Библейский идеал государства: теоретический аспект Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

МАТЕРИАЛЫ МЕЖВУЗОВСКОГО НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКОГО КРУГЛОГО СТОЛА «БИБЛЕЙСКИЙ ИДЕАЛ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА»

А. И. Овчинников БИБЛЕЙСКИЙ ИДЕАЛ ГОСУДАРСТВА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

В статье анализируется ряд теоретических моделей библейского идеала государства. Вопросы о существовании такого идеала, государстве и его роли в жизни православного человека, о государственной власти, форме правления остаются дискуссионными в государственно-правовой теории и православном богословии. Автор обращает внимание на часто совершаемую ошибку, связанную с переносом на библейский идеал некоторых исторических фактов, отрицающих желательность монархии для православного государства.

Ключевые слова: государственный идеал, политико-правовые ценности, христианство, государство, право, православная христианская государственность, монархия, царская власть, законность.

В современной политологической литературе относительно идеальных начал государственного строительства, идеала государства дискурс практически прекратился, так как сегодня общепризнанной является точка зрения, будто парламентская демократия - это вершина политического разума и секулярной науки, поэтому больше незачем искать или обосновывать идеалы власти. Якобы идеалы недостижимы и дискуссионны, существует политическая только реальность, которую необходимо анализировать, предлагая в пределах сложившегося консенсуса оптимизационные меры. Аналогично и богословие под влиянием западной политической теории и философии уделяет крайне мало внимания образу идеального государства, так как с 1917 года вопрос о форме правления признается решенным. Считается, что монархия невозможна и невозвратима, а исторический опыт России и других стран свидетельствует о ее далеком от христианского идеала результате: войны, неравенство и интриги делают лучшие монархические идеи малопривлекательными.

Между тем огромный период истории государства и права приходится именно на время реализации библейского идеала государственного порядка. Более полутора тысяч лет европейская цивилизация развивалась при его непосредственном путеводительстве. И лишь последние триста лет европейские государства в форме демократической республики стали своим идеалом считать рациональность, а не библейские ценности.

Библейский идеал государства и права нуждается в обстоятельном анализе и изучении. Религиозное сознание и мировоззрение продолжают определять судьбы мира: большинство крупных конфликтов современности возникло по линии цивилизационно-культурного разлома, но если быть точным, то, скорее, религиозного, чем экономического. Свидетельством этому является украинский кризис, в котором православное население подверглось настоящему геноциду. На индивидуальном уровне религиозные ценности влияют на поведение и быт человека, хотя определенный обществом потребления спад духовности в странах Западной Европы очевиден. Однако в России социологами отмечается рост религиозности среди молодежи. Православие и ислам, являющиеся самыми распространенными религиями, набирают социальный, политический и экономический вес в обществе. Для обеих конфессий Пятикнижие Моисея является общим религиозным текстом, оказывающим влияние на богословие и правовую культуру. Поэтому Библия по праву считается важнейшим источником правовых, политических и социально-экономических взглядов, идей, ценностей и норм для многих народов России, не говоря уже о го-сударствообразующем русском народе.

Несмотря на огромную роль православия в становлении государственности и правовой системы России авторы учебников по истории государства и права, истории учений о праве и госу-

дарстве редко посвящают ему свои страницы. Не находит отражения в них и материал о государственно-правовом устройстве и развитии Восточной римской империи. Византийская государственно-правовая мысль, за редким исключением, вообще не упоминается в литературе по истории политических и правовых учений. Поэтому огромную ценность сегодня представляют работы, раскрывающие глубинные библейские корни современных политических и правовых институтов, а также рассматривающие библейские государственно-правовые идеалы. Одной из таких работ является развернутая статья кандидата богословия, протоиерея Тимофея Фетисова, в которой обосновано множество тезисов, имеющих совершенно не укладывающийся в устоявшиеся парадигмы характер.

Однако, прежде чем их рассмотреть, вспомним, какие это парадигмы. В одном из номеров духовно-просветительского журнала «Фома» был проведен опрос трех экспертов относительно монархического правления с точки зрения православного мировоззрения. Полученные ответы кардинально между собой отличались. Так, А. Зубов, профессор МГИМО, заведующий кафедрой истории религии Православного университета во имя св. Иоанна Богослова, считает, что «православный может быть монархистом, может им и не быть. Различные политические модели никак не связаны с верой человека» [1]. Ученый полагает, что эпоха судей была прямой демократией, так как «люди свободно сообразовывали свое поведение с волей Божьей». И монархия возникает вследствие падения духовного уровня общества. Более того, по его мнению, «христианская монархия как таковая - это своего рода противоречие... Царь в христианском обществе - это не священная фигура. Это, скорее, военный предводитель или администратор» [2]. Для христианина, по мнению Зубова, возможен единственный царь - Сын Божий. Не углубляясь в дискуссию относительно применимости понятия «прямая демократия» к эпохе судей, отметим, что подобный взгляд в целом характерен для либерально-демократической мысли, обосновывающей примерно теми же аргументами установление республик в эпоху буржуазных революций. Важным признаком данной парадигмы является признание свободы и равноправия каждого человека в качестве высшей ценности.

Весьма близка к данной позиции точка зрения, отрицающая вообще государство и политику как значимые для христианина феномены. Протоиерей

Георгий Митрофанов, профессор Санкт-Петербургской духовной академии, считает, что православный христианин может, но не должен быть монархистом. По его мнению, «монархия, как и государственность вообще, является результатом грехопадения первых людей, праотцев Адама и Евы. Государства не было до грехопадения, и государства не будет после Второго пришествия Христова, которое преобразит мир» [3]. Данная антигосударственная позиция близка к либерально-демократической, тоже отрицательно настроенной по отношению к государству, воспринимаемому как «минимальное зло», «ночной сторож». Схожую точку зрения озвучил и В. Хутарев-Гар-нишевский, который, будучи аспирантом исторического факультета МГУ, ссылался на негативный опыт слияния церкви и государства в Римской империи, а также в России.

Противоположная и более правильная, на наш взгляд, точка зрения, высказанная А. Куи-мовым, заключается в постулате «православный человек должен быть монархистом». Автор отмечает: «Церковь освящала и духовно направляла государственную власть в лице монарха, а он, в свою очередь, создавал все условия, чтобы Церковь совершала свое главное дело - спасение людей» [4]. Аргументы его следующие: нация -большая семья, а во главе семьи всегда был отец. Поэтому власть царя близка по смыслу власти отца, хотя и шире ее. В рамках этой парадигмы, назовем ее консервативной, симфония властей рассматривается как благо для Церкви и общества. Наиболее ярко она представлена в труде Л. А. Тихомирова «Монархическая государственность», в котором мыслитель дает глубочайшее обоснование христианской монархии именно с позиции библейского идеала.

Среди отрицательно настроенных по отношению к православной монархии как идеальному государству правоведов и богословов библейский идеал рассматривается, чаще всего, не сам по себе, а в контексте исторического процесса его реализации, что не совсем корректно. В качестве примера можно привести работу Н. Н. Алексеева «Идея земного града в христианском вероучении», где автор отрицает монархический характер христианской политической идеи. Правда, ученый вообще отрицает наличие «последовательной, единой теории государства» в Ветхом Завете [5, с. 22]. При этом, по мнению Н. Н. Алексеева, ветхозаветный образ монархии включает в себя мощный демократический, общественно-договорный импульс, а христианство вообще

порой враждебно по отношению к государству. «Еврейская монархия была монархией, не только ограниченной божественной волей, но основывающейся на воле народной» [5, с. 27]. В общем, Н. Н. Алексеев полагает, что с позиции библейских, пророческих и апокалиптических воззрений на государство христианство более совместимо с демократией, чем с монархией, а согласно самому христианству якобы лояльность к монархии присутствует в более явной степени [5, с. 43-44]. Позиция ученого, таким образом, основывается на точке зрения, разделяющей ветхозаветную и новозаветную политическую и правовую культуру, отрицающей существование некоего общего библейского идеала государства, а также признающей политическую индифферентность христианства и близость к демократии ветхозаветной государственной идеи. Надо сказать, что в отечественной государственно-правовой мысли традиция разделения и противопоставления Ветхого и Нового Заветов основана на трактате митрополита Илариона «Слово о законе и благодати», понятого в отрыве от исторического контекста и тех политических целей, ради которых он создавался.

Таким образом, часто положительное или отрицательное отношение к монархии как форме правления и государству как властно организованному обществу продиктовано негативным историческим опытом, а не библейским идеалом общественно-политического устройства. В этом свете именно на библейских основаниях сформирована позиция протоиерея Тимофея Фетисова, который высказывает совершенно иные суждения.

Прежде всего, обращает внимание на себя ряд методологических установок, которых придерживается автор. Во-первых, по его справедливому убеждению, которое известно большинству христиан, но не всегда осознается светскими авторами, «адекватное восприятие дохристианского мира Библии требует осознания того, что история Ветхого и Нового Заветов - это единая и неразрывная история спасения, что существует онтологическое религиозное единство в Писаниях Нового и Ветхого Заветов. Это идейное единство Писания проявляется, в частности, и в том, что новозаветное учение об отношении к власти, по сути, не является чем-то новым, но отражает ветхозаветный взгляд на власть» [ 5]. Как видим, противопоставление Ветхого и Нового Заветов, на котором основан анализ идеи государства, в христианском вероучении Н. Н. Алексеева не вполне корректно.

Во-вторых, государство вовсе не «вертеп разбойников», а идея государства не результат грехопадения. Первое государство, или протогосу-дарство, как убедительно поясняет протоиерей Т. Фетисов, возникло не вследствие грехопадения, а фактически существовало еще в раю [6].

Действительно, почему за истину необходимо принимать либеральное отрицание духовных оснований государственной власти? Государство часто в земной истории подтверждает высказанную Августином мысль о том, что земное государство метафизически родилось тогда, когда произошло зло. Но факты не могут опровергать идеал. Идея государства как высшего и наилучшего способа обустройства человеческого общества вовсе не страдает от грехопадения людей. Идеал, или идея, - это цель, к которой должен стремиться человек. Высшая цель жизни христианина - совершенство человека в Боге. Государство земное может помогать человеку его достигнуть, а может, напротив, препятствовать. Как отмечает протоиерей Тимофей Фетисов, «высшей целью земного государства, определяющей его приоритеты, так же как и в протогосударстве, должно стать совершенство человека в Боге, спасение и приведение к Богу всего мира» [6]. Например, Советский Союз был препятствием для большинства его граждан на пути к Храму Божьему, византийская государственность - напротив.

Каким же должно быть государство согласно библейскому идеалу - монархическим или республиканским? Н. Н. Алексеев утверждает, что христианство ближе к демократическому началу. По мнению Тимофея Фетисова, а также многих других ученых, в том числе Л. А. Тихомирова, говоря о государстве в контексте Священного Писания, мы должны представлять себе исключительно «царство-империю». «Не общество, оградившее свою культуру и права крепостными стенами оружия и законов, а царство, вмещающее в себя весь Богом созданный мир, включая ангелов, животных и, наконец, людей. Царство безграничное, существующее вне времени и пространства, поскольку оно вбирает в себя всех тварей во всей бесконечной Вселенной и подчиняется одному Творцу» [6]. Государственная власть в демократическом обществе теряет сакральную природу, так как ее происхождение объясняется рационально - как власть договаривающихся представителей народа.

«Господь царствует», - читаем мы в Псалтири (46:9). Но это не отменяет земного царя. Земной порядок в идеале должен быть некой проекцией

небесного порядка, а царь на земле - посредником между двумя мирами, представителем своего народа перед небом, являя небо на земле. Как справедливо отмечает отец Тимофей Фетисов, «царство и царственность - это не форма правления, а властный принцип мироздания» [6].

В своей работе «Христианство и идея монархии» Н. Н. Алексеев утверждает прямопротиво-положное: «Христос решительно отвергал всякую мысль о том, что царствие Божие будет построено на каких-то властных, иерархических отношениях: на место начала власти Христос ставит начало служения и жертвы» [5, с. 55]. Более того, ученый подчеркивает, что служение Богу исключает пути земного царствования, так как последнее ведет к величию, а в небесное Царство можно войти только умалившись. Н. Н. Алексеев считает, что христианство своей проповедью смирения нанесло удар по восточно-монархическим абсолютистским традициям. Как же тогда быть с иерархичностью царской власти в библейском идеала государственной власти?

Прежде всего, в библейском смысле власть понимается не с земных позиций как верховенство и привилегия, а как служение. Согласно Библии государство - это союз, который должен быть основан на любви к Богу и братстве людей. Соответственно, государственную власть понимать надо не как политическое управление, а как общественную службу. «Цари господствуют над народами... А вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший и начальствующий как служащий» (Лук. XXII, 25, 26). «Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугой» (Марк. X, 42, 43; Матф. XXIII, 11). Начальствующие тогда могут притязать на повиновение не за страх, а за совесть, когда они «страшны не для добрых дел, но для злых» (Римл. XIII, 3). «Для сего вы и подати платите». Что касается, наконец, прав граждан, то и ими, конечно, надлежит пользоваться не эгоистически, а «повинуясь друг другу» (Ефес. V, 21) и «подчиняясь друг другу» (I Петр. V, 5), то есть в духе социального права: «служите друг другу» (IV, 10).

При самодержавном строе народ не претендует на власть и непогрешимость в суждениях, но смиренно вверяет себя в послушание правде Божией, блюстителем которой в делах государственных является самодержец. Власть понимается при этом не как право, а как обязанность, как тягло. Как епископство в Церкви, так и на-

чальствование в государстве являются не столько обладанием, сколько служением. Патриарх и царь по отношению к народу - служители Божьи. Это служение есть трудный подвиг, в прохождении которого помазанник отвечает не перед людьми, а перед Богом. И если подчинение мирянина Церкви есть подчинение сыновнее, то и подчинение власти царской - это подчинение не рабское как при деспотии, а сыновнее, имеющее своим источником любовь к Богу, волю Которого эта власть исполняет. Таким образом, никакого противоречия между христианским смирением и царствованием, о котором пишет Н. Н. Алексеев, не существует.

Еще одним аргументом относительно якобы существующего безразличия христианства к политическим формам выступает беззаконие монархов, которое, однако, не имеет никакого отношения к библейскому идеалу государственной власти, что нарушает основные принципы этого идеала. Н. Н. Алексеев полагает, что взгляд на царя как на связанную правом высшую должность - единственно подобающая христианству теория царской власти [5, с. 57]. Думается, это не должно вести к десакрализации царской власти, как полагает ученый. Царь в библейском понимании изображен как пастух, заботливый пастырь. «И поставлю над ними одного пастыря, который будет пасти их, раба Моего Давида; он будет пасти их, и он будет у них пастырем» (Иез. 34: 23). Но это не отменяет сакральность царства и царской власти, смысл сакральности видится в Божественном помазании на царство. Как отмечает Тимофей Фетисов, «только тогда царство становится греховным, когда оно становится "светским", то есть теряет свой сакральный характер; когда цари забывают о том, от Кого они получают истинную власть и зачем. В другом контексте это происходит, когда имеет место подмена священного его профанацией. Здесь мы не можем не увидеть библейский архетип первого грехопадения, сущность которого также заключалась в опошлении святого, когда в сакральном и запретном древе Ева увидела лишь то, что оно "хорошо для пищи" (Быт. 3: 6)» [6]. Царская власть исходит от Бога и устанавливается по его промыслу, но не является абсолютной: как только утрачивается связь с Богом, ослабевает вера. Так происходит гибель государства. Но самостоятельного сакрального статуса царская власть в библейском идеале не имеет. Самостоятельная сакральность характерна для нее в языческом абсолютизме. Отсутствует сакральность и в правовой теории монархического правления, где ос-

нованием власти служит общественный договор, а не Божественная воля.

В монархическом государстве режим законности поддерживается страхом Божьим. «Владычествующий над людьми будет праведен, владычествуя в страхе Божием» (книга 2 Царств 23, 2). Соответственно, для подданных формализм закона дополнен царской справедливостью. «Царь, по истинному о нем понятию, есть Глава и Душа Царства. Но вы возразите мне, что Душой государства должен быть закон. Закон необходим, досточтим, благотворен; но закон в хартиях и книгах есть мертвая буква, ибо сколько раз можно наблюдать в царствах, что закон в книге осуждает и наказывает преступление, а между тем преступление совершается и остается ненаказанным; закон в книге благоустраняет общественные звания и дела, а между тем они расстраиваются. Закон, мертвый в книге, оживает в деяниях, а верховный государственный деятель и возбудитель и одушевитель подчиненных деятелей есть Царь» [7, с. 18].

Вопрос о сакральных основаниях царской власти требует отдельного изучения, несмотря на многочисленные труды по политическому и правовому богословию. Наиболее остро стоит проблема определения пределов царской власти. Понятно, что царь должен был исполнять волю Бо-

жью, заповеди Божьи и вести народ к спасению. Но насколько функции царя были распространяемы в духовной сфере? Наделяет ли обязанность царя вести народ к Богу правом вмешиваться в дела Церкви? Эти и многие другие вопросы должны быть решены не на основе исторического опыта, зачастую негативного, а с его учетом, но на основе Библии.

Литература

1. URL // http://foma.ru/dolzhen-li-pravoslavny-ij-chelovek-byit-monarxistom.html

2. URL // http://foma.ru/dolzhen-li-pravoslavny-ij-chelovek-byit-monarxistom.html

3. URL // http://foma.ru/dolzhen-li-pravoslavny-ij-chelovek-byit-monarxistom.html

4. URL // http://foma.ru/dolzhen-li-pravoslavny-ij-chelovek-byit-monarxistom.html

5. Алексеев Н. Н. Идея земного града в христианском вероучении // Русский народ и государство. М., 1998.

6. Фетисов Т. (протоиерей). Образ идеального государства и власти в богословии Ветхого Завета. URL // http://www.pravoslavie.ru/jur-nal/71506.htm

7. Св. Филарет (Дроздов). Государственное учение. М., 1888.

И. В. Ходыкин

НЕСОВЕРШЕНСТВО ФОРМУЛИРОВКИ СТАТЬИ 14 КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КАК ПРОБЛЕМА РЕАЛИЗАЦИИ СВОБОДЫ ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ

В статье обосновывается тезис о несовершенстве формулировки ст. 14 Конституции России. При этом проблемы реализации права на свободу совести и вероисповедания, зависящие от формулировки данной статьи, фактически не исследованы. Автор приходит к выводу о том, что объективное понимание ст. 14 в значительной степени будет зависеть от внесения изменений именно в текст положений рассматриваемой конституционной нормы.

Ключевые слова: государство, равенство перед законом, светское, традиционные религиозные объединения, доктринальное толкование, формулировка.

Качество доктринального толкования* ст. 14 Конституции России в нашей стране неразрывно связано с реализацией конституционного права личности на свободу совести, свободу вероиспо-

ведания, а также на свободную деятельность религиозных объединений. Современное общество как никогда нуждается в реализации конституционных норм, что возможно лишь при условии,

* Это вид неофициального толкования, осуществляемый учеными-правоведами. Кроме доктринального, этот вид включает также обыденное толкование, используемое гражданами в быту, повседневной жизни, и профессиональное (компетентное), например, разъяснение закона адвокатом, юрисконсультом и так далее.