CC BY
138
РЕЛИГИЯ И ОБЩЕСТВО
АВТОРИТАРНЫЕ РЕЖИМЫ, РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРАВА МУСУЛЬМАН В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И НЕДОСТАТОЧНОЕ ОСВЕЩЕНИЕ НАРУШЕНИЙ ЭТИХ ПРАВ В ИНОСТРАННОЙ ПРЕССЕ
Эрик ФРИДМАН
адъюнкт-профессор журналистики, помощник декана факультета международных исследований и программ, Мичиганский университет (США)
Введение
В пяти бывших советских республиках, а теперь новых независимых государствах Центральной Азии: Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане — преобладает мусульманское население и господствуют жестко авторитарные методы управления. Все они — светские государства с конституциями, сулящими свободу религии и вероисповедания и запрещающими дискриминацию по признаку религии. После получения независимости в 1991 году в них отмечались частые нарушения религиозных прав граждан, в том числе и прав мусульман. Многие из подобных на-
рушений совершающие их репрессивные режимы стремятся оправдать, утверждая, что участники религиозных объединений причастны к деятельности таких организаций, как «Хизб ут-Тахрир» (Партия исламского освобождения) и Исламское движение Узбекистана, заклейменных как террористические, или же сочувствуют таким организациям и, таким образом, могут рассматриваться как угроза сохранению политической власти этих режимов.
В данной статье рассматриваются нарушения религиозных прав мусульман в Центральной Азии, совершавшиеся уже после того, как соответствующие страны
отказались от марксизма-ленинизма. Она начинается с описания ситуации с религией и средствами массовой информации в регионе и обзора предшествующих исследований. В следующем разделе представлен краткий обзор мер государственного регулирования и ограничений религиозной практики исповедания ислама, в основе которого — доклады международных правозащитных организаций. Затем с помощью
методов качественного контент-анализа исследуется освещение проблемы западными службами новостей, прежде всего располагающейся в Норвегии информационной службой «Форум 18». В заключение рассматриваются значение и последствия того факта, что западные СМИ не освещают в должной мере подобные нарушения прав, и высказываются соображения о возможных направлениях будущих исследований.
Религия и политика
После того как с роспуском СССР в 1991 году эти пять стран получили независимость в их жизни религия оказалась переплетена с политикой так же тесно, как во времена коммунизма, на протяжении 70 лет официального атеизма в регионе, долгое время пребывавшем под влиянием и властью России, политика переплеталась с борьбой против религии. Большевистская революция породила раскол между консервативными мусульманами, связанными с кругами улемов, и реформистски (или революционно) настроенными джадидами («обновленцами»). После прихода к власти большевики начали то, что А. Халид характеризовал как наступление на ислам: «Именно в вопросе религии большевики никогда не могли найти точек соприкосновения с местными реформаторами. Программа джадидов в огромной степени основывалась на модернизации их религии. Большевикам же никакая религия была абсолютно не нужна»1.
После достижения независимости все режимы по-прежнему строго контролировали религиозную жизнь. Отчасти ими двигало опасение, что исламский фундаментализм или политический ислам могут лишить их власти. Как пишет Э. Макглинчи, «постсоветское узбекское правительство пытается контролировать ислам во многом точно так же, как пытается контролировать многие другие аспекты жизни Узбекистана»2.
Политические лидеры боятся, что ислам дестабилизирует их режимы: после террористических актов в Соединенных Штатах 11 сентября 2001 года и последующих инцидентов в регионе, которые многие связывают с действиями радикальных групп, такие объяснения выглядят более очевидными, чем когда бы то ни было. Как замечают Я. Рой и А. Вайнер, соответствующие правительства «почти априори видят в исламе потенциальный рассадник подрывной деятельности и «терроризма»3. В Центральной Азии исламское возрождение последовало за распадом Советского Союза и помогло заполнить идеологический вакуум, образовавшийся с уходом марксизма-ленинизма, прежде всего для относительно молодых мусульман. Например, в Туркменистане, где происходило «жестко контролируемое возрождение ислама», количество мечетей увеличилось с 4 в конце советской эры до 398 в 2009 году, хотя «традиционный ислам, опирающийся на мечети, не играет преобладающей роли в обществе»4. Последнее справедливо для всех пяти стран.
1 KhalidA. Islam after Communism: Religion and Politics in Central Asia. Berkeley, California: University of California Press, 2007. P. 60.
2 McGlinchey E. Divided Faith: Trapped between State and Islam in Uzbekistan. B kh.: Sahadeo J., Zanca R. Everyday Life in Central Asia: Past and Present. Bloomington, Indiana: Indiana University Press, 2007. P. 305.
3 Cm.: Ro'i Y., Wainer A. Muslim Identity and Islamic Practice in Post-Soviet Central Asia // Central Asian Survey, 2009, No. 28 (3). P. 305.
4 International Religious Freedom Report 2009: Turkmenistan. U.S. Department of State, Bureau of Democracy, Human Rights, and Labor, 26 October 2009.
Среди причин подобного положения дел — ограничения, накладываемые властями на религию, культурные традиции и наследие долгой эры атеизма.
Свою роль играет и география. То, что Р. Подопригора говорит о Казахстане, — регион, «удаленный от главных мусульманских центров», где «в формировании религиозной атмосферы участвовали и другие религии, особенно христианство и буддизм»5, — верно и для всей Центральной Азии. В самих этих странах наблюдаются заметные различия в распространенности и строгости соблюдения религиозных предписаний. Так, в столице Узбекистана Ташкенте доля практикующих мусульман и людей, посещающих мечети, ниже, чем за его пределами; такое же различие наблюдается и в Кыргызстане, где жители более традиционного Юга вообще более набожны, чем жители Севера, в том числе и жители столицы Кыргызстана Бишкека. Но есть существенные различия и в характере религиозных отправлений. Проведенный Я. Роем и А. Вайнером опрос почти 700 мусульман в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане показал, что в сельских районах доля респондентов, никогда не посещающих мечеть (42,1%), выше, чем в главных городах (34,4%); фактически одна и та же доля респондентов в сельской местности и в больших городах (по 18,1%) сообщили о том, что ходят в мечеть каждую пятницу. Однако в сельской местности пять раз в день совершают молитву 27,7% респондентов, тогда как среди городских респондентов таких было 15,6%; не молятся каждый день 60% сельских жителей и 70,6% городских6.
Хотя мужчины участвуют в исламском возрождении активнее, чем женщины, в Кыргызстане среди женщин наблюдается растущее участие или сочувствие к «Хизб ут-Тахрир», «особенно среди тех, кто проживает в сельских или консервативных местностях, где преобладают традиционные нормы гендерного поведения»7. Интересно, что в 2009 году исследование общественного мнения в Кыргызстане по вопросу о доверии к двенадцати общественным институтам выявило самый высокий уровень доверия именно к религиозным учреждениям; второе место заняли СМИ, а третье — система образования; три самые нижние позиции в списке заняли политические партии, правоохранительные органы и судебная система8.
В то же время, по заключению Я. Роя и А. Вайнера, исламское возрождение «застопорилось»: «Сегодня люди в Центральной Азии научились проживать свои жизни как «простые, не на что не претендующие верующие мусульмане». Они добавляют, что большинство стремятся отделить соблюдение религиозных предписаний «от политической арены, насколько это вообще возможно в положении людей, зажатых между фобиями и паранойей своих режимов и попытками вторжения в их жизнь со стороны радикального ислама»9.
За два десятилетия независимости религиозная демография региона существенно изменилась из-за массовой эмиграции жителей русского, немецкого и еврейского происхождения, чьи семьи порой жили там с XIX столетия. Среди причин их эмиграции были и те, что связаны с этнической принадлежностью: предубеждения против них, проблемы языка и культурных традиций. Хотя преобладающей религией является ислам, в целом регион отличается достаточным религиозным разнообразием. Однако ни одна страна региона не может в этом отношении сравниться с Казахстаном. По утверждениям, там действуют больше 4 000 религиозных групп сорока шести вероисповеданий с 1 400 мечетями, 257 храмами Русской Православной Церкви, 600 протестантскими часовня-
5 Podoprigora R. Religious Freedom and Human Rights in Kazakhstan // Religion, State & Society, 2003, No. 31 (2). P. 123.
6 Cm.: Ro'i Y., Wainer A. Op. cit. P. 316.
7 International Crisis Group: Women and Radicalisation in Kyrgyzstan // Asia Report, 3 September 2009, No. 176. P. i.
8 Cm.: Kyrgyzstan National Opinion Poll, 22 April — 9 May 2009 // International Republican Institute, Baltic Surveys Ltd., Gallop Organization, Agency SIAR-Bishkek, U.S. Agency for International Development, 2009.
9 Ro'i Y., Wainer A. Op. cit. P. 303.
ми, 82 храмами Римско-католической Церкви и 28 синагогами. Есть там и представители других религиозных групп10. Согласно авторитетному статистическому сборнику11, ислам — религия подавляющего большинства в четыре странах региона и самая распространенная из религий в пятой (см. таблицу).
Таблица
Распределение населения центральноазиатских стран по религиозной принадлежности, %12
Страна Мусульмане Приверженцы других вероисповеданий* І)
Казахстан 47 53
Кыргызстан 75 25
Таджикистан 90 10
Туркменистан 89 11
Узбекистан 88 11
| * Большинство немусульман принадлежат Православной Церкви.
II И с т о ч н и к: Центральное разведывательное управление (2010 г.). У
Проводимая политика и ограничения религиозной свободы содействуют осуществлению намерений режимов развить или «склеить из кусочков» новую идентичность13 — национальную самоидентификацию для населения стран, чьи границы были искусственно прочерчены в Москве в 1920-х годах. Узбекистан и Кыргызстан определили свои новые страны как светские и многонациональные государства. Как поясняет Халид, «нати-визация политической власти в Центральной Азии сопровождалась вызреванием этнона-циональных идентичностей»14. К. Хенн и М. Пелкманс отмечают, что светские власти могут использовать ислам как ресурс для национального строительства, контролируя и ассимилируя выражение религиозных чувств15.
Все конституции этих стран обещают религиозную свободу. Например, статья 1 Конституции Туркменистана объявляет страну «демократическим, правовым и светским государством», а статья 11 провозглашает: «Государство гарантирует свободу религий и вероисповеданий, их равенство перед законом. Религиозные организации отделены от государства и не могут вмешиваться в государственные дела и выполнять государственные функции. Государственная система образования отделена от религиозных организаций и носит светский характер.
10 См.: Approaching the OSCE Chairmanship: Kazakhstan 2010. U.S. Commission on Security and Cooperation in Europe // Hearing, 12 May 2009.
11 См.: The World Factbook. U.S. Central Intelligence Agency, 2010.
12 По оценке Госдепартамента США, В 2009 году еще большая доля жителей Центральной Азии считала себя мусульманами, хотя и не обязательно соблюдающими религиозные обряды и предписания: таких было 97% в Таджикистане, 90% в Узбекистане, 80% в Кыргызстане и 65% в Казахстане. Для Туркменистана Госдепартамент никаких оценок не публиковал.
13 См.: Rashid A. The Fires of Faith in Central Asia // World Policy Journal, 2001, No. 18 (1). P. 45.
14 KhalidA. Op. cit. P. 93.
15 См.: Hann C., Pelkmans M. Realigning Religion and Power in Central Asia: Islam, Nation-State and (Post)Socialism // Europe-Asia Studies, 2009, No. 61 (9).
1B7
Каждый самостоятельно определяет свое отношение к религии, вправе единолично или совместно с другими исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, выражать и распространять убеждения, связанные с отношением к религии, участвовать в отправлении религиозных культов, ритуалов, обрядов»16.
В действительности, однако, политика властей, официальные директивы и неофициальные, но санкционированные на государственном уровне практики ограничивают религиозную свободу и соблюдение религиозных обрядов и для мусульманского большинства, и для сторонников религий меньшинств. (Хотя в настоящей работе рассматривается прежде всего положение ислама, другие религии, будь то такая пользующаяся благоприятствованием религия, как русское православие, или «нетрадиционные» религии и религии, исповедуемые меньшинствами, вроде пятидесятников, бахаистов, иудеев, Свидетелей Иеговы, Церкви святых последних дней, Церкви объединения или баптистов, — также являются объектом репрессивного регулирования и контроля.)
Лишь в самых редких случаях подобные ограничения влекут за собой официальное международное расследование. Одно из таких исключений — случай, когда Комиссия США по безопасности и сотрудничеству в Европе направила президенту Кыргызстана письмо с критикой законопроекта, который, как было сказано в письме, в некоторых своих частях «резко ограничит религиозную свободу, поскольку поднимает порог необходимой для регистрации минимальной численности членов общины, запрещает незарегистрированные общины, ограничивает возможности религиозного образования детей, вводит цензуру ввозимой религиозной литературы [и] грозит религиозным общинам ликвидацией»17. Комиссия — независимое федеральное агентство, известное также как Американская Хельсинкская комиссия. Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) подвергла критике закон Казахстана «О религии» как раз в тот момент, когда страна готовилась взять на себя с 1 января 2010 года роль действующего председателя ОБСЕ. Кроме того, Комиссия провела публичные слушания по проблемам с религиозной свободой и другим проблемам с правами человека в Казахстане. С показаниями на слушаниях выступали посол Казахстана в Соединенных Штатах, заместитель помощника госсекретаря США и другие свидетели; никакие конкретные нарушения прав мусульман на слушаниях не отмечались18, а сами слушания не получили освещения ни в каких средствах информации, за исключением Eurasianet.org19.
Давление на печать со стороны властей
Все пять правительств часто слышат в свой адрес критику за неоднократные нарушения принципа свободы печати и препятствование деятельности независимых и оппозиционных СМИ. Действующая на территории США неправительственная организация «Фридом хаус» определяет системы печати в этих странах как «несвободные»20. В числе национальных и международных мониторинговых групп и групп по защите прав прессы, систематически отслеживающих ситуацию в этих странах, можно назвать Общественную организацию «Журналисты» (Кыргызстан); Международный фонд защиты свободы сло-
16 [http://niyazov.sitecity.ru/ltext_1310122033.phtmr?p_ident=ltext_1310122033.p_1610153929].
17 Helsinki Commission Expresses Concern over Religion Law in Kyrgyzstan. U.S. Commission on Security and Cooperation in Europe // Press release, 7 January 2009.
18 Cm.: U.S. Commission on Security and Cooperation in Europe, 12 May 2009.
19 Cm.: Simon N. Interview with author. U.S. Commission on Security and Cooperation in Europe. Washington, D.C., 24 August 2009.
20 Freedom of the Press 2009. Freedom House, 2009.
IBS
ва «Адил соз» (Казахстан); Комитет защиты журналистов (Соединенные Штаты); «Фридом хаус» (Соединенные Штаты); Репортеры без границ (Франция); Институт по освещению войны и мира (Великобритания); «Хьюман райтс вотч» (Соединенные Штаты); Международная амнистия (Великобритания); Центр экстремальной журналистики (Россия); Международный совет по научным исследованиям и обменам (Соединенные Штаты); Международная ассоциация защиты свободы слова (Канада); Всемирная ассоциация газет (Франция); Международный институт прессы (Австрия) и Международный центр журналистики (Соединенные Штаты).
Существуют конституционные гарантии свободы печати — точно так же, как конституционные гарантии религиозной свободы. Так, статья 30 Конституции Таджикистана провозглашает: «Каждому гарантируется свобода слова, печати, право на пользование средствами информации. Государственная цензура и преследование за критику запрещается. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется зако-ном»21.
И, как систематически нарушаются религиозные права, — точно так же мы видим постоянные нарушения прав прессы. Ограничения свободы печати со стороны властей меняются от страны к стране, но могут включать официальную цензуру; чреватые суровым наказанием обвинения в клевете и «законы о защите чести и достоинства», угрожающие банкротством для средств массовой информации и тюремным заключением для журналистов; запрет частной собственности на СМИ; государственную монополию на типографии; налоговые ревизии и системы регулирования и лицензирования, позволяющие чиновникам лишать органы печати и вещательные каналы возможности работать.
Среди других препятствий, не позволяющих развиваться независимой журналистике, недостаточная рыночная поддержка, не обеспечивающая независимым СМИ экономическую жизнеспособность; самоцензура журналистов и владельцев СМИ; недостаточная профессиональная квалификация; низкая заработная плата; невысокое общественное доверие к надежности информации и честности СМИ и неэтичные методы работы, вроде «журналистики конвертов» — получения взяток за то, чтобы освещать или не освещать те или иные сюжеты или проблемы. Офисы служб новостей становились объектами грабежа и вандализма. Журналистам досаждали, на них совершались нападения, их заключали в тюрьму или вынуждали отправляться в изгнание. В самых серьезных случаях журналистов похищали и убивали за их профессиональную деятельность. Среди них независимый журналист и правозащитник Алишер Саипов, который был застрелен 24 октября 2007 года в Оше, Кыргызстан22. Журналист Оралгайша Омаршанова из Казахстана, занимавшаяся журналистскими расследованиями по коррупционным делам, исчезла в марте 2007 года, через четыре дня после того, как газета, в которой она работала, опубликовала ее статью о столкновениях на этнической почве в двух деревнях; ее так и не нашли и считают погибшей23.
Обзор литературы по проблеме
Количество исследований по проблеме ислама в постсоветской Центральной Азии, выполненных как в самом регионе, так и за его пределами, постоянно растет. Работы
21 [http://www.base.spinform.ru/show_doc.fwx?regnom=2213&oidn=_0S00Z99VQ].
22 Cm.: Kyrgyzstan Must Disclose Findings in Alisher Saipov Murder. Committee to Protect Journalists // News Alert, 27 October 2009 [http://cpj.org/2009/10/kyrgyzstan-must-disclose-findings-in-alisher-saipo.php].
23 Cm.: In Kazakhstan, Reporter Disappears after Writing Critical Articles. Committee to Protect Journalists // News Alert, 18 April 2007 [http://cpj.org/news/2007/europe/kazakh19apr07na.html].
включают исследования политического ислама24, национальной идентичности25, радикализма26, а также религиозного экстремизма и экстремистских групп27. Возможно, самым всесторонним и глубоким из таких исследований является монография А. Халида «Islam after Communism: Religion and Politics in Central Asia»28 (Ислам после коммунизма: религия и политика в Центральной Азии). Книга посвящена широкому кругу проблем, рассматриваемых в контексте истории региона в досоветскую и советскую эру и его постсоветской истории, культуры, национализма и политики.
В других исследованиях рассматриваются отношения между исламом и православием, чье значение и политическая влиятельность в странах ЦА серьезно снизились с массовой эмиграцией этнических русских после получения независимости. Например, С. Пей-руз описывает коалицию, которую образовали эти две доминирующие религии, чтобы совместными усилиями поддерживать предубежденность властей против так называемых «нетрадиционных религий», включая и те течения ислама, которых придерживается какое-то меньшинство местного мусульманского населения29. Есть также исследования, посвященные отношению в обществе к исламу. Среди них работа Дж. Флетчера и Б. Сергеева30, приходящих к выводу, что в Кыргызстане исламские религиозные верования не ведут к религиозной нетерпимости, и обнаруживших общественную поддержку идее силового противодействия попыткам силой установить исламское государство. Э. Макглин-чи рассматривает отношение к движению за исламское возрождение в Кыргызстане31: в его исследовании рассматривается вопрос, действительно ли это движение дает в руки широкой общественности механизм, позволяющий противодействовать неэффективному центральному правительству, которое управляет страной с момента смены режима в 2005 году и до сих пор не покончило ни с авторитаризмом, ни с коррупцией.
Однако лишь в очень немногих работах рассматривался вопрос о том, как центральноазиатские новости, относящиеся к религии, освещаются в зарубежных или местных органах печати. Ирина Вольф провела контент-анализ опубликованных за пять лет в самой тиражной газете Кыргызстана — «Вечерний Бишкек» материалов, касающихся «Хизб ут-Тахрир» — движения, чья идеология состоит в требовании восстановить халифат в соответствии с нормами исламского права32. Правительства стран региона и некоторых других государств рассматривают «Хизб ут-Тахрир» как террористическую организацию. Автор обращает внимание на то, что простые люди обычно знают о подпольных радикальных организациях из материалов СМИ, а не из непосредственного взаимодействия, и находит,
24 См.: Karagiannis E. Political Islam and Social Movement Theory: The Case of Hizb ut-Tahrir in Kyrgyzstan // Religion, State & Society, 2005, No. 33 (2).
25 См.: Сидоров О. Исламский фактор во внутриполитической стабильности государств Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ, 2007, No. 49 (1).
26 См.: Yemelianova G. The Rise of Islam in Muslim Eurasia: Internal Determinants and Political Consequences // China and Eurasia Forum Quarterly, 2007, No. 5 (2).
27 См.: Абишева М., Шаймергенов Т. Религиозно-политический экстремизм в странах Центральной Азии: анализ причин распространения // Центральная Азия и Кавказ, 2006, No. 48 (6); Мирсайитов И. Исламское движение Узбекистана: этапы развития и современное состояние // Центральная Азия и Кавказ, 2006, No. 48 (6).
28 См.: KhalidA. Op. cit.
29 См.: Peyrouse S. The Partnership between Islam and Orthodox Christianity in Central Asia // Religion, State & Society, 2008, No. 36 (4).
30 См.: Fletcher J., Sergeyev B. Islam and Intolerance in Central Asia: The Case of Kyrgyzstan // Europe-Asia Studies, 2002, No. 54 (2).
31 См.: McGlinchey E. Islamic Revivalism and State Failure in Kyrgyzstan // Problems of Post-Communism, 2009, No. 56 (3).
32 См.: Wolf I. Hizb ut-Tahrir in Kyrgyzstan as Presented in Vecherniy Bishkek: A Radical Islamist Political Organization through the Eyes of Kyrgyz Journalists. В кн.: Freedman E., Shafer R. After the Czars and Commissars: The Press in Post-Soviet Authoritarian Central Asia after Independence. East Lansing, Michigan: Michigan State University Press, 2010 (forthcoming).
что угроза терроризма, реальная или преувеличенная, может во многом определять характер освещения соответствующих вопросов на страницах печати. Э. Фридман и К. Чанг провели контент-анализ материалов, посвященных религиозным проблемам и конфликтам в Центральной Азии, опубликованных новостной интернет-службой «Форум 18»33. В ходе исследования обнаружилось, что статьи о христианстве появляются чаще, чем статьи об исламе и других религиях; выяснилось также, что информационная служба чаще и подробнее цитирует источники, связанные с религиозными конфессиями, чем официальные источники.
Постановка проблемы
При рассмотрении взаимодействия между религией, авторитаризмом и СМИ на передний план выходят два главных круга проблем.
■ Во-первых, какие средства используют правительства центральноазиатских государств для того, чтобы контролировать и регулировать мусульманские организации и исповедание ислама?
■ И, во-вторых, как это регулирование и контроль освещаются «Форумом 18» и другими западными новостными службами?
Поэтому в данной статье делается попытка академически рассмотреть ситуации нарушения религиозной свободы мусульман в Центральной Азии и освещение таких нарушений в западных СМИ. Под этими последними в рамках данного исследования понимаются газеты и агентства новостей, действующие в Соединенных Штатах, Канаде и Европе за исключением России.
Ограничения деятельности мусульманских организаций и религиозной практики ислама
Каждый режим располагает собственным набором методов, позволяющих реально ограничивать возможности для деятельности мусульманских общин и организаций, в особенности тех, что, по мнению властей, не вписываются в русло официально одобряемых общин и официального богословия, и тем самым препятствовать отправлению культа, другим религиозным практикам и доступу к Корану и религиозным материалам. Эти методы также позволяют властям использовать жупел исламистского терроризма, чтобы оправдать ограничение религиозных прав и других прав человека. Детали самих этих методов и их применения меняются от страны к стране, однако анализ обзоров ситуации с правами человека, представленных иностранными правительствами34, такими неправительственными организациями, как Международная хельсинкская федерация за права человека, и международными организациями, подобными ОБСЕ, а также сообщений прессы о событиях в этих странах позволяют выявить ряд общих черт.
33 См.: Freedman E., Chang K. Religious News and Controversies in Central Asia: А Case Study of a Western «Christian Initiative» News Service // Religion, State & Society, 2007, No. 35 (4).
34 См., например: International Religious Freedom Report 2009. U.S. Department of State, 26 October 2009 (страновые отчеты всех пяти республик).
■ Законы, распоряжения властей, проводимая политика и нормативные акты государственного регулирования, которые накладывают, усиливают, и ужесточают правительственные ограничения
Эти меры включают требования регистрации, ограничения на обучение духовенства, ограничения на публикацию, ввоз и распространение религиозной литературы. Религиозные группы, которые не сумели зарегистрироваться, являются незаконными. Ограничения могут включать запрет на ношение религиозной одежды в публичных местах для всех, за исключением духовенства. Так, в Таджикистане девочкам и взрослым женщинам не позволяется носить хиджабы в государственных школах и университетах; в 2009 году Министерство просвещения Таджикистана запретило студентам носить религиозную одежду, но после получения жалоб изменило это распоряжение на рекомендацию. Законодательство, регулирующее религиозную жизнь, становится все более и более ограничительным. Так произошло, в частности, в Таджикистане, где закон «О свободе совести и религиозных ассоциациях» от 2009 года ввел квоты численности населения для регистрации пятничных мечетей и мечетей для ежедневных молитв и наделил государство правом отбирать имамов и имам-хатибов.
■ Органы в структуре центральных правительств, осуществляющие надзор за религиозной жизнью и выступающие как орудие государства
В Туркменистане Совет по делам религии подчиняется президенту и включает суннитских имамов, но ни одного шиитского имама; правительство спонсирует и жестко контролирует официально одобренных паломников, совершающих хадж в Мекку. Его аналог в Узбекистане — Комитет по делам религий, в Казахстане — Комитет по вопросам религий Министерства юстиции, в Таджикистане — Главное управление по делам религии Министерства культуры, а в Кыргызстане — Государственное агентство по делам религий при правительстве Кыргызской Республики.
■ Принудительные меры, осуществляемые местной и национальной исполнительной и судебной властью
Среди таких мер — закрытие мечетей и уголовное преследование, заканчивающееся длительными тюремными сроками. Религиозные активисты иногда помещаются под надзор, как в Узбекистане, где правительство приказало каждой махалле (соседской общине) выявлять тех жителей, которые, как они полагают, могли бы участвовать в экстремистских действиях, включая мусульман, которые ежедневно совершают молитвы.
■ Различное отношение к пользующимся и не пользующимся одобрением властей течениям в исламе, включая создание официального органа, осуществляющего надзор за исповеданием ислама
Часто духовенство и мечети доминирующего течения пользуются покровительством и прямой поддержкой государства, включая финансовую поддержку. Так, правительство может предоставить привилегии суннитским мечетям по сравнению с шиитскими, как это делается в Таджикистане; там нет официальной государственной религии, но ханафитский ислам — преобладающее направление суннизма — пользуется «особым статусом». В Узбекистане контролируемый правительством муфтият отвечает за исламскую иерархию, за содержание проповедей и публикацию религиозных материалов; муфтият не допускает обучение шиитских имамов нигде, кроме как в суннитских медресе. Духовное управле-
ние мусульман Казахстана, тесно связанное с правительством, координирует осуществление хаджа и оказывает серьезное влияние на строительство мечетей и предварительную проверку кандидатов на место имамов. В Таджикистане подобную роль играет совет улемов, состоящий из имамов и богословов: его фетвы и постановления отражают политику властей. В Кыргызстане аналогичным органом является Духовная администрация мусульман Кыргызстана, или муфти-ят, который вправе подвергать цензуре публикации и осуществлять надзор за исламскими группами, медресе, институтами и мечетями.
■ Государственное регулирование религиозных образовательных учреждений, таких как медресе и исламские университеты
Такие меры включают правительственный контроль за содержанием учебных программ и утверждение в должности преподавательского состава. В Узбекистане государство финансирует Ташкентский исламский университет и приравнивает выпускников медресе к выпускникам средней школы; режим также закрыл два медресе в Ферганской долине — регионе, где строже всего соблюдаются религиозные предписания. Министерство просвещения Таджикистана утверждает ректора и учебные программы Исламского института; правительство также контролирует занятия и следит за содержанием учебных программ в частных медресе.
■ Запрещение организаций, сочтенных экстремистскими или террористическими
Среди организаций, объявленных вне закона в одной или нескольких странах, — «Хизб ут-Тахрир», «Таблиги Джамаат» и Исламское движение Узбекистана. Члены таких групп часто арестовываются за распространение литературы якобы экстремистского содержания и участие в собраниях и митингах. Наиболее заметная из этих групп — «Хизб ут-Тахрир», которая объявлена вне закона во всех пяти странах и которую американское правительство характеризует как «экстремистскую исламистскую политическую организацию, движимую социо-религиозной идеологией — агрессивно антисемитской и антизападной и призывающей к ниспровержению светских правительств»35; не столь суровую характеристику предлагает Ирина Вольф: «Ядро его идеологии составляет требование восстановить халифат и применять нормы исламского права во всех сферах жиз-ни»36. Повсеместно подвергается запрету и «Таблиги Джамаат» — миссионерская группа, определяющая себя как аполитичную и ставящая своей целью распространять формы отправления культа и религиозные практики, восходящие к временам пророка Мухаммеда.
Запрещения, накладываемые государством, распространяются не только на те организации, которые, возможно, поддерживают или защищают насилие, но и на те, что просто интерпретируют религиозную доктрину иначе — обычно более строго, чем религиозные течения, пользующиеся одобрением властей. В Узбекистане было арестовано множества членов «Нур» — располагающейся в Турции организации, которая отстаивает введение шариата и распространяет пантюркистскую идеологию. Узбекское правительство также обрушилось с репрессиями на «Акромию» — неформальное объединение, содействующее развитию бизнеса, ведущегося с соблюдением религиозных принципов. В Таджикистане ссылаются на требования «национального единства и стабильности», чтобы объявить вне закона «Салафию» — организацию, добивающуюся возвращения ислама к его незамутненным истокам; в 2009 году власти Таджикистана также закрыли салафит-
35 International Religious Freedom Report 2009: Kyrgyz Republic. U.S. Department of State, 26 October 2009.
36 Wolf I. Op. cit.
скую школу и провели в столице, Душанбе, полицейский рейд на мечеть во время вечерней молитвы; были взяты под стражу приблизительно сорок человек, подозреваемых в принадлежности к этому движению. В Казахстане движение «Ахмади», характеризующее себя как преследующее цели духовного возрождения, в 2GG9 году подверглось полицейскому налету во время богослужения в частной квартире.
Как нарушения религиозных прав мусульман освещаются в западных новостях
Традиционные западные новостные издания и вещательные каналы, рассчитанные на обычную аудиторию, не уделяют особого внимания нарушениям религиозных прав в центральноазиатских странах. Например, поиск в электронном архиве «Нью-Йорк таймс» по терминам «ислам», «мусульманский», «Центральная Азия», «Узбекистан», «Кыргызстан», «Таджикистан», «Казахстан» или «Туркменистан» за весь период изучения — с 1 января 2GG8 года по 3G июня 2GG9 года — позволил обнаружить только два релевантных материала. В одном рассказывалось о возрождении интереса к мусульманским обрядам в Таджикистане; другой, всего в один абзац, представлял собой сообщение агентства Рейтер о запрете ношения мусульманских головных платков в школах Кыргызстана. Поиск по тем же поисковым терминам в базах данных информационной системы LexisNexis «Основные американские и мировые публикации» и «Телеграфные агентства» за тот же период дал лишь восемь релевантных материалов традиционных информационных служб и органов: Ассошиэйтед пресс (4), «Вашингтон таймс» (1), «Экономист» (1), ЮПИ (1) и Франс пресс (1). Во всех, за одним-единственным исключением, сообщалось об аресте или смерти подозреваемых террористов или экстремистов. Исключением была статья в «Вашингтон таймс» о действиях Конституционного совета Республики Казахстан по изменению законодательства, ограничивающих религиозную свободу. Специальный поиск в электронном архиве «Вашингтон таймс» не дал других релевантных запросу материалов за данный период.
Время от времени проблемы и события, связанные с нарушением прав мусульман, находят отражение в некоторые западных новостных интернет-службах и онлайновых изданиях, включая Институт по освещению войны и мира (неправительственная организация в Великобритании); Eurasianet.org (неправительственная организация, располагающаяся в США); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (RFE/RL — вещательная организация правительства США); и «Central Asia-Caucasus Analyst» (журнал с двухнедельной периодичностью, издаваемый Институтом Центральной Азии и Кавказа и Объединенным центром Программы исследований Великого шелкового пути [http://www. silkroadstudies.org/], располагающимися в Соединенных Штатах и Швеции). Так, за период изучения радиостанция RFE/RL сообщала об уголовных обвинениях против последователей «Таблиги Джамаат» в Таджикистане37; Eurasianet.org сообщала о взятии под надзор мечетей на период Рамадана38, а «Central Asia-Caucasus Analyst» — о нападках таджикского духовенства на салафитское движение39.
37 Cm.: Najibullah F. Tajiks Target Obscure Islamic Group for Prosecution // Radio Free Europe/Radio Liberty, 14 May 2009.
38 Cm.: Uzbekistan: Authorities Tighten Grip on Religion during Ramadan // Eurasianet.org, 25 September 2008.
39 Cm.: Sodiqov A. Tajik Cleric: Salafism Major Security Threat // Central Asia-Caucasus Analyst, 14 January 2009.
Информационная служба «Форум 18»
Из западных информационных служб постоянно освещает данные проблемы лишь «Форум 18» — сетевая информационная служба, располагающаяся в Осло. Ее название происходит от статьи 18 Всеобщей декларации прав человека, гласящей: «Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных обрядов».
Некоторые из информационных сообщений данной службы затем распространяются или помещаются на сайты другими информационными органами и службами, чаще всего религиозного характера, или RFE/RL, однако сам «Форум 18» не занимается сколько-нибудь регулярным отслеживанием систематического повторного использования его материалов и не взимает с других СМИ платы за их перепечатку и распространение. Редактор Феликс Корли замечает: «У меня сложилось впечатление, что информационные службы общего характера, правозащитные организации [и] информационные службы, занимающиеся той или иной конкретной страной, часто используют наши материалы по вопросам религиозной свободы, исходя исключительно из серьезности тех ситуаций, о которых мы сообщаем, безотносительно к тому, какое именно религиозное сообщество оказывается жертвой преследований. Да, собственно, многие из нарушений, вроде полицейских облав во время совершения молитвы или цензуры религиозной литературы, затрагивают сразу многие вероисповедания, а то и все вероисповедания, представленные в стране»40. А вот информационные службы, связанные с какой-то определенной религиозной общиной, по его словам, обычно интересуются прежде всего своими единоверцами. Так, ряд связанных с исламом организаций, изданий и веб-сайтов используют главным образом или исключительно материалы, касающиеся тех нарушений религиозных прав, которые затрагивают мусульман.
Если взглянуть на дело с профессиональной журналистской точки зрения, то в целом информационные службы придерживаются обычной для западной журналистики структуры информационных материалов. Материал открывается резюме или развернутой «шапкой», сообщающей суть важной политической новости, а далее статья структурируется таким образом, что самые важные — по профессиональной оценке журналиста — сведения помещаются в начале материала. Такую практику сами новостные службы характеризуют как «объективное представление новостей, выдержанное в сознательно спокойном тоне, сбалансированное и представляющее все стороны ситуации. Наиважнейшая редакционная задача... по возможности точно представить правду о ситуации, и в явном виде, и в том, что следует из материала». Это вполне согласуется с общераспространенными на Западе профессиональными стандартами. Однако та же практика может выглядеть не просто как представление информационных сообщений на темы религии, но и как приверженность защите религиозной свободы как сущности христианской веры. Другими словами, она связана с пропагандой, активным отстаиванием определенной позиции, что плохо согласуется с ценностями нейтрального освещения новостей, преобладающими в основном потоке американской журналистики. В Декларации о целях и принципах «Форума 18» организация характеризуется как «христианская инициатива, независимая от какой бы то ни было церкви или религиозной группы» и ставящая перед собой задачу сообщать об «угрозах и действиях против религиозной свободы всех людей независимо от их религиозной принадлежности».
40 Согіеу Р. Е-таі1 Ш аиШог, 21 ОйоЬег 2009.
Ф. Корли отмечает, что большинство государственных чиновников в этих пяти странах отказываются обсуждать с журналистами «Форума 18» проблемы религиозной свободы независимо от того, с какой именно религией связано содержание материала. Говоря о желании или нежелании религиозных лидеров беседовать с журналистами, он замечает, что правительства относятся к исламу иначе, чем к другим вероисповеданиям: «как к религиозному сообществу, представляющему большинство населения в большинстве стран Центральной Азии». Говоря о возможности правительств назначать лидеров мусульманского сообщества, он утверждает: «Государство обычно выдвигает лидеров, не склонных критиковать выдвигающее их государство. А потому многие лидеры — особенно из тех мусульманских общин, к которым государство проявляет особый интерес, — отказываются говорить что-то для печати»41. Тем более что в свете того, что он характеризует как ухудшающуюся ситуацию с правами человека в регионе, «все религиозные лидеры в регионе должны тщательно взвешивать, помогут ли их слова о нарушениях их прав на религиозную свободу предотвратить дальнейшие репрессивные меры со стороны государства или же приведут к еще более жесткому подавлению и карательным мерам»42.
На протяжении изучаемого 18-месячного периода с 1 января 2008 года по 30 июня 2009 года «Форум 18» поместил на своем сайте 38 релевантных нашему запросу материалов, касавшихся исключительно или в значительной степени религиозных прав мусульман, их действий или организаций. За исключением двух материалов с обзорами положения дел с религиозной свободой в Туркменистане и Узбекистане, большинство их укладывается в три основные категории.
■ Законы, административное регулирование и политика государственных органов
В одном из таких материалов сообщалось о замечании президента Казахстана о необходимости «подавить активность незаконных религиозных движений» и о программе Министерства юстиции, направленной против «радикальных религиозных движений, цель которых — всеобщая исламизация или еванге-лизация»43. Другой материал касался воздействия на мусульман Таджикистана ужесточения законодательства о религии44.
■ Аресты и судебное преследование
«Форум 18» сообщал о применении уголовных законов и о судебных преследованиях в Узбекистане, Таджикистане и Кыргызстане. Говорилось, что пятнадцать мусульман были осуждены в ходе закрытого судебного процесса в Казахстане по обвинениям в терроризме и приговорены к срокам от 3 до 19,5 лет тюремного заключения; обвиняемые отрицали, что намеревались взорвать здание тайной полиции, и утверждали, что истинной причиной судебного преследования было их убеждение, что мусульманским общинам должно быть позволено действовать независимо от поддерживаемого правительством муфтията, или Духовного управления мусульман Казахстана45. Организация сообщала об обвинении в растрате и хищении и последующем осуждении и приговоре имама в
41 Corley F. E-mail to author, 11 January 2010.
42 Corley F. E-mail to author, 21 October 2009.
43 Bayram M. Kazakhstan: How Threatening are President Nazarbayev’s Comments? // Forum 18 News Service, 5 February 2008.
44 Cm.: Bayram M. Tajikistan: Religion Law’s Worst Impact is on Muslims // Forum 18 News Service, 19 June
2009.
45 Cm.: Bayram M. Uzbekistan: Religious Movements are Trying to Destabilize Uzbekistan // Forum 18 News Service, 8 April 2009.
Каракалпакстане — отдаленной области Узбекистана46. Другие материалы касались арестов в Узбекистане последователей турецкого мусульманского богослова Саида Нурси; двое обвиняемых были связаны с закрытой правительством газетой исламского направления «Етти Иклим» (Семь климатов)47. В ряде случаев ограничение религиозных прав принимало также форму цензуры. Например, «Форум 18» сообщал, что Государственное агентство по печати и информации Узбекистана выдвинуло уголовное обвинение против пяти авторов исламской религиозной газеты «Ирмок» (Весна) и лишило газету лицензии на право заниматься издательской деятельностью48.
■ Отправление культа и религиозные практики
«Форум 18» сообщил о ведущейся в Узбекистане полицейской кампании, цель которой — воспрепятствовать детям посещать мечети для пятничной мо-литвы49. В другом материале из Узбекистана рассказывается о попытках управления безопасности запретить продажу белых молитвенных шапочек и совершение молитв в интернет-кафе50.
Обсуждение и выводы
Нарушения прав человека ставят перед дипломатами и политиками нелегкие вопросы. Поднимая голос против нарушений прав граждан другой страны или накладывая на виновные в таких нарушениях режимы санкции, вроде сокращения зарубежной помощи, государства нередко могут поставить под угрозу собственные приоритетные интересы — экономические, внешнеполитические, интересы безопасности и т.п. Так, в связи с жалобами США на действия узбекских властей, нарушающие права человека, Узбекистан выдворил со своей территории связанные с США неправительственные организации, например «Интерньюс». Однако освещение таких злоупотреблений в печати может спровоцировать общественное давление на правительство с требованиями принять меры против режимов, совершающих такие нарушения, как часто бывает в связи с нарушением в Китае прав жителей Тибета. Вялое освещение в западных СМИ проблем с религиозными правами в Центральной Азии делает менее вероятным усиление общественного давления, направленного против этих пяти правительств.
Примером того, что западные СМИ вполне способны обеспечить подобное освещение, могут служить их материалы не только о событиях в Тибете, но и о том, что происходит прямо у восточных рубежей Центральной Азии: американская и европейская пресса достаточно подробно рассказывает о конфликтах между ханьцами — этническими китайцами и мусульманами-уйгурами в западной китайской провинции Синьцзян51. Хотя
46 См.: Bayram M. Uzbekistan: Seven Protestants in Self-Financed Detention, Imam Sentenced // Forum 18 News Service, 29 October 2008.
47 См.: Corley F., Bayram M. Uzbekistan: Prisoners of Conscience Still Held for their Faith // Forum 18 News Service, 6 April 2009.
48 См.: Bayram M. Uzbekistan: Muslims and Christians Latest Victims of Religious Literature Crackdown // Forum 18 News Service, 17 February 2009.
49 См.: Bayram M. Uzbekistan: Children and Parents Threatened for Attending Places of Worship // Forum 18 News Service, 12 January 2009.
50 См.: Bayram M. Kazakhstan: Heavy Sentences on Muslims «to Discredit Islam and Believers»? // Forum
18 News Service, 8 April 2008.
51 См., например: Elegant S. Spotlight: China’s Ethnic Riots // Time, 20 July 2009; Hennock M. Bad Press: The Uighur Riots in Western China are Teaching the Government How to Spin // Newsweek, 7 July 2009; Lowrey A. Seven Questions with Rebiya Kadeer // Foreign Policy, 20 August 2009.
вспышка насилия летом 2009 года была новым явлением, но уйгуры и до того долго жаловались на религиозные притеснения и дискриминацию со стороны коммунистического правительства в Пекине и на наплыв китайцев-ханьцев, получающих лучшие рабочие места и другие экономические привилегии52.
Однако, если подходить к новостной ценности той или иной информации с журналистской точки зрения, можно заметить два главных отличия ситуации в Синьцзяне от положения дел в пяти постсоветских странах.
■ Первое — уровень насилия в ходе столкновений: в Синьцзяне, по оценкам, было убито приблизительно 200 человек и ранено больше 1 700; арестованы были примерно 2 000 человек, главным образом уйгур.
■ Второе — броская непримиримая позиция правозащитницы Ребии Кадир, живущей в добровольном изгнании в Соединенных Штатах.
Она немедленно привлекла к себе огромное внимание СМИ и выступала в защиту своих соотечественников-уйгур в западных СМИ, включая журнал «Тайм», «Нью-Йорк таймс», «Форен полиси», агентство Ассошиэйтед пресс и Национальное общественное радио.
В то же самое время необходимо признать, что в решениях журналистов о том, какие именно новости освещать, как это делать и как подавать соответствующие материалы, большую роль играют традиционные критерии оценки новостей и экономические реалии современных информационных служб.
■ Во-первых, определяя, что именно следует сообщать своей аудитории в качестве новостей, журналисты обычно принимают во внимание такие факторы, как соответствие данной информации интересам этой аудитории, ее полезность и притягательность для аудитории. Эти расплывчатые критерии включают такие факторы, как воздействие соответствующего события, близость его в пространстве и времени, конфликтность, новизна или необычность и общественная известность затрагиваемых лиц53. Эти традиционные критерии оценки новостей не благоприятствуют систематическому глубокому освещению в обычных западных СМИ проблем нарушения религиозных прав мусульман в Центральной Азии. Мало того, что этот регион географически отдален от Западной Европы и Северной Америки, но центральноазиатская диаспора и группы, разделяющие этнокультурное наследие центральноазиатских народов, на Западе относительно немногочисленны. Даже когда дело доходит до открытых конфликтов, внимание западной прессы могут привлечь крупномасштабные акты подобного насилия на религиозной почве, вроде столкновений уйгур в провинции Синьцзян с китайскими войсками, но нарушения, затрагивающие отдельных лиц, или мелкие инциденты, систематически освещаемые «Форумом 18» и время от времени — западными информационными службами, редко привлекают к себе большое внимание.
■ Во-вторых, американские и другие западные информационные службы вообще уделяют международным новостям все меньше места на полосах и времени в эфире54. Сегодня информационные службы закрывают свои иностранные бюро
52 Cm.: Kung L. National Identity and Ethno-Religious Identity: A Critical Inquiry into Chinese Religious Policy, with Reference to the Uighurs in Xinjiang // Religion, State, and Society, 2006, No. 34 (4).
53 Cm.: Brooks B., Kennedy G., Moen D., Ranly D. News Reporting and Writing. 8th edition. Boston: Bedford/St. Martin’s, 2005.
54 Cm.: Wu H., Maxwell J. U.S. Foreign Correspondents: Changes and Continuity at the Turn of the Century // Gazette: The International Journal for Communication Studies, 2004, No. 66 (6).
и сокращают бюджеты на командировки, на услуги переводчиков и другие затраты, связанные с освещением событий за рубежом. Годовой отчет «Состояние дел в новостных СМИ» за 2008 год показывает, что половина всех новостных сообщений в традиционных американских СМИ общего характера приходилась на освещение президентских выборов в США и ситуации в экономике. Даже внимание к Ираку — ведущей теме зарубежных новостей — упало примерно на три четверти, и «освещение ситуации в других горячих точках, критически важных с точки зрения американских интересов, прежде всего в Иране и Пакистане, также резко сократилось — приблизительно на 75% в случае с Ираном и на 40% в отношении Пакистана»55. Эти тенденции означают, что сегодня, для того чтобы получить освещение в СМИ, сюжет должен притягивать внимание еще сильнее, чем в прошлом. Нарушения религиозных прав в Центральной Азии обычно не достигают такого порога притягательности.
Одна из возможных тем для дальнейших исследований — анализ того, как данные проблемы и события освещаются в СМИ на национальных языках и в русскоязычных органах печати самих этих пяти стран. Особый интерес представляет вопрос, как местные СМИ подают сюжеты о религиозных правах, течениях ислама, которых придерживаются те или иные из меньшинств, религиозных практиках и законодательстве и государственном регулировании. Любое различие в освещении проблем между государственными СМИ, с одной стороны, и независимыми или оппозиционными — с другой, могло бы оказаться особенно интересным и показательным с точки зрения ограничений прав прессы. Учитывая политические реалии, было бы наивно ожидать, что местные независимые СМИ будут сколько-нибудь настойчиво и наступательно говорить о нарушениях религиозных прав. Возможно, характерным примером отсутствия истинной независимости является призыв независимого кыргызского еженедельника «М$№» заявившего что «судебные власти Кыргызстана должны незамедлительно последовать примеру своих коллег из России и Таджикистана» и запретить «Таблиги Джамаат» за «распространение радикальной формы ислама» и за стремление учредить «единое исламское государство»56.
Ученые могли бы также предпринять сравнительное исследование освещения в зарубежных СМИ прав мусульман в Центральной Азии и в других регионах мира, охватывающее и те страны, где мусульмане составляют большинство населения, и те, где они в меньшинстве; и страны с авторитарными режимами, и неавторитарные государства. Один из примеров тем для подобного исследования — сравнительное изучение того, как освещаются в прессе дебаты о принятых во Франции, Турции и других странах законах, запрещающих ношение хиджабов в школах.
55 The State of the News Media. Pew Project for Excellence in Journalism, 2009 [http://www.stateofthemedia. org/2009/index.htm].
56 Kyrgyz Paper Urges Banning Religious Association // BBC Worldwide Monitoring, 20 May 2009.
