CC BY
13
ФОЛЬКЛОРИСТИКА / FOLKLORE STUDIES
БАРВИНОК И ЕГО СВЯЗЬ С УСТНЫМ НАРОДНЫМ ТВОРЧЕСТВОМ
Научная статья
Заблоцкая Я.К.1, *, Мокиенко В.М.2
2 ORCID : 0000-0002-0264-0576;
1 2 Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Российская Федерация
* Корреспондирующий автор (zablotskayajane[at]gmail.com)
Аннотация
В настоящем исследовании рассматривается роль барвинка в украинском народном творчестве. Проанализирована этимология фитонима барвинок в славянских языках. Определено, что в народных поверьях барвинок имеет множество функций (апотропей, свадебный атрибут, похоронный атрибут и некоторые другие). Было исследовано место барвинка в больших (народные песни) и малых (пословицы и поговорки) украинских фольклорных жанрах. Определены основные качества барвинка, закрепленные в фольклорных жанрах (его способность «плестись» по земле, отношение к вечнозеленым растениям, гибкость). Установлены наиболее характерные для фитонима формы использования в украинском народном творчестве, таким образом, был сделан вывод о том, что барвинок выступает символом молодости, смерти, любви, девственности, мужчины и девушки.
Ключевые слова: фитоним, украинский фольклор, украинские народные песни.
VINCA AND ITS CONNECTION TO ORAL FOLKLORE
Research article
Zablotskaia I.K.1' *, Mokienko V.M.2
2 ORCID : 0000-0002-0264-0576;
1 2 Saint Petersburg State University, Saint-Petersburg, Russian Federation
* Corresponding author (zablotskayajane[at]gmail.com)
Abstract
This study examines the role of vinca in Ukrainian folklore. The etymology of the vinca phytonym in the Slavic languages is analyzed. It was determined that in folk beliefs, it has many functions (apotropaion, wedding attribute, funeral attribute and some others). The place of vinca in large (folk songs) and smaller (proverbs and sayings) Ukrainian folklore genres has been examined. The main qualities of vinca, fixed in folklore genres (its ability to "weave" on the ground, its relation to evergreens, its flexibility) have been determined. The most characteristic phytonym forms of use in Ukrainian folklore were established, thus, it was concluded that vinca symbolizes youth, death, love, virginity, men and girls.
Keywords: phytonym, Ukrainian folklore, Ukrainian folk songs.
Введение
Многообразие флоры представляет интерес не только с естественно-научной точки зрения, но и со стороны культуры и языка. Предметом изучения этноботаники является взаимодействие различных этнических групп с растительным миром. С древности человек наблюдал за растениями, собирал и культивировал их, выделял определенные признаки, на их основе придумывал им названия и иногда историю их появления. В дальнейшем он мог использовать их не только в хозяйстве и медицине. Важная роль отводится растениям в обрядовой культуре: они воспринимаются как обереги против темных сил, как атрибуты мифических существ, как ингредиенты для магических зелий. Растения наделялись особым значением, являлись символами таких понятий как любовь, горе, красота и многих других. Таким образом, народное творчество не обошло стороной растительный мир. Цветы, травы и деревья нередко воспевались в песнях, становились героями старинных преданий и мифов. Обрядовое значение растений освещается в таких трудах, как «Ботанический словарь» Н.И. Анненкова (прежде всего труд посвящен собранным названиям растений, однако там встречаются объяснения поверий, связанных с ними, если таковые имеются), «Поэтические воззрения славян на природу» А.Н. Афанасьева, «О некоторых символах славянской народной поэзии» А.А. Потебни и другие. В наши дни растения становятся объектом этнолингвистических и лингвокультурологических исследований — ср. развёрнутую характеристику многих из них в энциклопедии «Славянские древности». Данная же работа посвящена исследованию отдельно взятого растения под названием барвинок в украинском народном творчестве.
Основная часть
Слово барвинок (укр. барвшок) — название небольшого цветка (Vinca minor L.) ассоциативно связывается с украинским фольклором, где оно давно уже стало национальным символом. И действительно: хотя это слово известно и другим восточнославянским и западнославянским славянским языкам (рус. барвинок, блр. барвенак, пол. barwinek, чеш. barvinek, barvienok, barjenk, barwjenk), в фольклоре соответствующих народов оно не обрело столь знаковой символьности, как в украинском. При этом само слово не является по происхождению исконно славянским. Считается, что в украинский язык оно попало через посредство польского и чешского, где является заимствованием из немецкого, которое имеет теперь форму Barwinkel (букв. медвежий уголок). источником же немецкого является лат. vinca, pervinka 'барвинок', образованное от основы vincire 'обвязывать, обвивать', родственной vi-vyjakti 'охватывает', авест. vyjaxa-'сборы', с помощью префикса per-, родственного с прасл. *per-, укр. пере- [5, С. 141].
Национальная символьность барвинка в украинском фольклоре, как и этимология названия этого растения, конечно, имеет и интернациональные корни. Сама «неувядаемость», «вечнозеленость», отразившееся и в немецком его
обозначении Immergrün и Sinngrün, вызывали представления о его особой магической силе. Отсюда — многие народные поверья, детализировано описанные в 10-томной немецкой энциклопедии суеверий [18, C. 673-675].
Вот некоторые из них.
Барвинок часто использовался в разных регионах Германии для различных магических целей в старых заговорах (особенно любовных), или для изгнания злых чар и избавления от злого глаза или болезней. В то же время с помощью барвинка можно было и принести серьезный вред — например, напустить порчу или вызвать разлад между мужем и женой.
Барвинок также нередко использовался и в гаданиях. так, венок из цветков барвинка, брошенный в воду в полночь — атрибут свадебного предсказания, а в новогодних гаданиях лепестки барвинка, положенные на очаг, сулят либо удачу (если они колеблются), либо болезнь или смерть (если они чернеют). Венки из барвинка малого, которые плели для украшения могил, называли «фиалкой мертвецов».
В некоторых регионах Германии корни барвинка прикрепляли в мешочке к ребенку, идущему в школу, чтобы он стал осторожным и сообразительным. Здесь, вероятно, неувядающие листья этого растения должны были символически укреплять память школьника.
Некоторые такие мифологические представления перешли вместе с заимствованием самого слова, и к западным и восточным славянам. Так, обычай высаживать барвинок на кладбищах, связанный с представлением о вечнозелености этого растения, воспроизведен в русских диалектных эквивалентах его наименования: Барвинок растение могильница, гроб-трава 'барвинок малый' [4, С. 121]. Поскольку В.И. Даль не случайно выбрал себе литературный псевдоним «казак Луганский», обозначив тем самым город, в котором он родился, то в его словарь вошло немало украинской и белорусской лексики. И названия барвинка могильница и гроб-трава явно «малорусского» происхождения, ибо зафиксированы в южнорусских донских говорах [14, С. 146], [14, C. 191].
в украинском народном творчестве барвинку суждено было сыграть особую роль — стать национальным символом. Этот цветок у украинцев имеет широкое обрядовое значение и используется в качестве свадебного атрибута, поскольку из него изготавливался венок невесты или свадебные квитки. Обычай плести венок невесты из барвинка существует и в наши дни [7, С. 6]. Обрядовое значение растения прослеживается в правилах сбора и у западных славян: обычно оно срезается накануне свадьбы ночью в лесу, при этом цветок необходимо срезать ровно и аккуратно, а процесс сопровождается песнопениями [19, C. 23], [13, С. 140]. Данный обряд может быть объяснен убеждением украинцев в том, что растения нельзя срывать, пока они не были освящены, поскольку сорвать или как-то иначе навредить цветку означало наделить его силами зла [2, С. 427].
Для украинских и чешских народных представлений о барвинке знаковым оказался своеобразный жанровый симбиоз: обрядовые традиции воспроизводились, закреплялись и обогащались в песенном творчестве. Типично поэтому, что следы обрядовой свадебной традиции остались в народной поэзии:
(1) Rymnajte diwki barwinok / Za sonenci na winok, / Rymnajtez je riwnenko, / Szoby bulo krasnenko; / Ona pide mezy lude, /Nasza slawonka bude [20, C. 94],
(2) Piszla Handziunejka /Do horodejka; / Bilymy nozinkamy /Rize barwinok / Sobi na winok [20, C. 69],
(3) Oj kryszczaczyj barwinonku / Wczeras buw w horodenku /A nyni na stolenku! [20, C. 84].
Барвинок, как и другие вечнозеленые растения, наделялся апотропеической функцией. Его использовали для украшения домов и деревьев на праздник Ивана Купала, тем самым защищая территорию от негативного воздействия темных сил, которые были наиболее активны в этот день. Традиция отражена в строчках следующей песни:
(4) Чия то хата обметена, / Ще й барвточком оплетена?/ А туды хлопци схождаються, / На мед-горшку складаються [6, С. 137].
Стоит отметить, что в песнях, исполнявшихся в день празднования Ивана Купала, присутствует тема любви. Вероятно, в этом явлении можно проследить связь с традицией гадания на замужество с помощью венка, а также с популярностью праздника прежде всего у молодых людей:
(5) Чом ти, барвнку, не стелится, / Чом ти, Миколо, не женишся? [6, С. 136].
Барвинок упоминается в песнях, приуроченных и к другим календарным праздникам. Примером служат так называемые петровки (или петрiвкi), исполнявшиеся во время петровского поста и в Петров день. Этот день ознаменовывает переход от лета к осени и является своеобразным апогеем летних игрищ молодежи [1, С. 83]. Поэтому песни, исполнявшиеся в этот период, прежде всего посвящены вопросам, актуальным для молодежи того времени: красота, любовь и брак. Так, образ барвинка проявляется в описаниях привлекательных молодых людей:
(6) 54 Йа де ж той 1ван коня пас, / Там той барвток по пояс /.../ Гарний барвток на вток, / Гарний 1ван парубок [6, С. 104],
(7) 55 Ой де той Роман коня пас, / Там йому барвток по пояс / ... / оце тобi, Романе, барвток, / буде й тво'ш Мотрут на вток [6, С. 111].
Петровки сохранили информацию о традиции украшать деревья к Петрову дню:
(8) На майдат, на риночку / Стоть сосонка в барвточку / Кругом неi обметено / Барвточком оплетено [6, С. 175].
Обратим внимание на следующие примеры использования образа барвинка в петровках:
(9) Ой Петрiвочка минаеться, /Сива зозуля ховаеться. / Ой у садочок тд листочок, / Шд хрещатий барвточок. [6, С. 94],
(10) Петрiвочка настае, / Сива зозуля вилтае. / З шд дубочка, з-тд кленочка, / З-тд хрещатого ж барвточка [6, С. 271].
Действующем лицом в данных песнях выступает кукушка — птица, играющая особую роль в народных верованиях не только украинцев, но и славян в общем, поскольку представления о ее происхождении, жизненном цикле и издаваемых ею звуках достаточно мифологизированы. Упоминание кукушки в песне, приуроченной к Петрову дню, отсылает к верованию, связанному с прекращением кукования: считалось, что в день начала созревания пшеницы (т.е. в Петров день) кукушка давится зерном и больше не может петь. В примере (9) барвинок может быть рассмотрен
либо как своеобразный апотропей, т.к., вероятно, для кукушки, прячущейся в его зарослях, он выступает спасением от неминуемой смерти, либо же наоборот — атрибутом смерти, растением, посаженным на ее могиле. Это утверждение может быть подкреплено тем фактом, что кукушка выступает как связующее звено между миром мертвых и миром живых, и традицией устраивать похороны кукушки по окончании петровского поста [12, С. 36-37]. В примере (10) прослеживается связь барвинка с мужским началом. Такое использование символа уже было проиллюстрировано вышеупомянутыми примерами (6), (7). В песне фигурируют также клен и дуб — растения, почитающиеся у славян и выступающие в качестве мужских символов [8, С. 223, C. 226]. Им противопоставляется кукушка — птица, которой приписывают женские черты, и чье пение способно предсказывать замужество [8, С. 270].
Упоминания о растении встречается песнях на бытовую тематику, не приуроченных к каким-либо важным для народа событиям, к примеру, в песнях, исполнявшихся при плетении кос или венков:
(11) Hanuniu diwojku, idy do domojku! / Oj lisom, lisom, zelenym barwinkom! [20, C. 68],
(12) Za kryszczaczym barwinkom / Rízala barwinok / Sobi na winok, / Na swoju holowonku, / Rozczesanu kosonku [20, C.
83].
Особенно ярко цветок представлен в так называемых соромницких песнях (укр. соромщьт nicHi), т.е. украинских народных песнях на эротическую тематику:
(13) — А як тато запитае, / Че ж барвток усихае? / — Коти ходять за мишами, / Барвточок витоптали. [15, С.
19],
(14) Стережте мене, прехорошу. / Сторожа заснула / — Шчого не чула, / Я, молода, гулять полинула. / Гуляла я нчку / В хрещатiм барвтку, / То ж я з тобою, / Вражий недовiрку! [15, С. 41].
В данном случае использование образа барвинка можно расценивать как метафорический перенос свойств объекта, поскольку цветок в народном восприятии является символом молодости и девичьей чести. Появление цветка в соромницких песнях (прогулка в лесу, полного барвинка, или потеря барвинком своих эстетических качеств) свидетельствуют о потере девушкой этой чести.
Барвинок упоминается в следующей игровой песне:
(15) З хрещатого барвтку / Вибирай m6i dieку [17, С. 56].
Суть игры, сопровождавшейся приведенной песней, заключалась в том, что девушка, стоящая в центре хоровода, указывала на лицо или вещь, о которой поется в определенной строчке, потому можно утверждать, что барвинок выступает здесь в качестве символа красоты.
Рост или посадка цветка являются положительно окрашенными символами и таким образом сигнализируют о развитии романтических отношений между влюбленными или о появлении чувства влюбленности:
(16) Зелененьки барвточку, / Стелися низенько, ти, милий, чорнобривий, / Присунься близенько [12, С. 64],
(17) Там-тудой Марися ходила, / Зелений барвточок садила. / За нею батейко тихойко: / — Сади, сади, Марисю, знизойка. / — Не ходи ти, мш батейку, за мною, / Не люба мi бепдойка с тобою; / Ой ходи ж ти, мш 1васю, за мною, / Люба мен бепдойка с тобою [3, С. 229].
Народной поэзии известна также традиция использования барвинка как похоронного атрибута, растение использовали при погребении молодых незамужних девушек или детей, что опять же свидетельствует об апотропеической функции растения:
(18) Викопай же мет глибоку могилу, / Посади в головках червону калину, / А в шженьках хрещатий барвток [3, С. 229].
(19) Положи мене край дорiженьки, / Обвий мене барвточком, / Барвточком, васильками. / Молодчики iдуть, / Василечки рвуть / Iмене спом'януть: / — Ой там лежить 1ванова сестра / Да й зарубана [17, С. 118].
В приведенных выше примерах часто встречается употребление эпитета хрещатый. Такая номинация объясняется особым внешним видом барвинка, поскольку он стелется по поверхности крестообразно, на четыре стороны [9, С. 145]. Эпитет зеленый может отсылать к символизации зеленого как цвета молодости и неопытности.
Как видим, обрядовая символика барвинка ярко раскрывается в текстах народных песен. Раскрывается, обогащая ее новыми смысловыми и коннотативными оттенками. Такое обогащение, естественно, отразилась и на других жанрах фольклора, особенно малого фольклора, т.е. пословицах и поговорках. Так, в украинских песнях барвинок часто становится образной основой сравнений — достаточно вспомнить популярную песню «Несе Галя воду...», где за героиней, несущей полные ведра воды, хлопець 1ванко «як бавинок в'еться». Сравнения молодого человека (потенциального жениха) с барвинком обильно зафиксированы как в литературных, так и в фольклорных источниках: Хлопець молодий, як барвток [10, С. 162]; Хлопець молодий, як барвток, хороший, як кров з молоком [11, С. 43]; Ан вперед не вдавайся, ан ззаду не мшайся, тшьки в cамiм середочку, як барвток в городочку [16, С. 510].
Отражено в сравнениях и главное свойство барвинка, овеществленное в немецком названии — «вечнозеленость»: Зелена, як барвток; Зелене, як барвток [16, C. 444]; Зелений, як барвток [11, C. 100]. Такие сравнения выдерживают образную «конкуренцию» с другими компаративными обозначениями зеленого цвета — напр., Зелена, як рута; Зелене, як рута; Зелена, як трава; Позелетв, як трава; Зелене, мов жито весною; Зелене, як листя; Зелене, як лоза над водою; Зелене, як пастернак; Зелений, як мург Зелений, як огiрок; Зелений, як у сосни гшки и под. [11, C. 100-101]. Не случайно и то, что эпитет зелений в украинских поговорках антропоморфируется, употребляясь в обращении девушки к своему воузлюбленному: Ой ти, козаче, зелений барвтку, прийди до мене хоч на хвилинку [11, C. 387]
Не осталось, разумеется, в стороне от малого фольклора, и такое естественное свойство этого растения, как гибкость, способность плестить по земле. Таково сравнение В'еться, як барвток, «конкурирующее» с В'еться Плететься), як хмшь [11, C. 160] и в каком-то смысле воспроизводящее песенный сюжет о гарном парубке Иванке и не менее гарной дивчине Гале. Показательно, что такую песенно-поговорочную «перекличку» можно обнаружить в варианте одной из самых популярных украинских песен, который зафиксирован М. Номисом и М.М. Пазяком уже в статусе поговорки: У недшю — по шавлю, в понедшок — по барвток, а в вiвторок — снотв сорок, а в середу — по череду, а в четвер — по щавель, а в п'ятницю — по дяглицю, а в суботу — на роботу! [10, 277], [11, C. 390].
Заключение
Как видим, история барвинка как национального растительного символа в украинском фольклоре и оригинальна, и типична одновременно. Оригинальна, ибо в силу разных причин иноязычное — латинское и немецкое по происхождению название приобрело в народной славянской культуре особую значимость и коннотативность, усиленную благодаря песенной традиции. Типична, поскольку импульсом для развития такой символики и генератором ее популярности стали общие для европейских народов (особенно немцев) обряды и поверья, связанные с такими сущностными представлениями, как любовь, жизнь, смерть и — самой недостижимой и непостижимой для человечества мечтой, как вечная молодость и бессмертие. При всей своей универсальности в фольклоре и языке каждого народа, в том числе у чехов и украинцев, символика этого растения обрела свой собственный национальный колорит, запечатленный как в песенном творчестве, так и в пословицах и поговорках.
Конфликт интересов
Не указан.
Рецензия
Все статьи проходят рецензирование. Но рецензент или автор статьи предпочли не публиковать рецензию к этой статье в открытом доступе. Рецензия может быть предоставлена компетентным органам по запросу.
Conflict of Interest
None declared.
Review
All articles are peer-reviewed. But the reviewer or the author of the article chose not to publish a review of this article in the public domain. The review can be provided to the competent authorities upon request.
Список литературы / References
1. Боцяновский В.Ф. Веснянки, Петривки и купальные песни / В.Ф. Боцяновский // Живая старина. — 1894. — № 1 - С. 83-89
2. Войтович В.М. Укра'шська мiфологiя. / В.М. Войтович — Кшв: Либщь. — 2002. — 664 с.
3. Дикарев М.О. Знадоби до укра'шсько'! народно'1 боташки / М.О. Дикарев // Бандурка. Украшсьш соромщьш шсш.
- Кшв: Дншро, 2001. - С. 227-278
4. Даль В.И. Толковый словарь живого русского языка. / В.И. Даль - М.: «Прогресс», 1995.
5. Етимолопчний словник укра'шсько'! мови / Гол. ред О.С. Мельничук.: У 7 т. — Кшв: Наукова думка. — Т.1: А — Г. — 1982.- 631 с.; Т.2: Д —Копць — 1985. — 570 с.; Т.3: Кора — М. -1989. — 549 с.; Т.4: Н —П. — 2003. -656 с.; Т.5: Р-Т. — 2006. — 407 с.; Т.6: У-Я. — 2012. — 567 с.; Т.7 (в робой).
6. Завальнюк А.Ф. Украшсьш лиш обряди та шсш / А.Ф. Завальнюк // Вшниця: Нова книга, 2008. - 310 с.
7. Колосова В.Б. Современная украинская свадьба в Черновицкой области / В.Б. Колосова // Живая старина. - 2007.
- № 2. - С. 5-8.
8. Костомаров Н.И. Славянская мифология. Исторические монографии и исследования. / Н.И. Костомаров - М.: «Чарли», 1994. — 688 с.
9. Курочкин А.В. Растительная символика календарной обрядности украинцев / А.В. Курочкин // Обряды и обрядовый фольклор. — М., 1982. - С. 138-163
10. Маркович О.В. Украшсьш приказки, присшв'я i таке шше / О.В. Маркович — Кшв: Либ1дь, 1993. — 766 с.
11. Пазяк М.М. Присшв'я та приказки. / Пазяк М.М. — К.: «Наукова думка». Т. 1. Природа. Господарська дiяльнiсть людини. — 1989. — 479 с. Т. 2. Людина. Родинне життя. Риси характеру. — 1990. — 524 с. Т. 3. Взаемини мiж людьми. — 1991. — 440 с. Т. 4. Украшсьш присшв'я, приказки та порiвняння з лиературних пам'яток. Упорядник М.М. Пазяк. — К.: Наукова думка, 2001. — 392 с.
12. Правдюк О.А. Шсш великого Кобзаря. / О.А. Правдюк — Кшв: Кшвська книжкова друкарня № 5 Державного Комитету Ради Мiнiстрiв УРСР по преа, 1964. - 396 с.
13. Славянские древности. Этнолингвистический словарь под редакцией Н.И. Толстого. Т. 1. — А-Г. М.: «Международные отношения», 1995. — 584 с.; т. 2. — Д-К (Крошки). — М.: «Международные отношения», 1999. -697 с.; т. 3. — К (Круг) —П (Перепелка). — М: «Международные отношения», 2004. — 704 с.; т. 4. П (Переправа через воду — С (Сито). — М: «Международные отношения», 2009. — 656 с.; т. 5. — С (Сказка) — Я (Ящерица). — М: «Международные отношения», 2012. - 736 с.
14. Словарь русских народных говоров. / Под ред. Ф.П. Филина и Ф.П. Сороколетова. Главный редактор С.А. Мызников. - Вып. 1—52. Л.—СПб, 1965—2021. (издание продолжается).
15. Сулима М.М. Бандурка. Украшсьш соромщьш шсш. / М.М. Сулима — Кшв: Дншро, 2001. - 280 с.
16. Галицько-русьш приповщки / Зiбрав, упорядкував i пояснив д-р. 1ван Франко. В 3 т., 6 вип. // Етнографiчний збiрник — Львiв. — Т. 10. — 1901. Т. 16. — 1905. — Т. 23. — 1907. — Т. 24. — 1908. — Т. 27. — 1909. — Т. 28. — 1910.
17. Чебанюк О.Ю. Календарно-обрядовi шсш. / О.Ю. Чебанюк — Кшв: Дншро, 1987. 392 с.
18. Handwörterbuch des deutschen Aberglaubens. — Hg. von E. Hoffmann-Krayer und Bächtold-Stäubli. — 10 Bde. — Berlin, 1927-1942.
19. Sobotka P. Rostlinstvo a jeho vyznam v narodnich pisnich, povestech, bajich, obradech a poverach slovanskych. Prispevek k slovanské symbolice. / P. Sobotka — Praha: Novoceska Bibliothéka, 1879. - 346 s.
20. Zegota P. Piesni ludu ruskiego w Galicyi. Tom pierwszy. / P. Zegota — Lwow: Nakladem Kajetana Jablonskiego, 1839. - 176 s.
Список литературы на английском языке / References in English
1. Bocianovsky'j V.F. Vesnianki, Petrivki i kupalnyie pesni [Vesnianki, Petrivki and kupalnyie songs] / V.F. Bocianovsky'j // Zhivaia starina [Living antiquity] — 1894 — №1 - pp. 83-89 [in Russian]
2. Vojtovich V.M. Ukrajinska mifologia [Ukrainian mythology]. / V.M. Vojtovich — Kyiv: Lybid. — 2002. — 664 p. [in Ukrainian]
3. Dikarev M.O. Znadoby do ukrainskoi narodnoi botaniki [the needs of Ukrainian folk botany] / M.O. Dikarev // Bandurka. Ukrainski soromicki pisni. [Bandurka. Ukranian soromickyie songs] - Kyiv: Dnipro, 2001. - pp. 227-278 [in Ukrainian]
4. Dal V.I. Tolkovy slovar zhivogo russkogo yazyka. [Explanatory dictionary of the living Russian language] / V.I. Dal — M.: «Progress», 1995. [in Russian]
5. Etimologichny slovnik ukrainskoi movy [Etymological dictionary of the Ukrainian language] / Main editor O. S. Melinchuk.: in 7 vol. — Kyiv: Naukova dumka. — Vol.1: A — G. — 1982.- 631 p.; Vol .2: D — Kopci. — 1985. — 570 p.; T.3: Kora — M. -1989. — 549 p.; Vol.4: N — P. — 2003. -656 c.; Vol.5: R-T. — 2006. — 407 p.; Vol.6: U-Ia. — 2012. — 567 p.; Vol.7 (in process). [in Ukranian]
6. Zavalniuk A.F. Ukrainski litni obriady ta pisni [Ukranian summer rituals and songs]. / A.F. Zavalniuk — Vinnica: Nova kniga, 2008. - 310 p. [in Ukranian]
7. Kolosova V.B. Sovremennaia ukrainskaia svadba v Chernigovskoi oblasti [Modern Ukrainian wedding at Chernihiv oblast] / V.B. Kolosova // Zhivaia starina [Living antiques]. - 2007. - № 2. - pp. 5-8. [in Russian]
8. Kostomarov N.I. Slavianskaia mifologia. Istoricheskiie monografii i issledovaniia [Slavic mythology. Historical monographies and studies] / N.I. Kostomarov - M.: «Charli», 1994. — 688 p. [in Russian]
9. Kurochkin A.V. Rastitelnaia simvolik kalendarnoj obriadnosti ukraincev [Plant symbolism of calendar rites of Ukrainians] / A.V. Kurochkin // Obriady i obriadovy folklor [Rites and ritual folklore.] — M., 1982. - pp. 138-163 [in Russian]
10. Markovich O.V. Ukrainske prikazki, prislivia i take inshe [Ukrainian proverbs, sayings and more] / O.V. Markovich
— Kyiv: Lybid, 1993. — 766 p. [in Ukrainian]
11. Paziak M.M. Prislivia ta prikazki [Sayings and proverbs]. / M.M. Paziak — Kyiv: «Naukova dumka». Vol. 1. [Nature. Human economic activity] — 1989. — 479 p. Vol. 2. [Human. Family living. Character traits] — 1990. — 524 p. Vol. 3. [Relationships between people] — 1991. — 440 p. Vol. 4. [Ukrainian Proverbs, sayings and comparisons from literary monuments] — Kyiv: Naukova dumka, 2001. — 392 p. [in Ukrainian]
12. Pravduk O.A. Pisni velikogo Kobzaria [Great Kobzar's songs]. / O.A. Pravduk — Kyiv: Kyivska knizhkova drukarnia № 5 Derzhavnogo Komitetu rady ministriv URSR po presi, 1964. - 396 p. [in Ukrainian]
13. Slavianskie drevnosti. Etnolingvistichesky slovar pod redakcieiei N. I. Tolstogo [Slavic antiques. Ethnolinguistic dictionary edited by N. I. Tolstoj]. Vol. 1. — A-G. M.: «Mezhdunarodnyie otnoshenia», 1995. — 584 p.; vol. 2. — D-K (Kroshki). — M.: «Mezhdunarodnyie otnoshenia», 1999. - 697 p.; vol. 3. — K (Krug) —P (Perepalka). — M: «Mezhdunarodnyie otnoshenia», 2004. — 704 p.; vol. 4. P (Pereprava cherez vodu — S (Sito). — M: «Mezhdunarodnyie otnoshenia», 2009. — 656 p.; vol. 5. — S (Skazka) — Ia (Iasherica). — M: «Mezhdunarodnyie otnoshenia», 2012. - 736 p. [in Russian]
14. Slovar russkih narodnyh govorov [Dictionary of Russian folk dialects]. / edited by. F.P. Filin and F.P. Sorokoletov main editor S.A. Myznikov. - Ed. 1—52. Leningrad.—SPb, 1965—2021. (edition is in progress). [in Russian]
15. Sulima M.M. Bandurka. Ukrainski soromicki pisni. [Bandurka. Ukranian soromickyie songs] / M.M. Sulima — Kyiv: Dnipro, 2001. - pp. 227-278 [in Ukrainian]
16. Galicko-russke prypovidki [Galician-Russian sayings] / collected, organized and explained by Dr. Ivan Franko in 3 vol., 6 ed. // Ethnographic collection — Lviv. — Vol. 10. — 1901. Vol. 16. — 1905. — Vol. 23. — 1907. — Vol. 24. — 1908.
— Vol. 27. — 1909. — Vol. 28. — 1910. [in Ukrainian]
17. Chebanuk O.U. Kalendarno-obriadovi pisni [Calendar-ritual songs]. / O.U. Chebanuk — Kyiv: Dnipro, 1987. - 392 p. [in Ukrainian]
18. Handwörterbuch des deutschen Aberglaubens. — Hg. von E. Hoffmann-Krayer und Bächtold-Stäubli. [Manual dictionary of German superstitions.] — 10 Vol. — Berlin, 1927-1942. [in German]
19. Sobotka P. Rostlinstvo a jeho vyznam v narodnich pisnich, povestech, bajich, obradech a poverach slovanskych. Prispevek k slovanske symbolice. [Plant world and its role in slavic folk songs, legends, myths, rituals and superstitions] / P. Sobotka — Prague: Novoceska Bibliotheka, 1879. - 346 p. [in Czech]
20. Zegota P. Piesni ludu ruskiego w Galicyi. Tom pierwszy. [Russian folk's songs in Galicia] / P. Zegota — Lviv: Nakladem Kajetana Jablonskiego, 1839. - 176 p. [in Polish]
