CC BY
36
УДК 94(47):82-43(092)(470.21) И. А. Разумова
БИОГРАФИИ «СТРОИТЕЛЕЙ СОЦИАЛИЗМА» В СОВЕТСКОЙ ОБЛАСТНОЙ ОЧЕРКОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ1
Аннотация
Статья посвящена проблеме конструирования институциональной биографии в литературной форме очерка. Материалом являются биографические очерки конца советского периода о выдающихся людях Мурманской области. Биография рассматривается в качестве одного из способов представления истории, который укоренен в национальной культурной традиции. Выявляются основные категории знаковых личностей в локальной истории, жизненные траектории участников освоения арктической территории в советское время, идеологические контексты и системы ценностей, под влиянием которых в рамках традиционных моделей презентировались социалистические преобразования и роль личности в этом процессе. Формальными основаниями для включения определенных личностей в «биографический словарь» Мурманской области являются наличие правительственных наград, званий, увековечение памяти в названиях улиц и культурных объектов. Выделены типовые схемы и семантика биографических нарративов.
Ключевые слова:
биография, семантика, нарратив, советский период, локальная история, Мурманская область.
I. A. Razumova
THE BIOGRAPHIES OF "BUILDERS OF SOCIALISM" IN THE SOVIET REGIONAL SKETCH REFERENCES
Abstract
The article is devoted to the problem of designing an institutional biography in sketch literature. Biography regarded as the way of presentation of history, which is rooted in national cultural traditions. The subjects are biographical sketches of the late Soviet period about outstanding people of the Murmansk region. Formal reasons of their inclusion in the biographical dictionary of the Murmansk region are the presence of government awards, the commemoration in the names of streets and cultural sites. The base types of iconic figures in local history also life trajectories of participants in the development of the Arctic territory in the Soviet era are revealed in the article. Socialist transformation and the role of personality in the process comprehended in the genre of biography under the influence of political-ideological contexts, and a certain system of values. All this is presented within the framework of traditional narrative models. Main typical schemes and semantics of the biographical narratives are selected.
Key words:
biography, semantics, narrative, Soviet period, local history, Murmansk region.
1 Статья выполнена при поддержке гранта РГНФ по проекту № 16-11-51002 «Осмысление опыта советской урбанизации арктической территории в мемуарно-биографических источниках: социально-антропологический ракурс».
Биография как способ представления истории
Неотъемлемой частью локальной истории является пантеон выдающихся личностей. Он создается профессионалами - историками, писателями, журналистами, которые опираются на фактологическую базу источников и на «живую память», если речь идет о «молодой» истории. История и социальная память, будучи инструментами политики, конструируются определенными социальными инстанциями, представителями которых выступают авторы. К настоящему времени международная историография проблем, связанных с конструированием истории и памяти различных сообществ в интересах политических институтов, чрезвычайно обширна, ограничимся ссылкой на один из информативных обзоров [Жуков, 2013]. Биографические повествования, которые по существу определяют состав действующих лиц истории, полноправно включаются в это поле «истории - памяти». Они выполняют социально-интегрирующую функцию, поэтому типы, способы построения, варианты жизненного пути умножаются по мере дифференциации общества [Дубин, 2001: 102; Мещеркина, 2002: 67]. Основными инстанциями, на которые ориентируются биографические модели, Б. В. Дубин предлагал считать институциональную структуру общества, образы социального авторитета и универсальную ценность личностной автономии [Дубин, 2001: 112-117].
Обращая внимание на многообразие типов биографий, написанных другими (то есть не автобиографий), В. Б. Голофаст отмечал, что все они, как правило, имеют институциональный характер и «крайне редко подвергаются научному анализу как биографии, поскольку институциональный контекст очевидным образом довлеет над жизненным содержанием» [Голофаст, ЭР]. Вместе с тем и эти биографии интересны, не только тем, что представляют нормативно-ценностные модели жизни человека, социальные ориентиры определенной эпохи и культуры, но также своими текстовыми воплощениями и позициями биографов. С социологической точки зрения, «"знание" биографа составляют значимые для него по стандартам его культуры обстоятельства, из которых по правилам его метода выстраивается удовлетворяющая его и его референтную группу фактичность обстоятельств героя» [Дубин, 2001: 117]. Одновременно статусная позиция биографа, во многом определяющая мотивацию, меру и форму творчества, «образует лестницу от боговдохновенности до административного поручения» [Лотман, 1997: 807]. Дифференцирующую роль выполняют уровень литературной компетенции автора, какую бы институцию или группу он ни представлял, и свойства предполагаемой читательской аудитории.
Селекция «жизненного материала», биографических сведений для включения в жизнеописание персонажа определяется совокупностью факторов. Главными из них, как справедливо, по всей вероятности, считает А. И. Рейтблат, являются «социальная функция биографического жанра и господствующее в данном обществе антропологическое видение человека, представления о целях его существования» [Рейтблат, 2014: 206]. Анализу конкурирующих на сегодняшний день концепций индивида в конструировании и интерпретации биографий ранее посвятил специальную работу В. Б. Голофаст [Голофаст, ЭР]. На формы биографии и конкретные тексты влияют культурные табу данного общества, ограничивающие круг допустимых тем и обстоятельств, а также механизмы наррации, выработанные традицией: «Тут действуют смысловые
интерпретационные схемы, определяемые культурным тезаурусом биографа» [Рейтблат, 2014: 207]. Важно, как понимается и выстраивается, в каких категориях осмысливается и излагается «внутренняя история» человека в соответствии с разделяемой автором культурной доминантой времени и группы, к которой он принадлежит [Лотман, 1997].
Большое значение биографов в России, будь они специалисты-историки или литераторы иного профиля, определяется тем, что «здесь массовое сознание обычно осмысляет историю не в рамках генерализованных понятий, закономерностей и тенденций, а через личностные и семейные модели. Поэтому значимы не столько идеологические и политические программы (характерно, что современные партии не предъявляют их, а электорат не очень ими интересуется), сколько лидеры. И история трактуется как цепь биографий» [Рейтблат, 2014: 194]. В свою очередь, выдающиеся персоны могут представительствовать от лица истории любого масштаба - национальной, локальной, этнической, корпоративной и т.д.
«Не просто имя - биография страны» - органичное название для серии книг, в которых собраны биографические очерки «о людях, оставивших заметный след в истории Мурмана», или «выдающихся людях Мурманской области» (из аннотаций) [Не просто имя, 1987; 1989; 1990; 1991]. Девиз этого цикла книг - «Имя, оставленное людям». Формальным критерием отбора персонажей являются материальные свидетельства присутствия в локальной истории: поименованные в их честь улицы и другие локусы, производственные и культурные объекты как «места памяти». История отдельного региона представляет матрицу истории всей страны. Местная топонимия всегда включает имена мировой, общенациональной и региональной значимости в некоторой пропорции. Болезненное отношение к переименованию улиц и прочих элементов культурной среды связано не только с тем, что этот акт означает пересмотр концепции истории («зачеркивание прошлого»). Не менее важно переживание по поводу «попрания памяти» о конкретной личности: уничтожение имени равно акту вандализма в отношении памятника, нет имени -нет человека и т.п. В местах с «молодой историей» ее герои еще продолжают жить в памяти коммуникативной.
Содержание биографий данного собрания хронологически укладывается в границы между Первой мировой войной и 1970-ми годами (исключая детство и раннюю юность нескольких персонажей). Время подготовки и выхода издания пришлось на завершающую стадию жизни той страны, историю которой биографии воплощают. Этот этап часто обозначается как «фаза стагнации» советского общества, и он идеально подходит для подтверждения устоявшихся общественных норм и ценностей, подведения итогов. Биография придает цельность индивидуальной жизни, подытоживает ее и наделяет смыслом. Тем самым она как жанровое образование (совокупность жанров) соответствует периоду «постепенной рутинизации "революционного" импульса, нормализации существования, когда закрепляются победы, подводится баланс достижений и утрат» и т.п. [Дубин, 2001: 101].
«Исключительность, дающая право на персональное включение в память коллектива, может быть различной количественно и качественно, - писал Ю. М. Лотман. - В количественном отношении она может заключаться в исключительно точном выполнении нормы, которая сама по себе ничего
исключительного в данном обществе не представляет» [Лотман, 1997: 806]. Для биографа как литератора это большая проблема. Внутреннего сюжета, который бы развертывался в виде пути самоопределения, преодоления себя или просто личностных изменений, институциональная биография не предполагает, а реального жизненного, событийного материала для того, чтобы драматизировать сюжет, слишком мало.
В традиции нормативное членение жизненного пути человека ориентируется на переломные события «личной», семейной жизни. Они легче поддаются драматизации и романтизации. Однако в нормативной биографии эти аспекты или отсутствуют, или отступают на периферию: у «правильного» социального героя должны быть семья и потомки, о чем должно быть упомянуто. Более того, человек, удостоившийся биографии, должен соответствовать моральным нормам своего времени, поэтому факты «личной жизни» подлежат селекции. Так, в ярком очерке А. А. Киселева о В. И. Кондрикове в полном согласии с фактами говорится, что в Хибины тот приехал с женой - бывшей балериной, которая бросила учебу и приобрела другую специальность, чтобы делать одно дело с мужем [Не просто имя, 1987: 83]. Такая семья являлась образцовой с точки зрения патриархальных ценностей, которые прочно утверждались в советском обществе с конца 1920-х гг., так как оказались в гармонии с советской идеологией брака (супруги, в первую очередь, друзья и соратники). И только два десятилетия спустя в биографической статье, которая во многом повторяет предыдущий очерк, А. А. Киселев отметил, что анкетные характеристики Кондрикова не были «безупречны» с точки зрения той же идеологии, поскольку член партии оставил прежнюю семью, чтобы жениться на балерине [Киселев, 2005: 76].
Далеко не у всех «выдающихся личностей» столь яркая судьба, что она сама по себе превращает фактографическое повествование в приключенческую повесть или сценарий для шпионского боевика, как, например, у революционера И. И. Александрова [Не просто имя, 1987: 37-52]. В большинстве случаев биографы прибегают к «общим местам» - неотъемлемому элементу жанрового литературного этикета. Одно из них - констатация «обычности» биографии персонажа: «В биографии Ивана Петровича Потанина нет ничего необычного. Однако выросший на своей земле, любивший ее, свою родину, он в годы большого поворота в судьбе ее нашел четкое место в строю, стал в центре бурных событий» [Не просто имя, 1987: 73]; «Судьба Агеева удивительно схожа со многими другими. Не в мелких типовых чертах характера, быта, а в отношении к делу, которому служишь. <...>. И когда мы говорим «красивая биография», то подразумеваем не только яркие, необыкновенные страницы жизни, а именно это служение делу, доведенное до самоотдачи» [Не просто имя, 1987: 257].
Институциональная биография обращает не к человеку, а к внешним историческим событиям, подчеркивает их значение и надличностные смыслы. Закономерно, что во многих рассмотренных случаях биография, с точки зрения современного читателя, является лишь поводом для основанного на документах и свидетельствах очевидцев рассказа об истории хозяйственного освоения региона, государственного и регионального управления, строительства городов и предприятий, деятельности отраслей, создания различных служб и прочих исторических сюжетов. Так, биография М. И. Старостина, который фактически руководил Мурманской областью (был первым секретарем обкома партии)
в 1939-1945 годах, в период, предшествовавший переводу его на Кольский Север, сводится к послужному списку, а это большой отрезок жизни [Не просто имя, 1987: 151-153]. Остальное содержание жизнеописания посвящено истории военных лет и представляет рассказ о первых месяцах войны, о работе мурманского порта, дипломатических контактах с Великобританией, о перестройке работы на военный лад, налаживании выпуска оборонной продукции, о комплектовании дивизии ополчения, взаимодействии партийных органов с Северным флотом и других сторонах жизни прифронтового региона, города. Повествование явно опирается на документы партийного архива, которые хорошо изучены автором - профессиональным историком А. А. Киселевым [Там же: 154-165]. Связь с конкретной личностью обеспечивается исключительно тем, что всеми этими вопросами М. И. Старостин занимался в силу возложенных на него больших обязанностей.
Необходимость заполнить лакуны в фактическом материале и преодолеть «бессобытийность» биографии предоставляет возможность авторам рассказать об истории места, где жил и работал герой, особенно если речь идет о местном и сельском жителе. Биографическая траектория одного из активистов колхозного строительства на Кольском полуострове И. П. Потанина начинается с 1917 г., когда потомственному рыбаку было под 30 лет. Начальный этап биографии заменяется рассказом о старинном селе Ковда, где он жил, поморском быте, информацией о ковдских лесозаводах [Не просто имя, 1987: 72-73] - предыстории советского времени. Биография летчика П. К. Овчинникова встроена в свободное повествование об истории авиации в Хибинах и Мурманской области [Там же: 118-130], тем более познавательное, что автор, М. В. Головенков, по профессии летчик и был начальником штаба Мурманского объединенного авиационного отряда и т.п.
С точки зрения исторического и биографического содержания очерки исключительно «привязаны» к региону. Единицы их героев являются уроженцами Мурманской области, многие уехали в другие края, выполнив здесь свой служебный долг, причем время работы на Кольском Севере не у всех было продолжительным. В частности, у некоторых активистов революционных событий оно ограничилось месяцами. Разумеется, вклад той или иной личности в развитие региона не определяется продолжительностью проживания в нем (как и самим фактом проживания), но регионально-ориентированная биография концентрируется именно на этом этапе жизни персонажа. Для соблюдения полноты жизнеописания сведения о миграционной траектории и заслугах перед другими регионами и страной в целом тоже наличествуют, но в максимально сжатом изложении.
Таким образом, история социальных и индустриальных преобразований на Кольском полуострове получает антропологическое измерение.
Структура регионального пантеона и типы биографий
Издание «Не просто имя - биография страны» не заявлено как обобщающее, но во многом оно таким является - не столько по составу персоналий, который мог быть значительно расширен, сколько по способу представления советского регионального пантеона. Базируясь на его структуре и содержании, можно определить основные категории знаковых личностей в локальной истории. В скобках заметим, что типология в целом подтверждается
и может быть детализирована на более широком материале очерково-биографической литературы, в частности, избранных очерков, опубликованных в известных в регионе сборниках [Хибинские клады, 1972; Белоусов, 1975; Пульс Хибин, 1984; Мурман - край российский, 1985 и др.].
Формальным основанием, которое дает право на включение имени в «биографический словарь» Мурманской области и на сохранение «имени» в истории, является наличие у персоны правительственных наград и званий. Как правило, знаки отличия отмечаются в начале или в конце текста биографии. Уровень признания заслуг человека государством, выраженный званиями, является показателем дифференциации членов общества, а значит, и персонажей биографий. Присвоение званий Героя Советского Союза или Героя Социалистического Труда, как и ныне Героя России, означает самую высокую санкцию на включение в отечественную историю в качестве действующего лица, героя исторических сюжетов. Человек приобретает неоспоримое право на биографию, а историки, биографы, составители учебников и справочных пособий, журналисты - обязанность в буквальном смысле «вписать» его в исторический текст.
Содержательный аспект биографии составляет деятельность, увенчавшаяся достижениями, или поступки, за которые получены награды, звания и установлены мемориальные объекты. Они маркируют личность и собственно создают биографию. Рассказ об этой деятельности, осмысливаемой и описываемой как «подвижничество», или о «деянии», квалифицируемом как «подвиг» (боевой или трудовой), образует сюжет повествования.
Люди, достойные биографии, в случае советского Кольского Заполярья (с 1938 г. - Мурманской области) могут быть сгруппированы в несколько основных социальных и символических общностей в зависимости от того, в каких сочетаниях и отношениях находятся их объективные статусные и символические характеристики. Известная группировка биографий присутствует в самом распределении по отдельным книгам серии «Не только имя - биография страны», причем по мере выхода сборников она происходит в направлении специализации. Если в первой книге (1987 г.) опубликованы биографии людей, которые могут быть отнесены к разным типам в зависимости от времени, места деятельности, статуса, профессиональной специализации, характера заслуг, то во второй представлены истории жизни героев одного времени (и события) -Великой Отечественной войны, а в четвертом выпуске (1991 г.) собраны очерки о представителях только одной организации - Мурманского морского пароходства. По этой причине для первоначального анализа текстов более всего подходит первый выпуск серии.
Одним из главных оснований причисления к выдающимся личностям является активное участие в эпохальных исторических событиях, которые структурируют историю государства: революция, войны. Борцы за советскую власть и ее учредители на местах, герои Гражданской и Великой Отечественной войн - особые категории биографируемых. В качестве подтипов могут быть выделены участники обеих войн, особо - павшие от рук контрреволюционеров, убитые на той или другой войне. Смысл и цельность таких биографий обеспечиваются тем, что на линии жизни выделен главный отрезок и отмечены главные события, в них и спрессовано повествование. Все, что было «до» и «после», представляет преамбулу и послесловие, даже если, например, после войны человеку была уготована долгая и содержательная жизнь.
Еще одну и очень весомую группу достойных биографии людей представляют партийные, советские и хозяйственные руководители областного и поселенческого уровней. В их числе выделяется специфический для периода индустриального развития территории и важный для региона тип -«руководители строек социализма». Биографии партийных, советских и хозяйственных руководителей социалистической индустриализации Кольского Заполярья включаются в историю в силу управленческого статуса, который определял масштабы деятельности, значимость решений и меру ответственности за них, а также число и уровень правительственных наград.
Следующую категорию образуют профессионалы - «рядовые труженики» различных сфер деятельности или руководители низших звеньев, например, городских служб и организаций, отмеченные наградами и мемориальными знаками в городах и поселках. Отдельно можно рассматривать биографии погибших в мирное время - «на трудовом посту» или при исполнении служебного долга, если речь идет о представителях профессий группы риска (прежде всего, милиционерах).
Завершение жизни и «рядовых тружеников», и руководителей определяет тип биографии. В первом случае (относительно продолжительной жизни и «естественной смерти») жизненная траектория представляет «трудовой путь», на котором преодолеваются различные барьеры внешнего и внутреннего (в институциональных биографиях отсутствующего) свойства и осуществляется восхождение от одного достижения к другому. Оно подтверждается получением и накоплением наград, а также карьерным ростом - в большей степени в биографиях руководителей.
Структурную аналогию биографии как «трудового пути» составляет христианское «житие-биография», персонаж которого, отмеченный святостью, пребывает в постоянном труде - от рождения до преставления. Разумеется, концептуализация «труда», его различные значения социально и культурно детерминированы. Уместно напомнить идею Л. Февра о том, что в европейской культуре трудящиеся получили «право на историю» именно тогда, когда труд стал пониматься как общественная обязанность, и потому, что были «трудящимися», а не потому, что были «обездоленными» [Февр, 1991: 367]. В советской культуре и идеологии это понятие обладало высшей нравственной ценностью [Здравомыслов, 1981; Магун, 1998 и др.]. При этом культура жизнеописаний базируется на традиционных нарративных моделях, сформированных в средневековой христианской литературе и обладающих определенной семантикой. Труд в биографии советского человека, как в каноническом житии, наделяется смыслом «служения» высшей цели, а значение личности определяется качествами, полностью соответствующими категории «святости»: внутренней стойкостью, бессеребренничеством, трудолюбием, умением преодолевать или игнорировать житейские невзгоды, альтруизмом и т.д. Данный тип, которому более всего соответствует этос интеллигенции [Соколов, 2007], в рассматриваемом сборнике особенно ясно выражен в двух жизнеописаниях, в обоих случаях - провинциальных врачей: И. И. Шилейко и Г. А. Сологуба [Не просто имя, 1987: 131-140, 179-192]. Остальные персонажи, так или иначе, также наделяются названными качествами.
Если же знаком отличия персоны является гибель во время (в результате) исполнения служебных обязанностей, то сюжетно-семантическое
ядро биографии создается самим фактом неестественной смерти, которая приобретает значение героической. Повествование при этом тяготеет к жанру жития-мартирия, в котором все биографические подробности, если они имеются, выполняют функцию предыстории главного события. Из всех событий индивидуального жизненного пути (рождение - инициации, брак - смерть) завершение жизни человека является важнейшим основанием дифференциации биографируемых личностей. Оно связано с наделением жизни смыслом через интерпретацию смысла смерти [Змеева, Разумова, 2013]. Ключевыми смыслами жизни и смерти, которые заложены в национальной культурной традиции и совершенно необходимы для советской институциональной биографии, являются «подвижнический труд» и «самопожертвование».
Характерной чертой региональной истории и, соответственно, биографий является акцентирование признака «первенства» - в его прямом, временном значении. Само советское государство в историческом дискурсе презентируется как первое в истории. В случае же слабозаселенной заполярной территории стремительная социалистическая индустриализация
воспринимается, мифологизируется и поэтизируется как «начало времен». Быть «первым» здесь не очень сложно. Понятие «первопроходец» употребляется очень часто, в расширенном значении и, как правило, во множественном числе. Оно может использоваться по отношению к значительной части населения, вовлеченной в процессы строительства и налаживания жизни городов и предприятий, развития мореходства и полярного земледелия, создания научных разработок, обосновывающих необходимость цивилизационной деятельности в Арктике и т.д. В институциональных биографиях советского времени атрибут «первый» служит дополнительным обоснованием выбора ее героя. У прораба и ударника Ф. Ф. Коновалова, удостоенного звания Героя Советского Союза в годы войны, фронтовой сюжет является главным в биографии, но одновременно он - «первостроитель» города Ковдора [Не просто имя, 1987: 279-285]. Оленевод В. Н. Юрьев - Герой Социалистического Труда, и основу очерка составляет рассказ о его деятельности в мирное время, причем подчеркивается, что он «первый саам», получивший это звание [Там же: 235244]. Погибший на рабочем месте горняк М. Ф. Чуйкин - тоже «первый» Герой Социалистического Труда, но на предприятии «Апатит» [Там же: 286-294]. С мотивом «первенства» связано основное содержание биографии пилота П. К. Овчинникова, погибшего в годы войны. В данном случае для биографа героическая гибель имеет меньшее значение, чем тот факт, что П. К. Овчинников был первым летчиком в Хибинах. В другом очерке того же автора он назван «Колумбом Кольского неба» [Головенков, 1985].
Задача институциональной биографии - закрепление присвоенного индивиду статуса. Авторы позднесоветского периода не выходят за рамки советской практики биографирования и заданных норм, которые трансформировались по мере изменений политического курса в стране. Биографии некоторых репрессированных руководителей и организаторов производства периода индустриализации Заполярья к этому времени уже получили более или менее внятное завершение в литературе. На возможность писать о судьбах репрессированных, их посмертной реабилитации была дана «санкция» официальной историографии, поскольку тем самым утверждалось историческое значение ХХ съезда партии. А. А. Киселев, располагавший
архивными данными, привел сведения о характере обвинения, предъявленного В. И. Кондрикову, и отметил, что на следствии он держался мужественно, «никого из товарищей по партии и работе в Хибинах не оговорил», а также констатировал, что его расстреляли [Не просто имя, 1987: 88-89]. Автор очерка о Н. К. Гладышеве журналист Х. Махаев более лаконичен и избегает слова «расстрел» (а может быть, не был уверен в факте): «Его обвинили во вредительстве, объявили врагом народа... Реабилитировали после ХХ съезда КПСС, посмертно. Память об этом человеке <.> жива и поныне» [Не просто имя, 1987: 117].
Форма биографического очерка позволяет авторам то более, то менее успешно адаптироваться к правилам этикетной биографии своего времени: возмещать недостаток одной информации за счет другой, заменять факты риторикой, заполнять пропущенные звенья рассуждениями, основанными на рациональной логике, и прибегать к прочим литературным приемам. Благодаря очерковой форме институциональная биография превращается в произведение для чтения, что способствует выполнению основной ее функции. Одновременно она становится посредником в сообщении исторической информации. Рассматриваемые и аналогичные тексты иногда используются в качестве исторических источников, хотя все сведения нуждаются в документировании. Самая же ценная информация, которая в них заключается, состоит в том, что данный вид биографий дает представление об одном из способов конструирования «большой» и «малой» истории.
Список литературы
Белоусов В. С. Хибинские миллионы. Мурманск: Мурманское кн. изд-во, 1975. 40 с.
Головенков М. «Колумб Кольского неба» // Мурман - край российский / Сост. В. Сорокажердьев. М.: «Современник», 1985. С. 176-189.
Голофаст В. Б. Концепции индивида и пространство биографий // В. Б. Голофаст. Социология семьи. Статьи разных лет / В. Б. Голофаст; под ред. О. Б. Божкова. СПб.: «Алетейя», 2006. С. 355-364. URL: http: //www.pseudology.org/Gallup/Golofast_indivd .htm.
Дубин Б. В. Биография, репутация, анкета // Б. В. Дубин. Обращенный взгляд / Слово - письмо - литература: Очерки по социологии современной культуры. М.: НЛО, 2001. С. 100-119.
Жуков Д. С. Коллективная память: ключевые исследовательские проблемы и интерпретации феномена // Inetemum. 2013. № 1. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/kollektivnaya-pamyat-klyuchevye-issledovatelskie-problemy-i-interpretatsii-fenomena.
Здравомыслов А. Г. Нравственная ценность труда при социализме. М.: «Знание», 1981. 40 с.
Змеева О. В., Разумова И. А. Герои - виновники - жертвы: проблематизация смерти и захоронения в случае коллективной гибели людей // Труды Карельского научного центра РАН. Серия «Гуманитарные исследования». 2013. № 3. С. 113-122.
Киселев А. А. К характеристике образа и типовых черт покорителя тундры 30-х годов XX века (Василий Кондриков) // Живущие на Севере: вызов экстремальной среде. Мурманск: МГПУ, 2005. С. 76-81.
Лотман Ю. М. Литературная биография в историко-культурном контексте. (К типологическому соотношению текста и личности автора) // Ю. М. Лотман. О русской литературе. СПб: Искусство-СПБ, 1997. С. 804-816.
Магун В. С. Российские трудовые ценности: идеология и массовое сознание // Мир России. № 4. 1998. С. 113-144.
Мещеркина Е. Ю. Жизненный путь и биография: преемственность социологических категорий (анализ зарубежных концепций) // Социологические исследования. 2002. № 7. С. 61-67.
Мурман - край российский / Сост. В. Сорокажердьев. М.: «Современник», 1985.
Не просто имя - биография страны. Кн. 1. Мурманск: Мурманское кн. изд-во, 1987. 304 с.; Кн. 2: 1989. 431 с.; Кн. 3: 1990. 368 с.; Кн. 4: 1991. 154 с.
Рейтблат А. И. Писать поперек. Статьи по биографике, социологии и истории литературы. М.: НЛО, 2014. 416 с.
Соколов А. Демифологизация русской интеллигенции // «Нева». 2007, № 8. URL: http://intelligentia.ru/demifologizacija-ruskoi-inteligenci.html. Февр Л. Бои за историю. М.: «Наука», 1991. С. 367.
Хибинские клады. Воспоминания ветеранов освоения Севера. Л.: Лениздат, 1972.
Сведения об авторе
Разумова Ирина Алексеевна,
доктор исторических наук, главный научный сотрудник Центра гуманитарных проблем Баренц-региона КНЦ РАН
Razumova Irina Aleksejevna,
Doctor of Science (History), Chief Research Fellow of the Barents Centre of the Humanities of the Kola Science Centre, RAS
УДК 061.62:94 (470.21)
Е. И. Макарова, В. П. Петров, А. Д. Токарев
ХРОНИКА ПОСЛЕВОЕННОГО РАЗВИТИЯ АКАДЕМИЧЕСКОЙ НАУКИ НА КОЛЬСКОМ СЕВЕРЕ: ОТ КБАН ДО КФАН СССР (1944-1949)2
Аннотация
В статье освещается и анализируется исторический опыт ускоренного восстановления научного потенциала, определения приоритетов и целенаправленной организации научных исследований Кольской базы АН СССР в первые послевоенные годы. Обосновывается важная роль конструктивного взаимодействия, в том числе на личностном уровне, руководства местных партийно-государственных органов и научных учреждений.
Ключевые слова:
Академия наук СССР, Кольская база АН СССР, Мурманский обком ВКП (б), Первая послевоенная закрытая расширенная сессия Ученого совета Кольской научно-исследовательской базы им. С.М. Кирова АН СССР.
2 Статья выполнена при поддержке гранта РГНФ по проекту № 16-11-51002 «Осмысление опыта советской урбанизации арктической территории в мемуарно-биографических источниках: социально-антропологический ракурс».
