CC BY
68
УДК 342.25(470.32)(09)[18/19]
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ ПОМОЩЬ ГОРОДСКИМ САМОУПРАВЛЕНИЯМ В ФОРМЕ ДУХОВНЫХ ЗАВЕЩАНИЙ (НА МАТЕРИАЛАХ ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ.)
А.И. Чвикалов
В статье выявляются мотивы купеческой благотворительности, механизм передачи в собственность городского самоуправления недвижимого имущества и капитала, рассмотрены модели социальных отношений жертвователей и самоуправлений, анализируются формы стимулирования благотворительных акций
Ключевые слова: городские самоуправления, купечество, мотивы благотворительности, религиозная ориентация, духовные завещания
Создание во второй половине XIX в. новых социальных институтов, в т.ч. земского и городского самоуправлений, открытый процесс демократических выборов в данные учреждения актуализировали проблему формирования плюрализма отдельных индивидов, сословий и других социальных групп, роста альтернативности их интересов, осознание ими своей подлинной общности на основе духовных, религиозных и других идентичностей.
Во второй половине XIX в. в связи с ростом рыночных отношений особенно благоприятные условия возникли для развития купеческого сословия. Осознавая свою роль в модернизации страны, являясь по существу её мотором, оно несло в себе древнерусские традиции «купеческого братства», взаимопомощи, благотворительности не только для своих ближних, но и для дальних.
Благотворительность под эгидой городского самоуправления осуществлялась в различных формах. Главными субъектами её являлись купеческие слои города. Как правило, благотворительные акты осуществлялись во многих случаях по духовному завещанию, что позволяет сделать заключение о довольно значительном влиянии религиозного фактора в мотивировании благотворительных актов среди данного сословия. Религиозность как ценностная доминанта в купеческой среде занимала значительное место.
Об этом, в частности, свидетельствует активное участие купечества в деятельности епархиальных обществ. В 1896 г. среди 28 пожизненных членов Курского епархиального братства Преподобного Феодосия Печерского семеро (25%) принадлежали к купеческому сословию. Это были курские купцы В.В. Алёхин, М. А. Наумов, Г.И. Лавров, Н.В. Гладков, И.С. Павлов, А.Н. Титов и обоянский купец М.И. Разинкин [1, 191]. О религиозном характере менталитета купечества свидетельствовали многочисленные факты пожертвования представителями данного сословия средств на религиозные потребности, в частности, на строительство храмов. Напри-
Чвикалов Алексей Иосифович - РГСУ, канд. ист. наук, доцент, тел. 8(473) 278-30-98
мер, на средства купца Н.И. Чумичева в Белгороде была построена церковь во имя Зачатия св. Анны с тремя престолами. Купец Ф.В. Таранов построил при Курском духовном училище домовую Кирилло-Мефодиевскую церковь. Среди жертвователей на нужды церкви были грайворонский купец Т. Абакумов, белгородские купцы А. Гусев, П. Чернов, В. Пермин, В. Шеповалов [1, 192]. Взаимодействие купечества с Русской Православной Церковью выражалось и в том, что оно активно участвовало в приходской жизни. Именно из его среды избирались церковные старосты, при их участии устраивались богомолья, крестные ходы.
Городские самоуправления, хорошо понимая религиозные чувства купечества, стремились освящать дела благотворителей церковными обрядами. Характерно в этом плане решение Орловской городской думы от 3 декабря 1907 г., в котором она поручила юридической комиссии думы рассмотреть «порядок и способ поминовения лиц, благотворивших в пользу городского управления и населения» [2].
Юридическая комиссия предложила установить ежегодный день поминовения благотворителей. Таким днём, по мнению комиссии, мог стать день 22 октября - праздник Казанской иконы Божьей Матери, когда городское управление служит молебен от имени города в здании Думы. В это время, полагала комиссия, целесообразно служить и панихиду по всем умершим жертвователям города. На заседании комиссии высказывались и другие предложения отдания почестей благотворителям, которые носили более светский характер. Например, предлагалось поминовение благотворителей приурочить ко времени окончания учёбы в школах города, с тем, чтобы на устраиваемых общих торжественных актах в связи с окончанием курса делать доклады о жизненном пути этих людей, их вкладе в добрые дела, о той пользе, которую они принесли жителям города [2].
Комиссия рекомендовала «немедленно приступить к сбору материалов для составления жизнеописания каждого из жертвователей, просить гласных доставлять сведения по этому предмету в городскую управу, городской управе поручить немедленно составить список всех жертвователей для раздачи
гласным», оборудовать одну из комнат в здании Думы, в которой представить портреты «в приличных рамках» всех лиц, благотворивших на нужды города [2]. Белгородская городская управа ежегодно организовывала причты в Смоленской церкви «за поминовение умерших жертвователей» [3].
В ряде случаев отдание почестей умершим благотворителям думы проводили на строго организационной основе. 10 февраля 1887 г. на экстренном заседании Елецкой думы городской голова Н.Н. Петров выступил со специальным сообщением, в котором заявил, что «10 сего февраля вечером прибывают в г. Елец для предания земле останки лучшего из елецких граждан Владимира Сергеевича Руканова... Припоминая его огромные жертвы на пользу благотворительных учреждений города, содержимых на городские средства, нельзя не возбудить вопрос об отдании последней благодарности и последнего долга усопшему жертвователю от лица думы, почтив память его встречею его останков»
[4].
По этому сообщению Елецкая дума приняла решение пригласить всех гласных думы повестками «к встрече останков умершего В.С. Руканова на елецком вокзале и к присутствию при имеющей быть там панихиде, о чём сообщить также представителям мещанского и ремесленного общества г. Ельца» [4]. Внимание, уделяемое городскими самоуправлениями увековечиванию памяти благотворителей, оказало существенное влияние на рост числа жертвователей на благие дела.
В духовных завещаниях купцы обычно подробно указывали цели и направление расходования завещаемых средств. Характерно в этом плане духовное завещание, составленное 30 сентября 1902 г. орловским купцом И.Н. Коньковым и переданное в городскую управу.
Как истинный купец, И.Н. Коньков на смертном одре пытался выторговать более выгодные условия, теперь уже не для себя, а для других - неимущих детей. Он указывал, что передает 500 руб. в Орловскую Мещанскую управу для бедных детей. Такую же сумму он завещал на детский приют. Далее он заявлял: «в память о моей долголетней торговле и всегда аккуратных расчётах, я просил бы моих кредиторов из сумм моего долга скинуть от 10 до 20% для образования из этой скидки особого капитала, который жертвую на расширение Орловского Мещанского детского приюта с участием Совета моих наследников и душеприказчиков» [4].
В духовном завещании И. Н. Конькова указывалось также, что «по удовлетворению всех моих выдач я из остающегося капитала жертвую с 10000 руб., которые положены для приращения процентов в Орловское отделение Государственного Банка на вечное время. Все проценты выдавать ежегодно в день моего ангела 30 марта 4 бедным девицам г. Орла всех сословий православного вероисповедания по жребию перед выходом в замужество. Исполнение сего поручаю усмотрению душеприказчиков, а впоследствии за их отсутствием городской управе совместно с моими наследниками» [4]. Здесь, между
прочим, завещатель объясняет, почему он обращается к органам городского самоуправления - они, как он полагал, будут вечны, а душеприказчики уйдут из жизни.
Факты завещания крупного капитала на выдачу средств малообеспеченным невестам в конце XIX -начале XX века приобрели постоянный характер. В Орловской управе, кроме завещания И.Н. Конькова,
7 апреля 1894 г. был утверждён порядок выдачи ежегодного пособия на приданое «в установленном размере 4 девицам бедного состояния по выходе в замужество, с капитала 14000 руб., завещанного купцом Хлебниковым» [5]. 27 июня 1908 г. в Орловскую управу губернатор передал утверждённое окружным судом духовное завещание Олимпиады Ивановны Гавриловой, в 9-ом пункте которого значилось, что 2500 руб. она завещает Сергиевской богадельне, и такую же сумму для ежегодной выдачи двум невестам [6].
Характерно, что количество пособий малообеспеченным невестам, выданных из благотворительного капитала, было довольно значительным. Например, в январе 1900 г. в Воронеже отметили 25-летиий юбилей с того времени, когда городскому самоуправлению был окончательно присуждён капитал А.И. Нечаева в сумме 239517 руб., переданный им по завещанию, на проценты с которого выдавались затем пособия бедным невестам. С середины 90-х годов такие пособия ежегодно получали 50 невест [7, 40].
То обстоятельство, что в целом ряде духовных завещаний обращалось внимание на оказание помощи бедным невестам, свидетельствовало, во-первых, о том, что бесприданничество как социальная проблема занимала умы многих благотворителей и, во-вторых, о том, что местные самоуправления и правительство хорошо понимали важность и необходимость данного направления социальной поддержки, так как оно затрагивало демографический аспект, которому придавалось государственное значение.
Важно подчеркнуть, что все более или менее значимые акты благотворительной деятельности рассматривались как общегосударственное дело. Сведения о благотворительных акциях регулярно доводились до императора, который мог принять или не принять пожертвование. Например, Хозяйственный департамент МВД 22 марта 1874 г. рассматривал вопрос о разрешении Курской городской думе и земству пожертвовать 50 тыс. руб. жителям Самарской губернии, пострадавшим от неурожая. В связи с тем, что Курская городская дума осуществила пожертвование, заранее не согласовав свои действия с МВД, Министр внутренних дел генерал-адъютант А.Е. Тимашев в докладе императору указывал, что «приведённое уже в исполнение и ввиду исключительных обстоятельств, вызвавших это., я полагал бы возможность оставить оное в своей силе» [8].
4 июня 1874 г. в Департаменте общих дел рассматривались способы оказания помощи, в том числе на основе благотворительности, г. Моршанску,
который, как указывал тамбовский губернатор, «постигло ужасное бедствие», так как он «почти весь истреблён», сгорело 633 лучших домов, составлявших центр и торговую часть города [9].
Разрешительный принцип благотворительных акций существовал и в начале ХХ века. Главное управление по делам местного хозяйства МВД, сообщал Орловский губернатор управе, уведомило его, что о благотворительном пожертвовании О. И. Гавриловой «доведено до сведения через Совет Министров 30 января 1911 г. до Высочайшего Его Императорского Величества сведения» [10, 74]. Доклады о благотворениях, распорядители которых не преследовали личные цели, а проявляли искреннюю жертвенность, император рассматривал и принимал в первую очередь. В том случае, если благотворитель пытался извлечь из своего пожертвования личную выгоду, император мог не принять пожертвования. Например, известный в 70-е годы благотворитель С.С. Поляков, на средства которого в Ельце было основано первое в России железнодорожное училище, приобрёл вместе с ним репутацию беззастенчивого дельца, не очень заботившегося о качестве построенных им дорог. В апреле 1868 г. за разрешение ему строить дорогу от Ельца до Орла обещал внести 200 тыс. руб. на учреждение в Ельце гимназии [11]. Такая «благотворительность» вызвала неопределённую резолюцию Александра II на доклад Министра просвещения Д.А. Толстого 7 декабря 1870 г. о пожертвовании С.С. Поляковым указанной суммы [11].
Не приняли дара Комитет Общества Красного Креста и Орловское городское самоуправление от владельца Болховской вольной аптеки Р.Г. Вильпер-та, который полагал, что за то, что он «принесёт в дар» свою аптеку, ему должны «исходатайствовать разрешение об открытии им аптеки вне очереди» в одном из городов: Риге, Киеве, Харькове, Одессе, Полтаве, Вильно или Орле [12]. Откровенно торгашеский характер дарения вызвал негативную реакцию в городском самоуправлении. Но подобные примеры были исключением на общем фоне бескорыстного дарения.
Содержательная сторона духовных благотворительных завещаний не отличалась большим разно -образием. В основном они касались пожертвований на богадельни, приюты, церкви, учебные заведения. В то же время иногда жертвователь своим завещанием обращал внимание на, казалось бы, не очень подходящую для оказания им благотворительной помощи категорию лиц, как, например, несостоятельные должники. Так, воронежский благотворитель Степан Иванович Чуриков, согласно объявлению, данному в августе 1874 г. в губернской газете, завещал городской управе свой капитал «на выкуп содержащихся в тюрьмах Воронежской губернии за долги бедных людей. впавших в несостоятельность не от самопроизвольных богопротивных деяний, а от сиротства, убытков, несчастных случаев и других неприятных происшествий» [13].
Организаторская роль городских самоуправлений в оформлении пожертвований по духовному
завещанию была весьма значительной. Городские думы и управы брали на себя эту непростую задачу. Деликатность данной процедуры была связана с тем, что в качестве действующих лиц в ней выступали, кроме городского самоуправления, родственники покойного жертвователя, несколько (до трёх) душеприказчиков, члены Попечительского Совета. Действия этих лиц предстояло скоординировать, чтобы в точности выполнить волю умершего благотворителя. На практике это происходило следующим образом. В январе 1882 г. в Путивльскую городскую думу поступило сообщение о том, что потомственный гражданин г. Путивля Н.С. Маклаков, живший в Москве, но уроженец Путивля, завещал городу почти полумиллионное состояние на благотворительные цели [14].
По воле дарителя, непосредственное исполнение духовного завещания было возложено на городское самоуправление, а контроль был предоставлен трём душеприказчикам и Попечительскому Совету, который был избран думою из местных почётных граждан. Следует ещё раз подчеркнуть, и это было характерно для многих завещаний, что даритель обращается с просьбой исполнить его последнюю волю не к родственникам, не к душеприказчикам, не к Попечительскому Совету, а именно к городской думе.
Н. С. Маклаков оставил городу:
- на постройку ремесленного училища 50000 руб.
- на его содержание 130000 руб.
- на приобретение новой литературы, подписку на
газеты и журналы для городской публичной библиотеки, основой которой должна была стать собственная библиотека Н.С. Маклакова 15000 руб.
- проценты для ежегодной выдачи 10 бедным невестам из податного сословия г. Путивля 15000 руб.
[14].
Из близких родных Н.С. Маклаков имел только жену, которой оставил в пожизненное владение каменный дом в Москве и два каменных амбара, с тем, чтобы после смерти её они поступили во владение Путивльского городского самоуправления.
Благотворитель просил городскую думу построить «на приличном месте г. Путивля и вполне отделать кирпичный дом в древнем готическом стиле годным для размещения учебного заведения и библиотеки на 10 тысяч томов». Построенное училище должно было отвечать «самым насущным потребностям беднейшего податного сословия г. Путивля для приобретения им технических сведений по части ремесла, промыслов и земледелия, для чего должны быть устроены при училище мастерские» [14].
Жертвователь поставил перед городским самоуправлением довольно трудное условие, согласно которому открытие учебного заведения должно было последовать в течение трёх лет со дня его смерти. В противном случае все завещанные на его открытие капиталы должны были поступить во владение его жены, которой следовало употребить их на другие благотворительные дела. Это условие потребовало от городского самоуправления большой опера-
тивности в решении вопросов, связанных с дарением. Но на практике возникало много трудностей. Как отмечала 25 февраля 1882 г. Курская губернская газета, несмотря на все хлопоты и старания городского головы, который, пытаясь ускорить воплощение в жизнь воли дарителя, много раз ездил в Харьков, Петербург, Москву, он постоянно встречал затруднения со стороны Попечительского Совета. «Происходят дебаты, - отмечала газета, - кто должен получить деньги, душеприказчики или городская дума. Душеприказчики получение денег считали несвоевременным» [14]. Длительное время обсуждался вопрос, кому строить дом: городской думе или душеприказчикам. В конечном счете, после получения денег думой, она и приступила к строительству учебного корпуса и библиотеки. Таким образом, благодаря настойчивости и большой организаторской деятельности городского самоуправления удалось предотвратить разбазаривание завещанного капитала и выполнить волю дарителя.
Но активность городским самоуправлениям приходилось проявлять не только в случаях оформления благотворительного капитала по духовным завещаниям, но и в ведении переговоров с потенциальными благотворителями, которые, по мнению самоуправления, могли стать таковыми. Подобные варианты развития событий становились реальностью, и они не являлись исключительными. Для достижения этой цели руководство самоуправления обычно использовало свои социальные связи, опираясь на поддержку избирателей.
В городе Шацке в 70-е годы сложилась ситуация, когда население имело возможность пользоваться речной водой только тогда, когда стоящая на ней водяная мельница запруживала реку. Мельница и прилегающая к ней земля со строениями принадлежала М.С. Мухановой. Городская управа Шацка, опираясь на поддержку видного общественного деятеля дворянина И. С. Воронцова-Вельяминова, обратилась к М.С. Мухановой с просьбой разрешить данный вопрос, выставив при этом условие обратить внимание, как отмечал городской голова, на «бедность нашу, не дающую нам возможности заплатить за мельницу большой суммы». Вскоре последовало сообщение от М.С. Мухановой, что она «согласна уступить городу. мельницу безвозмездно» [15].
В том случае, если благотворитель не успел при жизни достроить церковь, то всю организаторскую работу по её достройке брало на себя городское самоуправление. Например, Козловская городская дума достраивала в 70-е годы храм во имя Боголюб-ской иконы Божьей Матери после смерти купца 1 гильдии Максима Герасимовича Парфентьева. Начало строительству этого храма было положено в 1859 г. купцом Николаем Николаевичем Гритчи-ным.
Таким образом, вышеприведённый материал позволяет сделать следующие выводы.
1. Купечество провинциальных городов России воспринимало общественное самоуправление как аналог сельской общины, одной из функций которой являлась взаимопомощь. Взаимодействие городских самоуправлений и купеческой благотворительности оказалась наиболее продуктивной и перспективной во второй половине XIX - начале XX вв.
2. Купечество, в особенности его старообрядческая часть, блюло традиции, чистоту личной и семейной жизни, справедливо полагая, что, трудясь на благо семьи, общества, народа, оно тем самым угождает Всевышнему. Подобные установки сформировали среду честных предпринимателей, девизом которых служил принцип «копить, приумножать и на благо народа употреблять».
3. Тот факт, что большинство жертвований купечества осуществлялось по модели духовного завещания, свидетельствовал о значительном влиянии религии на процесс благотворения.
4. Благотворительные акции на имя городских самоуправлений - показатель стабильности данных структур: купцы, будучи прагматиками, вкладывать средства в фантомы себе не позволяли.
5. Городские самоуправления ради получения
благотворительных средств проявляли гибкость и изворотливость: организовывали переговоры с
жертвователями, участвовали в судебных разбирательствах по поводу дарений.
6. В системе взаимоотношений «городское самоуправление - жертвователи» важное место занимали вопросы, связанные с увековечиванием памяти последних: проводились ежегодные поминовения благотворителей, осуществлялся сбор материала для составления их биографий, организовывались комнаты-музеи, в учебных заведениях делались доклады, посвящённые их жизнедеятельности.
Литература
1. Сапожкова Л.А. Религиозность как ценностная доминанта менталитета русского провинциального купечества XIX века (на примере Курской губернии) / Россия на рубеже веков: история и современность. Курск: Изд-во Курское краеведческое общество, 2002. 296 с.
2. ГАОО (Гос. арх. Орловской области). Ф. 593. Оп.
1. Ед. хр. 1074. Л. 43.
3. ГАКО (Гос. арх. Курской области). Ф. 4. Оп. 1. Ед. хр. 161. Л. 113.
4. ГАОО. Ф. 580. Ст. 2. Ед. хр. 2456. Л. 5 об, 6.
5. ГАОО. Ф. 580. Ст. 2. Ед. хр. 1101. Л. 13.
6. ГАОО. Ф. 580. Ст. 2. Ед. хр. 1101. Л. 2.
7. Постановления Воронежской городской думы за
вторую треть 1886 г. Воронеж, 1886. 90 с. Воронежский телеграф. 1900. 2 января.
РГИА (Российский Гос. истор. арх.). Ф. 1284. Оп. 241. Ед. хр. 144. Л. 21-21 об.
8. РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Ед. хр. 144. Л. 151.
9. ГАОО. Ф. 593. Оп. 1. Ед. хр. 1101. Л. 28.
10. Петров Ю.А. Коммерческие банки Москвы. Конец XIX в. - 1914 г. М.: РоссПЭН, 1998. 368 с.
11. ГАОО. Ф. 717. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 380.
12. Воронежские губернские ведомости. 1874. 31 августа.
13. Курские губернские ведомости. 1882. 13 февраля; 25 февраля.
14. Тамбовские губернские ведомости. 1872. 29 апреля.
15. Тамбовские губернские ведомости. 1872. 19 мая.
Российский государственный социальный университет
CHARITY FOR MUNICIPALITY IN THE FORM OF SPIRITUAL WILLS (BASED ON MATERIALS OF THE CENTRAL BLACK SOIL REGION IN THE SECOND HALF XIX
CENTURY AND EARLY XX CENTURY)
A.I. Chvikalov
Reasons of merchant’s charity, the mechanism of giving immovable property and financial capital to local self-government ownership, models of social relations of sacrifice and self-government are examined, the forms of stimulating charity’s stocks are analyzed
Key words: local self-government, merchants charity reasons, religion grasp spiritual wills
