CC BY
137
Список литературы
1. Евстигнеева (Спиридонова) Л. Журнал «Сатирикон» и поэты-сатириконцы. -М.: Наука, 1968.
2. Иванов А.С. Комментарии // Черный Саша. Собрание сочинений: в 5 т. - Т. 2: Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы. 1917-1932 / сост., подгот. текста и ком-мент. А.С. Иванова. - М.: Эллис Лак, 2007. - С. 443-486.
3. Иванов А.С. Хроника жизни Саши Черного // Черный Саша. Собр. соч.: в 5 т. -Т. 5: Детский остров / сост., подгот. текста и коммент. А.С. Иванова. - М.: Эллис Лак, 2007. - С. 656-659.
4. Черный Саша. Собрание сочинений: в 5 т. - Т. 2: Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы. 1917-1932 / сост., подгот. текста и коммент. А.С. Иванова. - М.: Эллис Лак, 2007.
5. Чуковский К.И. Саша Черный // Черный Саша. Стихотворения. - СПб.: Петербургский писатель, 1996. - С. 5-26.
Беляева А. В.
Автобиографические мотивы поздней прозы Г. Н. Кузнецовой
В статье выявляются автобиографические мотивы поздней прозы Галины Николаевны Кузнецовой, писательницы русского зарубежья первой волны. Анализируются рассказы «Друзья», «На вершине холма», «Поцелуй свиданья» и повесть «Художник». Прослеживается мотивная перекличка между указанными произведениями художественной прозы и документальными текстами писательницы - её письмами и мемуарным повествованием «Грасский дневник».
Ключевые слова: Г.Н. Кузнецова, русское зарубежье, автобиографизм, лирический мотив, проза.
Галина Николаевна Кузнецова - поэт и прозаик русского зарубежья первой волны. В России её произведения не печатались до 1995 года, а имя Кузнецовой известно, главным образом, благодаря её мемуарному произведению «Грасский дневник», описывающему жизнь в доме И.А. Бунина.
Кузнецова познакомилась с Буниным 19 июля 1926 года. Позже известный писатель начал проявлять к ней повышенный интерес. В 1927 году Кузнецова переехала в Г расс на виллу Бунина, где стала жить вместе с его семьей. Так начался «грасский период» в ее жизни. В доме Бунина гостили многие писатели-эмигранты, например, И.И. Фондаминский, Л.Ф. Зуров, Н.Я. Рощин, велась активная творческая жизнь. Важным событием стало для обитателей виллы «Бельведер» получение Буниным Нобелевской премии, ожидание которой растянулось на три года. Кузнецова ездила вместе с Буниным в Стокгольм на Нобелевские торжества. На обратном пути из Стокгольма, в Германии, в доме писателя и философа Ф.А. Степуна, Кузнецова познакомилась с его сестрой, певицей М.А. Степун. Этим событием закончился «грасский период» в жизни писательницы.
297
Безусловно, личность Бунина оказала большое влияние на молодую тогда писательницу, но и в поздних её рассказах, написанных уже после «грасского периода», неоднократно возникает образ этого неординарного человека. Портрет Бунина, изображенный Кузнецовой в её поздних рассказах и повестях, легко угадываем. Так, например, в повести «Художник», написанной в жанре фиктивных воспоминаний, в описании известного немолодого художника Шатилова встречаются такие черты: «римский профиль и надменно закинутая голова» [5, c. 298].
В рассказе «На вершине холма» в описании старика-художника снова подчеркивается его римский профиль: «...наружность старшего наводила на размышления, - у него был твердый и прекрасный, как на старинных медальонах, профиль» [6, с. 139].
В автобиографическом рассказе «Друзья», посвященном Илье Исидоровичу и Амалии Осиповне Фондаминским, вновь возникает сравнение Бунина с римским патрицием: «По отлогой аллее их сада подымались разные люди - от сухощавого, небольшого, стройного, во все белое одетого Бунина, с горделиво закинутой, выбритой наголо по-летнему головой и профилем римского патриция.» [5, с. 283]. Величественность облика Бунина отмечается и на страницах «Грасского дневника»: так, например, Кузнецова приводит слова Мережковского о Бунине: «В профиль совсем римский прокуратор! Вас бы на медаль выбить, на монету.» [4, с. 175].
Сходство героев повести «Художник» и рассказа «На вершине холма» с Буниным подчеркивается не только в описании внешности, но и в чертах характера. В повести «Художник» подчеркивается надменность художника Шатилова, который произвел на героиню впечатление «удивительно неприятной личности» [5, с. 299]. В рассказе «На вершине холма» упоминается старик-художник, охарактеризованный как человек «властный, привыкший, чтобы ему подчинялись» [6, с. 139]. Кроме того, в повести «Художник» творческая манера Шатилова отождествляется с творческой манерой Бунина, резко отрицательно относившегося к модному в то время символизму, которому отдали дань многие известные поэты и писатели начала ХХ века. Художник-символист Мусатов говорит Ирине о Шатилове: «Мы всегда были в разных станах. Я много писал в свое время о живописи, считался символистом и не очень жаловал его трезвые, натуралистические с моей точки зрения картины» [5, с. 298]. Примечательно, что Бунина также упрекали в излишнем натурализме и бытописательстве. Ирина Одоевцева в своих мемуарах вспоминает, как Дмитрий Мережковский отзывался о Бунине: «Бунин? Но разве можно считать Бунина серьезным конкурентом? Он просто бытовик, бытописатель, надоедливо и скучно фотографирующий скучные мелочи существования вперемежку с надоевшими всем давно закатами, снегопадами, дождливыми вечерами и заходами солнца» [8, с. 82].
Кузнецова в своих произведениях воссоздает не только образ Бунина, но и некоторые черты других обитателей виллы «Бельведер». Так, писа-
298
тель, герой повести «Поцелуй свиданья», внезапно вспыхивает страстью к молодой певице, оставляя свою жену, в портрете которой угадывается образ Веры Николаевны Муромцевой-Буниной, принадлежавшей, как и героиня, к старой московской дворянской семье: «Она была чуть старше меня, была из древнего русского рода; в белизне её кожи, в цвете её голубых, холодноватых, точно серебром покрытых сверху глаз было что-то драгоценное» [7, c. 384]. Портрет героини напоминает строки из произведения Б.К. Зайцева «Повесть о Вере», посвященной В.Н. Муромцевой-Буниной: «степенная Вера Муромцева, очень красивая девушка с огромными, светло-прозрачными, как бы хрустальными глазами, нежным цветом несколько бледного лица» [2, VI, с. 373].
Кроме того, можно отметить, что мотив искусства в этом рассказе соотносится с размышлениями об искусстве, содержащимися в письмах Кузнецовой. Так, сценическое искусство не производит на героя рассказа никакого впечатления, опера кажется ему лишенной жизни, искусственной, и лишь голос любимой женщины преображает действительность: «Я не очень любил оперу, видел все условное, неподвижное в ней, но когда она была на сцене, точно новые силы вливались во все вокруг, и я замечал не раз, что и важный посредственный баритон, никогда не менявший мрачного выражения лица и носивший преувеличенно большой перстень-печатку на безымянном пальце, и невысокий, еще совсем молодой тенор, похожий на пухлого младенца с светло-желтыми густыми волнистыми волосами, заражались от неё и точно вырастали» [7, c. 384]. Также и Кузнецову не привлекал театр, который она считала мертвым и безжизненным, не способным сравниться с красотой самой жизни. В письме к Л.Ф. Зурову она пишет: «Я решила сходить в театр Одеон, где еще ни разу не была. Пошла на дешевые билеты, но смотрела в партере. Театр на две трети пуст. В фойе бархат и позолота, бюсты, портреты Мольера, Расина, Корнеля и т.д., и т.д. И публика самая мещанская и пьеса <...> сентиментальнобанальная белиберда. Вообще, сейчас старые театры не соответствуют по обстановке своей публике. Все это пахнет мертвым прошлым» [3, л. 10].
Второй герой рассказа «На вершине холма» - молодой человек, путешествующий вместе со стариком-художником. Описание этой пары напоминает Бунина и Л.Ф. Зурова, молодого писателя, также гостившего в Грассе на вилле «Бельведер»: «Молодому было около лет двадцати пяти, и обращались они между собой как люди близкие, едва ли не родственники» [6, с. 139]. В рассказе в описании молодого человека упоминается его «нервное молодое лицо» [6, с. 140], и эта нервность как черта Зурова неоднократно возникает на страницах «Грасского дневника» Кузнецовой: «Приехал Зуров. <...> Губы, подбородок очень тонкие, нервные» [4, с. 142]; «Первый раз в доме елка. Сделал её З. (Л.Ф. Зуров. - А.Б.), нервничал весь день, на всех сердился, обижался, как ребенок.» [4, с. 148].
У Бунина и Зурова были довольно сложные отношения [1, с. 180], и, несмотря на то, что Зуров, безусловно, с уважением относился к гению Бу-
299
нина, между ними часто разгорались споры. Например, в приведенном ниже диалоге чувствуется порывистость и горячность Зурова, спорящего с Буниным, который судил обо всем с высоты жизненного опыта: «- Как! -воскликнул Л. - Да ведь надо работать над чем-то! Ведь то, что вы тогда ездили, дало вам потом материал для работы!
- В молодости, когда чувства и душа недостаточно развиты, видимое чаще всего подавляет. Для того чтобы почувствовать, надо тоже быть в известном возрасте» [4, с. 160].
Этот диалог схож с диалогом молодого человека и старика-художника в рассказе «На вершине холма», где первый, несмотря на преклонение перед гением старшего товарища, упрекает его в бездеятельности, и вновь в этом диалоге ощущается пылкость молодого человека: «- Да, да, я гляжу на всё это и в сотый раз думаю, что вы совершаете большое преступление, большой грех, что не пишете всего этого... и именно теперь, когда вы вошли в такую силу, такую полноту. Сколько уже лет вы живете среди всего этого? Почему же вы не пишете о нем? Неужто вас обольщает только прошлое?
Старший покачал головой.
- Не совсем так. Ты ведь знаешь, что я писал и об этом. Я видел две трети мира и писал о них. Но теперь мне всё чаще приходит на ум, что самое благородное - молчание. Самые великие поэты, может быть, те, что молчат. Ты еще молод, самонадеян, тебе кажется, что можно всё сказать, тебя съедает желание “выразить себя”. Впоследствии ты поймешь, что все равно ничего не выразишь» [6, с. 140].
Кузнецова также передает старику-художнику слова и мысли Бунина, например, упоминание Будды: «- Будда, - сказал старший, - говорил, что человеку и так ничтожно мало дано сознания, а он еще старается редкие вспышки его погасить опьянением» [6, с. 142]. В «Грасском дневнике» Кузнецова упоминает о восхищении Бунина Буддой: «И.А. читал мне переводы обращенья Будды к монахам, восхищаясь высокой прелестью и общим строем этой речи» [4, с. 300].
Пространственные мотивы юга, Парижа и Геттингена также имеют под собой автобиографическую основу. Так, в повести «Художник» и в рассказе «На вершине холма» действие разворачивается на юге Франции, где Кузнецова прожила несколько лет. В рассказе описывается «лежащая внизу бухта, вся её густая синева, на которую были наложены ярко зеленые волны леса, сверху казавшиеся одной гигантской зеленой губкой» [6, с. 144]. Сходные описания типичного южного пейзажа можно встретить в «Грасском дневнике»: «. синее, в крупной серебряной зыби море, опускающееся и увеличивающееся по мере того, как мы поднимались, курчавый, похожий на кашалота в ярко-синей воде мыс Ферра, горы, поросшие соснами, в знойных тенях, и желтые пятна цветущего на крутизне дрока» [4, с. 79].
300
В повести «Художник» также часто встречаются живописные описания юга Франции: «Море - чистое, утреннее, нежно-голубое, как поле цветущего льна, дышало свежестью. Голубые горы Эстереля, закрывавшие горизонт справа, были видны с необычайной четкостью...» [5, с. 307].
Кроме того, в рассказе «На вершине холма» повторяется мотив синего цвета, присущий всей прозе Кузнецовой: «Оба смотрели на занявшее весь горизонт громадное тело Альп, голубых, пересеченных еще более голубыми тенями.» [6, с. 142]; «сероголубая стена Альп» [6, с. 144]. В «Грасском дневнике» также часто встречаются эпитеты «синий», «голубой», которые характеризуют горы: «Вдали голубые горы, они были в голубоватом тумане» [4, с. 283]; «голубоватые глыбы гор» [4, с. 93].
Пространственные мотивы Парижа и Г еттингена в рассказе «Поцелуй свиданья» можно сопоставить с такими же мотивами в письмах Кузнецовой к Зурову. Так, в одном из писем Кузнецова пишет, что в Геттингене, городе студентов, она чувствует себя одиноко, студенты «живут замкнуто, в корпорациях» [3. Л. 39]. Писательнице ощущает свою чужеродность в городе, население которого делится на студентов и преподавателей, и понимает, что её студенческое прошлое далеко позади: «Все это далекое прошлое - Прага и т.д.» [3. Л. 39].
Герой рассказа «Поцелуй свиданья» приехал в немецкий город, в описании которого можно сразу узнать описание Геттингена из писем Кузнецовой: «Этот город был вообще городом студентов, городом молодости -сколько поколений вышло из его университета!» [7, с. 382] В переживания героя писательница вкладывает свои собственные чувства, он «среди этой полной надежд и сил молодежи казался себе особенно ненужным и странным» [7, с. 382].
Мотив Парижа в рассказе «Поцелуй свиданья» переплетается с мотивом праздника. Здесь, как и в письмах Кузнецовой, противопоставляется праздничная атмосфера Германии, царящая в Рождество, и практически полное отсутствие ощущения праздника в Париже. Герой рассказа ощутил дух Рождества в полной мере только в Германии: «Правда, чем ближе шло время к Рождеству, тем больше занимало и развлекало меня то, что делалось в городе. Уже недели за три до праздника в нем закипала веселая суета. Я в первый раз видел это приближенье рождественских праздников в Германии, и оно невольно захватывало меня» [7, с. 385]; в то время как во Франции герой не ощущал наступление Рождества: «Долгая жизнь на юге и вообще во Франции приучила меня как-то не замечать этого праздника, почти немыслимого без снега и елок» [7, с. 386]. Сама писательница также не ощущала праздничной атмосферы в Париже. В письме, написанном в канун Рождества 1932 года, она пишет: «Приготовления к празднику заметны только по огромному количеству вещей, выброшенных на рынок. <...> Париж никак не рождественский в этом году!» [3. Л. 17]. Совсем другое впечатление у Кузнецовой от Рождества в Германии, где она в полной
301
мере почувствовала атмосферу праздника: «Немецкое Рождество очень отличается от французского. Елки, свечи, службы в кирхе» [3. Л. 33].
Безусловно, что для многих писателей окружающая их жизнь становится материалом для их произведений, так и для Кузнецовой жизнь в творческой атмосфере, в окружении талантливых людей, среди живописных пейзажей, дала богатый материал для позднего творчества писательницы.
Список литературы
1. Бунин И.А.: Новые материалы. - М.: Русский путь, 2010. - Вып.2.
2. Зайцев Б.К. Собр. соч.: в 11 т. - Т. 6. Мои современники: Воспоминания. Портреты. Мемуарные повести. - М.: Русская книга, 1999.
3. Зуров Л.Ф. Переписка с Г. Кузнецовой // Архив-Музей Дома русского зарубежья им. А. Солженицына. - Ф. 3. - Оп. 1. - К. 2. - Ед.хр. 50.
4. Кузнецова Г.Н. Грасский дневник / сост., вступ. ст., коммент. О.Р. Демидовой. - СПб.: Мiръ, 2009.
5. Кузнецова Г.Н. Друзья. Художник // Мы. Женская проза русской эмиграции. -СПб.: Русский христианский гуманитарный институт, 2003. - С. 280-317.
6. Кузнецова Г.Н. На вершине холма // Пестрые рассказы: сб. - Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953. - С. 139-146.
7. Кузнецова Г.Н. Поцелуй свиданья // Царица поцелуев. - М., 1993. - С. 381388.
8. Одоевцева И.В. На берегах Сены. - СПб.: Лениздат, 2012.
302
