CC BY
108
УДК 72.03(09)(086.6) ББК Т3(2Р36)-7
АРХИТЕКТУРА МУСУЛЬМАНСКИХ И ЛАМАИСТСКИХ КУЛЬТОВЫХ СООРУЖЕНИЙ ЮЖНОГО УРАЛА В XVIII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА*
Е.В. Пономаренко
ARCHITECTURE OF MUSLEM AND LAMAISTIC BUILDINGS FOR PUBLIC WORSHIP OF SOUTH URAL IN XVIII — FIRST HALF OF XIX CENTURY
E.V. Ponomarenko
Рассматривается широкий круг вопросов, связанных с культовой архитектурой мусульманской и ламаистской групп населения Южного Урала. Выявлен интересный пласт наследия региона. Приведен обширный материал натурных обследований памятников и анализа чертежей. На основе этих материалов и воспоминаний очевидцев проанализированы характерные черты мусульманской и ламаистской культовой архитектуры.
Ключевые слова: этнический и конфессиональный состав населения Южного Урала, особенности архитектуры мечетей XVIII века, особенности архитектуры мечетей XIX века, планировка и характерные черты архитектуры ламаистских сооружений.
The article considers wide range of questions connected with religious architecture of Muslem and Lamaistic groups of population of South Ural. An interesting layer of the regional heritage was revealed. The extensive material of examinations of monument and analysis of drawings is presented. On base of this material and recollections of eyewitnesses typical features of Muslim and Lamaistic religious architecture are analyzed.
The Keywords: ethnic and religious composition of the population of South Ural, particularities of the architecture of the mosques of XVIII century, particularities of the architecture of the mosques of XIX century, planning andfeatures of architecture of Lamaistic buildings.
До начала полномасштабной русской колонизации Южного Урала во второй трети XVIII в. основным населением края было башкирское. В результате строительства русских крепостей и принудительного переселения в них казаков национальный состав жителей Южного Урала оказался весьма пестрым. Вместе с русским населением на территорию региона мигрировали представители различных этнических групп. В результате христианские и исламские конфессиональные общины приобрели неоднородный состав. К христианскому вероисповеданию относились: русские, украинцы, немцы, поляки и др. Особенностью региона являлось значительное количество мусульман, в том числе переселенцев. Третьей конфессиональной группой региона были буддисты-ламаисты. Это была менее многочисленная группа, чем христиане и мусульмане, но и она играла определенную роль в формировании архи-
тектурно-градостроительного наследия региона.
Миграции представителей различных этнических групп привели к тому, что к концу века преобладающим населением края вместо башкирского стало русское. По данным третьей ревизии 1767 года русское население Южного Урала составляло примерно треть всех жителей, а основная часть приходилась на нерусские народности. Самой многочисленной категорией податного населения региона являлось крестьянство — 97,8 %. Оно распределялось следующим образом: 46,2 % всех жителей приходилось на долю ясачных крестьян, 33,4 % — теплярей и бобылей, 8,2 % — посессионных, 5,9 % — помещичьих, 5,7 % — экономических, 4 % — дворцовых, 2,8 % — приписных к частным заводам и т. п.1
Уже по данным ревизии 1781 года, самыми многочисленными жителями Южного Урала были русские, составлявшие 56,6 %. Почти втрое меньше на
* Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 07-06-96004
Е.В. Пономаренко
территории башкир проживало — 22,8 %. Тепля-ры составляли 13,9 %, а мещеряки — 5,3 %. Все остальные народности (крещеные калмыки, татары, чуваши, марийцы и др.) — 1,4 %. При этом городское население края составляло 1,01%, а сельское — 98,99 %. Т атары, согласно ревизии 1745 года впервые появились на Южном Урале в этом году и составляли тогда 2,4 %. В основном это были военные, их называли «служилые татары»2.
После завоевания Казани на всей российской территории некоторое время происходило разрушение мусульманских культовых зданий, но положение изменилось после указа Сената 1773 года «О терпимости всех вероисповеданий», в результате которого в российских городах мечети начали широко строиться. Большое количество переселенцев из Поволжья способствовало экспансии волго-камской архитектурной традиции. Как отмечает исследователь мусульманской архитектуры этого региона Н.Х. Халитов, традиция культовой архитектуры поволжских татар сохранила к середине XVIII века два основных типа мечети: центрально-купольные «джами» и «мэхэлля» — однозальную (столпную) мечеть с минаретом в центре двускатной крыши. Архитектура татарских мечетей в этот период во многом утратила традиции монументальности. Это были небольшие здания, исчез их градообразующий масштабный характер3 .
Однозальные мечети XVIII века с минаретом на крыше были однотипны как в плане, так и по композиции. Они ставились на высокий хозяйственный подклет с отдельным входом снаружи. Объемная композиция здания строилась на распластанном четко ограниченном объеме здания и мощной вертикали остроконечного минарета. Эти здания были вытянуты не поперек, а вдоль кыблы (направление на Мекку) и часто имели закрытую площадку (азанчи) на крыше, что объясняется более суровыми климатическими условиями, чем у их среднеазиатских прототипов. Вход в северной или восточной стене вел в сени, где размещалась лестница на чердак и дверь в молельный зал. На чердаке по специальной дощатой дорожке можно было пройти к минарету, на верхнюю площадку которого вела винтовая лестница. Обычно башня завершалась высоким деревянным шатром с полумесяцем. В южной стене молельного зала находилась мих-рабная ниша, снаружи имевшая вид пристроя прямоугольной формы, в ряде случаев консольно нависавшего над землей. Срубные одно- двухэтажные здания покрывались высокой двухскатной крышей. Минарет конструктивно представлял собой бревенчатый восьмигранный каркас, крепившийся к стропилам и балкам перекрытия и обшитый, как правило, горизонтальными рядами досок. Для силуэта характерен контраст
тонкого изящного ажурного минарета и массивного статичного объема здания при общей симметричности композиции. Нижняя часть шатра перебивалась двойным дощатым карнизом. Восьмигранный стержень делился пополам карнизом на уровне площадки. Под восьмериком мог располагаться небольшой четверик. В интерьере мечети наблюдалось разделение на три помещения: первое (сени) — для обуви молящихся, второе — для молящихся, третье пред михра-бом — для духовенства. Рядом с михрабом делалось возвышение, откуда мулла произносил проповеди.
Например, в поселке Татарская Каргала Сак-марского района Оренбургской области сохранилась каменная мечеть подобного типа 1749 года строительства, исследованная автором. Ее композиция усложнена дополнительными приделами, фланкирующими вход, что придает плану крестообразную форму. Основной объем — более узкий в районе сеней — расширяется в области молельного зала. Минарет деревянный невысокой с шатровым покрытием. Михраб выступает как эркер полуцилиндрической формы и напоминает небольшую апсиду православного храма, перекрытую конхой. Основным декоративным мотивом стен выступают высокие плоские ниши, в которые заключены окна с полуциркульным завершением. Все здание опоясывает сильно выступающий профилированный карниз. На главном и боковых фасадах окна имеют плоские наличники с выделенным замковым камнем. Главный фасад и приделы декорированы по углам рустованными лопатками. Таким образом, налицо переплетение черт русской стилевой и традиционной волго-камской архитектуры.
Мечеть № 8 в поселке Каргалы в Башкирии была построена в 1790 году Махди-Китлов-беем. Она представляла собой одноэтажный объем с купольной главкой на цилиндрическом барабане над главным залом. Вход в мечеть был фланкирован двумя минаретами, внешним видом напоминавшими средневековые булгарские. Акцентированная арка входа между башнями ассоциативно дополняла это сходство. В то же время, в стилевом отношении мечеть № 8 явно решалась архитектором в духе русского барокко середины XVIII века, в сочетании с упомянутыми башнями придававшими зданию несколько эклектичный облик.
Центрально-купольные мечети имели двухэтажные сени и примыкающий по оси здания с севера высокий минарет. Например, мечеть Менового двора в г. Яике (Уральске) зарисованная в середине XVIII в. П.И. Рычковым4.
Судя по его рисунку, здание имело прямоугольный или квадратный план, центральный ку-
Искусствоведение
польный зал и два угловых минарета. Несмотря на схематичность изображения на рисунке хорошо различимы два массивных цилиндрических с утонением минарета, диагонально встроенные в углы здания. Башни увенчаны куполами, имеют внешние консольные галереи. Купол над центральным залом, увенчан цилиндрическим барабаном с маковкой и полумесяцем на шатре. Мечети такой же купольной конструкции распространены в Азербайджане, Турции, Иране, Средней Азии, но южноуральские мечети отличаются приземистостью пропорций, тяжеловесностью форм и лаконичностью внешнего декора.
С начала XIX века в Оренбургской губернии строительство мечетей еще более расширилось, число их к 1833 году достигло 1717. Как доносил в 1806 году пресвященный Августин обер-прокурору Св. Синода А.Н. Голицину, «во всех уездах Оренбургской епархии великое множество татарских селений с их мечетями и училищами»5 .
Например, старейшая мечеть Оренбурга находилась в центре города между Мечетной улицей и Татарским переулком. Мечеть № 1 была заложена в 1803 году на казенные средства, закончена в 1805 году и расширена в 1874 году. В образном отношении она близка к булгарс-кому стилю средневековой исламской архитектуры.
Наиболее интересными в архитектурном отношении в Оренбурге были Караван-Сарайская и гостинодворская мечети. Мечеть Караван-сарая архитектора А.П. Брюллова была построена в 1836 году. По замыслу автора — это был композиционный центр комплекса караван-сарая. Расположена она была в центре каре, образованного двухэтажными каменными жилыми и торговыми корпусами. Само здание мечети в соответствии с «образцом» было центричное, в виде стрельчатого купола, поставленного на землю и опирающегося на восемь массивных контрфорсов. При строительстве, в отличие от образцового проекта, автор отнес вертикаль минарета на достаточное расстояние.
Троицкая мечеть № 3 была построена в 1863 году на средства Гыйси Мухамменд Юсуфа Яушева. Ее архитектура — это смесь русского классицизма и булгарско-татарских куполов, маковок, решения минаретов, декоративных деталей.
Интересная мечеть с отдельно стоящим минаретом была построена в Миассе. В настоящее время сохранился только минарет. Вот описание этой мечети конца XIX в.: «Магометанская мечеть в Миассе считается одной из лучших в При-уралье. Минарет ее стоит отдельно от мечети, в отличие от обыкновенного типа мечетей, у которых он пристроен всегда к крыше. Поставлен
он на четырехгранном основании, над которым высоко поднимается гранитная колонна; наверху колонны круглый балкон, обнесенный решеткой, выше балкона верх колонны заканчивается куполом, на котором водружен высокий острый шпиль, заканчивающийся золотым изображением мусульманского полумесяца»6.
Особо отмечает миасскую мечеть и М.А. Круковский: «Главной достопримечательностью Миасса можно считать мусульманскую мечеть, преимущественно ее минарет возвышается над всем заводом. Мечеть спрятана в одной из боковых улиц и стеснена домами, а, в сущности, следовало бы поставить это красивое здание на самом видном месте. Минарет стоит отдельно от мечети, в отличие от обыкновенного типа мечетей, у которых он пристроен всегда на крыше здания. Поставлен он на четырехгранном основании, над которым высоко вверх поднимается граненая колонна. Наверху колонны решетка. Мечеть эта справедливо считается самой красивой на Урале. На одной стороне города стоит исполинская ветряная мельница, на другой — заросшее огромными березами клад-бище»7.
Культовые сооружения калмыков -ламаистов, чувашей и мордвы располагались в значимых для них местах, как правило, в глухих лесах. Это объяснялось почитанием деревьев и необычных природных феноменов. Определенную роль в таком их расположении играла политика принудительного крещения ламаистов. В XVIII веке по воспоминаниям И.И. Лепехина «Чуваши и мордва, хотя просвещены святым крещением, однако между ими попадаются семьи, которые живут по старой вере, и редкую можно найти деревню, при которой бы не были видны остатки прежнего их богомолья. Они выбирают на такой конец место несколько отдаленное от своего жилища в лесу, куда для тишины, а может быть и для возбуждения потомков своих к люблению лесов, дабы тем удовлетворить их сохранению, удаляются, а не для сокрытия себя от иноверцев, как некоторые пишут: ибо кому не известно, что уже в самую глубокую древность язычники через такой набожности предмет сохраняли свои леса, посвящая их в покровительство разным ими обожаемым существам»8 .
Мольбища чувашей назывались «ирзям», а мордвы — «кереметь». Композиционно они были одинаковы. Прямоугольная площадка, ориентированная по сторонам света, огораживалась с четырех сторон тыном. В нем делалось трое ворот: с востока запада и севера. «С восточной стороны вводят они жертвенный свой скот, в западные ворота входят люди, а через северные приносят воду. Причины сему они не знают, но говорят, что так от предков своих полу-
Е.В. Пономаренко
чили». Около восточных ворот вкапывали три столба, из которых к одному привязывали жертвенную лошадь, к другому быка или корову, а к третьему овец. Эти столбы назывались «тирки-гать». Около западных ворот возводилось еще три столба, которые назывались «ююба». Жертвенный скот привязывали сначала к восточным столбам, а потом закалывали около западных. После жертвоприношения кожи мелких животных развешивали на восточных столбах, а крупных продавали. На вырученные деньги покупали соль для будущего богомолья. Несколько в стороне от западных ворот ставили «калду» или «поветь». Это сооружение представляло собой два столбика с поперечником, чтобы подвешивать котлы для варки животных, принесенных в жертву. Другое название этого места — «харай-жигать», т. е. кухня. У северных ворот устанавливался полог или широкая лавка, на которой разрезали сваренное мясо на столько кусков, сколько было богомольцев. Эту лавку называли «хума».
Калмыки тоже имели свои мольбища, которые назывались «кин». Они располагались, также, в почитаемых местах, около священных природных объектов. «Летописцы их свидетельствуют, что они в старину были не кочевой народ. Да и ныне сиим калмыцким именем называют одну пещеру, находящуюся при Соленом озере, отстоящем от Черного яра в 60 верстах на Уральской степи»9.
Другой тип мольбища назывался у калмыков «цаца», там проводились годовые (крупные) религиозные церемонии. «Цаца» устраивалась специально для каждой церемонии. По свидетельству И.И. Лепехина: «Тут делают новые капища, цаца называемые, и выбирают к сему уго-ристое место. Цацу украшают вышесказанными уборами. Посередине ставят стол. А на стол ставят своих Бурханов. В цаце освещают все плошками, наполненными коровьим маслом; а светильня неотменно должна быть бумажная. Тут каждый калмык старается со своей стороны способствовать сему празднеству. Зажиточные перед Бурханами ставят благовонные свечки, а другие возжигают с коровьим маслом плошки, и ставят по горе около цацы. Тут бьют всякую скотину, и шесть чаш, называемых та-килсиин цегуце с сарацинским пшеном вместо жертвоприношения ставят перед Бурханами, вмещая в оные по малой части всякого животного. Во время служения в цаце бывает объявленная музыка [на священных инструментах]. Лама со всем причетом отправляет службу, состоящую в молитвах. Черные калмыки [не священники] ходят около цацы, и по троекратном обходе перед дверьми цацы кладут по три земные поклона, взирая на Бурханов и возлагая руки свои на голову. Когда читают важнейшие
молитвы, тогда молятся с сокрушенным сердцем, подгибая правую ногу, а левую скорча, и сложив ладони. Но чтобы никакой предмет не мог поколебать их мыслей, защуривают глаза и потупляют голову. Принесенную жертву Бурха-нам никому есть не дозволяется, но пускают оную в текущую воду, например в ручей, речку и прочие; а остальную скотину едят богомольцы. Первую часть получает духовенство, и каждый из своего блюда по три щепотки откладывает, как некую жертву Бурханам, приговаривая за каждой щепоткой урбанердини»10.
Кроме того, у калмыков существовала традиция совершать свои богослужения в специальных кибитках или, позднее, в домах. Традиционные погребения калмыков отличались от русских. «Над погребениями ставят четыре шеста, обращенные на все части мира. На шестах вращают значки с надписью года и числа рождения и кончины покойника с молитвою к Бурха-
нам»11 .
Таким образом, в южноуральских мечетях периодов барокко и классицизма зодчие использовали традиционные образы, но дополняли фасады элементами стилевой архитектуры: рустовкой, тягами, нишами, лопатками, пилястрами и наличниками, фронтонами, фризами и т.д. Архитектура мечетей Южного Урала второй половины XVIII — середины XIX века в целом не имела выраженного сходства с мечетями среднеазиатских и других южных народов. Более выражена была связь с волго-камским мусульманским зодчеством. В целом архитектура отличалась от традиционных южных типов планировочно и внешне. Культовые сооружения ламаистов этого периода известны нам только из описаний современников и, созданных на их основе, реконструкций.
Примечания
1. Прохоров, М.Ф. Крестьянская колонизация Оренбургского края в середине XVIII века / М.Ф. Прохоров // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Ч. II. — Челябинск, 1995. — С. 11.
2. Пятаков, В.В. История Южного Урала / В.В. Пятаков. — Челябинск : Изд-во ЧелГУ, 1995. — С. 111.
3. Халитов, Н.Х. Мусульманская культовая архитектура Волго-Камья с IX до начала XX вв.: дисс. ... докт. арх. / Н.Х. Халитов. — М., 1992. — С. 152.
4. Мильков, Ф.Н. Жизнь и географические труды / Ф.Н. Мильков, П.И. Рычков. — М. : Гос. изд-во географической литературы, 1953. — С. 61.
5. Халитов, Н.Х. Мусульманская культовая архитектура Волго-Камья с IX до начала XX вв.: Дисс. ... докт. арх. / Н.Х. Халитов. — М., 1992. — С. 154.
6. Доброхотов, Ф.П. Урал Северный, Средний и Южный / Ф.П. Доброхотов. — Спб. : Тип. Б.А. Суворина, 1917. — С. 559.
Искусствоведение
9. Там же. — С. 366.
10. Там же. — С. 368.
11. Там же. — С. 376.
Поступила в редакцию 20 августа 2008 г.
Пономаренко Елена Владимировна, кандидат архитектуры, доцент кафедры «Искусствоведения и культурологии» ЮУрГУ. Область научных интересов: история и теория архитектуры и градостроительства, реставрация и сохранение памятников архитектуры, градостроительство и архитектура Южного Урала в XVIII — начале ХХ вв. E-mail: [email protected]
Ponomarenko Elena Vladimirovna is a Cand.Sc. (Architecture), Associate Professor of the Art History and Cultural Studies Department of SUSU. Professional interests: history and theory of the architecture and town planning, restoration and preservation of the architecture monuments, town planning and architecture of the South Ural in XVII at the beginning of the XX century. E-mail: [email protected]
7. Круковскии, М.А. Южный Урал. Путевые очерки / М.А. Круковский. — М. : Изд-во К.И. Тихомирова, 1909. — С. 251.
8. Лепехин, И.И. Записки путешествия академика Ивана Лепехина / И.И. Лепехин. — Спб. : Императ. Акад. наук, 1821. — С. 173.
