CC BY
124
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ 2009. Вып. 2
УДК 94(430).03.05 Ю.Е. Ивонин
РЕЙХСТАГ 1570 ГОДА В ШПЕЙЕРЕ: НОВАЯ ПОПЫТКА ИМПЕРСКОЙ РЕФОРМЫ И ЕВРОПЕЙСКАЯ ПОЛИТИКА*
Рассматривается работа Шпейерского рейхстага 1570 г. в связи с возобновившимися попытками проведения имперских реформ и европейской политикой в обстановке обострения турецкой угрозы и религиозно-политических противоречий в начале эпохи Конфессионализации.
Ключевые слова: Священная Римская империя, рейхстаг, чины, реформа, Конфессио-нализация.
Шпейерский рейхстаг 1570 г. не привлек особого внимания специалистов, занимающихся историей Старой империи и ее рейхстагов XVI в. Он не был столь эпохальным, как Вормский 1495 г. или Аугсбургские 1530 и 1555 гг. рейхстаги, но сыграл определенную роль в проведении новой имперской реформы, в попытке укрепления имперского мира для отражения турецкой угрозы в обстановке начавшихся религиозных войн во Франции и антииспанского восстания в Нидерландах, более известного у нас как Нидерландская революция. Он проходил в начале эпохи Конфессионализации, под которой в современной зарубежной историографии подразумевается взаимовлияние общества, государства и конфессии при определяющей роли последней. Происходила дальнейшая кристаллизация функций и полномочий рейхстага и других сословных совещаний. Главными проблемами становились не только буксовавшая имперская реформа, но и конфессиональные вопросы, все больше обострявшиеся после недолгого религиозного мира при императорах Фердинанде I (1558-1564) и Максимилиане II (1564-1576), что свидетельствовало об углублении Конфессионализации не только на германском и имперском, но и на европейском уровне. Имперские сословные совещания окончательно утвердились в качестве центра управления, заменив собой, по сути, имперскую исполнительную власть, а Реформация и религиозный раскол еще больше усилили их значение. Рейхстаги стали и для католиков, и для протестантов главной площадкой проведения дискуссий. В то же время обе эти партии объединяли приверженность сословным и религиозным свободам и дистанцирование от императорской власти, которое, тем не менее, сочеталось с идеей целостности Империи1.
Аугсбургский религиозный мир 1555 г., с одной стороны, стал примером религиозной терпимости, с другой - основой взаимосвязи территориа-
Статья написана при финансовой поддержке стипендий Института европейской истории права Общества Макса Планка (г. Франкфурт-на-Майне, Германия, апрель-май 2003 г., октябрь 2007 г.).
лизма и конфессиональности, открывшей дорогу для культурного федерализма, но не закрывшей ее для конфессионального фундаментализма. С этого времени можно в какой-то мере говорить о конце универсализма на европейском уровне, но для самой Империи он не закончился. Даже Вестфальский мир 1648 г. не решал окончательно проблемы формирования политических союзов как на внутреннем, так и на европейском уровне2. Формирование трех основных конфессий - тридентско-католической, лютеранской и реформист-ко-кальвинистской и, кроме того, англиканской, обусловило их тесные отношения с государственными властями, устанавливавшими религию для своих подданных и сделавшими эти церкви игроками на международной арене. В результате почти на столетие в европейской политике утвердился католический и протестантский интернационализм, который, однако, не был абсолютным. Внутри своих стран властители делали церковные организации важным средством государственного строительства и подчинения подданных3. В такой обстановке и происходили рейхстаги 60-х - 70-х гг. XVI в., мы же рассмотрим именно рейхстаг 1570 г. в Шпейере.
Однако прежде необходимо вкратце охарактеризовать обстановку в Империи после Аугсбургского мира 1555 г. и до шпейерского рейхстага. На рубеже 50-х - 60-х гг. ситуация в Вене обострялась из-за лютеранских симпатий Максимилиана, старшего сына императора Фердинанда I, тем более что и римская курия, и испанский король Филипп II настаивали на католической преемственности династии Габсбургов. На Максимилиана было оказано давление со стороны отца, опасавшегося, что кандидатура сына вызовет противодействие католических духовных и светских князей на будущих выборах императора. Сам Фердинанд надеялся склонить протестантские чины к сотрудничеству в духе Тридентской реформы (т.е. тридентского католицизма, впрочем, неприемлемого для протестантов из-за сохранения многих положений ортодоксального католицизма). Компромиссное решение заключалось в том, что, сохраняя симпатии к лютеранству, Максимилиан начал исповедовать реформированный католицизм в духе Аугсбургского религиозного мира. Максимилиан II (1564-1576) стал впоследствии настоящим адептом религиозного мира и продолжил линию отца. Его компромиссная политика сохраняла религиозный мир в Империи и вполне соответствовала позиции Баварии, Саксонии и Вюртемберга. Но уже его сын Рудольф II (1576-1612) начал колебаться между депрессивным лютеранским квиетизмом и агрессивным католицизмом, что создавало множество религиозно-политических проблем4.
В Империи укреплялось положение курфюрстов, позволявшее им оказывать большее влияние на императора. Этому способствовало и появление нового органа - совета курфюрстов, узаконенного на заседании имперского депутационного совещания 1564 г. Такое влияние было весьма существенным до середины XVII в. Коллегия курфюрстов при традиционной иерархической структуре управления оставалась стабильной и воплощала консервативное конституционное устройство Старой империи. Она во многом блокировала создание административной или абсолютной монархии на имперском уровне5. Вместе с тем расширялись возможности для укрепления территори-
альной государственности в форме абсолютных монархий на уровне отдельных княжеств. Значительную роль в этом процессе сыграли имперские сословные собрания, особенно совещания курфюрстов, самым важным из которых в XVI в. было Франкфуртское совещание 1558 г., где было решено признать Фердинанда императором без проведения выборов.
Важно отметить, что имперские власти заботились как о внутренней стабильности Империи, так и о ее внешней безопасности. Это касалось не только политики в отношении Испании и Франции, но и османской угрозы. В 1566 г. после похода султана Сулеймана Великолепного в Венгрию Максимилиан II запросил у имперских чинов более значительную материальную помощь, чем это было при его отце. Другим важным аспектом его политики являлось разграничение сфер влияния с Испанией после раздела владений Карла V. Конфликт с Англией и восстание в Нидерландах вовлекли Испанию в узел международных противоречий, куда Максимилиан не хотел вмешиваться, поэтому возражал против найма солдат на имперских территориях французскими гугенотами и Вильгельмом Оранским. С другой стороны, у императора и Филиппа II Испанского были сложные отношения из-за имперских ленов в Италии, где испанский король был вассалом императора, и Испанских Нидерландов, также имевших статус имперского лена. Когда началось восстание в Нидерландах, Максимилиан попытался стать посредником между Испанией и Вильгельмом Оранским, чем вызвал раздражение Филиппа. Он стремился избежать вовлечения Империи в новый религиознополитический конфликт, опасаясь, что протестантские чины будут оказывать поддержку Вильгельму Оранскому, а католические - Филиппу II. Максимилиан призвал протестантские чины не оказывать открытой поддержки повстанцам, но позволил Филиппу нанять солдат в своих австрийских владениях при условии защиты сторонников Аугсбургского исповедания в Нидерландах. Он соблюдал равновесие между чинами, в том числе гарантировал безопасность средних и малых чинов путем «поглощения конфликтов». Максимилиан сознательно придерживался амбивалентных религиозных взглядов и, сохраняя принадлежность к католической церкви, испытывал большие симпатии к лютеранству. Поэтому его в равной степени поддерживали Бавария, Саксония и Вюртемберг. Однако его сын Рудольф II (1576-1612) уже не балансировал между религиозно-политическими партиями, переселившись из Вены в Прагу. Такая политика, по определению Ф. Пресса, привела к усилению ревизионизма лютеранских и католических чинов, а колебания императора между депрессивным квиетизмом и агрессивным католицизмом засвидетельствовали его неспособность адекватно реагировать на религиозный конфликт, особенно обострившийся вследствие протестантского ревизионизма, ярко воплощенного в политике курфюрстов Пфальцских.
Максимилиан же сумел предотвратить Контрреформацию в Империи, поскольку уважал сословные вольности и привилегии и признавал равноправие двух конфессий, что было обусловлено не только его симпатиями к лютеранству, но также гуманистическим образованием и воспитанием. В поддержку его политики наиболее ясно высказался курфюрст Бранденбургский
Иоганн Георг: «Лучше поддерживать старое и ветхое здание Империи, нежели полностью его разрушить». Тем не менее, попытка религиозного компромисса на основе реформы католической церкви встретила сильное сопротивление католических чинов и особенно католических иерархов, оживившихся после Тридентского собора. В итоге эта политика потерпела неудачу, хотя и стала одним из важных шагов к Вестфальскому миру 1648 г.6
Во всяком случае история Империи в 1564-1576 гг., как подчеркивает М. Ланциннер, это история удавшегося решения конституционнополитических конфликтов и проблем на основе Аугсбургского религиозного мира 1555 г., пусть он и был статической моделью имперской конституции. Получив возможность самостоятельного решения и самостоятельной ответственности во всех вопросах, имперские чины, тем не менее, не смогли достигнуть внутреннего политического единства, сохраняя, однако, представление об императоре как верховном главе. Основой этого был баланс между свободой в принятии решений и связью с императором, не обладавшим монополией на власть. Новый тип имперского совещания в вопросе о взаимодействии имперских округов и императора в деле сохранения имперского мира был опробован на Вормском депутационном совещании 1564 г. Аугсбургский мир не предписывал санкций при нарушениях имперского мира, но лишь устанавливал правила, с помощью которых следовало достигать соглашения. Поэтому усилились позиции глав имперских округов, что позволяло им лучше контролировать напряженные ситуации. Однако религиозные войны на Западе Европы начали все больше угрожать внутреннему миру в Империи, особенно когда среди протестантов распространились слухи о том, что католики собираются насильственно восстановить религиозное единство. Это стало очевидным после того, как курфюрст Пфальцский предоставил французским гугенотам десять тысяч солдат не только для их поддержки, но и в качестве превентивной меры. Позднее герцог Вольфганг Цвейбрюккенский даже спровоцировал вторжение французской королевской армии в Эльзас, предоставив гугенотам вспомогательный корпус. В результате рано или поздно период согласия между императором и чинами должен был закончиться. Следует заметить, что расширение свобод имперских чинов являлось не следствием их и императора стремления к взаимной интеграции, а лишь предоставляло им необходимое пространство для балансирования между самостоятельностью и подчиненностью Империи в целях сохранения последней7.
Существовала еще одна чрезвычайно важная проблема, побуждавшая чины и императора по мере возможности соблюдать имперский мир и проводить политику веротерпимости. Речь идет о турецкой угрозе, для отражения которой императоры нуждались в регулярном сборе «турецкого налога» и предоставлении чинами воинских контингентов для походов против турок. Так или иначе это заставляло имперские чины чувствовать себя частью единого целого, Империи. В. Шульце делает вывод, что дискуссии о «турецкой угрозе» способствовали появлению веротерпимости, заложенной с тех пор в германской политической жизни. Веротерпимость, по мнению современника тех событий Лазаря фон Швенди, который в 1568-1570 гг. был советником
Максимилиана II, должна была укрепить мир в Империи и ее внешнеполитические позиции8.
Однако налоги собирались неравномерно: достаточно взглянуть на имперский матрикул 1594 г., согласно которому светские князья и города из общей суммы в 61 424 флорина выплатили соответственно 14 308 и 15 128 флоринов. Впрочем, бывали случаи, когда некоторые чины, например епископ Вюрцбургский или протестантский маркграф Бранденбург-Ансбахский, выплатили вдвое больше, чем просил император. Турецкая угроза, казалось, должна была заставить имперские чины проводить единую внешнюю политику под руководством Габсбургов, но курфюрсты и другие имперские чины совместно не действовали9. Имперский казначей Захария Гайцкофлер настойчиво предлагал ввести постоянный «турецкий налог» и просить помощь непосредственно от имперских округов, особенно в начале Долгой войны 1593-1606 гг. Но эта идея расходилась не только с имперской конституцией, но и с реальными взаимоотношениями чинов с императором и друг с другом из-за усилившейся религиозной поляризации10.
Распространение кальвинизма в Западной и Центральной Европе неизбежно повлияло на конфессиональную ситуацию в Империи, так как учение Кальвина нашло приверженцев не только в западных ее территориях, но также в Богемии и Венгрии. Естественно, это вызвало недовольство ортодоксальных лютеран и обострение религиозных споров между сторонниками двух ветвей протестантизма. Несомненно, это могло спровоцировать попытки католиков восстановить старую веру на протестантских территориях. Фридрих III, ставший пфальцским курфюрстом в 1559 г., осознавал сложность своего положения, тем более что непосредственно перед рейхстагом 1566 г. в Аугсбурге император Максимилиан II предписал участникам рейхстага, на который собирались прибыть многие князья и главы городских магистратов, внести ясность в их сложные отношения. Толкование кальвинизма Фридрихом III рассматривалось католиками и лютеранами как учение «проклятой секты», что могло иметь для него и его потомков серьезные последствия, так как возникал вопрос, имел ли пфальцский кальвинизм обоснование в имперском праве. Курфюрст соглашался с лютеранами в отношении ряда догматов, но могли ли на него при этом распространяться принципы религиозного мира 1555 г., было уже другим вопросом. Кроме того, император считал его сектантом, пребывающим вне религиозного мира, что могло вызвать применение имперского «бана», то есть объявление Фридриха находящимся вне имперского права. Поэтому отношение имперских властей к нововведениям в Пфальце было важно не только для курфюрста, но и для всех сторонников кальвинизма11.
12 октября 1565 г. император разослал чинам приглашения на рейхстаг, открытие которого назначалось на 14 января следующего года. Предполагаемая повестка была следующей: 1) как привести христианскую веру в правильное состояние; 2) как предупредить распространение вредных сект; 3) как сохранить имперский мир; 4) как противостоять туркам; 5) как привести в порядок имперские органы управления; 6) как улучшить работу импер-
ского суда; 7) как решить вопросы, не решенные депутационным совещанием; 8) как привести в надлежащее состояние чеканку монет и т.д.
В религиозном вопросе император испытал давление со стороны протестантов, которые требовали не только свободного распространения своей веры, но и отказа от гарантий существования имперских католических епархий. Максимилиан, приверженец правового мышления, не мог нарушить имперскую конституцию и не согласился с ними. Религиозная проблема так и не была решена. Изучение многочисленных дискуссий, проходивших на рейхстаге, позволяет сделать вывод, что некоторые его участники, например курфюрст Саксонский Август, опасались последствий исключения Фридриха Пфальцского из религиозного мира. Конфликт между двумя ветвями протестантизма становился неизбежным, но к нему добавились противоречия в лютеранском лагере между сторонниками примирения с католиками и ортодоксами. Кальвинизм был признан не юридически, но фактически, что устраивало Фридриха Пфальцского. В любом случае итоги Аугсбургского рейхстага 1566 г., так ничего и не решившего, были выгодными для приверженцев углубления конфессионализации, а не сторонников примирения. Воссоединительная религиозная политика императора не увенчалась успехом. Протестантская оппозиция в наследственных австрийских владениях требовала свободы вероисповедания. Император, нуждаясь в военной и финансовой поддержке имперских и собственных австрийских чинов, согласился с предложениями протестантов, которые, однако, распространялись только на лютеран. Таким образом, решение проблемы полного равноправия конфессий вновь было отложено на неопределенный срок12.
Крупные и средние имперские чины в принципе соглашались с политикой Максимилиана и не отказывались от выплаты «турецкого налога», полагая, что тем самым обеспечивают свою сословную свободу. Сопротивление оказывали преимущественно малые чины, так как именно на них падала основная тяжесть налога: прелаты, графы и небольшие имперские города обязаны были в пропорциональном отношении платить больше, чем курфюрсты и князья. К тому же в конце 60-х гг. изменилось положение во Франции, поэтому на окружных собраниях и в политической корреспонденции зазвучала мысль о том, что Франция больше не представляет опасности для Империи. Создалась благоприятная в целом ситуация для реализации программы установления имперского мира, которую в 1568-1569 гг. разработал советник императора и опытный генерал Лазарь фон Швенди. Его сторонниками были приверженцы различных конфессий, придерживавшиеся эразмианско-иренистских взглядов по вопросу о свободе вероисповедания и веротерпимости13.
Швенди выступил за сосредоточение исполнительной и военной власти в руках императора, но эту идею не поддержали князья, опасавшиеся утраты многих своих феодальных и властных привилегий. Протестанты к тому же опасались перемены настроений императора в пользу католиков. Проект Швенди был предложен для обсуждения на Шпейерском рейхстаге 1570 г. Он явно был увязан с проблемой обеспечения имперского мира, что показали еще дискуссии на депутационных совещаниях 1564 и 1569 гг., однако не по-
лучил поддержки многих чинов, а Максимилиан не решился обострять отношения с ними и отказался от экспериментов с имперскими реформами. Протестантам также не понравилось предложение императора запретить им вступление в войну в Нидерландах. В итоге решения рейхстага укрепили принципы Аугсбургского мира 1555 г., сохранив ограничения полномочий императора. Впоследствии ни император, ни отдельные чины не пытались снова ставить этот вопрос на рейхстагах. Единственно, что удалось Максимилиану, так это провести решение об утверждении герцога Бургундского и эрцгерцога Австрийского (оба титула принадлежали его сыновьям) членами рейхстага, что означало усиление представительства Габсбургов в имперской
иерархии14.
Рейхстаг 1570 г. интересен также тем, что, в отличие от предыдущих, там не рассматривались религиозные вопросы. Он не принял принципиальных решений, но обсуждение многих внешнеполитических проблем является весьма показательным. Самый важный вопрос - оказание чинами военной и финансовой помощи императору в связи с турецкой угрозой. Другой вопрос - право иностранных правителей нанимать войска в Империи для использования за ее пределами. В августе и сентябре 1568 г. предводитель нидерландских повстанцев герцог Вильгельм Оранский набрал на территории Империи 15 тыс. пеших и 7 тыс. конных воинов, с которыми вступил в Брабант, а поскольку его войско столкнулось с армией испанского герцога Альбы, то возникла опасность перемещения военных действий на границы Империи. Кроме того, в конце сентября 1568 г. герцог Вильгельм Цвейбрюккенский заключил договор с одним из вождей французских гугенотов принцем Конде о поставке 6 тыс. всадников и
16 тыс. пехотинцев, после чего армия французского католика герцога Омаля устремилась к границе Цвейбрюккена, чтобы воспрепятствовать усилению гугенотов. Все это грозило интернационализацией религиозных конфликтов у соседей Империи, вероятной интервенцией иностранных армий и, как следствие, обострением конфессиональных конфликтов в ней самой. Угроза была столь велика, что выполнение условий Аугсбургского мира 1555 г. вызывало сомнение. Поэтому Максимилиан II хотел избежать обсуждения на рейхстаге религиозных проблем, сосредоточившись на турецкой угрозе, Ливонской войне, чеканке монет и других, еще менее важных, вопросах. Как отмечено, главной темой был имперский мир, чему императорская партия при подготовке рейхстага уделила основное внимание15.
Протестантские курфюрсты отказались там присутствовать, послав своих представителей, а из духовных курфюрстов приехал лишь архиепископ Кельнский. Не полностью представлены были и члены курии князей. Однако к началу заседаний многие, хотя и с опозданием, прибыли. Специально для рейхстага император прислал свои соображения в тридцати трех пунктах, суть которых сводилась к тому, что имперская конституция недостаточно обеспечивает имперский мир, поскольку чины имеют слишком большую свободу в военной сфере, особенно учитывая опасные действия иноземных властителей. Поэтому следует ограничить свободы аристократии и рыцарства, так как конфликты и разногласия в Империи могут помешать набрать доста-
точное количество войск для возможного похода против турок. Император отметил, что, хотя с Османской империей в 1568 г. был заключен мир, опасность нападения с ее стороны сохраняется. В заключение он выразил пожелание не затягивать обсуждение основных вопросов, чтобы решить их на благо Империи16.
Работа коллегии курфюрстов, начавшаяся несмотря на отсутствие вначале представителя курфюрста Бранденбургского (вопрос об этом поставили, но решили начать без него), проходила без особых споров. Разговор шел о запрете иностранным властителям нанимать войска на имперских территориях, на чем настаивал в качестве эрцканцлера Империи курфюрст Майнцский. Его поддержали духовные курфюрсты, а представители протестантов согласились с ними, указывая на необходимость сохранения имперского мира. В ходе дальнейших дебатов курфюрст Майнцский предложил расширить полномочия имперской эрцканцелярии как органа исполнительной власти, но обсуждение этого вопроса закончилось безрезультатно17.
20 октября начались дискуссии по наиболее болезненным вопросам: Бургундия, переговоры с Польшей о положении в Лифляндии, восстановление в составе Империи епископств Мец, Туль и Верден, переданных Франции по условиям мира 1559 г. в Като-Камбрези. Представитель Трира заметил, что претензии к Франции нельзя реализовать, а переговоры с Польшей должен вести сам император. Такую позицию поддержал представитель Кельна, заявив, что императору для решения проблемы Меца, Туля и Вердена нужно лично встретиться с французским королем. С этим согласился представитель курфюрста Саксонского, подчеркнув одновременно, что не видит возможности признать Лифляндию и Пруссию вассалами Польши. Представитель Бранденбурга начал свое выступление с сентенции на латыни: «Где сделано дело, слова недостаточны», добавив затем, что следует предложить Франции более выгодные условия. Обсуждение 28 ноября событий в Лифляндии показало, что курфюрсты прежде всего не хотели втягивать Империю в Ливонскую войну на стороне Немецкого (Тевтонского) ордена из опасений, что против нее выступят Польша, Дания и другие участники войны. Представители Саксонии и Бранденбурга потребовали отправить посольство в Московию и к герцогу Магнусу (брату датского короля), которому следовало намекнуть на то, что в случае продолжения им военных действий он потеряет свой лен в Империи. Переговоры с Московским царством о выходе из войны были, судя по всему, необходимы для переориентации Москвы на совместные усилия в борьбе с турецкой угрозой18.
В коллегии князей параллельно обсуждались те же вопросы, но больше в плане сохранения имперского или земельного мира. 21 июля представитель эрцгерцога Австрийского внес предложения о сохранении безопасности и мерах противодействия иностранным интригам против Империи и императора. Единогласно была поддержана инициатива императора о сохранении имперской конституции. Затем австрийцы предложили совещаться с «опытными людьми» по поводу имперской военной конституции, что также было единогласно одобрено. Вслед за представителем Австрии выступил пфальц-
граф Георг Иоганн фон Вельденц, сказавший, что надо готовиться к укреплению границы с наследственным врагом, то есть Францией, что поддержал и представитель Айхштетта. Потом выступил представитель герцога Баварского с длинными рассуждениями о том, как часто на рейхстагах обсуждалась проблема земельного мира, ехидно заметив заодно, что нередко там слышны просьбы различных чинов, органов власти и ходатаев об оказании помощи то против московитов, то в Венгрии, то против Франции, тогда как их исполнение может привести именно к нарушению земельного мира. На заседании
2 августа представитель Австрии предложил наказывать нарушителей земельного мира согласно ранее принятым положениям имперской конституции с дополнением, что это будет касаться военачальников, рыцарей и вообще всех военных. Это предложение поддержали представитель Саксонии и другие члены курии, хотя Вельденц и выразил сомнение в его действенности. На заседании 21 ноября представитель Австрии поднял вопрос об отправке посольства в Москву и к герцогу Магнусу с той же миссией, что предлагала коллегия курфюрстов19.
В решениях обеих коллегий чины, с одной стороны, поддержали императора в вопросе укрепления земельного мира и запрета иностранцам нанимать войска на имперских территориях; с другой - его просьба о сборе нового налога для антитурецкого похода была отклонена с не совсем ясной мотивировкой дороговизны подобного мероприятия и предложением вернуться к этому вопросу на следующем рейхстаге, предварительно проведя консультации с курфюрстами и князьями. В документах рейхстага упомянута сумма «турецкого налога» на 1 мая 1570 г.: 2 570 918 флоринов 42 крейцера 1 пфенниг. Решено было продолжить переговоры с Польшей о статусе Пруссии. Важным для хозяйственной жизни Империи было постановление об улучшении чеканки монет в целях недопущения хождения иностранных денежных знаков по ее территории20.
Император старался не затрагивать конфессиональные проблемы, однако в ходе заседаний они возникали, так как католики опасались, что протестанты поставят вопрос о свободе вероисповедания. Последние обратились к Максимилиану II с письмом, где жаловались на притеснения лютеран в Нидерландах, сообщали о воздействии этих притеснений на Империю и соседние государства, указывали на необходимость их остановить, а также поддерживать имперский религиозный мир и признать свободу выбора веры. Заключительный акт рейхстага, состоявший из 166 пунктов, содержал все вышеуказанные решения, не касаясь только религиозных вопросов, поэтому рейхстаг 1570 г. не приобрел знакового характера21.
Следует также выяснить отношение императора и имперских чинов к антииспанскому восстанию в Нидерландах. Действия армии герцога Альбы в Нидерландах и казнь графов Эгмонта и Горна произвели сильное впечатление на окружение императора, если судить по реакции имперского вицеканцлера Иоганна Ульриха Цезия. Некоторые протестантские чины даже вынашивали планы создания протестантского союза для оказания поддержки повстанцам. Так или иначе события в Нидерландах влияли на сохранение ми-
ра в Империи и ее целостность. На рейхстаге 1570 г. нидерландская проблема непосредственно не рассматривалась, но отразилась, как заметил Ланциннер, в различных переговорах, предложениях, просьбах и т.д., поскольку жалобщики и авторы предложений относились к противоборствующим религиозным партиям. Существовали самые разные проекты, вплоть до выступления Империи против Альбы. Однако наиболее распространенной линией резолюций в куриях рейхстага являлось соблюдение религиозного нейтралитета, хотя протестанты пытались оживить агрессивную конфессиональную политику. Тем не менее, все дискуссии велись с соблюдением кодекса поведения на рейхстагах. Французские и нидерландские (испанские. - Ю.И.) войска стояли вблизи вестфальских и рейнских границ Империи, но не вступали на ее территорию для борьбы со вспомогательными войсками Вильгельма Оранского и гугенотов. Единственным способом решения проблемы оказалась более интенсивная интеграция Бургундского имперского округа в Империю, что способствовало правовому решению вопроса о ее территориальной консолидации, не дало втянуть ее в религиозные войны во Франции и в войну между Испанией и нидерландскими повстанцами22. С другой стороны, наметилось дальнейшее укрепление территориальной государственности вследствие создания территориальных судебных органов и органов управления, получившее развитие после рейхстага в Шпейере 1571-1572 гг.23
Последующие рейхстаги показали, что возможности проведения имперской реформы весьма ограничены как из-за ситуации внутри Империи, так и вследствие международного положения. В последние годы правления Максимилиана II обозначился перевес католиков над протестантами и назревал конфликт между католическими и протестантскими курфюрстами. Следует, правда, отметить, что отношения между Фридрихом Пфальцским и Августом Саксонским также ухудшились, не в последнюю очередь из-за лояльности последнего к Габсбургам и баварским Виттельсбахам. Сам император нуждался в военной и финансовой помощи католических чинов для борьбы с турками, инициировав созыв рейхстага в Регенсбурге в 1576 г., где рассматривались следующие основные вопросы: турецкий налог, чеканка монеты, улучшение административного порядка и введение новых таможенных правил. Все они, кроме турецкого налога, были перенесены на следующий год, на рейхстаг во Франкфурте-на-Майне. Однако во время обсуждения заключительного акта рейхстага в Регенсбурге 12 октября 1576 г. Максимилиан II скончался. Императором стал его старший сын Рудольф, годом раньше избранный римским королем. Рудольф II (1576-1612) получил разные оценки в историографии. Обладая сильной волей и интуицией, он одновременно был робким человеком, часто избегавшим ответственных решений, что выразилось, например, в переносе императорской резиденции из Вены в Прагу. Воспитанный при испанском дворе, он был убежденным католиком, что вдохновило папскую курию на более активное вмешательство в имперские дела. Однако он не доверял и иезуитам, подозревая их в притязаниях на власть. К тому же и католическая партия еще не была готова к активным действиям против протестантов. Рудольф с большим или меньшим успехом насаждал
(хотя и не всегда последовательно) в своих родовых владениях обновленный посттридентский католицизм. Но больше всего ему удавались пропаганда собственной персоны и имидж истинного монарха - манеры, покровительство искусствам и т.д. Для этой цели годилось все: патенты, монеты, медали, праздники, произведения искусства, гравюры, листовки, апологетическая литература и т.д. Особую роль играла антитурецкая пропаганда, изображавшая турок как наказание христиан за их грехи24.
Значение рейхстага 1576 г. заключалось в том, что он все же решил проблему турецкого налога, а этот вопрос оставался главным на рейхстагах и других имперских сословных совещаниях вплоть до начала XVII в. Решалось это путем голосования, что, однако, не было признаком демократии нового времени, так как итоги голосования определялись политической ситуацией. Имперские чины при голосовании, в сущности, представляли только самих себя, но это помогало решать проблему. Имперский мир временно отошел на второй план. Чины предприняли значительные усилия для сбора турецкого налога и тем самым способствовали единству Империи. В течение следующих тридцати лет они ежегодно выплачивали в качестве турецкого налога от 800 до 900 тысяч флоринов против 300 тысяч флоринов в период между 1548 и 1575 гг.25
Сбор турецкого налога затруднялся тем, что частые крестьянские мятежи в Австрии вызывали у австрийских герцогов сомнения в лояльности как крестьян, так и протестантского дворянства в случае наступления турок. С другой стороны, крестьянство часто апеллировало к герцогам в спорах с дворянством. Одновременно период между рейхстагом в Регенсбурге 1576 г. и рейхстагом в Аугсбурге 1582 г., на котором протестантские чины впервые систематически изложили свои жалобы и претензии к католикам, можно назвать, по мнению В. Шульце, временем, когда Аугсбургский религиозный мир 1555 г. утрачивал в Империи значение фактора интеграции и начали формироваться соперничающие религиозные лагери26.
Шпейерский рейхстаг 1570 г., конечно, не был эпохальным, но его работа свидетельствует, что он был местом обсуждения взаимоотношений между императором и чинами, а также между самими чинами, в результате чего возникли попытки проведения новой имперской реформы, так и не осуществившейся в силу углублявшегося конфессионального противостояния как внутри Империи, так и в целом в европейской политике.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Более подробно о рейхстагах второй половины 50-х - 60-х гг. XVI в. см.: Ивонин Ю.Е. Рейхстаги и сословные имперские совещания Священной Римской империи от Реформации к Конфессионализации // Рос. науч. журн. 2008. № 1 (2). С. 30-45.
2 Schilling H. Der Augsburger Religionsfriede als deutsche und europäisches Ereignis. Festvortrag am 25. September 2005 in Augsburg // Archiv für Reformationsgeschichte. Jg. 98. 2007. S. 244-250.
3 Schilling H. Konfessionalisierung und Staatsinteressen. Internationale Beziehungen 15591660. Paderborn; München; Wien; Zürich, 2007. S. 35-41.
4 Рудерсдорф М. Максимилиан II (15641576) // Шиндлинг А., Циглер В. Кайзеры. Священная Римская империя, Австрия, Германия. Ростов-н/Д. 1997. С. 95-99; Press V. Das Heilige Römische Reich in der deutsche Geschichte // Press V. Das Alte Reich. Ausgewählte Aufsätze / Hrsg. von J.Kunisch. Berlin, 1997. S. 54,55; Luttenberger A. von. Kurfürsten, Kaiser und Reich. Politische Führung und Friedenssicherung unter Ferdinands I und Maximilian II. Mainz, 1994. S. 95.
5 Luttenberger A. von. Kurfürsten... S. 454; Neuhaus H. Reichsständische
Repräsentationsformen im 16. Jahrhundert. Reichstag-Reichskreistag-
Reichsdeputationstag. Berlin, 1982. S. 34-35; Idem. Von Reichstag(en) zu Reichstag. Reichständische Beratungsformen von der Mitte des 16. bis zur Mitte des 17. Jahrhunderts // Reichständische Libertät und Habsburgisches Kaisertum / Hrsg. von H. Duchhardt und M. Schnettger. Mainz, 1999. S. 147, 148.
6 Lanzinner M. Friedensversicherung und politische Einheit des Reiches unter Kaiser Maximilian II (1564-1576). Göttingen, 1993. S. 513; Press V. Das Heilige... S. 54,55; Рудерсдорф М. Указ. соч. С. 91,92, 97, 102-104, 112; Kohler A. Vom Habsburgischen Gesamtsystem Karls V zu den Teilsystemen Philipps II und Maximilians II // Kaiser Maximilian II. Kultur und Politik im 16. Jahrhundert / Hrsg. von F. Edelmayer und A. Kohler. Wien; München, 1992. S. 13-37.
7 Lanzinner M. Op. cit. S. 21-23, 33, 34, 77, 159, 527.
8 Schulze W. Reich und Türkengefahr in späten 16. Jahrhundert. Studien zu den politischen und gesellschaftlichen Auswirkungen einer ausseren Bedrohung. München, 1978. S. 46, 51, 65, 66, 70, 370; Idem. Concordia, Discordia, Tolerantia. Deutsche Politik im konfessionellen Zeitalter // Neue Studien zur frühneuzeitlichen Reichsgeschichte / Hrsg. von J. Kunisch. Berlin, 1987; Lanzinner M. Die Denkschrift der Lasarus von Schwendi zur Reichspolitik „Diskurs und bedencken uber jetzigen stand und wesen des heiligen reichs, unsers lieben vaterlands“ // Ibid. S. 150, 160.
9 Schilling H. Aufbruch und Krise. Deutschland 1517-1648. Berlin, 1988. S. 336, 337; Lanzinner M. Friedenssicherung... S. 462,463.
10 Luttenberger A. Kaisertum und Ständetum im politischen Denken des Reichspfennigmeisters Zacharias Geizkofler // Reichständische Libertät... S. 93, 104.
11 Hollweg H. Der Augsburger Reichstag von 1566 und seine Bedeutung für die Entstehung der Reformierte Kirche und ihres Bekentnisses. Lemgo, 1966. S. 2, 3, 80, 81, 102, 103.
12 Ibid. S. 104-105, 390-411; Рудерсдорф М. Указ. соч. С. 103-106.
13 Lanzinner M. Friedenversicherung... S. 278, 279, 304,305.
14 Deutsche Reichstagakten (RTA). Reichsversammlungen 1556-1662. Der Reichstag zu Speyer 1570. Erster Teilband. Protokolle / Bearb. von M. Lanzinner. Göttingen, 1988; Lanzinner M. Friedensversicherung... S. 372; Neuhaus H. Von Reichstag(en) zu Reichstag... S. 145; Рудерсдорф М. Указ. соч. С. 110.
15 RTA, Der Reichstag zu Speyer 1570. Erster Teilband. S. 114-135 ff.
16 Ibid. S. 161-174.
17 Ibid. S.175-217 ff.
18 Ibid. S. 333-339, 393-399, 420, 421.
19 Ibid. S. 436-439, 462-464, 566,567.
20 Ibid. Zweiter Teilband. Akten und Abschied / Bearb. von M. Lanzinne. Göttingen, 1988. S. 652-669, 684,685, 746-749, 761-763, 800, 801.
21 Ibid. S. 962-979, 1200-1255.
22 Lanzinner M. Der Aufstand der Niederlande und der Reichstag zu Speyer 1570 // Neue Studien zur früneuzeitlichen Reichsgeschichte / Hrsg. von J. Kunisch. Berlin, 1997. S. 102117; Kohler A. Vom Habsburgischen Gesamtsystem... S. 36, 37.
23 Lanzinner M. Friedensversicherung... S. 373 ff.
24 Moritz H. Die Wahl Rudolfs II, der Reichstag zu Regensburg (1576) und die Freistellungsbewegung. Marburg, 1895; Vocelka K. Die politische Propaganda Kaiser Rudolfs II (1576-1612). Wien, 1981; Пресс Ф. Рудольф II (1576-1612) // Шиндлинг А., Циглер В. Кайзеры... С. 114-116, 119, 122.
25 Lanzinner M. Friedensversicherung... S. 474, 475; Schlaich K. Die Mehrheitsabstimmung im Reichstag zwischen 1495 und 1613 // Zeitschrift für historische Forschung. Bd. 10. 1983. S. 334-339.
26 Schulze W. Estates and the Problem of Resistance in Theory and Practice in the Sixteenth and Seventeenth Centuries // Crown, Church and Estates. Central European Politics in the Sixteenth and Seventeenth Century / Ed. by R. Evans and T. Thomas. N. Y., 1991. P. 172; Idem. Kaiserliches Amt, Reichsverfassung und protestantische Union // Reichsständische Libertät. S. 198, 199.
Поступила в редакцию 17.02.09
Yu.E. Ivonin, doctor of history, professor
The Diet of Spires in 1570: a new attempt to carry out an imperial reform and European policy
The article deals with the activities of the Diet of Spires in 1570 in connection with new attempts at carrying out imperial reforms and the situation in European policy in the context of aggravation of the Turkish threat and religious wars at the beginning of the age of Con-fessionalization. The author concludes that the Diet of Spires has a certain place in the history of diets because of the politics of tolerance and the possibility of discussing many problems of internal and external significance.
Ивонин Юрий Евгеньевич, доктор исторических наук, профессор ГОУВПО «Смоленский государственный университет»
214000, Россия, г. Смоленск, ул. Пржевальского, 4 E-mail: juri [email protected]
