CC BY
146
Айыылаах алтан туерэхпин
Ардаска суукэйдээн сылдьыам (у Мидд., у Попова сылдьыахпын, исходя из принципа синкретизма подходит сылдьыам) [курдук]
Ууран кулун'!
Литература
1. Миддендорф А.Ф. Путешествие на Север и Восток Сибири. Часть II. Отдел VI. — СПб., 1878.
- С. 833.
2. Пекарский Э.К. Миддендорф и его якутские тексты. Отдельный оттиск. — СПб.: Типография императорской Академии наук, 1908. — 16 с.
3. Попов А.А. Якутские записи А.Ф. Мидден-дорфа // Тюркологический сборник. — № 1. — 1951.
— С. 155-159.
4. Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. — Л.: АН СССР, 1958-1959. — 3858 ст.
5. Предания, легенды и мифы саха. — Новосибирск: Наука, 1995. — 400 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока).
6. Ястремский С.В. Образцы народной литературы якутов. Том VII. — Л.: АН СССР, 1929. — 226 с.
7. Мостахов С.Е. Русские путешественники — исследователи Якутии. — Якутск: Книжное изд-во, 1982.
— 192 с.
8. Образцы народной литературы якутов. Том I. Часть IV. — Петроград, 1916. — С. 309.
9. Обрядовая поэзия саха (якутов). — Новосибирск: Наука, 2003. — 512 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. Т. 24).
L.S. Efimova
Blessing of Sakha in A.F. Middendorf’s notes
The author examines the notes of “dedicatory texts”, written by A.F. Middendorf during his trip to Yakut oblast’ at the first part of XIX century. Having had a good look on compositional structure, vocabulary and practical orientation of the notes the author considers that one of the kinds of Sakha blessings is blessing to the journey.
Key words: blessing o Sakha, addressing, euphemism, addresser, addressee, compositional structure, verbal structure, inversion
УДК 82.0 (-925.14) Ю.Г. Хазанкович
БИЛИНГВИЗМ КАК ПРОЦЕСС МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ И ЕГО ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ В ПРОЗЕ МАЛОЧИСЛЕННЫХ НАРОДОВ СЕВЕРА И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
Рассмотрены типы двуязычного художественного творчества - «условное двуязычие» и «творческий билингвизм». Исследуются особенности функционирования русскоязычной прозы на материале повестей эвенкийки Г. Кэптукэ, чукчи Ю. Рытхэу и романа нивха В. Санти.
Ключевые слова: межкультурная коммуникация, условное двуязычие, творческий билингвизм, проза малочисленных народов Севера.
Языковая политика - часть межнациональных отношений и компонент национального государственного регулирования. Русскоязычие с 20-30-х годов ХХ века прочно вошло в культурную жизнь «малых» народов Севера и Дальнего Востока в силу разного рода причин. Это обусловлено лингвокультурной ситуацией в 1930-1970-е годы, отсутствием широкой читательской аудитории на
ХАЗАНКОВИЧ Юлия Геннадьевна - к. филол. н., доцент ФЛФ ЯГУ
E-mail: [email protected]
родном языке и возможности выхода к всесоюзному (всероссийскому) читателю, а также тем, что уровень развития национальных языков был в стадии становления. Билингвизм стал фактором межкультурной коммуникации. Во времена кризиса культурной самоидентификации, необходимости преодоления стереотипов восприятия инонациональных культур, гармонизации межнациональных отношений проблемы диалога культура актуализируются и требуют глубокого изучения.
Язык является частью культуры каждого этноса и отдельного его представителя. Необязательно у билинг-
вальной личности-писателя один из языков должен вытеснять другой. Примером тому может служить творчество эвенков Г.И. Кэптукэ и А.Н. Немтушкина, нивха В.М. Санги, юкагиров Г.Н. Курилова-Улуро Адо и
Н.Н. Курилова, эвена А.В. Кривошапкина и др. Во многом процессы взаимодействия родного и неродного языков в поле креативной личности зависят от конкретных творческих задач. В прозе малочисленных народов Севера мы обнаруживаем несколько моделей двуязычного художественного творчества - условное двуязычие (чукча Ю.С. Рытхэу), «творческий билингвизм» (нивх В.М. Санги, эвенкийка Г.И. Варламова-Кэптукэ). Типологическая характеристика русскоязычного творчества писателей-билингвов дает возможность представить закономерности формирования поэтики жанров, уяснить национальную специфику мировосприятия и особенности использования родной лексики в стилистике текста.
Проблема билингвизма в литературах малочисленных народов Севера и Дальнего Востока мало исследована. Некоторые содержательные аспекты ее обозначены в работе Н.Г. Михайловской, где она выделяет два фактора, способствующих появлению художественного билингвизма: 1) общее взаимодействие национальных литератур; 2) значение русского языка как средства межнационального общения [1]. Г. Д. Гачев в работе «Национальные образы мира» подчеркивает, что двуязычие представляет собой диалог двух мировоззрений, обуславливающий стереоскопичность зрения и объемность мышления. Он обращается к вопросу появления феномена двуязычия в новописьменных литературах и приходит к заключению: «Писатели в своем родном языке не имеют такой развитой системы, и потому их родной язык сковывает» [2, с. 44]. Ч.Т. Айтматов, обращаясь к проблеме художественного билингвизма, выделяет принципиальную важность самого процесса писать и думать на русском языке: «Опыт другого языка и стоящей за ним культуры постоянно присутствует и помогает исподволь, самопроизвольно, как бы невидимо раздвигать рамки видения» [3, с. 17]. Ч.Г. Гусейнов также обращается к вопросам художественного билингвизма и, опираясь на собственный художественный опыт создателя оригинальных произведений на азербайджанском и русском языках, делает важное замечание: «Возрастает и просветительско-познаваемая роль произведения, вовлекающего азербайджанского читателя в историческую действительность России, в мир действующих русских фигур, которые известны ему недостаточно полно и всесторонне, и зачастую, так сказать в статистике по отдельности, а не в живом взаимодействии, причем в стихии своего родного языка, в контексте, в том числе и своей истории, в контексте со знакомыми ему фигурами» [4, с. 230]. Проблемы художественного двуязычия и их рецепция в современной литературоведческой науке стали предметом дискуссии в статье Р. О. Туксаитовой [5]. В частности, по ее мнению, Н.Г. Михайловская и Ч.Г. Гу-
сейнов не совсем точно дали определение художественного билингвизма - «это творчество не на родном языке, а на «двух». С использованием понятия «ситуация двуязычия» она предлагает свое определение с учетом того, что «национальное» - это то, что принадлежит культуре автора, ощущается в художественном произведении как нечто цельное, создающее его стилевое своеобразие. Она подчеркивает роль уровней владения вторым языком. Индивидуализированная реализация в художественном тексте высших уровней лингвистических компетенций создает условия для восприятия авторского текста как билингвистического (то есть умение строить тексты на втором языке и преобразовывать их друг в друга, ситуативное умение пользоваться языком, лингвострановедческое владение национально обусловленной спецификой) [5]. Отсюда следует, что подобные произведения в русской литературе называют явлением русской прозы национального писателя, а в национальной литературе
- явлением национальной прозы (поэзии, драматургии). Отсюда методологический подход нашей работы: мы рассматриваем русскоязычные произведения северных прозаиков как неотъемлемую часть истории национальной литературы.
Обращение к русскому языку писателей-северян и дальневосточников было предопределено исторически: потребность в языке-посреднике для разноязычного и разноплеменного Севера была остро необходима. У северных народов в прямой зависимости от «сохранен-ности» родного языка развивается национально-русское двуязычие. Но у многих северных народов родной язык в быту используется реже, что ведет к его ассимиляции и частичной утрате. Именно на основе национальнорусского двуязычия зародилась русскоязычная литература северных народов, которая является органичной частью культуры «малочисленных народов Севера и Дальнего Востока».
При этом русскоязычную литературу делает национальной соответствующее содержание: отражение бытия народа, его культуры, мировоззрения. Национальное содержание определено наличием у авторов национального мышления, национально-художественного восприятия мира. В подходах к двуязычному творчеству национальных писателей нам близка позиция Ш.А. Мазанаева: «Не следует квалифицировать двуязычие как «русификацию» нерусского населения... Национальное своеобразие выражается не в одном лишь языке произведения. Оно сохраняется, как правило, и тогда, когда нерусский писатель создает свои произведения на русском языке, выполняющем в его творчестве те же функции, что и родной язык» [6, с. 45].
В истории литератур народов Севера и Дальнего Востока также можно наблюдать явление художественного билингвизма. Творчество на русском языке первых прозаиков Севера - юкагира Тэки Одулока (Николая Ивановича Спиридонова), эвена Н.С. Тарабукина, эвенка
Г.С. Гантимурова - составили начальный этап традиции двуязычия. Выбор языка продиктован разными причинами: например, Г.С. Гантимуров - представитель древнего княжеского рода эвенков, писал исключительно на русском, что было продиктовано родовой традицией -прекрасное владение русским языком. Тогда как тексты Т. Одулока и Н.С. Тарабукина, звучащие изначально на русском языке и в автопереводе, прежде всего, адресованы всероссийскому читателю, и выбор языка продиктован желанием рассказать о жизни своего народа, сохраняя в русскоязычных текстах неповторимый мир национального мышления и бытия. На русском и якутском языках в 1970-80-е гг. были написаны пьесы, стихи и проза юкагира Г.А. Дьячкова, повести эвенка Д.Н. Апросимова, роман эвена П.А. Ламутского. Прозаики, хорошо владеющие своим языком, пишут исключительно по-русски (Ю.С. Рытхэу), и вместе с тем В.М. Санги, Г.И. Кэптукэ пишут как на русском, так и родном языках. Но все они в разной степени в культурном и лингвистическом отношении «двуязычны». И соответственно у них разная самоидентификация как трансляторов традиции.
История становления и развития литератур малочисленных народов Севера и Дальнего Востока свидетельствует, что обращение к русскому языку активизирует художественное развитие национальной художественной словесности. Это, с одной стороны, но с другой, - русскоязычная литература обогащает национальную прозу на проблемном, стилевом и жанровом уровнях. В частности, в литературах на стыке национальных и инонациональных (русской, якутской) жанровых традиций возникают новые художественные формы, например, повесть-предание, роман-сказка, повесть-миф и т.п. Иначе говоря, опыт более развитых литератур, к которому обращаются северные прозаики, дает стимул к обновлению имеющихся национальных традиций. Отсюда и то явление, когда традиционные жанры получают новую жизнь в качественно иных условиях, например, повесть-«улгур» Г.И. Кэптукэ «Имеющая свое имя, Джелтула-река» [7], повесть-миф Ю.С.Рытхэу «Когда киты уходят» [8].
Обращение современных авторов к русскому языку определены как личными языковыми и культурными пристрастиями, так и стремлением творческого самоутверждения за «пределами» этноса. Однако характерным для них остается знание родного языка, совершенное владение русским, национальное и общечеловеческое мироощущение. Живя в конкретном времени, пройдя все ступени образования у русскоязычных учителей, писатели оборачивают все в пользу своих родных, национальных, литератур. Обращаясь к фольклорному тексту, они, пользуясь знанием языков, обогащают лексически, интонационно, самим строем этнического мышления русское звучание своих текстов. Русскоязычные произведения Ю.С. Рытхэу, В.М. Санги, Г.И. Кэптукэ национальны, потому что отражают проблемы жизни своего народа, его ментальность, его видение мира и опираются на его
художественные традиции. Для русскоязычного творчества билингва-прозаика характерно устойчивое использование традиционных национальных мотивов, образов, символов. Художественное двуязычие продуктивно исследуется в аспектах поэтики и стиля двуязычного писателя, специфики художественной речи, индивидуальнонационального видения.
Русскоязычным компонентом в художественном тексте является умение писателя видеть мир глазами национальной стихии своего народа, и русский язык при этом является формой устно-письменного общения. На русском языке написаны повесть Ю.С. Рытхэу «Когда киты уходят» и роман «Магические числа» [9]. Русский язык для Ю.С. Рытхэу - язык родной, на котором в его сознании свободно образуется стройная система ассоциаций и семантических связей. Писатель-чукча использует русский речевой механизм, позволяющий ему создать художественное произведение о жизни своих сородичей. Он относится к писателям условно-двуязычным, то есть пишет только на русском языке, хотя знает родной язык, и его произведения не лишены национального содержания и видения мира. Анализ художественного языка повести Рытхэу «Когда киты уходят» и романа «Магические числа» позволяет сделать вывод, что в текстах чукотского прозаика нет каких-либо негармоничных стилистических, синтаксических, структурных типов словосочетаний, характерных для чукотского языка, то есть язык писателя свободен от влияния чукотской языковой системы. Хотя в текстах встречаются нехарактерные для разговорной русской речи обороты, диалоги-монологи чукчей, но это сделано сознательно для создания национального колорита характеров. Такое двуязычие Ю.С. Рытхэу предопределено экстралингвистическими фактами из жизни самого писателя, который до конца своих дней работал и жил в Ленинграде (Санкт-Петербурге).
Он вырос на Чукотке, в среде естественного билингвизма, - учился в русской школе, первыми его книгами были книги русских классиков. Он хорошо владел двумя языковыми системами, но в разной степени (чукотским на бытовом уровне). Работая с русским словом, его мысль «течет», а не задерживается, чего нельзя сказать о его чукотском слове. Кабардинский писатель-билингв
А. Кешоков сказал: «Писатель пишет на том языке, на котором он может наилучшим образом выразить себя в надежде, что найдет и читателя. Рабочим языком писателя становится тот, который был приоритетным на протяжении всего времени его обучения» [цит. по 10, с. 23]. В частной беседе с А.В. Пошатаевой Ю.С. Рыт-хэу признался, что сознательно отказался от творчества на чукотском, поскольку «возможности» родного языка для чукотского прозаика казались чрезвычайно узкими. Но, несмотря на ощущение русского языка родным, Ю.С. Рытхэу является чукчей по национальности и целенаправленно несет в себе соответствующий национальный морально-этический, духовный комплекс. Для
чукотского писателя «первичный» язык - это русский, то есть он выражает мысль и является «действительностью мысли» национального писателя. Второй - чукотский, он проявляется в бессознательно-интуитивном, истиннонациональном понимании вещей, событий.
Творчество В.М. Санги представляет собой иную модель художественного билингвизма, - он пишет как на нивхском, так и на русском языках. С лингвокультуро-ведческой позиции он хорошо знает свой язык и отображает изнутри национально-специфическое. Его взгляд на предмет вбирает всю сложную систему нравственнопсихочувственных традиций нивхов и яркий тому образец
- роман «Женитьба Кевонгов» [11]. Введение северных «реалий» (к ним можно отнести этнографические и топонимические реалии) как национально-специфического объекта в русскоязычном тексте становится «ресурсом» для раскрытия национального бытия нивхов. Нередко реалии становятся «строительным материалом» в организации произведений.
Так, в романе В.М. Санги «Женитьба Кевонгов» значительна роль «этнографизмов». В частности, содержательные «узлы» романа маркированы промысловоохотничьим месяцесловом, отражающим языческое мировоззрение. Промысловая деятельность и соответствующий образ жизни нивхов проявляются в семантике и этимологии древних языческих названий месяцев. Использование названий месяцев или каких-либо других реалий (например, специфических названий животных по масти, возрасту и полу, музыкальных инструментов, одежды и описание её деталей, орнамента и т.д.) придает значительную образно-семантическую нагрузку художественному тексту. Автор вводит в роман национально маркированные представления-понятия и явления. Например, «Скончался месяц Лова, народился Холодный месяц» [11, с. 15]. Но это - поверхностный уровень выражения национальной специфики в русскоязычном тексте. К скрытому плану выражения национального своеобразия можно отнести введение в текст образов, понятий, принадлежащих языковому сознанию героев. То есть автор использует русскую лексику, особенности речи и поведения героев в типичной для нивхов коммуникативной ситуации: «.. .Талгук не успела узнать имени мужа. И не знала, кто такие - напавшие. Она послушно позволила посадить себя в лодку. Талгук села посреди лодки. Рядом с ней отталкивался шестом охотник, очень похожий на того, кто сидел на корме. «Наверное, отец и сын», - подумала тогда Талгук. .За большим поворотом пожилой обратился к тому, кто на носу:
- Нгафкка, пристанем к берегу, узнаем, что с аки Ка-сказика.
И Талгук поняла. Пожилой - отец. С ним два сына» [11, с.12]. Следует отметить и тот момент, что при анализе художественного текста двуязычного писателя на поверхности оказываются разнообразные нарушения литературных норм русского языка. Создавая нацио-
нальные речевые образы, автор прибегает к «ломаной» русской речи, вводит в текст иноязычные слова для передачи отсутствующих в русской культуре местных реалий. Но в тексте В.М. Санги обращает на себя внимание «скрытый» план выражения национального своеобразия художественной речи писателя-билингва: нарушения языковой нормы может и не отмечаться, но в национальной специфике, в «слышании» родного языка, в образах чужой речи может быть сохранено стереотипное речевое поведение, обусловленное культурой народа, его традициями, обычаями.
В стилистике авторского монолога могут обнаруживаться переклички, проявляющиеся в воспроизведении национальной ситуации, формулировании речевого этикета, калькировании отдельных слов, фраз, фразеологических оборотов. Но в то же время нельзя сказать, что текст В.М. Санги - это русская проза: ощутимо как автор мыслит и чувствует иначе, совсем иные жизненные реалии, их оценка, изобразительные средства, язык, в нем слышен нивхский язык. И эта «инаковость» в том, что родной нивхский язык - основа творчества национального прозаика, он укоренился в нем с речью его матери и предков. Наиболее часто этот эффект проявляется в воспроизведении какой-либо национальной ситуации, в контексте описания которой слово обогащается, приобретая иную понятийную соотнесенность. Это обусловлено тем, что в определенной коммуникативной ситуации герои становятся трансляторами своего мировосприятия, проявляющегося через национальный речевой этикет, либо «речеведенческую» тактику героя, восходящую к национальным традициям и обычаям. «.Ставьте петли. Только не забудьте сделать миф-ард, - отец хотел уйти, но передумал. - Вместе покормим землю. Принеси, -кивнул он головой. Ыкилак понял, к кому относится последнее слово. И знал, что от него требуется. Он сбегал к стану, принес завернутый в бересту мос-студень с ягодой, сушеные клубни сараны, немного юколы, щепотку табака. Касказик взял все это в руку, повернул ладонь в сторону сопки за распадком и обратился к Ызнгу - хозяину местности:
- Мы к тебе пришли. К доброму хозяину угодий. Дали бы тебе больше, но мы бедные люди. Покормили бы лучше, но у нас другого нет. Бедные люди мы, неимущие люди мы. На, прими. Делимся с тобой последним. Не серчай. Сделай, чтобы нам было хорошо. Бедные люди мы, неимущие люди. Чух!» [11, с. 47].
По признанию В.М. Санги, есть несоответствие образа мышления разных народов, которые в литературном творчестве должны быть сопряжены в единое целое: «Своеобразие - я имею в виду форму изложения мысли -мышления моих соплеменников столь отлично от мышления, допустим, русского человека, что существующие стилистические модели и из русской, и из мировой классики не могли дать сколько-нибудь приемлемых образцов» [цит. по 1, с. 106]. Языковые особенности романа
В.Санги проистекают, на наш взгляд, из самой специфики национальной жизни - традиций проведения обряда сватовства, «медвежьего праздника», существования феномена шаманства у нивхов: «Кутан, до последнего мига сидевший незаметно в углу, словно взорвался. С грохотом прыгнул на середину то-рафа и, черный и страшный на фоне пылающего очага, извивался и подпрыгивал в дьявольском танце.
Кланг-кланг! - изогнулся, как червь.
Кланг-кланг! - прогнулся, как лук.
В эту ночь к Ыкилаку так и не пришел. Конечно, он с нетерпением ждал этой поездки. Осень ждал, зиму ждал. Ждал лето и еще осень. Ждал, но никак не проявлял нетерпения.» [11, с. 145].
Стилистика описания шаманского камлания близка к традиционной: автор использует национальносемантически окрашенные сравнения, многочисленные словесные повторы, соответствующие синтаксические конструкции. Использование В.М. Санги обозначенных языковых средств, на наш взгляд, в определенной мере компенсирует потерю смысла, которая неизбежна при описании иноязычной реальности - шаманского камлания. Мы полагаем, что передача этого мышления осуществляется через посредничество самобытного видения мира самого В.М. Санги. Каждая страница текста нивхского романиста пронизана взглядом, духом, ощущениями земли, неба и воды, мировидением, свойственным именно нивхам.
Таким образом, В.М. Санги-билингва отличает «свободное владение обеими языковыми стихиями. У него компоненты русской и национальной культуры объединены в единое целое. Но восприятие мира он дает с национальных позиций. Использование В.М. Санги в русскоязычном тексте национальных слов - это не «вкрапления», а культурно-языковой синтез. Он обусловлен контактированием языков народов Севера и Дальнего Востока уже более трех столетий и соответствующим взаимовлиянием национальных культур. Этим определено отсутствие языкового «отчуждения». Иными словами, стиль автора позволяет приблизиться к пониманию его мировоззрения, но, с другой стороны, само авторское восприятие мира «проступает» через языковой отбор слов, приемы художественного воплощения жизненного материала, из чего и создается национально-окрашенный индивидуальный стиль нивхского прозаика.
Г.И. Кэптукэ также пишет рассказы и повести на русском и эвенкийском языках. Но стиль Г.И. Кэптукэ, на наш взгляд, самый национальный по сравнению с творчеством Ю.С. Рытхэу, В.М. Санги. В первую очередь, он проявляется в поэтическом умении автора выражаться неожиданно сильно, ярко при предельной простоте чувств. Эта черта обнаруживается не только в описании эвенкийских обрядов, в частности обряда развешивания веревочек - улганни. Это характерная черта всей стилистики повести «Имеющая свое имя, Джелтула-река» [7],
написанной на русском языке. Простота синтаксических конструкций, соответствующая лексика и отсутствие развернутых сравнений и описаний - все это свойственно традиционному эвенкийскому улгуру - эпическому фольклору эвенков. Речевые обороты, соответствующие им интонации, синтаксис вызывают ощущение «спонтанности» авторского повествования. Манера авторского повествования ориентирована, прежде всего, на «слушающего» читателя: «Отъезд на охоту - дело обычное. А лишние разговоры и ненужные хлопоты могут помешать удаче. .Я даже не смотрю, в какую сторону он поехал, да что поделаешь - уши-то мои все слышат» [7, с. 7-8]. В оценке художественных произведений, созданных на русском языке, акцент должен делаться не на качество языка, а на проявление через язык, через ткань произведений образов как проекции мировосприятия, мировоззрения национального прозаика. Повесть Г.И. Кэптукэ «Имеющая свое имя, Джелтула-река» - чрезвычайно интересный образец проекции этнического мировоззрения автора.
В прозе народов Севера и Дальнего Востока мифологии и фольклору принадлежит особая роль. В них нашла отражение жизнь человека - обычаи, ритуалы, этикет. Мифология и фольклор - это составляющие национального сознания, его духовное и нравственное начало, на котором строится менталитет целого народа. Фольклорные традиции - «ключ» к раскрытию национальностилевых особенностей прозы писателей-билингвов. Например, в своем романе В.М. Санги использует пословицы и поговорки, описывает приметы и поверья, которые несут в тексте не орнаментальную функцию, а обусловлены функциональной востребованностью в жизненном укладе и культурной традицией нивхов. В отличие от В.М. Санги в повествованиях Ю. Рытхэу (в частности, в романе «Магические числа» [9]) более ощутима русская художественная традиция. Автор не ставит перед собой задачу показать во всей полноте жизнь чукотских стойбищ и познакомить с мифологической историей происхождения чукчей. Он, согласно традициям развитых литератур, обращается к фольклорно-мифологическим коллизиям, за которыми скрываются современные нравственные и цивилизованные конфликты.
При создании оригинала на русском языке национальному писателю, по точному замечанию Ч.Г. Гусейнова, «необходимо выявить и отобразить контекст, а также вынести наружу и развернуть подтекст» [12, с. 399]. Писателям-билингвам удалось создать средствами русского языка свой образный художественный мир. Условно двуязычного Ю.С. Рытхэу и писателей-билингвов
В.М. Санги, Г.И. Кэптукэ объединяют глубокая рефлексия национального бытия, ключевых вопросов жизни своих сородичей, стремление быть услышанными. Поэтому выражение своих дум с национальной душой стало адекватным на русском языке. «Язык - не только средство коммуникации, это и действительность мысли, ключ к национальному опыту, инструмент его познания.» [12, с. 397 ].
Л и т е р а т у р а
1. Михайловская Н. Г. О художественном билингвизме в советской литературе // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. - 1981.
- Т. 40. - № 2. - С. 103-110
2. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. - М., 1988. - 444 с.
3. Айтматов Ч. Т. Проблема двуязычия // Азия и Африка. -1989. - № 2. - С. 15-27
4. Гусейнов Ч. Г. Русскость нерусских // ВОПЛИ. - 2006. -№ 2. - С. 223-261
5. Туксаитова Р. О. Художественный» билингвизм: к определению понятия // Гуманитарные науки: Филология. - Вып.
10. - 2005. - № 3. - С. 45-57
6. Мазанаев Ш. А. Двуязычное художественное творчество в системе многонациональных литератур. - Махачкала, 1997.
- 149 с.
7. Кэптукэ Г.И. Имеющая свое имя, Джелтула-река. -Якутск, 1989. - 117 с.
8. Рытхэу Ю.С. Когда киты уходят. - М., 1977. - 336 с.
9. Рытхэу Ю.С. Магические числа. - Л., 1986. - 432 с.
10. Бахтикиреева УМ. Творческая билингвальная личность: национальный русскоязычный писатель и особенности его русского художественного текста. - М., 2004. - 135 с.
11. Санги В.М. Женитьба Кевонгов. - М., 1984. - 303 с.
12. Гусейнов Ч.Г. Этот живой феномен. - М., 1988. - 428 с.
Yu.G. Khazankovich
Bilingualism as a process of intercultural communication and its functioning in prose
of minor peoples of the North and Far East
The author tells about two types of bilingualism in creative work. They are “relative bilingualism” and “creative bilingualism”. The functional peculiarities of Russian prose are examined based on the novels written by Evenk G. Keptuke, Chukchi Yu. Rytkheu and Nivkh V. Sangi.
Key words: intercultural communication, relative bilingualism, creative bilingualism, prose of minor peoples of the North.
---------------------------
УДК 82 (091) Е.Н. Дьячковская
к ПРОБЛЕМЕ ТРАДИЦИЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ КЛАССИКИ В ЯКУТСКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЕ
На сегодняшний день одной из актуальных проблем литературоведения является изучение межлитературных связей. Особое значение она приобретает с развитием межкультурной коммуникации, диалога культур. В работе рассматриваются традиции русской литературной классики в якутской художественной прозе, раскрываются сюжетно-композиционные особенности повести И.С. Тургенева «Бригадир» и рассказа Н.Д. Неустроева «Рыбак Платон».
Ключевые слова: традиция, экспозиция, кульминация, пейзаж, сюжет, трагизм, отшельничество, портретистика, стиль, ретроспекция, композиция.
Приемами сравнительного анализа текстов двух художественных произведений делаются наблюдения над бытованием тургеневских традиций в рассказе Н.Д. Неустроева. Основное внимание обращено на особенности сюжета и композиции произведений, в которых обнаруживаются некоторые сходства. О тургеневских традициях в рассказе «Рыбак Платон» позволяют говорить близость сюжетных ситуаций, композиционный строй рассказа, функции пейзажных описаний и портретных характеристик.
ДЬЯЧКОВСКАЯ Елена Николаевна - преподаватель ГОУ «Профессиональный лицей № 2», аспирант ФЛФ ЯГУ Е-таП: [email protected]
Первые якутские писатели в своем творчестве опирались на демократические и гуманистические принципы русской классической литературы и на традиции поэтического слова родного народа, на его многовековой жизненный опыт. Благодаря воздействию русской литературы расширился тематический диапазон охвата жизненного материала, сложилась жанровая система, повысилось художественное мастерство якутских писателей. Постепенно якутская литература приобрела самостоятельный облик, достигла больших успехов в своем развитии [1, 2]. Анализ рассказов Н.Д. Неустрое-ва, А.И. Софронова как зачинателей якутской художественной прозы показывает, что наибольшее влияние на них оказывало творчество Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, А.П. Чехова.
