CC BY
87
15. Mulder, de, W. Force Dynamics [Text] / W. de Mulder // The Oxford handbook of cognitive linguistics / ed. D. Geeraerts, H. Cuyckens. - NY: Oxford University Press, 2007. - P. 294-317.
16. Talmy, L. Toward a Cognitive Semantics [Electronic Resource] / L. Talmy. -Cambridge, MA : MIT Press 2000. -http://wings.buffalo.edu/linguistics//people/faculty/talmy/talmyweb/TCS.html -2000. - 495p. (дата обращения: 19.11.2010).
17. Taylor, J. R. Linguistic Categorization: Prototypes in Linguistic Theory [Text] / J. R. Taylor. - Oxford : Clarendon Press, 1995. - 309 p.
ЯЗЫКОВЫЕ КОНТАКТЫ Меркурьева Вера Брониславовна
Доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры немецкой филологии ФГБОУ ВПО «ИГЛУ», г. Иркутск, Россия
УДК 811.112.2 ББК 81.432.4-71
БЕРЛИНСКИЙ ДИАЛЕКТ ГЛАЗАМИ ДВУХ ПИСАТЕЛЕЙ
В статье анализируются коммуникативные ситуации употребления берлинского диалекта представителями различных слоев населения, это срез в конкретный исторический период - шестой год после объединения Германии. Интересна точка отсчета, с которой ведется изображение и оценка - это позиция писателя-рассказчика, живущего в Мюнхене («чужой») и автора-писателя, живущего в Мюнхене и Берлине (отчасти уже «свой»).
Ключевые слова: автор; повествователь; диалектоноситель, языковой регистр; берлинский диалект; гомодиегетическое повествование; коммуникативная ситуация; эмоциональная ситуация; метакоммуникативный комментарий; «свой»; «чужой»; ценностные ориентации.
BERLIN DIALECT THROUGH THE EYES OF TWO WRITERS
The article discusses the communicative situations of Berlin dialect usage by the representatives of different social strata; it is an insight into the precise historical period - six years after the unification of Germany. The starting point for the description and evaluation is interesting: it is the position of the writer-narrator who lives in Munich (a "foreigner") and the position of the author-writer who lives both in Munich and Berlin (somewhat already a "native").
Key words: author; narrator; dialect speaker; linguistic register; Berlin dialect; homodiegetic narration; communicative situation; emotional situation; metacommu-nicative commentary; "native"; "foreigner"; axiological orientation.
Речь в данной статье пойдет о романе Уве Тимма «Johannisnacht», действие которого происходит в 1995 г., спустя шесть лет после объединения Германии
[Timm, 1998]. Первым писателем является автор1, который всегда имплицитно присутствует в произведении. Повествование ведется от первого лица, оно является гомодиегетическим2. «Писатели и литературоведы отмечают, что повествование от первого лица является результатом сознательного эстетического выбора, а не знаком откровенности или исповеди» [Мельничук, 2002, с. 75]. Вторым писателем, заявленным в заглавии, является писатель-повествователь, живущий в Мюнхене, переживающий некий творческий застой, желающий заполнить возникшую паузу написанием для газеты статьи о картофеле и приехавший в Берлин, чтобы собрать материал для неё. Примечательно, что реальный автор Уве Тимм также проживает в Мюнхене (в отличие от повествователя - ещё и в Берлине) «Uwe Timm lebt derzeit mit seiner Familie in München und Berlin» [Uwe Timm]. Повествователь - писатель, приехавший в столицу Германии, не называется по имени, нет указания и на его фамилию, то есть он детерминирован лишь социально. Он имеет по замыслу автора неподдельный интерес к существующим здесь языковым разновидностям. Он является, в отличие от автора «чужим», поскольку живет в Баварии - земле, исторически враждебной Берлину. Общение берлинцев с чужаком, взгляд постороннего на языковую ситуацию в Берлине интересен и автору, и читателям.
Включение диалектизмов, предложений на диалекте и целых диалектных пассажей типично, прежде всего, для драматических произведений, в которых доминирует устная форма речи. Немецкий ученый Маттейер отмечает, что прозы с использованием диалекта практически не встречается [Mattheier, 1993. S. 641]. Анализируемый роман является редким исключением, поскольку практически все персонажи, с которыми писатель-повествователь сталкивается в столице, являются диалектоносителями.
С тщательностью диалектолога рассказчик описывает в романе ситуации употребления диалекта представителями различных слоев населения немецкой столицы. Мы согласимся с мнением Ю.А. Ладыгина, что художественный мир произведения как правило является аналогией действительности [Ладыгин, 2013, с. 66].
Первое столкновение у писателя, ведущего повествование, произошло с хулиганами, ударившими его в живот.
Wat kiekstn so, wa, sagte der eine und kam auf mich zu [Timm, 28].
Выделенные жирным шрифтом фрагменты относятся к так называемому Berlinerisch. «„Berlinerisch" oder „Berlinisch" bezeichnet (auch Berlinismus oder Bero-linismus, Verb: berlinern), ist die Mundart, die im Großraum Berlin-Brandenburg gesprochen wird. Im Zusammenhang mit dem derben Humor, der besonders im Berliner Kiez gepflegt wird, bezeichnet man die Ausdrucksweise auch als „Berliner Schnauze". Beim Berlinerischen handelt es sich sprachwissenschaftlich nicht um e i-
1 Автор - это в нашем понимании художественная личность писателя, присущий данному произведению создающий субъект, «изображающее начало» [Бахтин,1966, с. 130].
2 Если нарратор является фигурой повествуемой истории, повествование является гомодиегетическим (от лат, homo «человек, diegesis «повествование») [Андреева, 2006, с. 55].
3 Мы не останавливаемся подробно на фонетических, грамматических и лексических особенностях берлинского диалекта. Стилизованный, симулированный диалект (см.: Меркурьева, 2004, с. 73-74) сохраняет основные черты описанного берлинского диалекта (см.: Berliner Dialekt).
nen Dialekt, sondern um einen (selten anzutreffenden) „Metrolekt", eine in großstädtischen Zentren aus einer Mischung vieler unterschiedlicher Mundarten entstehende Stadtsprache» [Berliner Dialekt]. Кроме обозначения диалект в лингвистическом обиходе появился ещё и термин метролект, как явствует из Ви-кипедии, он подразумевает смешение различных диалектов столицы. «Берлинский сложно назвать диалектом в обычном смысле, так как он представляет собой смесь нескольких различных диалектов, образовавших «городской язык», метролект» [Берлинский диалект]. Есть также точка зрения, выдвигаемая в кандидатской диссертации Н.Э. Горшковой, что в некоторых случаях речь идет об урбанолекте, уходящем корнями в исходный диалект [Горшкова, 2008, с. 5].
Мы будем пользоваться старым термином диалект, отчасти потому, что его используют и автор, и повествователь, исходя из того, что он является традиционным. Провести границу между имитированным Берлинским диалектом (как и любым другим) и обиходно-разговорным языком также практически невозможно [Меркурьева, 2007].
Процесс смешения диалектов в Берлине не уходит от внимания автора и повествователя, такова речь Реглера - в ней наблюдается смешение саксонского и берлинского. Это наблюдение вложено в уста персонажа Кубина, после объединения Германии он переехал из Гамбурга в Берлин, человеку со стороны языковые различия особенно бросаются в глаза.
Ein Agrarwissenschaftler, war in der DDR-Akademie, wurde dann abgewickelt. ...Regler hieß er. Ein ruhiger Typ mit einem erträglichen sächsischen Dialekt, der sich mit dem berlinerischen amalgamiert hatte [Timm, 1998, s. 14].
Еще один персонаж уточняет, что она владеет различными языковыми регистрами:
Er hat mich auch schon interviewt, sagte die Frau, ich kann hochdeutsch, berlinern und ostpreußisch. Ick bin nämlich keene echte Berlinerin, komm aus Ostpreußen,
Pillkallen. Hieß es immer: Es trinkt der Mensch, es säuft das Pferd, in Pillkallen ist es umgekehrt [Timm, 1998, s. 130].
Женщина делает метаязыковое замечание об употреблении глаголов säufen и trinken: в Берлине глагол trinken используется по отношению к человеку, а глагол säufen - по отношению к лошади, в Восточной Пруссии глаголы применяются в диаметрально противоположных контекстах.
В романе упоминается молодой человек, который пишет дипломную работу, судя по названию, лингвистического характера, о диалектных различиях на западе и востоке Берлина1.
Ich mache eine Untersuchung über die Unterschiede der Berliner Dialektausprägung Ost und West [Timm, 1998, s. 130].
Повествователь часто подчеркивает языковой регистр, а именно берлинский диалект, которым пользуются литературные персонажи романа - sagte sie im betonten Berlinerisch:
1 Заметим, что этой темой занимаются и маститые лингвисты. Вот что пишет по этому поводу один из них: «...nach den den bisherigen Forschungsergebnisen verwenden die moisten Westberliner überwiegend die Standardsprache, seltener oder gar nicht das Berlinische»[Schönfeld, 1995, S. 220].
Die alte Frau lächelte und sagte: Wie der rasende Roland. Is n schöner junger Mann, find ich, und immer so nett und freundlich. Sachen jibts, sagte sie im betonten Berlinerisch, jloobt selbst die Oma nich, ick mein worüber der forscht [Timm, 1998, s. 131].
Повествователь характеризует Берлин и берлинский диалект следующим образом:
Ich mußte daran denken, was Kubin, Hamburger aus Überzeugung, gesagt hatte: Berlin ist dicke Provinz. Merkste daran, wie die Leute von einer hemmungslosen Neugierde getrieben sind, und dann dieser Mitteilungsdrang. Weißt du warum? Das liegt am Dialekt, das sperrige G ist zum weichen J abgeschliffen und das scharfe, distanzschaffende Verschluß-S zum sanften aufgeweicht. So entsteht diese Spree-Logorrhö [Timm, 1998, s. 43-44].
Желание высказаться, характерное для многих берлинцев, один из персонажей объясняет особенностями диалекта. Согласные G и S уже не создают препятствий при разговоре: громоздкий G подточен до мягкого J, резкий, создающий дистанцию смычный звук S, превратился в нежный.
Готовность берлинцев к коммуникации обнаруживает и повествователь, иронично замечая, что человек спрашивает название улицы, а ему рассказывают биографию.
Ich kenne keine Stadt, wo man so schnell mit Leuten ins Gespräch kommt wie hier, sagte ich, man fragt nach dem Straßennamen und bekommt eine Biographie erzählt [Timm, 1998, s. 130].
Заметим, что этот метакоммуникативный комментарий повествователя смешивается с «голосом» автора. Приведем замечание Ю.А. Ладыгина, сделанное, правда, относительно французской литературы, однако, оно абсолютно применимо для любой другой литературы (в том числе и немецкой): «Смешение голосов повествователя и автора происходит особенно в тех случаях, когда повествователь выступает в функции комментатора событий» [Ладыгин, 2013, с. 73].
Пожилая женщина-продавец поддерживает этот разговор и рассказывает о так называемой теории студента-лингвиста, совпадающей с мнением рассказчика о постоянной готовности берлинцев к коммуникации.
Ja. War vor der Wende noch leichter. Nimmt aber eher ab. Ich hab eine Theorie, sagte er, es gibt im Berlinerischen eine Bevorzugung des Dativs beim Personalpronomen, eine grammatikalische Erleichterung der Kommunikation. Die Berliner sagen Dir, da haste dir janz schön jestoßen. Durch den Dativ wird das Sie regelrecht umgangen. Der legt die Schranken der Distanz nieder, der Dativ, sehr listig [Timm, 1998, s. 130].
Метакоммуникативная «теория» заключается в том, что любовь берлинцев к дативу позволяет избегать формы вежливости «Вы». Согласно этой несерьёзной «теории», благодаря конструкциям с дативом, сохранившимся в диалекте, удается разрушать препятствия, обеспечивающие дистанцированность между коммуникантами. Языковая тема: особенности берлинского диалекта, отличительные черты речи иностранцев, метаязыковые замечания характерны для данного романа.
Повествователь от первого лица обычно «не просто воспроизводит свою картину мира или модель ситуации, но и выражает определенные жизненные позиции и ценностные ориентации» [Мельничук, 2002, с. 59]. Повествователь не забывает упомянуть некоторые популярные пословицы, сформулированные на берлинском. В Пруссии, где также был распространен берлинский диалект, есть пословица: (wat de Bur nich kennt, fritt he nich) [Timm, 1998, s. 87]. Ещё одну диалектно маркированную пословицу называет один из персонажей романа -девушка, писавшая магистерскую работу о мотиве «картофель» в художественной литературе.
Ich sagte, daß ich meine Magisterarbeit über das Motiv der Kartoffel in der Literatur nach 45 schriebe... Hatte die Literatur nach dem Kartoffelmotiv durchgearbeitet und aufgeschlüsselt nach Stichworten wie Anbau, Rezepte, Bildmotiv, Sprichwörter. De dümmsten Buurn harrn de dicksten Katüffeln [Timm, 1998, s. 93].
Диалектом пользуются практически все слои населения: случайная девушка, которая с ним обедает на улице (с. 41), продавец сосисок (с. 42), старый парикмахер (с. 47), таксист (с. 60), пожилая женщина-продавец (с. 128, 131), случайная пожилая спутница в электричке, работающая уборщицей (с. 175), официантка (с. 194, 196, 200), молодые люди в электричке девиантного поведения, случайный прохожий (с. 208). Для человека, пробывшего всего пару дней в Берлине (в основном в его восточной части), сложилась достаточно полная картина - на диалекте говорят представители и старого, и молодого поколения, гендерная специфика также не имеет места при его употреблении, в тексте представлено большое разнообразие коммуникативных ситуаций. В связи с этим напомним мнение известного немецкого лингвиста Хельмута Шёнфельда о том, что в Восточной части Берлина Berlinisch используют и средние, и высшие слои общества, что не является типичным для Западного Берлина [Schönfeld, 1995, s. 220].
Интересно, что во всех этих случаях повествователь - писатель, приехавший из Мюнхена, участник коммуникативных ситуаций, говорит на стандартном языке. Другие персонажи в разговоре с ним, тем не менее, продолжают пользоваться диалектом. Самый типичный случай - это использование диалекта в эмоциональных ситуациях.
Neben mir aß ein Mädchen Pommes mit Mayonnaise. . Das Mädchen sagte: Jestern is mein Bruno überfahrn wordn. Bruno war nich jleich tot. Lag da und winselte, kam noch mal hoch, mit de Vorderbeene, so, schleppte de Hinterbeene hinter sich her. Sie begann zu weinen, aß dabei aber die Pommes weiter, stippte sie in diesen fetten gelben Matsch. Ick wußte nich, wat ick machen sollte. Bis die Feuerwehr kam. Se habn dem Tier ne Spritze jejebn. Mein Freund is mit ne annern int Ruhrje-biet. Un jetzt Bruno. Einfach weg [Timm, 1998, s. 41-42].
Девушка, с которой рассказчик случайно оказался за одним столиком, рядом с продуктовым киоском, рассказывает ему о гибели своей собаки. Диалектная речь девушки выдает её эмоциональное состояние, которое она не в состоянии контролировать после наезда за день до разговора на её собаку, по кличке Бруно. Рассказ о собаке заканчивается уже информацией о друге, уехавшем в Рурскую область. Смерть собаки выбила девушку окончательно из колеи, она чув-
ствует себя настолько одинокой, что делится подробностями личного характера с совершенно незнакомым ей человеком.
В городской электричке описана ещё одна случайная попутчица, рядом сидящая пожилая женщина постоянно говорит на диалекте. Повествователь спрашивает женщину, не едет ли она в этот жаркий день в бассейн. Этот вопрос вызвал у неё воспоминания и связанные с ними отрицательные эмоции.
Sie blickte einen Moment aus dem Fenster, dann sagte sie, nee, ick kann nich schwimmen. Haben Sie Schwimmen nicht gelernt? Nee, nie richtig, und dann is ja auch det passiert. Was? Eine Scharführerin vom BDM hat mir int Wasser jestoßen. Ick hab nen fürchterlichen Schreck jekriecht und viel Wasser jeschluckt, bin unter-jejangen. Ick, sie zögerte, ick wollte danach nich mehr int Wasser jehn. Die Scharführerin hat später eine Lebensrettungsmedaille bekommen, weil sie mir raus-jezojen hat. Die alte Frau lachte gequält, schüttelte den Kopf [Timm, 1998, s. 176177].
Женщина рассказывает на берлинском диалекте о своих впечатлениях, когда её неожиданно столкнули в воду и она чуть не утонула.
Попутчица рада случайному собеседнику и рассказывает ему разные истории, одна из них о родственнице.
Komm grad von ner Tante. Is im Altersheim. Is neunzig. Kann nich mehr loofen und hat immer Mundbrennen. Die sagt, det Essen im Heim is zu schaaf. Jibt nur zwei Sorten Essen, und sie sagt, beede sin immer zu schaaf. Ja, der tut, wenn se ißt, der Mund weh, rasend. Und det hat se, seit se ihre Möbel verkoofen mußte, weil se in n kleenet Zimmer jekommen is, mit Möbeln ausm Heim. Jenau seit dem Tag brennt ihr der Mund. Verträgt auch det Jebiß nicht mehr im Mund. Wenn ick se besuch, sitzt se da und schnitzt mit m Kartoffelschälmesser am Jebiß rum [Timm, 1998, s. 179].
История о её девяностолетней тете, находящейся в доме престарелых, имеет жутковатый конец: тётя постоянно ковыряет во рту ножом, т.к. чувствует постоянное жжение во рту.
Все эти истории, рассказанные на диалекте - жуткие и веселые, неожиданные, неприятные, поучительные, а также не совсем нравственного толка и смешные - создают мозаичную картину Берлина, «wie ein Puzzle, das aus verschiedenen Teilen zusammengesetzt werden muss» [Breidbach].
Реакция партнера, говорящего на стандартном языке, похоже, не учитывается большинством персонажей и не заставляет их переходить также на литературный язык. Им просто необходимо выговориться и они продолжают использовать естественную для них языковую форму-диалект.
Парикмахер выспрашивает писателя-рассказчика, откуда он родом.
Woher kommen Se denn von drüben? München, sagte ich, aber ich denke, drüben gibts nicht mehr. Det jloben nur Sie. Jehen Se mal aufs Klo, können Sie sehen, wie sehr et noch drüben jibt. Echtes Ostklo [Timm, 1998, s. 43].
Ответ, что писатель родом из Мюнхена, не является для парикмахера-пенсионера поводом перейти на другой языковой регистр. Он, кстати, обращает внимание на языковые слои, которыми пользуются его собеседники. Сравните его следующее метакоммуникативное высказывание:
Nee, früher durft ick nich, und jetzt kann ick nich. Wat treibt einen da runter ?
Mir gefällt es einfach, sagte ich trotzig, einfach so, die Berge, die Stadt, der Ammersee.
Na, und die Leute? Is doch n eijener Schlag, mit ihren Jamsbärten, kriegt man als Friseur immer n Adrenalinstoß, und dann dieses: Grüß Gott und das Pfüat di.
Na ja, am Anfang versteht man sie nicht so recht [Timm, 1998, s. 47].
Парикмахеру не нравится Бавария, он называет типичные баварские клише, не всегда понятные для него диалектные выражения: Grüß Gott und das Pfüat di1. Однако читатель понимает благодаря комментарию повествователя, что это скорее отговорка, нежелание посетить Мюнхен связано с финансовыми возможностями парикмахера - раньше посещение ФРГ было запрещено, теперь он не может себе этого позволить.
Писатель-повествователь вступает в контакт не только с представителями старшего поколения, но и с молодежью, которые принимают его за своего, благодаря испорченной прическе и окрашенным зеленым волосам (для молодых это последний писк моды). Внешние атрибуты молодежной моды предопределяют общение на диалекте.
Geil, sagte der mit dem Goldring im Ohr, megageil.
Det Grün. Wo habn Se det machn lassn?
War ein ziemlich teurer Spaß, sagte ich ausweichend.
Und wat hat det jekostet?
60 Mark, log ich.
Det is ja noch billich [Timm, 1998, s. 180].
Чуть раньше молодой человек выразил вслух свое отношение на диалекте к поступку спутницы по электричке, поскольку был ошарашен поведением немолодой женщины, заломившей ему руки, не давшей обрызгать её краской на выходе.
Det is ja Hölle, sagte der Junge und rieb sich das Handgelenk.
Rechnet man doch nich mit, so ne olle Oma ^ам же].
Использование диалекта в ситуации шока является естественной реакцией молодого человека, как бы оправдывающегося перед незнакомцем, что он не ожидал «такой прыти» от старой женщины.
В приведенных примерах персонажи не переключаются с диалекта на другой регистр, употребление диалекта вполне оправдано. Однако повествователь попадает однажды в ситуацию, в которой таксист употребляет не только диалект. Первое время он пользуется при общении с рассказчиком лишь этим регистром в своей речи:
Er stand vor der Umzugskiste, sagte: Nee, det jeht nich, bin doch keen Möbeltransport [Timm, 1998, s. 60].
Таксисту не нравится громоздкий багаж, он постоянно ворчит, хотя ему уже добавили 10 марок за транспортировку груза.
1 Meistens 'Grüß Gott' beim Kommen, 'Pfiat di' (früher auch: Pfiat di Gott) beim Verabschieden. "Pfiat di" ist etwa "Gott behüte dich" oder "Gott führe dich"[In Bayern sagt man ungefähr so: Pfüat Di].
Wat is n det, fragte er und wühlte in einem Konvolut, Jeheimmaterial oder wat? Er hielt eine Fotokopie hoch, aha, sagte er, det sin also Formeln [Timm, 1998, s. 61].
Таксист не очень хочет ехать в Западный Берлин, ссылаясь на то, что у него закончилась смена.
Andere Taxifahrer freuen sich, wenn sie eine weite Tour bekommen.
Aber nich, wenn se Feierabend ham. Gehört das Taxi Ihnen? fragte ich, um ihn abzulenken. Woher, woher soll ick wohl sechzigtausend Eier kriejen? Wat fummeln Se denn dauernd im Kragen rum, ham Se Läuse ?
Таксист постоянно чем-то недоволен, задает бестактные вопросы пассажиру, по поводу того, почему тот постоянно чешется, нет ли у него якобы вшей.
Wird alles verhökert nach drüben, sagte er, verstehn Se,
allet, kommen her, machen platt.
Na ja, sagte ich.
Wat heßt denn det, na ja.
Sie müssen mich schon ausreden lassen.
Also Moment mal, sagte er, so kommen Se mir nich, sonst
können Se gleich aussteigen.
Gut. Ich will aussteigen.
Er fuhr weiter. Damit hatte er offensichtlich nicht gerechnet [Timm, 1998, s. 62]. Явно недовольный тем, что многие везут товары на запад для торговли, таксист критикует всех и вся, не допуская возражений. Он хочет выговориться и заявляет об этом эксплицитно. Когда он прибегает к угрозе высадить пассажира, у того кончается терпение и он намерен действительно выйти.
Er blickte in den Rückspiegel, und hin und wieder drehte er sich um, ick halte an, wann et mir paßt, und wenn
et der Verkehr erloobt. Verstanden. Er wurde rot, nein violett. Verstanden, brüllte er. Los anhalten! Sofort!
Sie haben überhaupt nichts zu sagen. Verstehen Sie, Sie da hinten, Sie halten die Klappe, Männeken [Timm, 1998, s. 62]. Почувствовав, что он уже не хозяин положения, таксист (ещё на диалекте) пытается удержать пассажира. Когда же тот решительно требует остановиться и его высадить, шофер предпринимает ещё одну попытку выразить свое возмущение - он переходит на стандартный язык. Однако и на литературном языке он продолжает оскорблять пассажира, саркастически употребляя обращение Männeken (вы, любезный). Смена языкового регистра призвана перевести ситуацию в официальное русло. Однако литературный язык также использован для того, чтобы поставить строптивого пассажира на место, выразить ему презрение и продолжить его оскорблять. Примечательно, что выгружая вещи повествователя, таксист вновь постепенно переходит на диалект и продолжает говорить грубости:
Ich werde mich beschweren.
Sie könn mich mal. Kreuzweise. Verstehn Se. Lassen Se sich hier ja nich mehr blicken, und er warf sich auf den Fahrersitz [Timm, 1998, s. 62-63].
Внимание к берлинскому диалекту проходит красной нитью по всему роману Уве Тимма. Писатель - автор романа продолжает разрабатывать языковую тему, что свойственно всем представителям немецкоязычной литературы. Особенно подробно это было доказано на примере драматических произведений. Ср.: «Обзор диалектно отмеченных драм позволяет сделать вывод, что языковая тема пронизывает буквально все произведения немецкоязычных драматургов, что доказывает осознание ими уникальности своей языковой ситуации и высокую степень их языкового сознания, которое они хотят привить своим читателям / зрителям» [Меркурьева, 2004, с. 291].
Берлинский диалект в восточной части Берлина является средством коммуникативного общения практически всех слоев населения. Он используется для передачи эмоционального состояния героев. Вкладывается достаточно часто в уста отрицательных персонажей, помогает в создании грубого образа, благодаря чему продолжает сохраняться стигматизирующий характер диалекта в художественном дискурсе1.
Введением в ткань романа повествователя, представителя другой земли, автору удалось выпукло показать отношение берлинцев к чужаку. Использование берлинского диалекта передает менталитет персонажей, проживающих в столице. Однако диалектоноситель - это не только грубый, невоспитанный человек девиантного поведения, но также и открытый, добрый, словоохотливый, в некоторых случаях чрезмерно доверчивый.
Реальный автор изображает тщательность почти документальных зарисовок фиктивного писателя. С одной стороны перед нами художественный вымысел, с другой стороны - лингвистическая точность, скрупулезность при передаче ситуаций с использованием диалекта. Если писатель-повествователь затронут более эмоционально, т.к. сам является участником описываемых событий, то писатель-автор более рационален, он изображает эту эмоциональность. Берлинский диалект, его живучесть, коммуникативные ситуации с участием диалекто-носителей, оценка, функционирование диалекта пропущены в романе через призму восприятия двух писателей - фиктивного и реального, в связи с этим возрастает важность всех упомянутых параметров. В романе сопряжены естественная и художественная коммуникация, сосуществуют эмоциональное и рациональное, документальное и художественное. Диалектные вкрапления и пассажи - это те мазки и штрихи правдивого автора, которые создают в художественном вымысле правду жизни, являясь своеобразным срезом в конкретный исторический период.
Библиографический список
1. Андреева, В. А. Литературный нарратив: текст и дискурс [Текст] : монография / В. А. Андреева. - СПб : Норма, 2006. - 182 с.
1 О стигматизации диалекта см: [Меркурьева, 2004:29-34].
108
2. Бахтин, М. М. Проблемы текста. Опыт философского анализа [Текст] / М. М. Бахтин // Вопросы литературы. - 1966. - № 10. - С. 130.
3. Горшкова, Н. Э. Городские языки (урбанолекты) в системе форм существования современного немецкого Германии (на примере городского языка Берлина) [Текст] : автореф. канд.филол. наук : 10.02.04 / Н. Э. Горшкова. -СПб, 2008. - 20 с.
4. Ладыгин, Ю. А. Коммуникативно-прагматический аспект дискурса автора во французском художественном тексте [Текст] / Ю. А. Ладыгин. - Иркутск : ИГЛУ, 2013. - 211 с.
5. Мельничук, О. А. Повествование от первого лица. Интерпретация текста [Текст] / О. А. Мельничук. - М. : Изд-во Моск. ун-та, 2002. - 2008 с.
6. Меркурьева, В. Б. Диалект и литературный язык в немецкоязычных драмах (отношение комплементарности и изоморфизма) [Текст] : монография / В. Б. Меркурьева. - Иркутск : ИГЛУ, 2004. - 346 с.
7. Меркурьева, В. Б. О разграничении диалекта и обиходно-разговорного языка [Текст] / В. Б. Меркурьева // Вестник НГУ. Серия лингвистика и межкультурная коммуникация. - 2007. - Т. 5. - Вып. 2. - С. 124-130.
8. Berliner Dialekt [Electronic resource] // Wikipedia : свободная энциклопедия. -URL : https://de.wikipedia.org/wiki/Berliner_Dialekt (дата обращения: 30.06.2013).
9. Breidbach, J. Johannisnacht: Von Sommernachtstraum und Kartoffekatalog. Das Nach- Wende-Berlin [Electronic resource] / J. Breidbach. - URL : http://www.jessicabreidbach.de/johannisnacht-zwischen-sommernachtstraum-und-kartoffelkatalog (дата обращения: 25.06.2013).
10. In Bayern sagt man ungefähr so: Pfüat Di [Electronic resource] // Сайт « gute-frage.net». - URL : http://www.gutefrage.net/frage/in-bayern-sagt-man-ungefaehr-so-pfueat-di-gebraucht-wird-das-als-eine-art-verabschiedung (дата обращения: 01.07.2013).
11. Mattheier, K. J. "Mit der Seele Atem schöpfen". Über die Funktion von Dialekt a-lität in der deutschsprachigen Literatur [Тех^ / K. J. Mattheier // Vielfalt des Deutschen. Festschrift für Werner Besch. - Frankfurt am Main, Bern, New York, Paris, Wien : Lang, 1993. - S. 633- 652.
12. Schönfeld, H. Das Berlinische zwischen Kontinuität und Wandel [Тех^ / H. Schönfeld // Sprachsituation und Sprachkultur im internationalen Vergleich. -Frankfurt am Main : Peter Lang, 1995. - S. 2007-223.
13. Uwe Timm [Electronic resource] // Wikipedia : свободная энциклопедия. -URL : http://de.wikipedia.org/wiki/Uwe_Timm (дата обращения: 15.06. 2013).
Список источников примеров
1. Timm, U. Johannisnacht [Тех^ : Roman / U. Timm. - München : Deutscher Taschenbuch Verlag GmbH & Co. KG, 1998. - 235 S.
