CC BY
62
УДК 821.161.1.09''18'' ; 81'42
Болотов Дмитрий Андреевич
кандидат филологических наук Костромской государственный университет
БАТАЛЬНАЯ ЛЕКСИКА Б РОМАНЕ Л.Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР» КАК ОТРАЖЕНИЕ РУССКО-ФРАНЦУЗСКИХ ОТНОШЕНИЙ НА РУБЕЖЕ XVШ-XIX ББ.
Среди лексики русского языка начала XIX века многие лексемы имели иноязычное происхождение. Обширную часть заимствованной лексики в русском языке в этот период составляли галлицизмы. Многовековая история взаимоотношений России и Франции предопределила ситуацию в русском языке XVIII - начала XIX века. Своеобразным «отпечатком» является огромный пласт лексики французского происхождения, в том числе и батальной. Анализ языка эпопеи Л.Н. Толстого «Война и мир» помогает доказать факт функционирования галлицизмов в русском литературном языке начала XIX века на примере лексем драгун, кавалергард, гренадер, уточнить их семантику, структурные и функциональные свойства в аспекте истории русского литературного языка, определить степень ассимиляции этих галлицизмов. Данные французские заимствования имеют различную историю появления и функционирования в русском языке.
Ключевые слова: русский язык, XIX век, языковой контакт, заимствование, галлицизм, батальный, функционирование.
На рубеже XVIII-XIX вв. достаточно тесные связи между Францией и Россией не ограничивались лишь одним аспектом, например внешней политикой или торговыми отношениями. Скорее это было тесное всестороннее взаимодействие, которое, кажется, нельзя определить иначе, как диалог двух культур. Диалог происходил не только в области искусства и культуры, но и в сфере государственного устройства, особенно в военном деле, что неизбежно отражалось и в языке. Во второй половине XVIII века французский становится вторым национальным языком для российского общества того времени. П.А. Вяземский, перефразируя известное изречение, точно характеризует культурные связи России с Францией: «Grattez le Russe, vous trouverez le Parisien» («поскоблите русского, найдете парижанина») [3, с. 328]. Безусловно, слова Вяземского, одного из самых видных деятелей того времени, поэта и дипломата, представлявшего цвет русской аристократии, нужно расценивать как достоверные. Именно в это время активизируется поток заимствований из французского языка в русский.
Одним из крупных пластов заимствований из французского языка в русский является военная лексика. Процессу заимствования лексики подобной тематики способствовали два объективных фактора. Во-первых, русская армия петровских времён нуждалась в коренных преобразованиях её организации, в создании регулярной армии. В результате возникла потребность в новой терминологии. Во-вторых, при формировании новой армии Российской империи именно Франция послужила примером для подражания, поскольку французские войска были образцовыми и отличались строгой организацией и дисциплиной. Если в начале XVIII века новая терминология только входила в русский язык, то к началу следующего столетия, в эпоху Александра I, она стала особенно употребительной.
Обширную группу галлицизмов военной тематики составляет лексика, служащая для номинации лиц. В данной статье объектом рассмотрения стали агентивы, характеризующие лиц по их принадлежности к тому или иному роду войск - гренадер, драгун, кавалергард.
Слово драгун вошло в русский язык в конце XVII века, в то время, когда повышалось значение регулярной армии, в которую входили «полки нового строя - рейтарские, драгунские, солдатские» [7, с. 45]. Этимология лексемы драгун восходит к латинскому draco, откуда слово попало во французский в форме dragon, впоследствии было заимствовано русским языком через посредство польского. По мнению М. Фасмера, первоначально слово обозначало оружие, извергающее пламя, а затем драгуном стали называть воина, вооруженного этим оружием [9, т. 1, с. 533].
Со временем регулярная армия претерпевала некоторые изменения, и в XVIII веке были упразднены конные рейтарские полки. Однако драгунские, также конные, полки сохранились в составе регулярной армии Российской империи. Эти войска участвовали в событиях Отечественной войны 1812 года. Так, в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»: Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг... [8, т. 1, с. 354]. В систему русского языка лексема драгун вошла, изменив исходное окончание -он на более привычное для русского языка -ун по словообразовательной модели исконно русских слов прыгун, бегун и т. п. Слово образует единственное однокоренное слово - драгунский - путем прибавления суффикса -ск- и окончания прилагательного -ий. В романе «Война и мир» лексема встречается 35 раз. Относительная частотность
60
Вестник КГУ ^ Специальный выпуск, 2017
© Волотов Д.А., 2017
Батальная лексика в романе Л.Н. Толстого «Война и мир» как отражение русско-французских отношений..
употребления обуславливается тем, что полки драгун составляли значительную часть русских войск кавалерии и при описании батальных сцен это слово является употребительным. Л.Н. Толстой упоминает также о драгунах других армий: Уланы близко налетели на французских драгун, что-то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях [8, т. 2, с. 417]. В XIX веке драгунские полки имелись во многих европейских армиях - Франции, Германии, Австрии, Англии. В Российской империи эти полки просуществовали вплоть до революции 1917 года и были упразднены [10, т. 4, с. 119].
К конным войскам также относились кавалергардские полки. Кавалергардами в царской армии называли солдат или офицеров особого полка гвардейской тяжелой кавалерии [1, т. 5, с. 632]. Первоначально такие полки появились в 1724 году для почетного сопровождения императрицы Екатерины I в день её коронования. Позже кавалергардию много раз расформировывали, но при Павле I, в 1800 году, кавалергардский полк вошёл в состав войск гвардии на одинаковых правах с прочими гвардейскими полками [2, с. 143]. Военный термин кавалергард образован путём сложения двух французских слов: cavalier - 'всадник' и garde - 'охрана'.
Несмотря на то, что история кавалергардии насчитывает чуть менее двух столетий, слово не ассимилировалось полностью в русском языке. Представленное в «Толковом словаре иноязычных слов» Л.П. Крысина, оно до сих пор мыслится как заимствованное [4, с. 291], поскольку при разложении этого сложного слова на два составляющих его корня второй корень -гард- не несёт в себе семантики, понятной русскоговорящему человеку без перевода. Из приведённых Л.Н. Толстым в романе описаний кавалергардов складывается образ рослого и крепкого воина, верхом на лошади, участвующего в боевых действиях в особых случаях, в отличие от солдата-пехотинца: Показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах... Это были наши кавалергарды [8, т. 2, с. 89].
Слово гренадер проникло в русский язык из французского (франц. grenadier), что в переводе означает 'метатель гранат'. Заимствование лексемы в русский язык произошло в начале XVIII века и было обусловлено необходимостью номинации такого рода войск, вооруженных гранатами. При Петре Великом в каждом пехотном полку была сформирована гренадерская рота, что соответствовало европейской практике. Однако к середине XVIII века в российской армии преобладали целиком гренадерские части - батальоны и полки гренадер. В гренадеры набирали только высоких
по росту солдат. Гренадерские части уже в то время осознавались именно как элитные и получали различные привилегии. Например, во многих армиях привилегией гренадер было ношение усов -остальные солдаты были гладко выбриты [10, т. 4, с. 73]. Подтверждение этому мы находим на страницах романа «Война и мир»: Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Ваши гренадеры были великолепны, ей-богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! [8, т. 3, с. 516].
На иностранное происхождение слова «гренадер» указывает вариативность в его произношении - гренадер/гренадёр. Вариант со звуком [е] является правильным [6, с. 111]. Ошибочный вариант произношения возникает, вероятно, вследствие влияния этимологии слова: многие французские слова, обозначающие лиц, профессии, имеют продуктивный суффикс -еиг, который путём калькирования заимствован в русский язык (стажёр, дирижёр). В современном русском языке историзм гренадер не используется в первоначальном значении, сейчас слово употребляется в переносном значении для обозначения рослых, крепких людей [5, т. 1, с. 346].
Начало XIX века, когда эти слова были отражены Л.Н. Толстым в романе, - период наиболее активного их употребления и усвоения. Описанные в статье галлицизмы гренадер, драгун, кавалергард входят в словарный состав русского языка, несмотря на то что давно не употребляются ввиду упразднения этих родов войск. В настоящее время данные историзмы используются при описании событий прошлых столетий. В современном русском языке рассмотренные лексемы являются терминами и в определённой мере усвоены системой русского языка.
Библиографический список
1. БАС - Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. Т. 5. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - 1918 с.
2. Бондаренко А.Ю. Кавалергарды. Полки русской армии. - М.: Воениздат, 1997. - 399 с.
3. Вяземский П.А. Стихотворения. Воспоминания. Записные книжки. - М.: Правда, 1988. - 480 с.
4. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. - М.: Эксмо, 2008. - 944 с.
5. МАС - Словарь русского языка: в 4 т. Т. 1 / под ред. А.П. Евгеньевой. - М.: Рус. яз., 1985. - 696 с.
6. Орфоэпический словарь русского языка / под ред. Р.И. Аванесова. - М.: Рус. яз., 1988. - 704 с.
7. Павленко Н.И. Пётр Великий. - М.: Мысль, 1990. - 591 с.
Специальный выпуск, 2017 ^ Вестник КГУ
61
8. Толстой Л. Н. Война и мир // Собрание сочинений: в 12 т. Т. 3-5. - М.: Правда, 1987.
9. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. Т. 1. - М.: Прогресс, 1986.
10. ЭСБЕ - Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Иллюстрированный энциклопедический словарь Т. 4: Г-Д. - М.: Эксмо, 2006. - 480 с.
УДК 81-11 ; 81'27
Галкина Наталия Павловна
кандидат филологических наук
Военная академия радиационной, химической и биологической защиты им. Маршала Советского Союза
С.К. Тимошенко, г. Кострома [email protected]
О ВЗАИМОСВЯЗИ ФИЛОСОФСКОГО И ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО АСПЕКТОВ ИЗУЧЕНИЯ КАТЕГОРИИ ОБУСЛОВЛЕННОСТИ
Статья посвящена описанию взаимосвязи философского и лингвистического аспектов изучения категории обусловленности. Обращение к философскому аспекту данной категории позволяет более глубоко понять специфику плана её выражения в языке. На примере сложноподчинённых предложений с придаточными условия и причины показано, что выражение отношений обусловленности в языке строится с учётом двух уровней познания: теоретического и эмпирического; в научном стиле чаще представлены отношения, имеющие характер логического обоснования, устанавливаемые при активной роли говорящего/мыслящего субъекта.
Ключевые слова: отношения обусловленности, логическое обоснование, выражение отношений, коммуникативная установка говорящего, причина, условие, следствие.
Отражение многослойной и многогранной взаимосвязи явлений окружающего мира происходит сквозь призму познавательной деятельности человека и её экспликацию в языке. Как подчёркивает А.В. Бон-дарко: «Одним из основных методологических требований современной теории синтаксиса является удовлетворительное решение вопроса об отношении между элементами следующего ряда: Человек - знаки естественного языка - объективная действительность» [3, с. 6]. Фрагменты вне-языковой действительности представлены в языке в виде различных понятийных категорий, среди которых одно из важнейших мест занимает категория обусловленности. Обращение к философскому аспекту данной категории позволяет более глубоко понять специфику плана её выражения в языке.
Начиная с древних философов, явление обусловленности рассматривалось на основе учения о причинности. Мыслители древности понятие причины употребляли в двух смыслах: как материю, из которой возникают все вещи, и как движение, преобразующее материю в вещи или вещи в материю. Аристотель кроме материи и движения указал ещё на два вида причин: на активность формы и на цель, ради которой создается то или иное явление [2, с. 70]. Галилео Галилей определил действующую причину как необходимое и достаточное условие для появления следствия, дав определение, которое фактически является формулировкой обусловленности [4, с. 48]. В XVII в. развитие науки и техники привело к разработке концепции универсального детерминизма, распространяющегося на всю сферу природно-челове-ческой действительности. Сам термин «детерминация», происходящий от латинского determinare
(определять, отделять), изначально обозначал операцию определения предмета через выявление всех признаков, отделяющих его от других предметов. Позже детерминацию в философии стали понимать в объективном смысле как обусловливание одних явлений, процессов и состояний другими явлениями, процессами и состояниями [8]. Интерес в разработке понятия обусловленности представляют также позиции тех философов (И. Кант, Э. Мах), которые отрицали объективное существование причинно-следственных связей и рассматривали причину и следствие как субъективные категории, связанные лишь с формами нашего мышления [8].
Философские идеи находят своё продолжение в лингвистике. Работы Г. Фреге [16, с. 58-77], отделившего мысль от акта её утверждения говорящим, послужили стимулом к формированию концепции пропозиции. Современная концепция пропозиции в лингвистике отвечает тенденции к расчленению предложения (или высказывания) на объективную семантическую константу (диктум у Ш. Балли), и субъективную переменную, призванную выражать отношение значения предложения к действительности (модальность), оценку достоверности сообщаемого говорящим, коммуникативную задачу высказывания и эмотивное отношение говорящего к сообщаемому [10]. Существенные выводы о соотношении собственно языкового и мыслительного аспектов содержания высказывания и связанном с ним соотношении значения языковой единицы и смысла высказывания излагает Т.П. Ломтев в работе «Структура предложения в современном русском языке» [11, с. 50-51].
Исходя из вышесказанного, представляется логичным, что выражение отношений обусловлен-
62
Вестник КГУ Специальный выпуск, 2017
© Галкина Н.П., 2017
