«Беллетристическая» статья Н. Г. Первухина Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 94(470.51)

Алексей Владимирович Коробейников

г. Ижевск

Чураков Владимир Сергеевич УИИЯЛ УрО РАН, к.и.н.

г. Ижевск

«БЕЛЛЕТРИСТИЧЕСКАЯ» СТАТЬЯ Н.Г. ПЕРВУХИНА

В 2007 г. одним из авторов данной статьи совместно с глазовским исследователем Л.А. Волковой были переизданы полнотекстовые электронные версии всех опубликованных работ известного исследователя археологических древностей Чепцы и собирателя удмуртского фольклора Николая Григорьевича Первухина (1850-1889) [1]. В состав электронного ресурса была включена подробная биография этого уникального человека, подготовленная Люцией Апполсовной, позволяющая каждому заинтересованному читателю проследить жизненный и творческий путь инспектора народных училища Глазовского уезда, ставшего одним из «китов» вятского краеведения [2].

В настоящем номере журнала «Иднакар» мы хотели бы обратиться к архивному наследию Н.Г. Первухина. В фондах Государственного архива Кировской области хранится его объемная рукопись, имеющая пространное заглавие -«Краткий очерк кладовищ, встречающихся в Глазовском уезде Вятской губернии и находок, сделавшихся здесь известными» [3]. Работа эта была подготовлена исследователем в период лета-осени 1886 г., о чем есть непосредственные указания в самой статье. В частности на с. 73 читаем «в июне настоящего 1886 г.», а на с. 28 сообщается, что в момент написания статьи раскопки на ба-лезинском Чертовом городище были отложены «до окончания полевых работ».

По признанию самого автора, статья была подготовлена «для напечатания в каком-либо местном органе» и заключала в себе «не столько сведения важные для археологии, сколько разные предания и рассказы, придававшие статье интерес беллетристический» [4, с. 18]. Вместе с тем, как мы считаем, именно в этом и заключается ценность этого неопубликованного труда, поскольку, в отличие от последующих своих работ, здесь Н.Г. Первухин весьма тщательно указывает имена тех лиц, от которых он получал интересовавшую его информацию. Позднее, во второй половине 1888 г., с учетом замечаний и пожеланий членов Московского археологического общества, на основе этой рукописи с привлечением новых данных, полученных в ходе археологических раскопок, проводившихся исследователем в Глазовском уезде в 1887-1888 гг. по поручению упомянутого общества, им были подготовлены две статьи «Опыт археологического исследования Глазовского уезда Вятской губернии» и «Краткий очерк кладовищ, встречающихся в Глазовском уезде», которые были напечатана уже после смерти автора во втором томе «Материалов по археологии восточных

губерний России» [4; 5]. При этом, как пишет Н.Г. Первухин, ему пришлось «совершенно изменить первоначальный характер сообщения» [4, с. 18] и сосредоточиться в указанных статьях главным образом на археологическом описании известных ему городищ и могильников. Таким образом, целый пласт фольклорного материала, в большинстве своем имеющего точную привязку к конкретному информанту и месту, оказался в последующем недоступным широкому кругу читателей. Между тем, его использование позволило В.С. Чуракову проследить процесс превращения под пером Н.Г. Первухина, увлекавшегося стихосложением [2, с. 3-5, 8], разрозненных фольклорных сюжетов в авторское сочинение, известное как «Легенды о богатырях Дондинского круга», и которое до недавнего времени считалось образцом эпических сказаний северных удмуртов [6; 7].

Публикуемая рукопись согласно оригинальной пагинации включает 147 страниц. В ней обнаруживаются три почерка. Основной текст написан одним почерком, между страницами 107 и 108 в деле находятся 4 дополнительных страницы, на которых вторым почерком излагаются пожелания Н.Г. Первухина относительно внесения отдельных корректив в текст статьи. При этом, судя по всему, как первый, так и второй почерк не принадлежат автору: на последней дополнительной странице третьим почерком оставлена запись: «Вот Вам мой ответ и просьбы: сделайте, что можете, и будьте уверены в том, что и я всегда готов к Вашим услугам, оставаясь Вашим покорнейшим слугою. Н. Первухин», которая, видимо, была сделана уже самим Н.Г. Первухиным. Этот же почерк периодически встречается в исправлениях и дополнениях, свидетельствующих о последующей, после переписки статьи кем-то из помощников, работе автора с текстом. При публикации мы перенесли дополнительные фрагменты статьи в подстрочные примечания к соответствующим страницам. Авторский стиль сохранен, отдельные ошибки исправлены без оговорок, использование знаков пунктуации ориентируется на современные нормы.

Источники и литература

1. Коробейников А.В., Волкова Л.А. Историк удмуртской земли Н.Г. Первухин. Информационная структура [Электронный ресурс]. Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2007. 1CD.

2. Волкова Л.А. Краевед и просветитель // Коробейников А.В., Волкова Л.А. Историк удмуртской земли Н.Г. Первухин. Информационная структура [Электронный ресурс]. Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2007. 1CD.

3. Первухин Н.Г. Краткий очерк кладовищ, встречающихся в Глазов-ском уезде Вятской губернии и находок, сделавшихся здесь известными // ГАКО. Ф. 574. оп. 8. Д. 72.

4. Первухин Н.Г. Опыт археологического исследования Глазовского

уезда Вятской губернии // Материалы по археологии восточных губерний России. Вып. II. М, 1896. С. 13-127.

5. Первухин Н.Г. Краткий очерк кладовищ, встречающихся в Глазовском уезде // Материалы по археологии восточных губерний России. Вып. II. М., 1896. С. 161-174.

6. Чураков В.С. Работа Н.Г. Первухина над циклом «Легенды о богатырях Дондинского круга» // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции. 2009. № 1. С.29-56.

7. Чураков В.С. Из истории работы Н.Г. Первухина над циклом удмуртских легенд о богатырях «Дондинского круга» // Поэтика традиций. Сборник научный статей. СПб., 2010. С.231-257.

Публикация источника Предисловие

(с. 1) Составленный мною «Очерк» далеко не заключает в себе всех данных, которые можно собрать в Глазовском уезде относительно мест, по той или другой причине заслуживающих внимание археологов и этнологов. Полноте очерка помешала и недостаточность времени, отнимаемого у меня прямыми служебными обязанностями, и сравнительно недостаточное знакомство мое не только с местностью уезда, но и с литературою вопроса, причем первое является следствием моей кратковременной еще службы в Глазовском уезде, а второе следствием бедности глазовских библиотек.

Печатными пособиями моему труду послужили только следующие издания:

1) Календари Вятской губернии с 1880 по 1886 год, особенно за 1882 и 1885 года, где напечатан «Каталог древностей Вятского края» г-на Спицына и дополнения к этому каталогу.

2) Вятские губернские ведомости, которые найдены мною в цельных экземплярах и просмотрены за годы 1849, 1850, 1851, 1852, 1869, 1870, 1871, 1873 и 1874-й из библиотеки Глазовского уездного училища, - 1875, 1876, 1877, 1878, 1879, 1880, 1881, 1882 и 1883 год - из библиотеки Глазовского // (с. 2) присутствия по воинской повинности.

3) Журнал Министерства народного просвещения, том ССХХП, июльская книга за 1882 г., где помещена статья Малахова под названием: «Вятские древности» по поводу Каталога Спицына.

4) Столетие Вятской губернии. Том Ьй, издание 1880 г., и том П-й, издание 1881 г.

5) «Вотяки Сосновского края» г-на Верещагина. Из «Известий Имп. Русск. Географического общества», тома ХХ-го отдельная брошюра.

Вот все немногие печатные пособия, которые можно было достать в г. Глазове.

Письменные источники моей работы были не столько многочисленные, сколько содержательные. В числе их должно указать:

1) Архив глазовского уездного исправника и Глазовского полицейского управления, где мной получено весьма немало сведений о находках, сделавшихся известными полиции с 1870 года, и при разборке которого мне лично содействовал местный исправник, г. Григорьев.

2) Все письменные данные, полученные Глазовскою земскою управою от разных священников и волостных писарей и любезно сообщенные мне в подлиннике председателем управы г-ном Корепановым.

Но из всех источников едва ли не самым важным и, во всяком случае, самым точным и подробным были сведения и // (с. 3) разные предметы, полученные мною от разных лиц; - это данные доставлены мне были главным образом следующими личностями:

1) балезинским священником о. Флоровым, который сам родился и вырос в Балезинско-Поломском крае и для меня производил личные исследования некоторых городищ и расспросы чуть ли не всех стариков своего прихода, а затем сообщил мне все собранные им как местные легенды, так и находки.

2) вдовою священника села Понинского о. Дмитрия Покрышкина, которая представила мне целую коллекцию разнообразных предметов, собранных ее покойным мужем в окрестностях Донды-кара и других городищ.

3) протоиереем глазовского собора о. Дерновым, сообщившим мне сведения о парзинском Пор-каре, а равно некоторые парзинские, солдырские и глазовские предания и представившим мне несколько древних вещей, найденных на Пор-каре.

4) люмским священником о. Алексеем Левитским, который сообщил мне несколько легенд о городищах Люмской волости и указал места разных древ- // (с. 4) них кладбищ его прихода.

5) священником села Зюздино-Афонасьевского благочинным о. Репиным, ознакомившим меня с положением городищ Зюздинского края и доставившим мне изображение летящей птицы, найденное около деревни Горткуши.

6) унинским священником о. Алексеем Ашихминым, доставившим мне сведения о могильнике подле села Уней.

Впрочем, кроме указанных, и многих другие священники (большей частью устно) сообщили мне то указания городищ и кладовищ, то местные предания, а то и образцы находок на том или другом месте.

Кроме священников, и, пожалуй, не меньше их, рассказывали мне местных легенд и собирали образцы находок разные учителя, между которыми особенно я должен указать:

1) учителя Люмского министерского училища Николая Южакова, который родился и вырос среди вотяков в селе Понине и передал мне очень много легенд

о понинских и люмских городищах, а равно доставил сведения о современном состоянии этих городищ.

2) помощника учителя Омутнитского министерского училища, родом вотяка из деревни Солдыря Понинской волости, Тимофея Будина, который собрал для меня у себя в деревне много местных преданий // (с. 5) и разных находок с Игна-кара и его окрестностей.

3) практиканта Люмского министерского училища, родом вотяка из деревни Умской Лудошурской волости, Ивана Перевощикова, который доставил мне не только устно, но и письменно сведения о разных древних кладбищах и легенды о Сепыч-каре и кладах.

4) помощника учителя Ягошурского училища Урасинова, родом бесер-мянина из Ягошурского прихода, доставившего сведения о разных городищах и местные легенды.

5) учителя Омутнитского министерского училища Вениамина Флорова, доставившего подробные сведения о городищах в с. Поломе, где он раньше состоял учителем при местной школе.

6) учителя Тольенского училища, местного крестьянина-вотяка Михаила Белослуцева, доставившего мне легенды о тольенском разбойничьем стане и разные рассказы и предания из Тольенской волости.

Кроме того сообщены мне разные сведения:

1) учителем Понинской школы Горбушиным, крестьянином-вотяком из деревни Лудшурской.

2) учителем Ежевской школы, сыном // (с. 6) местного священника Шкляевым.

и 3) учителем городского училища Кибардиным, уроженцем с. Елгани и служившего в с. Унях.

Много преданий и разных указаний сообщены мне по личным распросам стариками г. Глазова (между которыми укажу на отставного штатного смотрителя уездного училища г. Шестакова) а также разными крестьянами из Солдыря, Богатырихи, Омутницы и других местностей, которых я расспрашивал лично или тогда, когда они являлись ко мне случайно, чаще всего принося на продажу какие-нибудь припасы, или по какому-либо другому делу, или тогда, когда сам выезжал к ним специально для осмотра того или другого городища; а для усыпления их подозрительности как бы на прогулку, чтобы напиться чаю на открытом воздухе в красивой местности. Так как обыкновенно эти прогулки делались в праздничные дни, когда крестьяне были не заняты работами, а самовар брался в ближайшей деревне, то во время чаепития собиралась вкруг меня большая толпа крестьян, которых теми или другими вопросами я и старался наводить как бы случайно на нужные мне ответы. Весьма также немало легенд и рассказов // (с. 7) выслушал я от ямщиков: проезжая для осмотра школ по той или другой местности, особенно если эта местность почему-либо меня интересовала, и я делал расспросы.

Все лица, доставившие мне сведения, указываются здесь мною не только для того, чтобы указать степень достоверности того или другого указания, той или другой легенды, мною изложенной, но и для того, чтобы публично заявить им мою благодарность за помощь, оказанную ими (сознательно или даже бессознательно) моему слабому труду, который без этих указаний совсем бы не мог быть выполнен.

Член Вятского статистического комитета, инспектор народных училищ Глазовского уезда Вятской губернии Николай Первухин.

(с. 8) Краткий очерк кладовищ, встречающихся в Глазовском уезде Вятской губернии, и находок, сделавшихся здесь известными

Глава 1-я

Значение слова «кладовище». Хотя «кладовищами» называют обыкновенно только те места, в которых встречаются закопанными деньги или драгоценные вещи, т. е. то, что называется «кладом» в общераспространенном, так сказать, обыденном языке, но тем же словом можно, как мы полагаем, обозначать и вообще все те местности, где по тем или другим признакам можно встретить в земле какие бы то ни было памятники человеческой жизни, хотя бы эти памятники и были лишь обделанные камни или кости и черепки, потому что памятники последнего рода нередко являются более ценными находками для археолога и историка, нежели, например, монеты настоящего столетия.

Причины явления кладовищ на Земле и общая их характеристика. Ничто существующее на Земле не может // (с. 9) погибнуть здесь бесследно, если даже геологические перевороты доисторического периода не уничтожили памятников так называемой допотопной жизни, так как Земля сохранила до нашего времени от тех веков не только отпечатки нежных листьев, но даже почти не испортившееся мясо мамонта. Тем более ясно отпечатлеваются и сохраняются следы жизни на Земле во времена исторические, а особенно следы человека, его жизни и деятельности, так что почти всюду, где только ступала когда-нибудь человеческая нога, стоит только несколько покопаться в земле, и непременно опытный глаз исследователя найдет какую-нибудь небезынтересную мелочь, указывающую на былую здесь жизнь человека хотя бы иногда только в форме остатка от пищи, которою питался этот человек, или в форме камня, о который когда-то кто-то несколько раз ударил другим камнем. Следы эти, разумеется, увеличиваются и разнообразятся в известной местности вместе с постепенным развитием здесь общественности и вообще культуры, а потому места древних селений являются всюду несомненными «кладовищами», заключая в земле какие-либо остатки // (с. 10) древней жизни. Развитие культуры приводило к улучшению материальных средств, а скопление в известных руках богатств,

возбуждающих зависть соседей, заставляло обладателя этих богатств прятать их туда, где бы ворам было наиболее трудно их найти, почему недра земли повсюду, а в России особенно часто считались всегда лучшей кладовою, лучшим сохранным банком, а люди малообразованные еще и в наше время продолжают так думать. В мирное время в землю чаще закапывают только излишки, сберегаемые для себя на черный день или в наследство потомкам, но в смутное время, когда грозил неприятельский набег или когда опасались нападения разбойников, земля нередко являлась хранительницею и всего состояния. В Западной Европе, каменной, кладовищами являлись тайники в толстых каменных стенах домов и башен или глубокие подземелья под замками и монастырями, весьма часто также высеченные в каменных скалах, в Восточной же, деревянной, Европе даже дубовые стены домов слишком легко сгорали и разрушались для того, чтобы им можно было вверять на сохранение богатства, да и в подпольях под домами богатства закапывались редко, потому что и подкопаться в эти подполья было // (с. 11) легко, да и при сильных пожарах подполья почти всегда обнажались и выгорали, так что все сохраняющееся в них могло портиться, если не совсем уничтожаться. Поэтому богатства закапывались не здесь, а где-нибудь в горе, на лесной поляне, а иногда даже спускались в бочках, ящиках или кувшинах на дно колодцев, прудов или озер, и таким образом все такие места ныне также могут являться кладовищами. Наконец, в языческий период, почти все народы Европы, одинаково полагая, что будущая жизнь продолжается при тех же условиях, при каких живет человек в этой жизни, и что смерть изменяет только место его жительства, опускали в могилы с покойниками не только драгоценные украшения на их одеждах, но и деньги, и утварь, и оружие, и орудия их работы. Вследствие этого в ряду кладовищ весьма важное место должны занимать древние могилы или целые могильники (кладбища).

Причины образования кладовищ в Глазовском уезде. Выходя из таких положений, уже a priori можно сказать, что и Глазовский уезд Вятской губернии должен заключать в себе немало кладовищ, образованию которых здесь действительно способствовало, во-первых, передвижение народонаселения // (с. 12) настолько частое и значительное, что в настоящее время едва ли найдется во всем уезде хотя одно селение, которое бы существовало на том же самом месте более двухсот лет; во-вторых, продолжительная неустроенность администрации края, которая не могла сильно препятствовать явлению беглых и разного рода «воровских людей», собиравшихся даже значительными шайками и нападавших на целые селения; в-третьих, сравнительно весьма древняя здесь, известная степень культурности и состоятельности народонаселения.

Причины передвижения населенных пунктов Глазовского уезда, вызвавшего здесь явление кладовищ. Причины передвижения населенных пунктов с одного места на другое, во-первых, заключаются в истории первоначального заселения края и его последующей колонизации, в истории тех набегов, которым край не раз подвергался, а во-вторых, в подсечной системе хозяйства,

которая, практикуясь почти до настоящего времени, заставляла земледельческое население края переходить с одного места на другое для отыскания «нови».

По довольно утвердившемуся мнению современных изыскателей древней этнографии1, Вятская губерния, особенно всею своею восточною частью (т.е. и Глазовским уездом), в VII веке являлась южным пределом территории «Югры» русских летописей и таким образом некоторое // (с. 13) время была заселена прадедами нынешних мадьяров, которые были отодвинуты отсюда к югу и юго-востоку, по-видимому, финскими племенами и именно вотяками. В свою очередь, эти финские племена, уже осевшие плотно на месте, в XII веке, по словам «Повести о стране Вятской», покоряют и конечно отчасти заставляют бежать из прежних селений русские колонисты и именно новгородцы, которые в 1174 году «шедше вверх по Каме реке, изшедше на гору на страну ону, и до-шедше реки Чепцы, и вниз по ней пловуще, пленяющи отяцкие жилища, и ок-

Л

руженные земляными валами ратию вземлюще и обладающе ими» . В XV веке, а особенно в конце этого столетия, русские летописи указывают многочисленные набеги на Вятку казанских татар, которым подвергался и нынешний Глазовский уезд, так как каринские татары, живущие ныне недалеко от Слободского, суть закрепленные здесь потомки арских князей, живших уже в конце XV-го века на реке Чепце и, // (с. 14) очевидно, ранее частию подчинивших себе, частию также разогнавших основное население края - вотяков. Наконец, в первой половине ХУШ-го века начало здесь распространяться христианство, и вотяки переходили целыми селениями на новые места в леса, увлекаемые своими «кузё» и «кош-

3

танами» или руководителями, жертвоприносителями, своими стариками -приверженцами древних языческих суеверий. Такие самовольные переселения крестьян в Вятской губернии бывали до самого конца XVШ-го века4; но с начала Х1Х-го века о переселении с места на место крестьянами Вятской губернии начинают вестись формальные дела, число которых возрастает так сильно, что уже в 1837 году временный совет для управления департаментом государственных имуществ по случаю частовременно поднимаемых Вятскою казенною палатою вопросов о дозволении пересе- // (с. 15) ления крестьянам Вятской губернии на пустопорожние казенные земли, обратился с запросом к начальнику губернии Корнилову5. В ответ на этот запрос Корнилов указывает такие причины, которые

1 Прим. 1. К.Я. Грот. Моравия и мадьяры. СПб, 1881 г. Стр. 176. // (с. 13) Извест. Имп. Русс. Географ. общ. Т. XIX. Стр. 16-22. Статья: О пути мадьяр с Урала в Лебедию Н.Я. Данилевского и К.Я. Грота.

Календарь Вят. губ. за 1884 г. Статья А. Спицына: Свод летописных известий о Вятском крае. Стр. 148-я.

3 «Кузё» по-вотски в настоящее время значит: богатый, состоятельный, купец, господин, или такой человек, который имеет право распоряжаться, руководить. «Коштан» значит коновод, руководитель, человек, выскакивающий вперед других; богатый, хорошо одетый.

Столетие Вятского края. Том Ьй. Вятка 1880 г. Стр. 257. Статья Бехтерева: Краткая летопись событий и законоположений, касающихся Вят. губернии.

5 Столетие Вятской губ. Т. 2-й. Вятка, 1881 г. Стр. 432.

совершенно соответствуют действительности даже до настоящего времени, почему для характеристики края считаем весьма нелишним указать его объяснения подробнее, хотя они не относятся прямо к теме, нами избранной. По мнению Корнилова, причины, заставлявшие крестьян Вятской губернии часто переселяться и заводить мелкие починки, делятся на два рода: одни из них собственно принадлежат Вятской губернии и тесно соединены с составом ее народонаселения, характером и домашним бытом крестьян; другие же хотя и находятся в некотором соотношении с местностью, но проистекают от влияния посторонних обстоятельств и основаны на общих понятиях об улучшении сельского хозяйства.

Прежде всего, первоначальные переселенцы везде здесь находили огромные поля и леса, находящиеся впусте, без всякого хозяина и наблюдателя, селились, где хотели, и при первых признаках истощения земли бросали ее и переходили на // (с. 16) другую, свежую силами.

Таким образом укоренилась здесь даже в русских крестьянах привычка менять нередко место жительства и заглохла та привязанность к оседлости, которая встречается во внутренних губерниях России. Татарское население Вятской губернии и малое число башкир и тептярей также не могут иметь особенной привязанности к месту своего жительства по причине своего происхождения. Что касается, замечает Корнилов, до коренных жителей здешнего края, т.е. черемис и вотяков, то в них наклонности к переселениям, особенно между тихим и смирным племенем последних, почти вовсе не замечается. Даже можно утвердительно сказать, что переселения между ними бывают очень редко, а если иногда и случаются, то не иначе, как для того, чтобы удалиться от всяких сношений с русскими и татарами, которые их иногда обижают и которых они по сие время не любят. Впрочем, привычка жить отдельно со своим семейством, где-нибудь в лесу, кажется здесь общею между всеми крестьянами. Главная причина переселения здешних крестьян с одного места на другое - это недостаток земли. Вследствие неправильного производства генерально- // (с. 17) го размежевания при наделении казенных крестьян землями переселения крестьян, как дозволенные, так и самовольные, усилились особенно с 1831 г. Образ производимого в Вятской губернии хлебопашества и разделения полей ведет крестьян также к переселению с одного места на другое. Здесь крестьяне решительно не имеют понятия ни об улучшении земли, ни о ценности удобрения, ни о пользе скотоводства. Отсутствие помещических владений, отдаленность от тех мест России, где хлебопашество улучшено, и, наконец, привычка владеть большим количеством земли немало способствует их переселениям. Переселяясь на новое место, крестьянин находит свежую землю, особенно плодородную после расчистки леса, которая и обеспечивает его на несколько лет. Неизвестность владения и межи в общей даче охлаждает еще больше желание улучшить свои поля и побуждает к переселению куда-нибудь отдельно, со всем семейством.

К этим главным причинам переселения в Вятской губернии присоединяется еще род других, как то: уклонение от надзора земской полиции и волостного начальства, может быть, самые // (с. 18) притеснения их, которые побуждают крестьян удаляться в дальние места, где они числом верст отклоняют от себя прямой и непосредственный за ними надзор. К этому следует прибавить также домашние ссоры и соблазнительный пример бывших прежде переселений, когда переселенцы занимали пространные лесные дачи и угодья, по собственному своему произволу из истребляли их поджогами, допускали к тому и других и, так сказать, производили торг казенною собственностью без всякой почти со своей стороны ответственности.

Итак, причин для переселения было немало, а при всяком переселении прежнее сельбище делалось кладовищем, так как в землю во время существования здесь жилья по той или другой причине непременно попадали случайно потерянные разные вещи, а иногда в местах прежних сельбищ оставались и намеренно, для сохранности, закопанные драгоценности (например, в случае смерти лиц, их закопавших и не успевших пред смертью сообщить окружающим место, где зарыты сокровища).

Разбои и их влияние на образование кладовищ вообще в Глазовском уезде. О разбойничьих шайках, образовавшихся и жительствовавших в Глазовском уезде, точных известий // (с. 19) нет, но сюда заходили и «воры» смутного времени междуцарствия, и толпы Емельяна Пугачева, а затем разбойники были весьма многочисленны в последнее двадцатипятилетие ХУШ-го века и в первое сорокалетие века настоящего в соседних с Глазовским уездом на юго-восток Сарапульском и Малмыжском уездах, откуда при начинающихся преследованиях начальства нередко переходили и в леса Глазовского уезда, продолжая, разумеется, и здесь кормиться тем же. Кроме того, «Кайский край», прилегающий к пермским лесам (и к Глазовскому уезду с северо-восточной стороны), почти до двадцатых годов текущего столетия служил притоном беглых и других людей, занимающихся разбоем и грабежом. Особенно велики были здесь разбои в XVIII веке, когда народ, недовольный новыми административными мерами правительства, убегал в лесные дебри от переписки и рекрутства и снискивал себе пропитание грабежом и разбоем. Академик Лепехин, с ученой целью посетивший Вятскую провинцию в 1771 году, в своих записках говорит: «Сюда (т.е. в Кай) нередко забубенные головы по реке Каме на легкий промысел приезжают, поче- (с. 20) му лучшие люди по веснам иногда принужденными находятся оставлять свои домы или в беспрестанном страхе провождать весенние дни»6. Память об этих местожительствах разбойников сохранилась и в преданиях, и даже в названиях нескольких местностей Глазовского уезда: таковы, наприм., «Разбойный отвал» близ Песковского завода, в крае, соседнем с Каем, и «Бег-ил» с «Бег-гопом» при Верхнеутемском починке, немного ниже Глазова по

6 Цитуется «Памяти. книга Вятск. губ. 1870 г. Стр. 176»

ИДНАКАР 3 (28) 2015 http://elibrary.ru/title_about.asp?id=33940

Чепце.

Разбои эти, несомненно, содействовали умножению кладовищ в Глазов-ском уезде, влияя на это с двух сторон: во-первых, окрестное население начинало усиленнее прятать в землю свои богатства, когда получало сведения о том, что в округе являлись разбойники, а так как разбойники иногда пытками старались вымучивать у жителей признания в зарытых богатствах, то в землю закапывал ценности обыкновенно один старший в роде, не сообщавший другим, где им зарыто сокровище, чтобы младшие, более слабые члены семьи не могли проговориться ни в каком случае. Понятно, что если умирало лицо закопавшее, или будучи убито разбойниками, или даже от болезни, внезапно приключившейся, // (с. 21) сокровище это так и оставалось в земле, образуя кладовище для потомства. Кроме того, при нападении разбойников на чей-либо дом и домашние того дома, на который нападали, а часто также и соседи хватали, что попало в руку поценнее, и искали спасения в беспорядочном бегстве по лесам и оврагам, причем, конечно, весьма нередко могли и терять по дороге часть ценностей, схваченных как пришлось, а иногда, в случаях погони, и намеренно кидали захваченные драгоценности в какую-нибудь придорожную яму или под куст, чтобы они не доставались в руки хищников, и таким образом опять образовались кладовища, хотя и более бедные, нежели в первом случае.

Во-вторых, и сами разбойники, народ перехожий, не могли постоянно носить с собою все награбленное ими добро, а так как в Глазовском уезде, как нами указано, разбойники не имели постоянного места жительства, то здесь они должны были закапывать часть награбленного близ места своего временного становища, хотя нередко и бывали принуждены покидать его внезапно вследствие преследования, и хотя в большинстве случаев они уже не имели потом возможности вернуться. Терялись // (с. 22) и ими случайно дешево доставшиеся вещи по полям и по лесам во время возвращения с разбоя или во время бегства, а в последнем случае нередко и раскидывались по придорожным естественным тайникам, а все это множило число кладовищ. Но еще больше благоприятных условий для образования кладовищ было в тех местах, в которых разбойники жили более или менее продолжительно: здесь почти всегда в земле бывали закопаны разные ценности, а так как в таких местностях начальством устраивались против разбойников правильные облавы, как против зверей, то здесь и ловили обыкновенно зараз всю шайку, члены которой затем после суда шли уже по Владимирке в Сибирь, не заходя в прежнее становище. Поэтому в большинстве разбойнических долговременных мест жительства тщательные раскопки непременно приводят к интересным находкам.

Богатства населения Глазовского уезда как третья причина развития кладовищ. Наконец, в Глазовском уезде встречается и третье из указанных нами выше условий для образования кладовищ, именно: сравнительно довольно высокая издревле культурность туземцев, давшая им возможность достигнуть известной состоятельности и заботиться не о хлебе только насущном, а и об ук-

рашениях себя ценными вещами и нарядами. // (с. 23). Древность состоятельности вотяков доказывается, во-первых, самою древностью существования у вотяков защищенных селений, встреченных у них, как мы видели, еще новгородскими колонистами в XII-м веке, во-вторых, доныне сохранившим свою типичность национальным костюмом женщин, в составе которого и до сих пор входит масса монет и других ценных украшений. Наконец, в-третьих, существующими ныне преданиями местных жителей о прадедовских богатствах, подтверждаемыми, с одной стороны, соображением об естественных богатствах края, а с другой стороны, и ныне заметно более - достаточною материальною у обеспеченностью здешнего края сравнительно, например, с соседним краем -Пермским.

Укрепленные города, с одной стороны, доказывают известную степень развития общественности населения, в то же время не могут встречаться у слишком бедных обществ и всегда служат признаком уже достаточной материальной обеспеченности жителей, нашедшими нужным защищать обитаемый ими пункт.

Действительно! По отзыву всех знатоков вотской старины, современный костюм вотских женщин имеет весьма древнее // (с. 24) происхождение и ныне даже стал много беднее против прежнего; а и ныне еще он у некоторых вотяков заключает в себе более, чем на 100 рублей, одних только монет, которыми сплошь унизаны головные уборы девушек, из которых сплошь унизана, скорее, кираса, нежели монисто во всю грудь, и которых целые вязанки, пришитые к цветным шнуркам, вплетаются в косы. Кроме того, женщинами на сорочке и на кафтанах еще недавно употреблялись серебряные пуговицы, носились (и до сего времени носятся) серебряные и золотые серьги, кольца и запястья. Даже мужской костюм имел в своем составе и ценные пуговицы, и кованные из серебра пояса. Но если у вотяков преобладало серебро в костюмах, у татар встречались нередко даже и золотые вещи, особенно часто золотые мониста и серьги. Нам не известно татарских преданий о былом богатстве их дедов в здешнем крае, но старики-вотяки все рассказывают почти невероятные вещи о богатствах своих дедов, причем это, по-видимому, невероятное, уже подтверждается ныне отчасти некоторыми находками. Они, например, говорили мне лично, что у дедов их даже лопаты и горшки бывали серебряные. Действительно! На памяти // (с. 25) еще живого поныне отставного штатного смотрителя Глазовского уездного училища г-на Шестакова, глазовская купчиха Волкова, по происхождению вотячка, ныне уже умершая, представила куда-то по начальству массивный серебряный сосуд, по-видимому, весьма древней кузнечной работы, весом около полутора пудов; сосуд этот представлял из себя по внешности, как его г. Шес-таков описывает, нечто вроде грубого котла с толстыми стенками, который употреблялся при торжественных языческих жертвоприношениях вотяков. В стенках этого сосуда были провернуты четыре круглых дыры для вставки свечей. Она же показывала тому же Шестакову целые серебряные пояса (точь в точь

такие же, обломки какого при сем представляются) и говорила, что в ее роду мужчины почти всегда носили такие пояса. Предание о серебряных лопатах в вотских семьях случалось мне слышать как в Балезинско-Поломском, так и в Порезско-Унинском, совершенно противуположных краях Глазовского уезда. То же предание подтвердил мне и г-н Шестаков, которому Волкова говорила, что несколько дюжин серебряных ложек, у ней находящихся, сделаны из бывших у ее прадедов серебряных лопат. Между находками на Донды-каре встреча// (с. 26) лись серебрянные обручи, а в одной из языческих вотских молитв встречается прошение, чтобы боги дали не только всю серебряную утварь в дом, но и серебряные колья для изгороди.

Богатства эти вотяки издавна приобретали тремя промыслами: во-первых, рыболовством и звероловством, во-вторых, земледелием, производимым большею частию по подсечной системе, и, наконец, в-третьих, с открытием вблизи заводов добыванием и подвозом к заводам руды, на что указывают а в древнее время едва ли даже не самостоятельной выделкою железа из руды, на что указывают окалины и шлаки, нередко находимые в старых городищах. Вештомов, историк вятский, в первых годах настоящего века заметил обилие у вятчан серебряных денег, и, судя по современному положению дел, указываемые им причины этого обилия весьма близко подходят и (к) вотскому краю Глазовского уезда. Он объясняет обилие серебра тем, что производя торговлю со многими городами, вятчане, по простому образу жизни, чужеземных товаров к себе вовсе не привозили, а потому менового торга не производили, а продавали все на наличные деньги, которые и оставались у них в руках: стародревние пословицы: «Вятка - золотое дно» и «Вятка - хлебу матка» - также не могут быть понимаемы в слишко тесном смысле и должны отчасти относиться и к Глазовскому // (с. 27) уезду. К вотякам Глазовского уезда в настоящее время приложимы слова Верещагина (специальное сочинение которого о вотяках Сосновского края (Сарапульского уезда, в части, примыкающей к Глазовскому уезду со стороны Игринской волости), удостоенного Императорским Русским географическим обществом серебряной медали). Он говорит: «Сами вотяки здесь состоятельны, это доказывает и их исправный платеж податей, и скирды хлеба на полях, остающиеся нетронутыми на местах по 20 и более лет, и, наконец, денежные

п

вклады в разных банках . Прежде старики-вотяки зарывали деньги в землю и оттуда их обратно вырывали, так как по прошествии нескольких десятков лет места кладов старики позабывали, а молодое поколение не знало8. Таким обра-

7 Впрочем, вотяки, живущие в Глазовском уезде, по словам учителей и местных священников, наиболее знакомых с обычаями этого народа, поныне в банки вносят деньги редко, а хранят их в скрытных местах подле себя. Действительно! Еще в прошедшем июне 1886 г. в Глазовское казначейство явился один вотяк осведомиться, не переменят ли ему на новые деньги бумажки, уже полуистлевшие и вышедших из употребления образцов, которые найдены им под

жолобом при разборке устаревшего дома его отца. Из известий Русского Имп. Геогр. общ. Т. ХХ-го отдельный оттиск. Стр. 4-я.

зом сохранять в земле глазовскому населению было // (с. 28) что, а это обстоятельство еще раз доказывает возможность существования в Глазовском уезде кладовищ.

Виды кладовищ. Кладовища и действительно существуют в Глазовском уезде во множестве, но большинство из них не подвергалось специальным исследованиям и раскопкам, так что почти все известные находки сделаны случайно, большею частию крестьянами во время пашни или жаты. Едва ли не мною первым сделана была попытка проникнуть во вр внутренность городищ (на ба-лезинском Чертовом городище в августе месяце прошлого 1885-го года), попытка незначительная и малоудавшаяся по неимению времени и средств, но продолженная отчасти под моим руководством одним из местных жителей Филиппом Алексеевичем Коротовым, гораздо далее меня углубившимся в этот самый курган, но еще не окончившим поныне эту раскопку, которая теперь, например, им отложена до окончания полевых работ. И моя первая попытка сделана была, благодаря содействию местного балезинского священника, о. Василия Александр. Флорова, а ныне им еще продолжались эти исследования раскопкою кургана в Кар-иле; но это и все, известные мне, попытки к исследованию глазовских городищ.

Вероятнее всего, такая малочисленность специальных исследований в кладовищах здешнего уезда объясняется тем, что сюда и вообще-то очень редко заглядывают какие-либо специалисты- // (с. 29) исследователи; а которые здесь и были, тем кладовища здешние не могли так резко кидаться в глаза, как, например, кидаются в глаза всякому мимоходящему курганы внутренней и южной России или пещеры Жигулевсих или Донских гор.

Кладовища здешние могут быть найдены чаще всего только по имени, которое та или другая местность носит между вотяками. Особенно часто они обозначаются словами: 1) «кар» и 2) «шаймы», так что в месте, носящем имя, в состав которого входит то или другое слово, можно всегда смело начать раскопки с уверенностью в том, что будет найдено что-нибудь. «Кар» на вотском языке значит вообще место, устроенное для того, чтобы что-либо могло быть здесь в безопасности, в сохранности защищено. Так, «пуз» - яйцо; «пуз-кар» = гнездо. Но чаще всего слово кар обозначает место древнего селения, и тогда оно соединяется с собственным именем старейшины этого города, основателя города, который почти всегда по преданию оказывается богатырем. Так, «Дон-ды-кар», «Гурья-кар», «Игна-кар» = город Донды, город Гурья, Игнатов город. Иногда слово «кар» сложено не с собственным именем личности, а с названием целой народности, первоначальных насельников городищ. Так, «Пор + кар» // (с. 30) = черемисский город, «Шуди-кар» = Чудский город. В настоящее время прежнее название Глазова Глаз-гурт9 заменилось у вотяков также одним словом

9 «Гурт» по-вотски значит селение вообще или даже именно селение незащищенное, незначительное, деревня. Каром стали звать Глазов вследствие его расширения и улучшения, а отчасти вследствие появления здесь разного начальства.

«кар». Говорят, например, «мыном-кар-э», что значит: «Едем или идем в Глазов».

Другое вотское слово «шаймы» (от шай = мертвец, труп) чаще всего может быть переведено на русский язык словом кладбище; но шаймами называются у вотяков иногда и отдельные могилы и даже только места, где совершилось когда-либо убийство, хотя бы в этом месте труп погребен и не был. Таким образом, все курганы, как могильники, подходят под название «шаймы», хотя в каталоге древностей Вятского края, составленного г-ном Спицыным, под именем курганов указываются в Глазовском уезде вовсе не могильники, а большею частию и даже почти всюду кары, городища. В Глазовском уезде нет почти ни одного кургана в точном смысле этого слова, т.е. нет ни одного насыпного над могилою искусственного холма; а все так называемые // (с. 31) курганы суть или естественные вершины, обделанные и приспособленные к защите, или, весьма редко, даже и искусственные возвышенности, но не имеющие в себе характера могильников и равно едва ли сооруженные и для защиты, но, скорее всего, служившие вотякам для совершения на них языческих жертвоприношений. В возвышенностях последнего вида вещи встречаются при раскопках редко и в небольшом числе, и нахождение их здесь объясняется тем, что вещи эти или закапывались здесь в землю в качестве жертвы, или составляли прежде собственность «кузё» или «коштанов», которые считали более удобным прятать в землю свои богатства именно здесь вследствие того, что неприкосновенность места обеспечивалась суеверным к нему уважением и страхом.

Кары или городища в Глазовском уезде. Городища Глазовского уезда идут, главным образом, по реке Чепце и именно по правому северному берегу ее, но встречаются изредка в области рек Убыти, Лекмы и Святицы, впадающих в Чепцу ниже Глазова с левой стороны. Встречаются также, но уже еще реже, в Зюздинском и так называемом Заводском крае, занимающих С.В. и С. часть Глазовского уезда.

Из городищ, расположенных по Чепце, если мы пойдем сверху вниз по ее течению, // (с. 32) первым является Каравалес, подле села Полома, к С.-З. от села, верстах в 2-х. Прежде, по указанию старожилов, здесь был густой лес, но ныне лес этот уже вырублен, хотя по оврагам сохранились и до сего времени очень большие деревья, вероятно, потому, что их из этих глубоких оврагов почти невозможно вывезти, если и срубить. Растут также деревья, но уже не старые, по валу и рву городища; самая же площадь городища давно распахана. К Ю.-В. от этого городища стоят ныне кирпичные сараи церковноприходского попечительства, а пространство между этими сараями и городищем представляет болотину. Два глубоких оврага с весьма крутыми берегами (ширина которых в точке их соединения вверху не менее сажен 15-ти) идут с северной и западной стороны и сходятся в С.-В. точке почти под прямым углом, продолжаясь далее на С.-З. уже одним оврагом, постоянно сглаживаются. По западному оврагу бежит ручей, берущий начало где-то вдали. Общая форма оврагов может быть

выражена латинскою буквою Y, причем в точке соединения овраги достигают наибольшей глубины и крутизны (глубина - до 25-и сажень, а крутизна - до 65-и). По плоскости, против эти оврагов, идет угольником с вершиною к Ю.-В. вал и глубокий ров, образуя с оврагами довольно правильную // (с. 33) четырехугольную площадку со сторонами, обращенными к сторанам света, с длинною по каждой стороне от 20-и до 25 сажень. Как вал, так и ров вполне хорошо сохранились, несмотря на то, что по рву, как и по валу, выросли уже довольно большие ели, и только несколько осыпалось в одном месте, где именно чрез этот вал проходит проезжая дорога на поле, внутри городища находящееся. Общий характер местности весьма мрачный, несмотря на то, что это место довольно открытое; к логам, по выражению всех бывших здесь местных жителей, страшно ходить, а остаться тут на ночь едва ли кто-нибудь из них и решится. По местным преданиям, здесь когда-то давно жили разбойники, но соседнее поле носит название Бадзим-ква-луд, что значит в переводе на русский язык поле большого чума, великого капища, соборного храма языческого. Само название городища «кар» сложено с непонятным для самих вотяков словом «авалес», которое может быть разве только древним собственным именем, хотя самими вотяками так и не объясняется. Не правильнее ли название это, может быть, испорченное уже под влиянием давно поселившихся в этом крае русских, // (с. 34) читать кар-ква-лес, что значило бы город у храмов, при храмах? Тогда название древнего города будет иметь соотношение и к названию соседнего поля и было бы совсем понятно... Хотя местность эта носит несомненные признаки городища, но не слышно, чтобы здесь были когда-либо делаемы попытки к кладоисканиям, что легко объясняется суеверным страхом, поныне питаемым жителями к этому месту. При распашке же площади этого городища и при всех случайных поверхностных раскопок в земле находились здесь в большом количестве черепки, по составу своему вполне одинаковые с черепками, встречающимися в других городищах, образцы которых мною при сем представляются. Это городище в «Каталоге древностей Вятского края г-на Спицына» не указывается и едва ли не мною описывается в первый раз.

Вторым городищем по течению Чепцы является Кар-ильский, подле деревни того же названия, в Балезинском приходе и волости, лежащей на Пермском почтовом тракте, в 7-и верстах от от Балезинской станции по дороге от станции10 Банинской; не далее полуверсты от дороги, в деревенском поле, к западу от деревни. Вотское слово «Кар-ил» значит по-русски обделанная или искусственная вершина. Действитель- // (с. 35) но! Городище это, значительно раскопанное в июле месяце настоящего года под присмотром священника села Балезинского о. Василия Флорова, носит на себе все признаки искусственного сооружения. Будучи раскопан с вершины на 3 аршина вглубь, холм оказался состоящим из смешения глины, земли и песку, поэтому едва ли кар этот оказы-

10 Прим. изд.: «дороге от станции» ИДНАКАР 3 (28) 2015

- предполагаемое чтение.

вается не единственным кар'ом такого рода во всем Глазовском уезде. Основание этого городища овальное, с длинным диаметром, идущим, с С. на Ю. Внизу он имеет в окружности около 70 аршин, а длинный диаметр вершины равняется 20 аршинам при вышине не более 7-и аршин. До настоящего года раскопок в этом месте производимо не было, но к З. и В. кар этот значительно осыпался и весь порос деревьями, из которых особенно одна ветла весьма почетной толщины (аршин около 3-х в окружности) и уже раздуплилась и полузасохла от старости, в седьмой четверти аршина от поверхности найден был черепок, мною представляемый, и на половине третьего аршина найден слой золы и угля, образцы состава которого также при сем представляются. Так как ниже угля и золы опять пошел слой песку, смешанный с // (с. 36) суглинком, а при значительной раскопке, кроме черепка, никаких интересных вещей найдено не было, то исследование этого места далее и не пошло. При первых же распашках подле этой возвышенности, на восточной стороне ее года два или три тому назад из земли, по рассказам местных жителей, выпахивалось много костей, между которыми встречались несомненно человеческие зубы и которые все вообще всеми жителями сочтены были за человеческие. Но самому мне костей этих видеть уже не удалось, и местные жители не могли или не хотели даже сказать мне, что с этими костями сделалось. К югу от этого холма в лощине, спуск в которую начинается от самого холма, ближе к реке Чепце, саженях в 200-х от холма, лежит не больше сажень 60-и в диаметре, почти правильно круглое озерко, в котором, по преданию, сохранившемуся у местных жителей, отпущена кем-то на дно дубовая бочка с золотом. Деды от дедов слышали, рассказывали мне крестьяне, что в былые годы по некоторым дням бочка эта выплывала на поверхность, но всегда тонула, когда подходили к озеру с целью завладеть ею. И тогда показывалась она не всем, а только особенно счастливым людям, но потом почему-то и совсем перестала показываться. Впрочем, до настоящего времени иногда ночью можно видеть в этом озерке выставляющимся на // (с. 37) поверхность нечто вроде вершины сосны, которая то выплывает, то опять скроется в воду. Озеро это, по рассказам крестьян, весьма глубоко посредине, но между ними немало находилось охотников сыскать эту бочку, и охотники эти особенными длинными баграми и сетями обшаривали не раз все озеро, однако не только не нашли бочки, но даже ни за что и не зацепляли сетями. Так непонятное исчезновение даже являющейся в озере сосны объявляется тем, что клад спущен в озеро с каким-то неизвестным зароком. Сколько мне известно, холм этот описывается мною также первым; в каталоге древностей г-на Спицына во всяком случае он не упоминается.

Третье городище по течению Чепцы в Глазовском уезде находится подле села Балезина и носит название у русских «Чертова городища», а между вотяками «Кар-ила», как и предыдущее городище. Городище находится не более одной версты к северу от села Балезина и расположено на выдающемся в долину мысом, небольшом отроге довольно высоких гор, окружающих село Балезино с

трех сторон. Выступ этот искусственно обделан почти в правильную полукруглую форму и обращен своею выпуклостью несколько на Ю. -В; форма его обделки напоминает собою круглый бастион, и для увеличения сходства с бастионом служит площадка вроде // (с. 38) гласиса, огибающая холм с наружной стороны с В. на расстоянии сажень 10-12 от вершины и к З. приближающаяся к вершине на 4 или на 2 сажени. Ниже этой площадки гора спускается еще очень крутым склоном, по которому следов искусственной обделки уже не замечено.

Вышина всей горы от подножия до самой высшей точки Чертова городища не менее 50-и сажень, а окружность, имеющая по гласису до 100-а, а по дуге выступа горы у подножия доходит до 300 сажень. По верху обделанной части горы с С. городище отделяется от соседней местности глубоким рвом и валом несколько дугообразной формы, ныне значительно уже осыпавшимся и осевшим. Впрочем, и доныне в некоторых местах вал этот возвышается сажени на полторы, а ров, шириною достигающий вверху сажень семи, имеет кое-где сажень более трех и в глубину. Все место это поросло весьма крупным хвойным лесом, преимущественно соснами, и по слоям срубленных на вершине городища сосен можно считать более ста лет. Внутри городища, немного ближе к С.-З. стороне его, находится довольно глубокая яма, ныне неправильной, скорее, овальной формы, но ранее, по отзывам местных старожилов, она была ясно четырехугольная. У подножия горы, по западной стороне, идет овраг, по которому протекает довольно сильный и чистый ручей, а к С.-В., в саженях в 30 от городища, идет весьма // (с. 39) крутой подъем на гору, по которому проходит ныне зимняя дорога из Балезина в Люк11. Об этом городище существует у ме-

11 Городище это описывается в Каталоге древностей г-на Спицына два раза: во-первых, (по отчету Статистического комитета за 1873 г., кален. ст. 30-я) как «курган у речки Балезинки, в одной версте от с. Балезина», причем совсем неверно употреблено слово «курган», так как это городище, а вовсе не могиль- // (с. 40) ный холм. И сам он это же место называет ниже «городищем Кур-илой», описывая его в другой раз как совершенно новое кладовище (стр. 43-я). Курган Балезинский, по его словам, стоит среди поля в лесу на высоком месте, а «городище» находится «немного в стороне подле дороги, стоит на горе, подъем на которую очень отлогий». В действительности же это целая гора, которая не может стоять среди поля, но на которой в некоторых местах есть и поля; так, например, в настоящее время распахана и более покатая часть подножия этой горы. Во во втором случае слишком туманно указывается положение городища: немного в стороне от дороги. От какой дороги? В какую сторону? Это указывается зимняя дорога из Балезина к Люку, от которой городище будет влево. Кроме того, совершенно ошибочно говорится, что гора эта имеет подъем отлогий, тогда как напротив подъем этот настолько крут, хотя и идет зигзагами, что жители даже соседней с Балезином деревни Дзенгалудской, которым по этой дороге не больше 3-х верст до села, делают летом крюк версты в 2, потому что при подъеме на гору легко совершенно заморить лошадей, а при спуске никакими тормозами нельзя замедлить спускающуюся телегу. Впрочем, и сам г. Спицын, очевидно, сомневается в верности описания этого городища, потому что поставил в скобках знак вопроса (?). Размер кургана, указываемый им, также не совсем точен, и сообщение его, что на этом городище находят монеты и обрывки брони, не подтвердилось ни расспросами у местных жителей, которые об этих находках не слыхали, ни раскопками.

стных вотяков предание, что здесь жили когда-то вотские богатыри, которые владели здешнею страною, собирая со всех окрестных жителей дань. Незадолго до прихода в этот край русских вотяки были выведены из себя притеснениями этих богатырей и восстали против них. Они пошли на гору, сожгли находящееся там жилье и, схватив главного князя-богатыря, живым утопили его тут же, подле горы в болоте. Пред своею смертью богатырь проклял своих убийц и предсказал им, что за это убийство вотяки скоро попадут в вечную неволю. Действительно, заключают легенду рассказчики, вскоре после этого убийства пришли русские и покорили край. Болото, упоминаемое в этом предании, существует и поныне; оно настолько топко, что случайно попадающие в него лошади только с трудом выходят оттуда сами, а чаще приходится их отсюда уже вытаскивать. По тому же преданию, богатыри в самом городище имели подземелья, где складыва- // (с 40) ли все свои ценные вещи, и даже ход к этим // (с. 41) тайникам был известен долгое время после разорения городища. На западной стороне городища, ближе к югу, на гласисе, деды помнили, по рассказам одних, большой камень с кольцом, а по рассказам других, даже железную дверь, которая ныне уже ушла в землю и исчезла. Подле этой двери видали то огонь по ночам, то барашка, а то маленького, совсем седого старичка в белом вотском костюме. Но сокровища положены в землю (да и самое подземелье устроено) с сильными «зароками», так что проникнуть в эти подземелья невозможно. Таким образом, характер отношения местных жителей к городищу может быть совершенно точно выражен словами г. Михайлова Малахова: «Они относятся к памятнику со страхом и бо-язнию, в чем, кажется, можно видеть остатки сильного впечатления, пережитого их предками, когда обитатели этих городищ действительно наводили панический страх, производя опустошения и угнетая противников»12.

Действительно! Другим чем-либо трудно объяснить то обстоятельство, что это городище до прошлого года едва ли было хоть раз тронуто кладоискателями, хотя легенды о нем так распространены в окрестностях, да и самою своею наружностью (с. 42) городище это давно бы должно, кажется, привлечь к себе охотников до кладов. Сам я услышал легенды о городище и чрез это заинтересовался им еще ранее первого выезда из Глазова в Балезино, а побывавши на самом городище (в первый раз в мае 1885 года) возымел тут же желание при первой возможности произвести на этом месте раскопки, на основании виденного составив твердое убеждение, что тут должны встречаться в земле более или менее важные для истории и археологии вещи. Впрочем, первую попытку к исследованиям удалось мне сделать только в августе 1885 года, и то лишь благодаря содействию местных священников (главным образом, о. Василия Флорова и отчасти о. Александра Филимонова), которые не только дали мне своих работников, но и сами целый день заботливо помогали при раскопках как в выборе

12

Журнал Министерства Народного Просвещения за июль 1882 г. Стр. 137. М. Малахова, в отделе критики и библиографии, разбирающая «Каталог древностей Вятского края» г-на Спицына.

места и направления разведочных ям, так и собиранием для меня разных вариантов легенды об этом городище, а особенно о месте нахождения двери. Первая разведка и была произведена нами в том месте, где, по указаниям старожилов, видали эти самые двери, т.е. с З.-Ю.-З-ой стороны, невдалеке от небольшого углубления, сделанного весною этого же года, по словам местных жителей, с целью кладоискания несколькими молодыми парнями соседней деревни Дзен-галудской, выбравшими это место, вероятно, также соответственно указаниям легенд. // (с. 43) После того, как снят был с края ряд земли толщиною четверти в три, мы накопались на грубую настилку из нетолстых круглых поленьев длиною не более аршина, которые не сгнили и хотя не совсем еще закаменели, но чрезвычайно уже затяжелели и оказались настолько плотными, что с трудом могли быть расщеплены ножом. Таких поленьев встретилось только до 15-ти, и расположены они были одно подле другого соответственно с подъемом горы, хотя и несколько отложе этого подъема. Отваленная земля, главным образом, состояла из чернозема, перемешанного с песком и как бы с мелкими крупинками кирпича или розового песчаника. Кроме одного или двух черепков и двух-трех обломков костей домашних животных, в отваленной земле ничего найдено не было. Глубже пошел слой суглинистой, и поленчатая кладка прервалась, хотя для отыскания ее мы и делали разведки как в обе стороны от нее, так и вверх и вглубь; а так как в слое суглинка не встречалось уже ничего особенного, то мы попробовали повести другую разведочную яму несколько севернее, почти рядом с ямой, оставленной кладоискателями. Прорыв слой песку, перемешанного и здесь с землею, наткнулись на слой больших камней (серого известняка), а когда вынули камней пять или шесть, снизу из // (с. 44) земли забил ключ, который залил всю выкопанную нами яму и заставил таким образом прекратить раскопки и в этом месте. Третья разведка сделана была с диаметрально противуположной стороны (т.е. с В.С.В.), ниже находящихся на средине обделанного откоса молодых вязов, где, по рассказам местных старожилов-рабочих, еще стоял лет 20 тому назад древний большой вяз. Действительно! Здесь, не глубже пол-аршина от поверхности, наткнулись мы в глине на весьма большой пень, от которого, как оказалось, молодые вязы были только побегами. Углубившись же четверти на три аршина под самый пень в отваленной земле, состоящей из суглинка, смешанного с супеском, нашли также обломки черепков и костей и, кроме того, кусок как бы железной окалины; но вследствие приближения ночи, а, главным образом, вследствие сильной усталости рабочих, копавших почти без отдыха целый день, мы остановились разведками и в этом месте, так что все наши разведки убедили нас только в следующем: 1) наружный слой поверхности городища толщиною аршина в полтора - не естественный пласт земли, но образовался через насыпание или осыпание; 2) человек жил на этом холме ранее образования этого слоя, так как под ним, на чистом суглинке встречались черепки и расколотые кости домашних животных. Несмотря на всю такую малорезуль-тативность этих раскопок в практическом // (с. 45) смысле, они не остались бе-

зызвестны для местных жителей, и, возбудив между ними разные толки, оживили в памяти населения древние легенды о кладе и вызвали в одном из местных жителей, Филиппе Алексеевиче Кротове, желание продолжить раскопки, разумеется, не без цели сыскать в средине горы богатые сокровища. К раскопкам подвинуло его и то случайное обстоятельство, что в конце лета к нему нанялся в работники крестьянин местного же прихода, долго живший в Сибири и работавший там на золотых приисках (по местному прозвищу «Квашняпул»), едва ли даже не работавший когда-то и обязательно на казенных рудниках. Управясь с крестьянскими работами и переговорив с о. Василеем Фроловым, Кротов со своим работником заложили правильную штольню уже на Ю.-Ю.-В. стороне и стали углубляться в обделанную вершину. При этих раскопках, кроме черепков и костей, никаких находок сделано не было, но они дали довольно интересные результаты. Под верхним слоем чернозема найден был слой суглинка, и саженях на двух внутри горы накопались на ряд камней или, вернее, на толстую каменную кладку из песчаника розового цвета, довольно правильно сложенного на ребро и скрепленного между собою каким-то белым, весьма крепким цементом. Стена эта, // (с. 46) толщиною около сажени, едва поддавалась даже лому при ее прорубании, так что чаще приходилось работать молотом, употребляемым для разбивания каменьев. Пройдя эту кладку, опять встретили слой песку, по-видимому, насыпного, так как в нем встречались обыкновенные речные раковины (образцы которых мною при сем представляются), а прокопав аршина полтора в этом песке, снова наткнулись на подобный первому ряд камней и приостановили здесь дальнейшую работу вследствие ее трудности и в то же время безуспешности. Но изыскания на этом не остановились. Сверху городища в разных местах были пробиваемы шурфы, причем земля внимательно перетиралась между руками, согласно с моими указаниями, и в этих шурфах были сделаны все представляемые ныне мною находки, подробное описание которых будет сделано ниже. Земля на вершине городища в середине его глинистая, а к краям больше песчаная. И здесь, как и на боках, глина первого слоя смешана с черноземом, песком и разным перегноем. Под этим слоем идет слой перегорелой земли, смешанной с землею, в котором слое попадается весьма много костей животных и птиц, и тут же найден зуб человека. Замечательно, что в этом слое весьма редко попадаются угли, а если и попадаются], то весьма мелкие; зато в третьем, супесчаном, слое уголь встречается довольно часто, а вместе с ним встречаются кусочки железной окалины, много глиняных // (с. 47) черепков, а также и обломки речных раковин. В начале суглинистого слоя, который встречается глубже и по местам состоит из глины, как бы сильно убитой и смешанной с маленькими камушками (вап белого или красного цвета), и были сделаны находки всех вещей, ныне представляемых мною отсюда. Шурфы копались не более полутора аршин в квадрате и углублялись в землю не глубже трех аршин. Выкопано их было в разных местах до дюжины, и везде слои шли в одинаковом порядке, хотя и не были одинаковой толщины. Впрочем, все эти слои не шли

глубже трех аршин от поверхности, так что все шурфы доведены были до слоя нетронутого суглинка, смешанного с супеском.

Ниже Чертова городища по течению Чепцы до Глазова пойдут городища, которые в легендах соединены друг с другом. Городища эти частью расположены на самом берегу Чепцы, частью отделяются от нее в сторону верст на 30 и могут быть представлены такой схемой:

(с. 48) Из этой схемы, во-первых, видно, что эти городища представляют как бы два ряда укреплений, из которых первый, более сильный, находится на самом берегу Чепцы и состоит только из 9 городищ, а 2-й ряд подходит к первому под некоторым углом и состоит только из 4 городищ. Во-вторых, видно также, что все эти укрепления служили для защиты от врагов, ожидаемых или с правого берега Чепцы, или снизу по ее течению. Наконец, в-третьих, последнее по течению реки Чепцы городище Глазовского уезда своим названием Учка-кар (от вотских слов «учка» = смотри и «кар» = город, и в русском переводе: сторожевой город) показывает, что здесь был, так сказать, авангардный пикет того племени, которое жило на этих «кар'ах» и желало ими защищаться. Предания об этих городищах довольно разнообразны и представляют немалый интерес для будущих исследователей истории вотяков, сближая в одну родовую группу начало селений, нередко весьма далеко отстоящих друг от друга. Почти все легенды, кроме солдырской, указывают на Донду, как на старшего владетельного князя всей этой «Кар-ин'ы» (Страны городищ, от двух вотских слов: «кар» =

1 л

город и «ин» = место, страна ).

13 „

Весьма интересен тот факт, что потомки арских князей, живших по Чепце и в XV-м веке выселенных к Слободскому, называются ныне каринскими татарами; а подле нескольких городищ в // (с. 49) разбираемых нами местностях встречаются: во-первых, одно татарское

Донды этот, по рассказам жителей Понинской и Люмской волостей, был очень сильный человек и у него было два сына Игна и Весья. Эбга, жена одно- // (с 49) го из сыновей Донды (которого, неизвестно) была заподозрена братьями в нарушении супружеской верности и едва ли не в кровосмесительной связи с Дондой, вследствие чего сыновья отделились от отца и основали свои отдельные селения Игна-кар и Весья-кар, а Эбга также не осталась с отцом, а основала свое селение «Эбга-кар». По рассказам некоторых, она не хотела жить с мужем, потому что была жестоко оскорблена совершенно неосновательным подозрением в ее неверности. Впрочем, живя около 3-х лет в разлуке с мужем, она родила сына (от кого, неизвестно), и сына этого Донды назвал Чибинь. Чибинь по-вотски значит комар, но имеет и бранное значение в смысле ничтожный, презренный человек. Донды дал такое имя сыну Эбги за его незаконное рождение и за это же, а также, желая удалить его не только от Игна и Весья, но и от себя, дал ему для поселения место на краю своих владений. Как кончила свою жизнь Эбга, предания не согласны: по некоторым она умерла в старости, по другим же была кем-то утоплена. Последнее предание устойчивее, так как до сих пор у местных жителей существует поверье, что весною (по вскрытии рек) и осенью (пред временем их замерзания) Эбга выходит от- // (с. 50) куда-то на старую ель, стоящую невдалеке от деревни Красно-Слудской и от большой дороги, ближайшей к Эбга-кару, для того, чтобы просушить свое белье. Другое предание, рассказываемое жителями деревни Солдырской, близ Игна-кара, вводит в круг легендарных богатырей совершенно новые лица: оно рассказывает, что Игна (или Идна), Донды и Гурья были братья и жили сначала на Солдыре, но потом почему-то поссорились между собою и разошлись, причем один брат остался на месте и основал «Игна-кар», другой ушел вверх по реке и основал «Гурья-кар», а третий отошел в сторону и основал «Донды-кар». Все эти братья были богатыри и князья окрестной стороны. Об Игна или Идна Борис Гаврилов записал в Пар-зинском приходе такое предание14 (1): Идна был вотяк и занимался тем, что ходил каждый день на золотых лыжах на охоту со стрелами и силком, иногда уходя от дому верст за 25-ть. Отлучаясь ежедневно из дома, он съедал по целому караваю хлеба, который горячим, прямо из печки, клал за пазуху и уносил с собою. Однажды он взошел на возвышенность близ Игна-кара и, выстрелив на все четыре стороны света, произнес заклинание, чтобы всюду, куда полетели его стрелы, его всегда поминали вотяки. Действительно! И поныне вотяки разных местностей делают в память об нем возлияния на землю. Будучи очень силен, Идна захотел // (с. 51) быть царем над вотяками своей стороны, чем рассердил Белого - русского царя, которому принадлежала эта земля, и царь велел его поймать; но Идна долго спасался от преследователей, делая по 100 и даже по 120 верст без кормежки на 3-х своих чудесных лошадях: вороной, саврасой и пегой.

городище (Сабанчи-кар), а во-вторых, древние кладбища, по местным преданиям, татарские же, хотя ныне татар в местных селениях и не запомнят.

14 Вятские губернские ведомости за 1883 г. № 60-й.

Преследователи, чтобы поймать Идну, подпилили мост через реку, где, как они узнали, Идна будет проезжать, а сами засели подле моста в кустах. Вороная лошадь Идны не хотела идти по мосту, тогда он пересел на саврасую, но и та не пошла на мост; только уже пегая помчалась и на средине вместе с всадником провалилась в реку. Утонул ли тут Идна или попался в руки преследователей, предание об этом не говорит, но, падая в воду, Идна воскликнул: «Пегой вал вате меж вал!»15, что значит дословно «пегая лошадь, когда нет другой лошади»16 -пословицу, обращающуюся у вотяков и поныне и вполне соответствующую по смыслу русской пословице: «На без рыбьи и рак - рыба, на безлюдьи и Фома -дворянин».

Богатыри, жившие на этих кар'ах, были настолько настолько велики ростом, что с Гурья-кара своими топорами срубали деревья на Весья-каре, хотя

1 7

расстояние // (с. 52) здесь до 6-и верст .

По другому преданию, они же подняли и самые эти горы, тогда как прежде

18

здесь было ровное место , но как поднимали богатыри эти горы, предание ничего не говорит. Богатыри игна-карские, по преданию, ссорились с богатырями утемскими (богатырихинскими) и кидали друг в друга громадными камнями, а в подтверждение этого предания местные жители указывают на Игна-каре и на Утеме довольно значительные валуны. По иным преданиям, игна-карские богатыри бросали большие железные гири и на левый берег Чепцы, на Сепыч-кар, хотя и не известно, зачем и почему19. Самое происхождение вотского названия Богатырихи - Утем - предания объясняют так: богатырихинские богатыри вызвали раз на состязание богатырей игна-карских, «кто, де, дальше выстрелит из лука, тому и будет принадлежать Богатырская гора». Игна-карцы согласились. Но богатырихинские богатыри пустили стрелы до самого Игна-кара, а стрелы

игна-карских богатырей упали как раз на половине расстояния, после чего и

20

гора, из-за которой богатыри состязались, назвалась Утем - выигранная (от слова: утыны = выиграть). Относительно Зуй-кара старики-солдырцы говорят, что Зуй, должно быть, был сын Донды, а «Вшивая горка» составляет // (с. 53) как раз среднюю точку между Утемом и Игна-каром и таким образом является тем самым местом, где, по приведенному выше преданию, упали стрелы иг-на-карских богатырей во время состязания их с богатырями утемскими. Таким образом, в разбираемой нами местности 10 различных городищ более или менее тесно связываются местными легендами как бы в одну цепь или гирлянду и только 3 городища совершенно не упоминаются в этих легендах. Это Пор-кар,

15 Искаженная запись удмуртской поговорки пегой вал валтэмлэсь вал (А.К., В.Ч.).

16 Проклятие Игны, по словам местного жителя Будина, имело столько силы, что и до сего времени в Солдырской деревне и в ее окрестностях не встречается ни одной пегой лошади.

17

По рассказу кестымского татарина, старика Гусмана.

18

Рассказ вотяка деревни Безумской Ивана Перевощикова.

19 Сообщено крестьян. вотяком Перевощиковым.

20

Сообщено // (с. 53) понинским старожилом, учителем Люмского училища Южаковым. ИДНАКАР 3 (28) 2015 http://elibrary.ru/title_about.asp?id=33940

Сабанчи-кар и Бег-ил, что легко объяснимо разбором самого названия этих городищ. Слово «Пор» (как нами и раньше замечено) значит по-вотски черемисин, и потому имя «Пор-кар» не могло войти в цепь преданий о вотских богатырях; точно потому же не вошло в эту цепь городище «Сабанчи-кар», как татарское, и Бег-ил, как разбойничье.

Изложив легенды, обращаемся к более подробному очерку каждого из этих городищ, спускаясь по Чепце от Балезина сначала по первой, прибрежной, линии, а потом и по второй.

На вершине Гурья-кара, отстоящего от Балезина верстах в 5-и, уже не сохранилось никаких следов искусственной обделки, но подле него и отчасти и в нем самом, по указанию хорошо знакомого с местностью бесермянина Ураси-нова, лет // (с. 54) 20 тому назад найдены были серебряные обручи, а еще раньше (лет, может быть, 80 назад), по деревенским рассказам, местные крестьяне Бияновы нашли серебряное седло, которое и до настоящего времени, впрочем, не вынуто из земли, так как всякий раз, когда кто-либо из Бияновых станет его вынимать, он непременно заболеет. Но лишиться этого седла Бияновы не хотят и держат в строгом секрете место, где это седло закопано, так что точные сведения об этом передаются в их роде умирающим стариком лишь тому из мужчин, который остается старшим в доме, и при этом берется клятва, что он никогда ничего не расскажет о седле даже своей жене. По преданиям вотяков, здесь жили вотские богатыри, а по преданиям татар - татарские, причем последнее предание подтверждается татарским указанием на поныне существующую в деревне Гординской (которая ныне стоит на Гурья-каре) древнюю могилу татарского святого с намогильным камнем21.

2) Второю вершиною от Балезина будет на Чепце Весья-кар, верстах в 6 от Гурья-кара, на которой также, как и на Гурья, не сохранилось никаких следов городищ. Были ли в этом месте находимы какие-нибудь драгоценные вещи, также неизвестно, только черепки да расколотые кости разных животных выпахиваются еже- // (с. 55) годно во множестве. Во всяком случае место это должно быть указываемо в числе городищ уже потому, что об нем упоминают местные легенды как об селении, основанном мифическими богатырями.

На обоих этих городищах сам я лично не был, а описание их составлено по рассказам солдырского крестьянина, вотяка Будина, лично там бывшего много раз и имеющего там родственника Урасинова и др.

Третье городище из расположенных на берегу Чепцы, Сабанчи-кар, не входит в цепь преданий, да и отдельных легенд об его основателях неизвестно. Мало имеет оно на себе и следов искусственной обработки, так как давно все распахано под поле, но в ряд городищ оно ставится по праву: 1) как возвышенность, носящая название «кар»; 2) потому что года три тому назад, по рассказам солдырских жителей, солдырский крестьянин (поныне живой) Спиридон

21

О ней будем говорить подробнее ниже, в отделе «Шаймов». кйр://еНЬгагу.ги/1;Ше_аЬои1.а8р?1ё=33940

Емельянов Харин при распашке вершины Сабанчи-кара зацепил ральником своей сохи за что-то в земле, и так крепко, что некоторое время не мог выдернуть ральник из земли. Только после большого понукания лошади он заставил ее рвануть так сильно, что ральник высвободился и соха пошла дальше. Чрез несколько шагов он вздумал посмотреть ральник, и на нем оказалась железная скоба, как бы оторванная от большого // (с. 56) сундука. Хотя мужик опять вернулся на прежнее место, проходил его сохою, даже раскапывал лопатою, но уже ничего не нашел. По объяснении стариков, это был клад, который ему давался в руки, но он не умел его взять: следовало бы ему, не вынимая ральника, обкопать его с известными обрядами, и тогда все сокровища достались бы ему.

Название этого городища сложено из татарского слова «сабанчи» (от сабан = весенний праздник татар) и вотского слова «кар» = город, городище; в переводе значит город людей, празднующих Сабан. Ныне вся поверхность этого городища уже распахана, но есть еще следы вала и рва.

Городище, называемое «Игна-каром», в общих своих чертах имеет весьма много сходства с балезинским Чертовым городищем, но оно давно распахивается не только по своей вершине, а даже и по наружной площадке (гласису), а потому валы здесь значительно осыпались и ров стал мелок сравнительно со своею шириною (которая достигает сажен 7 при глубине не свыше 3 аршин). Точно так же, как и в Балезине, встречаем мы здесь следы круглой бастионо-образной обделки холма, но наружная площадка здесь не дальше сажени от вершины и при том обходит не всю дугу обделанной части, а только перед .. .ма небольшую часть боковых сторон. Речка Пызеп протекает подле самого откоса // (с. 57) этого городища с севера, огибает дугою западную сторону и уходит на юг, где и впадает в Чепцу. На южной же и отчасти на юго-восточной стороне городища лежит длинный залив Чепцы, бывшее русло ее (старица), так что едва ли ранее постройки под самою горою мельницы Пызеп не впадал в Чепцу подле самой горы. Бока городища поросли деревьями, особенно частыми на северной

стороне, а особенно старыми - на южной, где есть такие сосны, которые едва ли

22

в состоянии обхватить два человека. Об этих соснах солдырские старики говорили, что в них до сих пор сохраняются следы прострела навылет и глубоко ушедшие в дерево наконечники стрел; но указать нам точно, где именно видели они эти стрелы, уже не могли, а наши довольно долгие личные изыскания не открыли ничего. Как в Балезине, здесь рассказывают, что в Игна-каре находятся глубокие, крепко устроенные подземелья, где и поныне сохраняются драгоценности древних богатырей, а на крутых склонах к реке Пызепу, где те были стариками видны, - ныне уже // (с. 57) ушедшие в землю громадные железные

22

Вышеуказанные предания о ссорах жителей Игна-кара находят себе подтверждение и в названии соседней деревни (под которым глазовцам более известен не только холм Игна-кар, но даже весь небольшой горный хребет, которого Игна-кар составляет только часть). // (с. 57) Солдырь, вернее, Сордыр - из двух вотских слов: сор = шум, ссора, брань и «дыр» время, период времени. Сордырь = время ссор, период брани.

двери. Клады, скрытые в этих подземельях, иногда являются счастливцам и ныне, но обыкновенно их не умеют взять. Лет 20 тому назад, по рассказам местных жителей, когда уже стояла на Пызепе мельница глазовского купца Сергеева, два вотяка из деревни Солдырь спускались мимо кургана на мельницу и вдруг увидели под деревьями большую новую бочку, которую они и сочли каким-нибудь образом попавшую сюда с мельницы, почему, не подходя к бочке близко, они прошли прямо на мельницу и заявили об этом хозяину, который случайно сам здесь находился. Сергеев послал посмотреть, что это за бочка на горе, и сами нашедшие пошли, чтобы показать, где она, но никакой бочки уже не

23

нашли . Это был клад, и находчикам, по рассказам жителей, не следовало идти говорить о бочке, а нужно было подойти и самим взять дававшееся им в руки сокровище. Раскопок в этом городище нам не известно, но случайных находок здесь сделано весьма много, хотя находимые вещи и не отличаются, может быть, особенною древностью. При распашке городища, а также при личных моих поверхностных разведках на этой возвышенности, находится очень много // (с. 58) расколотых вдоль костей домашних животных и черепков, вполне сходных по составу глины и по форме с находными в Балезинском городище. Вероятно, вследствие давних запашек верхний слой чернозема здесь несравненно толще, чем в Балезине, но под эти слоем совершенно также, как и там, встречаются супесчаный и суглинистый слой, хотя и не такие плотные, как в Балезине. Точно так же в слоях этих встречаются здесь и куски железной окалины, и мелкие угли. Как можно думать, это городище указывается в «Каталоге древностей» г-на Спицына под 10 № курганов по Чепце.

Пятым в этой местности и восьмым городищем по Чепце вообще на правом берегу должно указать находящееся против города Глазова небольшое возвышение, поросшее лесом, окруженное со всех сторон болотом и известное у глазовцев под названием «Вшивой горки». Вотяки в настоящее время для этого места отдельного названия не имеют. Это городище небольшой овальной формы, холм, идущий по длинному диаметру с З.С.З. на В.Ю.В, достигающий в самом высоком месте сажен не выше 4-х и имеющий внизу в окружности не более 100 сажен. С южной стороны перпендикулярно к берегу Чепцы идет // (с. 59) от него как бы осыпавшийся и полусглаженный вал, простирающийся десятка на полтора сажен и теряющийся в болоте. Форма холма и вала сохранила на себе мало следов искусственной обработки, потому что через этот холм проведена дорога, по которой жители города Глазова приезжают сюда «in's grüne», а главным образом вследствие того, что при немного большем среднего уровня весеннего разлива холм этот со всех сторон затопляется водою, и тогда самое сильное течение направляется как раз на этот холм-остров, подмывая его с юго-восточной, северо-западной и южной стороны. Особенно сильно разруша-

23

Это обстоятельство // (с. 58) подтверждено было мне лично самим Г.Б. Сергеевым, который сам недоумевает, как его объяснить.

ется во время весеннего полноводия вал, который тогда является плотиною, идущею поперек течения.

Раскопок здесь не производилось, а также не слышно и никаких преданий об этом месте, но существование здесь городища доказывается, во-первых, самою оригинальностью существования возвышенности, притом такой незначительной, среди болота, во-вторых, довольно правильною еще и до сего времени формою холма и вала; в-третьих, находимыми здесь черепками, сходными по составу с черепками, находимыми на других городищах, а также расколотых вдоль костей домашних животных. Глазовские старожилы - извощики, возившие меня на это место (Бородин и др.), - говорили мне, что гуляющие иногда случайно находили на этом // (с 60) городище мелкие серебряные вещицы и монетки, но какие именно монеты и вещи, об этом мне сказать не могли, равно как не могли указать и лиц нашедших и время, которое определяли только приблизительно: «лет пять или шесть тому назад». Позже этого времени, как кажется, и случайных находок здесь не было делаемо.

Ниже по Чепце на расстоянии 6-ти верст от города, а от Чепцы верстах в полутора, находится девятая возвышенность, известная под именем «Бег-ил». У вотяков нет слова для обозначения понятия «беглый», и они употребляют русское же слово, переменив лишь ударение (беглой). Из этого-то русского слова и вотского слова «ил» = вершина составилось название этой возвышенности, значащее по-русски «вершина беглых», и идущий подле горы лог с глубоким оврагом называется «Бегл-гоп» (от «гоп» = яма, рытвина) - овраг беглых. Место это так названо по объяснению местных жителей потому, что здесь в лесу жило много беглых, то скрывающихся от солдатчины, то пробирающихся из Сибири. Следов искусственной обделки здесь почти не заметно, да и самое то обстоятельство, что у вотяков не сохранилось за местом названия ни «кар» (город), ни даже «гурт» (селение), доказывает, что здесь едва ли были какие-нибудь прочные жилища. Ныне же на этой возвышенности расположено пахотное // (с. 61) поле ближайшей деревни. В число же городищ оно введено нами только, как становище разбойничавших беглых, и потому, что на этой вершине весною и летом крестьяне совершают моления, а, по совершенно верному замечанию Малахова, это один из самых распространенных видов отношения инородцев к

24

прежним, особенно разбойническим, городищам . Не этот ли указывает, по Вятским ведомостям 1838 г., г-н. Спицын под названием кургана «Илкотара», определяя его в 5 верстах от Глазова на Чепце при впадении в нее реки Кизы и говоря, что здесь находили некогда золотые и серебряные вещи и даже земледельческие орудия. Но мы не могли найти речки Кизы подле Глазова, несмотря на самые тщательные расспросы местных жителей. Невдалеке же от Бег-ила действительно протекает речка, но она ныне носит название от горы, где она берет начало, Утэм. Самое слово «Илкотара» может быть составлено только из

24

Журнал Министерства народного просвещения за июль месяц 1882 г. Стр. 139-я. ИДНАКАР 3 (28) 2015 http://elibrary.ru/title_about.asp?id=33940

3-х вотских слов: ил - вершина, кот = мокрый и ар = год - и будет значить «вершина мокрого года». Весьма странное и труднообъяснимое название! Не вернее ли читать Ил-кутар от ил = вершина и кутыны = ловить, хватать, что будет значить вершина ловящих, хватающих?! Это, пожалуй, будет иметь соответствие с названием Бег-ил, так как, разумеется, // (с. 62) беглые, снискивали себе пропитание не скотоводством или земледелием, а воровством и разбоями. Действительно! Расположенные невдалеке и от Чепцы, на дорогах из Глазова и Солдыря в Понино и Люм, в крае, издревле довольно густо населенном, Бег-ильская вершина, с которой видны окрестности как из Игна-кара, верст на 25 вокруг, и прилегающие к этой горе глубокие и широкие овраги, доныне поросшие лесом, могли служить отличным местом жительства для разбойников.

Десятою возвышенностью будет Богатыриха, верстах в полутора ниже Бег-ила, террасами спускающаяся к берегу Чепцы. Вотское название этой местности «Утэм» нами объяснено ранее, и там же указано, что до сих пор живо предание о богатырях, живших на этой горе, об их ссорах с богатырями сол-дырскими. У г-на Малахова предания, нами изложенные со слов местных жителей, дополняются новым, которого нам уже не удалось теперь слышать на месте. На Утэме, по рассказам одного вотяка деревни Большой Богатырской, «в древности жил богатырь-вотяк, самый старший над всеми вотяками, и тут у него была крепость. Он зверовал и ходил по вотякам поверять, как они шайтану молятся. Потом у него не стало духу, крепости, и тогда вотяки взяли // (с. 63) царскую женку Катерину».

Ныне на горе еще есть следы валов и рвов, а также и ямы, которые указываются местными жителями, как следы древних жилищ. Был здесь, по местным рассказам, и пруд, который богатыри выкопали, чтобы не водить далеко на водопой своих лошадей; но вся вершина горы давно уже распахивается, а потому и все эти следы древнего городища на ней пришли уже в весьма сильное разрушение и делаются год от году все менее заметными. При распашке встречаются и поныне черепки, расколотые кости и небольшие разломанные вещицы. Рассказывают, что в прошлые годы не один раз местными жителями находимы были здесь и большие клады, состоящие из серебряных денег и слитков; но это было когда-то давно, и кем именно были сделаны эти находки, местные жители, по-видимому, не хотели сказать, а в полицейском архиве указаний на эти находки также не встречается.

Одиннадцатым городищем на правом берегу реки Чепцы будет находящееся подле старой Красно-Слудской деревни Понинской волости на самом берегу Чепцы Эбга-кар. Здесь так же, как на балезинском Чертовом городище и Игна-каре, заметны следы искусственной обделки части горы к реке, а также следы вала и рва, которыми обделанная // (с. 64) часть эта отделялась от остальной возвышенностиой плоскости. Кроме случайных находок (преимущественно медных или бронзовых обломков), не слышно, чтобы здесь находились какие-нибудь клады; не слышно также и о самых попытках к кладоисканию.

Поверхность горы давно уже распахивается, а весной и осенью на возвышенности служат напольные молебны, но ни местные жители-вотяки, ни местное духовенство уже не могли указать, что эти моления совершаются здесь вследствие какого-нибудь предания о древних языческих жертвоприношениях на этом месте, для а объясняют выбор именно здесь места для напольных молебнов единственно тем обстоятельством, что это место по своей возвышенности является наиболее сухим.

Следующим, двенадцатым городищем по правому берегу Чепцы и последним городищем береговой линии будет городище «Учка-кар». Это возвышенное место подле деревни Кушман Люмской волости, на котором до сего времени сохранились явственные следы вала и рва, несмотря на то, что это место уже весьма давно распахивается. В обыкновенном разговоре местные вотяки и эту вершину, как и балезинскую, чаще всего называют просто «Кар-ил-ом», т.е. искусственною вершиною. При раскопке попадается немного костей и между ними, несомненно, // (с. 65) человеческие, но не слышно, чтобы, кроме этого, находили какие-нибудь другие вещи. По рассказам люмского учителя Южакова, здесь не встречаются даже черепки, обыкновенно встречающиеся на прочих кар'ах, или, по крайней мере, встречаются чрезвычайно редко. Местоположение Учка-кара вполне оправдывает основанию здесь сторожевого города, так как отсюда виден весьма на далекое пространство не только правый, но и низменный левый берег Чепцы.

Во второй линии городищ, лежащих на правом берегу Чепцы, первым с восточной стороны и тринадцатым по общему счету городищ, должно указать «Зуй-кар» при починке того же имени Понинской волости, наиболее далеко отодвинувшийся от Чепцы. Кроме сего названия, подавшего повод местным жителям включить его в ряды каринских легенд, это место не заслуживает даже и включения в ряд городищ, так как здесь не заметно ни искусственной обделки, ни следов рва или вала. Наиболее высокая точка этого кара ныне густо поросла лесом, а часть его склона распахана; о находках в этом месте также ничего не известно.

Зато вполне явственны доказательства кладовища на втором каре второй каринской линии - на Донды-каре, находящемся подле деревни того же имени Понинской волости. Здесь, опять как в Балезине и на Солдыре, встречаются и следы искусственной поделки // (с. 66) горы, и следы, и следы рва и валов, и, несмотря на весьма древнюю распашку горы, поныне ежегодно во время пашни и жатвы находят местные жители обломки разных металлических вещей, не говоря уже о множестве черепков и расколотых вдоль костей разных животных. По рассказам бесермянина, помощника Ягошурского учителя Урасинова, на Донде родными его жены находимы были не раз какие-то обрывки серебряных цепочек, но описать их подробно Урасинов не мог. Урасинов же указал, что подле Донды-кара, а Южков разъясняет, что именно на склоне Донды-карского холма, находится глубокая яма, вроде колодца, дно которой залито водою. Из

этой-то ямы баграми не раз вылавливали разные серебряные вещи, а по преданию местных жителей, и до сих пор в этом колодце на дне лежит очень большой клад; но он положен с зароком на несколько человеческих голов, т.е. чтобы достать его, надо убить несколько человек и принести головы убитых на то ме-

25

сто , и только тогда клад дастся в руки. В самом Донды-каре и на окружающих его полях были найдены наиболее интересные вещи в коллекции понинского священника о. Покрышкина, // (с. 67) которая подробно будет описана в своем месте.

Третьим каром второй линии (а по общему счету пятнадцатым) является «Пор кар»—Черемисское городище, место, ничем, кроме своего названия, не замечательное. Возвышенность Пор карская занята частью полем, но большая часть ее по склону поросла довольно старыми деревьями. Следов искусственной обделки не встречается, а также не известно и об находках. Довольно интерес ную задачу для историка здешнего края составит самое существование в Гла зовском уезде черемисских городищ, тогда как пребывание здесь черемис не запомнят и старики26. А между тем понинский Пор-кар - не единственный в Глазовском уезде. Пор-кары встречаются, как увидим ниже, и на левом берегу Чепцы. Когда здесь жили черемисы? Почему и куда они ушли отсюда?

Последним городищем второй линии и шестнадцатым по общему счету является «Чибинь-кар» в Люмской волости, вводимый в ряд городищ лишь потому, что об нем упоминают местные легенды. Даже возвышенность этого городища самая низкая из всех возвышенностей этой Каринской стороны, и никаких следов искусственной обделки место это на себе не несет. Место давно распахано, но при распашке никаких вещей не попадалось. Впрочем, черепки и

25

Примеч. Впрочем, другие «зарок на несколько голов» объясняют так: клад достанется в р^ки не прежде, чем погибнет определенное число лиц, пытавшихся его сыскать.

На 1 и 2 доп. страницах: У меня написано: Третьим каром второй линии (а по общему счету 15-м) является Пор-кар - черемисское городище, место, ничем, кроме своего название, не замечательное. Возвышенность Пор-карская занята частью полем, но большею частью по склонам поросла довольно старыми деревьями. Искусственных следов обделки никаких не встречается, а также не известно и об находках. Довольно интересную задачу для историка здешняго края составляет и самое существование в Глазовском уезде Черемисских городищ, тогда как пребывание здесь черемис не запомнят и старики... Следует напечатать: Третьим каром второй линии (а по общему счету 15-м) является в Понинском приходе «Пор-кар» -Черемисское городище, имеющее полное право стать в ряду других городищ по ясным доныне следам рвов и валов. Это холм, соседний с тем, на котором стоит починок «Поркарский», поросший лесом и имеющий, по словам понинского священника о. Григория Ушакова, следы искусственной обделки одной стороны откоса и следу двух, уже полуобсыпавшихся, но ясно заметных, почти параллельно идущих валов со рвами. Валы эти идут по плоской вершине холма, как бы отделяя обделанную часть. Находок на этом месте никем находимо не было, или, по крайней мере, о них скрывают местные жители. Довольно интересную задачу для историка здешнего края составляет составляет и самое существование в Глазовском уезде черемисских городищ, тогда как пребывание здесь черемис не запомнят и старики.

разломанные кости встречаются и здесь. //

(с. 68) Все городища после Утэма или Богатырихи, находящиеся на правом берегу Чепцы, указываются нами в первый раз и в каталоге древностей г. Спи-цына они уже не указаны.

На левом берегу реки Чепцы близ самого берега городищ уже не встречается. Спускаясь опять по течению Чепцы, мы встречаем первое городище только невдалеке от Глазова (верстах в 6-ти) на речке Сепыч, близ починка Сепычкарского в Лудошурской волости: это возвышенное место, носящее название Сепыч-кар. Что значит слово «Сепыч», сказать трудно, так как такого слова в вотском языке в настоящее время нет. Ближе всего к этому слову стоят два слова: во-первых, Сепыч = сума, калита, мешок для сбора, киса. Если мы примем это слово, то Сепычкар будет значить: киса город, мешок-город, т. е. город, построенный для сбора дани, подати. Не был ли этот город передовым острожком племени, населявшим Каринскую сторону, острожком, поставленным для того, чтобы отсюда собирать дань с племени, населявшего сторону по левому берегу реки Чепцы, может быть, с тех же неизвестно куда исчезнувших черемисов. Последние в летописях не являются таким воинственным племенем, как вотяки, а Черемисские городища (Пор-кары) существуют и поныне в верстах в 20 к югу (Парзинский Пор-кар) и верстах в 30 с чем-нибудь к западу // (Укан-ский Пор-кар). Вторым близким к слову Сепыч будет слово сепьёс = вдовы, и тогда название Сепыч-кар может быть переведено словом вдовий городок. Следов искусственной обделки на этом месте не встречается, и оно давно распахивается, но во-первых, оно связано легендою с Игна-каром27, а во-вторых, до сих пор существует у местных жителей легенда о том, что в Сепыч-каре сохраняется и поныне большой клад. Безумский вотяк Перевощиков, мать которого родом из Сепыч-карского починка, передавал, что у сепыч-карцев до сих пор есть даже полная уверенность в том, что клад и поныне является на этой горе то в виде соловой (светло-желтой) лошади, то в виде лисицы. Свидетелем этих явлений был, между прочим, недавно умерший сепыч-карский крестьянин Степан, который несколько раз видел то лошадь, то лисицу и, по совету стариков, даже ходил сюда с белою скатертью и хлебом, намереваясь вырыть клад, но не только ничего не открыл, а даже ничего и не видал. Сепыч-карского городище в Каталоге древностей г. Спицына не указывается.

Восемнадцатым городищем, идя от В. к З. по левой стороне Чепцы, надо считать Пор-кар Парзинский, подле починка Мало- // (с. 70) Венижского (по просторечию Максюты) Сюрзинской волости на правой стороне реки Убыти. Это городище является обделанною, подобно Игна-кару, вершиною (карилом) со следами дугообразного вала наверху. До 50-х годов близ этого места поселений вовсе не было и на самой вершине стояли громадные деревья, между которыми одна сосна достигала сажен 2-х в обхвате. Когда в 50 годах при подошве

27

27 Прим. Игна-карские богатыри бросали гирями на Сепыч-кар, как об этом уже сказано выше. ИДНАКАР 3 (28) 2015 http://elibrary.ru/title_about.asp?id=33940

этой возвышенности основан был починок Мало-Венижский (пришлыми из Казанской губернии татарами), то Пор-карская возвышенность явилась в их наделах. Они срубили лес и стали выкорчевывать и выжигать пни для очистки и удобрения места под пашню. Особенно долго горела старая сосна, но когда сгорела, то в образовавшейся куче пепла и золы нашли несколько костяных и железных наконечников стрел, которые, очевидно, или были заплывшими в сосновой коре, или, может быть, лежали на дне дупла, имевшегося в этой сосне. Новые поселенцы с первых лет увидели, что одно одворицы их имеют весьма плохую землю, мало годную для огородных овощей, и придумали пособить делу, подвозя на одворицы плодородную землю с Поркарской вершины. При этом пересыпаньи земли начались и случались довольно нередко находки разных медных и серебряных небольших вещей: пряжек, колец и тому под. В 70-х годах почему-то подвозимую на огороды землю татары уже // (с. 71) начали пересеивать через грохота, и весною 1876 года в округе разошелся слух, что таких находок было сделано особенно много. Служивший тогда еще в Парзях священником, в настоящее время протоиерей Глазовского собора, о. Дернов с дьяконом своего села в один из свободных дней под влиянием этих слухов выехали на Пор-кар с лопатами и начали пробные раскопки на тех местах, которые им приглянулись. Попробовав в двух-трех местах, они действительно нашли обломки медных блях с подвесками и одну серебряную, украшенную чернедью вещицу (описание которых нами будет сделано ниже), хотя копали весьма недолго, так как наступила ночь. Там же был найден кем-то из местных жителей каменный молоток с отверстием для рукоятки, просверленным в середине, который видел и о. Дернов. Но где теперь этот молоток, неизвестно, да и в настоящее время и все найденные татарами вещи или распроданы ими, или затеряны, или же, наконец, просто скрываются, так как, кроме вещей, найденных о. Дерновым, других вещей отсюда мы уже достать не могли.

Это городище в «Каталоге древносте» г-на Спицына не указывается.

Девятнадцатым и двадцатым городищем можно указать городища подле деревни Палагай Ключевской волости, // (с. 72) упоминаемые г. Спицыным в его каталоге древностей: первое из них - на высоком правом берегу реки Убыти, а второе - на низменном месте.

Двадцать первым городищем будет считаться городище при деревне Ша-баковской Нижне-Уканской волости. Возвышенность этого городища сравнительно невысокая и следов искусственной обделки не замечено, но на вершине есть одна или две ямы, похожие на межевые, впрочем, довольно мелкие.

Место это давно распахивается, но по одному откосу до сего времени еще покрыто мелкою порослью. Особого вотского названия этого места у местных жителей уже не существует, и в разряд городищ это место входит лишь потому, что между местными жителями существует предание о находящемся здесь кладе, который обнаруживается в иные ночи огоньком, являющимся между зарослями, но клад этот положен на много человеческих голов. Городище это

упоминается в «Каталоге древностей» г-на Спицына в ряду курганов по Чепце под № 2-м.

Двадцать вторым городищем по общему счету городищ должно указать находящееся в деревне Ключевской (по народному Вуко-Гурт, что значит деревня подле мельницы) в Ежевской волости на высоком правом берегу реки Лекмы. Городище это упоминается в «Каталоге древностей Вятского края» г-на Спи- // (с. 73) цына в ряду курганов под № 5-м.

Двадцать третье городище находится в деревне Шамардановской Ежев-ской же волости, в поле на высоком месте, над оврагом, на левом берегу речки Лемы, впадающей в реку Лекму с левой стороны. В «Каталоге древностей» г-на Спицына оно указывается в ряду курганов по Чепце под № 4-м.

Двадцать четвертое городище - это Пор-кар уканский в поле деревни Кычинской Нижне-Уканской волости, на 2-й версте от деревни, весьма высокое место, с одной стороны ограничивающееся крутым склоном. Часть холма поросла деревьями, а с уклона горы начинается пахотное поле крестьян деревни Кычинской. Наверху не замечается уже никаких следов рва или вала, и нельзя даже сказать, наверное, чтобы крутой склон горы был обделан искусственно, но в ряд городищ это место входит, во-первых, по своему названию (Черемисское городище), во-вторых, потому что у местных жителей поныне сохранилось предание, что на этом месте стоял когда-то город и в нем жили богатыри. Верстах в 2-х с половиной от этого городища находится местность, ограниченная с 3-х сторон оврагом, называемым Жак-шур (грязный овраг), где в июне настоящего 1886 года были сделаны во время пашни уканским крестьянином // (с. 74) Павлом Ивановым Лаврентьевым при снятии дерна (новочисти), на глубине четверти аршина или пол-аршина, весьма интересные находки, которые подробно нами будут описаны в своем месте. В самом поле кычановском, начинающемся с подножия горы, в разное время при распашке поля находили серебряные монеты и перстни, ныне представленные председателем Глазовской земской управы г-ном Корепановым через Вятский статистический комитет в Императорское археологическое общество, подробное описание которых также будет нами сделано ниже. Под самою горою «Пор-кар» видны следы древнего могильника.

Кроме перечисленных нами городищ, расположенных по Чепце и речкам, в нее впадающих, должно указать еще три городища по Каме, также упоминаемые в «Каталоге древностей» г-на Спицына.

Если мы пойдем от истоков Камы, вниз по ее течению, то первым городищем здесь, а по общему счету городищ Глазовского уезда двадцать пятым будет городище «Шуди-кар» = Чудский город, верстах в 3-х от села Зюзди-но-Афанасьевского Харинской волости, на правом берегу реки Камы. Это весьма возвышенное место, на котором, впрочем, не сохранилось никаких следов искусственной обделки. Вообще местное //(с. 75) население края, ныне главным образом состоящее из пермяков, сохранив лишь вотское название за

местом, не приобрело от вотяков в наследство никаких легенд об этом месте и ныне может только сказать, что здесь когда-то жили люди, но какие и когда, этого сказать уже не может. О попытках к кладоисканиям или о случайных находках на этой горе, ныне уже распаханной, также ничего не слышно, хотя где-то в окрестностях села Зюздино-Афанасьево лет 25 тому назад и был найден весьма большой клад. По рассказам местного уроженца, ныне прикащика купца Столбова, Киреева клад этот доходил весом до 3 У пудов серебра разными вещами, однако ни Киреев, ни другие знатоки края и его жизни не могли указать, далеко ли от Шуди-кара была сделана эта находка.

Второе городище по Каме в Глазовском уезде (и двадцать шестое по общему счету) указывается г-ном Спицыным, по Малахову, как Чудское городище вблизи села Бисерова (Зюздино-Воскресенского), но нам не удалось получить никаких сведений об этом городище. По всему вероятно, это именно место подле деревни Горкушевской при впадении Малого Колыча в Большой, на левом берегу (Бисеровской волости) на выселке, в поле которого // (с. 76) сохранились остатки древнего кладовища и откуда священником о. Репиным доставлено мне найденное в земле изображение (по-видимому, медное) летящей птицы, но от самого села Бисерова деревня Горкушевская отстоит верстах в 8 или 9-и.

Наконец, 3-м городищем по Каме (и двадцать седьмым последним в ряду городищ Глазовского уезда) должно указать «Зуй-кар» - весьма высокий холм на правом берегу Камы, верстах в 1 У от Березовского починка, находящегося на самой северной точке границы Глазовского уезда со Слободским. Правда, преданий об этом городище у местных нынешних жителей - русских - ныне никаких не сохранилось; не указывают также ни ям, ни валов, ни рвов - вообще никаких следов искусственной его обделки, но сохранилось вотское название «кар» и предание о том, что руду брать на этой горе начали «какие-то еще дикие народы». Местные жители доныне вкапываются в недра этой горы для добывания железной руды, но ныне пласт руды уже совсем истощился, по словам их. При этих рудокопных работах никаких находок не сделано, или, по крайней мере, не показано, а вершина горы и до сих пор совершенно не тронута. В пол-версте от Зуй-кара в берегу Камы предание указывает // (с. 77) какие-то глубокие пещеры, в которых, де, хранится клад, но точных сведений об этих пещерах местные жители доставить нам не могли, отзываясь тем, что к этому месту страшно подходить, а потому там никто никогда и не бывал.

Второй вид кладовищ - шаймы или могильники. Второй, наиболее часто встречающийся в Глазовском уезде род кладовищ составляют шаймы или могильники. Сюда относятся 1) все такие древние кладбища, которые не записаны в летописях приходских сельских церквей и о происхождении которых ни местный причт, ни население уже не могут дать точных сведений, и или составили легенды, или прямо отзываются незнанием. Сюда же относятся 2) и все единичные могилы, насыпаны ли над ними высокие могильные курганы или обыкновенных могильные холмики, лежат ли над ними могильные камни,

имеющие на себе ясные признаки древности, или только преданием определяются и самое место могилы, суеверный страх, соединенный с некоторым уважением к покойникам, удерживает местное население не только от специальных раскопок древних кладовищ, но даже нередко и от распахивания местности, занимаемой могильником. Впрочем, в последнем случае, кроме суеверного страха, нередко являются препятствием для // (с. 78) распахивания и другие условия, чисто местные: то могилы осели и являются глубокие ямы, между которыми неловко пахать, то слишком плотно слеглись могильные насыпи, то, наконец, кладовище заросло большим лесом, то находится в участке, принадлежащем казне или частным лицам, или же встречается в местности, имеющей почву, не годную для хлебопашества.

При перечислении шаймов мы будем держаться того же порядка, какого держались и при описании каров, т. е. сначала пройдем по правому берегу Чепцы по ее течению, наблюдая одну последовательность от В. к З. и не обращая внимания, близко или нет к самому берегу Чепцы находятся указываемые шаймы. Затем в таком же порядке пройдем и по левому берегу Чепцы, после чего перейдем к шаймам, лежащим на берегах других больших рек; наконец, в заключении этого отдела укажем отдельные могилы.

Первые шаймы находятся близ деревни 1) Тольенской Тольенской волости, на расстоянии одной версты от деревни, с явственными следами могил, направляющихся с С. на Ю. Место это жителями уже давно распахивается, но до сего времени здесь часто находят не только кости, а и различные вещицы, как то: медные и серебряные кольца, ножи и даже древние серебряные монеты и так называемые // (с. 79) дендоры. Последние, как украшение, употребляются на одеждах, но в то же время имеют и религиозное значение в языческом культе вотяков, а потому скажем о них несколько подробнее. Самому мне видеть особенно старых дендоров не привелось, так как старые, интересные для археологии дендоры в настоящее время встречаются весьма редко и только некоторыми древними стариками и старухами носятся еще в секрете на груди, чаще с нательными крестами на одном шнурке. По описанию балезинского священника о. Флорова и других знатоков вотского быта, настоящие древние дендоры сделаны в виде круглых монетных знаков из меди или серебра и большею частью носят на себе изображение всадника на коне. Монетки эти сделаны самими вотяками из серебряных или медных идолов, прежде у них бывших, сделаны в то время, когда сюда явились еще первые христианские проповедники, и заменяют ныне при языческих молениях как бы образа. Сняв такой дендор с шеи, его вывешивают на сосну, если моление происходит в лесу, или же на стену, если моление происходит в чуме. И пред ним зажигают свечи. Были ли дендоры у вотяков ранее появления христианства в Глазовском уезде, // (с. 80) об этом точно сказать нам не могли; а ныне употребляемые дендоры - это просто кружки из какого-нибудь белого металла (иногда даже из жести), редко с каким-нибудь изображением, употребляемые более бедными вотянками для украшения вместо

настоящих денег. Тольенские шаймы - это единственные шаймы, на которых встречаются дендоры, и нахождение здесь дендоров несомненно доказывает, что кладбище это принадлежит вотскому племени. Учитель тольенской школы, местный вотяк Белослудцев рассказывал, что между костями человеческими обыкновенной величины иногда встречаются здесь кости и несравненно более крупные, хотя также несомненно человеческие, и несколько лет тому назад был вот такой случай: работавший у одного из жителей деревни Тольенской, вотяк же, по имени Ефим, во время пашни выпахал весьма большую человеческую кость (голень), которая именно своею величиною обратила на себя его внимание, и он, подняв ее и примеряя к своей голени, приложил ее на минуту к ноге, желая узнать, насколько эта кость длиннее его ноги и потом бросил кость опять на землю. Но подобное примеривание не прошло бесследно: у Ефима в тот же день, когда он вернулся с поля, заболела та самая нога, к кото- // (с. 81) рой он прикладывал мертвую кость и более месяца, пока местные старожилы не посоветовали ему сходить на то место, где он поднял кость, и совершить здесь жертвоприношение по вотскому обряду. Когда Ефим исполнил совет стариков, нога у него зажила весьма скоро.

К западу от Тольенских шаймов во 100 или 150 саженях находится старица реки Чепцы, обратившаяся ныне уже в продолговатое озеро дугообразной формы, и, по местным преданиям, в этом озере находится много драгоценностей, которые бросались сюда местными жителями во время нападения на Тольен разбойников, стан которых также указывается на другом берегу реки, но об этом стане будет сказано в своем месте.

2 и 3) Шаймы на поле деревни Новогыинской Гыинской волости и другие шаймы в той же волости Гыинской около деревни Ворцынской. Первые из них находятся в поле, на возвышенном месте, а вторые - в лесу на равнине. Как на тех, так и других могилы имеют направление с С. на Ю. и обнаружились провалами в форме продолговатых углублений. Местные жители указывают, что на обоих могильниках погребены их деды-язычники, но так как вотяки не решаются // (с. 82) трогать родных могильников, то никаких вещей на этих кладбищах не было найдено. Писарь Гыинского волостного правления Волков, описывая эти шаймы по запросу Глазовской земской управы, совершенно справедливо замечает, что, так как в большинстве случаев у вотяков даже и в настоящее время существует обычай класть в гроб покойника деньги и разные другие предметы, то, по всей вероятности, в некоторых или даже во всех могилах и этих шаймов имеются какие-нибудь монеты или другие металлические вещи, по которым легко можно было бы определить самую степень древности этих шаймов.

4. Четвертые шаймы встречаются подле деревни Дырпинской Люкской волости не дальше версты от деревни. Кладбище это расположено подле проезжей дороги из Дырпы в деревню Сазановскую на высокой горе, подле самой крутой части откоса на весьма красивой местности. Это кладбище особенно замечательно тем, что здесь ясно сохранились следы могил, имеющих разное

направление: часть могил обращена от С. к Ю., а другая часть имеет протяжение с З. на В. Очевидно, что здесь погребались две разных народности, но какие -точно сказать нельзя, так как не только раскопок, но и случайных // (с. 83) находок делаемо здесь не было. Местные старики утверждают, что здесь «в незапамятное время были погребаемы татары, которые здесь когда-то кочевали».

5. Шаймы подле самой деревни Сазановской (по народному Сазан-гурт) той же Люкской волости, в расстоянии менее одной версты от деревни, также на довольно высокой горе, имеющей склон к югу. Здесь на пространстве 30-и сажен имеются признаки древнего могильника, с могилами, простирающимися с С. на Ю. Ныне это место заросло мелким лесом, и самые старые из местных жителей уже не могут сказать, кто и когда здесь погребен, и, хотя по направлению могил это кладбище вотское, однако же здесь не пируют в Радоницу и не слышно, чтобы когда-нибудь приносились языческие жертвы во избежание несчастий, как это весьма нередко делается в других местностях. Находок на этом месте также не было.

Могильник подле починка Джихоровского (по народному Замять-гурт) Люкской волости расположен, как и предшествующие, на возвышенности, и могилы его также имеют направление с С. на Ю. Хотя к самому этому месту подходят пахотные поля джихоровцев и следы могил почти сгладились, однако место это никогда не распахивалось местными жителями. Замечательно также и то обстоятельство, что по всему могильнику растет весьма плохая трава и только невысокий можжевельник (по народному // (с. 84) выражению, верес) покрыл густою зарослью все эти шаймы. Местные жители никаких находок на этих шаймах не встречали и ни в чем не выражают своего особого уважения к этому месту, да не сохранили и никаких преданий о том, кто здесь погребен.

7. Седьмые шаймы лежат в полуверсте от починка Поторочинского (Люкской волости) по направлению к речке Люку, на западном склоне довольно высокой возвышенности, заросшей ныне большим хвойным лесом с могилами малозаметными и обращенными с З. на В. По уверениям жителей починка, на этом месте не только нельзя пахать, но нельзя даже вырубить ни одного маленького деревца, так как в противном случае немедленно приключится болезнь не человеку только, но и его лошади. По рассказам стариков, все те, которые здесь пытались пахать или срубали деревья, могли избавиться от приключившейся с ними болезни только тем, что приходили на это место и совершали здесь поминовение усопших по настоящему вотскому обряду, т. е. приготовляли особые поминальные кушанья (перепечи, блины, шаньги и т. п.), варили ку-мышку и отправлялись выпивать и закусывать на эти могилы, причем пред началом еды и выпивания, закапывали часть принесенных кушаний в могилу и поливали могилу ку- // (с. 85) мышкою. Кроме совершения этих обрядов, дальше ежедневно ходили на это место и бросали куски хлеба и крупу, после чего и выздоравливали. Кто погребен на этом месте и давно ли, местные жители объяснить не могли.

8. Подле починка Большого Варыша близ болотистого берега реки Варыш, не более версты от починка, находится старая шаймы с полуисчезнувшими следами могил, обращенными с С. на Ю. Место это теперь поросло мелким хвойным лесом и, по странной местной легенде, служило в древности кладбищем для кочевавшего здесь когда-то чухонского народа (?!!!), хотя, по преданию, это кладбище и не вотское, тем не менее, если в округе развивается какая-нибудь болезнь (оспа, тиф и т. п.) окружные вотяки и доныне ходят на это кладбище и, по древнему языческому обыкновению, закалывают здесь уток, принося таким образом умилостивительную жертву Шайтану.

9. В расстоянии менее одной версты от Балезинского Чертова городища, по направлению к З.С.З. от него, на плоской возвышенности, находится древнее вотское языческое кладбище, ныне поросшее густым и крупным хвойным лесом. В 1884 году две или три могилы были здесь кем-то // (с. 86) раскрыты (по мнению местных жителей, с святотатственною попыткою к кладоисканию). Могилы весьма неглубоки (аршина полтора или много два) и имеют протяжение с С. на Ю. Чем кончились попытки кладоискателей, неизвестно, так как, разумеется, неизвестно и то, кто были эти кладоискатели. Место могильника составляет часть казенной дачи Министерства государственных имуществ и считается не в Люкской, а в Балезинской волости.

10. Десятые же шаймы встречаются опять в Люкской волости на упомянутой уже нами выше речке Варышке, в двух верстах от починка Заварышем Сподборна, на возвышенном месте. Этот могильник имеет в окружности более 30 сажень и так стар, что могильные насыпи совсем почти осыпались от времени и получили крайне неправильную форму; а так как провалов здесь нет и ни одна могила не вскрыта, то теперь трудно и определить, в какую сторону здесь обращены могилы. Преданий об этом кладбище неизвестно местным жителям, и самые старики в окрестности говорят, что на этом месте «был извечно покос». И в этом могильнике, как и во всех могильниках Люкской волости, не только не было делаемо специальных раско- // (с. 87) пок, но не было и случайных находок или, по крайней мере, эти находки тщательно скрываются местными жителями.

11. Подле Сабанчи-кара на возвышенном месте, не далее 100 сажень от Сабанчи-кара к С.-В., лежит древнее кладбище, называемое Чем-шай (чем -частый, шай - могила). Так как это место давно уже распахивается, то следы могил полуисчезли; впрочем, еще можно заметить в двух-трех местах, что могилы шли от С. к Ю. Поминать родителей вотяки окрестных селений сюда не ходят, но здесь иногда находят разные металлические мелкие вещи. Так, в августе 1886 г. крестьянка Харина, живущая здесь, нашла медную тройную бусину, подробное описание которой будет сделано в своем месте.

12. Близ деревни Адамовской Понинской волости, в расстоянии одной версты на Ю.-З. от деревни и саженях в 50-ти от реки Чепцы на возвышенном месте лежит так же древнее кладбище со следами могил, едва заметно простирающихся с В. на З. Хотя место это уже распахивается, но и в настоящее время

видны провалы, имеющие форму чуть-чуть продолговатых круглых ям. Жители деревни Адамовской и поныне ходят на это кладбище однажды в год (кажется, в Радоницу) и закусывают здесь блинами, перепечами и яичницами. // (с. 88) Местность эта носит название Мыдлань-шай (от двух вотских слов: мыдлань - неладный, неправильный, беспорядочный и шай - могила) что значит неправильные, беспорядочные могилы.

13. На С.-В. от Игна-кара, саженях в 80-и от деревни Солдырской, на плоской возвышенности находится древний могильник, называемый вотяками «бигер-шай» (Татарский могильник). Могилы здесь простираются с З. на В., и все шаймы поросли молодым лесом, между которыми, впрочем, встречаются довольно большие пни, а еще на памяти у стариков по этим шаймам рос старый, крупный лес. Солдырцы поминать сюда не ходят, и находок никаких здесь не было.

14. Верстах в 3-х от деревни Солдырской на север, подле дороги из Сол-дыря на винокуренный завод купца Васильева, саженях в 80 от дороги влево на довольно высоком месте, поросшем частым, хотя и не крупным лесом (как и вся окрестная местность), встречаются еще шаймы. Здесь до сего времени по могильным насыпям ясно можно определить, что могилы имеют направление от С. к Ю. Хотя солдырцам года четыре тому назад пришлось делать очистку для нови несколько даже дальше этих шаймов, но самые шаймы они не захотели расчистить и распахивать, // (с. 89) так как старики говорят, что «здесь больно давно похоронены их деды, которые тут жили». В Радоницу и до сего времени приходят сюда солдырцы и совершают по-своему поминки усопших. Местность эта носит название гучин-шай (от 3-х вотских слов: гу - яма, чин - чинный, правильный и шай - могила). Значение этого названия: могильник с правильными ямами.

15. Шаймы на правом берегу реки Чепцы, немного выше г. Глазова, с ясными следами могил, простирающихся от С. к Ю. Самая местность эта, по-видимому, неособенно высока, но однако она не заливается водою даже в самые высокие разливы Чепцы. Ныне весь этот могильник (как и его окрестности) зарос крупным лесом и служит довольно обыкновенным местом летних загородных прогулок жителей г. Глазова, выезжающих сюда с самоварами распивать чай. Кто похоронен на этом месте, неизвестно, и некоторые из жителей г. Глазова объясняли нам происхождение этого могильника так, что здесь уже после принятия вотяками христианства солдырцы, причисленные к приходу Глазовского собора, хоронили своих покойников весною, чтобы не перевозить их через реку на глазовское кладбище, так как до этого места от Солдыря можно проехать в самый разлив реки на телеге. Но расспросы солдырских стариков совсем не подтвердили // (с. 90) таких объяснений глазовцев, да и в соборных записных книгах кладбище это вовсе не обозначено. Окрестные вотяки ничего не говорят также и о каком-либо особенном почитании между ними этого места и не знают даже, кто здесь похоронен. Но летом 1885-го года в чаще леса подле

самых этих шаймов глазовские жители, отправившиеся в этот лес за грибами,

нашли растянутую на четырех кольях, вбитых в землю, лошадиную шкуру с

28

ногами, головою и хвостом, а по указанию Верещагина28, это знак совершенного на этом месте языческого вотского жертвоприношения древнему богу Черу, которому молились вотяки-язычники в случае болезни лошадей. Но так как в том году лошади хворали лишь в нескольких глухих починках Понинской и Карсовайской волости, а в окрестностях Глазова никаких болезней на лошадях не было, то и надо думать, что жертвоприношение это совершено здесь вотяками, пришедшими из тех местностей, где распространялась болезнь, и привлеченных сюда, вероятно, какими-нибудь существующими между ними преданиями, заставившими их отдать именно этому месту предпочтение пред многочисленными местностями в окрестностях поселков.

16. Последние шаймы на правом берегу ре- // (с. 91) ки Чепцы указаны нам люмским священником о. Алесеем Левицким подле городища Эбги-кара (деревни Слудки Люмской волости). Шаймы эти расположены на высоком месте в конце поля, и местными жителями называется Бигер-шай, т. е. Татарскими могилами. Могилы эти имеют направление от З. на В. , и поминование на них местными жителями ныне не совершается. О находках здесь также ничего не слышно. Подобно тому, как городища правого берега Чепцы уходят гораздо далее на восток и гораздо ближе стоят к самой Чепце, нежели городища левого берега, так и шаймы левого берега начинаются далеко западнее шаймов правого и ниже Глазова идут уже не столько по берегу Чепцы, сколько по берегам разных рек, впадающих в Чепцу.

17. Первыми шаймами на левом берегу Чепцы (17-ми по общему счету) следует указать весьма старинные шаймы на речке Омутнице, около деревни Омутницкой Лудошурской волости, лежащие на высоком месте на запад от деревни. Шаймы эти сохранили следы могил, так как место это не распахивается, и очень интересны тем, что здесь могилы направлены, по-видимому, как пришлось: одни косые, другие прямые. Кто похоронен на этих шаймах, местными жителями не указывается, но и их внимание обращало на себя это разнообразное по- // (с. 92) ложение могил, которое ими объясняется тем, что самые могильные ямы вырыты правильно (с С. на Ю.), а только одни могильные насыпи или для сохранения места намеренно, или ненамеренно, по нерадению устроителей могил направлены в разные стороны. Ныне местные жители поминать на это кладбище никогда не ходят.

18. На север от деревни Умской (по народному Безум) Лудошурской волости, верстах в 2-х от деревни в поле, принадлежащем деревне и находящемся близ берега реки Чепцы, на не заливаемом весною месте, по словам местных жителей, были ясные следы древнего могильника с могилами, простирающимися от С. к Ю. Ныне место это распахано и следы могил совершенно исчезли,

28

Прим. «Вотяки Сосновского края». Верещагин, стр. 42. кйр://еНЬгагу.ги/1;Ше_аЬои1.а8р?1ё=33940

однако же до сего времени некоторые местные жители весною выходят поминать своих родителей именно сюда, хотя и не могут уже определить, кто именно похоронен на этом кладбище.

19. На Ю.-З. от деревни Сепычкарской Лудошурской волости в поле у подножия Сепычкарского городища находятся старые шаймы, ныне уже совершенно распаханные, так что и самые следы могил уже исчезли, почему трудно определить их направление.

20. Шаймы в селе Ежевском на самой // (с. 93) высокой точке холма, на котором расположено село на церковной площади в сторону от церкви. Эти самые шаймы указываются в «Каталоге древностей» г. Спицына под № 3-м курганов по Чепце. Но здесь нет ни рва, ни валов, и самые следы могил ныне уже не ясны. Шаймы эти поросли высокими хвойными деревьями, представляющими как бы лесной остров или маленький парк посредине села. Когда предшественник нынешнего священника о. Шкляева о. Матвей Мышкин, ныне уже умерший, вздумал срубить несколько деревьев на этих шаймах, расположенных на земле, принадлежащей церкви, то прихожане-вотяки уговаривали его не делать этого, указывая на то, что его предшественник (не известный мне по фамилии священник), срубивший только одно дерево на этих шаймах, вечером того же дня среди странных судорог скончался. О. Матвей, конечно, не послушался этих застращиваний, и часть шаймов была им очищена, причем о. Матвея не поразило никакое несчастье, но ныне в пожарных и гигиенических видах местное духовенство порешило никогда не производить вырубки оставшегося лесного участка, тем более что и до сего времени эти шаймы пользуются у местного населения уважением. Поныне пред началом сева бисермяне и отчасти вотяки окрестных деревень прихо- // (с. 94) дят на эти шаймы поминать родителей и, рассевшись под деревьями рядами, съедают здесь принесенные с собою из дома яичницы (по местному названию, селянки) и кашу, запивая то и другое ку-мышкою. Каждая семья в этот день приносит сюда по 3 (большей частью самодельных) деревянных ложек, довольно грубо обделанных, и, наложив в них каши, втыкает их пред началом еды в дырки, выкопанные в могилах, а затем поливает их кумышкою. Местный учитель г. Шкляев рассказывал, что зимою прошлого 1885 года ему случилось раз видеть, как ехавший в город для продажи хлеба бисермянин остановил против этих шаймов лошадь, что-то вынул из воза и, несмотря на глубокий снег, дошел чуть не до средины могильника, разрыл там ногами в снегу ямку, бросил в нее, по-видимому, то, что взял с воза, затем снова ногами заровнял снег и, вернувшись к лошади, поехал дальше. Что зарывал би-сермянин, г. Шкляев наверное сказать не мог, так как, по его словам, хотя он и заинтересовался этим и хотел пройти на то место и посмотреть, что закопал крестьянин, но встретил такой глубокий снег, что не решился довести свою попытку до конца. Шкляев уверен в том, что бисермянин зарыл здесь какую-нибудь жертву (кусок хлеба, мяса или даже мелкую монетку для // (с. 95) получения в городе большого барыша, или, быть может, по поручению ко-

го-либо из родных и знакомых для избавления последних от болезни).

21. В расстоянии 5 верст от села Укана, при подошве городища Пор-кар, встречается довольно большой могильник, обращенный с С. на Ю. Преданий об этом кладбище у местных жителей уже не сохранилось, и кто похоронен здесь, они не знают, а потому и не ходят сюда поминать родителей. Положение этого могильника при подошве самого городища невольно возбуждает вопрос, не погребены ли тут после взятия города, бывшего здесь, побежденные или убитые победители? Раскапывал ли кто эти могилы намеренно или они осели сами, только они большею частью вскрыты29. Были ли какие находки на этих шаймах, неизвестно, но на окрестных полях местными жителями были находимы неоднократно разные серебряные вещи, преимущественно же кованые серебряные пояса.

22. Шаймы при починке Шабаковском Юрской волости со следами могил, простирающихся от С. к Ю. Никаких преданий об этом кладбище у местных жителей не // (с. 96) сохранилось и поминать родителей сюда не ходят.

23. Древние шаймы в поле деревни Зюнской Юрской волости на берегу реки Сады на высоком месте. Часть этих шаймов ныне уже распахана, а часть поросла кустарником, и только между этими зарослями можно рассмотреть следы могил, обращенных с С. на Ю. Место это и поныне называется шаймами, но кто на этих шаймах похоронен, никто из местных жителей указать не может. О находках на этом кладбище также ничего не известно. Не эти ли шаймы указываются у г. Спицына в его программе под № 1 кладовищ, так как река Сада вовсе не проходит чрез деревню Нижнеуканскую, стоящую на реке Лекме? Второе же указываемое г-ном Спицыным кладбище - по всей вероятности,

30

Пор-кар30.

24. Последние шаймы по левому берегу Чепцы можно указать в селе Святицах на церковной площади пред училищным домом, весьма древние с могилами, обращенными с З. на В. Шаймы эти замечательны тем, что в средине их возвышается естественный ли холм или искусственный, ныне осыпавшийся курган, // (с. 97) происхождение которого, впрочем, местные жители объяснить не смогли.

Кроме перечисленных шаймов, есть еще два могильника на севере Гла-зовского уезда и один на юге.

25. Первый из них (25 по общему счету шаймов Глазовского уезда) находится в Бисеровской волости при деревне Горкуш близ выселки из этой деревни, в поле с едва заметными следами могил, обращенных с С. на Ю. Преданий об этом могильнике у местных жителей не сохранилось, но на этом месте бывали находки и, между прочим, здесь было найдено медное изображение летящей

29

Прим. В начале осени 1886 г. во вскрытой могиле найдены были доски, которыми, по-видимому, могила была обложена внутри, что, по нашему мнению, // (с. 96) должно служить доказательством, что эти шаймы черемисские.

30

«Программа для описания доист. Древн. Вят. г.», стр. 27. Ь«р://еИЬгагу.гиЛШе_аЬои1.а8р?1ё=33940 ИДНАКАР 3 (28) 2015

птицы, ныне мною представленное в Археологическую комиссию.

26. Второй северный могильник находится в приходе села Красноглин-ского близ деревни Зиминской Пермской волости по дороге из Красноглинья к Песковскому заводу на высоком месте невдалеке от реки Вятки. Впрочем, должно ли отнести это место к могильникам или к разбойным станам, сказать трудно, так как местное предание говорит, что здесь жили разбойники и в то же время называют место могильниками, а ямы называют могилами, хотя вследствие давнишней распашки этого места теперь трудно с точностью сказать, действительно ли это могилы. Сообщивший нам сведения об этом // (с. 98) могильнике священник села Красноглинского о. Симеон Николаевич Спасский не смог определить, в какую сторону направлены здесь могилы, но указал, что издревле место это считается могильником и добавил, что в деревне Зиминской есть весьма древняя часовня. Лет 15 тому назад зиминский крестьянин, кузнец Кашин выпахал здесь какой-то медный обруч, как бы обод от блюда или от тарелки величиной с небольшую столовую тарелку, который и употребил в кузнице на сваривание железных вещей, а племянник этого кузнеца, солдат Кашин нашел здесь небольшую медную монету со словами, которые он не мог прочитать, и с каким-то изображением вроде барашка. Не придавая этой находке особой ценности, он вскоре расковал ее на заклепку ножевого черенка, а потому точнее эту монетку нельзя описать.

27. Наконец, на юге, в Унинской волости в 1 У верстах от с. Уней по дороге от Уней к Порезу на высоком месте находятся древние вотские шаймы с следами могил, обращенных с С. на Ю. и ныне едва уже заметных, так как место это давно распахивается. По рассказам унинского священника о. Ашихмина, еще недавно вотяки в Радоницу ходили сюда поминать своих покойников по своему обычаю, т. е. яичницею и кашею.

Кроме целых кладбищ, выше нами // (с. 99) перечисленных, в Глазовском уезде известны в 2-х местах отдельные могилы, в обоих случаях татарские.

1. Верстах в 6 ниже Балезина по Чепце в стоящей на Гурья-каре деревне Гординской Балезинского прихода и волости, населенной преимущественно бисермянами, в самой средине деревни есть небольшое, огороженное решеткою место, где положен песчаниковый камень с следами надписи. По словам татар, здесь погребен один из магометанских святых. И действительно! Место это весьма почитается магометанами, которые приходят сюда на богомолье едва ли даже не из других уездов. Самый камень этот ныне расколот на 3 неровных части, весь почернел, как бы будучи обожжен, и отчасти заплесневел и выветрился. Один кусок положен на бок, а два других поставлены рядом на этом лежащем камне. Верхний кусок камня несколько скруглен, но вообще камень этот походит на все татарские стоячие камни на могильниках. Вместо лепной чалмы на верху этого камня на одной стороне его высеченная вокруг надписи рамка сверху сходится стрельчатою аркою, и после второй строчки надписи проходит линия завитков, долженствующая изображать свитую из материи чалму. Как

самая эта рамка, так и буквы от времени весьма постерлись, так что // (с. 100) разобрать их совсем трудно. Старожилы деревни сообщили о. Василию Фло-рову, что будто бы эти буквы, а равно рамка и украшение были выложены мелкими камушками (мозаикою?), а ныне все эти камешки уже повынуты приходившими сюда богомольцами, но при личном осмотре этого камня я не нашел никаких следов этого: ячеистая же поверхность внутренности букв и рамки, на которую указывают, как на признак мозаики, по моему мнению, происходит единственно только вследствие выветривания этого камня. Точно так же я не мог различить указанного мне местным муллою (Мугаммедом Рахимом) на задней стороне камня следа изображения остроносой туфли, которую он, по-видимому, признавал туфлей Пророка и видел довольно ясно. Весь камень, если его сложить, имеет длины до 2-х аршин при ширине лицевой стороны вершков 6-7. Надпись на камне идет в 7 строк, из которых в первой строке только один знак. Первая и вторая строка помещаются выше украшения, а остальные 5 строк -ниже. Примерный вид камня в его теперешнем виде, и какой бы он должен быть,

31

таков: 31

Так как ни я, ни о. Василий Фролов, доставивший мне первоначально сведения // (с. 101) об этом камне, совершенно не знаем восточных языков, то по нашему поручению надпись с камня снята местным муллою, который снял две первые строки тем самым почерком, которым они выбиты на камне, а остальные снял ныне употребительным у татар скорописным почерком, но как гордин- // (с. 102) ский, так и мало-парзинский муллы, помогавшие мне снять и переводившие эту надпись, малообразованы, да и мы, снимая надпись на неизвестном языке, легко могли погрешить, а потому считаем необходимым привести здесь по-русски написанный текст надписи, как нам прочитал его мало-парзинский мулла, а параллельно с текстом и русский перевод, сделанный парзинским и

32

гординским муллами .

Ля

Иллиага илль аллагэ, Мухамет расуль улльлагэ. Гиллейгы рахмат улльлагэ. Бигда тарих джиат Мархум Дземир хан Шигари Булгар

Нет

Бога, кроме Бога, Магомет - пророк Божий! Божье спасение усопшему! После года войны Усопший Дземир хан, Житель города Булгар

31

См. фотокопию соотвествующего листа (А.К., В.Ч).

32

Муллами текст был прочитан неверно. Надпись гласит «...Смерть (есть врата и) все люди войдут [в них]. Памятник Яхам (?) дочери... д. [Да будет] над ним (!) милость божья милостью широкою. Даты [в] семь (сот двадцать) третьем году, шестнадцатого дня..» (1323 г.). См.

A. Рахим. Болгаро-татарские эпиграфические памятники в Вятском крае // Материалы по охране, ремонту и реставрации памятников ТССР. - Казань, 1930. Вып. IV. С. 49-57 (А.К.,

B.Ч.).

Стр. 102 рукописи Н.Г. Первухина

Что значит более точно эта надпись и к какому времени может принадлежать камень, представляем судить знатокам.

2. Вторая, тоже татарская могила находится подле самого села Люма, на С.-З. от села за гумнами в конце поля на безымянном ручье, впадающем в реку Люм. Скорее, здесь не одна, а две могилы, и только насыпь над ними одна. Местные жители эту могилу называют Бигер-шай - Татарские могилы, но кто в них похоронен, точно не указывают. Тем не менее, во время болезней в округе или вообще каких-нибудь не- (с. 103) счастий еще недавно сюда ночью приходили отдельные вотяки и закалывали здесь с языческими обрядами утку, что, по объяснению Верещагина и местных жителей, служит умилостивительною жертвою Шайтану. Могила направляется от С. к Ю. , и подле нее стоит громадная весьма старая сосна, с которой, по рассказам местных жителей, нельзя сломить ни одного сучка и даже нельзя прикасаться не только к ней, но и к шишкам, с нее падающим, так как всякого прикасающегося к этой сосне постигнет болезнь или какая-нибудь другая беда.

Третий вид кладовищ - разбойничьи станы. Кроме городищ и могильников, хотя и не в таком количестве, как эти виды кладовищ, в Глазовском уезде встречается третий вид кладовищ - рабойничьи станы. Нами уже сказано выше, что, по официальным сведениям в «Столетии Вятского края», в Глазовском уезде не было местных разбойничьих шаек, и действительно местными жителями станы указываются, главным образом, на окраинах уезда, куда разбойники легко могли явиться из соседних уездов если не на постоянное, то на временное жительство. Разбойных станов в собственном смысле можно указать в Глазов-ском уезде только три, да две местности в уезде связаны с именами пугачевцев. // (с. 104) 1. Первый разбойнический стан указывают вблизи Тольена на левом берегу реки в местности, называемой ныне у вотяков Гучин, что значит в переводе правильные ямы. Эта местность, выходящая на самый берег Чепцы и окруженная с трех сторон топким болотом, с четвертой граничит с самою рекою. Прежде по болоту рос густой лес, но ныне этот лес вырублен и остался только мелкий кустарник. Вокруг лежат пахотные поля, и сама средина Гучина ныне уже распахана. Здесь то, по преданию тольенских жителей, имели свое постоянное местопребывание страшные разбойники, которые отсюда делали нападения на все окрестности. «Деды говорили нам их имена, - рассказывают местные жители, - но мы имена их позапамятовали». Находили ли здесь какие-нибудь ценные вещи, этого нам сказать не могли или не хотели, но при распашке поля выпахивали из земли какие-то особенные кирпичики цилиндрической формы с начертанными на них тамгами. Вышина этих кирпичиков по описанию была от 3-х до 4-х вершков, а толщина - вершок или немного более. Кирпичики эти частью бросались, а частью брались для забавы детям, но ныне нам не могли из них достать ни одного. А интересно бы // (с. 105) видеть их, чтобы ясно понять, что это такое! По преданию, на Гучине зарыт большой клад, но зарыт с каким-то зароком, а потому и не дается в руки. Учитель местной

школы, местный же житель-вотяк Белослудцев передал нам следующий рассказ старшины Тольенской волости Ивана Дмитриева Ившина, крестьянина из починка Тит-пи. Когда ему (Ивану Ившину) было еще только 18 лет, он подле Гучина пахал весною поле, а сестра его, девка лет 14, была тут же с бороною. Не докончив поле к ночи, они решили здесь ночевать, чтобы докончить поле утром, а чтобы не оставаться на ночь на сыром месте, перешли с пашни на сухую средину Гучина и здесь разложили большой костер. Вдруг услышали они в окружающем лесу какой-то странный дикий голос не то птицы, не то зверя, и этот голос сразу сразу раздавался с нескольких сторон площадки. Парень с сестрою сильно оробели, и в это время из лесу вышло какое-то чудовище, все покрытое шерстью, а между тем двуногое, и пошло прямо к костру. «С сестрою, - рас-

33

сказывает Ившин, - сделался родимец33, а я, испугавшись, перескочил через костер над нею от страху. Чудовище стало обходить костер, а я и боюсь, и сестру мне жалко покинуть, я и тащу ее за ноги вокруг костра. Заставив меня обойти вокруг // (с. 106) костра несколько раз, чудовище опять удалилось в лес, где потом до самого света слышался его дикий голос». «Мы оба чуть не умерли от страху», - рассказывал Ившин. По объяснению того же Белослудцева, на Гучине до последнего времени скрывались убегавшие от солдатчины, и у них были даже здесь в лесу построены маленькие хижины. Вероятнее всего, случай с Ившиным можно объяснить так, что это намеренно пугал молодых ребят именно один из таких беглых, чтобы отвадить от ночлегов здесь и вообще навести страх на желающих поближе ознакомиться с местностью.

2. Второй разбойничий стан указывают близ починка Сурдавайского Гы-инской волости в поле починка, не более одной версты от него. Это высокая гора, имеющая на себе следы валов: одного пониже с направлением на С.-З. и другого, более высокого и длинного, с направлением на Ю.-З. Валы эти начинаются на самой горе и затем, спускаясь с нее, доходят обоими своими концами (С.-З. и Ю.-З.) до реки Сурдовайки, а Ю.-З. сверх того и до речки Гыи, в которую здесь впадает Сурдовайка. Гора между этими валами оканчивается полукруглою крутизною, а самое течение реки Сурдовайки также описывает около этой горы полукруг. Длина юго-западного вала около 100 сажень, и вал этот от реки поднимается к горе тремя уступами // (с. 107) длиною сажень в 30-35 каждый, а к горе примыкает более узким местом (перешейком), хотя, впрочем, и здесь он имеет не менее двух сажень ширины. Северо-западный вал гораздо короче, ниже и уже юго-западного. Расстояние между концами валов считается по прямой линии около 150-и сажень, а длина всей дуги с обоими валами не менее одной версты. Почва здесь глинистая, но встречается также белый и красный песчаник. Местные жители рассказывают, что здесь давно когда-то жили разбойники и оставили в горе большой клад, зарытый с определенным зароком: атаман разбойников, став на перешейке юго-западного вала и пустив из лука стрелу, сказал:

33

Т. е. потеряла сознание от испуга (А.К., В.Ч.). ИДНАКАР 3 (28) 2015

«Когда эта стрела кем-нибудь будет найдена, тогда клад может быть вырыт!» Металлических вещей или черепков здесь не находили, но крестьянин починка Сурдовайского Иван Иванов Бывальцов раз нашел на этом месте два прямых железных прута с загнутыми на одном конце кольцами длиною один в 2, а другой в 1 У аршина и пару обыкновенных ральников. По объяснению Гыинского писаря Волкова, доставившего сведения об этом стане в земскую управу, вещи эти, по всей вероятности, были брошены здесь кем-нибудь делавшим попытки к кладоисканию и чего-нибудь испугавшимся34. //

34 Следующий текст на доп. страницах 2-4 отнесен к концу с. 107: (доп. с. 2) Сведений о разбойном стане и предание о разбойниках под Залазною доставлены мне учителем Залаз-нинского училища г. Анфимовым, который сам родился и вырос в Залазне, где предки его начали жить чуть ли не с основания завода. Сведения, от него полученные, мне кажется, также можно вставить в текст моей работы, поставив их впереди сведений о Песковском разбойном стане (т. е. на третьем месте, а Песковский стан сделаю уже 4-м станом, и вместе с этим переменив счет станов. Т. е. указав, что «в Глазовском уезде известно не 3, а 4 разбойных стана).

Вскоре после основания Залазнинского завода в 1771 году и переселения сюда из разных имений Мосолова крестьян для работы в завод начали приходить неизвестные люди, выдававшие себя за непомнящих родства и просившие принять их хотя бы даже крепостными для работы на заводе. Их принимали и расселяли рядом с другими. В то же время около завода сгруппировалась шайка вольных людей, заявивших о своем существовании грабежами и разбоями по дороге, проходившей из Глазова в (бывший еще тогда уездным городом) Кай. Для жительства разбойники выбрали место, находящееся по левую сторону р. Залазной в У версте от завода, и старики говорят, что видимый и теперь по левую сторону р. Залазной небольшой холмик есть остаток больших землянок, в которых жили разбойники. А когда вскоре проведена была дорога из Залазны через Красноглинье на Песковку, прошедшая рядом с этим местом, разбойники перенесли свое местопребывание в заросший густым лесом овраг, отстоящий от завода саженях в 200-х. Предводителем разбойников был Данила Попов, очень строго обращавшийся со своими подчиненными и постоянно защищавший кре- // (доп. с. 3) постных на заводе от обид и притеснений старших служащих. Залазнинский крестьянин Павел Наумов слыхал от своего деда (весьма старого старика, ныне уже умершего), что заводское население не только никогда не терпело от этих разбойников, но, напротив, постоянно видело в нем защиту. Так, в управление заводом Ивана Васильева Дроздова, предания о жестоком обращении которого с заводскими крепостными сохранились до сего времени, разбойники под предводительством Попова в июле месяце, когда большинство заводского населения выехало на отдаленные сенокосы, вошли в завод с целью наказать управителя, только что жестоко перепоровшего многих заводских крепостных. Предупрежденный о намерениях разбойников управляющий, убежав из дому, спрятался в землянке какой-то женщины и упросил ее его не выдавать. Женщина, накрыв его корытом, села на это корыто сама, а когда разбойники, отыскивая управителя его вошли и к ней с вопросом «Где упраитель?», женщина отвечала: «А кто его, душегуба, знает, где он?! Здесь его не бывало!» И этим ответом заставила разбойников уйти. Не найдя управляющего, разбойники разбили контору, захватили ящики с заводской кассой и, взяв себе серебряные деньги, все медные деньги (которых было немало) выкинули на площади для заводских людей. Подобные явления, разумеется, заставляли управителей иногда бояться обижать подчиненных, хотя замечательно, что за эпитет «душегуба» управляющий после ухода разбойников жестоко выпорол спасшую его от разбойников женщину.

Сын Данилы Степан был сначала вольным и жил при отце, а в 80-х годах прошлого http://elibrary.ru/title_about.asp?id=33940 ИДНАКАР 3 (28) 2015

(с. 108) 3. 4. Третий Четвертый разбойнический стан, по преданию, находится близ Песковского завода, но это предание нам неизвестно, только по материалам истории Песковского завода, напечатанным в «Вятских губ. ведомостях» за 1883 г. в N° 79, здесь читаем мы следующее: «Есть предание, что занятая под поселение Песковского завода (по простонародию з. Курочкина) местность составляла рудник, на котором по зимам добывалась руда шайкою разбойников в устроенной проходной на берегу реки Вятки. Признаком такой «проходной» остался довольно высокий отвал земли конусообразного вида, наполовину смытый и унесенный потоком реки Вятки. Старики и по сие время сожалеют, что не могут наткнуться на эту проходную, где, де, у разбойников целые вешаки (выработанные гнезда) были наполнены добытою и сгруженною ими рудою, и в ней, де, имеются склады огнестрельного и другого разбойнического оружия. Местность по своей непроходимой лесистости к подобному проживанию разбойнических шаек вполне благоприятствовала...»

Относительно существования прежде здесь разбойнической проходной можно сослаться на некоторые письменные намеки. Писчик Песковского завода Егор Ляпунов 1773 г. от 15 августа (т. е. на другой же год, как начал открываться завод) доносил, что неизвестная разбойническая шайка, подъехавшая на // (с. 109) лошадях, ограбила завод, стреляя до 5 раз, грозясь вторично напасть на завод и весь сжечь. Можно предположить, замечает автор «Материалов», что

века он уже был крепостным Мосолова и служил горным инженером. Сын Степана Егор уже был управляющим завода // (доп. с. 4) (целых 42 года) и первый известен был своим богатством, которое, впрочем, он наследовал не от своего отца или деда, так как в первое время был очень беден, а нажил капитал, продавая железо на Макарьевской ярмарке и поставляя на завод хлеб. Этот Егор Попов откупился у помещика на волю и, построив своим 2-м сыновьям дома, записался сам в глазовские купцы. Жена одного из сыновей его, Дмитрия, и теперь проживает в г. Глазове в своем собственном доме она и известна всем под простонародным названием «Попихи».

Около Залазнинского завода разбойники жили не постоянно, но, прожив здесь некоторое время, они исчезали, а потом появлялись снова. Старики рассказывают, что разбойники уходили на Каму, но где именно они там жили, неизвестно. Точно так же неизвестно, находилось ли что-либо в месте жительства разбойников, но на левой стороне дороги на склоне холма к речке Залазне залазнинским крестьянином Онисифором Чепцовым было найдено несколько старинных местных монет, хотя точных сведений об этой находке собрать не пришлось и даже самое время этой находки точно не может быть определено. Точнее определяется время другой находки! Также по левую сторону дороги, за оврагом начинается холмистая местность, составляющая часть поля крестьянина Ивана Пшеничникова. 4 года тому назад этот крестьянин во время пашни нашел 100 штук медной монеты по 1 У и по У копейки, всего монет было на 1 рубль серебра ценою, а весили они 3 У фунта. Кроме того, на правой стороне дороги за оврагом, где теперь лежит сельское кладбище, во время копания могилы с краю кладбища к дороге залазнинский крестьянский парень Василий Кошкин нашел в 1885 году горшок, покрытый чугунною крышкой, но в горшке, по словам Кошкина, не было ничего.

Вот Вам мой ответ и просьбы: сделайте, что можете, и будьте уверены в том, что и я всегда готов к Вашим услугам, оставаясь Вашим покорнейшим слугою. Н. Первухин.

«таковая партия являлась и для осмотра своего старого подземного гнездилища и как бы в отмщение, что оно занято новопоселенцами, вздумала так устрашить сих последних».

Кроме этих трех разбойничьих станов, в Глазовском уезде встречаются еще местности, связываемые преданиями с именами пугачевцев. Это, во-первых, село Верхокосинское Елганской волости, по-народному называемое Караул. Местные жители объясняют последнее название тем, что здесь был поставлен царский караул для охранения Слободского и Вятки от нападения пугачевских шаек, а по другим, этот царский караул стерег даже некоторое время здесь самого Пугачева, здесь же будто бы и взятого в плен.

Вторую местность точно указать нельзя, потому что она указывается только так называемым «Кладовым камнем»35. Камень этот в настоящее время находится в Вятском музее при реальном училище, будучи представлен г-ну начальнику губернии крестьянином Котельнического уезда З.С. Бобровым. Представляя камень этот, Бобров объяснил, что // (с. 110) этот памятник был найден лет 20 тому назад, т. е. около 1859 г. крестьянкою из деревни Политенки близ села Верхосвятицкого и ею передан бывшему в том селе священнику, и что можно верить тому, что этот камень был положен разбойниками и под ним скрыты их богатства. Дело только в том, что женщина, нашедшая этот камень, ушла вскоре потом на богомолье в Саровскую пустынь и здесь умерла, оставив неизвестным место находки камня. Местные жители передавали, что сын священника, не зная место, где найден памятник, распорядился выбросить его на двор как ненужную вещь, и со двора священника дети перебросили его в одво-рицу дьякона, а от дьякона этот камень перешел в руки какого-то крестьянина, у которого уже и нашел его Бобров. Этот камень-опок четырехугольной формы, 4-х вершков длины, 2-х ширины и 1 -го вершка толщины, с довольно хорошо сохранившеюся надписью следующего содержания:

Первая лицевая сторона: Сей камень заветный, кладеная сия поклажа сибирским пугачевским воинами, 28 человеками, да сей поклажи златою казною червоною монетою 56 тысяч, каждой червоной щитая по пяти рублей. А поклажи серебром 44 тысячи монетами, каждой монету щитая // (с. 111)

Правая боковая сторона: по рублю, да хто сей камень, щестливый раб, найдет, тот и казну нашу возьмет, да хто наш завет исправит, тот и казну нашу разделит, нашу казну возмите и по себе делите,

Вторая лицевая сторона: друг друга не обите, есаул Макаров, атаманом Сухопаровым, нами заве-щено тако, по вместо нашей казны положите по завету нашему 30 аршин тонкова холста, да каждой полуаршин по три монеты, да черного

35

Сведения взяты из № 79 Вятск. губ. вед. за 1872 г. http://elibrary.ru/title_about.asp?id=33940

Левая боковая сторона:

петуха над сим холстом, и денгами станут стоять сторожа строчные годе, по найдению нашей поклажи в ту яму положите исправной и завет, а по найден-

Верх камня:

ию сего камня ищите отговорщика, а отговорщик знает (знает?) управ-лятся с нашим сосо сторожам.

Низ камня:

Слушатся отговорщика, кладена поклажа 1774 году майя 4 числа.

К этому добавим мы от себя, что о крестьянине Боброве весьма многие жители Глазовского уезда передавали нам как о таком человеке, который был очень счастлив на клады и весьма умел взять их, потому что знал все заветы и зароки. //

(с. 112) Четвертый вид кладовищ - разнообразные местности соединенные преданиями с кладами. Наконец, в ряду кладовищ Глазовского уезда должно указать и несколько других мест, замечательных только тем, что с ними соединены предания о находящихся здесь кладах.

1. Первое подобное место мы должны указать на Пермском тракте между Банинскою и Поломскою станциями, подле деревни Озонской Поломской волости в так называемом Озонском волоку. Здесь в озере, недалеко от дороги скрыт клад, и он несколько раз уже являлся счастливцам, проезжавшим по волоку, в виде оленя, который при приближении к нему исчезал, а на месте оленя каждый раз находились старинный серебряный рубль36.

2. По рассказам вотяков Карсовайской волости, в расчищенных ныне лесах по направлению от Карсовая к Гордину, где прежде жили чукчи-великаны, зарыто ими много кладов, но клады эти зарыты с зароками, а потому взять их трудно. Вероятно, здесь же находили жернова, огнива и кирки этих чук-

37

чей-великанов . У карсовайского священника о. Стефана Дернова сохраняется выпаханный крестьянином его прихода чугунный медальон, имеющий в диаметре // (с. 113) 3-4 вершка с весьма отчётливо сделанным поясным изображением генерала и с надписью вокруг, что это граф П.Я. Витгенштейн, и род маленького копьеца. Как попал этот медальон в поле, где, когда и зачем такой медальон сделан, неизвестно.

3. На огородах деревни Омутницкой Лудошурской волости, отстоящей от г. Глазова в 14 верстах по Пермскому тракту, из ключа вытекает ручей Язинца, который перед Омутницею пересекая дорогу, почему здесь и устроен мост. На верховьях этого ключа, по рассказам местных жителей, живет дух, который напускает болезнь на всякого человека, и даже на лошадь, которые приближаются к ключу, а особенно сильно дух действует подле изгороди, саженях в 3-х -4-х от ключа на месте, покрытом мелким кустарником. У человека и у лошади

36 Сообщил тольенский вотяк Белослудцев.

37

Указано в № 62 Вятск. губ. ведом. за 1865 г. ИДНАКАР 3 (28) 2015

являются одинаковые симптомы: становится трудно дышать, силы быстро падают, живот вытягивается, начинается трясение и является общее недомогание, которое продолжается несколько дней и может совсем уморить, если не сходить на ключ и не бросить туда хлеба, или пирога, или какую-нибудь мелкую монету. Лет 15 или 20 тому назад в первый раз рабочие строили на тракте мост через Язинцу и остались было ночевать на самом // (с. 114) тракте. Когда стемнело (примерно около полуночи), они вдруг услышали страшный рев, их пробудившийся, и увидели в кустарнике подле истока Язинца какое-то громадное существо, не то человека, не то зверя, и так этого испугались, что ночевать ушли в деревню и после при дороге на ночь никогда не оставались. Ясных преданий о кладе на Язнице не существует, но, по объяснениям местных жителей, «недаром тут дух живет: что-нибудь он здесь да сторожит».

4. В Елганской волости между деревнями Астраханскою и Митенскою, на астраханском поле верстах в 3 от деревни Митенской, подле речки Косы есть чрезвычайно глубокий, шириной не более сажени провал, в котором, по рассказам местного уроженца, учителя г. Кибардина, нельзя было достать дна, хотя они спускали туда камень на чрезвычайно длинных веревках. В этом провале, по-местному «прорве», сохраняется будто бы большой клад, и по ночам клад этот иногда показывается в виде пламени, как будто на дне провала кто-то разложил костер. Было время, что некоторые удальцы пытались и раскапывать этот провал и даже спускаться внутрь его на веревках, но первые заболевали, а вторые не могли достать дна и вынимались из провала полузадохнувши // мися (с. 115).

5. В Порезской волости в версте от деревни Шмыки, вверх по речке Лум-пуну среди большого, весьма топкого болота, поросшего лесом, находится довольно высокий, по-видимому, насыпной холм, отстоящий от реки не более, как сажень на 30. С трех сторон этот холм имеет весьма крутые подъемы, а четвертая сторона холма довольно отлога и представляет как бы въезд. Впрочем, холм этот, скорее, продолговато-круглый, нежели четырехугольный, и самая большая длина его вверху не больше 10 сажень. «Ныне он сравнительно невысок, - говорят местные жители, - но старики помнят, что он вышиною ровнялся с самыми большими деревьями, растущими у его основания». В этом холме, по преданию, закопан большой клад, и кладоискателями уже вырыто много глубоких и довольно широких ям, которые ныне, по словам жителей, и понизили этот холм, но ямы эти вырыты так давно, что заросли уже довольно большими деревьями. Интересно знать, что, несмотря на древность кладоисканий и их многочисленность, о металлических находках здесь совсем не говорят, но старики утверждают, что некоторые ямы копались уже на их памяти, и в холме кладоискатели находили лишь кости допотопных животных и угли. Место это называется «Мыс», и состав // (с. 116) почвы местный крестьянин, гласный земской управы Шмыкин (сообщивший мне сведения об этом кладовище) определял как «боровой песок», высказывая предположение, что холм насыпан

искусственно, так как от этого холма боры довольно далеко и почва подножия по своему составу к почве холма «не подходит».

Поверья о Великом четверге и о переходе кладов. Вообще между населением Глазовского уезда, особенно между вотяками, существует убеждение, что клады можно брать во всякой деревне: стоит только в Великий четверг, рано утром (до света) выйти из деревни на такое место, где бы сходились три дороги, и здесь, очертив ножом как можно большой круг, ждать в середине этого круга, пока клад не явится с той или другой дороги; тогда, де, клад сам расскажет стоящему в круге, как и где его можно взять.

Тольенский учитель Белослудцев передавал рассказ своих однодеревен-цев, что у них один из крестьян ходил как-то слушать к Тольенскому озеру, о котором мы упоминали выше, и к этому крестьянину из озера выкатилась бочка, из которой бочки послышался голос, указывающий, что для завладения ею крестьянин должен в одну из следующих ночей приехать к озеру на гнедой и саврасой лошадях, запряженных в телегу, и взять при этом себе // (с. 117) товарища, другого крестьянина той же деревни, который был назван по имени. Лошадей-то крестьянин сыскал, но товарища с собою взять не захотел, не желая с ним делиться кладом, а потому и бочки на берегу озера не нашел. После этого в другую ночь хотя он и брал указанное лицо с собою снова, но клад ему уже не дался.

Обыкновенно вотяки говорят (как сообщил нам вотяк Лудошурской волости Перевощиков), что клад, пролежав на одном месте несколько лет сряду, переходит на другое место или в виде какого-нибудь животного, или в виде человека, или даже в виде какого бы то ни было предмета, как то: бочки, колеса и т. п., и легче всего завладеть кладом именно во время самого перехода этого клада из одного места в другое; задача состоит лишь в том, чтобы уметь ублаготворить или подчинить себе злого духа, шайтана, который заведует этим переходом кладов, и тогда клад сам придет в руки.

Пятый вид кладбищ - места, где находились кости допотопных животных. Наконец, последний вид кладовищ составляют места находок костей допотопных животных. Кости допотопных животных особенно часто встречаются, во-первых, на речке Чепце преимущественно в той части ее течения, которою она касается волостей Балезинской и Поломской, во-вторых, в речке Лозе, впадающей в Чепцу с // (с. 118) правой стороны немного ниже Полома, в-третьих, по речке Елганке, впадающей в Лему против Косы в Елганской волости; в-четвертых, в самой речке Косе в Тишинской волости; в-пятых, по речке Питим Ветошкинской волости; в-шестых, по речке Лумпуну в Унинской и По-резской волостях; в-седьмых, по речке Шестнеце в Понинской волости; наконец, в-восьмых, лет 10 тому назад были найдены кости какого-то большого животного при распашке горы возле деревни Кимши Унинского прихода и волости. Ни в одном из этих мест 1) ни состав почвы не представляет для поверхностного и малообразованного наблюдателя ничего отличного от состава почвы других

окружающих мест, 2) ни характер поверхности не является настолько оригинальным, чтобы невольно привлечь к себе внимание, а так как при этом все кости найдены совершенно случайно, большею частью, будучи обнажены во время весенних полноводий, размывших часть берега той или другой реки, и обыкновенно найдены плохими геологами и палеонтологами, то характеристику местности, где встречаются костища, мы не имеем возможности сделать, // (с. 119) и надо думать, что кости допотопных животных можно встретить и в других местностях Глазовского уезда. Мамонтовы и оленьи (?) зубы вообще весьма не редкое явление в Глазовском уезде, и хотя других каких-либо костей в тех местностях и не указывается, но это надо приписать, скорее, невнимательности лиц, находивших зубы, нежели отсутствию костей.

Глава II.

Находки, сделавшиеся известными в Глазовском уезде

Так как предметы, находимые в Глазовском уезде, чрезвычайно разнообразны, то для более систематического их обозрения представляется необходимым так или иначе их группировать, и мы расположили их, например, так:

1) Кости вымерших животных и вообще всякого рода необделанные кости;

2) Предметы домашней утвари (блюда, вазы и т. п.);

3) Вещи, составляющие часть костюма мужского и женского;

4) Орудия разных производств с результатами этих производств (железными окалинами и т. п.) и оружие разного рода (как оборонительное, так и наступательное);

5) Конская сбруя и упряжь, а также экипажные принадлежности; //

(с. 120) 6) Разного рода монеты и слитки.

Группа 1. Кости животных. Между находками первой группы, прежде всего, укажем сделавшиеся нам известными находки костей разных допотопных животных.

1) еще в 60-х годах понинский священник о. Дмитрий Покрышкин весною услышал, что в береге реки Шестнеца видна часть черепа какого-то животного с рогами, и, отправившись туда, нашел лобную часть с обоими рогами, от которых, впрочем, остались только основания длиною, однако, до 7 вершков каждый при наибольшей толщине у основания около 3-х вершков. Несмотря на то, что голова эта лет 12, а, может быть, и более лежала на дворе, подвергаясь действию разрушающих атмосферических влияний, а школьные мальчики имели даже обыкновение кидаться в нее каменьями, однако кость и по настоящее время чрезвычайно крепка и немало не выветрилась. Ныне голова эта представлена мною для ознакомления в Вятский статистический комитет, который хотел снять с нее точный снимок для Археологической комиссии.

2) В конце 60-х или в одном из первых 70-х годов по реке Лозе весною сплавляли в Чепцу к г. Глазову плоты из леса, купленного на сруб по реке Лозе глазовским купцом Григорием Борисовичем Сергеевым. В верстах 10 или 12 от

устья // (с. 121) Лозы плоты эти налетели на мель, и, чтобы снять их, погонщикам пришлось спрыгнуть в воду. В это время один из погонщиков сильно ударился в воде ногою о какой-то предмет с довольно острыми углами, лежащий на дне реки, и, любопытствуя узнать, обо что он ушиб и разрезал себе ногу, вытащил этот предмет из воды и увидел, что это зуб мамонта, который и был им привезен в Глазов и отдан хозяину (Сергееву), где он сохраняется и до сих пор. Рассказ этот получен мною от самого Г.Б. Сергеева.

3) В 1877 г. весною крестьянин Ветошкинской волости деревни Гайбин-ской Иван Сергеев Собачкин, занимаясь рыболовством на речке Питим, в мельничном пруде принадлежащей ему мельницы вытащил со дна реки зуб или рог какого-то допотопного животного весом 12 фунтов, длиною около 1 У аршин, дугообразного вида. Будучи представлен через волостное правление исправнику, а от него г-ну начальнику губернии, зуб этот оказался бивнем мамонта. Вещь сама по себе нередкая, но весьма интересно объяснение этой вещи, данные со слов местных жителей волостным правлением. Старожилы деревни Гайбинской, пишет волостное правление, рас- // (с. 122) сказывают предание, что в этой местности когда-то очень давно был огненный град, от которого выгорела вся деревня и загорелся тогда близ деревни находящийся значительный лес, ныне уже не существующий. Тогда, вероятно, от ужаса выбежали из лесу и кидались в реку какие-то громадные невиданные звери, которых самое название жителям неизвестно. Ныне старожилы деревни думают, не этим ли зверям принадлежал найденный рог или клык. Сведения об этой находке взяты мною из архива полицейского управления.

4) В 1880 году Елганское волостное правление представило найденную в берегу реки Елганки кость от левой задней части неизвестного большого животного, ни кем и когда найдена эта кость, ни волостное правление, ни становой не сообщают полиции, из архива которой мною взяты сведения об этой находке. Точно так же не найдено мною здесь и объяснения, какому именно животному принадлежит найденная кость, которая, разумеется, была своевременно представлена г-ну начальнику губернии.

5) У священника с. Верхокосинского (по народному наз. «Караул») о. Николая Ивановича Кострова видел я зуб довольно большой величины, но не мамонта а како- // (с. 123) го-то другого исполинского животного. Зуб этот, по словам о. Николая, найден на дне реки Косы невдалеке от села. Когда я заметил, что это зуб не мамонта, а по, всей вероятности, допотопного оленя или быка, то о. Костров объяснил мне, что на этом же самом месте, где найден зуб, действительно найдена была одновременно с зубом и какая-то голова («челюсть») с рогами, но так как она была очень велика и «ни на что не годилась», то ее бросили опять на старое место. Сохраняется ли она там и поныне или вынута кем, неизвестно. В этом же селе Караульском причетник Иван Свечников рассказал мне, что на речке Куземе, впадающей в Косу близ деревни Ухтымской Елган-ской волости Верхокосинского прихода, невдалеке от устья речки в воде на дне

повыше мельничной плотины, как ему известно, до сего времени лежит несколько каких-то весьма больших костей.

6) Весною 1885 г. во время рыболовство на речке Чепце немного выше с. Балезина крестьяне нашли какие-то старые большие кости, но не обратили на эту находку большого внимания, оставив кости на берегу. Когда же об этой находке узнал местный священник о. Василий Флоров, // (с. 124) он отправился туда нарочно и, взяв себе эти кости, отнес их домой, а потом, узнав, что я интересуюсь подобными находками, препроводил их ко мне. Кости эти оказались тремя обломками мамонтовых бивней весом во всех трех около пуда, а длиною два по аршину, а один У аршина. Кость настолько перетрухлела, что разламывается мелкими обломками, отделяясь слоями, и в костной консистенции находок, сделавшихся похожими на дерево, я убедился только химическим анализом, произведенным для меня управляющим земскою аптекою г. Максимовичем. Вследствие крайней труховатости, кости эти я не счел нужным представлять в Статистический комитет и представил туда только верхнечелюстную кость с левою глазною впадиною, принадлежащую также какому-то исполинского животному и найденную в том же 1885 году и тем же священником Флоровым лично на берегу реки Чепцы близ урочища «Каменное заделье», верстах в 13-и

38

или 14-и выше Балезина , так как эта // (с. 125) кость особенно хорошо сохранилась.

7) В июне месяце настоящего года сыном священника Флорова Николаем против самого села Балезина найден был расколотый обломок лопатки (scapula), принадлежащей также какому-то исполинского животному. Этот обломок также представлен мною в Статистический комитет.

8) Тут же и в это же время найдена была самим священником Флоровым часть верхней челюсти какого-то крупного травоядного животного.

9) По рассказам жителей починка Нижне-Ухтымского, подле Бег-ила в // (с. 126) 1885 году был найден большой зуб какого-то зверя длиною в четверть аршина и очень толстый, но когда нами было выражено желание посмотреть его, то нам ответили, что он уже потерян.

38 Самое урочище «Каменное заделье» представляет из себя значительный интерес для археологов, так как с ним связывается имя преподобного Трифона, просветителя Вотского края. Это древняя каменоломня на правом берегу Чепцы, в местности, ныне // (с. 125) принадлежащей г-ну Максимовичу. Здесь в древности ломали песчаник, и местное предание говорит, что первый устроил здесь каменоломню преподобный Трифон, который здесь, де, долго жил сам и брал камни для постройки своего монастыря в Вятке. По словам того же предания, чтобы рабочим не бегать часто к реке за водою, он молитвою своею заставил явиться ключ, близ которого ныне в Троицын или Духов день весною бывает торжественное молебствие. Балезинский священник о. Флоров рассказал мне, что, бывая в Вятке, он как -то присматривался к обнажившимся от штукатурки местам в стене Трифоновского монастыря и нашел, что песчаник, из которого сделаны стены, по-видимому, действительно тот самый, какой встречается в Заделье. Ныне же каменная порода истощала и каменоломня оставлена.

10) У глазовского купца Якова Ив. Столбова поныне лежит зуб мамонта, довольно хорошо сохранившийся, который, по словам Столбова, найден на левом берегу реки Чепцы ниже Глазова и немного выше устья речки Сыги.

11) У г-на Спицына указывается (программа для описания доисторической древности Вятского края), что бивень мамонта был когда-то найден подле села Еловского на высоком берегу реки Чепцы.

12) Учитель городского училища Кибардин сообщил нам, что, служа учителем в Унях (с 1874 г. по 1881), он слышал, что в конце 70-х годов, а в котором именно году, он не помнит, в горе около деревни Камши Унинского прихода и волости, когда начали распахивать эту гору, были найдены какие-то весьма большие кости, по-видимому, допотопного животного, но какие именно были эти кости, он не знает. Унинские жители и сосновский священник о. Александр Шубин указали, что эти кости местным становым Козловым представлены были по начальству, но в архиве полиции нами не найдено ни- // (с. 127) каких указаний об этом.

13) В «Мысе» Порезской волости над речкою Лумпуном встречались также кости допотопных животных, как сообщил крестьянин Шмаков, но куда девались эти кости, он сказать не мог. Вообще, по рассказам унинских и порез-ских жителей, не раз встречались большие какие-то кости в берегах речки Лумпуна и на дне ее, но или кидались тут же, где найдены, или проданы вместе с кухонными костями собирателям костей и тряпок.

14) На древнем кладбище близ деревни Тольенской при распашке поля встречались, как нами указано выше, человеческие кости, раза в полтора превосходящие величиною кости теперешнего человека среднего роста.

15) У г. Спицына (прогр. стр. 1) указывается костище, находящееся в верховьях Камы в 3-х верстах от с. Гордина и занимающее около 10 квадратных сажень, все кости раздроблены.

16) На всех городищах правого берега реки Чепцы при распашке их и при поверхностных раскопках встречаются во множестве кости разных животных, непременно расколотые и даже большей частью расколотые именно вдоль. Даже бабки, издревле составляющие игрушки детей и у вотяков, как и у русских, и те встречаются расколотыми. Из // (с. 128) таких костей мною представлены в Вятский статистический комитет из Балезинского городища раздробленный поперек обломок большой берцовой кости какого-то крупного животного (по догадкам местных жителей, лося), а также зубы каких-то травоядных животных с балезинского Кар-ила, с Весья-кара, с Игна-кара и с Гурья-кара.

Группа 2. Домашняя утварь. Из предметов разной домашней утвари нам известны следующие находки:

1) Служащий приказчиком у глазовского купца Столбова Александр Павлов Киреев, урожденец Залазинской волости с границ Зюзди-но-Афонасьевского прихода, рассказывал, что когда ему было лет 8 (т. е. в 59 или 60 году), в Залазинском крае был найден большой серебряный клад весом,

как он помнит, до 3 У пудов. Клад этот состоял из разных серебряных блюд, чашек, котлов и т. п., и сведения об этом кладе получились им так:

Крестьянин, вырывший клад, побоялся открыть о своей находке и, желая воспользоваться им один, уговорился с одним залазинцем, хорошим знакомым отца Киреева. Этот залазинец торговал, развозя по окрестностям разную мелочь. Ему-то находчивый крестьянин и передавал найденные вещи по частям, а этот, в // (с. 129) свою очередь, продавал их в Вятке, выговорив себе известное вознаграждение, а деньги привозил находчику. Когда он забрал у того крестьянина уже последние вещи на продажу, то отправку вещей как-то подсмотрели соседи крестьянина-находчика, догадались, что это из клада, и решились отбить в свою пользу вещи, устроив засаду в лесу, где должен был проезжать торговец. К счастью, торговец был не с телегою, а (по случаю осеннего времени) вез вещи на верховой лошади и успел ускакать от разбойников, которые на него, было, кинулись в лесу. Однако он доехал только до ближайшей деревни, родины Ки-реева, и ночевать заехал в дом к родителям Киреева, где и рассказал о нападении на него разбойников, а также и о находке, причем показал и самые вещи. Подробного описания вещей Киреев ныне дать уже не мог, так как в его памяти гораздо яснее врезался рассказ о разбойниках, нежели особенности каждой отдельной вещи, да и серебра у торговца на этот раз было не более фунтов 15 или 20. Помнит только, что были, между прочим, блюда и тарелки.

2) В том же Зюздинском крае, а именно в Харинской волости близ деревни Кышмановской крестьянин этой деревни Сидор Демидов Сюзев в 1873 году по осени, вспахивая поле, случайно выпахал из // (с. 130) земли большое серебряное блюдо с изображением какого-то геральдического зверя вроде дракона, весившие 2 3/8 фунта. Сначала и этот крестьянин не хотел объявлять о находке, а, немного отчистив блюдо и убедясь, что оно серебряное, стал продавать его казанским татарам, приезжавшим в Зюздино-Афонасьевское на ярмарку. Но татары давали за него только 40 рублей, а такая цена Сюзеву показалась слишком дешевою, точно так же не захотел он уступить блюдо и за 60 рублей, которые давали ему местные торговцы. Наконец, эти неуспешные попытки продать блюдо послужили к распространению слуха о находке, дошедшего и до местного станового, который едва ли не силою заставил крестьянина представить блюдо по начальству, разъяснив ему, что начальство даст гораздо больше, чем дают ему торгаши. Во всяком случае, крестьянин едва отдал это блюдо становому, и для него было совершенно неожиданным счастьем получить 200 руб., высланные Археологическою комиссиею, приобретшею это блюдо в свою собственность. История неудачной продажи этого блюда дошла и до Археологической комиссии и вызвала с ее стороны присылку во все волости Глазовского уезда печатного разъяснения, какие вещи ею принимаются и как ею // (с. 131) они будут оплачиваться.

3) В июне месяце 1886 г. крестьянин с. Уканского Павел Иванов Лаврентьев выпахал во время пашни на своем месте, называемом Жоп-шур, подле

Уканского Пор-кара две тарелочки неизвестного белого металла вроде серебра с весьма интересными изображениями сканной работы, причем на поле сохранились как бы следы позолоты. На одной тарелочке изображен олень, бегущий влево. Из-под задних ног оленя вправо поднимается змея, которая кусает его за шею, а между передними и задними ногами оленя бежит влево собака. Из рта оленя вниз выходит как бы клуб дыма или геральдический лист. На другой же те тарелочке изображена вместо оленя как бы геральдическая птица Феникс, также смотрящая влево, от ног которой вправо также поднимается змея и головою своею направляется к шее Феникса, но еще не успела достигнуть ее, а собака, обращенная также вправо, кусает змею за хвост. Внутренняя часть этих тарелочек, очевидно, выходила наружу, а внешняя выпуклая сторона как бы во что-то вставлялась, потому что сканная выбивка на задней стороне чрезвычайно ясна и мало истерлась. Местные жители, основываясь на одинаковости тарелочек, придающим // (с. 132) а равно на некотором загибе края тарелочек, придающем этим тарелочкам сходство с весовыми чашками, определили их как «скилки», т. е. чашки от весов. Но мы с первого взгляда были вполне уверены, что тарелочки эти составляют только внутреннюю обкладку каких-либо иных сосудов, а не есть цельный предмет в том виде, как он употреблялся. Археологическая комиссия определила эти тарелки как арабскую работу, исполненную при династии Сасанидов, и, разумеется, не увидела в них чашек от весов.

4) Летом 1884 г. крестьянин Балезинской волости починка Седъярского Евсей Лекомцов нашел старый, отчасти поломанный серебряный кувшин, который и был представлен в Императорскую Археологическую комиссию, выславшую ему за этот кувшин 124 руб. 30 коп.

5) Летом 1886 г. во время пашни местным крестьянином на Игна-каре выпахана была из земли медная ложка с обломанным черенком, по-видимому, не особенно древнего происхождения. Ложка это вошла в мою коллекцию и ныне представлена мною в Вятский статистический комитет.

6) На всех Кар'ах сохранились черепки глиняной посуды, преимуще- // (с. 133) ственно из илистой глины, смешанной с толчеными раковинами. На наружной поверхности этих черепков нередко встречаются грубо выделанные украшения в виде черточек и точек, различным образом между собою комбинированных. Так как наиболее подробному нашему исследованию подверглось лишь одно - Балезинское Чертового городище, то и наиболее интересные черепки попались именно здесь. Из найденных нами здесь наиболее обращают внимание: один, являющийся боком неглубокого сосуда со стенками, суживающимися несколько кверху, из илистой глины серого цвета, а другой из более темной глины - обломок как бы яйцеобразного сосуда, имевшего острое дно при вышине не более 2 вершков и в самом широком месте имевшего менее вершка в диаметре. К сожалению, последний обломок как-то исчез, вероятно, будучи унесен детьми, первый же обломок, а равно и образчики черепков с разных городищ, мною представлены в Вятский статистический комитет в количестве 7

нумеров.

3 группа. Одежда. Между предметами, входящими в состав одежды мужчин и женщин Глазовского уезда, чаще всего встречаются серебряные пояса вроде прута, имеющего в боковых сторонах некоторое утолщение и украшенного спиральною нарезкою, тогда // (с. 134) как середина прута и края его более тонки и совершенно гладки. На одном конце этого пояса обыкновенно выкована пуговица, тогда как другой конец чаще всего загнут крючком или представляет петлю. Такие пояса запомнил и Киреев в указанном выше кладе, и находили:

1. В 1883 г., в июне, во время пашни озимого поля крестьянин деревни Омутницкой Алексей Поликарпов Наговицин нашел 3 обломка, которые и представлены им по начальству.

2) В 1884 г. крестьянином той же деревни Омутницкой Чирковым, найдены были в поле подле реки Чепцы 4 обломка серебряного обруча-пояса весом в 33 золот. На одном обломке сохранилась пуговица, и все они украшены спиральной нарезкою. Эти обломки пояса мною представлены в Вятский статистический комитет, будучи получены мною от балезинского священника о. Флорова.

3) В 1883 г. крестьянином Порезской волости деревни Рябиновской Трофимом Минеевым Обуховым найден клад, в котором, между прочим, было и «серебряное кольцо» в виде пояса весом 50 золотников.

4) В 1886 г. такой же пояс был найден на Жоп-шуре крестьянином Павлом Лаврентьевым вместе с описанными выше // (с. 135) сасанидскими тарелочками и имел вес 33 золот.

5) В том же году летом крестьянином Понинской волости дер. Дондинской Иваном Будиным при снятии дерна в новом поле найден подобный же пояс в 40 з. вес.

6) В 1884 г., по словам ямщика Александра, подле Глазова в поле, где стреляют солдаты, около мишени проходящим мимо вотяком найден был какой-то серебряный пояс весом до полуфунта.

7) На Донды-каре родственниками Урасинова находимы были серебряные пояса в обломках.

8) В 1880 г. на Игна-каре крестьянкою деревни Солдырской Будиною найден серебряный изломанный браслет.

9) Браслет же и подвеска вместе с идолом найдены были (по указанию г. Спицына, прогр. стр. 6) в поле села Зюздино-Алексеевского.

10) На Игна-каре в 1884 г. найдены крестьянкою Будиною две желтого металла довольно крупные сережки с двумя подвесками на каждой, весьма старинной формы в виде прута, согнутого в кольцо с тремя надетыми на этот прут продолговатыми шариками, перепоясанными выпуклым пояском. Подвески состоят из подобных же шариков меньшего размера и подвешенных на весьма тонких цепочках. // (с. 136)

11) Тут же и тем же найдена серебряная сережка с ушками от какой-то

подвески.

12) Здесь же найдены две медные пуговицы не особенно старого фасону и серебряная бляха или пуговица большого размера, носящая на себе как бы следы позолоты.

13) Тройная бусина из красной меди найдена на Чем-шае во время жатвы в августе месяце 1886 г. солдырской крестьянкой Хариною.

14) Серебряная сережка с подвескою, прикрепленною впоследствии, но найденною одновременно, выпахана близ деревни Симпаловской Понинской волости между Весья-каром и Игна-каром.

15) 3 сережки разной величины и формы найдены в Порезском кладе в 1883 г. крестьянином Трофимом Обуховым.

16) На Донды-каре, по рассказам Урасинова, в разное время найдено до 9 серебряных колец, перстней разной формы.

17) Одно кольцо неизвестного металла (вроде олова) весьма древней формы со вставленным продолговатым камнем бледно-фиолетового цвета, найдено близь деревни Симпаловской Понинской волости.

18) В Порезском кладе также был найден перстень со вставкою.

19) Крестьянин дер. Кычинской Нижне-Уканской волости Степан Яковлев Данилов // (с. 137) при распашке поля нашел серебряный перстень с серебряною же вставкою, заменяющую камень, работы весьма грубой и по форме весьма сходной с перстнем, найденным близ деревни Симпаловской.

20) На Пор-каре Парзинском, по рассказам о. протоиерея Дернова, татарами в 70-х годах часто были находимы кольца и сережки, большею частью серебряные. Здесь же найдем им самим серебряный цилиндр с узорами черне-дью, к дну которого приделано кольцо. По-видимому, цилиндр этот - оправа черенка от ножа, так как ножи поныне подвешиваются вотяками к поясу.

21) По рассказу Урасинова, на Донды-каре его родственниками лет 10 тому назад найдены были какие-то серебряные цепочки, которые были проданы в Глазове.

Всего интереснее между предметами этой группы бляхи, служившие также, по-видимому, украшением, медные и серебряные, разные формы с подвесками и без подвесок. Эти вещи находились неоднократно в разных местах, и мы можем указать таких блях до 8 штук, а именно:

22) Близ Донды-кара найдена медная бляха, несколько выпуклая к середине, в форме звездочки, имеющей около полвершка в диаметре, с четырьмя подвесками, изображающими собой как бы лягушачьи лапки, из которых каждая прикреплена медною же цепочкою из двух // (с. 138) грубо сделанных звеньев.

23) бляха, грубо изображающая птичку с тремя подвесками внизу, по форме цепочки и лапок совершенно схожие с подвесками вышеуказанной бляхи. Эта вещица найдена на Пор-каре Парзинском в 1876 г.

24) там же тогда же найдена была и другая подобная вещица, также с тремя подобными предшествующим подвесками. Большая часть этой бляхи сломана и

потеряна, а оставшаяся часть представляется чем-то вроде звериной мордочки.

25) по рассказам Урасинова, на Донды-каре найдена была подобная бляха, представляющая морду какого-то зверя и имеющая 3 подвески такой же формы.

26) летом настоящего 1886 г. солдырский крестьянин Будин показывал мне найденную на Игна-каре и сохраняющуюся у него круглую с разными украшениями медную бляху, так же, как и понинская, выпуклую к середине и подвешенную на медной (длиной около четверти аршина) цепочке, точь-в-точь такой же формы, какую имеют подвески на бляхах.

27, 28 и 29) наконец, три бляхи белого металла были найдены в Порезском кладе в 1883: первая - величиною со знак сотского с довольно грубо сделанным, но // (с. 139) ясным изображением всадника, а две последние - с полустертыми знаками, как бы цветка или звездочки. На всех трех бляхах проделаны дырочки, свидетельствующие об употреблении этих блях в одежде.

30) К бляхам же должно причислить и найденное на Донды-каре плоское кольцо с шестью круглыми двойными лепестками на наружной стороне оного и с (разломанную ныне) петелькою, обращенной внутрь кольца. Кольцо это имеет вершков около полутора в диаметре и является чем-то подобным орденской звезде.

Наконец, как можно думать, украшениями же (или, вернее, знаками сана, должности, звания) служили фигуры коней, из которых одна, найденная близ Донды-кара, представляет медного всадника, стоящего на земле, изогнутой дугообразно. У всадника отломлена голова и часть левой руки. Вся фигура весьма грубой работы и имеет длины 3 У вершка, а вышины 2 вершка.

32 и 33) кроме этого, два изображения коней из какого-то темного металла входили в состав клада, найденного в Порезе в 1883 г.

4 группа. Орудия и оружие. Кроме находок в указанных нами, целую группу находок представляют орудия производства разного времени, начиная // (с. 140) с каменного века и кончая железным, и оружие (преимущественно стрелы и копья).

1) Древние каменные орудия по указанию Трудов общества естествоиспытателей (прогр. г. Спицына, стр. 1-я и 3-я) находятся на угорьях, лежащих вокруг Гордина на верховьях Камы, где наверху значительной возвышенности, на пути из Гордина к мельнице, найдены каменный наконечник стрелы и нож, а в соседних деревнях можно было встретить немало каменных орудий, выделанных из белого кремня.

2) Каменный молоток был найден, по рассказам о. протоиерея Дернова, на Парзинском Пор-каре Сюрзинской волости в 1876 году.

3) Года 3 тому назад, по рассказам вотяка Перевощикова, при постройке мельницы на его родине (в деревне Уманской Лудошурской волости) также был найден каменный серого кремня молоток с отверстием посередине, своею формою, очевидно, обделанною, обративший на себя внимание даже рабочих которые, впрочем, полюбовавшись молотком, опять бросили его в реку, где ныне

камень этот уже не мог быть разыскан.

4) Каменный кремневый серого цвета, шестигранный буравчик, наконечник стрелы или даже, быть может, «нуклеус» найден балезинским священником Флоровым года два тому назад на // (с. 141) берегу реки Чепцы несколько выше Балезина. По его словам, подобные камни были не раз находимы на Чепце и многими его прихожанами, хотя он и не мог для меня сыскать других экземпляров.

5) По указанию г-на Спицына, подтвердившемуся и многими моими расспросами у местных жителей, близ деревни Горкушевской при впадении реки Малый Колыч в Большой (который, в свою очередь, впадает в Каму с правой стороны) находят много орудий каменного периода, и, между прочим, в одну коллекцию отсюда доставлены каменные ножи, полированный топор и костяные стрелы. Тут же находят много металлических вещей.

6) По рассказам вотяков Карсовайской волости, при расчистке лесов, находимы жернова, огнива и кирки «чукчей-великанов», которые, по местным преданиям, здесь жили когда-то очень давно.

7) По указанию г-на Спицына, на Зюздинском Чудском городище (Шу-ди-кар) находили земледельческие орудия.

8) В коллекции понинского священника о. Покрышкина есть два железных топора разной величины и формы, один железный молоток и один железный же наконечник копья. Все эти вещи найдены в разные годы крестьянами Понин-ского прихода на полях, находящихся между Гурья-каром и Весья-каром. //

(с. 142) 9) при раскопках Чертова городища в 1885 году были найдены: а) наконечник стрелы из желтоватой кости, обделанный штыкообразно в четыре грани, длиною в 1 7/8 вершка; б) другой такой же наконечник грязно-коричневого цвета длиною 2 4/8 верш.; в) небольшой обломок большой стрелы или копья цветом немного темнее первой стрелы и г) железный четы рехгранный наконечник сломанной стрелы или копья, а, может быть, и ножа; д) железный четырехгранный обломок неизвестного назначения длиною в 1 5/8 вершка. Замечательно, что между вещами, найденными на Игна-каре, я видел точь-в-точь такой же длины и четырехгранный же медный обломок, но назначение его и здесь местные жители указать не могли; е) курок от кремневого ружья весьма грубой обделки; ж) маленькие металлические (по-видимому, медные) щипчики, употреблявшиеся вотячками-старухами лекарками для вырывания ресниц у больных трахомою.

10) При сожжении сосны на Парзинском Пор-каре в 50-х годах в нем найдены были костяные и железные наконечники стрел.

11) По указанию г. Спицына на Балезинском городище находили обрывки драни. Впрочем, об этих находках местные жители ныне нам ничего сказать уже не могли. //

(с. 143) 12) Крестьянин деревни Кычинской Нижнеуканской волости Иван Максимов Данилов выпахал в поле какой-то прут красной меди, который раз-

ломил пополам и согнул две скобки для ношение за поясом топора («топорни»).

13) Года два тому назад к югу от деревни Умской Лудошурской волости в поле «Ильницкой» крестьянином Алексеем Перевощиковым была найдена из красной меди сделанная дужка или скоба, а, быть может, и какое-нибудь орудие неизвестного употребления немного больше четверти аршина в длину, но довольно толстая, так что весом доходила фунтов до 5-ти. Вещь это была Пере-вощиковым продана в г. Глазове.

14) На север от той же деревни, на поле «Естафей-кенер» (Естафьева изгородь) близ реки Чепцы в 1880 или 1879 году крестьянином деревни Умской Василием Ворончихиным во время пашни найдено было несколько дужек неизвестного употребления.

Пятая группа. Конская сбруя и экипажные принадлежности. Из конской сбруи и экипажных принадлежностей в Глазовском уезде было находимо немного, или, по крайней мере, нам известно немного находок:

1) серебряное седло найдено, по рассказу Урасинова, крестьянами деревни Гординской Балезинской волости Бияновыми на Гурья-каре и поныне не вынуто из земли, как это нами указано при обзоре Гурья-кара. //

(с. 144) 2) серебряные шины на колесе средней величины найдены лет 10 тому назад близ Гурья-кара, по рассказу того же Урасинова.

Наконец, 3) серебряная дуга, виденная Киреевым в детстве между прочими вещами Зюздинского клада.

6 группа. Деньги и слитки. Далеко не так редки в Глазовском уезде находки деньгами разного металла или металлическими слитками. Эти находки наиболее легко, а потому и наиболее часто скрываются не только от начальства, но даже от соседей, потому и нам сделалось но известно еще не такое большое число их, какое надо предполагать, так что известные находки едва разве равняются четверти всех находок, действительно сделанных.

1) В 1882 году крестьяне Гыинской волости села Медминского Василий Юстинов Вахрушев и Демид Сидоров Иванов нашли на своем поле во время пашни старой медной монеты весом до 2-х пудов 15 фунтов. Куда делась эта монета, мы разыскать не могли, но едва ли она не была представлена по начальству.

2) В 1883 г. крестьянином Порезской волости Обуховым в Порезском кладе найдено 6 целых и несколько разломанных серебряных монет арабской чеканки. Этот клад также был представлен начальству.

3) По рассказу солдырских жителей, подтвержденному глазовский купцом Г. Б. // (с. 145) Сергеевым, в 1883 г. осенью во время жатвы найдено крестьянкою дер. Солдырской Афимьею Будиною несколько серебряных слитков, которые и были ею проданы в Вятке купцу Коробову за 180 рублей.

4) В 60-х годах в Ягошурском поле возле деревни Юнды найден был глиняный кувшин с мелкою серебряною монетою арабской чеканки весом до 17 фунтов и представлен по начальству.

5) В 50-х годах в Лудошурской волости на Пермском тракте в расстоянии одной версты от Глазова, саженях в 4 от дороги влево, при копании глины для кирпичных заводов найден был большой глиняный горшок с серебряными арабскими монетами с куфическими с надписями (диргэмами). В кладе, по преданию, было более тысячи монет, и 3 из них получены ныне мною от управляющего глазовскою земскою аптекою Г. Максимовича и представлены в Вятских статистический комитет.

6) По указанию г. Спицина, в ноябре 1867 года в Кестымской волости Глазовского уезда найден был богатый клад серебряных монет (также диргем), который был представлен по начальству, и монеты оказались арабскими куфическими, чеканенными во время владычества арабов на Востоке в городах Рее, Балке, Самарканде и Багдаде в 682, 683, 744 и 803 годах. Богатство клада // (с. 146) доказывается уже тем, что нашедшему его крестьянину выслано из Археологической комиссии 600 руб.

7) Отдельные серебряные монеты, по указанию г-на Спицына, находили ранее и на балезинском Чертовом городище, хотя современные старики нам и отзывались незнанием об этом.

8) Отдельные, также серебряные монеты с татарскими (или арабскими) надписями находят при распашке Тольенских шаймов.

9) 3 серебряных арабских монеты найдены в поле своей деревни крестьянином дер. Кычинской Нижнеуканской волости Данилом Лукиным Павловым, и две подобных же монеты найдены там же Василием Константиновым Павловым. Эти 5 монет препровождены Глазовскою земскою управою в Вятский статистический комитет. Величина этих монет равняется почти серебряному полтиннику, но они немного тоньше его и имеют на себе татарские (или арабские?), но не куфические надписи.

10) По известию г-на Спицына, на Шуди-каре подле Зюздина также находили серебряные монеты.

11) Наконец, по рассказу о. протоиерея Дернова, находили серебряные монеты и на Пор-каре Парзинском (в Сюрзинской // (с. 147) волости), но какой величины были эти монеты и какой чеканки, он сказать не мог.

Член Вятского статистического комитета, инспектор народных училищ Глазовского уезда Вятской губернии, Николай Первухин.