CC BY
81
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ КАК ФАКТОР СДЕРЖИВАНИЯ СОЦИАЛЬНОГО НАПРЯЖЕНИЯ: СТАТИСТИКА «КЛАССА ОТВЕРЖЕННЫХ» В РОССИИ В XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ.
Г.В. УЛЬЯНОВА
Центр истории России XIX в.
Институт российской истории РАН
Москва, ] 17036, ул. Дм. Ульянова, 19
В Российской империи XIX - начала XX вв. наблюдалось интенсивное развитие благотворительности, которая являлась важным фактором социальной регуляции в стране с низкими жизненными стандартами и практически неразвитой системой социального обеспечения. Несмотря на появление в последнее пятнадцатилетие целого пласта работ, посвященных вопросам истории российской филантропии, аспект статистической оценки феномена благотворительности почти не исследован. И в этом смысле попытка статистической оценки бедности и нужды населения Российской империи через определение размеров и места в демографической иерархии соответствующих социальных групп представляет несомненный научный интерес.
Целью представленной статьи является презентация статистико-демографических данных о числе нуждавшихся (малоимущих, стариков, инвалидов, сирот и др.).
Точной и достоверной статистики на этот счет в период XIX - начала XX вв. не существовало. В середине 1890-х гг. видный эксперт по вопросам благотворительности Е.Д. Максимов отмечал, что учет лиц, нуждающихся в общественной помощи, «чрезвычайно труден даже в Европе, где организация текущей статистики в общем несравненно совершеннее нашей»1. Потому, в Европе в последней четверти XIX в. эта цифра определялась приблизительно, «путем подсчета лиц, пользующихся общественными вспомоществованиями», что составило по данным словаря Гранат (на который ссылался Максимов) «в Англии около 3 % всего населения, в Германии 3,4 %, во Франции около 4 %, в Швейцарии 4,67 %, в Швеции 4,84 %, в Нидерландах 5,3 %, в Норвегии 7,6 %»2. Максимов же привел и другие цифры
- из груда князя А.И. Васильчикова «О самоуправлении» (1869), согласно которым «число нищих, призреваемых обществами и государствами, достигает в Англии 4,6 % населения, во Франции 5 %, в Бельгии даже 6 %»3.
Что касается Российской империи, то не имелось «даже таких сведений, какие встречаются в Европе», поскольку, как отмечал Максимов, «статистика призрения у нас находится еще в совершенно зачаточном состоянии»4. Только земские статистические исследования рубежа Х1Х-ХХ вв. отчасти пролили свет на эту проблему.
Рассмотрим доступные российские статистические данные XIX - начала XX вв., фокусируя внимание на двух параметрах. Первый - число лиц, нуждавшихся в помощи. Второй
- число лиц, получивших помощь (другими словами, пациентов благотворительности).
Фактически, первую попытку статистической оценки сделал П.Н. Ткачёв в своих «Статистических этюдах», опубликованных в журнале «Библиотека для чтения» в 1864 г. В этюде третьем, озаглавленном «Бедность и благотворительность»5, 20-летний публицист насколько возможно определил размеры люмпенизированного слоя. Оставим в стороне ра-дикалистский пафос Ткачёва, который, как и политически близкие ему Чернышевский и Прыжов, отрицал милостыню в противовес идеализировавшим подаяние как форму проявления исконного народного благочестия славянофилам6. В «Статистических этюдах» инте-
ресны прежде всего данные, которыми оперировал Ткачёв. По его утверждению он брал их из официальных источников, осознавая, впрочем, что они неполны и несовершенны. Ткачев рассчитал по данным попечительных о тюрьмах комитетов предположительное число нищих 37 500 чел. на 58,5 млн. чел. населения. Далее на основании отчетов министра внутренних дел за 1855-1858 гг. он вывел среднюю цифру числа призреваемых в заведениях Приказов общественного призрения и получающих пособие из средств этого ведомства в 240 983 чел.' Количество пациентов Императорского Человеколюбивого общества (по данным отчетов общества) составило: в 1856-1857 гг. в среднем 31 133 чел., в 1856 г. 24 493 чел., в 1857 г. - 37 733 чел.8 Ткачев брал в расчет также среднее ежегодное число призреваемых Странноприимным домом графа Шереметьева в Москве, составляющее от 1400 до 2300 лиц. Таким образом, по его экспертной оценке число бедных, «живущих в России на счет общественной благотворительности», являющихся пациентами Приказов, Человеколюбивого общества и Странноприимного дома можно определить в 274 416 чел., а если прибавить к этому числу количество нищих, рассчитанных на основании данных тюремных комитетов (37 500 чел.), то, как писал Ткачев: «У нас, в нашем «богатом и обильном» отечестве, класс отверженных ... простирается средним числом до 311 916 чел., что дает одного бедного на каждые 187 жителей. Припомним, кроме того, что у нас ежегодно до 8 000 чел. судятся за бродяжничество, - преступление, наиболее распространенное в России, и что следовательно, общая сумма бедных, без преувеличений может быть доведена до 320 000 человек». Но и эту сумму Ткачёв не считал окончательной, полагая, что реально она существенно выше за счет лиц, «живущих милостынею частных благотворителей», которые, «строго держась евангельского правила о тайной милостыне, не считают нужным заявлять куда следует о числе ежегодно облагодетельствованных ими бедных», а также за счет неимущих, на вспоможение которым «из капиталов Их Величеств и Их Высочеств тратятся ежегодно значительные суммы»9.
Подсчеты Ткачева в известной степени подтверждались поздней, но хронологически близкой статистикой. Так, согласно официальной сводной ведомости, в 1861 г. в заведениях, подведомственных Приказам общественного призрения получили помощь 514 553 чел. (144 263 чел. платно, 370 290 чел. бесплатно)10.
К сожалению, для последующего времени компактных опубликованных данных пока не найдено. Известно, что в начале 1890-х гг. при Министерстве юстиции была образована особая комиссия для разработки вопроса о мерах борьбы с профессиональным нищенством и бродяжничеством во главе с сенатором И.В.Мещаниновым. Материалы этой комиссии обнаружить не удалось, однако в своем докладе «О нищенстве в России и о способах борьбы с этим явлением» на Первом съезде русских деятелей по общественном и частному призрению (1910 г.) И.В. Мещанинов привел официальные данные о числе нищих на 1877 г.: по 71 губернии считалось 293 445 чел., просящих милостыню". При этом Мещанинов считал, что «такое число далеко не соответствует действительности». Однако по другим данным (из работы О. Буксгевдена «Учреждения благотворительности в России» и журнала «Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины»), приводимым позднее Максимовым, число нищих в 1877 г. в Европейской России простиралось до 230 тыс. чел., и в 1883 г. достигло уже 300 тыс. чел.12 Известный деятель благотворительности генерал
H.В. Исаков в 1880-х гг. допускал, что число «нуждающихся в общественной помощи» может достигать в России 7-10 млн. чел.1-’
В 1896 г. в ежемесячнике либеральных народников «Новое слово» была опубликована статья Е.Д. Максимова «Статистические и финансовые вопросы общественного призрения»14. Опираясь на данные, собранные Комиссией Грота, Максимов писал, что «в 28 земских губерниях получают помощь от учреждений по общественному призрению свыше
I.072 тыс. душ». Давая далее экспертную оценку общего числа лиц, получавших помощь в стране, он привел следующие расчеты: «Определив, на основании этих сведений, среднее число лиц, получающих пособие в одной губернии, возможно допустить, что и в остальных
6 земских губерниях (без столиц) должно призреваться около 230 тыс. нуждающихся. Затем, сюда же следует причислить 255 тыс. призреваемых в Петербурге и приблизительно столько же в Москве. Наконец, в общий подсчет надлежит включить, по крайней мере, 80 тыс. нижних чинов и солдаток, получающих казенное пособие, несколько десятков тысяч переселенцев и других лиц, так или иначе пользующихся общественной помощью. В общем окажется, что число лиц, получающих общественное призрение в земских губерниях, простирается свыше 1.900 тыс.»15 Исходя из этой цифры, он сделал попытку рассчитать финансовый минимум для сферы общественного призрения, который составил бы более 60,5 млн. руб. Эти расчеты важны потому, что Максимов дает численность отдельных категорий нуждающихся в помощи в земских губерниях (примерно на 1894 г., когда, как известно, по запросам Комиссии Грота, эти цифры, доставленные губернаторами, были обобщены), а именно: 390 тыс. детей в заведениях, 420 тыс. детей в семьях, 368 тыс. взрослых в заведениях и 168 тыс. на дому, 218 тыс. семей безземельно-бездомных, 90 тыс. психически больных. Сюда же Максимов причислил 90 тыс. отхожих рабочих (нуждающихся в минимальной помощи - пособии на проезд к месту потенциальной работы) и 9 тыс. семей переселенцев (по 50 руб. на семью на период переезда к месту переселения)16. Как мы видим, упор был сделан на определение финансового показателя, но число нуждавшихся, при неясных критериях размера семьи и безземельно-бездомного состояния, оставался расплывчатым, находясь в интервале между 1,5 и 2 млн. чел.
Пытаясь всё-таки определить приблизительное число нуждавшихся, в той же работе Максимов предложил другую схему расчета. Зная количество лиц, призреваемых в благотворительных заведениях ряда земских губерний, и подсчитав их долю во всём населении этих губерний, он получил вполне достоверный средний показатель, затем примененный к населению всех 34 земских губерний. В результате этих расчетов оказалось, что количество душевнобольных можно было определить в 100 тыс. чел. (из расчета 0,15 % ко всему населению), слепых - 134 310 чел. (0,2 %), калек - 368 500 чел. (0,55 %), дряхлых - 93 800 (0,14 %), немощных - 134 000 (0,2 %), глухих, немых и глухонемых - 80 400 (0,12 %), при всех этих категориях нуждающихся едоков (членов семей) - 670 000 (1 %); а также подкидышей, заброшенных детей и круглых сирот - 422 100 чел. (0,63 %). Всего же: 2 003 110 чел. или 2, 99 % всего населения1'. Общее же число лиц, нуждавшихся в помощи, Максимов определял цифрой около 3,2 млн. чел. (4,77 %). Этот показатель был получен после добавления к количеству вышеперечисленных детей, стариков и инвалидов таких категорий трудоспособного (но временно не имевшего работы) населения, как безземельно-бездомные в количестве 1 031 800 чел. (1,54 %), нуждающиеся переселенцы - 60 000 (0,09 %), нуждающиеся отходники - 100 000 чел. (0,15 %)18.
Значение работы Максимова, даже при отсутствии научно строгого изложения материала, состояло в том, что в ней впервые была сделана попытка на основе имевшихся частичных достоверных данных (в отсутствие массовых подсчетов) реконструировать полную картину количества нуждающихся. Понимая все несовершенства своих выкладок, Максимов однако эту картину считал близкой к истине, приводя два весомых аргумента - во-первых, вычисление было «основано на данных, полученных не теоретически, а путем фактического исследования, и, во-вторых, «процентное отношение... более или менее совпадает с таковым же в тех странах Западной Европы, которые по экономическим условиям жизни в них более или менее близко подходят к нашему отечеству»19.
Автор раздела «Благотворительность» в книге «Россия в конце XIX века», изданной под грифом Министерства финансов в связи с участием России во всемирной Парижской выставке 1900 г., А. Браудо писал: «Статистические данные, касающиеся общественной и частной благотворительности в России, весьма недостаточны для определения общего числа лиц, нуждающихся в помощи. По подсчету, весьма приблизительному и скорее уменьшенному, чем преувеличенному, число таких лиц определялось в последние годы в 7 млн., что составляет более 5 % всего населения»^0 Эта цифра была одной из наивысших, приводимых экспертами.
Апеллируя к новейшим методикам современной социологии, российские эксперты, в частности, опирались на материалы вышедшей на русском языке в 1900 г, (под редакцией Г. Фальборка и В. Чарнолуского) популярной книги профессора-политэконома Р. Майо-Смита «Статистика и социология». Одна из глав этого труда называлась «Немощные и необеспеченные», и в ней был рассмотрен вопрос о «статистике злополучия, то есть таких положений, которые мы не можем приписать безнравственности или преступности лица». И поскольку жертвы злополучия - немощные и необеспеченные, «которые в силу душевной или телесной немощи, физически несостоятельны» - «являются более или менее тяжелым бременем для общества», и по словам Майо-Смита «их существование есть... экономическая потеря», то «необходимо изучать положение этих злополучных в видах его улучшения, как ради них самих, так и ради общества». В таком случае сбор статистических данных дает ключ, чтобы «уразуметь причину и найти лекарство против этого зла»“1. В работе Майо-Смита содержался обзор статистики по разным странам, согласно которому в Англии число содержавшихся в рабочих домах и получавших пособие составляла в 1870 г. 1 032 800 чел. (4,65 % от всего населения), и в 1890 - 759 730 чел. (2,58 %); в Германии в 1885 г. вспомоществование по бедности получали 1 592 386 лиц (3,4 %); во Франции (без указания даты) -1 505 115 лиц (3,98 %); в Австрии по данным 1881- 1885 г. 270 854 чел. призревалось в богадельнях и рабочих домах (1,2 %); в Голландии в 1879 г. - 212 460 чел. (5,3 %); в Швеции в 1886 г. - 228 311 чел. (4,84 %); в Норвегии в 1884 г. - 147 725 чел. (7,6 %); в США по переписи 1890 г. в домах для бедных содержалось 73 045 чел. (1,16 %)22.
Примечательно, что Майо-Смит обращает внимание на то, что законодательства разных стран существенно различаются в критериях для оказания помощи: «Слово нищий (pauper) означает иногда содержащегося в благотворительном заведении, иногда же - всякого, кто получает пособие от общественной или частной благотворительности», а в Соединенных Штатах этот термин имеет различное значение в разных штатах. И потому «международное сравнение не может быть вполне точным, так как именно те страны, в которых прилагается особое старание к помещению... несчастных в соответственных учреждениях, часто по этому самому отличаются кажущимся обилием убогих»‘3. Данные Майо-Смита давали русским специалистам представление о европейских подходах к определению числа нуждающихся.
При подготовке труда «Благотворительность в России», вышедшего в свет в 1907 г., его авторы вновь обратились к результатам переписи населения 1897 г., для чего на средства, «ассигнованные на производство обследования о состоянии благотворительности в России», были из общей массы 125 млн. карточек переписного материала извлечены карточки, заключавшие сведения о численности и составе лиц, пользовавшихся благотворительной помощью, а также о слепых, глухонемых, страдающих психическими расстройствами. Эта работа была осуществлена под наблюдением старшего редактора Центрального Статистического комитета В.В. Степанова.
Согласно этим выборкам, число лиц, получавших средства к существованию от нищенства, составило 373 201 чел. Еще для 38 164 чел. нищенство служило побочным заработком, и таким образом, для всей империи число нищих составляло 401 365 чел.24 Автор обзора разделял причины нищенства на две категории: личные - «калечество, старость, убожество, многосемейность, смерть одного из супругов, смерть работника в семье, уход работника для отбывания воинской повинности, семейные разделы», и социально-экономические - «обеднение крестьян, безземелье, малоземелье и высота арендных плат за землю, отсутствие заработков на местах и связанное с ним скопление рабочего населения в некоторых отдельных пунктах, переселение, а также «народные бедствия: неурожаи, опустошительные пожары и падеж скота», непостоянство заработка, уменьшение потребности в рабочих руках вследствие развития машинного производства, ...тяжести лежащих на населении повинностей». Не списывались со счетов и «нравственные причины» - «недостаток образования и воспитания среди крестьянского населения, не позволяющий противостоять порочным склонностям, которые зачастую влекут за собой обращение к нищенству, как к весьма лег-
кому способу приобретения средств к существованию»25. В ряде губерний и областей, как показала перепись, жители некоторых деревень поголовно занимались нищенством. По районам наибольшее число нищих давали уроженцы Дагестанской области, Астраханской и Вологодской губерний (свыше 100 чел. на 10 тыс. жиг.)26.
Количество призреваемых в благотворительных учреждениях по данным переписи составило 108 013 чел. Еще 314 276 чел. указали источником к существованию денежные пособия из благотворительных сумм (в это число не вошли 7 285 чел., получавших стипендии для обучения в средних и высших учебных заведениях). Примечательно, что пособия доходили до нуждавшихся через различные инстанции - правительственные, земские и муниципальные органы, сословные учреждения, общественные организации, а также от частных лиц27.
Лиц, страдавших физическими недостатками, насчитывалось 406 659 чел. В период проведения переписи было зарегистрировано также 99 025 чел., находившихся на излечении в больницах28. Таким образом, все вышеназванные категории лиц, нуждающихся в помощи, в общем составили число 1 млн. 237 697 чел. (или приблизительно 1 % от всего населения). Эту цифру, на наш взгляд, можно считать официальным минимальным показателем количества потенциальных пациентов благотворительности.
После революции 1905 г. в контексте всеобщего оживления легальных дискуссий по социальным проблемам вопрос о выяснении количества социально обездоленного населения, нуждавшегося в помощи, стал предметом ряда публицистических выступлений. Остановимся ниже на текстах Е.Д. Максимова, Г. Гордона, В. Ильинского.
Несмотря на неполноту, данные, представленные в работе Е.Д. Максимова «Очерк истории развития и современного положения общественного призрения в России» (1907 г.)29, позволяют наметить общие очертания категорий населения, получавших помощь. Следует отметить, что Максимов, будучи сначала сотрудником Комиссии Грота, а затем чиновником МВД, несомненно, располагал максимумом имеющихся данных. Приказы общественного призрения (оставшиеся в 14 неземских губерниях), к 1 января 1905 г. призревали около 900 чел. (ранее, в 1891 г., в 16 неземских губерниях призревались 60 522 чел.). По Ведомству учреждений Императрицы Марии приводятся следующие цифры: 4 200 кроватей в больницах, в воспитательных домах не менее 21 тыс. детей в заведениях и 80 тыс. - у кормильцев в деревнях, в детских приютах - не менее 11.5 тыс. чел. и в крестьянских семьях - не менее 700 чел. Итого, не считая детей в учебных заведениях и учреждениях для слепых, не менее 117 400 чел. По Человеколюбивому обществу - оказывалась помощь более чем 200 550 чел. По Попечительству о домах трудолюбия и работных домах - свыше 20 тыс. чел. По церковноприходским попечительствам - 1601 койка в больницах и богадельнях. Данные о сословном призрении скудны, известно только в заведениях для крестьян имелось 1 167 мест (в середине 1890-х гг .). Сведения о призрении в земских губерниях неполны -точно известно только, что в детских приютах содержалось 8 тыс. детей, в богадельнях -3 740 стариков. (Ранее, в 1891 г., обшее число призреваемых в 28 земских губерниях составило 1 072 146 чел.) И, наконец, о пациентах частной благотворительности Е.Д. Максимов писал: «О числе лиц, пользующихся помощью от частной благотворительности, имеются относительно достоверные сведения только за 1891 г., когда такое число было определено комиссией К.К. Грота в 746 тыс. душ обоего пола. В настоящее время число это, несомненно, значительно больше»30. По Красному Кресту, Попечительствам о народной трезвости и муниципальным заведениям данных о количестве пациентов не было - здесь Максимов оперировал, главным образом, сведениями об истраченных на помощь средствах.
Даже заведомо некорректная сумма, определяемая механическим сложением всех приведенных цифр, дает приблизительное число лиц, получивших помощь, не менее 1 млн. чел. Конечно, это число может колебаться в ту или другую сторону, однако дает представление
о порядке чисел. Если учитывать приблизительную оценку Максимова по земским и муниципальным заведениям, то не исключается, что число получавших помощь могло достигать 2,5 млн. чел. в середине 1900-х гг.
Немалый общественный резонанс вызвала статья доктора Г. Г ордона «К вопросу о постановке у нас общественного призрения», опубликованная в 1907 г. в журнале «Современный мир»31. Автор проанализировал и обобщил основные сведения о количестве лиц, воспользовавшихся благотворительностью. Оказалось, что по данным «Сборника сведений о благотворительности в России» (1899), в 1896 г. таких лиц было: 314 325 детей, 860 431 взрослый и 1 928 630 без указания возраста - всего 3 103 386 чел. Эти цифры Гордон комментировал так; «Если мы примем во внимание с одной стороны слабое, даже прямо ничтожное развитие у нас общественной благотворительности, а с другой стороны - неудовлетворительную постановку собирания статистических сведений, то мы должны будем цифру эту по меньшей мере удвоить!»32 Гордон оценивал уровень развития благотворительности в целом в России как весьма низкий по сравнению со странами Запада - в России приходилось 9 коп. на чел., в то время как в Великобритании (в пересчете) - 3 руб., в Норвегии 1 руб. 97 коп., в Швейцарии 1 руб. 90 коп., в Швеции 1 руб. 33 коп., во Франции 1 руб. 20 коп., в Италии
1 руб. 18 коп., в Германии 90 коп.33 Мизерными являлись расходы на призрение и благотворительность в сопоставлении с государственным бюджетом. Да таких целостных данных и не имелось. Гордон сообщал, что в 34 земских губерниях расходы на благотворительные нужды составляли в 1900 г. 1,8 % годового бюджета, и только в таких городах, как Москва, Петербург, Рига, Одесса и Варшава были выше, достигая 10 %. В то же время в Великобритании государство затрачивало на благотворительность и общественное призрение 10-11 % своего ежегодного бюджета, в Швейцарии - 12-13 %, в Норвегии - 7-8 %, в Швеции - 5-6 %, в Италии - 4-5 %, в Германии и Франции - по 3-4 %34.
В 1908 г. в серии «Библиотека церковного реформатора» вышла брошюра «Благотворительность в России (история, настоящее положение и задачи)»35. Автор ее, В. Ильинский, отмечал, что вопрос о благотворительности является «одним из важнейших вопросов нашего времени», потому что «число бедняков, по различным причинам неспособных собственным трудом добывать себе средства существования, всюду более или менее значительно, а у нас [в России], в силу особенного политико-экономического склада нашей жизни, особенно велико»36. Ильинский писал, что «лучшим ответом на вопрос о том, как велика у нас нужда в благотворительности была бы статистика нуждающихся», но. к сожалению, «точную цифру на этот счет установить нельзя». Далее он сопоставляет цифры, которыми оперировали его предшественники. Используя косвенные данные Е.Д. Максимова, Ильинский провел подсчеты. Они показали, что в России: слепых - около 0,2 % населения (250 тыс. чел.), калек - 0,55 % (715 тыс. чел.), старых и дряхлых - 0,14 % (182 тыс. чел.), немощных -0,2[08] % (260 тыс. чел.), глухонемых - 0,12 % (156 тыс. чел.), душевнобольных - 0,25 % (325 тыс. чел.) -■ итого 1,46 % чел., то есть 1 888 тыс. чел., и «огромное число этих физических или духовно-увечных людей находится в положении крайней нужды» 37.
Ильинский отмечает, что Гордон «склонен определять количество нуждающихся... цифрою в 6,5 млн. чел.», Браудо - в 7 млн. чел. (5 % населения). Цифры эти для России Ильинский считает вполне допустимыми, приводя сведения о доле бедняков в населении стран Запада (по Майо-Смиту). Эти цифра определены были, исходя из числа лиц, которым выдавались пособия по бедности, что свидетельствовало, конечно, не только о числе нуждавшихся, но также о степени развитости системы поддержки малоимущих и критериев для определения прожиточного минимума. Данный Ильинским в своей работе обзор имевшейся статистики о количестве нуждавшихся продемонстрировал расплывчатость представлений об истинных размерах этой категории населения (составлявшей по разным оценкам от 2 до 7 млн. чел.).
В уже упоминавшемся докладе сенатора Мещанинова в 1910 г. содержались следующие расчеты: «В западноевропейских государствах принято считать нуждающимися в посторонней помощи 4-5 % населения, но в действительности и там этот процент выше: в Швейцарии его считают 6,7 %, в Германии 7,6 %, в Италии и Испании до 8 %, в Австрии 9,4 %. По этому расчету у нас при 125 млн. населения количество лиц, нуждающихся в помощи,
считая только 4 %, составляло бы 5 млн.; возьмем, что из этого количества только 10 % кормятся милостынею, и мы получим цифру в 500 тысяч»38.
Выступая на открытии Второго съезда по общественному призрения в мае 1914 г., министр внутренних дел H.A. Маклаков в своей речи привел следующие статистические данные: «По земским губерниям нуждается в общественном призрении около 5 % населения. На 160 миллионов населения в Российской империи таких нуждающихся окажется около 8 миллионов людей»39. Далее министр признал, что даже при минимальном расходе (20 руб. на чел.) потребуется гигантская сумма в 160 млн. руб., поэтому по финансовым соображениям придется избрать тактику «известной постепенности и известной выдержки».
На съезде в докладе профессора Психоневрологического института С.К. Гогеля, выступавшего от имени Всероссийского Союза учреждений, обществ и деятелей по общественному и частному призрению, также прозвучал ряд цифр. Но одновременно прозвучала мысль о том, что «мы, даже приблизительно, не можем сказать, сколько у нас нуждающихся в помощи общественного призрения и какие нужны средства для их содержания»40. Взяв в качестве примера годовой отчет английского местного управления за 1912-1913 гг., где даже низкая по сравнению с другими годами цифра лиц, которым была оказана помощь, составила 2,1 %, и по аналогии с английской статистикой, Гогель утверждал, что в России «имеющих право на общественное призрение у нас оказалось бы, приблизительно, свыше 3.000.000 лиц обоего пола и всех возрастов». Затруднения в вычислениях были, по его мнению, связаны в недостатке данных с мест. Что же касается категорий населения, имевших право на помощь, то с этим было всё ясно, и Гогель еще раз назвал их: «Все временно или постоянно нетрудоспособные. Сюда подойдут душевнобольные, калеки, прокаженные, тяжко-больные, инвалиды по старости, слепые, дети грудные и дети беспризорные... при условии, что ни у них, ни у их родственников (которые могут быть привлечены по закону) нет средств на их содержание»41.
Как показывает многообразие приведенных статистических данных, только на рубеже XIX-XX вв. в среде экспертов благотворительности были сделаны попытки научно обоснованного определения числа нуждавшихся с использованием имевшихся цифр и с привлечением методов европейской экспертизы, основанных на принципе приблизительной оценки, исходя из средних показателей. Эти попытки не сделали ситуацию четкой, однако, дали представление о минимуме (3 млн. чел.) и максимуме (8 млн. чел.) нуждавшихся. Такой разнобой проистекал от того, насколько более или менее жестким был отбор категорий нуждавшихся. Тем не менее, и такой результат, как определение социального диапазона пациентов благотворительности, явился перспективным шагом в стремлении уничтожить зло нищеты, болезней и сиротства и, в конечном итоге, предотвратить социальные конфликты.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Максимов Н.Д Статистические и финансовые вопросы общественного призрения // Новое слово 1896 № 7,
С. 42.
' Там же. С.44. Автором словаря Гранат цифры были взяты у Р. Майо-Смита (см. ниже).
' Там же.
' Там же.
5 Ткачев П.Н. Статистические этюлы. (Этюл третий). Бедность и благотворительность // Библиотека для чтения 1864 г №10-11. С 1-36.
" Полемика по вопросу о благотворительности в 1860-х гг рассмотрена в статье: Линденмайер А. Добровольные благотворительные общества в эпоху Великих Реформ // Великие Реформы в России 1856-1874 М., 1992 С 283 -300
' Ткачев П Н Статистические этюды С. 24.
s Там же. С. 25.
9 Там же. С. 30.
" Мушинский К Устройство общественного призрения в России. СПб., 1862. Прил. Ведомость №11.
Мешанинов И В О нищенстве в России и о способах борьбы с этим явлением // Груды Первого съезда русских деятелей по общественному и частному призрению 8 13 марта 1910 г. СПб , 1910. С. 142.
IJ Максимов Е Д Статистические и финансовые вопросы общественного призрения /У Новое слово. 1896 Л? 6.
С 5.
1 Исаков Н.В. Об источниках общественной благотворительности (Из неизданных рукописей) /У Детская помощь. 1894, № 8. С 178.
14 Максимов Н.Д. Статистические и финансовые вопросы общественною призрения // Новое слово. 1896. № 6. С 1-24: № 7. С 35-60.
'' Там же. № 6. С. 2 111 Там же. С. 14.
Там же. С. 53.
|ь Там же С 60
10 Там же.
Браудо А. Благотворительность // Россия в конце XIX века / Под ред. В.И Ковалевского. СПб., 1900. С 936. :! Майо-Смит Р Статистика и социология М.. 1900. С. 225.
:2 Там же. С 243-247 Там же С 245, 248
4 Численность и состав лиц, пользующихся благотворительной помощью, слепых, глухих, немых, умалишенных и больных в больницах // Благотворительность в России. Т. 1. СПб., 1907. Прил. С V ^ Там же. С. VI.
26 Там же. С VII.
‘7 Там же. С VIII, X Там же. С. XI-XVI.
24 Максимов Н.Д. Очерк истории развития и современного положения общественною призрения в России // Общественное и частное призрение в России. СПб., 1907 С 34—52 ,0 Там же. С. 66.
1 ГордонГ. К вопросу о постановке у нас общественного призрения // Современный мир 1907.№9 С. 18-26.
Гам же С. 18 ’ Гам же. С 25-26 ^ Там же. С. 23-24.
’ Ильинский Вл. Благотворительность в России (история, настоящее положение и задачи). СПб., 1908.
16 Там же С 3.
17 Там же. С. 18
" Мещанинов И В О нищенстве в России. С. 142.
Труды съезда по общественному призрению, созванного Министерством внутренних дел 11-16 мая 1914 г. Пг., 1914 Т. 1 Доклады и журналы заседаний. С 471.
Там же С 182
4; Там же. С 182-183.
THE PHILANTHROPY AS A FACTOR OF CONTROL THE SOCIAL EFFORT: THE STATISTICS OF OUTCASTS IN RUSSIA, XIX - BEGINNING OF XX CENTURIES
G.V. ULIANOVA
Institute of Russian History of Russian Academy of Sciences 19 Dmitn> Ulianov Sir., Moscow, 1 /7036 Russia
The article describes different statistical data about number of outcasts on a boundary of XIX - XX centuries. The author focuses on the difference between the level of philanthropy and the number of indigents in Russia. G.V. Ulianova draws a conclusion, that the volume of help to indigents was lower than in Europe
