
8. The Cold War and the Middle East / Ed. by Yezid Sayigh a.Avi Shlaim. - Oxford : Clarendon Press, 1997. - 303 р.
9. Чикаидзе Ц. М. Ближний Восток в контексте политики Великих держав 1920-е - 1956 гг. : моногр. - Владикавказ : СОГУ, 2015. - 215 с.
10. Rеmy L. France's Arab Policy // Diplomacy in the Middle East: The international Relations of regional and outside powers / ed. by L. Carl Brown. - London ; New York : Tauris, 2004. -P. 3-20.
11. Jerusalem Post. - 1958. - 23 February.
12. El-Solh R. Lebanon and Arabism: national identity and state formation. - London ; New York : Tauris, 2004. - 382 р.
13. Seale P. Asad: The Struggle for the Middle East. -London : I. B. Tauris & Co, 1988. - 552 р.
Информация о статье
Дата поступления 6 апреля 2018 г.
Дата принятия в печать 14 сентября 2018 г.
Сведения об авторе
Чикаидзе Циснами Михайловна - канд. ист. наук, доцент кафедры гуманитарных, социальных и экономических наук Северо-Осетинской государственной медицинской академии (Владикавказ, Россия)
Адрес для корреспонденции: 362019, Россия, Республика Северная Осетия-Алания, Владикавказ, ул. Пушкинская, 40 E-mail: tsisnamу@mail.ru
Для цитирования
Чикаидзе Ц. М. Ближний Восток: политическая конфигурация (вторая половина 1950-х -1960-е гг.) // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 3 (19). С. 135-141. DOI: 10.25513/2312-1300.2018.3. 135-141.
Article info
Received April 6, 2018
Accepted
September 14, 2018 About the author
Chikaidze TsisnamY Mikhailovna - Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Department of the Humanities, Social and Economic Sciences of the North Ossetian State Medical Academy (Vladikavkaz, Russia) Postal address: 40, Pushkinskaya ul., Vladikavkaz, Republic of North Ossetia-Alania, 362019, Russia E-mail: tsisnam^Pmaikru
For citations
Chikaidze Ts. M. Middle East: Political Configuration (the Second Half of the 1950s - 1960s). Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2018, no. 3 (19), pp. 135-141. DOI: 10.25513/2312-1300.2018.3.135-141 (in Russian).
