CC BY
16
СИМВОЛЫ И ЗНАКИ РАЗЛИЧНЫХ КУЛЬТУР
Б.В. Дубин БУДНИ И ПРАЗДНИКИ*
«Праздник» рассматривается здесь как символическое выражение коллективной солидарности, единения с той или иной общностью (сообществом), а тем самым игровой (в широком смысле слова) «реставрации» этой общности. «Это предполагает, во-первых, совместное, хотя бы условно, проведение некоего времени в одном пространстве <...>, во-вторых, исключительность происходящего и вместе с тем - его регулярность, институционализированную, более того - жестко предписанную форму» (с. 232-234).
Праздник есть символическое «возрождение времени», т.е. возрождение сообщества. Исключительность праздника, как бы приостанавливающего или отменяющего непрерывное время обыденного существования, символизируется сверхизобилием и ликованием. Символы праздника включают участников в иной, более общий или более высокий, внеэмпирический смысловой порядок, отсылают к нему, будь то мифология, история или культура (с. 233).
Для России 2-й пол. 1990-х годов характерны:
1. Понижение значимости почти всех праздников от общенациональных до семейных, «посерение жизни». «Фактически речь идет об эрозии всех прежних сообществ, коллективных рамок соотнесения и самопричисления, кроме, может быть, первичных» (с. 242).
2. Потеря семантической значимости большинства официальных советских праздников. «Единственное исключение здесь -День Победы, который остается центральным и единственным
* Дубин Б.В. Интеллектуальные группы и символические формы: Очерки социологии современной культуры. - М., 2004. - С. 232-248.
символическим событием для “всех”, давая возможность позитивной самооценки и вместе с тем сознание приобщенности к “большому” миру, мировой истории (“мы защитили мир от фашизма”; однако война при том остается нашей, Отечественной, а не общей, мировой)» (с. 242).
3. Появление на телеэкранах, страницах газет, в риторике и символике рекламы православных церковных праздников (прежде всего Пасхи), которые по популярности быстро сближаются со светскими (советскими) и даже опережают их. Новые религиозные праздники вошли в обиход россиян как телезрелища, имеющие статус официальной церемонии с участием представителей власти. «Модель подобного восприятия во многом <...> была задана ритуалом семейной встречи Нового года, пиком которого давно стало поздравление от лица руководителя страны, снятого на фоне Спасской башни» (с. 244). Однако в самое последнее время снижается значимость даже семейных и религиозных праздников.
4. Последовательное одомашнивание досуга; все большую роль в нем занимает совместное телесмотрение семьи (с. 243). С официальным пластом представлений о коллективном «мы» соседствуют традиционалистские компоненты праздничного застолья в кругу друзей и демонстративного изобилия (даже в годы злейшего дефицита рубежа 1980-1990-х годов).
При этом новые общегосударственные праздники в России 90-х годов не привились. Их либо вовсе не знают, либо не считают праздниками. Новые же праздники, пришедшие с Запада (день св. Валентина, Хэллоуин и др.), признаются более молодыми подгруппами в крупных городах.
В России все еще преобладают формы «симулятивной идентичности», которые никак не связаны с практическим действием. «И ежедневные новости, размечающие сутки, и ежегодные праздники, задающие структуру календаря, россиянин получает через телевизор» (с. 248). Харктерно, что на телеэкран вернулся исчезнувший в конце 1980-х годов, казалось, навсегда, классический жанр советского праздничного концерта (в честь Дней милиции, органов безопасности и множества других аналогичных праздников). В то же самое время в сетке телепрограмм столь же заметно выросла доля развлекательных, юмористических и тому подобных «расслабляющих» передач.
К. В. Душенко
