Библейский Когелет: историко-исагогический анализ Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Бмблемстмка

УДК: 22.08

Протоиерей Александр Николаевич Зуев, кандидат богословия, преподаватель Нижегородской духовной семинарии

Библейский Когелет: историко-исагогический анализ

Аннотация: Данная работа посвящена рассмотрению исаго-гических вводных понятий и исследованию толковательных опытов Книги Екклесиаста, или Проповедника. Уместно представлен исагогический разбор книги Екклесиаст: название, время, авторство, цель, каноническое состояние с обсуждением альтернативных решений данного вопроса. В представленной статье автор взаимодействует с исследовательскими данными сочинения библеиста XIX века доктора

богословия профессора М. А. Олесницкого. Изучение библейских книг сильнейшим образом необходимо в духовных учебных заведениях. Ветхозаветное Писание — слово Божье, к которому правомерно одно единственное отношение: бережное, благоговейное, почтительное. Ключевые слова: Книга Екклесиаста, Когелет, царь Соломон, М. А. Олесницкий, Ветхий и Новый Завет, библейское богословие, христианство, экзегеза, исагогика, каноничность.

Archprieft Alexander Nikolayevich Zyuev, Candidate of Theology, Lecturer at the Nizhny Novgorod Theological Seminary

Biblical Kohelet's: A Historical and Isagogical Analysis

Abttract: This work is devoted to the consideration of isagogical introductory concepts and the ftudy of the interpretive experiences of the book of Ecclesiaftes, or the Preacher. An isagogical analysis of the book of Ecclesiaftes is appropriately presented: title, time, authorship, purpose, canonical ftate with a discussion of alternative solutions to this queftion. In the presented article, the author interacts with the research data of the work of the 19th-century biblical scholar, Doctor of Theology, Professor M. A. Olesnitsky. The ftudy of the books of the Bible is moft necessary in theological educational inftitutions. The Old Teftament Scripture is the word of God, to which only one attitude is legitimate: careful, reverent, respectful.

Key words: The Book of Ecclesiaftes, Kohelet's, King Solomon, M. A. Olesnitsky, Old and New Teftaments, Biblical Theology, Chriftianity, Exegesis, Isagogics, Canonicity.

48

Труды НИЖЕГОРОДСКОЙ духовной СЕМИНАРИИ

«Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют обо Мне» (Ин. 5:39). Этот призыв Господа относится ко всем людям, читающим Священное Писание. Толкование Священного Писания является делом весьма сложным по той причине, что оно своим исследовательским объектом имеет не мирской памятник художественной литературы, но текст религиозный и, более того, бого-духновенный. Книги Священного Писания уникальны и неповторимы, потому что написаны необыкновенным способом. Они пишутся соав-тором-агиографом, у которого автором является Сам Бог. Написание богодухновенной книги — это таинственное взаимодействие, синергия двух умов: Божественного и человеческого.

Настоящая работа «Библейский Когелет: историко-исагогиче-ский анализ» представляет собой определенный исагогический разбор и анализ книги Екклесиаст.

Книга Екклесиаст принадлежит к числу поэтических произведений библейской богодухновенной литературы. Древнееврейская монотеистическая поэтическая форма является литературным следствием величественного пророческого духа почитателей Единого Бога. Из поэтических книг Ветхого Завета Екклесиаст является одной из самых таинственных, загадочных и неоднозначных. Поистине, удивительно, что книга Екклесиаст попала в канон Священного Писания Ветхого Завета, так как вскоре после своего появления она вызвала много недоразумений и богословских дискуссий, которые не умолкают до сих пор в ученом сообществе библеистов.

Это произведение сугубым образом отличалось как содержательно, так и стилистически от типичных книг канона Ветхого Завета: Закон, Пророки, Писания. Ее считали не заслуживающей своего места в бого-духновенном каноне Священного Писания, потому что, с точки зрения традиционного библейского богословия, она плохо вписывалась в общую картину ветхозаветной духовности. Автора упрекали в атеизме, фатализме, скептицизме, эпикурействе, что затрудняло богословский анализ ее содержания. Упреки и сомнения существуют и по сей день.

Особенно важно было определить временные рамки, социальные условия и историко-богословский контекст происхождения книги Екклесиаст. Это необходимо было для понимания богословских смыслов и значений книги Екклесиаст, так как она являлась не случайным произведением, а была обращена к израильскому поколению, принадлежащему определенной исторической эпохе и имеющему специфическое мировоззрение. Ввиду указанных причин историческое исследование книги Екклесиаст остается сложной областью в ветхозаветной библеистике. Более того, до конца еще не сформулирован окончательный образец библейского богословия, поэтому очень трудно объединить в цельную мировоззренческую картину весь пестрый спектр книг канона Священного Писания Ветхого Завета1. Книга Екклесиаст задает исследовательское направление относительно библеистской проблематики единого ветхозаветного мировоззрения. Содержимое повествования остается загадкой «от начала и до конца»2, поэтому глубокое историческое исследование дает возможность приоткрыть завесу таинственности происхождения этого богодухновенного произведения.

Касательно книги Екклесиаст и ее толковательной традиции, имеется широкий спектр документальных свидетельств, как с точки зрения источников, так и с позиции научной литературы3.

Понятно, что с позиции православного миропонимания наиболее простым и верным истолкованием является изучение Священного Писания сквозь призму святоотеческого наследия. Святоотеческий взгляд на Ветхий Завет лучше всего выразил блаженный Августин Иппонийский в своих словах: «Новый Завет скрывается в Ветхом, а Ветхий — открывается в Новом»4.

В научной христианской литературе имеется немало толкований, исагогических, критических и апологетических трудов о книге Екклесиаст5. В исследованиях ученых библеистов XIX — начала XX столетий наша духовно-академическая наука была на вершине своего развития и во многом превосходила зарубежные аналоги. Но после революционного переворота в России соответственно ослабевает

научно-образовательный уровень библейских исследований вплоть до конца ХХ в. В нынешнем XXI в. библейская наука развивается достойными темпами. А, следовательно, и изучение Екклесиаста не остается в стороне.

При обращении к трудам по исследованию книги Екклесиаста можно обнаружить значительное сочинение, широко известное в свое время, но слабо заметное современными библеистами. В нашей работе мы сошлемся на немалые сведения из этого сочинения библеиста XIX века доктора богословия профессора Маркеллина Алексеевича Олесницкого (1848-1905). М. А. Олесницкий серьезно отнесся ко всем аспектам книги Екклесиаст и должным образом отразил исагогическую проблематику в своей магистерской диссертации «Книга Екклезиаста». Проведенный ученым анализ происхождения, авторства и языка Екклесиаста относит датировку книги ко времени Второго храма.

Наша настоящая работа «Библейский Когелет: историко-исагогический анализ» представляет собой вводные сведения и исагогический анализ книги Екклесиаст: обзор ее названия, авторства, происхождения и времени написания. В данной работе постараемся проникнуть в эпоху жизни автора Екклесиаста и увидеть те обстоятельства, при которых создавалась книга. Детально рассмотрим вопрос относительно названия и авторства книги, времени и целей ее написания.

И так, Екклесиаст: название, место в каноне, текст, язык.

Иудейское наименование книги П^Л'р (Когелет) переведено в изложении семидесяти толковников греческим словом «Екк^почаот^?», а латинский язык взял себе греческий вариант — «Liber Ecclesiaftes». Такое название книга, вероятно, получила от самого автора, поскольку она надписана: «Слова Екклезиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме» (Еккл. 1:1). Очевидно, автор обозначает словом Екклезиаст (Когелет) иерусалимского правителя, потомка Давида. Достаточно понятно, кого священнописатель обозначал этим словом. Стоит отметить, что в остальных книгах Священного Писания Ветхого Завета термин «Когелет» не используется. В самой книге он употребляется всего 7 раз (Еккл. 1:1,

2, 12; 7:27; 12:8, 9, 10). В результате у нас возникают вопросы: что означает обращение «Когелет» или «Екклезиаст», и каким образом оно соотносится с Соломоном?

Существует мнение, что корень слова «когелет» нужно искать в арабском диалекте. Некоторые исследователи считают, что «когелет» происходит от арабского kehl путем модификации существительного «седой, старик» (kahalah — был седым). Другие же считают, что необходимо обратиться к арабскому слову kahel, которое обозначает «раскаянный, готовый к покаянию», высказывая мнение, что книга Екклесиаст была написана царем Соломоном в старости, «после обращения его на путь покаяния»6.

Отечественный дореволюционный библеист М. А. Олесницкий считал, что в поисках аутентичной этимологии слова «когелет» нет необходимости в обращении к арабскому языку. По мнению ученого, существовало несколько вариантов изначального смысла этого термина:

1) собиратель чужих мнений и изречений, как «collector (sententiarum)»;

2) собиратель народа, как «congregator», «coactor», учитывая политическую деятельность израильских правителей, в частности, учреждение Соломоном народных собраний (3 Цар. 8:1); 3) собрание, как «consessus», то есть сама книга рассматривается как собрание философских рассуждений и споров (такой смысл связан с древневосточной традицией посвящать вечера философским темам среди почтенного собрания).

Первая трактовка, по мнению М. А. Олесницкого, была наиболее предпочтительна с точки зрения лексикографии7. Рассмотрим его аргументацию. По мнению современных Олесницкому экзегетов и лексикографов, значение корня слова «когелет» имеет основу «призыв», что означает «призывать, собирать (людей)». Формы этого корня мы нередко видим на страницах Библии. В общем значении он используется для определения собрания людей в целом, а в частном значении «созыва церкви», и встречается только в тех местах, где говорится о собрании людей, но отнюдь не изречений, мнений, вещей»8. «Когелет» в значении сообщества ученых также неприменимо ввиду отсутствия соответствующего

52

Труды НИЖЕГОРОДСКОЙ духовной СЕМИНАРИИ

коммуникативного контекста — общественного диспута или разговора нескольких лиц. В большинстве случаев употребления этого термина «Когелет» воспринимается как отдельная персоналия. Соответственно некоторые места употребления этой категории в значении «собрания, сообщества, академии» приводит к абсурдным синтаксическим построениям: к примеру, «Я, Когелет, был царем над Израилем в Иерусалиме» (Еккл. шг)9.

И так, под термином «Когелет», учитывая словоупотребление в тексте, правильнее всего стоит понимать определенное лицо. Причем это не только человек, осуществивший собрание людей, но и выступивший перед ними со словом. Таким образом, здесь подразумевается публичный оратор (греч. 'Екк^почаот^, лат. Сопс1опагог). Такое понимание известно во времена переводов Священного Писания Ветхого Завета. В Септуагинте (ЬХХ) при переводе на греческий используется термин «екк^почаот^», в Вульгате также употреблена категория «есс1е81айе8»10. Блаженный Григорий Нисский в своих толкованиях следует такому словоупотреблению, свидетельствуя, что «Когелет» «созывает людей в одно собрание для слушания проповеди»11. Святой Григорий Неокесарийский относил данный термин к содержанию книги, тем назидательным поучениям, обращенным к верующим людям, ко всей Церкви, «Аd югаш есс1е81аш»12.

Однако, выявив наше понимание значения слова «Когелет», мы сталкиваемся с проблемой определения формы этого слова. Эта форма не соответствует полу, который она обозначает, поскольку форма этого слова женского рода. Такое затруднение стало поводом для различных попыток истолкования. В нашей работе мы приведем лишь две точки зрения, которые, на наш взгляд, выглядят наиболее подходящими. Самая древняя из них, и одновременно, разделяемая большинством исследователей, появилась благодаря экзегетическим трудам блаженного Августина Иппонийского. Святитель говорит о том, что форму женского рода слова «Когелет» необходимо рассматривать в нарицательном смысле, дополняя значением «мудрости». Поэтому «Когелет» в буквальном

смысле нужно переводить как «созывающая собрание, проповедующая (мудрость)». В экзегезе блаженного Августина Иппонийского речь идет не о Премудрости Божьей, открывающейся сверхъестественным путем. Это — мудрость житейская, светская, курсирующая на рынках и улицах, собирающая жаждущий учения народ (Притч. 8:1; 9:1). Царь Соломон получил наименование «Когелет», так как в ветхозаветной истории именно он ассоциировался с добродетелью мудрости. Далее следует отметить, что такое именование царя Соломона связывается с персонализированной Премудростью, описанной в неканонической книге Премудрости Соломона (Прем. 7:1)13.

Иная версия дает следующее объяснение: названия некоторых должностей у иудеев обозначались терминами женского рода (в частности, наместник, областеначальник, соработник и др.), и «когелет» относился именно к этим словам. Более правильным и очевидным объяснением нам кажется именно этот вариант, поскольку в самом тексте Екклесиаста нет даже небольшого намека на то, что она написана от лица олицетворенной мудрости. И более того, иные фрагменты книги будут неприемлемы в устах персонифицированной Мудрости. «Когелет» указывает, что стремился к мудрости, достигнув ее, он быстро ее утратил и стал держаться глупости, потому что мудрость порождает печаль (Еккл. 1:18). Учитывая это и то, что в книге даны ясные указания на отдельный человеческий жизненный опыт, нам кажется достаточно обоснованной именно эта версия. Известный библеист И. С. Якимов указывает на то, что «всюду в книге слово Когелет упоминается за слово мужского рода, исключая Еккл. 7:27 (если только здесь верно чтение)»14. Таким образом, вероятнее всего, само слово «Когелет» обозначает лицо (человека), которое в массовом собрании выполняет роль оратора или учителя (наставника). Начальное написание книги Екклесиаст, там, где «сын Давида» именуется Когелетом, выглядит довольно странно. Поэтому профессор М. Олесницкий предложил трактовку этого отрывка, проясняющую сложность книги и самого термина «Когелет»: «слова народного учителя, предлагающего речь свою от лица древнего мудреца Соломона»15.

Итак, кратко резюмируем вышеописанную аргументацию. Термин «Когелет» в свое время был сложным для восприятия переводчиками. «Когелет» — это имя собственное или нарицательное? Грамматическая форма этого слова — причастие женского рода от глагола «собирать». Такие формы причастия в иврите использовались для обозначения конкретных профессий. В нередких случаях подобные причастия женского рода употреблялись по отношению к мужчинам (книга Екклесиаст яркий тому пример). Более того, такие причастия женского рода трансформировались в имена собственные. Примеры таких трансформаций можно зафиксировать в библейской письменной традиции (в частности, 1 Езд. 2:55 и Неем. 7:57). Поэтому употребление слова «Когелет» в качестве имени собственного теоретически возможно. Но грамматические особенности употребления данного термина в стихах (Еккл. 7:27; 12:8) предполагают отражение не имени собственного, а нарицательного, как характеристики вида деятельности. Переводчики Септуагинты (перевод ЬХХ) передавали данный термин словом «екк^почаот^» (участник народного собрания) и использовали как имя нарицательное. Русское название синодального перевода «Книга Екклезиаста, или Проповедника» предполагает видеть здесь как имя собственное, так и нарицательное. Современная библе-истская традиция под термином «Когелет» понимает исключительно имя нарицательное.

Прибегнув к определенной аргументации и определив смысл слова «Когелет», мы переходим к вопросу царя Соломона и его отношения к исследуемому тексту. То, что словом «Когелет» в книге назван именно Соломон, не подлежит сомнению. В названии (Еккл. 1:1) он называется «Сыном Давида, царем в Иерусалиме», а из истинных сыновей Давида только Соломон был царем в Иерусалиме. Автор сообщает далее, что он старательно шел к мудрости и истине и обладал широким мировоззрением, которое объемлет «все под небесами» (Еккл. 1:13; 12:9), что его мудрость превосходила над мудростью всех (Еккл. 1:16; 2:15), что он обладал полнотой богатства и наслаждений (Еккл. 2:1-10). Такие характеристики, согласно з книге Царств (3 Цар. 2:9; 3:12; 5:9-13; 10:1 и др.), принадлежат

единственному из потомков Давида, царствовавших в Израиле, то есть Соломону. Но какая причина такого наименования для Соломона? Часть толкователей и исследователей пытается объяснить этот вопрос исторически, полагая, что это суть некий «титул» при имени Соломона, который он имел в дополнение к своему основному имени. Кроме того, возможно, что это прозвище, подобие символического имени, которое он мог получить от пророка Нафана (2 Цар. 12:25). Конечно, он мог получить данное «имя» от пророка, который считал, что необыкновенная одаренность ребенка является проявлением особенной любови Бога к нему. Но и от народа он мог приобрести такой «титул», поскольку собрал всех иудейских старейшин для освящения Иерусалимского Храма (3 Цар. 8:1 и др.; 2 Пар. 5:2 и др.; 6:13), где молился и обращался с назидательной речью. Однако представляется сомнительным, чтобы царь постоянно носил имя «Когелет», прибавляя его к своему. Маловероятно, чтобы имя было образовано по образцу (3 Цар. 8), где Соломон будет являть собой ритора в народном собрании, — это «простое предположение, не имеющее никакого серьезного основания»16.

Рассматривая саму книгу Екклесиаст, мы видим, что она именно церковного характера. Форма подачи мыслей, само содержание ее указывает на речь публичного оратора, обращающегося к собранию. На такое назначение книги нам указывает и сам текст, отмечая, что Екклесиаст «сам был мудрый, и учил народ познанию» (Еккл. 12:9). То есть сам автор разрешает наш спорный вопрос относительно своего авторства. Слово «Когелет» он применяет на себя относительно самого текста, который представляет собой некую развернутую сентенцию, поучительную речь. Соломон, намек на которого содержится в тексте, выбран по той причине, что в иудейском сознании являет собой идеал мудрости и всякого знания. Таким образом, термин «Когелет» является исключительно символическим прозвищем Соломона и встречается только в книге Екклесиаст.

Что касается текстологической проблематики книги Екклесиаст. Масоретский текст Екклесиаста, за исключением незначительных исправлений и непреднамеренных ошибок переписчиков, в целом сохранился

в неповрежденном состоянии. Один из самых ранних списков масорет-ского текста («Codex Leningradensis», 1009) был основой современного критического еврейской Библии17. Кумранские находки смогли по-новому осветить текстологические стороны истории развития Екклесиаста. Два найденных фрагмента книги Екклесиаст датируются II в. до Р. Х. и более близки текстологическому варианту Септуагинты (LXX), а не масорет-ской Библии. Надо отметить, что в дальнейшем стилистические и содержательные расхождения учитывались в следующих критических изданиях масоретской Библии. Септуагинта (LXX) является одним из важнейших текстологических источников знаний об Екклесиасте, учитывая, что это древнейший греческий перевод Священного Писания Ветхого Завета18. Вспомним самые ранние рукописные списки Септуагинты, известные современной библеистике: Ватиканский (IV в.), Синайский (IV в.), Александрийский (V в.), Гамбургский папирусный (III в.)19. Перевод текста книги Екклесиаст на греческий язык в Септуагинте отличается скрупулезным буквализмом. Причем из-за такой буквалистской переводческой техники некорректно были перенесены многие устойчивые конструкции, свойственные ивриту, но идущие вразрез с синтаксическими и грамматическими правилами греческого языка. Впоследствии дореволюционный отечественный библеист П. А. Юнгеров20 заметил указанные недостатки и в славянском переводе, зависимом от Септуагинты. В целом такой переводческий буквализм был свойственен опытам Акилы. Поэтому многими из библеистов высказывалось предположение относительно вытеснения первоначального перевода Септуагинты вариантом Акилы21. Однако это утверждение трудно доказать или опровергнуть без дополнительных документальных свидетельств. Сирийская Пешитта (V в.)22 как один из древнейших и авторитетных переводов, основывалась как на еврейском тексте, так и на Септуагинте. Также важна текстуальная традиция Таргумов, перевод с древнееврейского на арамейский язык. Таргум на Екклесиаст (VI-VII вв.) из богослужебного сборника («Мегиллот») наиболее приближен к оригинальному тексту, как с точки зрения синтаксических конструкций, так и на уровне

содержательном. Таргум на Екклесиаст можно расценивать как поясняющий комментарий. К примеру, пессимизм Екклесиаста объясняется автором Таргума через предчувствия Соломона будущего разделения единого Израильского царства. Екклесиаст именуется «царем прошлого», погрязшего в грехах и свергнутого по Промыслу Божьему царем демонов Асмодеем23. Блаженный Иероним Стридонский при создании перевода Екклесиаста в Вульгате использовал несколько источников: еврейский текст, Септуагинта, «Гекзаплы» Оригена24.

От текстологической проблематики перейдем к исагогическим темам. Прежде всего нас интересует вопрос авторства Екклесиаста. Дело в том, что, тематика авторства Екклесиаста была одной из центральных в отечественных монографиях и учебных пособиях. К примеру, классическое вводное пособие «Введение в Ветхий Завет» П. А. Юнгерова25 уделяет много места защите традиционного иудейского и христианского взгляда, приписывая книгу царю Соломону. Более современные исследования «Введение в Ветхий Завет» (под ред. Э. Цингера), серьезно не воспринимающие традиционную атрибуцию, мало сосредоточены на теме авторства26. Тем не менее, изучение вопроса авторства облегчает понимание экзегезы Екклесиаста.

Книга Екклесиаста — одно из необычайно трудных произведений Библии. Трудности возникают с первого стиха. Автор начинает свои размышления о ценности жизни словами «Когелета, сына Давидова, царя в Иерусалиме». Но что такое «когелет»? Иудейская традиция утверждает, что это имя собственное. Однако сына с таким именем, по данным Ветхого Завета, у Давида не было. Защитники традиции, не задумываясь, выдают Когелета за Соломона, т. е. за человека, который, по Библии, был сыном Давида и царем в Иерусалиме. Но почему автор, ведя родословную своего героя от Давида, не назвал его настоящим именем? А если герой не сын Давида, так зачем его нужно было возвеличивать царским титулом? Освещая эти вопросы, отметим, что книга Екклесиаста вызвала крупный спор уже в среде талмудистов в связи с канонизацией Ветхого Завета. Некоторые из них задавали

себе такой вопрос: может ли она стоять в списке Божественных книг? «Сказал рабби Иегуда: мудрецы хотели запрятать сефер когелет, так как слова его противоречат друг другу», — говорится в Талмуде (Шаббат 306). Хотели, но не запрятали. Почему? По сведениям того же рабби, начало и конец книги суть «слова Торы», т. е. идентичны основным вероопределениям иудаизма. К началу книги Иегуда относит 3-й стих 1 главы «Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?», а к концу — 13-й стих 12 главы «Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека». И поскольку приведенные стихи составляют «слова Торы», то, стало быть, они и защитили книгу Когелет от уничтожения. И все же одних приведенных стихов было, видимо, недостаточно, чтобы включить всю книгу в канон. Защитникам пришлось придумать ей автора, благочестивое имя которого было бы верным средством для ее освящения. Кто же он? Известно, что сочинители библейской литературы не страдали авторским честолюбием. Напротив, чаще всего они охотно скрывали свое авторство, приписывая свои произведения существовавшим и не существовавшим героям, историческим или вымышленным вождям. Судя по страстной борьбе, которая разгорелась вокруг книги Екклесиаста, защитники ее, а может быть и сам автор, решили приписать этот труд такому безоговорочному авторитету в древнееврейской среде, как царь Соломон. Если талмудисты, поставившие себе цель всеми правдами и неправдами включить «Сефер когелет» в канон, освящали его именем Соломона, то авторы «Когелет рабба» — комментария IX в. к этой книге со ссылками на более ранние источники утверждают, что она была произнесена «мудрым царем на публичных собраниях». Мудрый царь в качестве глашатая общины — серьезный намек на сомнительность авторства Соломона. Когелет — личность вымышленная, нереальная. Более того, когелет — вовсе и не личность. В Ветхом Завете слово «когелет» встречается только в одноименной книге и нигде более. При этом один раз (7, 27) оно произносится в женском роде: «Вот что нашла я, сказала когелет: надобно соединить одно с другим, чтобы

найти вывод». Приведенное место ставит под сомнение взгляд на «ко-гелет» как на имя собственное. Сомнение укрепляется тем, что один раз рефрен произведения «суета сует, все суета» произносит, согласно древнееврейскому оригиналу, хакогелет (12, 8). Будь «когелет» имя собственное, то, согласно правилам еврейской грамматики, форма «ха» в данном случае была бы невозможна. Этот префикс присущ только именам нарицательным. А если «когелет» — имя нарицательное, то что оно означает? Хотя «филология и критика», по меткому выражению Э. Ренана, «не были делом древности», все же обратимся к первому переводу Библии на греческий язык, к Септуагинте. Комиссия переводчиков полагала, что «когелет» — женская форма еврейского «кагал» (сбор, собрание народа), и потому перевела его словом «экклесиаст-эс», что значит «проповедник». Приведенные аргументы позволяют определить следующее. Автор книги, называя героя Когелетом, хотел, видимо, подчеркнуть, что он не храмовый жрец и не синагогальный проповедник, а провозвестник мудрости. Поучения же, защищавшие разум, провозглашали, по свидетельству Притчей Соломоновых, не в храмах, а на улицах и площадях. Знание заявляло о своем существовании «в главных местах собраний, при входах в городские ворота». Автор Когелета — один из тех мудрецов, который открыто держал речь перед народом и громко проповедовал свои идеи27.

Об авторстве. Мнение о том, что книга Екклесиаста принадлежит перу царя Соломона, который перед лицом надвигающейся смерти осознал ошибки молодости и в этом тексте оставил пример глубокого покаяния и искреннего обращения к Богу, восходит к древнееврейской толковательной традиции, оказавшей свое влияние и на христианских экзегетов28. Толкователи отмечали, что Екклесиаст создан престарелым царем как плод покаяния за грехи и невоздержанность в течение жизни, особенно в молодости. С этим можно частично согласиться. Это предположение отличается точностью, ведь общее содержание текста — это проповедь, обращенная к народу и повествующая о суетности земной жизни. И самого Соломона зачастую изображают как народного учителя,

проповедника. Мы представляем себе библейского царя, который был исполнен счастьем, но и испытал на себе суету этого мира и преходящесть земных наслаждений. Важно, что и сама речь Екклесиаста влагается в уста Соломону, а в самом повествовании мы можем найти именно те черты, которые присущи израильскому царю, описанному в Священном Писании.

Текст предваряется надписанием: «Слова Екклезиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме» (Екк. 1:1). Учитывая, что истории известен лишь один сын Давида, царствовавший над иудеями, то и надписание книги читатель приписывает именно ему. Но уже в самом построении текста Екклесиаста могут возникнуть некоторые сомнения в авторстве Соломона. Хотя напрямую автор не называет себя царем Израиля, он оставляет в тексте множество косвенных доказательств, указывающих на Соломона: «сын Давида» (Еккл. 1:1, 12), активный строитель (Еккл. 2:4), отсылки к богатству и мудрости (Еккл. 2:9), изображение гарема (Еккл. 2:8). Книга Екклесиаста испещрена житейскими и деловыми советами (Еккл. 11:1-2), что может отсылать к активной торговой деятельности царя Соломона. Само наименование «Когелет» может восходить к торжественному выступлению Соломона перед еврейским народом после постройки храма (3 Цар. 8:14-21). В других отрывках книги Екклесиаст (Еккл. 1:13-17; 2:1-12; 7:26-29) упоминается одна конкретная черта чувственной жизни Соломона, которая привела его к падению — это женолюбие. Екклесиаст обращается со словами упрека в адрес женщин, а это ассоциируется с историческим фактом впадения в язычество Соломона из-за влияния на него чужеземных жен (3 Цар. 11:1-8). Эпилог Екклесиаста обращает внимание на литературные достоинства автора, что опять возводит к письменности «мудрых» и традиционной исторической оценке Соломона как мудреца (Еккл. 12:9-11; 3 Цар. 4:32-34). То, как изображен «Когелет», сходится с тем, как мудрый правитель нашел свое отражение в богодухновенных исторических книгах Царств и Паралипоменон. Пессимизм, которым проникнут Екклесиаст, традиция воспринимала как усталость престарелого царя, предвосхитившего

будущую политическую катастрофу и разделение единого царства Израиля. На основании указанных свидетельств иудео-христианская традиция возводила Екклесиаст ко времени и авторству Соломона29.

М. Олесницкий даже высказывает мнение, что в книге Екклесиаст содержатся и древние притчи, особенно в тех фрагментах, в которых авторская речь смешивается с нравственными поучениями, и происходит как бы нарушение связности мысли и изложения. Он указывает на то, что эти притчи могут принадлежать эпохе Соломона. П. А. Юнгеров также зафиксировал в Екклесиасте множество цитат из книги Притчей. Более того, лексикографы обратили внимание на то, что отдельные библейские понятия встречаются исключительно в Екклесиасте, Притчах и Песни Песней30. Это, безусловно, свидетельствует о родстве этих книг.

Тем не менее, само авторство Соломона являлось дискуссионной проблемой не одного поколения библеистов31. В начале своего существования библеистика практически не применяла метод критического оценивания текста. Хотя, как в Талмуде, так и у церковных писателей можно увидеть зачатки библейской критики. Мы говорим в первую очередь о том, что древние иудейские и христианские толкователи и исследователи Писания принимали Библию как непогрешимый и неповрежденный текст, который был передан переписчиками по большей части без искажений. Недоверие к традиционному пониманию Ветхого Завета высказывали лишь немногие (например, Феодор Мопсуэстийский), но их взгляды не находили понимания у большинства читателей Библии. Те критические опыты относительно текста Священного Писания, которые мы находим у раннехристианских авторов (Ориген), не были критическими опытами в собственном смысле. Догматизированной библеистика оставалась и на протяжении средних веков. Библейская критика начинает развиваться в XVII веке, и постепенно занимает общепризнанное место в библейской науке. В преимущественно в западной академической среде библейская критика по существу является доминирующим исследовательским направлением изучения Библии32.

Раввинистическая иудейская традиция была знакома со скепсисом относительно генезиса и языка Екклесиаста. В частности, Талмуд вместе с традиционной атрибуцией Екклесиаста перу царя Соломона, приводит альтернативное мнение, по которому книга восходит к Езекии и его школе (Бава Батра, 15а). Талмудическое предание приписывало этой знаменитой школе еще и авторство книг пророка Исаии, Притчи, Песнь Песней. Однако некоторые исследователи подвергают сомнению это документальное свидетельство. М. Олесницкий вообще со скепсисом относился к исагогическим указаниям талмудического трактата «Бава Батра»: в частности, этот памятник приписывал книгу Иова Моисею33.

Византийский исследователь Юнилий Африканский (VI в.), известный как автор-составитель первого в христианской библеистике вводного курса по Священному Писанию, оставил несколько важных замечаний относительно книги Екклесиаст. В своем «Руководстве для чтения священных книг» Юнилий относит Екклесиаст к числу книг «божественной истории», то есть подтверждает каноническое достоинство Екклесиаста34. Интересно замечание Юнилия касательно авторства некоторых библейских книг, которое можно отнести и к проблеме атрибуции Екклесиаста. Мысль Юнилия звучит следующим образом: несмотря на то, что авторы некоторых богодухновенных книг неизвестны, это не является аргументом против их канонического достоинства и не понижает их высокий богодухновенный статус, ведь высший авторитет приобретается не заслугами писателя, но силой благодати Духа35.

Толкования святых отцов и учителей Церкви стали источником сначала для византийской, а затем и для русской библиологии. Святоотеческие творения в Западной церкви оказались толковательной базой для схоластической средневековой экзегезы. Основными фигурами западной средневековой библейской науки были два доминиканских теолога: Альберт Великий и Фома Аквинат. К работам Альберта причисляют толкования на все книги Священного Писания, хотя современные исследователи говорят о том, что его перу принадлежит лишь часть из них. Уже в раннем средневековье теологи и исследователи Библии

составляли компиляции из патристических комментариев. Элементы, характерные для святоотеческой экзегезы, нашли свое применение в литургической практике как восточной, так и западной Церкви. Основные герменевтические принципы, имеющие основание в святоотеческих трудах, до сих пор остаются краеугольным камнем ортодоксальной теологии и библеистики.

С появлением протестантской теологии и библеистики возник определенный скепсис в отношении традиционного взгляда на авторство и происхождение книги Екклесиаст. По словам профессора М. А. Олесницкого Лютер считал, что Екклесиаст принадлежал перу Соломона опосредованно, то есть, хотя сам Соломон не писал книгу, ее содержание определялось высказываниями царя. Учение Соломона было собрано и записано некими «мудрецами» и обрело вид отдельной законченной книги. Протестантский реформатор не был последователен и строг в своих взглядах на генезис книги Екклесиаст. В частности, в одном из толкований Лютер приписывает авторство кругу ученых позднего времени эпохи маккавеев. При этом он считает, что учение Екклесиаста основано на сентенциях Соломона, записанных современниками36. Такого традиционного мнения придерживались многие протестантские экзегеты того времени до всеобщего доминирования методологии библейской критики. Другой западный исследователь Гуго Гроций (1583-1645 гг.) критиковал традиционное авторство Соломона, на основании особенностей языка текста. Язык книги Екклесиаст, как было замечено Гроцием, оказался очень близок языку книг Ездры, Неемии, Паралипоменон, Даниила. В грамматике, синтаксисе, этимологии слов было выявлено влияние арамейского языка, что свидетельствовало о более позднем происхождении книги, чем традиционная атрибуция. Более того, где-то прослеживалась лингвистическая близость с языком Мишны и равви-нистических трактатов межзаветного периода37.

XIX век стал временем усиливавшихся дискуссий относительно происхождения книги Екклесиаст. Интересно, что вероятная дата создания Екклесиаста, учитывая все мнения исследователей и ученых,

растянулась на несколько столетий: от времени правления Соломона до межзаветного периода. Тем не менее, западная библеистика в конечном итоге пришла к выводу о послепленном времени создания Екклесиаста.

Отечественные библеисты и теологи, проповедники и иерархи относились по-разному к проблематике происхождения и авторства книги Екклесиаст. Известный дореволюционный библеист И. С. Якимов считал, что ядро учения Екклесиаста и некоторые его высказывания принадлежат Соломону. Однако само составление книги со значительными дополнениями он возводит к послепленной эпохе. В этом смысле его мнение совпадает с суждением Лютера. И. С. Якимов обращает внимание на концовку Екклесиаста, где говорится о «мудрых» и «мужах собрания». Эта некая ученая корпорация, сообщество «мудрых». Именно этому сообществу отечественный библеист приписывал окончательную редакцию Екклесиаста, а также послепленным происхождением книги И. С. Якимов объясняет наличие арамейских слов и конструкций в тексте вместе «с древнееврейскими словами»38. Профессор В. Н. Мышцын также апеллировал к наличию множества арамейских слов и конструкций в книге Екклесиаст, обнаруживая реальные сходства с текстами книг Ездры и Неемии. Фиксация указанных филологических сходств заставляла относить датировку Екклесиаста послепленным периодом39. Некоторые из исследователей были еще более категоричны: «если бы Соломон написал книгу Екклесиаста, то не было бы никакой истории еврейского языка... тогда нельзя было бы считать Соломона автором книги Притчей»40. Но не все отечественные исследователи шли по пути западноевропейской библеистики. К примеру, святитель Филарет (Дроздов), имея большие заслуги и авторитет в духовно-учебной среде, оставался приверженцем традиционной точки зрения, считая книгу Екклесиаст «памятником покаяния царя Соломона».

И так, вероятность того, что автором книги Екклесиаст был сам царь Соломон, исходя из многих исторических свидетельств и аргументов, невелика. Авторство книги останется, скорее всего, тайной. Среди ученого сообщества библеистов данное богодухновенное произведение

остается анонимным. Вопрос об авторстве в настоящий момент перестал быть дискуссионным ввиду своей бездоказательности. Стоит отметить, что книгу приписывали Зоровавелю, Иисусу, сыну первосвященника Иоадая и др. Тем не менее, такие предположения остаются на уровне гипотез. Однако на основании Еккл. 12:9 можно говорить о профессиональной принадлежности автора книги. Писатель Екклесиаста, вероятно, принадлежал к сообществу «мудрых» («хакамы»), профессиональному сословию мудрецов и советников. Если до Вавилонского плена наибольшим авторитетом обладали пророки Яхве, то в послепленный период при постепенном увядании духа пророчества израильский народ стал обращаться к достижениям ученой книжности и советам «мудрецов». Как считают некоторые библеисты, с течением времени образовалась даже школа «хакамов», профессиональных мудрецов. По мнению профессора М. Олесницкого41 и схожего мнения современной исследовательницы Г. В. Синило42, в школе «мудрых» автор Екклесиаста вероятно, являлся ее руководителем или проповедником-учителем.

Традиция приписывает Соломону авторство большей части учительных книг, а именно трех знаменитых канонических сочинений: Притчи, Екклесиаст, Песнь Песней. Мнение современных исследователей, основывающееся на историко-критической позиции, не совпадает с «традиционной атрибуцией»43.

К вопросу времени написания. Если об авторстве сложно сказать что-то конкретное, то время написания можно установить с большей долей вероятности. Как и свое имя создатель завуалировал под видом древнего и авторитетного мыслителя, так и с характерными признаками временных рамок, в которых был создан текст, автор обошелся довольно осторожно.

М. А. Олесницкий заявляет, что у автора было как минимум два обстоятельства в пользу сокрытия этих данных. Во-первых, понимая актуальность данной темы не только для своих современников, но и для будущих читателей, которые, вероятно, будут жить через несколько веков, а может даже и тысячелетий, создатель пытается вставить вневременные

слова утешения и ободрения, а не только формулировки актуальные для читателей своего времени. Автор прекрасно понимал, что его труд в каноне послужит составной частью, а значит, будет служить для народа Божия вечно. Эту мысль мы можем наблюдать во фрагменте (Еккл. 12:11-12). При этом условии священнописатель должен попытаться адаптировать свое произведение под всеобщее использование, не привязываясь к своему времени. Во-вторых, скорее всего, особенности времени были такими, что любое неосторожное слово, сказанное даже в «собственной спальне», грозило опасностью говорящему (Еккл. 10:20). Вероятно, это время относится к тому периоду, когда народ Божий был гоним и когда за ним было постоянное слежение. Учитывая своеобразную авторскую скрытность, тем не менее, на основании определенных стилистических и содержательных черт, возможно создать исторический контекст и образ автора44.

Период нахождения Соломона на царском троне являлся счастливейшим периодом во всей истории израильского народа, тем временем, когда реализация обещаний Божиих о земном величии и славе Израиля достигло своей кульминации. А период, связанный с жизнью и творчеством автора книги Екклесиаст, был самым темным, суровым, удручающим, когда повсюду звучало вопрошание: «отчего это прежние дни были лучше нынешних?» (Еккл. 7:10). В обосновании этого вопроса создатель текста имел те же аргументы, что и люди, обитавшие в период жизни послепленного пророка Малахии: «Чем мы прогневали Бога? За что мы страдаем? Где Бог правды?» (Мал. 2:17). Этот отрезок времени был не более утешительным периода создания книги «Плач Иеремии». В тот хронологический промежуток повсеместно звучали сетования и вопли (Плач. 3:39). Разумеется, вышесказанный вопрос, процитированный из Екклесиаста, несущий в себе скорбь тяжести времени, сложно представить произносимым Соломоном, период правления которого был самым успешным и благоугодным для иудеев. Эта речь могла принадлежать человеку, жившему в более позднее время, когда Соломоновы дни были далеко позади. И становится ясно, почему увеличивается его

участь плача, и без того сумрачная среди окружающей его бытности. Не соглашаясь с данным положением дел, автор обращается своими размышлениями к предшествующим временам. Иудей, во все времена знающий свою историю, вновь и вновь обращается к тем особо утешительным временам, когда правил царь Соломон. Именно это является его кручиной, предметом его жажды и муки, обстоятельством, умножающим его печали. Памятуя об этом, священнописатель осматривает тягостную эпоху, в которой он живет, в соотношении с добрым временем Соломона, пытаясь обосновать пустой ропот на потерю последней, в то время как она не имеет превосходство над нынешним положением дел. Тем самым Екклесиаст пытался утешить страдающий народ Божий. Рассматривая все привилегии, которыми выделялись люди, жившие в Соломоновы дни, создатель книги аргументирует, что все это — пусто. Таким образом, если все тщетно и суетно на земле, если славнейшие времена можно назвать не многим, как «днями суетности», то нет смысла тяготиться и скорбеть много, считая, что один час благостнее другого. Ведь в целом, все времена равны перед Богом, и в равенстве — суета. Надо осознавать, что период жизни автора был часом глубокой людской печали и человеческих лишений, когда он подвержен был суетности и ничтожеству (Еккл. 1:2-11), когда все почести времени царствования Соломонова ушли в небытие. Была предана забвению величественная мудрость, известная во всех странах Востока (Еккл. 1:12-18), остались в прошлом великие дела царя, его тексты, богатство, блаженство.

Причина такого удручающего положения иудеев, живших во времена написания книги, заключалась в том, что, будучи под властью иных языческих правителей, иудеи не имели возможности восстановить собственную государственность. Царь над Израилем — тиран, осуществляющий государственную политику и управление подчиненными, руководствовался исключительно своеволием. Действиям иноземного языческого царя никто не мог воспротивиться, рассуждал ли он верно или нет (Еккл. 8:3-4). Перед его немилостью иудей должен был принижать себя и проявлять абсолютное послушание (Еккл.

10:4). Он царствует, провоцируя несчастье народа (Еккл. 8:9). Действуя, он обращается не к идеям милосердия и правды, а руководствуется страстью к стяжательству и своеволию (Еккл. 9:16). В те времена были совершенно естественными фальсификация правды, пренебрежение справедливым судом и игнорирование всякой истины (Еккл. 3:16; 5:7; 8:9). Распространились бесчисленные унижения сирых и убогих, которые доводят людей до состояния, когда человек считает почивших более счастливыми, чем живущих в настоящее время, а счастливейшими считает не существовавших никогда на земле (Еккл. 4:1-3; 7:1; 8:9). Власть, руководствуясь целями мнимой безопасности, отправляла шпионов и доносителей в самые конфиденциальные сферы жизни людей. Для государства становилось важным даже раскрытие тайных семейных отношений (Еккл. 10:20).

Рассмотрим, как богословие интерпретирует книгу Екклесиаст. Отечественный исследователь М. А. Олесницкий, считал, что, несмотря на тот общественный вред и социальные несправедливости, которые претерпевал иудейский народ от династии Израильских царей, насколько бы ни были гибельными для израильской государственности хаос и неразбериха в период разделения царств, можно смело утверждать, что более вредным и нестерпимым, в том числе с религиозной точки зрения, оставалось подчинение иноземным захватчикам и оккупантам45.

Находясь под жесткой властью иноземных правителей, израильский народ, естественно, растерял те преимущества, которыми обладал при суверенной государственности. Именно в период окончательной утраты израильской независимости и самостоятельности, автор книги Екклесиаст пытается успокоить своих соплеменников, раскрывая все внутреннее достоинство Израиля, затмевающее внешнюю силу царствующего над ним языческого правительства. Автор книги (Еккл. 5:9-19; 6) успокаивает своих соплеменников-иудеев, надолго утративших земную мощь и уничиженных жестким языческим диктатом. В тексте иноземные язычники называются «зажиточными», а израильский народ — нищими, бедняками, простецами. Во фрагменте (Еккл. 7:10)

Израиль близок к ропоту на Единого Бога. Чтобы преуменьшить силу и интенсивность страданий Израиля в положении подчиненного этноса, писатель призывает к житейской мудрости, которая призвана заменить иудеям утрату материальных благ (Еккл. 7:11, 12). Израильскому народу остается только житейская философия, как некая компенсация утраченного государственного превосходства. Во фрагменте (Еккл. 4:4-6) автор утешает удрученных соплеменников нравственным призывом не следовать чувству зависти, которая связана с чувством собственной неполноценности при виде успехов других народов, хотя еврейский народ тогда был действительно в самом «незавидном положении»46.

Священнописатель постоянно возвращается к мысли: «Итак, иди, ешь с весельем хлеб твой и пей в радости сердца вино твое» (Еккл. 9:7). Уже из этого призыва можно сделать вывод об удручающем положении иудеев. Они уже находились на краю мрачной пропасти уныния и безумной печали. Для них стояла реальная угроза потерять всякую радость и приятность жизни. Иудеи были в одном шаге от отчаяния. Для той эпохи характерно исчезновение живой и радостной веры, надежды на владычество праведного и мудрого Бога. Об этом удручающем духовном состоянии евреев можно сделать вывод из тех отрывков текста, в которых заботливо, но настойчиво призывается народ не отдавать себя во власть сонливости и бездеятельности (Еккл. 9:10; 11:4-6). Мы не можем даже предположить такого темного, беспросветного отчаяния и безнадежности в великую эпоху правления Соломона. Как пишет исследователь М. Олесницкий, подобное богословие отчаяния было нехарактерно для периода царствования Соломона, учитывая, что это была вершина развития государства Израильского, когда старые пророчества о славе Израиля, как избранного народа, были воплощены в социальной реальности. Царствование Соломона не могло породить столь горьких призывов и пессимистичной философии, которыми проникнута книга Екклесиаст47.

Анализируя состояние иудейского народа, показанное Екклесиастом, мы можем отметить одну немаловажную деталь, а именно

то, что в числе прочих отклонений от Закона и этических норм, евреи не впали в идолопоклонство. Идолопоклонство — самая большая религиозная опасность и искушение, которому постоянно поддаются израильтяне в период от Соломона до вавилонского плена, о чем мы читаем на страницах Библии и в чем их постоянно обличали пророки. Естественно, Соломон, сам поддавшийся этому соблазну и познавший гибельность последствий уклонения от почитания Единого Бога, не упустил бы возможности указать на эту опасность в своем произведении. В исследуемом же тексте, наоборот, нет слов об опасности многобожия, зато упоминаются враги внутреннего благосостояния народа, которых обличает пророк Малахия. Появление этих врагов характерно как раз для послепленного периода. Читая фрагмент (Еккл. 4:17-5:5), мы видим следующую картину: воздвигнут Второй храм и в нем активно совершаются богослужения. Однако мы видим и указание на то, что многие, соблюдая внешнюю форму благочестия, не направляют свои сердца к Богу. В этом зарождается движение фарисеев, которые пытались восполнить недостаток живой веры и страха пред Богом ничтожными внешними делами (Еккл. 4:17), продолжительными молитвами (Еккл. 5:1, 2). Это внутреннее падение религиозности осуждается как раз пророком Малахией, что говорит об этом присущем качестве лицемерия и внешнего ритуализма для его времени (Мал. 1:6-2:9; 3:7). Мы находим указание на еще одну этическую проблему современников Екклесиаста — скупость. Этот грех, отрицаемый только с помощью живой и деятельной верой, упованием на Бога в фарисейской системе ценностей, напротив, культивируется. Скупость является именно той язвой, которой особенно подвержены люди, живущие в трагичное и бедное время (Мал. 3:8). В конечном итоге, на эпоху народного уныния и иудейских лишений указывает народная склонность к полному отвращению от Бога и Его закона, к окончательному совращению на путь зла (8:11; 9:3)48.

Доказательством версии о более позднем написании книги Екклесиаста можно привести следующие суждения.

Во-первых, текст книги говорит о недостойном и плохом наследнике Соломона — Ровоаме (Еккл. 2:12, 18, 19). Хотя это указание объясняется «халдейским парафрастом» тем пророческим духом, в котором Соломон писал свое произведение.

Во-вторых, артикуляция мысли в книге Екклесиаст, построение текста по принципу диалога, сложное диалектическое движение мысли, многочисленные вопросы и фрагментарные суждения (Еккл. 1:3; 3:9; 5:15; 6:8, 11) говорят о том, что священнописатель находился под влиянием школьных правил формального выражения мыслей, которое было характерно для литературных произведений послепленного периода. Такое же формальное построение текста мы можем видеть в книге пророка Малахии, которая наполнена вопросами (Мал. 1:2, 6, 7, 8, 9; 2:10, 14, 15, 17; 3:2, 7, 8, 13, 14), что роднит ее с Екклесиастом. Подобный метод изложения мыслей позже появляется в раввинистической литературе. Он просматривается не только в Талмуде, но и в посланиях святого апостола Павла, который также перенасыщает свои письма вопросами. Он также предпочитает использовать диалектическое развитие мысли. Более ярко это видно в Послании к Римлянам (2:3; 3:1,3). Книга Екклесиаста не отличается лаконичностью, которая присуща книге Притчей и другим писаниям Танаха, наоборот, для нее характерна некоторая растянутость и неспешность. На влияние школьных правил указывает и наличие эпилога, который присутствует только в тех ветхозаветных текстах, которые были написаны после вавилонского пленения (Сир. 50:29-31; 2 Мак. 15:38-40).

В-третьих, на более позднее происхождение указывает и язык книги. Абсолютно все библеисты и толкователи говорят о том, что Екклесиаст уходит от древнееврейского языка дальше всех из книг Писания. Поэтому совершенно логично утверждение относительно датировки написания книги, относящее Екклесиаст ко времени создания последних книг библейской литературы. Об этих лингвистических различиях свидетельствуют даже исследователи, защищающие мнение написания книги Екклесиаста царем Соломоном. Книга Когелета полна арамеизмов

от начала до конца. Мы можем видеть в тексте и лексику, и грамматические формы, и этимологию слов, принадлежащие арамейскому языку. Подобное наблюдается исключительно в еврейских текстах, созданных после плена: книги Ездры, Неемии, Есфирь и писания позднейших пророков. Мы также видим и то, что священнописатель пользуется специфическими философскими выражениями, а в отдельных фрагментах текст даже приближается к раввинистическому словоупотреблению. Профессор М. А. Олесницкий, учитывая переизбыток арамейскими словами и грамматическими формами в тексте, соглашается на предположение о позднейшем происхождении Екклесиаста. Более того, исследователь считал, что книга, перенасыщенная арамеизмами, напрямую противоречит стилю книги Притч, произведению Соломона49.

Исходя из вышеизложенного, мы можем заметить несостоятельность традиционного предания об авторстве Соломона. Эта же историческая и филологическая аргументация служит доказательством более позднего написания Екклесиаста. Соломон, живший в эпоху наивысшего развития иврита, не мог писать таким испорченным, выродившимся языком. Однако защитники теории об авторстве библейского царя говорят о том, что Соломон пользовался специальным философским языком при написании этой книги, который он перенял у иностранцев, ведя диалоги с халдейскими и сирийскими мудрецами. И даже учитывая то, что иудейский царь общался с иноземцами и почерпнул у них определенные взгляды, это не говорит о заимствовании их языка. К примеру, книга Притчей также написана в религиозно-философском духе, но «ее язык, как и взгляд на жизнь, совершенно разнится с языком книги Екклезиаст»50.

В тексте существуют некоторые выражения, употребляемые и в притчах Соломона. Это как раз доказывает нам, что автор настолько детально ознакомился и исследовал произведения Соломона, что частично перенял его стиль. К подобному решению его могло подвигнуть то положение дел, что у него была мотивировка вести рассказ от лица царя Соломона. Кроме того, книга Иова содержит в себе достаточное

количество высказываний, общих с Пятикнижием, но разве это дает нам полную уверенность в том, что книга Иова создана Моисеем51? М. Олесницкий обращает внимание на то, что с завершением самостоятельности языка литература приобретает характеристику подражания и симуляции, имитируя те письменные образцы, которые были созданы ранее и отличны своими высокими литературными качествами. Более поздний автор пытается воплотить то, чего не хватает теперь, и то, что было ранее52. Такие особенности библейской литературы в той или иной степени были замечены во всех более поздних текстах библейской литературы. Однако, как отмечает С. С. Аверинцев, священнописатель «по-настоящему входит в образ великолепнейшего из царей Израиля»53. Отсюда может возникать отличие, которое отмечается между самыми поздними произведениями, которые появились практически в одно время в известный период: у одного автора язык более примитивен, а у другого более олитературен. Например, у пророков Аггея и Малахии достаточно немного арамейских слов, в то время как у пророка Захарии практически отсутствуют более поздние формы лингвистических выражений. Однако в произведениях Ездры и Неемии, созданных примерно в то же время, язык в достаточной степени изобилует халдейской спецификой. Еще более проявляется этот колорит в книге Екклесиаст. Именно по этой причине безосновательно поступают те из ученых, которые опираясь на то, что язык книги Екклесиаст максимально отклонен от чистого языка и ощутимо различается с языком текстов последних пророков, утверждают невозможность создания последней во времена данных пророков, привязывая ее написание к последним временам персидского владычества или к македонскому господству. Из выше изложенного можно понимать, что произведение не относится к эпохе царствования Соломона. Как считают большинство ученых библеистов, данное бого-духновенное произведение надо относить к послепленной эпохе, в период «персидского» господства, который длился порядка двух столетий54.

Проанализировав точки зрения различных критиков относительно авторства и времени создания книги Екклесиаст, стоит согласиться

с существованием широкого диапазона взглядов относительно данных вопросов. Но самое важное то, что святые отцы и учители Церкви не акцентировали особого внимания на этих вопросах, они замечали и восхваляли в произведении дарованную Богом мудрость Соломона. Потому что проблематика авторства и происхождения произведения на осознание важности и процесса понимания богодухновенного текста никак не влияет, «лишь бы сохранялась вера в боговдохновенность книги»55.

О цели написания книги. Определив примерные временные рамки написания книги Екклесиаст и состояние иудейского общества, современному автору необходимо обозначить цель, которую ставил перед собой Когелет. Автор поднимает вопрос о человеке в его настоящей судьбе, о сущности счастья в человеческой жизни. Далее священнописа-тель пытается примирить явные злодеяния и отступления от этических норм, которые Когелет видит вокруг себя, с идеей благого, совершенного и праведного Бога, Который правит всем миром. М. Олесницкий полагает, что можно разделить взгляды библеистов по трем целям написания книги: теоретической, практической, теоретико-практической56.

В первую категорию исследователей Олесницкий относит тех, кто говорит лишь о теоретических или религиозных задачах, поставленных автором. Так, исследователи и экзегеты выводят цель Екклесиаста из слов: «Суета сует, все суета» (Еккл. 1:12; 12:8). Они видят в назначении текста указание на суетность и ничтожность всего мирского, а также бессмысленность попыток стремления к счастью. Вторые же, основываясь на тезисе книги: «что за выгода человеку при всех трудах его, что он так трудится под солнцем?» (Еккл. 1:3; 3:9), высказывают мысль, что Когелет пытался защитить принцип Промысла Божия от ропота недовольных57.

М. Олесницкий заметил, что исключительно практическое значение присваивает книге Екклесиаст протестантская экзегетическая традиция, начиная с Лютера58. Последний говорит об этой книге, как об «утешительной», которая должна побуждать человека быть терпеливым, послушным и благодарным за настоящие вещи, не заботясь о будущем.

Либо основная цель автора книги в том, чтобы показать человеку, что есть самое лучшее для него. Другие исследователи уверены, что назначение Екклесиаста в общем увещевании к страху Божиему, предполагая, что автор собрал в этом тексте различные мнения мятущихся людей, озабоченных проблемой добра и зла, и окончание Когелета является результатом исследования этих мнений. В конце книги мы читаем: «бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека» (Еккл. 12:13); в этом и заключается истинное счастье человека. Для некоторых же авторская цель в том, чтобы показать ущербность человеческого счастья, когда человек отделен от Бога и предоставлен сам себе, и показать путь для достижения настоящего и твердого блага (Еккл. 4:17).

М. Олесницкий считает, что более адекватное понимание книги Екклесиаст наблюдается у экзегетов, раскрывающих как теоретическое, так и практическое назначение книги Екклесиаст59. Подобное определение цели Екклесиаста мы находим уже у раннехристианских авторов: св. Григория Нисского и бл. Августина, которые говорят о том, что цель книги в том, чтобы вознести человеческий дух над эмоциональным и побудить его к сверхчувственному, направить его к труду, который принесет радость в самом себе. Такой святоотеческий взгляд доминировал в средневековой экзегезе. Она же полагала конечной целью Екклесиаста побуждение к презрению всего мирского и приведению человека к созерцательно-аскетической жизни.

Как уже отмечалось выше, эпоха после вавилонского пленения, то есть предполагаемое время написания Екклесиаста, была отмечена угасанием надежды на былое величие и славу Израиля и построение теократического государства, а также упадком духа иудеев. Восстановленное храмовое богослужение утратило свой дух в пустоте и безжизненности формы. Угнетение языческим владычеством уничтожало самостоятельную жизнь евреев. Из-за этого в иудейской среде развиваются скептические и отрицательные настроения, которые проявляли себя в различных формах. Одна часть общества желала поднять восстание и излить злобу в необдуманных поступках (Еккл. 5:7; 7:9, 21; 10:4). Для

других эти оправдания временем послужили поводом к нравственному падению и легкомыслию (Еккл. 7:17). Конечно, оставалась часть иудеев, которая была более рассудительной и не одобряла действия ни первых, ни вторых, но под давлением окружающих исторических обстоятельств, оплакивала участь Израиля. Однако вера в Бога, как свет, который светит во тьме, еще светила в душах и оберегала их от пропасти отчаяния. К последней группе и может быть отнесен священнописатель. Он, наблюдая за бедственным положением своих сограждан, желает в первую очередь дать утешение страдальцам, открыть для них истинный порядок вещей и научить тому поведению, которое приведет их к спокойствию и счастью в тяжелые времена. Правда, в этом утешении мы не найдем пророческого мессианского обетования.

В своем утешении иудеев Когелет обозначает причину несчастий в Божественном правосудии за грехи и нечестие, которое было понятно ветхозаветной церкви. Однако страдания, которые испытывает иудейское общество, — это не только правосудие, но и Божественная любовь, так как они ведут к очищению душ от греховности (об этом мы читаем в Еккл. 7:2-4).

Но если возвеличивание Израиля есть дело будущего, то в чем же утешение современности? Автор Екклесиаста отвечает таким образом: утешение нужно искать в истинной, высшей мудрости, которая отлична от разума язычников, который, оторванный от истинного богопочитания, является глупостью. А для того, чтобы иудеи не отчаивались из-за своего бедственного положения, он настаивает на суетности и ничтожестве земных богатств. При этом он не отказывается от мирских благ, но призывает к умеренности, посильному труду и благодарению Бога за вознаграждение этого труда. Когелет провозглашает: «жизнь — это благо» (Еккл. 11:7-8). Следует также обратить внимание и на «увещевательную сторону книги Екклесиаст, где автор призывает помнить Создателя своего (Еккл. 12: 1), бояться Бога (Еккл. 5: 6, 12: 13), делать добро (Еккл. 3: 12) и соблюдать заповеди Божии (Еккл. 12: 13)»60.

М. Олесницкий обозначает еще одно глобальное предназначение книги Екклесиаст — теоретическое. Он понимает под ним развитие теологических идей, которые были необходимы иудеям в то сложное время и которые были сообразны тому этапу развития религиозного сознания ветхозаветного верующего. Если говорить предметно, то Когелет высказывает мысль о бессмертии души и посмертном воздаянии за добродетели и грехи. Этим книга Екклесиаста отличается от древних верований иудеев, которые связывали практически все человеческое существование с этой земной жизнью. С точки зрения указанного учения книга Екклесиаст обретает себя между Ветхим и Новым Заветами61. Мы помним, что основным мотивом Танаха было учение о воздаянии в земной жизни за нарушение заповедей и за их выполнение. Также как ветхозаветная религия является приготовлением к благой вести Спасителя, так и учение Екклесиаста о посмертной участи является той логичной ступенью, без которой маловероятно «было бы дальнейшее восхождение к высшему учению о загробном воздаянии»62.

Согласимся с определенными положениями. Во-первых, книга Екклесиаст относится к разделу учительных книг или так называемому литературному жанру «премудрости». В послепленную эпоху на смену духу профетизма и пророческим книгам пришла письменность «мудрых Израиля», как специфический ветхозаветный литературный жанр «Премудрости». Доскональное исследование генезиса жанра «мудрых» приоткрывает завесу таинственности книги Екклесиаст. Литература «мудрых» в целом и книга Екклесиаста в частности, несмотря на ближневосточное происхождение этого популярного повествовательного жанра, остаются произведениями боговдохновенного характера и занимают свое достойное место в каноне Священного Писания Ветхого Завета.

Во-вторых, название книги Екклесиаст (Когелет или Проповедник) вполне соответствует ее содержанию, которое носит гомилетический, назидательный характер, а относительно авторства книги можно сказать то, что это произведение написано не буквально Соломоном, как считают некоторые традиционные библеисты, но, скорее всего, за обозначением

Когелет скрывается профессиональный мудрец-книжник, живший в Иерусалиме в послепленный период. В ту трудную эпоху, когда народ бросался из крайности в крайность, одна часть народа готова была предаться ропоту, а другая часть полностью теряла нравственное самообладание и предавалась легкомыслию; неведомый нам Когелет пишет свое утешительное слово для страждущего Израиля.

Целью написания книги являлось утешение народа, находящегося в бедственном духовно-нравственном и общественно-политическом состоянии после Вавилонского плена. Также целью написания книги было возбуждение в народе покаянного чувства, воспитание смирения, терпения, благодарности и послушания воли Божией, что и было блестяще раскрыто автором в его боговдохновенном труде.

Теологию боговдохновенной книги Екклесиаст можно охарактеризовать как провозвестницу Евангельского учения63. Екклесиаст продемонстрировал ряд искажений и односторонностей классической ветхозаветной теологии, как это сделала в свое время книга Иова в контексте дискуссии относительно страдания праведника. Книга Екклесиаст и его учение были одним из факторов формирования общего «историко-бого-словского контекста»64, определившего мировоззренческую специфику межзаветного периода, на который попадает проповедь Господа нашего Иисуса Христа. Вопросы, поставленные Екклесиастом, невозможно было решить на основании классического теологического багажа. Необходимо было новое освещение через призму новозаветного Откровения. Так, книга Екклесиаст оказалась последней приуготовительной ступенью перед окончательным обращением к Евангельской истине. Проповедь Царства Божьего рассеяла пессимизм и расслабленность, описанные Екклесиастом, вернула надежду роду человеческому относительно всеобщего восстановления-воскресения и справедливого Суда Божьего. Евангельская истина возвещала об искупительном подвиге Господа нашего Иисуса Христа. В своих экзегетических опытах большинство святых отцов и учителей Церкви: свт. Дионисий Александрийский, свт. Григорий Чудотворец, свт. Григорий Нисский, блж. Иероним Стридонский и др.

подмечали этот важный приуготовительный характер Екклесиаста, поэтому «consensus patrum» признавали каноничность книги и считали, что она занимает достойное место среди книг Священного Писания Ветхого Завета.

Библиография

1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета в русском переводе с приложениями. — Брюссель: Жизнь с Богом, 1989. — 2535 с.

2. Августин Гиппонский, блаженный. Творения. Об истинной религии. Тт. I-IV. — «Алетейя», «УЦИММ-Пресс», — СПб., Киев, 1998. — 742 с.

3. Аверинцев С. С. Древнееврейская литература. // История Всемирной Литературы. — М., 1983. — Т.1. — 584 с.

4. Аееринцее С. С. Литература «Премудрости»: Нормативная дидактика и протест против нее // История всемирной литературы. — М., 1983. — Т.1. — 584 с.

5. Аееринцее С. С. Премудрость в Ветхом Завете. // Альфа и Омега. — № 1. — 1994. — С. 25-38.

6. Аееринцее С. С. София // «София — Логос. Словарь». — Киев: Дух и Литера, 2000. — 207 с.

7. Акимов В. В. Литература Мудрости: Древний Израиль и народы Ближнего Востока. // Труды Минской духовной академии. № 7. Жировичи, 2009. С. 133-159.

8. Акимов В. В. Древнеегипетский «Разговор разочарованного со своим Ба» и библейская Книга Екклезиаста. // Труды Минской духовной академии. № 8. Жировичи, 2010. С. 106-127.

9. Акимов В. В. Книга Екклезиаста и древнеегипетские поучения царей. // Скрижали. Серия «Ветхозаветные исследования». Выпуск 1. Минск: Ковчег, 2011. С. 65-111.

10. Акимов В. В. Древнеегипетские «Обличения поселянина» и библейская Книга Екклезиаста. // Скрижали. Серия «Ветхозаветные исследования». Выпуск 2. Минск: Ковчег, 2011. С. 48-90.

11. Афанасьев Д. Учебное руководство по предмету Священного Писания. Учительные книги Ветхого Завета. — СПб., 1914. — 372 с.

12. Бернфельд С. Когелет // Еврейская энциклопедия Брокгауза-Ефрона. Т. 9. Кол. 597-697.

13. Библейская энциклопедия / труд и издание архимандрита Никифора. — М.: Свято-Троице Сергиева Лавра, 1990. — 902 с.

14. Библейская энциклопедия. Путеводитель по Библии. / пер. с англ. — М.: Российское Библейское общество, 2002. — 352 с.

15. Бил Г. К., Карсон, Д. А. Ветхий Завет на страницах Нового. — Черкассы: Коллоквиум, 2015. — Т. 4. — 502 с.

16. Брюггеман, У. Введение в Ветхий Завет. — М., ББИ, 2009. — 592 с.

17. Вейнберг Й. Введение в Танах. Часть 4. Писания. Иерусалим — Москва: Мосты культуры, 2005. — 366 с.

18. Григорий Нисский, святитель. Точное истолкование Екклезиаста Соломонова. — М., 1997. — 158 с.

19. Григорий Неокесарийский, святой. Переложение Екклезиаста. // Пер. проф. Н. И. Сагарда. — Петроград: 1916.

20. Даума Й. Дорогами Ветхого Завета. // Литература мудрости. — Черкассы: Коллоквиум, 2011. — Т. 3. — С. 135-162.

21. Зуев А. Н., прот. Богословие Екклесиаста как мост к Новому Завету // Дамаскин. 2023. № 1 (61). С. 38-53.

22. Зуев А. Н., Белецкий А. Н. Книга Екклесиаста, или Проповедника в исследованиях современной отечественной библеистики. / в сборнике: Православная церковная наука: традиции, новации, актуальные контексты. сборник статей по материалам ежегодной научно-богословской конференции. под ред. А. В. Ворохобова. 2019. С. 50-58.

23. ИтонМ. А. Книга Екклесиаста, или Проповедника // Новый библейский комментарий. Ч. 2. Ветхий Завет. Псалтирь — Книга пророка Малахии. СПб.: Мирт, 2000. С. 190-204.

24. Карташев А. В. Ветхозаветная библейская критика. — Париж, 1947. — 96 с.

25. КлассенА., протоиерей. Научно-исагогический обзор книги Екклесиаст // приложение к книге Фаст, Г., протоиерей. Толкование на Книгу Екклесиаст. — Красноярск, 2009. — 346 с.

26. Ключ к пониманию Священного Писания. — Брюссель, Жизнь с Богом, 1982. — 701 с.

27. Князев А., прот. Ветхий Завет. Учительные книги: Курс, читанный о. А. Князевым на Высших женских богословских курсах. — Париж, 1952. — 117 с.

28. Ла Сор У. Обзор Ветхого Завета / Ла Сор У., Хаббард Д., Буш Ф. — СПб: Богомыслие, 1998. — 1858 с.

29. Лопухин А. Екклезиаст // Православная богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь. Под редакцией А. П. Лопухина. Т. 5. Пг., 1904. Кол. 373-374.

30. Лопухин А. П. Толковая Библия или комментарий на все книги Ветхого и Нового завета. / А. П. Лопухин. — Стокгольм, 1987. — 4180 с.

31. Лявданский А. К., Барский Е. В. Екклезиаста Книга // Православная Энциклопедия. Т. 18. М., 2008. С. 220-238.

32. Мень А., прот. Экклезиаст и современность // Трудный путь к диалогу. М., 1992. С. 70-77.

33. Мень А. Екклезиаста Книга // Библиологический словарь. — М.: 2002. Т. i С. 425-427.

34. Мидраши. Перевод и комментарии раби Шимона. — Иерусалим, 1989. — i23 с.

35. Мицкевич В. Н. Библиология. — СПб. 1997. — 337 с.

36. Мудрецы Древнего Израиля и их Писания. Вып. I. / Сост. Барух Шварц. — М., i997. — 673 с.

37. Мышцын В. Н. Книга Екклезиаста // Толковая Библия, или комментарий на все книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Издание преемников А. П. Лопухина. Т. 5. СПб., 1908. С. 1-36. (Стокгольм, 1990. Т. 2).

38. Никодим (Ротов), митрополит. Размышления над книгами Премудрого. // ЖМП- № 9. — 1965. — С. 34-38.

39. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст: Опыт критико-экзегетического исследования // Труды Киевской духовной академии. 1873. Т. 3. Август. С. 1-80. Сентябрь. С. 81-192. Т. 4. Октябрь. С. 193-304. Ноябрь. С. 305-396.

40. ОлесницкийМ. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — Киев: i873. — 396 с.

41. Преображенский Ф. Суета сует: К вопросу о Книге Екклезиаст // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1894. № 5/6.

42. Преображенский Ф. П. К вопросу о счастье. Мнимый пессимизм ветхозаветного „суета сует". М.: Типография А. Муратова, 1898.

43. РижскийМ. И. Книга Экклезиаста. В поисках смысла жизни. — Новосибирск,

i995.

44. Рыбинский В. П. Библейская ветхозаветная критика. / В. П. Рыбинский — Труды КДА, 1908, — С. 575-613.

45. Рыбинский В. П. Юнилий Африканский и его руководство к изучению Библии. / В. П. Рыбинский — Труды КДА, i903, № i0. — 20 с.

46. Сергий (Акимов), архимандрит. Библейская Книга Екклезиаста и литературные памятники Древнего Египта. — Минск: Ковчег, 20i2. — 454 с.

47. Синило Г. В. Древние литературы Ближнего Востока и мир Танаха (Ветхого Завета): учеб. пособие. — М.: Флинта; МПСИ, 2008. — 845 с.

48. Синило Г. В. Танах и мировая поэзия. — Минск: Экономпресс, 2009. — 880 с.

49. Синило Г. В. Загадки Экклесиаста: особенности языка, проблема авторства и художественное своеобразие книги. // Скрижали. Серия «Ветхозаветные исследования». Выпуск 2. Минск: Ковчег, 2011. С. 6-47.

50. Скотт Р. Б. Й. Традиция и литература мудрости // Библейские исследования. Сборник статей. Выпуск i. М., 1997. С. 614-665.

51. Сорокин А., протоиерей. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. Изд. 2-е, испр. / А. Сорокин. — Киев: Кайрос, 2003. — 474 с.

52. Титлинов Б. Отличие учения Екклезиаста о суете жизни от современных пессимистических воззрений на жизнь. // Вера и разум. — Харьков, 1901, № 19-24. — 19 с.

53. Тов Э. Текстология Ветхого Завета / Пер. с англ. (Серия «Современная библеистика») — М.: Издательство ББИ, 2015. — 464 с.

54. Фаст Г., прот. Толкование на книгу Экклезиаст. Красноярск: Енисейский благовест, 2009. — 346 с.

55. Филарет (Филаретов), архимандрит. Происхождение книги Екклезиаст. // Труды Киевской духовной академии. 1874. Т. 4. Октябрь. С. 1-101. 1875. Т. 2. Апрель. С. 3-38. Май. С. 255-299.

56. Швинхорст-Шенбергер, Л. Книга Экклезиаста // Введение в Ветхий Завет. Под редакцией Эриха Ценгера. М., 2008. С. 494-505.

57. Шиффман Л. От текста к традиции. История иудаизма в эпоху Второго храма и период Мишны и Талмуда. Москва — Иерусалим, 2000. — 300 с.

58. Шихляров Л., иерей. Введение в Ветхий Завет (конспект лекций). — М.: Интернет-издание Вэб-Центра «Омега», 2002. — 1923 с.

59. Юнгеров П. А. Частное историко-критическое введение в Священные ветхозаветные книги. — Казань, 1907. — 592 с.

60. Юнгеров П. А. Книги Екклезиаст и Песнь Песней в русском переводе с греческого текста LXX, с введением и примечаниями. — Казань, 1916.

61. Юнгеров П. А. Введение в Ветхий Завет. Т. 2. Частное историко-критическое введение в Священные ветхозаветные книги. — М., 2003. С. 240-251.

62. Якимов, И. С. О происхождении книги Екклезиаст // Христианское чтение. 1887. № 3-4. С. 197-261.

63. Bartholomew, C. G. Ecclesiaftes: Baker Commentary on the Old Teftament Wisdom and Psalms. — Michigan, 2009. — 448 p.

64. Kealy S. P., McNamara М. The Wisdom Books of the Bible — Proverbs, Job, Ecclesiaftes, Ben Sira, Wisdom of Solomon: A Survey of the Hiftory of Their Interpretation. — Edwin Mellen Press, 2012. — 311 с.

65. МеньА. Опыт курса по изучению Священного Писания. Ветхий Завет. / А. Мень. — Загорск, МДА, 1982. [Электронный ресурс] — Режим доступа: http:// lib.ru/HRISTIAN/MEN/isagi.txt.

66. Мень А., протоиерей. Словарь по библиологии. / А. Мень. [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://www.alexandrmen.ru\Menn\books\dict\dict\20-ch-ya.pdf

67. https://propagandahiftory.ru/books/M--S--Belenkiy_CHto-takoe-talmud/16

Примечания и библиографические ссылки 1. Hasel, G. E. Old Teftament theology: basic issues in the current debate / G. E. Hasel. — Michigan, 1991. P. 45.

2. См.: Преображенский, Ф., протоиерей. Суета сует. К вопросу о Книге Екклезиаст. — М., i884. С. i.

3. Учитывая фактор развития библеистики, можно назвать ряд работ. Монография Филарета (Филаретова) «Происхождение книги Екклезиаст». Она издавалась постатейно в журнале Киевской духовной академии (18741875 гг.), но целостно была опубликована лишь через 10 лет. Не вполне удачный опыт: он пытался получить докторскую степень, выдвигая традиционный и к тому моменту устаревший тезис о принадлежности книги Екклесиаст перу царя Соломона. Своеобразный взгляд на книгу мы можем найти и в записках И. С. Якимова «О происхождении книги Екклезиаст» (1887 г.), которые были напечатаны в журнале «Христианское чтение». И. С. Якимов, как и Филарет (Филаретов), придерживался традиционной точки зрения на принадлежность книги Екклесиаст времени царя Соломона. Эту спорную точку зрения относительно генезиса книги Екклесиаст, не разделявшуюся большинством ведущих западных исследователей, он подкреплял догадками, предполагавшими наличие в книге концепции бессмертия. С точки зрения этического учения Екклесиаста важны статьи Ф. П. Преображенского (1894, 1898 гг.), анализирующие концепт «земного счастья» и философию пессимизма в книге. Также теме пессимистической рефлексии Екклесиаста было посвящено несколько статей Б. Титлинова (1901, 1913 гг.). Ценность указанных работ связана и с попыткой провести сравнительный анализ пессимизма Екклесиаста с аналогичными опытами современной исследователям философии.

Богатым справочным материалом в дореволюционный период обладали не только специализированные монографии, но и обзорные работы по Священному Писанию Ветхого Завета. Среди учебных пособий и лекционных курсов можно выделить академические чтения Преосвященного Михаила (Лузина), посвятившего в своем исагогическом труде «Учительные книги Ветхого Завета. Библейская наука» (1900 г.) книге Екклесиаст целый объемный раздел.

Далее стоит упомянуть первый отечественный систематизированный опыт ветхозаветной исагогики П. А. Юнгерова «Введение в Ветхий Завет» (1902-1907 гг.). Несмотря на пространное и подробнейшее исследование, работа придерживается консервативной точки зрения на генезис Екклесиаста. П. А. Юнгеров отрицал возможные параллели книг «мудрых», к которым относился Екклесиаст, и ближневосточной литературы. П. А. Юнгеров известен как переводчик книги Екклесиаст с Септуагинты (1916 г.), впрочем, указанный перевод был сделан для всех книг ветхозаветного канона. За экзегезу Екклесиаста в знаменитой и очень популярной «Толковой Библии» (ред. А. П. Лопухин) отвечал доктор богословия В. Н. Мышцын (1908 г.). Его исследовательский подход, наряду с опытом М. А. Олесницкого, более всего сообразуется с достижениями научной библеистики того времени

(датировка Екклесиаста эпохой Второго Храма). Философский пессимизм Екклесиаста исследователь объясняет политическим, государственным и социальным кризисом послепленного периода. Специализированные энциклопедические статьи в «Православной богословской энциклопедии» (ред. А. П. Лопухин) и Еврейской энциклопедии Брокгауза-Эфрона (С. Бернфельд) не отличались пространностью изложения. Среди работ XX столетия следует выделить монографии и программные статьи священника А. П. Князева «Ветхий Завет. Учительные книги» (1952 г.) и А. В. Карташева «Ветхозаветная библейская критика» (1947 г.). Большая часть обзорных работ протоиерея Александра Меня включала в себя исагогико-экзегетический анализ учительных книг, к которым относился Екклесиаст. С точки зрения исагогики, отец Александр Мень пытался ориентироваться на господствующее направление научной библеистики. Важным считался историко-сравнительный анализ книги Екклесиаст с аналогичными опытами ближневосточной литературы. Стоит подчеркнуть важность указанных авторов (А. Князев, А. Карташев, А. Мень), ведь знакомство с их работами позволило полноценно взглянуть на развитие западной библеистики, которой не уделялось должного внимания в дореволюционной учебной литературе. В середине 1970-х гг. в Московской духовной академии была защищена работа со следующим названием «Религиозно-философское содержание книги «Екклесиаст» (П. Яцурин, не опубликована, машинопись). Также стоит обратить внимание на статью митрополита Никодима (Ротова) «Размышления над книгами Премудрого» (работа скорее гомилетического характера).

С 90-х гг. ХХ в., возобновляется исследовательский интерес к ветхозаветной библеистике. Нейтральные научно-популярные работы М. М. Рижского «Библейские вольнодумцы» (1991 г.) и «Книга Экклезиаста. В поисках смысла жизни» (1995 г.) резко отличались от духа безапелляционного критиканства, свойственного советской атеистической литературе. М. М. Рижский находит в этической философии Екклесиаста не только пессимизм, но также наделяет эту книгу духом надежды. Для Рижского были важны параллели ветхозаветных книг «премудрости» с ближневосточной литературой. На рубеже ХХ-ХХ1 вв. библиографический список ветхозаветного исследователя значительно обогатился переводными изданиями. Вкратце перечислим работы, затрагивающие тематику Екклесиаста: «Три толкования жизни: суета, боль, любовь» П. Крифта (1995 г.); «Введение в Танах» Й. Вейнберга (2006 г.); «Новый библейский комментарий» (раздел Екклесиаста за авторством М. Итона, 2000 г.); «Введение в Ветхий Завет» (ред. Э. Цингер; статья «Екклезиаст» за авторством Л. Швинхорста-Шенбергера, 2008 г.). Стоит отметить гомилетическую экзегезу Екклесиаста за авторством прот. Геннадия Фаста (2009 г.). Работа обладает менее научным характером и имеет скорее назидательное значение.

Объемная и всесторонняя энциклопедическая статья «Екклезиаста книга» представлена в издании «Православной энциклопедии» за авторством Е. В. Барского и А. К. Лявданского. В последнее десятилетие большая часть актуальных исследований по тематике книги Екклесиаст осуществлена минскими учеными: архимандритом Сергеем (Акимовым) «Библейская Книга Екклезиаста и литературные памятники Древнего Египта» (2012 г.) и профессором БГУ Г. В. Синило. Среди светских религиоведческих учебных пособий и монографий стоит выделить работы А. И. Немировского, В. Н. Мицкевич, И. Ш. Шифмана, Д. В. Щедровицкого.

4. Блаженный Августин Гиппонский. «Творения. Об истинной религии». Т. I-IV. «Алетейя», «УЦИММ-Пресс», СПб., Киев, 1998. — «Вопрос 73 на Исходе».

5. Зуев А. Н., Белецкий А. Н. Книга Екклесиаста, или Проповедника в исследованиях современной отечественной библеистики. / В сборнике: Православная церковная наука: традиции, новации, актуальные контексты. сборник статей по материалам ежегодной научно-богословской конференции. под ред. А. В. Ворохобова. 2019. С. 50-58.

6. Юнгеров П. Частное историко-критическое введение в Священные ветхозаветные книги. — Казань, 1907. — С. 359.

7. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — Киев., 1873. — С. 128. https://azbyka.ru/otechnik/Markellin_Olesnickij/ kniga-ekklesiafta/

8. Там же.

9. Там же.

10. Там же.

11. Григорий Нисский, святитель. Точное истолкование Екклезиаста Соломонова. — М., i997. — С. i0.

12. Григорий Неокесарийский, святой. Переложение Екклезиаста. // Пер. проф. Н. И. Сагарда. — Петроград: 1916. — С. 3.

13. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — С. i28.

14. Якимов И. С. О происхождении книги Екклезиаст. // Христианское чтение. — СПб., i887, № 3-4. — С. i97-i98

15. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — С. 129-155.

16. Там же, С. i28.

17. См. Biblia Hebraica Stuttgartensia. Stuttgart: Deutsche Bibelgesesellschaft, 1997.

18. О Септуагинте см.: Тов, Э. Текстология Ветхого Завета. М., 2001. — С. 128-136.

19. О кодексах Септуагинты: Мецгер, Б. М. Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала. — М., i996. — С. 44-46.

20. Юнгеров П. А. Книги Екклесиаст и Песнь Песней в русском переводе с греческого текста LXX с введением и примечаниями. Казань, 1916. — С. 3-5.

21. См.: Лявданский, А. К.; Барский, Е. В. Екклезиаста Книга // Православная Энциклопедия. Т. 18. М., 2008. — С. 221-222.

22. Подробно об этом переводе см.: Мецгер, Б.М. Ранние переводы Нового Завета: Их источники, передача, ограничения. — М., 2002. — С. 52-61.

23. См.: Лявданский, А. К., Барский, Е. В. Екклезиаста Книга // Православная энциклопедия. Т. 18. М., 2008. -С. 237.

24. О Вульгате в целом см.: Тое, Э. Текстология Ветхого Завета / Э. Тов. М., 2011. С. 145-146; Мецгер, Б. М. Ранние переводы Нового Завета: Их источники, передача, ограничения. — М., 2002. — С. 355-359.

25. Юнгеров, П. А. Введение в Ветхий Завет. Т. 2. Частное историко-критиче-ское введение в Священные ветхозаветные книги / П. А. Юнгеров. М., 2003. — С. 240-251.

26. Шеинхорст-Шенбергер, Л. Книга Экклезиаста // Введение в Ветхий Завет. Под редакцией Эриха Ценгера. М., 2008. — С. 494-505.

27. https://propagandahiftory.ru/books/M--S--Belenkiy_CHto-takoe-talmud/16

28. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — С. 128.

29. Там же.

30. Подробнее см.: Юнгеров, П. А. Введение в Ветхий Завет. Т. 2. Частное историко-критическое введение в Священные ветхозаветные книги. — С. 242-249.

31. Там же.

32. См.: Рыбинский В. П. Библейская ветхозаветная критика. — Труды КДА, 1908, — С. 575-613.

33. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — С. 129-155.

34. Рыбинский В. П. Юнилий Африканский и его руководство к изучению Библии. / В. П. Рыбинский — Труды КДА, 1903, № 10.

35. Цит. по: Мень А., протоиерей. Словарь по библиологии. / А. Мень. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.alexandrmen.ruX Menn\books\dict\dict\20-ch-ya.pdf

36. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — С. 129-155.

37. Юнгеров П. Частное историко-критическое введение в Священные ветхозаветные книги. — Казань, 1907. — С. 361.

38. Якимов И. С. О происхождении книги Екклезиаст. // Христианское чтение. — СПб., 1887, № 3-4. — С. 200

39. Мень А., протоиерей. Опыт курса по изучению Священного Писания. Ветхий Завет. — Загорск: МДА, 1982.

40. Лопухин А. П. Толковая Библия или комментарий на все книги Ветхого и Нового завета. / А. П. Лопухин. — Стокгольм, i987. Т. 2. — С. 5.

41. ОлесницкийМ. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — Киев., i873.

42. Синило Г. В. Древние литературы Ближнего Востока и мир ТаНаХа (Ветхого Завета). — Мн., i998.

43. См.: Мечковская Н. Язык и религия. Лекции по филологии и истории религий — М.: ФАИР, 1998.

44. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — С. i58.

45. Там же, С. i59.

46. Там же, С. i60.

47. Там же, С. i62.

48. Там же, С. i6i.

49. Там же, С. i64.

50. Там же, С. 174.

51. Хотя такая версия среди ученых так же имеет место быть.

52. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — С. i75.

53. Аееринцее С. С. Древнееврейская литература. // История Всемирной Литературы: В 9 т. — М., 1993. -Т.1. — С. 295.

54. Синило Г. В. Древние литературы Ближнего Востока и мир ТаНаХа (Ветхого Завета). — Мн., i998. — С. i56.

55. Лопухин А. П. Толковая Библия или комментарий на все книги Ветхого и Нового завета. Т. I. / А. П. Лопухин. — Стокгольм, 1987. Т. 4. — С.419.

56. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — С. 26i.

57. Там же .

58. Там же, С. 262.

59. Там же, С. 208.

60. Там же, С. 206.

61. Зуев А. Н., прот. Богословие Екклесиаста как мост к Новому Завету // Дамаскин. 2023. № i (61). С. 38-53.

62. Олесницкий М. А. Книга Екклезиаст. Опыт критико-экзегетического исследования. — С. 208.

63. РижскийМ. И. Библейские вольнодумцы. — Новосибирск, i995. — С. i44.

64. Брюггеман У. Введение в Ветхий Завет / У. Брюггеман. — М., 2009. — С. 429.