CC BY
25АЗЕРБАЙДЖАН В "БОЛЬШОЙ ИГРЕ НА КАВКАЗЕ
к
Сергей Маркедонов
Зав. отделом проблем межнациональных отношений, Институт политического и военного анализа
В последние 15 лет российские аналитики, оценивая перспективы "Большой игры" на Кавказе, как правило, ограничивались рассмотрением этнополитической ситуации в Грузии, Армении, северокавказских субъектах РФ. В их поле зрения почему-то не попадает Азербайджан. Между тем, его геополитическое значение трудно переоценить. Фактически Азербайджан является связующим звеном между Кавказским регионом и Центральной Азией. Республика обладает большими углеводородными ресурсами. По словам З. Бжезинского, "Азербайджан можно назвать жизненно важной "пробкой", контролирующей доступ к "бутылке" с богатствами Каспийского моря и Центральной Азии. Независимый тюркоязыч-ный Азербайджан, по территории которого проходят нефтепроводы и далее тянутся на территорию этнически родственной и оказывающей ему политическую помощь Турции, помешал бы России осуществить монополию на доступ к региону и таким образом лишил бы ее главного политического рычага влияния на политику государств Средней Азии" .
Азербайджанский фактор имеет существенное значение и для внутренней политики России. Официальная численность российских азербайджанцев на 2002 г.- 621, 5 тыс. чел. (13-ый по численности этнос). Экспертные оценки правоохранительных органов России и Посольства Азербайджана в РФ - 1, 5 млн. и 1 млн. человек соответственно. Азербайджанцы расселены в 55 субъектах РФ. Наиболее крупные их общины находятся в Москве, Санкт-Петербурге, Волгограде, Тверской области. Азербайджанская диаспора - важный экономический фактор развития самого Азербайджана. По подсчетам директора Института международных экономических и политических исследований РАН Р. Гринберга, только денежные переводы в Азербайджан составляют 1,8-2, 4 млрд. долл. США. В середине 1990-х гг. обозначилась тенденция институцио-нализации азербайджанских диаспор. Диаспо-ральная элита превращается, по сути, в квазигосударственную структуру, претендующую на роль
эксклюзивного посредника в отношениях между официальной властью, правоохранительными структурами и рядовыми азербайджанцами (прежде всего мигрантами). Таким образом, заинтересованность России в стабильности и поступательном развитии в соседнем Азербайджане (граница между нашими государствами проходит на дагестанском направлении) очевидна.
Проблемой номер один для независимого Азербайджана стал вопрос о сохранении территориальной целостности республики. Азербайджан утратил суверенитет над территорией бывшей Нагорно-Карабахской Автономной области (около 5 % территории республики). Более того, армянские силы самообороны Карабаха заняли за пределами "мятежной провинции" еще 5 районов Азербайджана полностью (Лачинский, Кель-баджарский, Кабатлинский, Зангеланский и Джебраильский), а 2 района частично (Агдамский и Физулинский). Это составляет еще 8% азербайджанской территории. Таким образом, 13 % территории независимого Азербайджана сегодня не контролируются официальным Баку. В ходе армяно-азербайджанского конфликта из-за Нагорного Карабаха (1991-1994 гг.) по официальным данным азербайджанской стороны погибло 11 тыс. граждан Азербайджана, ранено 30 тыс. чел., 7 тыс. стали инвалидами, 5 тыс. чел. пропали без вести. Внутри- и внешнеполитическое развитие Азербайджана после 1994 г. проходит под знаком утраты Карабаха. Военное поражение и потеря суверенитета над частью территории стали факторами, оказывающими серьезное влияние на самоидентификацию азербайджанцев. Образ государства, подвергшегося "военной агрессии" соседней страны, стал центральной иде-ологемой Азербайджанской республики. Подобную оценку армяно-азербайджанского конфликта разделяют не только официальные власти, но и практически все сколько-нибудь влиятельные общественные объединения Азербайджана (включая и радикальных оппозиционеров).
Однако, азербайджанская элита смогла не допустить превращения оставшегося "ядра" своей
Выпуск 1(17)
сентябрь 2005 г.
страны в "failing state". "Возвращение" в азербайджанскую политику Гейдара Алиева (1993 г.) стало своеобразной точкой преодоления политического хаоса периода борьбы за национальный суверенитет (при президентах Аязе Муталибове и Абульфазе Эльчибее). Власти Азерйбаджана смогли эффективно справиться с другими "вызовами" единству страны (талышский, лезгинский, аварский сепаратизм), а также минимизировать угрозы со стороны радикального политизированного ислама. После 1993 г. Баку с легкостью справлялся и с военными мятежами и массовыми оппозиционными манифестациями (выступления С. Гусейнова, Р.Джавадова, И.Гамбара). Но самое главное, чего удалось добиться Г. Алиеву -это адекватно оценить военные и внешнеполитические ресурсы независимого Азербайджана и на основе этой оценки выстроить курс, конечной целью которого является "собирание земель". Во-первых, Г. Алиев сумел понять бесперспективность военного решения карабахской проблемы в 1993-1994 гг., а затем выйти из войны и пойти на заключение своеобразного "брестского мира" (Бишкекские соглашения о прекращении огня). Это, однако, вовсе не предполагало отказа азербайджанских властей от Карабаха. Согласие выйти из войны в 1994 г. означало лишь одно - избавиться от положения страны-маргинала и начать "сосредоточение" для второго приступа к карабахской проблеме на более выгодных для Баку условиях. Во-вторых, главе Азербайджана начиная с 1994 г. удалось преодолеть своеобразный дипломатический вакуум вокруг Азербайджана. В начале 1990-х гг. и новая Россия, и США придерживались в целом проармянской позиции. Европейское общественное мнение под воздействием впечатлений от армянских погромов в Сумгаите (февраль 1988 г.) и Баку (январь 1990 г.) было в целом также проармянским. В середине 1990-х - начале 2000-х гг. приоритеты и российской, и американской дипломатии претерпели существенные изменения. И если в 1992 г. Конгрессом США была принята поправка 907 к Закону о поддержке свободы, запрещающая оказание помощи Азербайджану по государственным каналам, то после визита Г.Алиева в США (август-сентябрь 1997 г.) к поправке 907 были приняты ряд важных исключений, позволяющих наладить взаимовыгодное сотрудничество между Азербайджаном и США. Начиная с 1998 г. сближение с Вашингтоном стало стратегической целью азербайджанской внешней политики. В 2001 г. США отменили эмбарго на поставки оружия участникам армяно-азербайджанского конфликта.
В отношениях же с РФ азербайджанской элите постепенно удалось избавиться от антироссийских комплексов 1990-х гг. Проармянский крен российской политики привел к тому, что Баку негласно поддержал чеченских сепаратистов.
В январе 1995 г. в Баку был создан так называемый Культурный центр Чеченской Республики Ичкерия, а в 1999 г.- офис полпреда непризнанной Ичкерии в мусульманских странах. "Неоценимую помощь в размещении беженцев нам оказал Азербайджан", - высказывался в свое время глава "внешней разведки" сепаратисткой Ичкерии Хож-Ахмед Нухаев.
Некоторое исправление азербайджанского вектора российской политики способствовало нормализации отношений между Москвой и Баку. В 2001 г. была проведена совместная операция российских и азербайджанских спецслужб по задержанию трех полевых командиров чеченских сепаратистов, находившихся на азербайджанской территории. Впоследствии они были выданы российским властям. Эволюция политики официального Баку вызвала резкое недовольство чеченской стороны. В мае 2001 г. Аслан Масхадов объявил, что Азербайджан перестал быть дружественной для Ичкерии страной.
На позицию Азербайджана по "чеченскому вопросу" существенное влияние оказали события 11 сентября 2001 г. В октябре 2002 г. официальный Баку осудил захват заложников в Москве ("Норд-Ост"), а в сентябре 2004 г.- теракт в Бес-лане. Несмотря на американские внешнеполитические приоритеты, Азербайджан в отличие от Грузии согласился сохранить на своей территории российский военный объект - Габалинскую РЛС. В январе 2002 г. лидеры России и Азербайджана подписали соглашение, по которому российская сторона должна была взять в аренду базу "Дарьял" рядом с Габалой за 7 млн. долл. США в год сроком на 10 лет. Таким образом, Баку на протяжении последних лет удается в отличие от Тбилиси и Еревана поддерживать хорошие отношения одновременно и с Москвой, и с Вашингтоном. В-третьих, стратегическое партнерство Азербайджана и Турции, выражающееся, среди прочего, в блокаде Армении, обеспечивает Баку хорошую экономическую фору. Этот экономический задел в последние годы рассматривается азербайджанской стороной как существеннейшая предпосылка для будущего решения "карабахского вопроса".
В то же время, всеми своими действиями Баку демонстрирует готовность "подождать", всячески подчеркивая, что время объективно работает на Азербайджан. Провалы и просчеты российской политики в Закавказье ослабляют влияние главной геополитической надежды Армении. Постоянное наращивание экономического потенциала Азербайджана при экономической изоляции Армении и маргинальном статусе непризнанного Нагорного Карабаха также благоприятны для Баку. Что же касается диаспоры, то и в деле ее организации покойный Г. Алиев сильно преуспел, призвав учиться диаспоральной солидарности у армян. 24 декабря 1998 г. он выступил с
Обращением "Ко всем азербайджанцам мира". В нем прозвучал тезис о необходимости сделать "необратимой" азербайджанскую независимость. При этом контакты с мигрантскими сообществами стали рассматриваться азербайджанской элитой как важный легитимационный ресурс, а также средство борьбы за власть. В своем выступлении на Учредительном собрании Всероссийского Конгресса азербайджанцев (2000 г.) президент Азербайджана Г.Алиев заявил: "Должны объединиться и азербайджанцы, живущие за пределами Азербайджана. Во имя чего? Во имя независимого Азербайджана". В ноябре 2001 г. под эгидой президентской администрации прошел Всемирный съезд азербайджанцев в Баку. Во второй половине 1990-х гг. Баку удалось весьма успешно поработать над созданием образа страны, пережившей агрессию, найдя при этом понимание со стороны ряда международных структур. С мая 1998 г. мифологема "геноцид азербайджанцев" стала частью официальной пропаганды Азербайджана. По крайней мере, сегодня в США и Европе у армянской стороны нет абсолютного преимущества в поддержке со стороны общественного мнения, которое было в начале 1990-х гг.
Таким образом, проиграв Карабах в 1994 г., Азербайджан сделал немало для того, чтобы предстать перед миром не в образе "варварской страны-изгоя", покровителя сумгаитских и бакинских погромщиков, а цивилизованного государства, подвергшегося военной агрессии, заинтересованного в мирном урегулировании и умеющего конструктивно договариваться с Вашингтоном, Москвой и Анкарой. Относительно успешное, на фоне соседних Армении и Грузии, экономическое развитие Азербайджана пробудило интерес к этой стране со стороны сильных мира сего. "Но когда закончится "мирная передышка" для Баку?" - вопрос, который задают себе все заинтересованные участники кавказской "Большой игры". В своей инаугурационной речи (31 октября 2003 г.) президент Ильхам Алиев заявил: "Все должны знать, что хотя мы выступаем за мир, не желаем возобновления войны и стремимся к мирному решению данного вопроса, тем не менее, наше терпение не безгранично".
Очевидно, что И. Алиев, как лидер государства, нуждается в дополнительной легитимации. Ему необходимо доказать и политической элите Азербайджана, и оппозиции, и избирателям, и международным структурам, что его появление на высшем посту азербайджанской власти не случайно, что именно он - настоящий национальный лидер. Однако поспешная "кара-бахизация" может стать причиной его политического поражения. Сегодня поспешное вовлечение в новое военное противостояние не выгодно Азербайджану. По самым оптимистичным
для Баку прогнозам, военное вмешательство имеет определенный шанс на успех не менее, чем через 12-15 лет, когда возможности Азербайджана не будут уступать карабахским. В то же время очевидно, что отказ от Карабаха сегодня означает для любого руководителя в Баку политическую смерть. А значит, перед азербайджанской элитой остается единственный выход - ждать и "сосредотачиваться". Первый вариант такого "сосредоточения"- опираться прежде всего на собственные силы, использовать нефтяной фактор для укрепления обороноспособности страны и через 2- 3 "пятилетки" взяться за реализацию реваншистского плана. Второй вариант- ожидание более благоприятной геополитической конъюнктуры. В глазах США, например, у Баку есть и еще один неплохой козырь- проблема так называемого Южного Азербайджана, территории современной Исламской республики Иран, населенной по преимуществу этническими азербайджанцами. Проблема наказания "страны-изгоя" может стать в повестку дня американской внешней политики и тогда азербайджанский ресурс может стать антииранским. Кажущаяся сегодня фантастической идея "аншлюса" двух Азербайджа-нов может оказаться политически востребованной. При азербайджанской поддержке политики США и в случае борьбы за "самоопределение" отдельных частей Ирана вопрос о Карабахе может приобрести совсем иное звучание. Спорный Карабах в этом случае может стать почетным призом за лояльность глобальной сверхдержаве. Впрочем, чисто теоретически возможен и другой вариант- "обмен" Карабаха на Южный Азербайджан. В этом случае объединение некогда разделенной (в 20-е гг. XIX в.) единой этнической территории между Ираном и Российской империей затмит утрату этнически чуждого Карабаха. Однако возможен и третий вариант развития событий. Укрепление азербайджанской государственности и развитие экономического потенциала будут сопровождаться отказом от Карабаха. Этот отказ не будет одномоментно декретирован. Длительное ожидание и "сосредоточение" сделают свое дело. Новые поколения азербайджанцев привыкнут к фактической утрате карабахских территорий. Но и здесь, что называется, возможны варианты. Простой отказ от армянонаселенного Карабаха маловероятен без восстановления юрисдикции над собственно азербайджанскими районами, занятыми армянскими силами самообороны.
Однако при всех возможных сценариях "карабахский вопрос" еще "всерьез и надолго" останется главной проблемой азербайджанской политики. Начавшаяся же в мае 1994 г. "мирная передышка" как нельзя лучше отвечает сегодня интересам Азербайджана.
