CC BY
223
УДК 94(100)"1914/1919"-058.65
АВСТРО-ВЕНГЕРСКИЕ ПЛЕННЫЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В УЕЗДНЫХ ГОРОДАХ КАЗАНСКОЙ ГУБЕРНИИ
Г. В. Рокина
Марийский государственный университет, г. Йошкар-Ола
AUSTRO-HUNGARIAN PRISONERS IN THE FIRST WORLD WAR IN THE DISTRICT TOWNS OF KAZAN PROVINCE (GUBERNIA)
G. V. Rokina
Mari State University, Yoshkar-Ola
Статья посвящена проблеме военного плена в период Первой мировой войны, анализируется малоизученный аспект темы: положение пленных Австро-Венгерской монархии в провинциальных уездных городах Российской империи. В период Первой мировой войны массовая сдача в плен была наиболее характерна для австрийской армии: пленными австро-венгерские части потеряли более двух миллионов человек. Приводятся результаты исследований российских военных антропологов, посвященные национальному составу армии Габсбургской монархии. Особое внимание уделено австрийским славянам, отношение к которым в России в период войны регулировалось специальным циркуляром. На архивных материалах представлено положение беженцев, интернированных и военнопленных, размещенных в уездных городах Казанской губернии - Царевококшайске и Козьмодемьянске, которые были центрами размещения и откуда часть беженцев распределялась по местным волостям.
Ключевые слова: Первая мировая война, австрийские славяне, русский плен, беженцы, интернированные, Царевокошайск, Козьмодемьянск.
The article deals with the issue of military captivity during the First World War. The study analyzes the poorly studied aspect of the topic: position of the prisoners of the Austro-Hungarian monarchy in provincial district cities of the Russian Empire. During the First World War, massive surrender was most typical of the Austrian army. The Austro-Hungarian troops lost in captivity more than two million people. The article presents the results of studies by Russian military anthropologists on the national composition of the army of the Habsburg monarchy. Particular attention is paid to the Austrian Slavs, the attitude to which was regulated by a special circular in Russia during the war. The archival materials show the situation of refugees, internees and prisoners of war located in the district cities of the Kazan province -Tsarevokokshaisk and Kozmodemyansk, accommodation centers, from where part of the refugees were distributed to local volosts.
Keywords: First World War, Austrian Slavs, Russian captivity, refugees, internees, Tsarevokoshaysk, Kozmodemyansk
Первая мировая война перевернула обычный миропорядок и стала трагедией в судьбе европейских народов и народов России. На долгие годы Запад и Восток погрузились в разрушительный хаос кровавой бойни. Для многонациональной Российской империи эта война закончилась фатальным исходом и стала началом ее гибели, как, впрочем, и для государства из противоборствующего военно-политического блока - Австро-Венгерской империи. В истории российско-австрийских отношений на различных этапах ее развития так или иначе вставал славянский вопрос, оставаясь наиболее болезненным для дипломатии обеих империй.
Известно, что славянский вопрос в том виде, в каком он был сформулирован в официальных правительственных кругах России, стал одной из при-
чин вступления России в мировую войну. 20 июля (2 августа) 1914 года император Николай II подписал Высочайший манифест об объявлении военных действий между Россией и Германией. «Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови с славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силою пробудились братския чувства русскаго народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлимыя для державнаго государства требования», - говорилось в документе [2.
По ряду причин Австро-Венгрия проявила себя наиболее слабым звеном в Тройственном Союзе. Император Австрии и король Венгрии Франц-Иосиф в манифестах торжественно обращался
© Рокина Г. В., 2017
к весьма пестрому населению своей империи: «Мои народы!» В это время народы империи Габсбургов представляли весьма разнородные по своим взглядам и политическим симпатиям, социальному составу и материальному положению этносы. Межэтнические и социальные противоречия не могли не проявиться и в действующей армии «лоскутной» империи, и в плену на территории противника. Многие славянские политические лидеры в Австро-Венгрии рассматривали начавшуюся войну как столкновение германского мира со славянством [13, с. 17].
Американский корреспондент Джон Рид так описывал свою встречу летом 1915 г. с колонной австрийских пленных, конвоируемых двумя донскими казаками: «Их было тридцать, и между этими тридцатью было представлено пять наций: чехи, кроаты, мадьяры, поляки и австрийцы. Один кроат, два мадьяра и три чеха не знали ни слова на каком-либо языке, кроме своего родного, и, конечно, ни один австриец не знал ни звука по-богемски, кроатски, венгерски или по-польски. Между австрийцами были тирольцы, венцы и полуитальянцы из Пола. Кроаты ненавидели мадьяр, мадьяры ненавидели австрийцев, а что касается чехов, то никто из остальных не стал бы с ними разговаривать. Кроме того, все они резко отличались друг от друга по социальному положению, причем каждый стоявший на высшей ступени с презрением смотрел на низшего... Как образчик армии Франца-Иосифа, группа эта была весьма показательна» [12, с. 83].
«Отличительной чертой австро-венгерской армии являлся ее многонациональный характер, так как она состояла из немцев, мадьяр, чехов, поляков, русинов, сербов, хорватов, словаков, румын, итальянцев и цыган, объединенных только офицерским составом», - писал русский генерал А. М. Зайончковский1. За годы войны в Австро-Венгрии при населении в 51 млн под ружье было поставлено 8 млн человек. При этом, по венгерским подсчетам, из 8 млн мобилизованных 3,8 млн, то есть около половины, приходилось на подданных Венгрии, хотя ее население составляло 20 млн человек [9, с. 437]. Жителей Венгерского королевства, среди которых, кроме венгров, было немало славян, бремя войны затронуло относительно больше, нежели другие территории Австро-Венгрии, да и на войне они чаще пополняли ряды не офицерского состава, а низших армейских чинов.
Первая мировая война - это первый конфликт в истории, в котором феномен военного плена
проявил себя столь массово. Массовая сдача в плен была связана с тем, что Первая мировая представляла собой совершенно новый тип войны. Появились новые виды оружия: ядовитые газы, танки, огнеметы, пулеметы и т. д. Линии фронтов достигли небывалой протяженности. В такой ситуации наступление или отступление шло фронтально по огромной территории. По примерным оценкам, из 60 миллионов воюющих 8 миллионов солдат и офицеров оказались в плену. Разумеется, ни одна из стран не была готова содержать такое количество безоружных врагов. При этом все страны, участвовавшие в Первой мировой войне, обязались соблюдать статьи Гаагской конвенции о военнопленных. Около 3 млн солдат и офицеров противника были захвачены в плен русской армией. Для сравнения германцы пленили 2,5 млн человек.
В итоге значительные по своей численности массы военнопленных Германии и Австро-Венгрии (около 2 млн 400 тыс. чел.), оказавшиеся на территории России, представляли собой довольно пестрый этнический конгломерат, поэтому наименование «германские и австрийский пленные» носит несколько условный характер и определяет не национальность того или иного пленного, а принадлежность его к одной из неприятельских армий. Определить же национальный состав военнопленных на российской территории довольно трудно, так как при регистрации учитывалось зачастую подданство и вероисповедование.
Попытка определить национальный состав военнопленных Габсбургской монархии была предпринята в исследовании Е. С. Синявской. По ее подсчетам, этот состав был примерно следующим: австрийцы и немцы составляли 22 %, венгры -25 %, чехи и словаки - 18 - 20 %, сербы, хорваты, словенцы - 12 %, румыны - 8 %, поляки - 9 %, украинцы - 8 %, итальянцы - 2 % от общего количества пленных в России [14].
Размещение военнопленных на территории России не было равномерным. В основном они были сконцентрированы в Восточных районах (Сибирь, Урал, Туркестан) и земледельческих областях европейской части страны. При этом российские власти пытались учитывать национальный принцип; немцы, венгры, австрийцы направлялись в районы Восточной Сибири и Туркестан, представители славянских национальностей расселялись в основном в Западной Сибири и европейской части России. Следует, однако, отметить, что, несмотря на принцип раздельного размещения, лагерей только со славянским составом военнопленных или только с немецким в России создано не было.
1 Зайончковский А. М Первая мировая война. СПб., 2000. С. 23.
Лагеря Сибири и Юга не вмещали весь поток постоянно прибывавших пленных. Быт и содержание военнопленных в лагерях Сибири не могли уже отвечать всем требованиям международных договоров1. На втором году войны пленных стали распределять по уездным городам России и даже в деревнях. На территорию одной только Казанской губернии прибыло более двадцати тысяч военнопленных австро-венгерской, германской и итальянской армий. На берегах Волги обрели временное пристанище представители практически всех этнических групп, населявших империи Гоген-цоллернов и Габсбургов: немцы, мадьяры, русины, поляки, чехи, евреи, словенцы, хорваты, боснийцы, словаки, румыны, болгары, сербы и другие народы.
В годы войны уездные города Казанской губернии Царевококшайск и Козьмодемьянск стали центрами размещения беженцев, интернированных и военнопленных, откуда часть беженцев распределялась по местным волостям. Военнопленные же оставались расквартированными в уездных центрах.
Царевококшайские узники
В начале XX века Царевококшайск (современная столица Республики Марий Эл - Йошкар-Ола) был административным центром уезда с населением немногим более двух тысяч человек, в подавляющем большинстве русским, православного вероис-поведания2. Веком раньше этот город вошел у российских писателей в пословицу, где нужно привести пример ничтожества, провинциального захолустья [6, с. 158]. В городе действовало 5 церквей, две библиотеки [7]. Царевококшайцы пользовались благами цивилизации: в конце XIX века появились телеграф, телефон, в начале XX века - кинематограф, фотоателье Н. В. Захарова [8], улицы освещались керосиново-калильными лампами. В губернский город Казань из Царевококшайска ходили конные экипажи [15].
Накануне войны в городе было несколько бакалейных, хлебных и лесных лавок, винокуренный
1 Тема плена и пленных Первой мировой войны в больших лагерях Сибири и Юга России довольно подробно освещена в литературе. См.: Греков Н. В. Германские и австрийские пленные в Сибири (1914-1917) // Немцы. Россия. Сибирь: сб. статей. Омск, 1997. С. 154-180; Суржикова Н. В. Российский плен 1914-1917 гг. как пространство политико-идеологических манипуляций: теории центра и практики периферии // Cahiers du Monde russe. 53/1(2012). P. 247-266; Она же. Военный плен в российской провинции (1914-1922). М., 2014; Крючков И. В. Чешские и словацкие военнопленные на территории Центрального Предкавказья в 1914-1917 гг. // Социальные последствия войн и конфликтов XX века: Историческая память. М.; СПб.: Нестор-История, 2014. С. 91-102.
2 Обзор Казанской губернии за 1912 год: ведомость № 2 дает цифру 2032 человека, из них 48 марийских мужчин и 56 женщин (ведомость 4).
завод; дети получали образование в городских училищах, гимназии; были открыты библиотеки и читальни, одна городская больница и аптека [4, ф. 45]. В отчете Царевококшайского городского общественного управления за 1910 год отмечалось, что «купцы и некоторые мещане, а также проживающие в городе крестьяне занимаются торговлей. Некоторые. вырабатывают строевой и дровяной лес, корыта, кадки и другие кустарные изделия для сплава в Казань и низовые поволжские города. Большинство же мещан, арендуя у города землю, занимается хлебопашеством и огородничеством» [11].
Мирную, размеренную жизнь уездного Царево-кокшайска разрушило сообщение о начале войны. 30 июля 1914 года состоялось 40-е чрезвычайное земское собрание Царевококшайского уезда, на котором рассматривались вопросы об оказании помощи российскому правительству в военное время. По предложению председателя Царевококшай-ской управы Н. Черкасова делегатами собрания был отслужен молебен о «о даровании воинству победы над дерзновенным врагом». В церквах и соборах города прошли молебны. Горожане разделили общий патриотический подъем, свято веря, что «защищая честь и славу Родины, русский народ в могучем порыве стихийно сметет вероломного врага, дерзнувшего посягнуть на достоинство Великой России».
С началом войны картины проводов в армию разрушили традиционный устоявшийся ритм Царевококшайска. В первые месяцы войны в действующую армию были призваны сотни жителей города. Все понимали, что война - это не парадный марш, а боль, кровь, слезы, смерть. Город готовился к приему раненых и увечных воинов. К октябрю 1914 года были отведены и подготовлены 75 мест в земской больнице, арестном помещении и Богородице-Сергиевском женском монастыре. В ноябре 1914 года на 41-м чрезвычайном уездном земском собрании, рассматривался вопрос о захоронении умерших воинов. Было принято решение хоронить их «на особо отведенных огороженных. участках на приходских кладбищах, с сооружением в приходских церквах и мечетях досок в ознаменование жертв отечественной войны. .Дабы такие особые братские кладбища, обсаженные впоследствии деревьями и обнесенные решеткой, служили напоминанием последующим поколениям о жертвах Великой Европейской войны». К сожалению, в Йошкар-Оле такие памятные доски не сохранились. [11, с. 95].
Первая мировая война добавила в общественную жизнь и повседневность города такую проблему,
как забота о непосредственных участниках военных действий, о тех, кто пострадал от этих действий. Например, из городских капиталов выделялись суммы на выдачу пособий семьям военнослужащих, мобилизованных на фронт, а семьям, оставшимся без кормильцев, оказывалась помощь в уборке урожая, их обеспечивали посевным материалом, давали во временное пользование лошадей, сельскохозяйственный инвентарь.
Еще одной чертой военной жизни города стали многочисленные беженцы, в том числе с территорий Австро-Венгерской монархии.
В журнале «Нива» (№ 18 за 1915 год) опубликовано стихотворение царевокшайца, участника боевых действий, А. Е. Котомкина «Из Галицких мотивов»:
Они бежали от насилья, От грозных ужасов войны... Встречает их, расправив крылья, Орел им родственной страны. Он их зовет. И клич призывный Надежду будит в их груди. Залогом дружбы неразрывной Заря сияет впереди. Заря, что в скорбную годину На небе севера горит. Гуцулу, лемку и русину Без слов так много говорит.
Это стихотворение написано в память Гали-цийской битвы, одного из крупных сражений Первой мировой войны, которое произошло в августе-сентябре 1914 года, в ходе которого в плен были взяты тысячи солдат и офицеров Австро-Венгрии, а тысячи местных жителей стали беженцами. Надо отметить, что массовая сдача в плен была наиболее характерна для австрийской армии: пленными австро-венгерские части потеряли более двух миллионов человек.
Уездным властям Царевококшайска предстояло решать сложнейшие вопросы, связанные с регистрацией, устройством и расселением беженцев, а военному ведомству - обустройством военнопленных. На чрезвычайном заседании Царевококшайского уездного комитета Всероссийского земского союза, состоявшемся 6 августа 1915 г., постановили «.организовать справочное бюро по приисканию занятий беженцам, бюро по приисканию квартир для беженцев, бюро по сбору пожертвований деньгами и вещами.» Для размещения беженцев были выделены помещения в Царевококшай-ском городском училище, церковных сторожках при Соборной, Троицкой церквах, монастырской гостинице, в доме Булыгина, Чулкова, при земской больнице. Беженцы прибывали партиями, семьями, вели за собой скот - лошадей, коров.
В телефонограмме на имя Казанского губернатора, отправленной Царевококшайской уездной земской управой 22.09.1915, сообщалось, что в город Царевококшайск «прибыло 1230 беженцев, 137 голов скота. На пути следования [еще] 1685 человек, 550 голов скота. Положение их ужасное. Голодают. Недостаток теплой одежды. Появляются заболевания. Местные средства иссякли» [4, ф. 124]. Корепов Николай Григорьевич, бывший в то время городским старостой, просил выделить городу «не менее 2000 рублей. на прокорм скота и беженцев и на выдачу им суточного довольствия». Деньги выделялись, но их не хватало на удовлетворение даже самых насущных проблем беженцев. Несмотря на финансовые трудности, в городе организовывались питательные и распределительные пункты для беженцев. В 1915 году в Царевококшайске и прилегающих к нему окрестных волостях было размещено 5000 беженцев из Холмской и Гродненской губерний.
Большой вклад в дело устройства беженцев внесли благотворительные организации - Комитет ее императорского величества княжны Татьяны Николаевны по оказанию временной помощи пострадавшим от военных действий, Царевококшайский уездный комитет помощи беженцам - которые заботились о детях-сиротах, занимались выдачей пайка, организацией питательных и распределительных пунктов, регистрацией беженцев, снабжением одеждой людей, лишившихся крова. Проводили лотереи, деньги от которых поступали в пользу беженцев [4, ф. 124].
Для международных благотворительных организаций составлялись «списки военнообязанных австрийского и германского подданства, находящихся под надзором полиции, и крайне нуждающихся в пособии, обуви и кормовых» [4, ф. 85].
Присутствие иностранных военнопленных в городе стало одной из примет военного времени. Их прибытие в Царевококшайск ожидалось в январе 1915 года, однако вплоть до октября уездный воинский начальник отчитывался в губернский центр об отсутствии пленных, за исключением австрийца Альберта Дорои, который состоял под следствием и в марте был переправлен в г. Казань, и Рудольфа Раика из команды военнопленных, следующих в г. Яранск, который заболел в пути и находился в Царевококшайской земской больнице [11, с. 99].
Первая партия военнопленных в количестве 21 человека прибыла в г. Царевококшайск в октябре 1915 года. Это были офицеры и прапорщики австро-венгерской армии - Карл Штарк, Адоль-берт Ласло, Александр Айзенберг, Карл Арнульд
и другие. В Царевококшайск была направлена телеграмма командующего войсками Казанского военного округа о содержании пленных. Офицеров предлагалось размещать «без особой роскоши», но с предоставлением всего необходимого, в течение одного часа в сопровождении конвоя им разрешалась прогулка по улицам, где было меньше народа, общение с посторонними лицами воспрещалось. О строгости соблюдения последнего пункта говорит тот факт, что в марте 1916 года военнопленный Александр Барто был арестован на 7 суток за разговор с немкой, а солдат, «окарауливающий пленных», получил 10 суток ареста [11, с. 100].
По данным на январь 1916 года, пленные офицеры были размещены в двух домах: доме Коре-пова в Воздвиженской слободке и доме Чернова на Кирпичной улице (территория современной Красноармейской слободы и ул. Коммунистической). Нижние чины размещались в доме Лебедева на Кирпичной улице, там же была открыта мастерская для изготовления и починки обуви и белья, в которой работали пленные.
В Царевококшайске находились офицеры и солдаты австро-венгерской и германской армий, взятые в плен в основном в конце 1915 и начале 1916 годов. В соответствии с международным правом, которое строго соблюдалось вплоть до революционных событий, пленные офицеры получали довольно приличное по тем временам жалование -50 рублей, имели право выходить в город на один час в строго определенное время. В ГА РМЭ в фонде «Воинский начальник Царевококшайского уезда Казанской губернии» сохранились именные списки военнопленных, ведомости об их числе и передвижении, сведения о гражданских специальностях1.
В составе пленных, оказавшихся в Царевокок-шайске, число офицеров в два-три раза превышало число солдат, так как в маленьком городе негде было применить солдатскую рабочую силу и крупные партии солдат сюда не направлялись. В разные годы войны число пленных постоянно менялось, к этой категории с 1916 года стали относить военнообязанных беженцев с занятых территорий. К концу 1915 года в городе находилось 27 офицеров и 16 нижних чинов австрийской армии. Постепенно количество военнопленных увеличи-
1 Подробно о пребывании австро-венгерских пленных в Ца-ревококшайске см.: Кириллов Г. И. Иностранцы в Царево-кокшайске // Марий Эл: вчера, сегодня, завтра. Йошкар-Ола, 1994; Кириллов Г. И. Австро-венгерские военнопленные в уездном Царевококшайске // Марийский археографический вестник. 1995. № 5. С. 30-44; Рокина Г. В. Австро-венгерские военнопленные Первой мировой войны в Марийском крае // Социальные последствия войн и конфликтов XX века. М.; СПб.: Нестор-История. 2014. С. 102-112.
валось, данные на 1 февраля 1918 года были следующими: 90 офицеров и 28 солдат. Так, в мае 1916 года в городе Царевококшайске содержались сто пленных офицеров, до войны работавших учителями, инженерами, юристами, врачами, были журналисты, геолог, бухгалтер, нотариусы. Одновременно начался массовый отток беженцев, которому способствовали распоряжения из Петрограда2.
Иностранные граждане, находившиеся в Ца-ревококшайске, принадлежали к разным слоям населения и различались по своему материальному достатку. Некоторые имели возможность получать помощь из-за границы в виде денежных переводов, первоначально поступавших из Германии и Австро-Венгрии через Генеральное консульство США в России. После вступления США в войну на стороне Антанты в апреле 1917 года защиту интересов германских подданных в России приняло на себя шведское правительство, а австро-венгерских - датское. Об этом в апреле 1917 года были уведомлены губернские власти в Казани, которые направили соответственную информацию в уезды, в том числе и в Царевококшайский. В сентябре 1917 года Казанский губернский комиссар Временного правительства извещал телеграммой Царевококшайского уездного комиссара о том, что министерством внутренних дел разрешено представителю датской миссии «посетить военных и гражданских австро-венгерских пленных, водворенных в Казанском военном округе, и оказать им помощь.» В октябре, однако, последовало предписание противоположного характера о том, что, по распоряжению Генерального штаба, надлежит «воспрепятствовать допуску в пункты нахождения военнопленных всех представителей нейтральных государств и русско-под-данных, посещающих военнопленных в качестве представителей различных благотворительных организаций» [4].
2 Так, газета организации по устройству беженцев Юго-Западного фронта «Югобеженец» в 34-м номере, датированном 13 августа 1916 года, в разделе «О движении беженцев» публиковала следующее: «Начальник Штаба верховного главнокомандующего уведомил Министерство внутренних дел, что в виде исключения допускается возвращение беженцев в местности военных действий для военных и сельскохозяйственных работ на следующих основаниях: беженцам, вышедшим из занятых неприятелем местностей, разрешается следовать только лично, без своих семейств, а беженцам районов, не занятых неприятелем, разрешается следование со своими семействами; беженцы, отправляющиеся на сельскохозяйственные работы, должны получить от губернатора губернии, по месту их жительства, соответствующие удостоверения; выдача экстренных отзывов евреям нежелательна, в виду непригодности их к производящимся работам и существующих ограничений для проживания в сельских местностях».
Режим и условия, установленные для военнопленных, были довольно мягкими и либеральными, что также определялось международными договорами и контролировалось международной организацией Красный крест и другими благотворительными обществами. После революции 1917 года жизнь и быт военнопленных в России стали испытывать воздействие потрясений и сдвигов, происходивших в стране. С одной стороны, имела место либерализация режима содержания пленных - они получили больше возможностей для самоорганизации и выражения своих интересов. С другой, вместе с нарастанием экономических трудностей ухудшалось их материальное положение, стали отмечаться факты недоставки пленным писем, посылок и переводов. Военнопленные добивались облегчения условий своей жизни в плену. По ряду моментов власти шли им навстречу. Так, в конце декабря 1917 года в приказе по Казанскому военному округу были обнародованы правила, устанавливающие особые льготы для военных поляков: более свободное содержание, большая свобода передвижения, объединения и другие. Данные правила распространялись также на военнопленных чехов, словаков и украинцев. На основании этих льгот военнопленные всех национальностей вскоре начали через своих представителей добиваться большей свободы содержания. Наряду с общими заявлениями военнопленных поступали и заявления отдельных лиц с конкретными просьбами.
Славянский вопрос заявил о себе уже с первых дней войны, когда плененные офицеры и солдаты австро-венгерской армии, с одной стороны, а лидеры чешского движения, с другой, стали участниками создания чехословацкого легиона. Известный факт, что уже в августе 1914 года, в первый месяц войны, началось формирование чешских частей в составе русской армии. В это же время в Киеве с одобрения русского военного министерства было создано военное подразделение «Чешская дружина»1. А в октябре 1917 года стал формироваться Чехословацкий корпус из двух дивизий, которые пополняли пленные чехи и словаки, воевавшие в австро-венгерской армии и попавшие в русских плен. Еще ранее была создана добровольческая Сербская дивизия из пленных австрийских славян.
В связи с этими обстоятельствами многие пленные славянского происхождения австро-вен-
1 Даниш М. Участие словаков в чехословацких легионах Первой мировой войны // Запад - Восток. Йошкар-Ола, 2014. № 7. С. 35.
герской армии покидали плен, добровольно подписавшись на вступление в Чехословацкий корпус. В настоящее время нет подтвержденных документальными источниками сведений, были ли среди чехословацких легионеров бывшие царе-вококшайские пленники.
Примечательно, что на общем собрании Царево-кокшайского уездного Совета солдатских и крестьянских депутатов 30 января 1918 года присутствовал представитель от военнопленных, проживавших в городе. В духе времени он выступил с речью, в которой приветствовал Октябрьскую революцию, отметил «благодеятельную деятельность» Совета депутатов, в связи с чем, по его словам, «тяжелое положение [военнопленных] сделалось выносимым». Однако документы показывают, что положение пленных не улучшалось, а скорее наоборот, стало сложнее. Уже в 1918 году они подавали заявления о перемене места жительства в связи с невозможностью заработать на пропитание, а 50 рублей жалования в условиях роста цен и дороговизны уже не могли обеспечить достойных условий проживания [11, с. 101].
По данным ГА РМЭ на март 1918 года, в Ца-ревококшайске находились 77 пленных офицеров, 28 нижних чинов, из них только двое - германской армии.
В сентябре 1918 года была образована Царе-вококшайская уездная коллегия о пленных и беженцах, которая произвела учет «бывших вражеских военных и гражданских пленных»: всего, по данным коллегии, за период Первой мировой войны в уезде находилось 222 военнопленных австро-венгерской и германской армий.
Точно известно, что более пятидесяти человек из числа австро-венгерских пленных и беженцев нашли свой последний приют на городском кладбище Царевококшайска, что подтверждают сохранившиеся в архиве свидетельства о смерти, а также данные археологических раскопок на территории города Йошкар-Олы в начале XXI века.
Последние пленные из Царевококшайска были отправлены в Казань осенью 1918 года: на этом завершилась история пребывания австро-венгерских военнопленных в Царевококшайске в годы Первой мировой войны.
«Австрийский дом» в Козьмодемьянске
Похожая ситуация сложилась и в соседнем с уездом городе Казанской губернии, расположенном на правом берегу Волги, - Козьмодемьянске. Этот город накануне войны был не только уездным, но и торговым центром. Население города на 1912 год составляло 5515 человек, что почти в два раза превышало население Царевококшайска.
В Козьмодемьянске ежегодно в течение двух месяцев проводилась знаменитая на всю Россию лесная ярмарка, по своим оборотам уступавшая лишь Архангельской лесной ярмарке. В городе было много домов богатых купцов и чиновников, что в дальнейшем стало поводом для содержания в местном плену офицеров из высшего командования австро-венгерской армии - одного генерала, а также офицера Генерального штаба. В Царевококшайске найти подходящие дома для содержания арестованных иностранных офицеров было непросто.
Атмосфера в городе, как и в других российских уездных центрах, соответствовала военному времени. В самом начале войны в докладе Козьмодемьянской уездной земской управы земскому собранию сообщалось: «Открытие военных действий... вызвало чувство глубокого негодования к дерзкому и надменному врагу. это заставило население слиться воедино и принять твердое и искреннее желание всеми силами и средствами содействовать сохранению чести и достоинства России» [4, ф. 45].
Уже к концу 1914 года в городе появляются раненые, военнопленные и беженцы. К 1 января 1917 года беженцев было 307 мужчин и 409 женщин, а к 1 августа - 357 мужчин и 456 женщин [4, ф. 45]. В годы войны работе с иностранцами, особенно с поданными государств, с которыми Россия воевала, а также с военнопленными, большое значение придавалось в местных отделениях губернской жандармерии. Во время войны были изданы циркуляры Министерства внутренних дел и постановления Сената, ограничившие передвижение и права подданных Германии и Австро-Венгрии, проживавших в России. С конца июля 1914 года мужчины - подданные Германии и Австро-Венгрии - считались военнопленными, которых необходимо было арестовывать и отсылать в определенные места.
В Козьмодемьянске был создан Беженский комитет, во главе которого стал А. П. Садовский, проживающий в д. Красногорки. Кроме него помощь беженцам оказывал Козьмодемьянский уездный комитет во главе с С. Шумовым. Для беженцев в женской гимназии открыли ковроткацкую мастерскую1.
Бывшее Козьмодемьянское Романовское отделение, получившее новое название «Комитет попечения о беспризорных» (председатель священник Пандиков, член - земский врач В. А. Протопопов) 19 июля приобретает усадьбу П. Ф. Бычкова в районе Юркино и организует там приют для беженцев.
1 Данные предоставлены известным краеведом РМЭ, кандидатом технических наук А. В. Муравьевым.
Иностранные военнопленные в Козьмодемь-янске находились под наблюдением местной жандармерии и воинского начальника. В случае отправки, как беженцев, так и военнопленных в другие места жительства унтер-офицеры на местах должны были сразу же сообщать об этом, под контролем должна была находиться и их переписка. Но не всегда этот контроль осуществлялся квалифицированно. Иногда военнопленные шли на различного рода уловки, чтобы ослабить контроль за собой. В этом им иногда помогали местные жители. Например, 24 июля 1916 года в Козьмодемьянске городская управа пригласила военнопленных переводчика К. Альфельди, бывшего офицера Генерального штаба австро-венгерской армии, и инженера Э. Богатого исполнить некоторые работы на городском водопроводе и др. В сопровождении конвойного они отправились на извозчике к лесничему А. С. Сапожни-кову и зашли к нему в дом. Лесничий предложил конвойному остаться на улице, что было нарушением правил, но тот остался. Продолжительное время пленные находились в доме у Сапожни-кова, до тех пор, пока гуляющая публика не напомнила конвойному о его обязанностях. Затем за городом, на месте постройки водопровода, военнопленные прогуливались, беседовали с женой и детьми Сапожникова, чем возмутили гуляющих граждан. После дознания воинский начальник арестовал К. Альфельди на 7 суток, а конвойного поставил на 32 часа под ружье [1].
Условия для жизни военнопленных в городе были созданы довольно сносные. Так, 1 июня 1916 года в городе Козьмодемьянске находились 3 штаб-офицера, 83 обер-офицера и один генерал: из них 39 немцев и 47 австрийцев. 73 военнопленных офицера были расквартированы в деревянном здании женской гимназии, и в доме Горшкова - 13 человек. Проверяющий Чебоксарский воинский начальник полковник Слюсарен-ко отмечал, что помещения оборудованы удовлетворительно. Имеется достаточное количество столов и скамеек простой работы, на стенах масса фотографий, картин и полок с необходимыми принадлежностями, но наблюдается теснота из-за изобилия чемоданов. При желании можно было пользоваться библиотекой из разрешенных книг. У каждого офицера имеется толмач (переводчик) и денщик [4]. Нижние чины комфорта имели поменьше, и служба их состояла в обслуживании своих офицеров. На одного денщика приходилось четыре офицера. Денщиками служили 8 чинов германской армии и 11 австрийской.
Особенно полезна для города оказалась деятельность штаб-капитана Элемира Богатого. Городской голова Павел Павлович Бычков привлек его к разработке проекта и строительства здания во дворе Ольгинского приюта. После инцидента с военнопленными во время прогулки и ареста К. Альфель-ди козьмодемьянский уездный воинский начальник подполковник Зеленин потребовал от Городской управы: «.не употреблять труд инженера Богатого на постройку и ремонте зданий, принадлежащих частным лицам или составляющих недвижимую собственность городского головы или кого-либо из членов городской управы или думы.» На что Городской голова поспешил ответить: «.спешу сообщить, что военнопленный инженер Богатый работал исключительно для города и частных поручений, сколько мне известно, не исполнял до сего времени. В настоящее время я предполагал бы поручить Богатому составление некоторых планов по водопроводу и городских угодий» [4].
Э. Богатый стал настолько уважаемым в городе человеком, что ему разрешалось присутствовать на городских спектаклях, а городская управа даже хотела выделить ему отдельную квартиру. Но воинский начальник не разрешил ему покидать помещение для военнопленных. В воспоминаниях местных жителей, которые общались с пленными, сохранились идиллические картины «козьмо-демьянского плена». Н. Крюкова, внучка городского головы П. Ф. Бычкова, писала: «Я ставлю в кавычки слово «пленные» потому, что в Козьмо-демьянске они жили на свободе, получали из дома посылки, деньги. Не ограничивали себя ни в чем, и если бросить тоску по Родине и по семье, жили как на курорте. Пленные офицеры принимались и в интеллигентных домах как почетные гости» [10, с. 100-101]. В этих же воспоминаниях упоминаются необычные рождественские вечера, которые пленные австро-венгерские офицеры устраивали в городе: «Елка 1915 года должна была быть в новом двухсветном помещении здания, построенного для приюта «пленными» австрийцами и венгерцами по планам и под руководством австрийских и венгерских инженеров. Главным руководителем строительства был венгерский офицер, инженер Богати. . Елка была огромная, вся увешанная игрушками, пожертвованными и выписанными из Казани. Венгр Бо-гати кроме того что был прекрасным строителем, был знатоком художественной гимнастики, и приготовил к елке с приютскими детьми «Марш цветов», где все были наряжены цветами» [10, с. 100-101].
Красивое кирпичное здание, очень необычное для «деревянной» архитектуры Козьмодемьян-ска, построенное австро-венгерскими пленными, уже в годы войны местными жителями называлось Австрийским домом. Сам Ольгинский приют, к которому был сделан кирпичный пристрой, разрушен и не сохранен. «Австрийский дом» как памятник ушедшей эпохе стоит на улице Советской современного Козьмодемьянска.
***
Таковы лишь некоторые штрихи к военному портрету двух уездных городов приволжского Марийского края. Городское население Царево-кокшайска и Козьмодемьянска увеличилось в это время почти на треть за счет прибывших пленных и беженцев, изменились быт и уклад городской жизни; села обезюдели после мобилизации мужского населения. С новым опытом возвращались с фронта демобилизованные солдаты и репатриированные пленные российской армии.
Горьким уроком этой войны остается история пребывания в плену государства-противника. К ним относится и история пребывания военнопленных Австро-Венгрии в России. Сотни тысяч офицеров и солдат Австро-Венгрии пережили самый продолжительный русский плен, т. к. большинство из них оказались там уже в первые месяцы войны, когда империя Габсбургов понесла на военных фронтах наиболее тяжелые потери. Надо отметить, что в период Первой мировой войны наиболее характерна массовая сдача в плен была для австрийской армии: пленными австро-венгерские части потеряли более двух миллионов человек. О том, как австрийцы убегали с поля боя, добровольно сдавались в плен во время сражения в Галиции в феврале 1915 года, писала и уездная газета в глухой российской провинции - «Война увер». Так совпало, что именно в это время местное население Царевококшайского и Козьмодемьян-ского уездов Казанской губернии получило свою первую газету на марийском языке, родном языке коренного населения края1. Уже через несколько месяцев после этих известий в уездные города и волости приволжской губернии хлынули сотни беженцев и военных пленных.
1 Первый номер «Война увер» (Военные известия) на марийском и удмуртском языках вышел 4 февраля 1915 года. Газета информировала население о событиях на фронтах Первой мировой войны, а также печатала материалы культурно-просветительского характера. В третьем номере газеты от 30 марта 1915 года печаталась подробная информация о сражениях на Юго-Западном фронте, в том числе о Гали-цийской битве и захваченных в плен десятков тысяч офицеров и солдат австрийской армии.
Литература
1. Бойко С. И. Казанское губернское жандармское управление в годы Первой мировой войны: о некоторых новых направлениях деятельности // Запад - Восток. № 7. 2014. С. 30-31.
2. Высочайшй МанифЬстъ объ объявленш военныхъ дЬйствш между Росаей и Германией. Обнародованъ 20 шля (2 августа) 1914 года въ № 188 Собранш узаконенш и распоряженш Правительства (ст. 2052). URL: http://www.histdoc.net/history/ru/ (дата обращения 5.02.2017).
3. ГА РМЭ. Фонд «Козьмодемьянская уездная земская управа Казанской губернии».
4. Государственный архив Республики Марий Эл. Ф. 45.
5. Зайончковский А. М. Первая мировая война. СПб., 2000.
6. Из истории Йошкар-Олы. Йошкар-Ола, 1986. С. 158.
7. Йошкар-Ола. 1584-1991. Документы и материалы по истории города. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1994. 352 с.
8. Йошкар-Оле - 425 лет: статистический сборник. Йошкар-Ола, 2009. 175 с.
9. Исламов Т. М. Крах Австро-Венгерской монархии // Мировые войны ХХ века. Кн. 1. Первая мировая война. Исторический очерк. М., 2002.
10. Крюкова Н. А. Догорающий сад: жизнеописание купеческого рода Бычковых-Климиных. Козьмодемьянск. Конец XIX - начало XX века. Йошкар-Ола, 2013. С. 100-101.
11. Лукиных Н. А., Попова Е. А. Уездный Царевококшайск в годы Первой мировой войны (по материалам Государственного архива Республики Марий Эл) // Запад - Восток. 2014. № 7. С. 92-103.
12. Рид Д. Вдоль фронта / пер. с англ. И. В. Саблина и В. Ф. Корш. М.; Л., 1928.
13. Серапионова Е. П. Начало Первой мировой войны, чешское общество и его политические лидеры // Запад - Восток. Йошкар-Ола, 2014. № 7.
14. Синявская Е. С. Народы Австро-Венгрии в Первой мировой войне глазами русского противника // Вестник РУДН. Серия «История». № 4. М., 2009. С. 111-127.
15. Царевококшайский вестник. Казань. 1917. № 1.
References
1. Bojko S. I. Kazanskoe gubernskoe zhandarmskoe upravlenie v gody Pervoj mirovoj vojny: o nekotoryh novyh napravlenijah dejatel'nosti [Kazan provincial gendarmerie administration during the First world War: some new activity directions]. Zapad- Vostok = West - East, no. 7, 2014, pp. 30-31.
2. Vysochajshij Manifbst# ob# ob#javlenii voennyh# dijstvij mezhdu Rossiej i Germaniej. Obnarodovan# 20 ijulja (2 avgusta) 1914 goda v# № 188 Sobranija uzakonenij i rasporjazhenij Pravitel'stva (st. 2052). URL: http://www.histdoc.net/history/ru/ (accessed: 5.02.107).
3. GA RMJe. Fond «Koz'modem'janskaja uezdnaja zemskaja uprava Kazanskoj gubernii» [State Archives of the Republic of Mari El. F. 45. "Tsarevokoshaysk district board of the Kazan Province"].
4. Gosudarstvennyj arhiv Respubliki Marij Jel. F. 45 [State Archives of the Republic of Mari El].
5. Zajonchkovskij A. M. Pervaja mirovaja vojna [The First World War], SPb., 2000, p. 23.
6. Iz istorii Joshkar-Oly [From the history of Yoshkar-Ola]. Joshkar-Ola, 1986, p. 158.
7. Joshkar-Ola. 1584-1991. Dokumenty i materialy po istorii goroda [Yoshkar-Ola. 1584-1991. Documents and materials on the history of the city]. Joshkar-Ola: Mar. kn. izd-vo, 1994, 352 p.
8. Joshkar-Ole - 425 let: statisticheskij sbornik [425 years old Yoshkar-Ola: statistical compilation]. Joshkar-Ola, 2009, 175 p.
9. Islamov T. M. Krah Avstro-Vengerskoj monarhii [The collapse of the Austro-Hungarian monarchy]. Mirovye vojny XXveka. Kn. 1. Pervaja mirovaja vojna. Istoricheskij ocherk = World wars of the twentieth century. Book 1. The First World War. Historical essay. Moskow, 2002, p. 437.
10. Krjukova N. A. Dogorajushhij sad: zhizneopisanie kupecheskogo roda Bychkovyh-Kliminyh. Koz'modem'jansk. Konec XIX -nachalo XX veka [Burning garden: biography of the merchant Bychkov-Klimin family. Kozmodemyansk. The end of the XIXth -beginning of the XXth century]. Joshkar-Ola, 2013, pp. 100-101.
11. Lukinyh N. A., Popova E. A. Uezdnyj Carevokokshajsk v gody Pervoj mirovoj vojny (po materialam Gosudarstvennogo arhiva Respubliki Marij Jel) [District Tsarevokokshaysk during the First World War (based on the materials of the State Archives of the Republic of Mari El)]. Zapad - Vostok = West - East, 2014, no. 7, pp. 92-103.
12. Rid D. Vdol' fronta [Along the front]. Moskow; L., 1928, p. 83.
13. Serapionova E. P. Nachalo Pervoj mirovoj vojny, cheshskoe obshhestvo i ego politicheskie lidery [Beginning of the First World War, the Czech society and its political leaders]. Zapad - Vostok = West - East, Joshkar-Ola, 2014, no. 7, p. 17.
14. Sinjavskaja E. S. Narody Avstro-Vengrii v Pervoj mirovoj vojne glazami russkogo protivnika [Peoples of Austria-Hungary in the First World War through the eyes of the Russian enemy]. VestnikRUDN. Serija «Istorija» = Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. The "History" series, no. 4, Moskow, 2009, pp. 111-127.
15. Carevokokshajskij vestnik [Tsarevokokshaysk Bulletin]. Kazan', 1917, no. 1.
Статья поступила в редакцию 10.02.2017 г.
Submitted 10.02.2017.
Для цитирования: Рокина Г В. Австро-венгерские пленные Первой мировой войны в уездных городах Казанской губернии // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2017. № 1 (9). С. 12-21.
Citation for an article: Rokina G. V. Austro-Hungarian prisoners in the First World War in the district towns of Kazan province (Gubernia). Vestnik of the Mari State University. Chapter "History. Law". 2017, no. 1 (9), pp. 12-21.
Рокина Галина Викторовна, доктор исторических наук, профессор, Марийский государственный университет, г. Йошкар-Ола, galina@rokina. ги
Rokina Galina V., Dr. Sci. (History), full professor, Mari State University, Yoshkar-Ola,
galina@rokina. ru
