CC BY
87
УДК 11:82
ББК 87.3(2)53:83.3(2)
«АРИФМЕТИКА ЛЮБВИ» VERSUS «СМЫСЛ ЛЮБВИ»: НЕСЛИЯННОСТЬ И НЕРАЗДЕЛЬНОСТЬ МЫСЛИ ЗИНАИДЫ ГИППИУС И ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА
О.А. БЛИНОВА
Лицей им. Р. Кассена Шох 4, Страсбург, 67046, Франция E-mail: blinova.olga.aleksandrovna@gmail.com
Влияние взглядов В. Соловьева на восприятие З. Гиппиус смысла любви уже рассматривалось как в текстах современников, так и в позднейших исследованиях. Однако больше внимания уделялось сходству их воззрений. На материалах эго-документов, прозы и поэзии Гиппиус показано, каким образом, оттолкнувшись от идей философа, она создала свою версию теории Эроса, оригинальное воплощение которой в виде проекта Богочеловечества можно увидеть в ее поэзии. Акцент сделан на хронологии развития мысли Гиппиус и возможных воздействиях на нее, в частности, романа «Серафита» О. де Бальзака и масонских текстов из труда А. Незеле-нова о Н. Новикове. Сопоставление дат позволило выдвинуть гипотезу о причастности «Смысла любви» Соловьева к появлению дневника Contes d'amour Гиппиус, тогда как анализ текстов по данному вопросу привел к выявлению у них расхождений в трактовке понятий андрогинизма и единственности любви. Наконец, сравнение теоретических работ Гиппиус о любви с ее художественными текстами показало временное первенство ее художественного творчества, использовавшего изначально более современный, чем у Соловьева, подход к андрогинизму, основанный на психологической интериоризации феномена.
Ключевые слова: андрогинизм, масонство, «Серафита» О. де Бальзака, учение о любви, Всеединство, Богочеловечество, Вечная Женственность
«THE ARITHMETICS OF LOVE» VERSUS «THE MEANING OF LOVE»: THE IMPOSSIBLE ALLOY AND INSEPERABILITY OF ZINAIDA GIPPIUS' AND VLADIMIR SOLOVYOV'S THOUGHTS
О.А. BLINOVA
Lycée R. Cassin 4, rue Schoch BP 67, Strasbourg cedex, 67046 France E-mail: blinova.olga.aleksandrovna@gmail.com
The influence of V.S. Solovyov's opinion on Z.N. Gippius' perception of the meaning of love has already been considered in her contemporaries' texts and more recent studies. However, these studies mainly focused on the similarities of their opinions. Based on Gippius' personal documents, prose and poetry, this article shows how she, starting from the philosopher's ideas, created her own version of the theory of Eros that was originally realized in the form of a Divine Humanity project in her poetic oeuvre. Particular emphasis is put on the genesis of her thought and possible influences that shaped her (especially Balzac's novel «Séraphîta» and Masonic texts from A. Nezelenov 's work devoted to N.I. Novikov). Confronting dates has led to a hypothesis about the contribution of «The Meaning of Love» to the birth of Gippius' diary «Tales of Love», and analyzing the texts about the subject has shown Solo-vyov 's and Gippius' diverging interpretations of the concept of androgyny and the uniqueness of love.
Finally, a comparison of Gippius' theoretical texts about love with her verse and prose has shown that in the latter she used a more modern approach to androgyny (based on the psychological interiorization of the phenomenon) than Solovyov's.
Key words: androgyny, Freemasonry, «Seraphita» by Balzac, doctrine of love, All-unity, Divine Humanity, Eternal Femininity
В мемуарах о Д. Мережковском З. Гиппиус посвящает В. Соловьеву следующие строки: «это был один из самых замечательных религиозных мыслителей, даже европейских, и когда я, уже после его смерти, его перечитывала сплошь - я там нашла столько идей, от которых можно и должно было, приняв их, идти дальше, что не переставала ему удивляться» [1, с. 251].
О влиянии Соловьева на жизнь и творчество Гиппиус уже писалось1. Но в опубликованных статьях и исследованиях больше внимания уделялось сходству их воззрений. Наша задача - попытаться показать, как, оттолкнувшись от идей Соловьева, Гиппиус создала свою версию теории Эроса и какое оригинальное воплощение в виде проекта создания Богочеловечества эта теория получила в ее поэзии. Особое внимание будет уделено генезису ее мысли.
Итак, если Гиппиус «перечитывала2 сплошь» всего Соловьева «уже после его смерти», то когда же она познакомилась с его работами? Основываясь на частной переписке Гиппиус, О. Коростелев в своей статье об эволюции восприятия кругом Мережковских личности и идей Соловьева приходит к выводу, что личное знакомство супругов с Соловьевым состоялось «не позднее сентября 1891 года»3. Добавим к этому замечание Гиппиус по поводу ее первой публикации в «Вестнике Европы»: «В зиму до моей болезни я написала коротенький рассказ ..., и Д.С. послал <его> в "Вестник Европы". <...> Журнал считался строгим ... Ни малейшего намека на "религию" там не допускалось. Исключе-
1 Среди мнений современников Гиппиус приведем весьма красноречивые в своей безапелляционности слова В. Ходасевича: «ее религиозные и философские взгляды ... она ... заимствовала преимущественно у Владимира Соловьева, у Розанова, у Мережковского» [2, с. 638]. Непосредственно по теме любви см.: Маковский С. Зинаида Гиппиус (1869-1945) // З.Н. Гиппиус: pro et contra. СПб.: РХГА, 2008. С. 759 [2]; Pachmuss T. Из архива З.Н. Гиппиус (1869-1945) // Cahiers du monde russe et soviétique. 1980. № 2. Р. 223-230 [3]; Матич О. Эротическая утопия: новое религиозное сознание и fin de siècle в России. М.: НЛО, 2008. С. 67, 170-251 [4]; Эберт Х. «Идеал любви у З. Гиппиус» (Zinaïda Guippius. Poésie et philosophie du genre. Strasbourg: PUS, 2016. P. 61-69 [5]). См. также: Filonov Gove A. Gender as a Poetic Feature in the Verse of Zinaida Gippius // American Contributions to the Eighth International Congress of Slavists. Columbus Ohio: Slavica, 1978. Vol. 1. P. 379407; Matich O. Androgyny and the Russian Silver Age // Pacific Coast Philology. 1979. Vol. 14. Р. 42-50; Russian Women Writers / ed. by C.D. Tomei. New York, London: Garland, 1999. Vol. 2. Р. 685-687; Presto J. The Androgynous Gaze of Zinaida Gippius // Russian Literature. 2000. XLVH[-I. Р. 87-115; Presto J. Women in Russian Symbolism: Beyond the Algebra of Love // A History of Women's Writing in Russia. Cambridge: CUP, 2002. Р. 134-152; Rosenholm A., Savkina I. «How Women Should Write»: Russian Women's Writing in the Nineteenth Century // Women in Russia. OpenBook Publishers 2012, at [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.openbookpublishers.com/htmlreader/WIR/chap08.html#fn166
2 Здесь и далее разрядка наша. - О.Б.
3 См.: Коростелев О.А. Круг Мережковских о Вл. Соловьеве до революции и в эмиграции // Со-ловьевские исследования. 2018. № 3(59). С. 75 [6].
ние делалось только для Владимира Соловьева4» [1, с. 235]. Упомянутый рассказ «Простая жизнь» был напечатан в июльском номере «Вестника Европы» за 1890 г. под названием «Злосчастная». Можно поэтому предположить, что уже на пороге 1890-х гг. Гиппиус имела представление о творчестве Соловьева.
В сентябре 1892 г. в «Вопросах философии и психологии» началась публикация цикла статей Соловьева «Смысл любви». 19 февраля 1893 г. Гиппиус сделала первую запись в своем дневнике Contes d'amour5. К этому моменту три6 из пяти статей цикла уже увидели свет. Сопоставление дат, а также основных тем первых дневниковых записей (настоящая любовь как чувство еще небывалое на земле; несчастная любовь как форма наиболее приближенная к совершенной любви и т.д.) с опубликованными статьями наводит на мысль о вероятном влиянии размышлений Соловьева о любви на решение Гиппиус завести свой «специальный дневник»7. По наблюдению Л. Луцевич, в нем еще совсем юная диаристка, проделывая опыт самопостижения, ставит перед собой теоретический вопрос «о чуде любви и возможных путях его достижения»8. Если дневник послужит Гиппиус лабораторией для выработки своей теории Эроса, то творчество и особенно поэзия будут для нее мастерской по моделированию Богочеловечества, идея которого представлена Соловьевым в 1878 г. в цикле публичных лекций «Чтения о Богочеловечестве». Как у Соловьева, так и у Гиппиус концепты любви и Богочеловечества, мыслимые как средство и цель одного мирового процесса, находятся в тесной взаимосвязи.
4 Соловьев печатался в «Вестнике Европы» с 1886 г. (см.: Чистякова О.А. Литературная критика Вл. Соловьева в «Вестнике Европы» на примере статьи «Поэзия Ф.И. Тютчева» // Вестник Новгородского гос. университета. 2007. № 41. С. 75 [7]).
5 Это название, вероятно, связано с творчеством французского писателя Вилье де Лиль-Адана (1838-1889), одного из предвестников символизма во Франции. В 1883 г. вышел его сборник Contes cruels («Жестокие рассказы»), содержащий, помимо рассказов, подборку стихотворений Conte d'amour. Нет никаких сомнений в том, что в начале XX в. Гиппиус была знакома с его творчеством: в первой книжке журнала «Новый путь» за 1903 г. был напечатан перевод его «Небесных объявлений», входивших в сборник «Жестокие рассказы». Разбирая в 1912 г. в «Беллетристических водах» рассказ Арцыбашева «Сильнее смерти», Гиппиус пишет, что это «дословное повторение рассказа, очень известного, Вилье де Лиль Адана» (см.: Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 7: Мы и они. М.: Русская книга, 2003. с. 425 [8]). Бывшая в курсе литературнах дел, Гиппиус могла познакомиться с рассказами французского автора в оригинале уже во время своих путешествий по Европе в 1891 и 1892 гг. В вышедшем в 1892 г. 6(11) томе «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона» была напечатана статья З. Венгеровой о Вилье де Лиль-Адане, который упоминается и в ее статье «Поэты символисты во Франции» (см.: Венгерова З.А. Поэты символисты во Франции // Вестник Европы. 1892. Т. 5, кн. 9. С. 119 [9]).
6 См.: Вопросы философии и психологии. 1892. № 14. С. 97-107 и № 15. С. 161-172; 1893. № 16. С. 115-128.
7 См.: Гиппиус З.Н. Contes d'amour // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 8: Дневники 1893-1919.М.: Русская книга, 2003. С. 27 [10].
8 См.: Луцевич Л. Россия и Запад. Из истории усвоения идей (на пути к андрогинной целостности) // La Russie et l'Europe: autres et semblables (Электронный сборник. 2008) [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://institut-est-ouest.ens-lsh.fr/spip.php7article126 [11].
Основные положения теории любви Соловьева касаются смысла любви, а также ее задачи. Смысл любви для философа «состоит в том, что она заставляет нас действительно всем нашим существом признать за другим то безусловное центральное значение, которое, в силу эгоизма, мы ощущаем только в самих себе»9. Задачу любви он видит в создании неподвластной смерти «абсолютной идеальной личности»10, которую он связывает в «Жизненной драме Платона» (1898 г.) с концептом «истинного андрогинизма»11.
Именно по этому пункту происходит основное расхождение во взглядах Соловьева и Гиппиус12, о чем она сама пишет в своей поздней работе «О любви» (1925 г.): «в отношении ... андрогинизма ... Соловьев еще соскальзывает ... в примитивную и смутную теорию Платона. <...> для него, как и для Платона, один человек еще не личность, он лишь некая половинка; "личность" же может составиться только из двух, из реального мужчины и реальной женщины. <...> Две половинки, из которых лишь при исполнении должной любви ... может получится единое?.. Шар, по Платону, т.е., нечто само в себе законченное и безвыходное...» [14, с. 238]. Свою точку зрения по этому вопросу Гиппиус высказывает, ссылаясь на теорию бисексуальности О. Вейнингера: «Таинственный узел, соединяющий два начала, каждый человек уже носит в себе, в своей личности. Как сплетен этот узел? В какой, всегда неравной, мере присутствует - в живом человеческом существе - мужское и женское? Эту меру, или неведомую гармонию, нам определять и разгадывать не дано» [14, с. 239].
Гиппиус все-таки попыталась дать представление об этой гармонии в 1929 г. в речи «Арифметика любви», где вместо замкнутого шара она предложила для каждой отдельно взятой личности образ положенной на ребро восьмерки13, знака бесконечности, с разновеликими петлями, символизирующими мужское и женское начала. Идеальная пара влюбленных, в ее представлении, выглядит в виде восьмерки - «существа мужеженского» - и ее зеркального отражения - «существа, в
9 См.: Соловьев В.С. Смысл любви // Соловьев В.С. Собрание сочинений: в 10 т. 2-е изд. Т. 7. СПб.: Просвещение, 1914. С. 21 [12].
10 Там же. С.24.
11 См.: Соловьев В.С. Жизненная драма Платона // Соловьев В.С. Собрание сочинений: в 10 т. 2-е изд. Т. 9. СПб.: Просвещение, 1913. С. 234 [13].
12 О критическом восприятии различных аспектов метафизики любви Соловьева женщинами-авторами, современницами Гиппиус, см., напр.: Davidson P. Lidiia Zinov'eva-Annibal's The Singing Ass: a Woman's View on Men and Eros // Gender and Russian Literature: New Perspectives. Cambridge: CUP, 1996. Р. 155-183; Cooper N.L. Secret Truths and Unheard-of Women: Poliksena Solov'eva's Fiction as Commentary on Vladimir Solov'ev's Theory of Love // Russian Review. 1997. Vol. 56. Р. 178-191; Эконен К. Творец, субъект, женщина. Стратегии женского письма в русском символизме. М.: НЛО, 2011. С. 236-261, 262-296.
13 Образ восьмерки для объяснения «единственности бесконечного и неповторимого сближения» (см.: Intellect and Ideas in Action. Selected Correspondence of Zinaida Hippius / ed. by T. Pachmuss. München: Wilhelm Fink Verlag, 1972. с. 65 [15]) двух любящих друг друга личностей упоминается Гиппиус в письме к Д. Философову от 5.05.1905.
соответственно-обратной мере двойного, - женомужского»14. Всё это в корне меняет определенную Словьевым задачу любви, практическая реализация которой представлена в следующей цитате из «Смысла любви»: «Как Бог творит Вселенную, как Христос создает Церковь, так человек должен творить и созидать свое женское дополнение. Что мужчина представляет активное, а женщина - пассивное начало, что первый должен образовательно влиять на ум и характер второй - это, конечно, положения азбучные» [12, с. 41, 42].
Гиппиус вписывет задачу любви в «тройную - или триединую - задачу», «поставленную перед человечеством»: «1) о "я" (личность), 2) о "ты" (личная любовь) и 3) о "мы" (общество). <...> В тройственной мировой задаче15 - задача любви занимает серединное место, она как бы мост, соединяющий 1 и 3, Личность и Общество», но также и «две Личности», каждая из которых является «самостоятельным центром живых сил и потенцией бесконечного совершенствования»16. Подоплека радикальной перемены, которой Гиппиус подвергает теорию Соловьева, - притязания на равенство индивидуумов, независимо от их биологического пола. Стремление к «равенству, одинаковости, единству двух» в любви ощутимо в ее дневниковой записи от 17.10.1898 . Более поздний вариант этого высказывания из статьи «Влюбленность» (1904 г.) содержит важный нюанс: «Поцелуй, эта печать близости и равенства двух "я", - принадлежит влюбленности»18. У Соловьева женщина является «материалом»19, которым обладает мужчина для того, чтобы начать дело преображения. У Гиппиус речь идет о двух равных существах, о двух "я". Смелость такого предложения можно оценить, прочитав строки В. Розанова: «Мужчина - "я". Женщина -"твоя". Милосердие, самоотвержение, нежность, привязчивость, воля "иметь от тебя детей" - всё есть последствие того, что женщина не содержит в себе "зерна" и "я"». [17, с. 161]. По сути, формулировка Гиппиус дает эмпирической
женщине статус субъекта, способного действовать, принимать решения и тво-
20
рить, т.е. статус, которого она лишена в мысли и искусстве своего времени .
Но вернемся к Вейнингеру, точнее - к появлению у Гиппиус идеи бисексуальности. В статье «Зверебог» (1908 г.) она подчеркивает, что книга «Пол и
14 См.: Гиппиус З.Н. Арифметика любви // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 13: У нас в Париже. М.: Дмитрий Сечин, 2012. С. 160 [16].
15 Гиппиус задумывается над «общностью в Боге, в Трех в Одном» (см.: Intellect and Ideas in Action. Selected Correspondence of Zinaida Hippius / ed. by T. Pachmuss. München: Wilhelm Fink Verlag, 1972. с. 65) уже весной 1905 г. в письме к Д. Философову от 5.05.1905.
16 См.: Гиппиус З.Н. О любви // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 12: Там и здесь. М.: Дмитрий Сечин, 2011. С. 233, 235.
17 См.: Гиппиус З.Н. Contes d'amour // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 8: Дневники 1893— 1919. С. 47.
18 См.: Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 7: Мы и они. С. 84.
19 См.: Соловьев В.С. Смысл любви // Соловьев В.С. Собрание сочинений: в 10 т. 2-е изд. С. 41.
20 О неприятии Гиппиус феминизма и ее открытиях в области феминистской теории см. статью К. Эконен «Зинаида Гиппиус - теоретик гендера» (Zinaïda Guippius. Poésie et philosophie du genre. Strasbourg: PUS, 2016. P. 27-40).
характер» Вейнингера «во многом» подтвердила ее собственные мысли, предназначавшиеся ею для специальной работы, «начатой задолго до выхода его книги»21. Изданная в 1903 г. книга Вейнингера была переведена на русский язык в 1908 г. Отметим, что Гиппиус имела представление о труде Вейнингера до появления его русского перевода, о чем свидетельствует ее письмо к В. Нувелю от 5.12.190622, содержащее пассаж, использующий ту же терминологию и частично те же умозаключения, что и «Зверебог». Это доказательство ее явного интереса к проблеме бисексуальности подкрепляется тем, что уже в 1899 г. в ее дневнике Contes d'amour появляется упоминание о молодом гомосексуалисте H. Briquet, встреченным ею весной 1898 г. в Таормине. Описывая наружность Briquet, Гиппиус усматривает в ней «намек на двуполость»23.
Более того, на страницах ее первого сборника рассказов «Новые люди» (1890-1896 гг.) уже присутствуют андрогинные персонажи, хотя ни один из специальных терминов не используется. Отдельное место в этой галерее имплицитных андрогинов занимает героиня одноименного рассказа «Мисс Май» (1895 г.), вызывающего в памяти «Серафиту» О. де Бальзака (1834 г.) с ее таинственным героем, андрогином Серафитусом-Серафитой, обладающим свер-хестественными способностями. Л. Луцевич упоминает этот философский роман в связи с дневником Contes d'amour24, а А. Лавров, анализируя пристрастие поэтессы к числам, замечает, опираясь на цитату из «Серафиты»: «Гиппиус <...> вслед за Бальзаком могла бы предположить, что числа - это "дыхание, исходящее от Бога, чтобы организовать материальный мир"» [19, с. 40]. Насколько нам известно, Гиппиус никогда открыто не ссылалась на Бальзака, но творчеством французского писателя занимался в начале своей литературной карьеры Мережковский25. Небезынтересно отметить, что одно из самых знаменитых определений символистского принципа несоответствия между словом и символом, вышедшее из-под его пера, - «В поэзии то, что не сказано и мерцает сквозь красоту символа, действует сильнее на сердце, чем то, что выражено словами. Символизм делает самый стиль, самое художественное вещество поэзии одухотворенным, прозрачным, насквозь просвечивающим, как тонкие стенки алебастровой амфоры, в которой зажжено пламя» [21, с. 42], - словно навеяно, помимо цитируемого им стихотворения Тютчева
21 См.: Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 7: Мы и они. С. 323.
22 Письма З.Н. Гиппиус к В.Ф. Нувелю // Диаспора. Вып. II. Новые материалы. 2001. С. 338-339 [18].
23 См.: Гиппиус З.Н. Contes d'amour // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 8: Дневники 18931919. С. 48.
24 Луцевич Л. Россия и Запад. Из истории усвоения идей (на пути к андрогинной целостности) // La Russie et l'Europe: autres et semblables (Электронный сборник, 2008) [11].
25 В середине 1880-х гг. Мережковский пишет статью «Крестьянин во французской литературе» на примере творчества Бальзака и Мишле (см.: Андрущенко Е.А. «Вечные спутники» Д.С. Мережковского в движении времени // Мережковский Д.С. Собрание сочинений: в 20 т. Т. 8: Вечные спутники. М.: Дмитрий Сечин, 2017. С. 404-405 [20]).
Silentium и умалчиваемого символистского манифеста Ж. Мореаса26, исключительной внешностью бальзаковского героя: «Если бы какой-нибудь искусный физиолог обследовал это создание, <...> он бы, без сомнения, поверил в существование фосфорического флюида в его нервах, точно светившихся под кожей, или в постоянное присутствие внутреннего света, освещавшего Сера-фитуса, подобно огонькам, заключенным в алебастровой чаше27» [22, с. 46-47]. Влияние романа Бальзака на жизнь и творчество Гиппиус требует отдельного анализа. Здесь же назовем лишь несколько деталей, указывающих на генетическую связь «Серафиты» и «Мисс Май». Оба текста основаны на конфигурации любовного треугольника, вершина каждого треугольника занята андрогинным существом не от мира сего: Серафитусом-Серафитой у Бальзака и мисс Май у Гиппиус. История персонажа Бальзака заканчивается его вознесением и преображением в лучезарного серафима. Первое появление мисс Май ассоциируется в сознании Андрея, героя рассказа, со словами няни о серафимах, пролетающих «с одного края неба на другой»28. Время действия «Серафиты» - месяц май, у Гиппиус он становится не только моментом расцвета любви между забывшим свою невесту Катю Андреем и странной англичанкой, но и амбивалентным, мужским для русского уха именем героини рассказа Май Эвер - Вечный Май. Ее портрет - отголосок так пленившего Мережковского портрета Бальзака: «на балконе . стояла незнакомая высокая девушка в белом платье. <...> Шея, очень длинная и тонкая ... была того же цвета, как платье. И тоже казалась прозрачной, как тонкий китайский фарвор, когда его смотрят на солнце»29. Но если у Бальзака андроги-нен только исключительный по своей мистической природе Серафитус-Серафита, то у Гиппиус, помимо загадочной мисс Май, этим свойством подспудно наделен и совсем обычный молодой барин Андрей Шарвенко.
Возвращаясь к эксплицитному, приведем самохарактеристику Гиппиус 1900 г., основанную на концепте бисексуальности: «Мыслями своими, желаниями, духом своим я больше мужчина; телом - я больше женщина. Но они так слились, что я уже ничего не знаю» [4, с. 222]. К 1901 г. относится публикация ее стихотворения «Электричество»30. Гиппиус указывает на герметичность этого текста и его связь с триединой задачей в письме к М. Шагинян: «Чистая философия "Одного, Двух и Трех" (1,2,3) слишком известна, и, чтобы уметь раскрывать ее по-новому, нужно еще кое-что сверх слова. Знаки (вроде моего
26 См.: Moréas J. Le symbolisme. Un manifeste littéraire // Le figaro. 1886. № 38. P. 180. Мережковский прочитал лекцию «О причинах упадка...», содержащую цитируемый пассаж, в конце октября 1892 г., а в сентябре вышла статья Венгеровой о французских символистах и, в частности, о Мореасе (см.: Венгерова З.А. Поэты символисты во Франции // Вестник Европы. 1892. Т. 5. Кн. 9. С. 116, 117, 140-143).
27 Здесь и далее перевод наш. - О.Б.
28 См.: Гиппиус З.Н. Мисс Май // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 1: Новые люди. М.: Русская книга, 2001. С. 489 [23].
29 Там же. С. 496.
30 См.: Гиппиус З.Н. Стихотворения. С. 111.
стих<отворения> "Электричество") тоже полезны лишь для знающих» [24, с. 98]. Эротическая атмосфера «Электричества», создающаяся при упоминании соприкосновения обнаженных концов двух пар электрических «нитей», несущих попарно противоположные заряды, подсказывает возможность аллегорической интерпретации физического феномена как репрезентации двух влюбленных андро-гинных существ (вспомним образ двух восьмерок с двумя разновеликими петлями). За смертью андрогинной пары, наступающей в момент любовного слияния, следует ее воскресение и преображение в Божественный Свет.
Помимо идеи воскресения в Боге, стихотворение «Электричество» образно раскрывает также проблему просветления плоти и душетелесности любви. В ее решении как Соловьев, так и Гиппиус принципиально отказывались от полового акта и деторождения. Взамен им Гиппиус в статье «Влюбленность» развернула идею преображения человечества через влюбленность и поцелуй. Один из возможных источников такого решения - страничка из исследования А. Незеленова «Н.И. Новиков, издатель журналов...» о взглядах русских масонов XVIII в. на любовь. В экземпляре этой книги из парижской библиотеки Мережковских на странице 84 выделено две цитаты. Первая взята из дневника розенкрейцера: «любовь между душами есть божественное чувство и не заслуживает наказания, пока слабый человек не старается делать из своей любви предмета сладострастия. Притом же в восьмой степени не запрещен брак, но лучше быть холостым». Вторая цитата - масонское верование о назначении поцелуя из «Записной книжки» Виельгорско-го: «"Адам сообщал магически тинктуру (алхимический термин) для зачатия человека" посредством "целомудренного лобзания"» [25, с. 84]. Переходя от частных примеров к масонству вообще, Незеленов подытоживает: «...масонство носило на себе печать аскетизма. Оно сходно ... с монашеством. <...> Но ... масонство отличается от него тем, что его назначение было действовать не в удалении от мира, а в самом мире. <...> Таким образом, масонство есть как бы светский монашеский орден» [25, с. 84-85]. Продуктивным оказывается сравнение изложенного с жизненным укладом неохристианской коммуны Мережковских, представлявшей собой ядро главного жизнетворческого проекта супругов по созданию новой Церкви Третьего Завета. Как было отмечено М. Павловой, коммуна эта была задумана «по модели монастыря в миру»31. Основой отношений между «братьями» и «сестрами» был девственный брак, скрепленный чувством взаимной влюбленности. Жившие вместе члены коммуны перед сном совершали взаимные исповеди, вечерние молитвы, сопровождавшиеся «целованиями»32. Можно предположить, что прочитанное в труде Незеленова масонское верование о целомудренном Адамовом лобзании вошло в резонанс с самыми интимными наклонностями автора дневника Contes d'amour, страницы которого испещрены строками о поцелуях:
31 См.: Павлова М.М. К истории неохристианской коммуны Мережковских (на материале «дневников» Т.Н. Гиппиус). Статьи 1, 2 // Русская литература. 2017. № 3. С. 222-242. № 4. С. 230 [26].
32 См.: Истории «новой» христианской любви. Эротический эксперимент Мережковских в свете «Главного»: из «дневников» Т.Н. Гиппиус 1906-1908 гг. / вступ. ст., подгот. текста, примеч. М.М. Павловой // Эротизм без берегов. М.: НЛО, 2004. С. 398 [27].
«Нет, в поцелуе, даже без любви души, есть искра Божеская. Равенство, одинаковость, единство двух» [10, с. 47]. Эта уже упомянутая нами запись от 17.10.1898 подводит нас к еще одному пункту, по которому Гиппиус расходится с Соловьевым, - это «абсолютная единственность любимого»33.
О своем несогласии по этому поводу Гиппиус вскользь упоминает в статье «О любви», когда указывает на единственность «истинной любви», добавляя в скобках: «этого Соловьев тоже не договорил»34. Недоговоренность заключается в том, что у Соловьева только «<н>ебесный предмет . любви», «вечная Женственность Божия», имеет «единственное значение для любящего», а значение земного женского существа «может быть и преходящим»35. Опираясь на равенство двух влюбленных, Гиппиус заменяет выражения «предмет любви», «женское дополнение»36 понятием «ты»37. Признавая за «я» его единственность и безусловное абсолютное значение (как это делает и Соловьев, когда он говорит о «человеческом субъекте»38), она наделяет этими свойствами каждое «ты», расширяя тем самым до общечеловеческих масштабов «низшее существо <...> женской формы» Соловьева и вписывая обоих влюбленных, а также их чувства в вечность.
Но Гиппиус не отказывается от концепта «Вечной Женственности», в которой, следуя за Соловьевым, она видит идеал любви Божественной, отраженной в любимом земном существе. Однако и здесь идея бисексуальности привносит свои нюансы. Это ощутимо в стихотворении «Вечноженственное»39, впервые опубликованном в 1928 г. Судя по стиху «Твоим - твоей от начала», его лирический субъект, обращающийся к божеству, андрогинен. Поэтому, каким бы ни был его биологический пол, одна из составляющих его двойной природы непременно соответствует «чистому образу» нежного божества в белых одеждах. Как следствие андрогинизма каждого эмпирического человеческого индивидуума - включение в сферу влияния «Вечной Женственности»
40
всего человечества без исключения .
В целом триединая задача Гиппиус - это вехи на пути претворения в жизнь проекта по созданию андрогинного Богочеловечества. Воплощение этой идеи в различных жизнетворческих проектах Гиппиус уже достаточно широко
33 См.: Гиппиус З.Н. Арифметика любви // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 13: У нас в Париже. С. 157.
34 См.: Гиппиус З.Н. О любви // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 12: Там и здесь. С. 240.
35 См.: Соловьев В.С. Смысл любви // Соловьев В.С. Собрание сочинений: в 10 т. 2-е изд. Т. 7. С. 46, 47.
36 Там же. С. 41, 42.
37 См.: Intellect and Ideas in Action. Selected Correspondence of Zinaida Hippius / ed. by T. Pachmuss. С. 65; Гиппиус З.Н. О любви // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 12: Там и здесь. С. 233, 236; Гиппиус З.Н. Арифметика любви // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 13: У нас в Париже. С. 160.
38 См.: Соловьев В.С. Смысл любви // Соловьев В.С. Собрание сочинений: в 10 т. 2-е изд. Т. 7. С. 16.
39 Гиппиус З.Н. Стихотворения. С. 266.
40 Проблему женской любви у Соловьева отметил также и Н. Бердяев, предложив в «Метафизике пола и любви» (1907 г.) понятие «Вечная Мужественность».
обсуждалось41. Ее присутствие в поэзии писательницы, тем не менее, осталось пока незатронутым. Остановимся более подробно на трех стихотворениях 1905 г., наиболее полно соответствующих триединой задаче.
Решение первой задачи «о "я "», о личности и ее идеале отражено в тексте «Водоскат», конструирующем андрогинную природу лирического «я»42, лишенного признаков грамматического рода, с использованием, как ни странно, физических свойств воды - субстанции, которая в философско-артистической мысли Серебряного века нередко представляется символом
43
женского начала :
Душа моя, угрюмая, угрозная, Живет в оковах слов.
Я - черная вода, пенноморозная, Меж льдяных берегов.
Ты с бедной человеческою нежностью Не подходи ко мне.
Душа мечтает с вещей безудержностью О снеговом огне.
И если в мглистости души, в иглистости Не видишь своего, -
То от тебя ее кипящей льдистости Не нужно ничего [19, с. 169].
Как бы вторя канонам эпохи, лирический субъект в первой строфе стихотворения характеризует себя с помощью слов женского рода - душа и вода. Однако речь здесь идет о душе, живущей «в оковах слов» (ст. 2). Душа, в свою очередь, сродни воде, заключенной «меж льдяных берегов» (ст. 4), придающих ей форму. Форма же, как и идея упорядоченности, проявляющаяся в кристаллической структуре льда, относится к признакам мужского начала. Таким образом, наделенная хаотической природой «пенноморозная» (ст. 3) низвергающаяся по водоскату незастывающая вода и придающие ей форму и упорядоченность «льдяные берега» отражают андрогинную сущность лирического субъекта, которому не чуждо поэтическое творчество. Сверх того, вода и лед являются двумя подверженными взаимопревращениям состояниями одного и того же вещества. Названная «пенноморозной» (пена = жен. род + мороз = муж. род44), вода нахо-
41 См., напр.: О. Матич «Переписка как телесное слияние» (см.: Матич О. Эротическая утопия: новое религиозное сознание и fin de siècle в России. С. 218-222 и вступ. статью М. Павловой о «"новой" христианской любви» (см.: Истории «новой» христианской любви. Эротический эксперимент Мережковских в свете «Главного»: из «дневников» Т.Н. Гиппиус 1906-1908 гг. С. 391-406).
42 См. об этом подробнее: Создание андрогинного лирического субъекта в поэзии З. Гиппиус (см.: Zinaïda Guippius. Poésie et philosophie du genre. Strasbourg: PUS, 2016. P. 81-97).
43 См.: Рябов О.В. Женщина и женственность в философии Серебряного века. Иваново: Ивановский гос. университет, 1997. С. 20 [28].
44 Следует отметить, что Гиппиус придает большое значение выбору грамматического рода лексем, с помощью которых она создает свой поэтический мир. Красноречивым примером может
дится между этими состояниями, т.е. сама по себе она уже андрогинна. Это многослойное «матрешечное» письмо предвосхищает гораздо более поздние теоретические выкладки Гиппиус о том, что андрогинизм, точно так же как одухотворенность, присущ «каждой ... клеточке»45 человеческого существа. Во второй и третьей строфе андрогининная природа лирического «я» скрепляется использованием оксюморонов46 «снеговой огонь» (ст. 8) и «кипящая льдистость» (ст. 11), первый символизирует мечты, второй, отсылающий к эпитету «пенноморозная», - душу лирического «я». Одним из ключей к потаенным мечтам лирического «я», соединяющим жар огня и холод снега, может послужить более раннее стихотворение Гиппиус «Снег»47 (1897 г.). В нем возвращающийся каждую зиму снег ассоциируется с божественным чудом, имя которому - победа над смертью. Образ торжествующего над смертью снега позволяет перекинуть мостик к смертью смерть поправшему Серафитусу-Серафите Бальзака. Страстно влюбленный в женскую ипостась андрогина Вилфрид, задаваясь вопросом происхождения Серафиты, восклицает: «Кто она? Видели ли вы ее ребенком? Была ли она вообще рождена? Были ли у нее родители? Не порождение ли она льда и солнца?» -
48
т.е., в сущности, холода и жара .
Затронутые в «Водоскате» проблематичные отношения «я» и «ты», не составляющих вместе идеальную пару (ст. 9-12), подводят нас ко второй части триединой задачи, связанной с личной любовью, положительное решение которой предлагается в стихотворении «Ты:». Андрогинная природа его лирических «я» и «ты» явно выражена в шести финальных стихах:
Ты - мой веселый и беспощадный, -
Ты - моя близкая и неизвестная.
Ждал я и жду я зари моей ясной,
Неутомимо тебя полюбила я...
Встань же, мой месяц серебряно-красный,
послужить ее стихотворение «Ты:» (см.: Гиппиус З.Н. Стихотворения. С. 159). Первая часть этого текста (ст. 1-8), подготавливающая появление андрогинного адресата, представляет собой чередование «мужских» и «женских» граней «ты»: главные слова словосочетаний нечетных стихов выражены существительными мужского рода (трепет - порыв - просвет - меч, луч), а в четных стихах они представлены существительными женского рода (веточка - гладь - маргаритка -тайна). В случае прилагательного «пенноморозная» лексико-грамматический прием подчеркивает физический феномен взаимопревращений воды и льда при температурах, близких к 0°С, усиленный механическим феноменом перепада уровней водоската. Более того, значимость выбора элементов, составляющих прилагательное «пенноморозная» в стихотворении «Водоскат», подтверждается первичным употреблением этого приема в заглавии (вода = жен. род + скат = муж. род). Таким образом, андрогинизм лирического субъекта оказывается заданным изначально.
45 См.: Гиппиус З.Н. Арифметика любви // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 13: У нас в Париже. С. 160.
46 О возможности отразить андрогинизм посредством оксюморона см.: Блинова О.А. Пифагореизм, алхимия и андрогинная любовь в поэтическом тексте Зинаиды Гиппиус «Ты:» (1905) // Соловьевские исследования. 2019. № 1(61). С. 144.
47 См.: Гиппиус З.Н. Стихотворения. с. 98-99.
48 См.: Balzac H. de. Séraphîta. La Bibliothèque électronique du Québec. С. 80-81.
Выйди, двурогая, - Милый мой - Милая... [19, с. 159]
Необходимая для истинной любви единственность любимого лирическим «я» андрогинного существа передается здесь с помощью его инкарнации в серебряно-красную луну-месяц. Связанный с «ты» серебряно-красный лунный свет отсылает к явившемуся в мечтах лирического субъекта «Водоската» «снеговому огню», символу желаемой победы над смертью. Но эта победа сможет осуществиться только при решении последней, третьей части триединой задачи, связанной с «мы», с обществом, а по Соловьеву, со всеединством.
Именно в форме трех условий, выполнение которых должно позволить воскресение человечества в Боге, и построено стихотворение Гиппиус «Если»:
1 Если ты не любишь снег,
2 Если в снеге нет огня, -
3 Ты не любишь и меня,
4 Если ты не любишь снег.
5 Если ты не то, что я, -
6 Не увидим мы Лицо,
7 Не сомкнет Он нас в кольцо,
8 Если ты не то, что я.
9 Если я не то, что ты, -
10 В пар взлечу я без следа,
11 Как шумливая вода,
12 Если я не то, что ты.
13 Если мы не будем в Нём,
14 Вместе, свитые в одно,
15 В цепь одну, звено в звено,
16 Если мы не будем в Нём, -
17 Значит, рано, не дано,
18 Значит, нам - не суждено,
19 Просияв Его огнём,
20 На земле воскреснуть в Нём. [19, с. 160]
Первые два условия, заключенные в трех начальных строфах, касаются личной любви и представляют собой: 1) андрогинизм обоих влюбленных и 2) признание каждым из них как андрогинизма, так и божественной природы своего единственного «ты». Условия эти прочитываются, как и в «Водоскате», сквозь символическую призму снега и огня. Кольцо, упомянутое в ст. 7, -символ единения влюбленных, а также Создателя со своими твореньями - находит свое отражение в фонической и графической структурах стихотворения. Ст. 6 и 7, в которых речь идет о Божественном Лике, заканчиваются мужской смежной рифмой на гласную о в форме кольца. Расположение большей части рифм - кольцевое, что подчеркивается использованием симплоки, повтора одного и того же стиха в начале и конце четырех из пяти строф стихотворения. Но на этом этапе единение влюбленных в Боге остается желанием, страстным стремлением, движением
вверх, передаваемым сочетанием идеи кольца, круга, божественно-идеальной фигуры без начала и конца, с идеей четырехугольника, символа всего земного, заключенной в ритмической структуре стихотворения, состоящего из четырехстопных четверостиший. Желаемое единение двух влюбленных в Боге может осуществиться лишь в процессе всеобщего единения, что и составляет суть третьего, последнего условия, (ст. 13-20), его выполнение даст человечеству бессмертие. Образно всеединение мыслится как цепь, ее звенья соответствуют влюбленным парам андрогинных индивидуумов: «В цепь одну, звено в звено» (ст. 15). Стих этот третий в четвертом катрене; он единственный в стихотворении обладает всеми четырьмя предусмотренными по метрической схеме ударениями, символизируя путь от человечества к Богочеловечеству. На ритмико-фоническом уровне цепь всеединения выстраивается сцеплением строф посредством повтора опорной гласной фонемы в рифмованных клаузулах. Это последнее всеединение позволит человечеству, охваченному пламенем Божественного огня, воскреснуть, как Фениксу, к новой вечной жизни.
Анализ стихотворных текстов Гиппиус показал, что они являются оригинальным, тщательно выстроенным художественным воплощением проекта по созданию Богочеловечества, который включает в себя более современный, нежели у Соловьева, подход к андрогинизму, основанный на психологической интериоризации феномена. Не последнюю роль в выработке этого подхода сыграли пропущенные через призму «философии пола» Вейнингера мистические установки «Серафиты» Бальзака, а также верования русских масонов о целомудренном Адамовом лобзании, почерпнутые писательницей в книге Не-зеленова о Новикове. Синтез этих составляющих позволил ей создать свою, неслиянную и нераздельную со «Смыслом любви» Соловьева, версию теории Эроса, подрывающую современную ей андроцентрическую картину мира.
В поэзии Гиппиус проект Богочеловечества начал обретать форму с появлением в 1897 г. стихотворения «Снег». Представление триединой задачи литературными средствами достигло зрелости в 1905 г. с выходом в свет «Водоската», «Ты:» и «Если», т.е. не менее чем за 20 лет до публикации основных теоретических текстов по этому вопросу.
Список литературы
1. Гиппиус З.Н. Дмитрий Мережковский // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 6: Живые лица. М.: Русская книга, 2002. С. 193-432.
2. З.Н. Гиппиус: pro et contra / сост., вступ. ст., коммент. А.Н. Николюкина. СПб.: РХГА, 2008. 1038 с.
3. Pachmuss T. Из архива З.Н. Гиппиус // Cahiers du monde russe et soviétique. 1980. №№ 2. Р. 223-230.
4. Матич О. Эротическая утопия: новое религиозное сознание и fin de siècle в России. М.: НЛО, 2008. 400 с.
5. Zinaïda Guippius. Poésie et philosophie du genre / dir. par O. Blinova. Strasbourg: PUS, 2016. 256 p.
6. Коростелев О.А. Круг Мережковских о Вл. Соловьеве до революции и в эмиграции // Соловьевские исследования. 2018. Вып. 3(59). С. 74-86.
7. Чистякова О.А. Литературная критика Вл. Соловьева в «Вестнике Европы» на примере статьи «Поэзия Ф.И. Тютчева» // Вестник Новгородского гос. университета. 200V. № 41. С. 75-78.
8. Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. V: Мы и они. М.: Русская книга, 2003. 528 с.
9. Венгерова З.А. Поэты символисты во Франции // Вестник Европы. 1892. Т. 5, кн. 9. С. 115-143.
10. Гиппиус З.Н. Contes d'amour // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. S: Дневники 1893-1919. М.: Русская книга, 2003. С. 2V-69.
11. Луцевич Л. Россия и Запад. Из истории усвоения идей (на пути к андрогинной целостности) // La Russie et l'Europe: autres et semblables (Электронный сборник. 2008). http://institut-est-ouest.ens-lsh.fr/spip.php7article126
12. Соловьев В.С. Смысл любви // Соловьев В.С. Собрание сочинений: в 10 т. Т. V. 2-е изд. СПб.: Просвещение, 1914. С. 1-63.
13. Соловьев В.С. Жизненная драма Платона // Соловьев В.С. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 9. 2-е изд. СПб.: Просвещение, 1913. С. 194-241.
14. Гиппиус З.Н. О любви // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 12: Там и здесь. М.: Дмитрий Сечин, 2011. С. 232-254.
15. Intellect and Ideas in Action. Selected Correspondence of Zinaida Hippius / ed. by T. Pachmuss. München: Wilhelm Fink Verlag, 19V2. VS4 р.
16. Гиппиус З.Н. Арифметика любви // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 13: У нас в Париже. М.: Дмитрий Сечин, 2012. С. Ш-164.
17. Розанов В.В. Мимолетное, 1915 год // Розанов В.В. Собрание сочинений. Т. 2: Мимолетное. М.: Республика, 1994. С. 5-334.
18. Письма З.Н. Гиппиус к В.Ф. Нувелю / встун. ст., нубл. и нримеч. Н.А. Богомолова // Диаспора. Вып. II. Новые материалы. 2001. С. 303-348.
19. Гиппиус З.Н. Стихотворения. СПб.: Академический проект, 1999. 592 с.
20. Мережковский Д.С. Собрание сочинений: в 20 т. Т. S: Вечные спутники. М.: Дмитрий Сечин, 20П. 44V с.
21. Мережковский Д.С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы. СПб.: Типо-литография Б.М. Вольфа, 1893. 192 с.
22. Balzac H. de. Séraphîta. La Bibliothèque électronique du Québec. Vol. 1095: version 1.0. 291 p.
23. Гиппиус З.Н. Мисс Май // Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т. 1: Новые люди. М.: Русская книга, 2001. С. 486-520.
24. Письма З.Н. Гиппиус к М.С. Шагинян 1908-1910 гг. / нубл. Н.В. Королевой // З.Н. Гиппиус. Новые материалы. Исследования. М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 89-140.
25. Незеленов А.И. Николай Иванович Новиков, издатель журналов П69-П85 гг. СПб.: Типография В.С. Балашева, 18V5. XV. 447 с.
26. Павлова М.М. К истории неохристианской коммуны Мережковских (на материале «дневников» Т.Н. Гиппиус). Статьи 1, 2 // Русская литература. 20П. № 3. С. 222-242. № 4. С. 166-194.
27. Истории «новой» христианской любви. Эротический эксперимент Мережковских в свете «Главного»: из «дневников» Т.Н. Гиппиус 1906-1908 гг. / встун. ст., подгот. текста, нримеч. М.М. Павловой // Эротизм без берегов. М.: НЛО, 2004. С. 391-455.
28. Рябов О.В. Женщина и женственность в философии Серебряного века. Иваново: Ивановский гос. университет, 199V. 160 c.
References
1. Gippius, Z.N. Dmitriy Merezhkovskiy [Dmitry Merezhkovsky], in Gippius, Z.N. Sobranie sochineniy, t. 6: Zhivye litsa [Collected Works, vol. 6: The Living Faces]. Moscow: Russkaya kniga, 2002, pp. 193-432.
2. Z.N. Gippius: pro et contra. Saint-Petersburg: RKhGA, 2008. 1038 p.
3. Pachmuss, T. Cahiers du monde russe et soviétique, 1980, no. 2, pp. 223-230.
4. Matich, O. Eroticheskaya utopiya: novoe religioznoe soznanie i fin de siècle v Rossii [Erotic Utopia: the Decadent Imagination in Russia's Fin de Siècle]. Moscow: NLO, 2008. 400 p.
5. Zinaïda Guippius. Poésie et philosophie du genre. Strasbourg: PUS, 2016. 256 p.
6. Korostelev, O.A. Solov'evskie issledovaniya, 2018, issue 3(59), pp. 74-86.
7. Chistyakova, O.A. Vestnik Novgorodskogo gosudarstvennogo universiteta, 2007, no. 41, pp. 75-78.
8. Gippius, Z.N. Sobranie sochineniy, t. 7: My i oni [Collected Works, vol. 7: Us and Them]. Moscow: Russkaya kniga, 2003. 528 p.
9. Vengerova, Z.A. Vestnik Evropy, 1892, vol. 5, book 9, pp. 115-143.
10. Gippius, Z.N. Contes d'amour [Tales of Love], in Gippius, Z.N. Sobranie sochineniy, t. 8: Dnevniki 1893-1919 [Collected Works, vol. 8: Diary 1893-1919]. Moscow: Russkaya kniga, 2003, pp. 27-69.
11. Lutsevich, L. La Russie et l'Europe: autres et semblables (Elektronnyy sbornik po materi-alam konferentsii. 2008). http://institut-est-ouest.ens-lsh.fr/spip.php7article126
12. Solov'ev, V.S. Smysl lyubvi [The Meaning of Love], in Solov'ev, V.S. Sobranie sochineniy v 10 t., t. 7 [Collected Works in 10 vol., vol. 7]. Saint-Petersburg: Prosveshchenie, 1914, pp. 1-63.
13. Solov'ev, V.S. Zhiznennaya drama Platona [The Drama of Plato's Life], in Solov'ev, V.S. Sobranie sochineniy v 10 t., t. 9 [Collected Works in 10 vol., vol. 9]. Saint-Petersburg: Prosveshchenie, 1913, pp. 194-241.
14. Gippius, Z.N. O lyubvi [About Love], in Gippius, Z.N. Sobranie sochineniy, t. 12: Tam i zdes' [Collected Works, vol. 12: Here and there]. Moscow: Dmitriy Sechin, 2011, pp. 232-254.
15. Intellect and Ideas in Action. Selected Correspondence of Zinaida Hippius. München: Wilhelm Fink Verlag, 1972. 784 p.
16. Gippius, Z.N. Arifmetika lyubvi [The Arithmetic of Love], in Gippius, Z.N. Sobranie sochineniy, t. 13: U nas v Parizhe [Collected Works, vol. 13: At Home in Paris]. Moscow: Dmitriy Sechin, 2012, pp. 157-164.
17. Rozanov, V.V. Mimoletnoe, 1915 god [The Fleeting, Year 1915], in Rozanov, V.V. Sobranie sochineniy, t. 2:Mimoletnoe [Collected Works, vol. 2: Ephemeral]. Moscow: Respublika, 1994, pp. 5-334.
18. Pis'ma Z.N. Gippius k V.F. Nuvelyu [Z.N. Gippius' Letters to V.F. Nouvel], in Diaspora. Vyp. II. Novye materialy. 2001, pp. 303-348.
19. Gippius, Z.N. Stikhotvoreniya [Poems]. Saint-Petersburg: Akademicheskiy proekt, 1999. 592 p.
20. Merezhkovskiy, D.S. Sobranie sochineniy v 20 t., t. 8: Vechnye sputniki [Collected Works in 20 vol., vol. 8: The Eternal Companions]. Moscow: Dmitriy Sechin, 2017. 447 p.
21. Merezhkovskiy, D.S. Oprichinakh upadka i o novykh techeniyakh sovremennoy russkoy lit-eratury [On the Causes of the Decline and on the New Trends in Contemporary Russian Literature]. Saint-Petersburg: Tipo-litografiya B.M. Vol'fa, 1893. 192 p.
22. Balzac, H. de. Séraphîta. La Bibliothèque électronique du Québec. Vol. 1095: version 1.0. 291 p.
23. Gippius, Z.N. Miss May [Miss May], in Gippius, Z.N. Sobranie sochineniy, t. 1: Novye lyudi [Collected Works, vol. 1: New People]. Moscow: Russkaya kniga, 2001, pp. 486-520.
24. Pis'ma Z.N. Gippius k M.S. Shaginyan 1908-1910 gg. [Z.N. Gippius' Letters to M.S. Shaginyan 1908-1910], in Z.N. Gippius. Novye materialy. Issledovaniya [Z.N. Gippius. New materials. Research]. Moscow: IMLI RAN, 2002, pp. 89-140.
25. Nezelenov, A.I. Nikolay Ivanovich Novikov, izdatel' zhurnalov 1769-1785 gg [Nicolai Ivanovich Novikov, Press Editor in 1769-1785]. Saint-Petersburg: Tipografiya V.S. Balasheva, 1875. XV. 447 p.
26. Pavlova, M.M. Russkaya literatura, 2017, no. 3, pp. 222-242; no. 4, pp. 166-194.
27. Istorii «novoy» khristianskoy lyubvi. Eroticheskiy eksperiment Merezhkovskikh v svete «Glavnogo»: iz «dnevnikov» T.N. Gippius 1906-1908 gg. [Stories of «new» Christian Love. Me-rezhkovskys' Erotic Experiment in Light of «The Essential»: from T.N. Gippius' «Diaries» 19061908], in Erotizm bezberegov [Limitless Eroticism]. Moscow: NLO, 2004, pp. 391-455.
28. Ryabov, O.V. Zhenshchina i zhenstvennost' v flosofii Serebryanogo veka [Woman and Femininity in the Philosophy ofthe Russian Silver Age]. Ivanovo: Ivanovskiy gosudarstvennyy universitet, 1997. 160 p.
