CC BY
85
УДК 726.03
Нияз Халит - доктор архитектуры, профессор
E-mail: niaz_halit@rambler. ru
Казанский государственный архитектурно-строительный университет ОТГОЛОСКИ ОБРАЗОВ КОЧЕВОГО ПРОШЛОГО В АРХИТЕКТУРЕ КАЗАНСКИХ ТАТАР
АННОТАЦИЯ
Исследование открывает не затрагивавшуюся ранее тему - кочевая архитектура татар Поволжья и ее роль в формировании национального стиля.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: кочевой стиль, дюрбе, степь, орнаменты, ислам, юрты, шатры, сельджукский стиль, османский стиль, татары, Поволжье, Зилант, мечети, татарская архитектура.
Niyaz Khalit - doctor of architecture, professor
Kazan State University of Architecture and Engineering
ECHOES OF THE NOMADIC PAST IN IMAGES OF THE KAZAN TATARS' ARCHITECTURE
ANNOTATION
The study opens the theme had not been touched before - the nomadic Tartars architecture of the lower Volga region and its role in shaping the national style.
KEYWORDS: nomadic style, durbe, Jurtes, tents, steppe, Islam, Seljuk style, Ottoman style, Tatars, Volga area, ornaments, Zilant, mosques, Tatar architecture.
Тюрки и степь. Тюрки и кочевья. Тюрки и ислам. Эти понятия, несмотря на то, что не отражают все многообразие тюркской истории и культуры, неразрывно связаны между собой в умах как самих тюрков, так и окружающих народов. Кочевое прошлое (а для некоторых тюркских народов и настоящее) прочно сидит в сознании татар, несмотря на то, что на протяжении многих столетий -это один из самых цивилизованных народов тюркской оседлой культуры.
Образы степи и кочевого жилища неразрывны в сознании тюрков. И символы кочевья: юрта, кибитка и шатер - это мобильные и веками отработанные передвижные жилища тюрков. В них рождались, жили, трудились и умирали сотни поколений кочевников. Образ юрты стал одним из древних знаков кочевого быта. И не случайно над могилами близких и достойных соплеменники воздвигали вечную юрту - усыпальницу-дюрбе.
Рис. 1. а) Выход булгар на Волгу, 8 век. Картина худ. Р. Загидуллина; б) Отголоски образов кочевого прошлого в монументальной архитектуре турков-сельджуков
История знает много видов гробниц: египетские мастаба и пирамиды, античные саркофаги и мавзолеи, кавказские погребальные камеры и пещерные города мертвых, срубные захоронения аборигенов Поволжья и Урала. Во многих случаях прообразом их становились народные жилища. Тюрки нашли свой собственный образ погребального жилища - дюрбе. Его центричная композиция с купольным или пирамидальным завершением откровенно указывает на свой прототип: кочевую юрту, воплощенную в дереве, глине или камне. Дюрбе встречаются повсюду, где тюркская культура соприкоснулась с исламской цивилизацией: в Египте и Иране, Афганистане и Индии, Средней Азии и на Кавказе, Малой Азии, Поволжье, Урале, Сибири.
Рис. 2. Надгробные памятники казахов (вторая половина 19 в.)
Всякое искусство отражает мировоззрение создающего его социума и в народном варианте наиболее направлено к буквальному отражению явлений окружающего мира. Искусство кочевника -это песня степи и движения.
Степь - это бесконечные пространства и вечное движение. Движение небесных светил, движение облаков и водных потоков, колыхание ковыля, движение кочевого племени вперед, к новым горизонтам. В орнаментальном искусстве тюрков мотивы бесконечности и вечного движения постоянны, они опоясывают в виде бордюров любые композиции, а колесо и символ солнца -венчают все. В них мы видим волны на воде и на ковыльном поле, переплетение струй и ползущих растений, кристаллы снега и минералов, луну, солнце, звезды и кометы.
1а®
Рис. 3. Мотивы природы, движения и бесконечности в орнаментальном искусстве булгар и их потомков (рис. Ф.Х. Валеева)
Степь - это бесконечное разнообразие трав и цветов, неисчерпаемый источник вдохновения для художника-орнаменталиста. Мотивы тюльпана, лотоса, ириса и многих других цветов и растений навсегда запечатлелись в сложных переплетениях тюрко-татарских орнаментов. Здесь же и животный мир: орлы, газели, барсы, змеи.
Ремесло - неотъемлемая часть кочевого образа жизни. Изготовление посуды из глины, металла и дерева, обработка кожи, шерсти, кузнечное и ювелирное дело. И сопровождающее его искусство:
войлочное и шелковое ковроделие, чеканка и резьба, затейливое плетение из кожи, лозы и камыша, росписи и вышивка. Орнаменты и сюжетные изобразительные мотивы покрывают все предметы кочевого быта.
Геометрические орнаменты - одна из главных тем кочевого искусства. Бесконечное многообразие мотивов плетенки, присущее многим культурам древнего мира, зиждется на искусстве изготовления текстильных, кожаных, камышовых, соломенных, ивовых изделий: прочных, легких, красивых. Они и легли в основу знаменитых арабесок, ставших визитной карточкой всего исламского искусства. Геометрические плетенки, выработанные кочевыми арабами и доведенные их потомками до совершенства, родили новый жанр орнаментального искусства, основанный на математической гармонии форм и пропорций и обогативший мировое искусство.
Рис. 4. Мотив плетенки в орнаментальном искусстве кочевых народов
Ислам - религия кочевых бедуинов, распространившаяся далеко за пределами их проживания и даже за пределами халифатов. Порожденный культурой и психологией кочевого племени, он оказался близок мировоззрению кочевых тюрков и был ими принят повсеместно и почти без исключений. Исламу присуща рациональная простота обрядов и прямое общение с Создателем всего окружающего мира, величие и бесконечность которого кочевникам известна не понаслышке, и мир которых не ограничен стенами домов и городскими укреплениями.
Ислам, укоренившийся в сознании и мировоззрении тюрков, органично вплелся в традиционное степное искусство, обогатив его опытом мировых цивилизаций и сформировав общий условный язык художественных образов, ограничивший буквальную изобразительность и опирающийся на аллегоричные абстрагированные и формализованные сюжетные композиции. Существенной составляющей исламского искусства стало Слово Божье, материализовавшееся через формы каллиграфического искусства, наряду с искусством арабески ставшее брендом изысканного мира Ислама.
Рис. 5. Орнаментальное искусство тюрков и ислам
Помимо мобильной архитектуры, тюркская традиция нашла значительное развитие и в формах монументального стиля. Происходило это различными путями:
1. В среде кочевых тюрков, имевших укрепленные городские центры и мемориальные комплексы;
2. У тюрков, перешедших к оседлому образу жизни;
3. У нетюркских народов, воспринявших тюркскую архитектурную культуру как воздействие государственного стиля в тюркских государствах и империях или через тюрко-исламское влияние (Египет, Иран, Афганистан, Индия и др.).
Одним из ранних примеров развитого тюрко-мусульманского стиля является сельджукизм, возникший на территории завоеванной Анатолии в 10 веке и ставший одним из мировых стандартов в архитектуре 10-13 вв. В нем сочетаются стилевые качества арабской архитектуры со строительным искусством греков и армян и декоративными мотивами кочевых туркмен, прямо цитирующими формы кочевого стиля. Это проявляется как в формировании своеобразного типа шатрового здания (мечеть, дюрбе), так и в отделке фасадов и интерьеров, где образы и мотивы кочевой юрты угадываются порой вполне отчетливо. В форме шатрового завершения читаются ассоциации как с образом юрты, так и собственно походного шатра [1], а резные детали входных порталов сельджукских медресе, больниц, мечетей и караван-сараев прямо копируют порой ковровые и полотняные пологи, занавеси с кистями и плетеными узорами.
а) б) в)
Рис. 6. Отголоски образов кочевого прошлого в монументальной архитектуре турков-сельджуков и Поволжья: а) Медресе Инч минар в Конье, 1264 г.; б) Дюрбе в Казанском Арке, 13-15 вв. Реконструкция Н. Халита; в) Отголоски образов кочевого прошлого в монументальной архитектуре турков-османов
Аналогичные процессы происходили и на территории других средневековых тюркских государств: Волжской Булгарии, Хорезма, государств Караханидов и Газневидов, в Золотой Орде и мамлюкском Египте.
Османы, сформировавшие после завоевания в середине 15 в. Византии, создали новый мировой стандарт исламского стиля, в большой степени впитавший в себя традиции сельджукизма и распространившийся на огромные территории, в том числе и в Поволжье. Под влиянием византийского стиля османские мечети и мавзолеи обрели округлые очертания, несколько иначе обыграв мотив юрты. Чрезмерно вытянутый тонкий минарет как бы дистанцировался от массивных пропорций купольного здания, еще более подчеркивая его преемственность к древним традициям.
Наследием кочевого прошлого татар можно считать и образ Зиланта, древнего герба Казани. Это полиморфное существо можно видеть в искусстве древних тюрков Волги и Урала уже в 8 веке, его изображение найдено в домонгольском Биляре и золотоордынском Булгаре [2]. Возможно, это символ булгарского народа, возникший задолго до основания Казани, а легенды о горе Жилан-тау тоже можно отнести к попыткам расшифровать этот образ в его привязке к местной ситуации. Закрепившись в качестве герба Царства Казанского под русским управлением во 2 половине 16 века, он сохранился до сегодняшнего дня как герб Казани.
О том, что татарское народное жилище хранит воспоминания о кочевом быте прошлого, не раз писалось в этнографической литературе [3]. И действительно, сравнивая интерьер казахской или
башкирской юрты с убранством традиционного татарского дома 18-19 вв., легко отметить очевидное сходство как в образе интерьера, так и типичном наборе предметов и способе их расстановки. Отсутствие мебели, тканые занавеси и ковры по стенам, трансформирующиеся перегородки, характерные способы размещения и укладки домашней утвари.
Рис. 7. Зилант и его древние прообразы: накладка из курганов Кушнаронковской культуры, 8 в., бляшка с городища Биляр, 12 в., Герб Казани, утвержденный в 2001 г. Зилант, рис. Н. Халита
В этнографической литературе отмечалась характерная деталь: у народов с кочевым прошлым, в том числе и у татар, наряду с зимним существовало летнее жилище, порой в виде обычной юрты во дворе или за пределами оседлого поселения. Например, отметим описание И. Лепехина середины XVIII века: «Заживные между собой имеют при каждой зимней избе летнюю, которая против зимней ставится и соединяется с ней переходом, что по большей части у татар видеть можно...» [4]. Вплоть до начала 20 века у казанских татар встречались два рядом стоящих дома: зимний и летний, соединенные навесным крытым переходом или галереей по второму этажу [5].
Рис. 8. Интерьер татарского жилища как отражение кочевого прошлого: жилище казанского татарина, 19 в.
Башкиры и алтайцы, не имевшие в прошлом собственных традиций оседлого жилища, зачастую при переходе к оседлости строили дом в виде восьмигранного сруба, перекрытого шатром. У башкир он назывался бурама, у алтайцев - аил. Подобные же формы наблюдались в деревянном зодчестве якутов (братских татар) и хакасов (абаканских или минусинских татар).
Явной калькой с бурамы является образцовый проект 1829 года на татарскую мечеть. Проект прямо указывает на свой прототип: мечеть-бураму как отражение кочевой мобильной архитектуры с ее мечетями-юртами, которые отмечались этнографами еще в 18 веке [6].
Рис. 9. Бурама, аил и их развитие в монументальной архитектуре (образцовая мечеть 1829 г.): Алтайский аил, фото 19 в.; Мечеть-бурама в Симбирской губернии, фото середины 19 в.;
Образцовый проект 1829 г. на татарскую мечеть; г. Казань. Дом Сайдашева на ул. Б. Мещанская.
Навесной переход между зимним и летним домами. Фото 20 в.
В архитектуре Нового времени образ юрты прямо цитировался при проектировании и строительстве татарских мечетей России. Классическим примером такого рода является мечеть Караван-Сарая в г. Оренбурге, где форма здания в виде юрты дополнена отдельно стоящим минаретом [7], - композиция, предложенная османами в 15 веке и получившая самое широкое распространение в тюркском мире.
Рис. 10. Образ юрты в архитектуре мечети: Мечеть Караван-Сарая в г. Оренбурге, 1-ая треть 19 в.;
Татарская (Суннитская) мечеть в г. Владикавказе, нач. 20 в.
Иным решением было использование очертаний юрты в формах венчающего здание купола над молельным залом. Из множества примеров можно назвать здание Татарской (Суннитской) мечети в г. Владикавказе (кон.19 в.).
Образы полотняного матерчатого шатра или полога, развевающегося на ветру, не раз встречаются в татарской архитектуре, порой превращаясь в некий излюбленный декоративный мотив. К таковым можно отнести своеобразную форму крыш золотоордынской мечети, запечатленной А. Дюраном, и мечети Апанаева в Казани (18 в.). Многочисленные венчающие элементы татарских домов в Казани украшены этим мотивом, его можно встретить в абрисах оконных проемов и рисунке переплетов, в декоре ворот и дверей [8].
Рис. 11. Образ шатра в татарской архитектуре: Мечеть Апанаева в г. Казани, 1768-70 гг. Рис. Э. Турнерелли. Венчающие элементы татарских домов в г. Казани, кон. 19-нач. 20 вв.
Татарские орнаменты, исторически сложившиеся, в сущности, как продукт кочевой декоративной культуры, до настоящего времени сохраняют генетическое родство со средневековым искусством [9]. Здесь можно встретить те же плетенки, волну, мотивы колеса и солярные знаки, имитацию войлочных узоров и кожаной мозаики в резьбе или художественной ковке, витражах или мозаичных композициях.
Рис. 12. Орнаментальные мотивы кочевого искусства в татарской современной архитектуре: Деревянная резьба и металлическая ковка в архитектуре татарских домов 19-начала 20 вв.;
Торговый комплекс у Московского рынка в г. Казани, 1970-е гг.
Любопытные и многочисленные примеры сознательного и бессознательного использования образа бурамы, юрты и шатра можно встретить в архитектуре современных татарских мечетей на всей территории России. В их числе буквальное подражание историческим прототипам (мечети в с. Ендовичи, Нижегородской обл. и др.), поиски в духе ретро (мечети в с. Суленка, Астраханской обл., в г. Норильске, Маулид в г. Екатеринбурге, Кул-Шариф в Казани и др.).
Подводя итоги этому краткому исследованию, можно констатировать, что кочевое прошлое татарского народа, несмотря на длительное (более 1000 лет) развитие в рамках оседлой городской и сельской цивилизации, не может считаться забытым. Сохраняется феномен осознания себя как кочевого в прошлом народа с определенной степенью романтизации этого этапа этнической истории, что в известной степени влияет на развитие современной культуры и искусства.
Рис. 13. Образы бурамы, юрты и шатра в архитектуре современных татарских мечетей: Мечеть в с. Ендовичи, Нижегородская обл.; г. Бугуруслан, Челябинская обл.;
Мечеть Нурд Камаль в Норильске, 1998 г.; Мечеть Кул-Шариф в г. Казани; Мечеть в г. Кемерово.
Что же касается архитектуры, то здесь можно отметить устойчивую традицию кочевого стиля на протяжении всего времени существования оседлой культуры. Она прослеживается на нескольких уровнях:
1. в форме организации жизненного пространства*;
2. в архитектурном формообразовании**;
3. создании художественных образов***;
4. в декоративном оформлении фасадов и интерьеров****.
Образы кочевого прошлого в татарской архитектуре 19-21 вв. формировались тремя путями, опираясь на соответствующие слои в народном сознании:
1. буквальное цитирование образцов и мотивов;
2. ассоциативное воспроизведение древних мотивов;
3. традиционные мотивы древнего происхождения, не связывающиеся напрямую в сознании со своими прототипами и своей эпохой.
* Планировочная структура поселений и усадеб, оформление интерьеров.
** Общая композиция, пластика объема и пластика детали, характерная орнаментация.
*** Например, Торговый центр Московского р-на Казани на ул. Декабристов, а также многочисленные павильоны-шатры в развлекательных и торговых зонах.
**** Опора на сплошную ковровую орнаментацию в разнообразной технике: гобелен, резьба по гипсу, сграффито, росписи, мозаики, узорная кожа и др.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Райс Т. Сельджуки. Кочевники - завоеватели Малой Азии. - М.: Центрполиграф, 2004. - 140 с.
2. Нияз Халит. Охота на драконов (О гербе Казани и его образе в архитектуре города) // «Декоративное искусство СССР». - М.: Советский художник. - С. 32-33.
3. Лепехин И. Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства, 1768 и 1769 году. - СПб.: тип. Имп. Академии Наук, 1771. - С. 138-139.
4. Халитов Н.Х. Памятники архитектуры Казани XVIII-начала XIX вв. - М.: Стройиздат, 1989. - 75 с.
5. Богословский П.С. История правительственного обследования в XVIII веке Пермского края в этнографическом отношении (с архивным материалом о вогулах, татарах, башкирах и мещеряках) // ИОАИЭ, т. XXIV, в. 3-4, 1929. - Т. 34. - С. 3-4.
6. Калимуллин Б.Г. Караван-Сарай в Оренбурге. - М.: Стройиздат, 1966.
7. Халитов Н.Х. Поиски «национального стиля» в архитектуре татар Казани в конце Х!Х-начале ХХ вв. / Искусство Татарстана: пути становления. - Казань: ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова КФАН СССР, 1985. - 127 с.
8. Валеев Ф.Х. Орнамент казанских татар. - Казань: Татарское книжное издательство, 1969.
9. Валеев Ф.Х. Древнее и средневековое искусство Среднего Поволжья. - Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1975.
10. Валеев Ф.Х. Народное декоративное искусство Татарстана. - Казань: Татарское книжное издательство, 1981.
REFERENCES
1. Rajs T. Seldzhuki. Nomads - conquerors of Asia Minor. - М.: Sentrpoligraf, 2004. - 140 p.
2. Niyas Khalit. Hunting for dragons (About the arms of Kazan and its image in architecture of a city) // «Decorative Art of the USSR». - М: the Soviet Artist. - P. 32-33.
3. Lepyokhin I. Day to day of a note of travel of the doctor and Academy of sciences of graduated in a military academy Ivan Lepyokhin on different provinces of the Russian state, 1768 and 1769. - SPb.: type. Imp. Academies of sciences, 1771. - P. 138-139.
4. Khalitov N.Kh. Monument XVIII-has begun architecture of Kazan XIX centuries. - М: Stroyizdat, 1989. - 75 p.
5. Theological P.S. History of the governmental inspection in XVIII century of the Perm edge in the ethnographic relation (with an archival material about Vogulakh, Tatars, Bashkirs and Mesheryakakh) // IOAIE, т. XXIV, century 3-4, 1929. - Т. 34. - P. 3-4.
6. Kalimullin B.G. Caravansarai in Orenburg. - М: Stroyizdat, 1966.
7. Khalitov N.Kh. Search of «national style» in architecture of Tatars of Kazan in the end of ХГХ-in the early ХХ centuries / Art of Tatarstan: formation ways. - Kazan: IYaLI of G. Ibragimova KFAN the USSR, 1985. - 127 p.
8. Valeev F.H. Ornament of the Kazan Tatars. - Kazan: the Tatar book publishing house, 1969;
9. Valeev F.H. Ancient and medieval art of the Average Volga region. - Ioshkar Ola: Mari book publishing house, 1975;
10.Valeev F.H. National decorative art of Tatarstan. - Kazan: the Tatar book publishing house, 1981.
