CC BY
116
УДК 882-3
АВТОР И ЕГО ПОЗИЦИЯ В РАССКАЗАХ М. ГОРЬКОГО
© Н. Н. Гребенщикова
Бирская государственная социально-педагогическая академия Россия, Республика Башкортостан, 452453 г. Бирск, ул. Интернациональная, 10.
Тел./факс: +7 (34784) 4 04 56.
E-mail: academy@birsk. ru
В статье рассматриваются проблемы автора и авторской позиции на материале рассказов М. Горького. Образ автора — одна из персонифицированных форм выражения авторской позиции в рассказах М. Горького, которая выражается как сложное взаимодействие точек зрения на разных уровнях текста.
Ключевые слова: М. Горький, автор, авторская позиция, текст, рассказ, человек, герой, действительность, повествование.
М. Горький соединил XIX век с XX веком. В этот период, как известно, происходили большие социальные, политические, идеологические сдвиги. «Реальные исторические процессы сочетались с необычайно интенсивными идеологическими движениями, быстрой сменой форм и способов осмысления истории»,- отмечают литературоведы [1]. Этому времени соответствует тип художественного сознания, условно названный литературоведами «индивидуально-творческим». Он характеризуется тем, что «<...> стилистическая и жанровая аргументация заместилась видением историческим и индивидуальным», т. е. «центральной категорией поэтики становится «не стиль или жанр, а автор» [1, с. 33]. Литературный процесс, по их мнению, тесно связан одновременно с личностью писателя и окружающей его действительностью, направлен на ее освоение.
Именно авторское начало создает единство горьковского жанра и стиля произведений, поэтому, на наш взгляд, целесообразно говорить об авторе в рассказах М. Горького.
Обратимся к закономерным явлениям развития литературы. По утверждению Ю. М. Лотмана [2], в произведениях средневековья до эпохи романтизма автор создавал такой тип человека, который был предопределен «системой культурных кодов», то есть писатели изображали такого героя, который был воплощением идеала общества, носителем его жизненных принципов. В таких произведениях не имело значения, какова позиция автора, но важным считался момент объективного показа действительности. Автор выступал в роли нейтрально повествующего летописца. Это было связано со сформировавшимися в литературе жанрами и стилями, где личность автора была ограничена нормами, канонами.
С появлением романтизма и сентиментализма меняется представление о роли автора в литературе и его творчество начинает восприниматься как индивидуальное. В поэтике романтизма происходит разграничение между автором и изображаемым, то есть между субъектом и объектом. В произведениях, которые имеют характер монолога, исповеди, происходит «самореализация автора».
С развитием романтизма проблема автора переживает новый этап. Многообразие изображаемой
писателями жизни, которое требовало полноты воспроизведения действительности, привело к тому, что автор «с его голосом и позицией как-то терялся» [3]. В художественных произведениях автор отступает на второй план, хотя созданные писателями работы считаются творениями автора. Они связаны с личностью автора - историческим лицом. Возникает в литературоведении идея «имманентного» авторства. И для читателя, и для исследователя появляется необходимость разобраться, где образ автора, а где другие субъекты, то есть где замаскированный образ автора (его «присутствие» или «исчезновение» из произведения) и где автор как историческая личность. Литература, отражая кризисный период современности, столкнулась с проблемой «человека»-субъекта и проблемой отчуждения и дегуманизации человека-индивида. По мысли О. Э. Мандельштама, люди в этот непростой период истории «выброшены из своих биографий» и личность как главное лицо сюжета словно исчезла [4]. Роль автора была ослаблена.
В отечественном литературоведении проблема автора возникла в 20-е годы ХХ столетия. Первыми, кто заговорил об этом, были В. Виноградов [5] и М. Бахтин [6]. Их подходы различны: стилистический - у В. Виноградова, эстетический -у М. Бахтина, но они сходились в том, что проблема автора - ключ к пониманию искусства слова.
С литературоведческой точки зрения к этой проблеме в ряде своих трудов обращался Г. Гуковский. Он объяснил причину зарождения проблемы автора в литературе появлением проблемы личности в русской действительности: «Вместе с возникновением в ХУШ веке, после крушения классицизма, идеи личности как основы искусства, весь мир предстал в искусстве как воспринимаемый личностью, то есть личностью автора. Именно с этим связано и возникновение проблемы «точки зрения», а стало быть, и образа автора» [7]. Далее в своей монографии исследователь объяснил свое понимание образа автора: «Повествователь - это не более или менее конкретный образ, присутствующий вообще всегда в каждом литературном произведении, но некая образная идея, принцип и блик носителя речи, или иначе - непременно некая точка
зрения на излагаемое, точка зрения психологическая, идеологическая и попросту географическая, так как невозможно описать ниоткуда и не может быть описания без описателя. И вот, при различии конкретно персонифицированных образов рассказчиков, эти образы могут быть объединены равенством отношения к изображаемому, повествуемому, единством точки зрения на него.
Необходимо учитывать, что всякое изображение в искусстве образует представление не только об изображенном, но и, может быть, часто менее конкретизированное, но не менее отчетливое - об изображающем, носителе изложения и, что, пожалуй, особенно важно, носителе оценок, носителе разумения, понимания изображенного; это - образ носителя сочувствия или неприязни, и носителя внимания к изображаемому, и носителя речи, ее характера, ее культурно-общественной, интеллектуальной и эмоциональной типичности и выразительности. Это воплощение того сознания, той точки зрения, которая определяет весь состав изображенного в произведении, то есть отбор явлений действительности, попадающих в поле зрения читателя и образующих и образную силу и идейную направленность произведения, поскольку отбор и сочетание явлений действительности в искусстве играет решающую роль в формировании идейного, а также и художественного его содержания. Между тем мы, безусловно, ошиблись бы, приняв отношение «автора» как носителя речи и точки зрения к изображаемым им явлениям за нечто неизменное, само собой разумеющееся, исторически всегда и повсюду себе равное и стало быть, «выносимое за скобки» при анализе произведения, не выражающее его исторического содержания и смысла» [7, с. 200]. Таким образом, авторская точка зрения, по мысли Г. Гуковского, присутствует в замысле произведения, отборе материала действительности, обрисовке и характеристике героя, сюжете и композиции, то есть выбор жанра и стиля произведения зависит от точки зрения автора на изображаемое им. Это наблюдается в рассказах М. Горького, где авторская позиция, как правило, может быть выявлена только при тщательном их анализе.
Выявление позиции автора в структуре рассказа, пожалуй, самое сложное. Анализируя рассказы, Я. Эльсберг так писал об особенности техники рассказа: «<...> ограниченность его площади <...> обусловливает <...> при всем многообразии его форм, особый, если так можно сказать, «закулисный» характер авторской субъективности, вмешательства самого писателя. Автор короткого рассказа всегда чувствуется, но почти никогда не виден -здесь нет места «проповеди». Поэтому «<...> в картину (рассказа), казалось бы, совершенно и полностью объективную, заполненную всем тем, что изображает писатель, ввести интонации, оттенки, акценты, ритм, то «чуть-чуть», которое, выражая авторский взгляд и волю, придает всей картине не-
повторимо индивидуальный и субъективный характер» всегда представляет трудность [8]. Исследователь указывает, что А. Чехов посредством этого «чуть-чуть» ввел авторское начало в рассказ, что нашло отражение в его ритме, тональности, настроении.
Концептуально важна статья И. Кузьмичева «В художественном мире Максима Горького» [9]. Исследователь, рассмотрев ряд работ, авторы которых претендуют на открытие «ключа» к прочтению М. Горького, предлагает свой подход. И. Кузьмичев доказывает, что авторская мысль становится конструктивным принципом поэтики горьковской прозы. Он считает, что авторская мысль выступает «организующей силой» художественного мира писателя. Остановившись на трех произведениях (поэма «Человек», драма «На дне» и роман «Жизнь Клима Самгина»), исследователь показывает, как в основу их сюжетосложения ложится авторская мысль. Полагаем, что его положения актуальны и для анализа рассказов М. Горького 20-х годов. М. Горький использовал малый жанр (в частности рассказ) для формирования позиции автора на осмысливаемые им главные темы: человек и эпоха. С этой целью ему были необходимы новые герои, новые формы повествования о времени.
Л. Поляк, рассматривая книгу «По Руси», указывала на двойную функцию образа рассказчика: он - самостоятельный и самоценный характер, объ-ектированный образ, по словам М. Горького,- «лицо деятельное, сознательно творящее нечто определенное» и вместе с тем «он носитель авторского «я»: ему принадлежит комментарий и оценка других персонажей, он выстраивает их по шеренгам со знаками плюс и минус» [10].
Другой исследователь, Е. Тагер, искал авторское в анализе особенностей стиля М. Горького. Он обнаружил, что горьковский герой в малой прозе внутренне не соответствует своему положению: «сквозь (босяцкие) или (купеческие) черты прорывались черты антибуржуазного сознания - гордого и свободолюбивого» [11]. Соответственно в герое проявляется авторское начало. Сюжеты построены на «сопротивлении» героя окружающей среде и «отпадении» его от нее. В этом второй способ выявления образа автора. К третьему способу обнаружения автора он причисляет патетику, яркую эмоциональную окраску, в котором «слышен голос автора». Следующим способом выявления автора исследователь называет рассказчика-проходящего. Его особенность состоит в том, что он раздваивается: это или действующее лицо произведения и его речь самостоятельна, или на нее «наслаиваются фразы, выдержанные в совершенно ином, «авторском» ключе». И, наконец, пятое - это «эмоционально-оценивающее начало» в образе автора, которое угадывается во всем произведении, организуя его. По мнению ученого, горьковская манера письма выделяет и усиливает эмоциональную экспрессию образа (он или аллегоричен, или символичен,
или экспрессивно-вещен). Его цветовые определения рассчитаны не столь на зрительное, сколько на эмоциональное восприятие.
Мы не можем не упомянуть работу С. Бочарова «Психологическое раскрытие характера в русской классической литературе и творчество Горького». Он заметил, что М. Горький на протяжении всего творчества давал двойную призму освещения главного героя и вообще персонажей: «Из всего многообразия действующих лиц центральный характер один только раскрыт изнутри. Все без исключения остальные персонажи изображены так, как они выглядят со своими речами и поступками на поверхности жизни. Все они - в поле наблюдения главного героя, который «переживает» каждого из них, пристально в них всматривается и пытается разгадать. И вместе с героем их должен разгадать читатель. С. Бочаров в своем труде доказал, что у М. Горького два плана существования автора (их нельзя выделить и обособить): субъективный и объективный: «<...> мир личности не помещается внутри широкого эпического мира (речь идет о композиционном строении), а как бы охватывает весь этот широкий мир как свой личный опыт, материал своей внутренней жизни. Два плана поэтому на страницах произведения срастаются в единую художественную ткань» [12].
Проза М. Горького первой половины 1920-х годов, освещенная фрагментарно в литературоведении, в связи с тем, что сложные идейноэстетические искания писателя долгое время ошибочно соотносились только с революционнодемократической и марксистско-ленинской концепцией, является тем недостаточно осмысленным звеном в творческом наследии писателя, которое объясняет переходный этап в творческой эволюции М. Горького. Противоречия русской действительности наложили отпечаток на его миропонимание и мировосприятие, формирование взглядов продолжалось под влиянием русской и европейской философской мысли эпохи, трансформировавшихся в сознании писателя в собственные представления о сущности человека и исторического времени, наложившие отпечаток на манеру повествования прозаических текстов.
Исследование горьковской прозы первой половины 20-х годов ХХ века показывает, что центром, организующим тот или иной жанр горьковской прозы, является, как правило, автор. Позиция автора выявляется в выборе конкретного фактического материала, в разнообразии героев, которые выхвачены писателем из повседневной жизни. Человеком эпохи является автор-рассказчик, стремящийся к объективированному рассказыванию с элементами субъективного восприятия действительности, или герой-рассказчик - образ субъективный, но объективирующий действительность. М. Горький исходит из задачи через внешние и внутренние проявления показать и объяснить ду-
шевный мир человека смутного времени. Ощутив необходимость в постижении необыкновенного в обыкновенном человеке, писатель испытывает потребность во все новых и новых героях. Мозаичная структура прозы первой половины 20-х годов («Рассказы 1922-1924 годов», «Заметки из дневника. Воспоминания») во многом объясняла взгляд М. Горького на бурную, противоречивую действительность, свидетелем и участником которой он был и в качестве писателя, и в качестве общественного деятеля. Отсюда «кинематографизм» горьковского видения жизни, интенсивная экстраверт-ность, множественность. Писатель широко использует в различных формах повествования (горьковского рассказывания) приемы, возбуждающие работу воображения: косвенные формы выражения оценки, сопоставление эпизодов, образов; «открытый» финал; «перевернутую» композицию сюжета; обрамление, смену рассказчиков, которые расширяют диапазон чтения. Все это обусловливает выход смысла произведений за рамки сюжета и реализует концепцию связи человека с миром, в основе которой лежит понятие диалектической незавершенности окружающей действительности и несовершенства природы человека.
В эмиграции в первой половине 1920-х годов М. Горький, несмотря на то, что был зрелым писателем, искал свою нишу как прозаик в новых исторических условиях. Идейно-эстетические искания касались формы и художественной манеры письма. М. Горький, продолжая традиции предшественников, не просто закрепил принцип романтизации новеллистического жанра, но стремился расширить варианты и механизмы этого процесса, добиваясь значительного эффекта за счет усложнения структуры рассказа - усиления в нем драматического начала через объективированный образ рассказчика, оставив за собой право субъективного авторского повествования. Анализ разнообразных в жанровом решении произведений (рассказы, очерки, воспоминания, заметки) показывает стремление писателя с новых позиций отразить проблемы революционной действительности и послереволюционного времени: прошлое и настоящее человека, человек и революция, человек и война («О войне и революции», «Рассказ о необыкновенном», «Отработанный пар»), человек в эпоху социальных потрясений («Садовник», «Монархист»). Писателя остро волновали вопросы нравственности: добро и зло (в каждом горьковском человеке противоборствуют эти два начала), правда и ложь («Отшельник», «Проводник»), любовь и ненависть («Рассказ о первой любви»), героизм и трусость («Митя Павлов», «Карамора», «Рассказ о герое»), честь и предательство, милосердие и насилие («Мамаша Кемских», «Рассказ о необыкновенном», «Испытатели», «Убийцы»), то есть соответствие нравственных основ поведения человека общечеловеческим нормам. Автор-рассказчик является в прозе первой
половины 20-х годов тем человеком, часто адекватным писателю, который, встречаясь с разными людьми, ставит вопросы, волнующие его воображение. Модель горьковского мира в рассказе емко охватывает многомерность жизни. В ней один единственный эпизод способен уловить родившиеся противоречия действительности, изобразить эпизод эпохального значения. И поэтому рассказ М. Горького, набирая силу в период разлома эпох, когда отвергаются или разрушаются идеологические и художественные стереотипы, способен показать сложные, динамичные связи человека с окружающим миром или их разрыв. Писателю при воссоздании конкретного человеческого характера, его душевного состояния, удается представить целостную картину мира, общества и, наоборот, через мозаичное изображение явлений жизни парадоксально познать человека, его внутренний мир.
В «Рассказах 1922-1924 годов», «Заметках из дневника. Воспоминаниях» складывалась новая концепция человека и создавалась новая поэтика, которая является значимым звеном в идейноэстетических исканиях писателя. Используемый М. Горьким прием контрастов, параллелей, сопоставлений, ассоциативных связей героев, фрагментов мыслей и суждений не только углубил и расширил жанровые границы горьковской прозы, но позволил глубже проникнуть в смысл человеческой жизни. Открытием М. Горького было взаимопроникновение в пределах малых форм новых, во многом не понятных современникам и ему самому явлений действительности, нового мироощущения. И, соответственно, у человека этой эпохи нет привычного, устоявшегося взгляда на эпоху. Ему, горьковскому человеку, неуютно в мире, где отсутствует логика.
Различные формы повествования позволили писателю объективировать видение прошлого и настоящего, увидеть жизнь в нескольких ракурсах. Личностные поиски в прозе М. Горького как биографического автора отразились во взаимоотношениях с эпохой. Внедрение объективных деталей в
субъективный рассказ или синтез того и другого в повествовании стал устойчивым приемом в прозе М. Горького и воспринимается как органическая особенность художественного метода писателя в осмыслении человека и эпохи.
Итак, авторская категория организует горьковскую прозу и порождает ее художественную целостность, причем в различные периоды творчества М. Горького происходит это по-разному. В произведениях М. Горького первой половины 20-х годов образ автора связывает различные точки зрения, сюжетно-композиционные и стилистические особенности. Повествовательная манера М. Горького позволяет совмещать два плана существования автора в произведениях, и его герой, человек эпохи, в связи с этим становится не однозначно определенным, а разносторонне очерченным, благодаря появлению разных точек зрения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аверинцев С. С., Андреев М. Л., Гаспаров М. Л., Гринцер П. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 32.
2. Лотман Ю. М. Литературная биография в историкокультурном контексте // Избр. ст.: в 3-х т. Таллинн, 1992. Т 1. С. 365-376.
3. Хализев В. Е. Теория литературы. М., 2000. С. 55.
4. Мандельштам О. Э. Конец романа (1922) // Собр.соч.: в 4-х т.
М., 1991. Т. 2. С. 266-269.
5. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. Избранные труды. М., 1980. -360 с.
6. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1972. -423 с.
7. Гуковский Г. А. Реализм Гоголя. М.-Л., 1959. С. 201.
8. Эльсберг Я. Е. Смена стилей в советском русском рассказе 1950-1960-х гг. Сергей Антонов - Юрий Казаков - Василий Шукшин // Смена литературных стилей. На материале русской литературы XIX-ХХ веков. М., 1974. С. 180.
9. Кузьмичев И. К. В художественном мире Максима Горького // Горьковские чтения. Нижний Новгород, 1988. С. 7-26.
10. Поляк Л. М. Книга Горького «По Руси». М., 1948. С. 6.
11. Тагер Е. Б. О стиле Горького // Избранные работы. М., 1988. С. 103.
12. Социалистический реализм и классическое наследие (Проблема характера). М., 1960. -495с.
Поступила в редакцию 06.05.2008 г.
