CC BY
206© Беляев М. П.
DOI: 10.24411/ 2309-1592-2020-10019 УДК 342(430)(091)/ 340.153
АУГСБУРГСКИЙ РЕЛИГИОЗНЫЙ МИР 1555 ГОДА КАК КОНСТИТУЦИОННЫЙ АКТ СВЯЩЕННОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
Беляев Михаил Петрович, кандидат исторических наук, Российский университет кооперации, e-mail: babek-han@mail.ru
Аннотация. Аугсбургский религиозный мир 1555 г. стал одним из фундаментальных законов и конституционных актов Священной Римской империи. Это соглашение примирило католиков и лютеран. Теперь в Империи было только два узаконенных вероисповедания. Право на выбор вероисповедания имели только имперские чины, однако, если князь-епископ переходил в протестантизм, он терял свою должность; в городах сохранялся статус-кво. Подданные должны были придерживаться религии своего государя. Если они были не согласны, у них было право на эмиграцию. Аугсбургский религиозный мир на длительное время установил правовой и политический порядок, сохранив единство Империи.
Ключевые слова: религиозный мир, имперские чины, католики, протестанты, лютеране, секуляризация
Важнейшим конституционным актом, закрепившим основы правового регулирования конфессиональных отношений в Священной Римской империи германской нации стал Аугсбургский религиозный мир 1555 г. Многие современные исследователи считают этот договор своего рода стволовой клеткой современной религиозной свободы, свободы вероисповедания и передвижения. В качестве инструмента примирения католиков и протестантов, Аугсбургский мир был близок по духу Нантскому эдикту Генриха IV. Договор предполагал, что католики и лютеране должны жить в мире1.
Формирование лютеранского (евангелического) вероисповедания, было тесно связано с Княжеской Реформацией в Священной Римской империи. Отправной точкой развития Реформации на отдельных территориях Империи стал первый Шпейерский рейхстаг 1526 г. Князья -защитники и лидеры протестантизма выступили с протестом против решений второго Шпейерского рейхстага 1529 г. После этого они и стали называться протестантами, объединившись в 1532 г. в Шмалькальденский союз. В Шмалькальденской войне с императором Карлом V протестанты потерпели поражение. Император стал проводить чрезвычайно жесткую
1 Хайнер Л. Реформация как импульс для кодификации права в Европе в XVI в. // Религия и история. Материалы V Международной научно-практической конференции. Мн., 2017. С. 36; Данн Р. С. Эпоха религиозных войн. 1559 1689. М., 2011. С. 67-68.
политику по отношению к протестантам, получившую название Аугсбургского Интерима, т. е. промежуточного периода возврата к католицизму. Политика Карла V начала вызывать недовольство ряда германских князей как протестантских, так и католических, поскольку объективно была направлена на ослабление их власти и ликвидацию княжеского территориализма. Новое выступление протестантских князей привело к подписанию братом императора, эрцгерцогом Австрии Фердинандом 15 августа 1552 г. договора в Пассау, отменявшего Интерим. Хотя император отказался признать этот договор, решение вопросов имперского мира и государственного устройства Империи в связи с обострившейся религиозной проблемой потребовало созыва нового рейхстага1.
Рейхстаг заседал в Аугсбурге с 5 февраля по 25 сентября 1555 г. Его заключительный акт является объемным правовым документом, содержащим 144 статьи. Кроме этого, рейхстагом был принят новый регламент Имперского камерального суда, ставший своеобразным кодексом судоустройства и процессуального права. Среди этой массы статей и параграфов те определения, которые ещё современники окрестили «религиозным миром», составляли небольшую часть - всего 18 статей. В основу окончательной редакции Аугсбургского религиозного мира лег проект, предложенный майнцским курфюрстом Себастьяном фон Хейзенштаммом, который он отослал Фердинанду в день своей смерти 18 марта 1555 г. Сам курфюрст видел в своем проекте предложение для конфессионального единства. Но если проанализировать весь текст договора, то в нем можно видеть зачатки нового конфликта вследствие многих неточностей и противоречий, дававших повод для бесконечных дальнейших дискуссий, хотя бы в случае избрания князем-епископом протестанта или отсутствия ясного определения статуса биконфессионального города, а также в определении средства правовой защиты кальвинистов. Было не совсем ясно, каким образом должны исполнять этот мир территориальные и имперские органы власти. Естественно, что без желания эрцгерцога Фердинанда добиться установления стабильного мира было вряд ли возможно, тем более что Карл V, хотя и предоставил своему брату полноту власти для проведения рейхстага, предупреждал его, что связь между имперским и религиозным миром приведет к признанию протестантизма. Кроме того, император ставил в известность, что в случае заключения религиозного мира он отречется от императорской короны. Фердинанд в последние три недели
1 Kluting H. Das Konfessionelle Zeitalter 1525-1648. Stuttgart, 1989. S. 139-140; Ивонин Ю. Е. Универсализм и территориализм. Старая империя и территориальные государства Германии в раннее новое время 1495 - 1806. М., 2004. Т. 1. С. 160; Ивонин Ю. Е. Универсализм и территориализм. Старая империя и территориальные государства Германии в раннее новое время 1495 - 1806. М., 2009. Т. 2. Ч. 2. С. 91.
сентября 1555 г. лично вёл заседания Аугсбургского рейхстага, проявляя мастерство ведения политических переговоров. Тайная инструкция была доставлена ему за час до опубликования заключительного акта рейхстага. Только угроза Фердинанда прервать его работу и аннулировать свое согласие на «вечное» продление договора создали возможность обнародования этого важного для будущего Империи документа. Причём обе конфессиональные партии были не заинтересованы в восстановлении единства веры, что лишний раз показывает политический характер Аугсбургского религиозного мира 1555 г.1
В заключении мира император не участвовал. Аугсбургский религиозный мир был принят как соглашение между эрцгерцогом Австрии, королем Фердинандом и имперскими чинами. Текст мирного договора является частью заключительного акта рейхстага от 25 сентября 1555 г. Несмотря на все слабые стороны и недостатки, это соглашение сыграло ключевую роль в европейском урегулировании как первая успешная попытка разобраться с конфессиями законными средствами. В целом ряде других европейских стран, которые столкнулись с проблемой конфессиональных конфликтов, не было найдено такого жизнеспособного и долгосрочного решения, как в Империи. Достижение этого соглашения означало возникновение ядра сформировавшейся уже на протяжении жизни целого поколения имперской политической культуры, создававшей возможность обмена мнениями не только между императором и чинами, но и между самими чинами. Аугсбургский религиозный мир включал в себя возможность религиозных дебатов вместо догмы. Ранее, каноническое право предусматривало, что все решения, касающиеся церковных догматов, принимались только римским папой2.
Аугсбургский религиозный мир, оказавший глубокое влияние на церковные дела, произошел без участия Папы и других конфессиональных учреждений. Он означал конец универсализма, потому что в нем отсутствовали подписи римского папы и императора. Участники этого соглашения проигнорировали протест Карла V. Из-за отказа императора Аугсбургский религиозный мир не действовал в его бургундских владениях, особенно в Нидерландах, которые формально оставались частью Империи после Бургундского договора 1548 г. Напротив, Аугсбургский религиозный мир с некоторыми изъятиями действовал в австрийских владениях Габсбургов, также входивших в Империю,
"5
правителем которых был Фердинанд .
1 Дмитрieв А.1. Вестфальський мир 1648 року i сучасне мiжнародне право. К., 2001. C. 34, 39-40; Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 93-94.
2 Kluting H. Op.cit. S. 140-141; Duchhardt H. Deutsche Verfassungsgeschichte 1495-1806. Stuttgart; Berlin; Köln, 1991. S. 118; Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 92; Дмитрieв А.1. Вказ. праця. C. 40.
3 Kluting H. Op.cit. S. 145; Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 93.
В самом оригинале текста из 144 статей непосредственно вопросам религиозного мира посвящены статьи 15-30, 139 и 140. В некоторых изданиях, вышедших в свет позже, они располагались в начале документа, в статьях с 1 по 18. Само название «религиозный мир» отражало дух борьбы и стало своеобразной «дымовой завесой», превратившись в понятийный символ. Эта имперская церковно-правовая регламентация все же не устанавливала окончательный мир между конфессиями, а была, по мнению украинского юриста А. И. Дмитриева, своего рода перемирием на неопределенный время. Этот мир заморозил позднесредневековую конституцию Империи как аристократической ассоциации и блокировал ее движение по пути установления централизованного управления, свойственного для других западноевропейских государств. Конечно, он делал невозможным церковное отлучение, но, с другой стороны, в религиозных проблемах отменял правило принятия решений большинством голосов1.
Аугсбургский религиозный мир больше не считал необходимым урегулирование проблем духовного и церковного раскола предварительным условием для сохранения общеимперского мира. Последствия раскола повлияли на ситуацию в отдельных землях Империи. Если, например, в 1552 г. говорили, что общеимперский мир должен быть достигнут через духовное единство, которое император так настойчиво призывал отстаивать, то в 1555 г. уже считали, что мир достижим, несмотря на духовное раскол. Религиозное единство перестало быть необходимой предпосылкой для имперского единства. В 1555 г. было совершенно невозможно предвидеть, как Империя справится с религиозным расколом. Применение силы для достижения конфессиональных целей отныне запрещалось под угрозой изгнания из Империи и огромных штрафов, налагаемых в соответствии с имперским правом. Принципиальный запрет на применение силы касался также отношений между властями Империи и имперскими чинами, а также отношений имперских чинов между собой. Даже императору запрещалось выступать против некатолических конфессий, закрепленных в Аугсбургского мире. С точки зрения канонического права это противоречило статусу императора, который был обязан защищать веру апостольского престола и преследовать врагов римской церкви. Именно на этих условиях ему была передана высшая должность в Империи. Так записано в императорском «послушании» (oboediens). Но запрет на преследование иноверцев не относился к отношениям между государем (имперским чином) и его подданными2.
1 Дмитрieв А.1. Вказ. праця. С 34; Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 93.
2 Duchhardt К Op.cit. S. 113-114, 116; Дм^ев А.1. Вказ. праця. С 37, 40.
В соответствии с Аугсбургским миром Вечный земский мир 1495 г. обрел законченную форму и был распространен на религиозную сферу. Он включал в себя католическую церковь и лютеран - Аугсбургское вероисповедание (Confessio Augustana). Однако вопрос, относятся ли к последнему реформаты (кальвинисты), остался без ответа, хотя фактически они принадлежали к Аугсбургской конфессии. Эта проблема осложнялась тем, что в дополнение к Confessio Augustana в версии 1530 г. существовала и вариативная Confessio Augustana, которая была разработана Меланхтоном в 1540 г. В целом, только лютеране были включены в Confessio Augustana. Поскольку формирование лютеранского учения еще не было завершено к 1555 г., не было ясно, кто был лютеранином, а кто нет. Поэтому использовалось выражение «родственные Аугсбургской конфессии». Реформаты стали окончательно считаться принадлежащими к «сословиям и подданным Аугсбургской конфессии» только в 1648 г. и, таким образом, включались в Религиозный мир. Однако, в 1555 г. они, по мнению многих теологов и юристов, все еще были исключены из него, точно так же, как баптисты, спиритуалисты и другие представители реформационных течений1.
В результате в 1555 г. для всей территории Империи стали легитимными две конфессии - католицизм и лютеранство. Эта биконфессиональная веротерпимость определяла уровень имперских свобод. Любая имперская территория (город, княжество и т.п.) могла оставаться или католической, подчиняясь всем канонам римской церкви, или же лютеранской. Отдельные территории выводились из-под юрисдикции римско-католической церкви и каноническое право на них не распространялось, т. е. допускался их переход в конкурирующую законодательную сферу. У современников Аугсбургского мира эта ситуация находилась в противоречии с их теологическим и правовым сознанием, которое царило тогда и не вызвало никаких сомнений. Более того, многие жили в ожидании реализации идеи, что в будущем удастся достичь более действенного компромисса между конфессиями. Даже ставшего императором Фердинанда I (1503-1564) вплоть до его смерти не покидала надежда на достижение воссоединения церкви на немецкой земле. Речь шла об объединении на основе «будущего христианского, дружественного и окончательного слияния религий», т.е. не о военном принуждении, а о мирных способах, касавшихся тех протестантов, которые пережили Шмалькальденскую войну и Интерим. Как известно, ожидаемого воссоединения церкви не произошло. Аугсбургский религиозный мир своими конституционно-правовыми гарантиями легитимности биконфессиональной системы закрепил неудачу лютеранской реформации, которая хотела «очистки» одной церкви, а не ее
1 Юш^ К Op.cit. S. 142.
раскола. Все это вряд ли могли себе представить современники тех далеких событий. Религиозный мир 1555 г. надолго оставался фундаментальной составляющей имперского правопорядка со всеми его противоречиями. Более того, несмотря на всё это, именно он был эффективно действующим политическим механизмом, благодаря которому имперское каноническое право смогло пережить века вплоть до распада Империи1.
По советам теологов политики обеспечили в Аугсбургском мире религиозное разделение Германии. Но, к современной диверсификации мировоззренческого плюрализма они не были готовы. Тогдашние теологи и политики могли придерживаться политического и правового плюрализма, но не могли создать систему религиозно-мировоззренческого сосуществования. Поэтому Аугсбургский религиозный мир имел мало общего с современным пониманием религиозной терпимости. Возникший в Европе эпохи Конфессионализации фундаментализм можно было преодолеть с помощью взаимного признания и уважения права на религиозную истину. Религиозный раскол не означал отделения церкви от государства. Участники Аугсбургского рейхстага не думали о терпимости или идее индивидуальных прав человека, вере отдельных людей и их самосознании, а скорее о церковных организациях. Получалось так, что сосуществование церквей должно было быть оформлено юридически. По существу, главной проблемой Аугсбургского рейхстага было примирение имперских чинов, но не терпимость, секуляризация или естественные права человека2.
Протестантским имперским чинам, т.е. князьям, имперским графам и имперским городам, были гарантированы их церковная система, а также личный правовой статус. Аугсбургский религиозный мир дал светским чинам право перехода от католицизма к Аугсбургской конфессии, а также от Аугсбургской конфессии к католицизму и определения вероисповедания на своей территории. Светские имперские чины, в том числе имперское рыцарство, не только лично, но и как частные лица имели право выбирать между католицизмом и лютеранством, и этот выбор должны уважать соседние князья. Все имперские чины, включая духовные, обязаны были заставлять подданных принять свою веру. Это так называемое «ius reformandi» (право реформации). Таким образом, подданные должны были следовать за верой своего государя. Позже в 1576 г. адвокат из Грайфсвальда Иоахим Стефани (1544-1623) придумал
-у
формулу «cuius regio eius religio» («чья власть, того и вера») .
1 Дми^ев A I. Вказ. праця. C. 39-40; Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 93-94.
2 Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 92-93, 96.
3 Kluting H. Op.cit. S. 141-142; Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 91; Дми^ев A.I. Вказ. праця. C. 38.
На лютеранских территориях прекращалась юрисдикция католических епископов (включая вопросы семейного и наследственного права). Империя предоставляла протестантским князьям гарантию на подтверждение проводимой ими до 1552 или 1555 гг. секуляризации церковного имущества (монастыри, замки, церковные приходы и т.д.). В политическом смысле католики защищали существовавшие в данной местности церковные учреждения, а протестанты настаивали на праве верховенства местной власти над имперской. Лютеране получили возможность основать свою систему церквей и школ. Церковное имущество, в том числе захваченное, должно оставаться in statu suo (в своем местонахождении). С точки зрения канонического права это означало поддержку греха и потому являлось противоправным. Но, закон о ереси по отношению к Аугсбургской конфессии был отменен имперским правом1.
Религиозный мир 1555 г. полностью покончил с суверенитетом имперской церкви, защитником которой выступал император. Поговаривали о «победе политики над религией». Духовная юрисдикция католической церкви была частично отменена. На смену ей пришёл религиозный суверенитет протестантских князей и городов. В то время как евангелические имперские чины требовали религиозных свобод для всех подданных, католические имперские чины выступали против этого решения, которое, как ожидалось, будет способствовать дальнейшему продвижению протестантизма. Поэтому они позволили только светским суверенам, а не отдельным подданным, свободно выбирать между католицизмом и Аугсбургской конфессией, но только эту альтернативу, а не другие религии. Это дало светским суверенам важный инструмент религиозной политики для внутренней консолидации своих территорий и устройства территориальной церкви. Аугсбургский религиозный мир создал конфессионально смешанную при небольшом преобладании католиков современную Германию, в которой религиозные различия заметны от одной земли к другой. Поликонфессионализм территорий стал столбовым камнем на пути к культурному федерализму в Германии. Выбор религии князьями совсем не означал свободы вероисповедания для их подданных. Мир не принес плюрализма в религии и в мировосприятии .
Таким образом, большинству подданных, включая знать, не предоставлялась свобода выбора в религиозных вопросах. Несогласные с выбором князя получали право эмиграции («ius emigrandi») на территорию своей конфессии с семьей и имуществом. Это был большой шаг по сравнению со средневековьем, когда еретиков постоянно принуждали
1 Дми^ев А.1. Вказ. праця. C. 38, 41; Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 92; Kluting H. Op.cit. S. 142.
2 Duchhardt H. Op.cit. S. 113, 116; Kluting H. Op.cit. S. 142; Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 92.
следовать официальной вере. Право эмигрировать было теперь доступно каждому жителю Империи, даже если это было ограничено католичеством и лютеранством. Но этим правом могли больше пользоваться теоретически, тогда как на практике всё было сложнее. Например, протестанты в родовых владениях Карла V были вынуждены становиться конформистами, а попытка его сына испанского короля Филиппа II подчинить Северные Нидерланды не только политически, но и в религиозном смысле привела к Восьмидесятилетней войне, завершившейся признанием их независимости. Ius emigrandi было еще далеко от той религиозной свободы, которая возникла в эпоху Просвещения благодаря естественному праву. Несмотря на это, Аугсбургский религиозный мир на уровне Империи даже с упомянутыми ограничениями привел к религиозной свободе передвижения, в то время как на уровне территорий обеспечил религиозное единообразие в большей степени, чем это существовало до Реформации1.
Для имперских городов, имевших к тому времени жителей обеих конфессий, по каноническому праву разрешалось сохранить status quo. Это не позволило городским магистратам воспользоваться ius reformandi. Здесь, в городах было то, чего не хватало в остальной Германии: религиозной терпимости. Это правило, однако, не распространялось на наследственные земли Габсбургов. Но, каким образом должны были развиваться после завершения этих преобразований католические, лютеранские и биконфессиональные имперские города, в тексте религиозного мира четко не говорилось2.
В соответствии с «Reservatum Ecclesiasticum» («Духовная оговорка») Аугсбургского религиозного мира духовные территории и все церковное имущество, непосредственно связанное с Империей, сохранялись за имперской католической церковью. В отношении имперских духовных чинов конфессиональная свобода выбора не действовала. Им разрешалось принятие другой веры, однако тогда они теряли свой пост и превращались в частных лиц. Иными словами, действовало своеобразное духовное ограничение на смену конфессии. Епископ Миндена, перешедший в Аугсбургскую конфессию, потерял тем самым свой имперский и духовный статус, свои имперские лены и стал частным лицом. Собравшийся капитул избрал своим главой католического кандидата. Епископы теряли при отречении католической веры только свой сан и свой приход, но сохраняли хорошую репутацию. Отмененное же каноническое право требовало изолировать вероотступников и еретиков и объявить их гнусными и подлыми3.
1 Kluting H. Op.cit. S. 142-143; Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 91-92.
2 Дмитрieв А.1. Вказ. праця. C. 38; Kluting H. Op.cit. S. 143; Duchhardt H. Op.cit. S. 117.
3 Kluting H. Op.cit. S. 143; Дмитрieв А.1. Вказ. праця. C. 38, 41.
Reservatum Ecclesiasticum должна была предотвратить секуляризацию духовных территорий. Поэтому её не признавали протестанты. Чтобы компенсировать Аугсбургской конфессии Reservatum Ecclesiasticum, король Фердинанд издал «Юес^гайо Ferdinandae», которая провозглашала свободу лютеранского вероисповедания на духовных территориях. Имперским рыцарям и городам на духовных территориях было позволено оставаться протестантами. Естественно это означало серьезное ограничение ^ reformandi и посягательство на конфессиональное единообразие государства. Епископам запрещено выполнять свои служебные обязанности касающиеся еретиков, проживающих в их приходах. Но, в отличие от Духовной оговорки Декларация Фердинанда не была включена в текст в Аугсбургского религиозного мира. Весьма сомнительно, что эта уступка могла быть применена против католических чинов1.
Декларация Фердинанда, Духовная оговорка и вопрос о том, принадлежали ли реформаты к родственной Аугсбургской конфессии, были главными пунктами спора в политической борьбе и о толковании Аугсбургского религиозного мира. Аугсбургский мир не привел к умиротворению религиозных конфликтов и равным правам конфессий. Конфессиональный вопрос оказался «в подвешенном состоянии», позволив сосуществовать только двум основным конфессиям. Реформаты оказались за пределами правового регулирования. Правовые нормы Аугсбургского религиозного мира были несовместимы с догматическим каноническим правом, поэтому римский папа не признавал это соглашение. Поскольку противоречия между имперскими законами и каноническим правом не обсуждались публично, ни император, ни католические князья с их теологами и юристами не конфликтовали в первые годы после Аугсбургского религиозного мира с папой2.
Достигнутое в Аугсбурге соглашение основывалось на базовом принципе политического и светского мира, при котором продолжающиеся религиозные споры и богословские противоречия были замаскированы, а их политическая напряженность была ослаблена. Политический мир был установлен за пределами религиозного притязания на истину, которую утверждали обе конфессии, потому что каждая из них настаивала на том, что является истинной церковью. Средневековым обвинениям в ереси больше не было места в политико-светском урегулировании Аугсбургского религиозного мира. Взаимные упреки в ереси были преодолены политически, но не теологически. Это было сделано с целью сохранения внешнего единства Империи, основанного на её биконфессиональности. Имперское единство теперь носило светский и
1 Н. Ор.ск. S. 144; Шс^аг^ Н. Op.cit. S. 117; Дм^ев А.1. Вказ. праця. С. 41.
2 Н. Ор.ск. S. 144; Дмитрiев А.1. Вказ. праця. С. 41.
политический характер и могло поддерживаться только посредством религиозного разделения и разнообразия. Признание Аугсбургской конфессии привело к переходу к биконфессиональной конституционной структуре, которая была создана на основе компромисса, не решив вопроса о религиозной истине, и сохранила имперское единство. С конституционной точки зрения религиозный мир 1555 г. предоставил имперским чинам одинаковую защиту и политическое сосуществование. С тех пор Империя больше не имела каких-либо обязательных церковных полномочий, т. е. в 1555 г. средневековый период её истории наконец -то завершился. Реформация как духовное и политическое движение разрушила как папский, так и имперский универсализм1.
Религиозный мир как политический порядок сосуществования привел к частичной секуляризации концепции мира и свободы, единства и равенства в Империи. Секуляризация идеи равенства позволила обеим конфессиям иметь равные права в соответствии с новым религиозным правом, хотя теологически они оспаривали право друг друга на существование. Секуляризация имперского права была задумана как средство свободы развития для обеих конфессий одновременно. Религиозный мир дал толчок секуляризации социальной и политической жизни, но в достаточно отдаленной перспективе. Непосредственным результатом Аугсбургского мира 1555 г. была территориализация веры, в свою очередь усилившая Конфессионализацию. Принцип «чья власть, того и вера» способствовал государственному строительству, как протестантских, так и католических княжеств. Оно означало возможность создания автономных церковных организаций и приобретение особо эффективного инструмента контроля за верой и совестью. Тем не менее религиозный мир 1555 г. имел большое значение в смысле секуляризации Империи и ее социально-политической жизни. При существовании различных конфессий и церквей он становился политической системой, связывавшей их. Произошло частичное освобождение имперского права от канонического, при том, что первое защищало теперь инаковерующих от религиозных преследований. При императоре Максимилиане I началось освобождение имперских властей от влияния римской курии, в том числе и в судопроизводстве, все более приобретавшем светский характер2.
Аугсбургский религиозный мир в то же время создал основы для административной организации церковной системы на протестантских территориях, которые просуществовали до 1918 г. и даже позже. Это соглашение сформировало специфические структуры немецкого католицизма и протестантизма и сформировало конфессиональную карту Германии, которая была консолидирована в конце XVI-XVП вв. на
1 Юш^ К Op.cit. S. 138, 144; Duchhardt К Op.cit. S. 114.
2 Юш^ К Op.cit. S. 138; Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 95-96.
принципах имперского права. В 1555 г. большая часть населения была протестантской, но правящая династия Габсбургов и четыре из семи курфюрстов были католики. Прежняя религия была ограничена Западной Германией и южными территориями, например Баварией. Протестанты контролировали почти всю центральную и северную часть Германии, Вюртемберг, Ансбах и Пфальц на юге. Даже без земель Габсбургов протестанты были чрезвычайно сильны. Большая часть населения Богемии и Моравии была протестантской, так же как и австрийская аристократия. Насколько долго могло длиться хрупкое paвновесие между протестантами и католиками, зависело только от правителей Германии. Религиозный мир не препятствовал дальнейшему распространению протестантизма на светские территории. В 1555 г. казалось, что нельзя остановить этот процесс. Но, после Тридентского Собора католической церкви ситуация стала меняться1.
1555 год стал поворотным моментом в истории Германии. Аугсбургский религиозный мир наряду с Золотой Буллой 1356 г. и Вестфальским миром 1648 г. стал важным конституционным законом Империи. В 1559 и 1566 гг. Аугсбургский мир был подтвержден рейхстагом, а в 1648 г. - с изменениями также Вестфальским миром. Аугсбургский мир формально оставался в силе и после 1618 г., и не был пересмотрен Реституционным эдиктом, который заявил лишь о католической интерпретации спорных проблем. В 1635 г. Пражский мир приостановил действие эдикта на 40 лет и подтвердил действие Аугсбургского мира. Он не был изменён до Вестфальского мира .
Аугсбургский религиозный мир не только положил конец острой фазе противостояния религиозно-сословных партий, но и позволил восстановить базовые структуры управления Империей. Акты 1555 г. надо рассматривать, конечно же, с определенными коррективами именно как реставрацию земского мира 1495 г. За исключением блока религиозных вопросов, прочие аспекты соответствовали общему духу имперской организации в той форме, в каковой она сложилась в первой половине XVI в. Территория Империи в результате начавшейся ещё в 1495 г. реформы была поделена на имперские округа. Так, в 1500 г. некурфюршеские и ненаследственные области Империи, не являвшиеся владениями курфюрстов или Габсбургов, были поделены на шесть округов, которые должны были отвечать, в частности, за вопросы, связанные с налогами и за формирование имперских институтов (Имперский камеральный суд, Имперский регимент). В 1512 г. было создано ещё четыре округа. В
1 Kluting H. Op.cit. S. 138; Данн Р. С. Эпоха религиозных войн. 1559 1689. М., 2011. C. 68-69; Duchhardt H. Op.cit. S. 116.
Kluting H. Op.cit. S. 138-139; Wilson P. H. Dynasty, Constitution, and Confession: The Role of Religion in the Thirty Years War // The International History Review. 2008. № 3. P. 503.
соответствии с установленным Порядком исполнения решений, определенным заключительным актом Аугсбургского рейхстага 1555 г. на имперские округа вознагались некоторые административные полномочия, в частности надзор за поддержанием мира, включая религиозную сферу, пресечение всех нарушений условий мира и наказание за это. Новые задачи, разумеется, требовали соответствующей структуры органов власти округов1.
Бессмысленно отрицать и важность восстановленных в 1555 г. учреждений. Имперский камеральный суд и судебные округа с их громоздким аппаратом и очень сложным механизмом работы внушали надежду на стабильное будущее и до конца века справлялись со своими задачами. Умиротворение Империи, наступившее после 1555 г. едва ли состоялось бы без основополагающей солидарности всех участников компромисса. Эффективность управленческих структур была предопределена лояльностью к ним сословий, готовностью принять. Именно поэтому Аугсбургский рейхстаг 1555 г. имел важность как коллективное волеизъявление имперских чинов по адресу династии. На нем заявило о себе сообщество князей. Как и в позднем средневековье, корона была обречена иметь дело с верхушкой сословной ассамблеи2.
Аугсбургский мир 1555 г. вряд ли умиротворил современников, ибо уже на следующем рейхстаге в Регенсбурге в 1556 г. некоторые из них признавались, что имперские чины еще больше не доверяют друг другу, чем раньше. Лишь благодаря политике императоров Фердинанда I (15561564) и Максимилиана II (1564-1576), придерживавшихся идеи веротерпимости и склонных решать все сложные проблемы на совещаниях курфюрстов и рейхстагах удалось сохранять конфессиональный мир. Необходимо учесть, что Аугсбургский мир 1555 г. не был решением рейхстага. Это соглашение включало в себя сложные формулы компромисса между позициями сторон, которые иногда были несовместимы с собственными конфессиональными представлениями участников. Аугсбургский мир содержал неясности и пробелы, которые умышленно использовались сторонами договора, когда это было им выгодно. Это давало политикам и правоведам возможности для маневра в противодействии соперникам, опираясь на юридические нормы3.
Тем не менее, Аугсбургский мир стал не перемирием, не паузой в войне, а без всяких «если» и «но» миром, хотя мирное сосуществование не могло долго сохраняться. Мирный период позволил многим протестантским князьям получить прочный имперско-правовой фундамент
1 Прокопьев А. Ю. Как сохранить единство? О возможностях интеграции в век религиозного раскола // Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени. Вып. 11. СПб., 2014. С. 5; БисЬЬагёг Н. Ор.ск Б. 119-120.
Прокопьев А. Ю. Указ. соч. С. 7-8.
3 Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 94-95; Дми^ев А.1. Вказ. праця. С. 35.
для территориальных церквей. Но и для католических князей он давал возможность развить местный католицизм вплоть до вытеснения инаковерующих за пределы их княжеств. По существу это был процесс складывания территориальных церквей, подчиненных местным властям под флагом евангелистской и католической Конфессионализации. Практически это было использованием шб геЮгтапё1 каждым территориальным властителем или городским магистратом. Аугсбургский мир стал важным импульсом в формировании церковного и религиозного порядка и развития законодательства на протестантских и католических территориях. Главной целью местных правовых систем становилось укрепление внутренней стабильности и устранение с помощью религиозного единообразия возможностей для возникновения конфессиональных конфликтов и религиозного диссидентства. Таким образом, достижение религиозной гомогенности являлось важнейшим направлением деятельности государства раннего нового времени. За счёт этого укреплялась религиозная идентификация, перераставшая в идентификацию территориальную, становившуюся стержнем территориальной государственности1.
Таким образом, Аугсбургский религиозный мир установил политически нейтральный и юридически институциональный мирный порядок, возникший из-за признания недостижимости единства религий. Обе стороны имели возможность продолжать политическую борьбу за теологические истины, как они себе их представляли, и использовать слабости и пробелы в правовой базе, чтобы стремиться к внутренней и политической консолидации. Это было начало для конфессионального дуализма и одновременно единства Империи. Утрата единства веры не была воспринята ни одной из сторон как сигнал к роспуску Империи. Религиозно-политический компромисс Аугсбургского религиозного мира, однако, не принес прочного мира, а скорее лишь установил определенный конфессионально-политический статус-кво, повлекший за собой более ощутимые конституционно-правовые последствия2.
Библиографический список
1. Данн Р. С. Эпоха религиозных войн. 1559 1689 / пер. с англ. Е. О. Владимирцевой. М.: ЗАО Центрполиграф, 2011. - 287 с.
2. Дми^ев А.1. Вестфальський мир 1648 року i сучасне мiжнародне право. К.: 1н-т держави i права iм. В.М.Корецького НАН Украши; Кшвський ушверситет права, 2001. - 426 с.
3. Ивонин Ю. Е. Универсализм и территориализм. Старая империя и территориальные государства Германии в раннее новое время 1495 - 1806. М.: РКонсульт, 2004. Т. 1. - 461 с.
1 Ивонин Ю. Е. Указ. соч. Т. 2. Ч. 2. С. 92, 94.
2 Бис^а^ Н. Ор.сИ. Б. 115-116.
4. Ивонин Ю. Е. Универсализм и территориализм. Старая империя и территориальные государства Германии в раннее новое время 1495 - 1806. М.: РКонсульт, 2009. Т. 2. Ч. 2. - 335 с.
5. Прокопьев А. Ю. Как сохранить единство? О возможностях интеграции в век религиозного раскола // Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени / под ред. Г. Е. Лебедевой. Вып. 11. СПб.: Б. и., 2014. С. 5-41.
6. Хайнер Л. Реформация как импульс для кодификации права в Европе в XVI в. // Религия и история. Материалы V Международной научно-практической конференции. Мн.: Издательство БГУ, 2017. С. 32-39.
7. Duchhardt H. Deutsche Verfassungsgeschichte 1495-1806. Stuttgart; Berlin; Köln: W. Kohlhammer, 1991. - 270 S.
8. Kluting H. Das Konfessionelle Zeitalter 1525-1648. Stuttgart: Ulmer, 1989. - 444 S.
9. Wilson P. H. Dynasty, Constitution, and Confession: The Role of Religion in the Thirty Years War // The International History Review. 2008. № 3. P. 473-514.
© Царева Ю.И.
DOI: 10.24411/ 2309-1592-2020-10020 УДК 340.153
ЗАЛОГ КАК ИСТОЧНИК ДОХОДА КОРОЛЕВСКОЙ КАЗНЫ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ АНГЛИИ
Царева Юлия Игоревна, кандидат исторических наук, доцент, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, e-mail: tsareva-yi@ranepa.ru
Аннотация. Традиционно использовавшиеся в купеческой среде залоги, при Генрихе VII оформляются в некую систему государственного принуждения. В последней трети правления Генриха VII облигационная система достигает своего расцвета и доход от залогов становится одним из основных источников формирования королевской казны. В статье предпринята попытка создания целостной концепции возникновения, развития и применения системы залогов при Генрихе VII. Хронологические рамки исследования: 1485-1521 гг.
Ключевые слова: Тюдоры, облигационная система, залоговое обязательство, залог, теллер, Казначейство, сертификация, займ, беневоленция.
При Генрихе VII система налогообложенияпретерпела серьезные изменения по сравнению с предшествующими периодами. Исследователи отмечают, что в период правления первого монарха из династии Тюдоров увеличился процент личных доходов короны в государственном бюджете1. Дж. Р. Элтон определил новую линию финансовой политики первого
1Braddick M.J. The nerves of state: taxation and the financing of the English state, 15581714. Manchester-New-York. 2008. P.12-13.
