CC BY
394
ЛИТЕРАТУРА
1. Холодова Г.И. Социальный смысл педагогики в информационном обществе. Автореф. дис. ... канд. философ. наук. Ростов н/Д, 2010. 25 с.
2. Лельчицкий И.Д., Лукацкий М.А. "Идеал учителя" как научное понятие: историко-педагогический аспект // Педагогика. 2005. № 1. С. 79-85.
3. Бариев П.Т. Конструирование субъектности в педагогическом дискурсе. Автореф. дис. . канд. пед. наук. Ижевск, 2004. 32 с.
4. Скуднова Т.Д. Социально-философские основания трансформации педагогического образования: Дис. ... д-ра философ. наук. М., 2009. 352 с.
5. Герасимов Г.И., Лубский А.В., Попов А.В. Образование как пространство социокультурного проектирования // Гуманитарный ежегодник. Вып. 6. Ростов н/Д; М.: Изд-во "Социально-гуманитарные знания", 2007. 184 с. С. 24-36.
6. Марков А.П., Бирженюк Г.М. Основы социокультурного проектирования. СПб.: СПГУП, 1997. 262 с. С. 41-51.
REFERENCES 1. Kholodova G.I. Sotsial'nyy smysl pedagogiki v informatsionnom obshchestve [The Social meaning
of pedagogy in the information society. A thesis submitted for the degree of Candidate of Philosophy]. Rostov-on-Don, 2010, 25 p.
2. Lel'chitskiy I.D., Lukatskiy M.A. Pedagogika, 2005, no. 1, pp. 79-85.
3. Bariev P.T. Konstruirovanie sub"ektnosti v peda-gogicheskom diskurse [Construction of subjectivity in pedagogical discourse. A thesis submitted for the degree of Candidate of Pedagogy]. Izhevsk, 2004, 32 p.
4. Skudnova T.D. Sotsial'no-filosofskie osnovaniya transformatsii pedagogicheskogo obrazovaniya [Socio-philosophical Foundation of the transformation of teacher education. Dissertation for the degree of Doctor of Philosophy]. Moscow, 2009, 352 p.
5. Gerasimov G.I., Lubskiy A.V., Popov A.V. Obra-zovanie kak prostranstvo sotsiokul'turnogo proek-tirovaniya [Education as a space of socio-cultural design]. In: Gumanitarnyy ezhegodnik [Humanities Yearbook]. Issue. 6. Rostov-on-Don; Moscow, Publishing House "Sotsial'no-gumanitarnye znaniya", 2007, 184 p., pp. 24-36.
6. Markov A.P., Birzhenyuk G.M. Osnovy sotsiokul'turnogo proektirovaniya [Fundamentals of socio-cultural design]. St.-Petersburg, SPGUP, 1997, 262 p., pp. 41-51.
18 января 2017 г.
УДК 323
БЛИЖНИЙ ВОСТОК: ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ
(1920-1950-е)
Ц.М. Чикаидзе, Б.Г. Койбаев
Б01 10.18522/2072-0181-2017-89-1-46-54
Эскалация напряженности и обострившаяся военно-политическая обстановка на Ближнем Востоке в очередной раз выявила несхожесть позиций стран региона, их неспособность и в XXI столетии выработать механизм коллективных действий, несостоятельность действенно реагировать на многие события как на региональном уровне, так и на международной арене. Целью данной работы является ис-
Чикаидзе Циснами Михайловна - кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории и политологии Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова, 362025, Республика Северная Осетия-Алания, г. Владикавказ, ул. Ватутина 44-46, e-mail: 1818пату@тш1.ги, т. 8(8672)532347;
Койбаев Борис Георгиевич - доктор политических наук, профессор кафедры всеобщей истории и политологии Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова. 362025, Республика Северная Осетия-Алания, г. Владикавказ, ул. Ватутина 44-46, e-mail: [email protected], tel. +7(8672)532347.
следование внешнеполитической стратегии ведущих акторов мировой политики в регионе Ближнего Востока на протяжении 1920-1950-х гг. Поставленная цель предполагает решение следующих задач: установить основополагающие факторы эволюции политических процессов в странах Ближнего Востока, определив роль и принципы ведущих мировых держав в исследуемый период.
TsisnamY Chikaidze - North Ossetian State University named after Kosta Levanovich Khetagurov, 44-46, Vatutina Street, Vladikavkaz, Republic North Ossetia-Alania, 362025, e-mail: tsisnamу@mai1.ru, tel. +7(8672)532347;
Boris КоШаеу - North Ossetian State University named after Kosta Levanovich Khetagurov, 44-46, Vatutina Street, Vladikavkaz, Republic North Ossetia-Alania, 362025, e-mail: [email protected], tel. +7(8672)532347.
Регион традиционно представлял для ведущих западных держав огромный экономический, политический, военно-стратегический интерес. Арабская нефть, обладавшая притягательной силой, с началом ХХ столетия и в следующий за Первой мировой войной период становилась объектом жесткого противостояния между Англией, США, Германией и Францией. Военно-политическая составляющая в рамках формируемой Версальско-Вашингтонской системы позволила Великобритании и Франции влиять на дальнейшее развитие ближневосточного политического ландшафта. Вплоть до Второй мировой войны державам-победительницам, удавалось сдерживать иностранную экспансию в регион, а объем британского внешнеторгового оборота с государствами Ближнего Востока опережал прочие страны Запада.
Наряду с традиционалистским в своей основе панисламизмом, в недрах арабского мира вызревал местный национализм (регионализм), что было обусловлено становлением в новых политических границах обособленных друг от друга социально-экономических структур, отмеченных национальной спецификой. Так, приверженцы центробежной тенденции в Египте были представлены проводниками течения "фараонизма", в Сирии - сторонниками Национальной партии, в Ливане - "финикизма". Наиболее мощный импульс получили идеи панарабизма в Сирии, однако уязвимость сирийских националистов заключалась в отсутствии своего государства, которое могло бы стать центром консолидации арабских стран. Вспыхнувшее в Сирии в ноябре 1925 г., восстание впервые представляло собой массовое движение против колониального господства на Арабском Востоке.
По наблюдениям советского представителя на Ближнем Востоке В. Авербуха -на Востоке Советский Союз воспринимали как союзника. "Наша пассивность с советской стороны, - утверждал он, - послужит источником разочарования масс. Мы можем получить гегемонию в национальном движении Сирии и Палестины, если сумеем оказать поддержку" [1, с. 32]. Москва на тот период уклонялась от прямых столкновений со странами-мандатариями. "Военная помощь сирийским и прочим повстанцам необходима, однако Коминтерн и СССР к этому не должны иметь отношения. Если помощь будет оказана, то источником ее станет "противо-
речие интересов между Францией и Англией" [1, с. 33]. Несмотря на то, что повстанцам не удалось освободить Сирию от французской оккупации, идеология арабского национализма и сопротивления популяризовались, каждое последующее арабское вооруженное выступление против иностранного господства основывалось на первоидее и тактике сирийского восстания 1925-1927 гг.
Арабский политический деятель эмир Шекиб Арслан лишь за Аравией признавал сохранение суверенитета, и потенциал "стать колыбелью арабских независимых государств, как это было в прошлом". Организация государственно-политического строительства Ибн Саудом, наталкивалась на жесткую реакцию Лондона, подталкивая саудовского монарха к установлению контактов, способных создать барьер британскому господству в регионе. Франция же, занимая в Хиджазе-Неджде позицию пассивного "наблюдателя", следовала соглашению "Сайкс-Пико", предоставив свободу действий Великобритании к югу от Сирии. Задачи Парижа сводились к расширению влияния на Турцию, Персию, Афганистан и сближению с Ибн Саудом с целью распространения влияния на Аравию и разрешения Сирийского вопроса [2]. Летом 1928 г. при условии отказа с восшествием на престол сына Ибн Сауда - Фей-сала от неджского подданства и притязаний на геджазский трон, а также заключение дружественных договоров с Ираном, Палестиной, его кандидатура на сирийский престол принималась французским правительством. В ноябре 1931 г. в Париже вновь готовы бы предложить трон Сирии королю Фейсалу, заложив основы унии Сирии и Ирака, что упрочило бы влияние Франции в арабском и мусульманском мире [3].
Так, в период между двумя мировыми войнами арабские националисты являлись подданными формально суверенных или полузависимых государств. Освободительное движение характеризовалось изолированностью, координация фактически отсутствовала. Процесс консолидации национальных государств, отгораживающихся государственными границами, грозил разделить регион, ранее единый под властью Порты. С началом Второй мировой войны часть арабских стран поддержала Англию и Францию, надеясь тем самым гарантировать претворение в жизнь идеи арабской солидарности. Другие
предпочли использовать сложившуюся международную обстановку, сохраняя нейтралитет, пока не станет очевидно, кто действительно является сторонником арабского мира. Тайно прибывший 26 августа 1940 г. в Берлин, личный секретарь иерусалимского муфтия аль-Хусейни - Усман Хаддад, информируя немецкое руководство о создании "Арабского комитета", представленного иракскими, сирийскими и палестинскими деятелей, осуществляющими подготовку антибританских восстаний [4], настаивал на публикации Декларации о намерениях Германии на Ближнем Востоке. При согласовании с Италией официальная позиция Берлина с ноября 1940 г. исходила из солидарности арабским странам в их стремлении к независимости. Англия вынуждена была принимать предупредительные меры [5]. Выражая готовность поддержать идею консолидации арабского мира, в Лондоне подобной уступкой намеревались предотвратить объединение этих стран по их собственному сценарию. Несмотря на созданный англичанами фасад номинальной независимости и полной демократии, контроль Лондона проявлялся во всех сферах. Иракцы обратились к Германии, чья политическая идеология стояла за гранью национализма, придерживаясь девиза, "противник моего врага - мой друг". Либеральные демократические ценности предпочли взаимоотношениям с фашистской Германией [6]. 3 апреля 1941 г. в Багдаде было объявлено о создании правительства "Национальной обороны", признанное Германией, Италией, Японией и Саудовской Аравией, а 16 мая 1941 г. в Анкаре было подписано соглашение об установлении дипломатических отношений между СССР и новым правительством Ирака [7]. В конце апреля иракская армия блокировала военные базы англичан и, начав боевые действия, обратилась за помощью к вермахту. В Берлине сочли неприемлемым упускать подобную возможность. В итоге германское командование предоставило Ираку 15 тыс. винтовок, 3 млн патронов, 600 легких и 200 тяжелых пулеметов; 50 тяжелых и 100 легких минометов; Италия - 400 пулеметов и 20 противотанковых орудий. Лишь часть указанного вооружения поступила через Турцию до завершения боевых действий в Ираке [8].
Германия, считая устранение Британской империи одним из приоритетных направлений, задействовала для этой цели арабское
освободительное движение. Британское руководство не задавалось целью создания прочного арабского содружества, парируя этой уступкой на усилия держав "оси", использовавших арабский национализм; после 1942 г. идея арабской федерации была направлена против усилий США утвердиться в регионе. Наряду с этим в отношении Палестины британское правительство придерживалось "Декларации Бальфура". В условиях войны и роста освободительного движения Великобритания вынуждена была обратиться за помощью к американскому союзнику, поскольку политика "разделяй и властвуй" представлялась малоэффективной. Свое превосходство США использовали, чтобы в рамках союза потеснить Англию и "открыть двери" для экспорта своих товаров на Ближний Восток, предопределив англо-американские противоречия в регионе. Главным же объектом борьбы являлась нефть. Поддержка госдепартаментом США претензий американских нефтяных корпораций способствовала формированию основы для последующего политического доминирования в регионе. Лояльность американской администрации к призывам сионистской организации о создании еврейского национального очага на территории Палестины была обусловлена расчетом, что будущее государство станет опорой США в районе безраздельного господства англичан. Посол Великобритании в Египте - лорд Киллерн, оценивая создание в марте 1945 г. Арабской Лиги отмечал определяющее влияние Египта среди арабских стран. Им высказывалась версия, что сформированное арабскими странами политическое объединение будет фигурировать лишь декларативно. Англия проявляла "долгосрочный интерес в поддержке арабского сотрудничества, в повышении материального благополучия и удовлетворении сентиментальных устремлений этих стран, насколько позволяли имперские интересы" [9].
Противоречивые тенденции, существовавшие в арабском национально-освободительном движении, во многом обусловили трудности процесса образования Лиги арабских государств и сложную борьбу вокруг формы, которую она должна была принять [10]. Осуществлению эффективного межарабского сотрудничества препятствовала политическая элита арабских государств, а их негативное отношение к действенной консолидации во многом было обусловлено оказываемым британским и аме-
риканским влиянием. Развернувшая борьба за гегемонию между монархическими Ираком и Иорданией, националистами в Сирии и Ливане, Египтом и Саудовской Аравией, осложнялась внутренними противоречиями между иорданской и иракской ветвями Хашимитской династии. И если монархии Ирака и Трансиордании демонстрировали приверженность Великобритании, то Египет и Саудовская Аравия все в большей степени ориентировались на Вашингтон. Несмотря на Ст. 9 Хартии Лиги, при согласовании политических курсов двумя странами, остальными выдвигаемые инициативы не поддерживались под предлогом соблюдения "паритета", что отвечало интересам Британской империи, усиливавшей соперничество между монархиями Хашимитов и Саудитов. Значительная социально-политическая, экономическая дифференциация стран региона, предопределила внутреннюю противоречивость и различия в решении вопросов по реализации арабского единства. Попытки сохранить единство арабского мира являлись малоэффективными, ввиду наличия сильных центробежных тенденций. Так, общеарабский национализм торпедировался наступательным государственным национализмом, отражая интересы каждой отдельно взятой страны. Образование Израиля способствовало относительному сплочению арабских государств. Фактор реальной (или эвентуальной) угрозы со стороны нового государства создавал дополнительные возможности региональной элите для стабилизации своего внутриполитического положения.
В изменившихся условиях послевоенного периода Ближний Восток по-прежнему оставался сферой противостояния. Ближневосточное региональное пространство с его огромными нефтяными ресурсами и непревзойденными стратегическими базами в условиях кризиса колониальной системы и роста национально-освободительного движения мог стать форпостом Британской империи на Востоке. Однако ослабленная войной Великобритания не могла игнорировать предложения, опиравшиеся на мощные ресурсы США, целью которых было подменить английское влияние американским [11, с. 8]. Смену европейских колониальных держав в регионе пытаются упрочить своими позициями США. Противостояние Англии и США за доминирование в регионе и установление контроля над их его нефтяными
ресурсами служило основанием проявляемого интереса со стороны СССР к Ближнему Востоку. Подталкивая Великобританию к "уходу", Соединенные Штаты использовали антиимпериалистический, антибританский настрой в регионе. Интересы империи диктовали курс на сближение с США, полагаясь на отношения, сформулированные Е. Барке-ром: "Американцы выделяют средства, англичане - опыт, знания, престиж в районах, традиционно признанными сферами влияния Великобритании" [12]. В Лондоне были полны решимости удержать свои позиции, полагая, что решение проблем, связанных с Ближним Востоком, в целом заключается в действиях, а не договорах. "Нам, англичанам, необходимо с некоторой осторожностью искать свой путь между двумя "великанами" - констатировал У. Черчилль" [13, л. 189]. "Трибюн" 17 октября 1946 г. констатировала: "США не станут проявлять пассивность с уходом англичан с Ближнего Востока. Ими осуществляется обширная нефтяная программа в Саудовской Аравии; ведется строительство трубопроводов, ведущих к Персидскому заливу и Средиземному морю, гарантируется предоставление крупных займов арабским странам, а также поддержка сионизма [13, л. 202].
Существенная трансформация геополитического ландшафта Ближнего Востока ознаменовалась предоставлением независимости ряду государств региона во второй половине 1940-х гг. Подобные политические реалии, подъем национально-освободительного движения, приведшего к череде потрясений, направленных против старых колониальных держав, стали достижимы в связи со становлением Советского Союза в ранге сверхдержавы. Подвергая анализу эволюцию ближневосточной политики СССР, следует исходить из обострения напряженности в трех активных центрах региона, связываемых с Сирией и Ливаном, палестинской проблемой и англо-египетскими отношениями. Активизация вышеупомянутых стран в борьбе за суверенитет расценивалась в Москве с пониманием. Так, СССР внесли вклад в упразднение британского и французского гегемонизма в Сирии, Ливане и Палестине. Кроме того, советская позиция была последовательна и неуклонна в поддержке требования Египта об эвакуации английских войск с его территории. В период последующий за 1945 г. Соединенные Штаты пытались влиять на любую значительную проблему
региона - от права на существование Израиля до конфессионального паритета в Ливане и десяткам других проблем. Американские правящие круги опасались проявлений пассивности, поскольку было очевидно, что Советский Союз представляет собой мощную альтернативу, оказывая реальное содействие странам региона в политической, экономической, технической сферах.
Специфика интересов США на Ближнем Востоке в послевоенные десятилетия, хотя и была отмечена особенностями внешнеполитических приоритетов администраций Трумэна, Эйзенхауэра, Кеннеди и Джонсона, - все они были объединены задачей предотвращения распространения советского влияния в регионе Ближнего Востока и недопустимостью доступа Советов к нефтеносным ресурсам. Следует учитывать, что Соединенные Штаты не обладали достаточным опытом адаптации на Ближнем Востоке до Второй мировой войны. Отсутствие колониальных владений и перспектива реализации экономических интересов были ограничены британским и французским диктатом. Нефть, обнаруженная американскими компаниями в Саудовской Аравии в 1930-х гг., вскоре вызвала большую заинтересованность официального Вашингтона к региону. Важнее, чем нефть, было становление Соединенных Штатов как мировой державы с завершением Второй мировой войны. И если бы американское руководство по-прежнему придерживалось тактики изоляционизма межвоенных лет, то нефть представлялась бы коммерческим вопросом, а не стратегической необходимостью [11, с. 170].
Отказ арабских стран войти в единый военный блок с Великобританией и США, уже расцениваемых в качестве державы с не-околониалистическими амбициями, с проникновением которой следует бороться, как и с британским колониализмом, изменил тактику Соединенных Штатов. Выдвигаемый план создания единого военного блока арабских государств был временно отсрочен, взамен стали заключаться двусторонние соглашения с правительствами лояльных государств. Американская сторона исходила из того, что, если существует вероятность выполнить более активную роль миротворца или принять меры, которые могли бы стабилизировать положение, то это будет реализовано [14]. Еще в 1928 г. на VI конгрессе Коминтер-
на был обозначен ближневосточный вектор СССР. Однако его реальное воплощение на практике стало осуществляться с завершением Второй мировой войны. Сирийское и ливанское правительства расценивались советской дипломатией как наиболее прогрессивные в регионе. Ливан продвигался по пути социальных реформ. Поддержкой общественности в Леванте пользовалась Лига Друзей Советского Союза; демонстрацией крепнущих связей стала выставка достижений СССР.
Становление Израиля предопределило многовекторную динамику отношений в регионе. Оказывая поддержку созданию его государственности, советская сторона учитывала антикоммунистический настрой арабских правительств Египта, Сирии, Ливана, невзирая на то, что они были всемерно поддержаны блоком социалистических стран в ООН в вопросе вывода иностранных войск с их территорий. СССР, поддерживая Израиль на начальном этапе формирования, предполагал, что это упрочит позиции его и в конечном счете приведет к доминированию в этом геополитическом районе Ближнего Востока, в то время как курс западных держав, особенно Великобритании, более тяготел к реализации арабской доктрины [15, р. 332].
Во вспыхнувшей в мае 1948 г. арабо-израильской войне Египет, Сирия, Трансиордания, Саудовская Аравия, Ирак и Ливан отстаивали не столько национальные интересы и независимость, сколько право на существование государства Израиль. Радикально настроенные арабские лидеры признавали Израиль фактором, дестабилизирующим регион Ближнего Востока. Путь к реализации идеи "арабского единства" представлялся ими советскому руководству через восстановление "законных прав арабского народа Палестины", иными словами - через уничтожение "проамериканской сионистской опухоли" в "сердце арабского отечества" [1, с. 37]. Для советской дипломатии признание международного статуса Израиля не привнесло масштабных результатов. Согласно мнению израильского исследователя, планы СССР по укреплению позиций на Ближнем Востоке с ориентацией на Палестину потерпели неудачу, ввиду демонстрации Израилем "нейтральной и независимой" политики. Поэтому с завершением арабо-израильской войны 1948-1949 гг. советский маятник раскачивался в направлении арабских стран, главным образом Египта,
Сирии, Ливана, с перспективой достичь прочных позиций на Ближнем Востоке [15, с. 333]. Так, ближневосточная политика СССР была ориентирована на тот или иной региональный "центр силы", не всегда полностью позиционируемый как просоветский. И если к концу 1940-х гг. СССР удалось нейтрализовать враждебность некоторых районов Ближнего Востока, то в 1950-х - можно было признать советское стратегическое присутствие в ряде стран региона. В рамках Доктрины сдерживания, не прибегая к прямому военному противостоянию и контролируя локальные конфликты в периферийных регионах для поддержания своего рода глобального равновесия сил, американской стороной жестко оспаривалось упрочнение позиций СССР [12, р. 170].
С момента формирования государственности Израиля США предоставили масштабную экономическую и военную помощь Тель-Авиву без подписания официальных соглашений, ратифицированных на высшем политическом уровне, расценивая это ближневосточное государство в качестве союзника. Подобная поддержка была обусловлена внутриполитическими факторами: как влияние консолидированной еврейской общины США, сконцентрированной на поддержке Израиля, и мнении части политического электората, расценивавшего Израиль в качестве демократического государства, окруженного реакционными арабскими монархиями. К тому периоду США, выступавшие совместно с Великобританией инициаторами создания Средневосточного командования, полагали, что арабские страны и непосредственно Египет станут действовать в более конструктивном русле, чем вражда с Израилем и в дальнейшем продолжат путь к окончательному мирному урегулированию.
Сохранение собственных позиций на Ближнем Востоке, наряду с англо-советскими, англо-американскими отношениями были ключевыми в период второго премьерства У. Черчилля. Он отдавал предпочтение военному конфликту с Египтом, в котором египтянам "будет дан урок", после чего Англия выведет свои войска, но уже якобы по собственному выбору [16]. Им неуклонно акцентировалось внимание на военно-стратегическом значении зоны Суэцкого канала. "Опыт Второй мировой войны учит - потеря стран Ближнего Востока стала бы катастрофой. Для осознания угрозы для оборонной си-
стемы Запада следует представить появление советских войск на африканском побережье Средиземного моря" [17]. В самой Великобритании объективно оценивали политические реалии. "Трибюн" в сентябре 1952 г. писала: "Лейбористское правительство, опираясь на реакционные круги, поддерживало и умиротворяло Арабскую лигу в надежде получить обеспечение английских интересов за счет евреев и французов. Эта безответственная игра лежит в основе большой катастрофы, претерпеваемой Великобританией на Ближнем Востоке" [18].
В январе 1953 г. с приходом в Белый дом республиканской администрации госдепартамент США возглавил Дж. Даллес, считавший одной из основных задач вовлечение стран ближневосточного региона в антисоветский военный блок. Осуществленный им в мае вояж Госсекретаря по Ближнему Востоку не принес ощутимых результатов. Для большинства арабских лидеров опасность представлялась со стороны Великобритании, Франции и Израиля, региональные проблемы выступали на первый план при сопоставлении с советско-американской с "холодной войной" [19]. Если призыв Вашингтона о противостоянии "советской экспансии" и вступлении в военные блоки в Анкаре и Тегеране воспринимали, то антикоммунистическая доктрина Запада для Ближнего Востока была сомнительна. Давление, оказываемое США, Англией и Францией, вызывало обратную реакцию, упрочивая статус СССР в регионе. "Что касается отношений с Россией, - заявил генерал Нагиб 20 сентября 1952 г., - то, учитывая интересы обеспечения безопасности страны, египетское правительство и впредь будет проводить и политику дружбы и мира в отношении всех стран в соответствии с целями и принципами ООН" [20]. В дальнейшем для советского руководства стратегически оправданным представлялось "преодолев" пояс прозападно ориентированных стран Среднего Востока, протянуть руку арабским странам, не пожелавшим участвовать в планируемых НАТО военных союзах. Твердая позиция Москвы относительно роли национальной буржуазии была смягчена готовностью содействовать арабским правительствам в их антиимпериалистической борьбе. Фактически к концу 1940-х гг. Советам удалось нейтрализовать западное влияние в Сирии и Ливане.
Тесные взаимоотношения Сирии и Со-
ветского Союза следует датировать с 1954 г. Страна ассоциировалась в качестве ведущего арабского союзника и отчасти основного партнера в регионе периода "холодной войны": более стойкого, чем Египет; менее переменчивого, чем Ливия; менее маргинального, чем Алжир, более предсказуемого, чем Южный Йемен [21, р. 48]. Хотя Дамаск продвинулся ближе к Москве и пристально наблюдал за Соединенными Штатами, ассоциируемыми в качестве старшего партнера Израиля, ключевые игроки вели свою игру в регионе. Подобные тенденции, как правило, развивались в диаметральном направлении. Политические пристрастия мощных внереги-ональных "центров силы" были поставлены на службу местных потребностей и амбиций. Можно признать, что события или на внутренней сирийской сцене или на межарабском уровне, иногда предопределяли влияние той или иной державы в регионе, складывалась ситуация, когда отчасти "хвост вилял собакой" [21, р. 49].
Сирийские политики были обеспокоены тем, что, помимо двух сверхдержав, Великобритания и Франция оставались внерегио-нальными акторами. Сирия же представляла собой форпост СССР в самом сердце региона. Обе страны были нацелены на реализацию национальных интересов. Сирия рассчитывала на защиту от алчных соседей, от бывших колонизаторов, и особенно, от крепнущей военной мощи Израиля, в то время как Советский Союз, восприимчивый к потенциальной стратегической угрозе с юга, стремился к присутствию в Восточном Средиземноморье, чтобы обезопасить себя и уязвимые черноморские базы от наращиваемого американского присутствия. Несмотря на различия во взглядах, страны были едины в желании покончить с западным влиянием, нейтрализовав оказываемое им военное давление на Ближний Восток. Подобные устремления воспринимались категорично. Дж. Джернеган, курирующий ближневосточный отдел госдепартамента, на конференции национальных еврейских организаций США 6 марта 1955 г. указывал на необходимость объединения государств региона в военный блок, отмечая, что США "следят, чтобы их вклад в создание военной мощи региона направлялся государствам", наращивающим обороноспособность против советской агрессии. При этом признавалось, что "отношения между Израилем и
его соседями в состоянии разрыва" [22, л. 93]. Подобные политические сюжеты предугадывали. На вопрос о проблеме мира с арабами генсек ИКП Ш. Микунис отвечал: "США не заинтересованы в израильско-арабском мире и не допустят этого мира. Английское посредничество имеет показное значение. Англичане намерены на нем нажить капитал, как в арабских странах, так и в Израиле, где планируют получить военные базы" [22, л. 9].
С различной степенью обязательств и возможностей каждая администрация сменяющих друг друга американских президентов пыталась найти решение выхода из араб-ско-израильского конфликта, придерживаясь курса на поддержание контактов и с арабскими странами для соблюдения баланса в регионе, ввиду опасения, что произраильский курс приведет арабский мир к просоветской ориентации. По мнению аналитиков госдепартамента, затяжной конфликт, в свою очередь, мог обеспечить благоприятные возможности для Советского Союза, стремившегося к упрочению влияния за счет реализации оружия и оказания дипломатической поддержки арабским странам.
Как отмечал израильский государственный деятель М. Бентов, "В СССР недооценивают силу и влияние мирового еврейства. Чтобы бороться за влияние на него, надо быть внутри него. Большинство еврейских организаций являются проводниками политики госдепартамента США и интересы мирового еврейства не представляют" [22, р. 99].
Соединенные Штаты, поддержав англичан в создании Багдадского Пакта в 1955 г., формально к нему не присоединялись, надеясь таким образом сохранить доверительные отношения с Египтом. И чем более негативную реакцию Запада вызывала независимая политика Насера, тем выше поднимался его авторитет в арабском мире. 27 сентября 1955 г. было подписано египетско-советское соглашение о военно-техническом сотрудничестве. Продажа оружия Египту отождествлялась с советским прорывом на Ближний Восток, ликвидацией монополии на поставки оружия державами Запада и принципиальным изменением баланса сил.
Эффективным средством воздействия в госдепартаменте сочли "затягивать время". Поскольку достижения и признание Г.А. Насера не могло длиться бесконечно, в Вашингтоне рассчитывали на амбициозных
арабских лидеров, готовых бросить ему вызов [23]. К середине 1956 г. Соединенные Штаты решились "преподать урок" арабским странам и Египту, в первую очередь, отказав финансировать строительство необходимой для их экономики Асуанской плотины, что, в свою очередь, дало Каиру альтернативу получить помощь от Советского Союза [24].
Активизировалась и Сирия. 31 декабря
1956 г. новое сирийское руководство в программе, утвержденной парламентом 4 января
1957 г., заявило о курсе "позитивного нейтралитета" в борьбе двух лагерей на международной арене. Важным критерием прочности позиций правительства Сирии являлась поддержка его сирийской армией, участвующей вместе с правительством в ликвидации антиправительственных волнений в Хомсе и Алеппо. Большинство офицерского состава сирийской армии ратовало за дальнейшее укрепление связей, в том числе и в военной сфере, между Сирией и СССР [25, л. 16]. Позднее, 11 января 1957 г. правительство Сирии первым в регионе отклонило "доктрину Эйзенхауэра" в отношении стран Ближнего и Среднего Востока, решительно выступая против Багдадского пакта. Вместе с тем в патриотических кругах Сирии фигурировало предположение, что активизация усилий по укреплению союза с Египтом и развитие дружественных связей с Советским Союзом могут привести к вмешательству во внутренние дела Сирии со стороны западных держав, которые попытаются использовать в этих целях Израиль, Ирак, Турцию [25, л. 28].
Таким образом, интересы США в ближневосточном регионе были связаны с решением трех основных задач: сдерживание коммунизма и советского влияния; поддержание безопасности Израиля и обеспечение американского доступа к арабской нефти. Приоритетность задач, напрямую связанных с геополитическими интересами США, трансформировалась от одного периода к другому. Приоритеты СССР на Ближнем Востоке в целом также претерпевали определенные изменения. Тем не менее, в Москве пытались определить верного ближневосточного союзника. Вызывающе решительные выпады политических деятелей квалифицировались как проявление неблагонадежности и могли стоить исключением какого-либо государства из блока стран, придерживающихся "социалистической ориентации". Косвенным результа-
том меняющейся политики стал подход Советского Союза к Израилю: с одной стороны, тесные отношения с израильскими коммунистами, с другой - поддержка его региональных противников с целью предотвращения их переориентации на альтернативные инициированные Западом военно-политические блоки. Сочетать эти два вектора не удавалось, ввиду категоричного неприятия коммунистическими партиями арабских стран принципа "интернационалистского" единства с коммунистами Израиля.
Учитывая характер американских интересов на Ближнем Востоке и особенности американской политики, в которой внутренние факторы играли значительную роль в формировании внешнеполитической стратегии, было бы удивительно, если бы американские политики демонстрировали последовательность и дальновидность на протяжении длительного периода.
ЛИТЕРАТУРА
1. Косач Г.Г. Его звали Вольф Авербух: как намечались контуры советской политики на Ближнем Востоке // Вестник Евразии. 2008. № 3. С. 9-46.
2. Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ). Ф. 127. Оп. 1. Д. 8. П. 1. Л. 34.
3. АВП РФ. Ф. 128. Оп. 1. Д. 4. П. 1. Л. 6.
4. Khadduri M. Independent Iraq. Oxford University Press, 1951. 292 p.
5. АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3. Д. 173. П. 14. Л. 8.
6. Reeva S. Simon. Iraq between the Two World Wars: The Creation and Implementation of a Nationalist Ideology. New York: Columbia University Press, 1986. 234 p.
7. Правда. 1941. 18 мая.
8. Гальдер Ф. Военный дневник начальника генштаба сухопутных войск. 1939-1942. В 3 т. Т. 2. М.: Воениздат, 1969. 628 с. С. 528.
9. Louis W. The British Empire in the Middle East, 1945-1951: Arab Nationalism, the United States and Postwar Imperialism. Killearn to Eden. 23 Mar. 1945. Oxford: Clarendon Press, 1984. 820 p. P. 128.
10. Койбаев Б.Г. Ближний Восток: информация и региональная безопасность. СПб.: Санкт-Петербургский гос. университет, 2002. 294 с. С. 154.
11. Чикаидзе Ц.М. Ближний Восток в контексте политики Великих держав 1920-е - 1956 гг. Владикавказ: СОГУ, 2015. 216 с.
12. Barker E. Britain in a Divided Europe. 19451970. London: Weidenfeld and Nicolson, 1971. 316 p.
13. АВП РФ. Ф. 56 Б. Оп. 9. Д. 50. П. 89. Л. 189.
14. АВП РФ. Ф. 56 Б. Оп. 1. Д. 318. П. 141. Л. 323.
15. Ginat R. Soviet Policy towards the Arab World, 1945-1948 // Middle Eastern Studies. 1996. Vol. 32. № 4. P. 321-335.
16. Meyer G. Egypt and the United States. The Formative Years. L., 1980. P. 58-59.
17. АВП РФ. Ф. 56 Б. Оп. 1. Д. 321. П. 143. Л. 448.
18. АВП РФ. Ф. 56 Б. Оп. 1. Д. 51. П. 22. Л. 99.
19. Васильев А.М. Король Фейсал: личность, эпоха, вера. М.: Восточная литература, 2010. 520 с. С. 207.
20. АВП РФ. Ф. 56 Б. Оп. 1. Д. 320. П. 142. Л. 189.
21. The Cold War and the Middle East / Ed. by Ye-zid Sayigh a. Avi Shlaim. Oxford: Clarendon Press, 1997. 304 р.
22. Российский государственный архив новейшей истории (далее - РГАНИ). Ф. 5. Оп. 28. Д. 348. Л. 93.
23. Quandt W. B. America and the Middle East // Diplomacy in the Middle East. Relations of Regional and Outside Powers / Ed. by L. Carl Brown, London; New York: I.B. Tauris, 2004. P. 59-74.
24. Румянцев В.П. "Новый фронтир" администрации Дж.Ф. Кеннеди на Ближнем и Среднем Востоке (1961-1963 гг.) Томск: Издательский Дом Том -ского государственного университета, 2015. 404 с.
25. РГАНИ Ф. 5. Оп. 28. Д. 500. П. 89.
REFERENCES:
1. Kosach G.G. Vestnik Evrazii, 2008, no. 3, pp. 9-46.
2. Arkhiv vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii [Foreign Policy Archive of the Russian Federation)]. F. 127. Op. 1. D. 8. P. 1. L. 34.
3. Arkhiv vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii [Foreign Policy Archive of the Russian Federation)]. F. 128. Op. 1. D. 4. P. 1. L. 6.
4. Khadduri M. Independent Iraq. Oxford University Press, 1951, 292 p.
5. Arkhiv vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii [Foreign Policy Archive of the Russian Federation)]. F. 06. Op. 3. D. 173. P. 14. L. 8.
6. Reeva S. Simon. Iraq between the Two World Wars: The Creation and Implementation of a Nationalist Ideology. New YorkЮ Columbia University Press, 1986. 234 p.
7. Pravda [True]. May 18, 1941.
8. Halder F. War Diary. Daily records Chief of General Staff of the Land Forces 1939-1942. In 3 vol. Vol. 2. Moscow, Military Publishing House of the Ministry of Defense of the USSR, 1968-1971. 628 p., p. 528.
9. Louis W. The British Empire in the Middle East, 1945-1951: Arab Nationalism, the United States and Postwar Imperialism. Killearn to Eden. 23 Mar. 1945. Oxford, Clarendon Press, 1984, 820 p., p. 128.
10. Koibaev B. G. Blizhniy Vostok: informatsiya i regional'naya bezopasnost' [Middle East: information and regional security]. St.-Petersburg, St.-Petersburg State Univ. Press, 2002, 294 p., p. 154.
11. Chikaidze Ts.M. Blizhniy Vostok v kontekste politiki Velikikh derzhav 1920-e - 1956 gg. [The Middle East in the context of policy of Great powers of 1920- 1956]. Vladikavkaz, North Ossetian State Univ. Press, 2015, 216 p.
12. Barker E. Britain in a Divided Europe. 19451970. London, Weidenfeld and Nicolson, 1971, 316 р.
13. Arkhiv vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii [Foreign Policy Archive of the Russian Federation)]. F. 56 B. Op. 9. D. 50. P. 89. L. 189.
14. Arkhiv vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii [Foreign Policy Archive of the Russian Federation)]. F. 56 B. Op. 1. D. 318. P. 141. L. 323.
15. Ginat R. Middle Eastern Studies, 1996, vol. 32, no. 4, pp. 321-335.
16. Meyer G. Egypt and the United States. The Formative Years. London, 1980, pp. 58-59.
17. Arkhiv vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii [Foreign Policy Archive of the Russian Federation)]. F. 56 B. Op. 1. D. 321. L. 448. P. 143. L. 99.
18. Arkhiv vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii [Foreign Policy Archive of the Russian Federation)]. F. 56 B. Op. 1. P. 22. D. 51.
19. Vasiliev A. M. Korol' Fejsal: lichnost', ehpoha, vera [King Feysal: personality, era, belief]. Moscow, Vоstоchnаyа literature, 2010. 519 p.
20. Arkhiv vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii [Foreign Policy Archive of the Russian Federation)]. F. 56 B. Op. 1. D. 320. P. 142. L. 189.
21. The Cold War and the Middle East. Ed. by Ye-zid Sayigh a. Avi Shlaim. Oxford, Clarendon Press, 1997, 304 p.
22. Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv noveyshey istorii [Russian State Archive of Recent History]. F. 5. Op. 28. D. 348. P. 89. L. 93.
23. Quandt W.B. America and the Middle East. In: Diplomacy in the Middle East. Relations of Regional and Outside Powers. Ed. by L. Carl Brown, London; New York, I.B. Tauris, 2004, pp. 59-74.
24. Rumyantsev V.P "Novyy frontir" administratsii Dzh.F. Kennedi na Blizhnem i Srednem Vostoke (1961-1963 gg.) ["New Frontier" administration J.F. Kennedy and the Middle East (1961-1963)]. Tomsk, Publishing house of Tomsk State University, 2015, 404 p., p. 65.
25. Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv noveyshey istorii [Russian State Archive of Recent History]. F. 5. Op. 28. D. 500. P. 89.
25 декабря 2016 г.
