CC BY
43
Научная статья УДК 327.3
htlps://doi.org/10.24158/pep.2024.1.1
Архитектоника системы военно-политической безопасности Европейского союза: основания и стратегии реализации
Дмитрий Анатольевич Беляев1, Андрей Николаевич Задворнов2
''Липецкий государственный педагогический университет имени П.П. Семенова-Тян-Шанского, Липецк, Россия, [email protected], https://orcid.org/0000-0002-8062-1039 2Набережночелнинский институт (филиал) Казанского (Приволжского) федерального университета, Набережные Челны, Республика Татарстан, Россия, [email protected], https://orcid.org/0000-0001-7478-8601
Аннотация. В статье раскрываются этапы формирования военно-политических контуров коллективной безопасности Европейского союза (ЕС). Анализируются нормативно-правовые основы Общей политики безопасности и обороны (ОПБО) как курса действий по развертыванию гражданских и военных миссий, предотвращения конфликтов и обеспечения устойчивости мир-системы. Указывается на то, что в условиях нарастания международной политической нестабильности, усиления внешних вызовов и цивилизационных противоречий требуется ревизия базовых принципов европейской безопасности. С целью повышения её эффективности предложен комплекс мер, предусматривающих формирование Европейского оборонного союза и его интеграцию со структурными подразделениями НАТО на основе ценностных приоритетов Глобальной стратегии ЕС. Заключается, что в современных условиях ЕС стоит на пороге масштабной модернизации в сфере безопасности, которая коснется всех членов объединения. Интенсификация процесса обуславливается динамикой развития международных отношений.
Ключевые слова: безопасность, цивилизационный вызов, интеграция, устойчивость, Европейский оборонный союз, многосторонний правовой порядок Финансирование: инициативная работа.
Для цитирования: Беляев Д.А., Задворнов А.Н. Архитектоника системы военно-политической безопасности Европейского союза: основания и стратегии реализации // Общество: политика, экономика, право. 2024. № 1. С. 14-22. https://doi.org/10.24158/pep.2024.1.1.
Original article
Architectonics of the Military-Political Security System of the European Union: Foundations and Implementation Strategies
Dmitriy A. Belyaev1, Andrey N. Zadvornov2
1Lipetsk State Pedagogical University named after P.P. Semenov-Tyan-Shansky, Lipetsk, Russia, [email protected], https://orcid.org/0000-0002-8062-1039
2Branch of Kazan (Volga) Federal University in Naberezhnye Chelny, Naberezhnye Chelny, Republic of Tatarstan, Russia, [email protected], https://orcid.org/0000-0001-7478-8601
Abstract. The article reveals the stages of the formation of the military-political contours of the collective security of the European Union (EU). The article analyzes the regulatory and legal foundations of the Common Security and Defense Policy as a course of action for the deployment of civil and military missions to preserve peace, prevent conflicts and ensure the stability of the peace system. It is pointed out that in the conditions of increasing international political instability, strengthening of external challenges and civilizational contradictions the revision of the basic principles of European security is required. In order to improve its effectiveness, a set of measures is proposed, providing for the formation of the European Defense Union and its integration with NATO structural units on the basis of value priorities of the EU Global Strategy. It is concluded that in modern conditions the EU is on the threshold of large-scale modernization in the field of security, which will affect all members of the association. The intensification of the process is caused by the dynamics of international relations.
Keywords: security, civilizational challenge, integration, sustainability, European Defense Union, multilateral legal order
Funding: Independent work.
For citation: Belyaev, D.A. & Zadvornov, A.N. (2024) Architectonics of the Military-Political Security System of the European Union: Foundations and Implementation Strategies. Society: Politics, Economics, Law. (1), 14-22. Available from: doi:10.24158/pep.2024.1.1 (In Russian).
© Беляев Д.А., Задворнов А.Н., 2024
В современном мире нарастает политическая турбулентность, происходит дифференциаци я и радикализация цивилизационных блоков. Как и прогнозировал С.Ф. Хантингтон (Хантингтон, 2003), разломы носят культурно-религиозный характер, тогда как экономические противоречия переходят в статус своеобразного эпифеномена. Санкции со стороны коллективного Запада, направленные на сокращение материально-производственного и торгового потенциала отдельных стран, практически не влияют на общий курс адресатов экономических ограничительных мер. Наоборот, достигается противоположный от ожидаемого эффект: нарастает разрыв между ценностными парадигмами. Так, Иран, находящийся с 1950-х гг. под разного рода санкциями, не только не пересмотрел свой взгляд на цивилизационный путь, а, скорее, укрепился в антизападной доктрине. «Конец истории», предвосхищенный Ф. Фукуямой (Фукуяма, 2010), откладывается на неопределённый срок. Консолидация сил, противостоящих атлантизму, очевидна. Одним из ее кристаллизованных выражений является союз суннитского «Хамаса» с шиитским Ираном. В арабском мире неприятие атлантизма и его сторонников решительно перевешивает негативный опыт противостояния сала-фитов суннитского мазхаба с шиитами. Формула С.Ф. Хантигтона «The West and the Rest», то есть «Запад и все остальные» (Хантигтон, 2003), обрела явные очертания в реальной политике. Возникли предпосылки для радикальных изменений мир-системы. Акторы трансформационных процессов распределяются между цивилизационными блоками, продолжая наращивать и консолидировать свои усилия. Давление, создаваемое внутри блоков, уже вырывается вовне, приобретая формы гибридных и горячих войн с риском перерастания в глобальное противостояние. Дестабилизация мир-системы свидетельствует о недостаточной эффективности подходов Европейского союза (ЕС) к поддержанию мирового порядка, что требует кардинального пересмотра архитектоники системы военно-политической безопасности коллективного Запада.
Одним из ключевых понятий, связанных со структурой системы безопасности ЕС, является общая политика безопасности и обороны (ОПБО). Она представляет собой основной элемент общей внешней политики и политики безопасности (ОВПБ) Европейского союза, а также сферу политики в военных, оборонных аспектах и гражданском кризисном управлении. Суд Европейского союза наделяется правом регулирования решений по проведению ОВПБ в соответствии с международными регламентами и официальными документами (Шмонова, Богданова, 2022: 106). ОПБО, в сущности, относится к компетенции Европейского совета, то есть глав государств - членов ЕС. На формирование ОПБО оказывали влияние ряд внутренних и внешних факторов.
Развитие ОПБО в рамках ОВПБ было сложным процессом, который отражал взаимодействие национальных и наднациональных уровней политического управления (Фёдоров, 2016: 192). Решения в рамках ОПБО имели преимущественно межгосударственный характер и принимались на заседаниях Совета ЕС (Кавешников, 2010: 62). Комитеты, ответственные за разработку ОПБО (включая Комитет по политике и безопасности, Военный комитет и Комитет по гражданским аспектам кризисного регулирования), состояли из представителей стран - членов объединения и также отражали межгосударственный характер ОПБО. Однако в этот механизм была включена и наднациональная составляющая в лице Высокого представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности, а также его подразделений в составе Европейской службы внешних действий (ЕСВД). Приоритет сохранялся за межгосударственными структурами, которые были ответственны за стратегическое политическое управление, в то время как наднациональные структуры играли исполнительную роль в оперативном планировании и осуществлении военных операций и миссий. Это разделение обеспечивало государственный контроль над принятием решений в области безопасности и обороны, но в то же время затрудняло быстрое реагирование в кризисных ситуациях.
Изначально подход Европейского союза к урегулированию конфликтов ориентировался на военное вмешательство, но к середине 2000-х гг. стала преобладать идея комбинирования военного потенциала с гражданскими механизмами, известная как «военно-гражданская синергия». Второй компонент этого подхода включал в себя оказание помощи проблемным странам в области деятельности правоохранительных органов, судебной системы, таможни, а также в развитии современных демократических институтов и наблюдение за соблюдением прав и свобод человека (Фёдоров, 2016: 194).
В структуре ОПБО можно выделить две основные группы: политические органы и оперативные подразделения. Первые включали Комитет по политике и безопасности, Военный комитет Европейского союза и Комитет по гражданским аспектам управления кризисными ситуациями. Вторые - Военный штаб Европейского союза, Подразделение по гражданскому планированию и управлению, а также Директорат по вопросам кризисного реагирования и планирования.
Всего за время существования ОПБО было проведено 35 операций и миссий ЕС, из них 12 -военные. В настоящий момент активными из них остаются 17. В то же время стоит отметить, что они касались двух регионов - Африки и Восточной Европы с Балканами. В первом случае наибольшую активность проявляли французы, пытавшиеся сохранить своё влияние в бывших колониях.
К коренным сдвигам в решении местных проблем это, однако, не привело. В Восточной Европе при возникновении существенных конфликтов основная роль в их решении принадлежала США.
Своё современное состояние ОПБО обрела после принятия Лиссабонского договора1, который значительно пересмотрел способ решения проблемы коллективной обороны. В частности, были обновлены задачи, стоявшие перед ЕС по сравнению с пунктами, указанными в Договоре о Европейском союзе 1992 г.2 Достаточно успешно была реализована проблема институционализа-ции ОПБО.
После Лиссабонского договора развитие ОПБО стало главной темой трёх саммитов лидеров стран ЕС: 13-14 декабря 2012 г., 19-20 декабря 2013 г. и 25-26 июня 2015 г. В их рамках были пересмотрены многие документы, касавшиеся как ОПБО целиком, так и её отдельных направлений, в том числе процедур кризисного реагирования, вопросов кибербезопасности и стратегии морской безопасности ЕС. Важной проблемой, затронутой на этих саммитах, было недостаточное финансирование ОПБО вследствие кризиса. В частности, с 2005 по 2014 гг. военные расходы стран -членов Евросоюза сократились на 9 %3.
Серьёзным испытанием для системы ОПБО стали Боснийский кризис 1992-1995 гг. и Косовский кризис 1999 г., которые показали, с одной стороны, решимость западных стран взять соответствующую их роли ответственность за соблюдение прав и свобод человека, а с другой -техническую и стратегическую неэффективность вооруженных сил стран субконтинента. Участие ЕС в разрешении балканских конфликтов обнаружило слабости общего управления и координации структур, не входящих в НАТО. Попытки сформировать абсолютно автономные подразделения, как, например, генеральный штаб или общеевропейское стратегическое командование, наталкивались на критику из-за океана и непонимание среди стран-членов, которые сходились во мнении, выраженном еще госсекретарём США администрации Клинтона Мадлен Олбрайт, указавшей на три <Ю», которых следовало избегать. В первую очередь - это дублирование функциональных институтов НАТО4. Госсекретарь отмечала, что вкладывать финансы в создание подобных структур в ЕС без гарантии эффективности и с другим руководством нецелесообразно. В итоге значительная роль в обеспечении безопасности континента отдавалась именно Североатлантическому альянсу, который после завершения холодной войны способствовал созданию -здесь можно согласиться с рядом исследователей - НАТО-центричной модели безопасности в Европе (Воронков, 2018: 70-71). ЕС оказывался включенным в данную модель. Страны ЕС -члены НАТО могли рассчитывать на пятую статью Североатлантического договора5. Страны ЕС - не-члены альянса полагались на солидарность государств объединения6, которые, согласно Лиссабонскому договору7, призывали другие страны ЕС в случае вооружённой агрессии против государства - члена ЕС оказать ему помощь и содействие всеми возможными для них средствами. При этом неприсоединившиеся к НАТО члены ЕС участвовали в совместных заседаниях обеих организаций на регулярной основе (Воронков, 2018: 72).
Ещё одна структура - ОБСЕ - представляла собой площадку для обсуждений. Включая в себя 57 стран-членов, оперируя принципом консенсуса при принятии решений, она могла служить полем для диалога между конфликтующими сторонами, однако была ограничена в принятии оперативных решений. Слабость ОБСЕ заключалась ещё и в том, что её решения не носили юридической обязательности8. В этой связи важнейшим внешним фактором для строительства ОПБО становились отношения ЕС с Североатлантическим альянсом и США. НАТО, несмотря на то, что
1 Лиссабонский договор, изменяющий Договор о Европейском Союзе и Договор об учреждении Европейского Сообщества (Лиссабон, 13 декабря 2007 г.) (2007/С 306/01 )*(1) [Электронный ресурс] // Право Европейского Союза. URL: https://eulaw.ru/treaties/lisbon/ (дата обращения: 14.12.2023).
2 Договор о Европейском Союзе (Маастрихт, 7 февраля 1992 г.) [Электронный ресурс]. Доступ из ин-форм.-правовой системы «Гарант».
3 In Defence of Europe. Defence Integration as a Response to Europe's Strategic Moment / European Political Strategy Centre. EPSC Strategic Notes. 2015. Iss. 4. Р. 3.
4 Михайлов С.А. Позиция США в вопросе формирования европейской политики безопасности и обороны (1998-2009 гг.) : автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2017. 30 с.
5 Североатлантический договор (Вашингтон, Федеральный округ Колумбия, 4 апреля 1949 г.) [Электронный ресурс] // НАТО. URL: https://clck.ru/33CEgG (дата обращения: 14.12.2023).
6 Брюссельское заявление о трансатлантической безопасности и солидарности [Электронный ресурс] // НАТО. URL: https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_156620.htm?selectedLocale=ru (дата обращения: 14.12.2023).
7 Лиссабонский договор, изменяющий Договор о Европейском Союзе и Договор об учреждении Европейского Сообщества (Лиссабон, 13 декабря 2007 г.) ...
8 Химшиашвили П., Безвиконная К. Почему ОБСЕ не создала безопасность и сотрудничество в Европе [Электронный ресурс] // РБК. URL: https://www.rbc.ru/politics/21/11/2017/5a0d8b0f9a7947d85b7c2512 (дата обращения: 15.12.2023).
являлась межгосударственной организацией, с самого начала представляла собой модель, по которой европейские наднациональные структуры могли бы развиваться. По этой причине можно было наблюдать существенную похожесть органов управления ОПБО и НАТО. С одной стороны, близость моделей придавала европейцам уверенность в потенциальной эффективности ОПБО, с другой - неудача в случае экспериментирования с институциональной структурой могла бы подорвать доверие к развитию интеграции. К тому же, сходство обеих моделей обеспечивало их взаимную совместимость. Вместе с тем Вашингтон был, естественно, не заинтересован в автономии Европы, настаивая по отношению к возможностям ЕС на формуле «separable, but not separate», то есть «отделяемый, но не отдельный» от альянса потенциал (Фёдоров, 2016: 192).
10 марта 2015 г. бывший Высокий представитель ЕС по делам обороны и внешней политики и генсек НАТО Хавьер Солана представил результат полугодовой работы международных экспертов в сфере безопасности. В качестве рекомендаций, помимо прочего, он предложил оформить новую Стратегию безопасности (предыдущая была принята в 2003 г.1), а также достичь двух важных целей: больше вкладываться в территориальную безопасность Европы, дополняя НАТО, а также обрести политическую и военную способность осуществлять автономные операции за пределами ЕС для предотвращения или решения кризисов. Кроме того, рекомендации включали в себя шаги по достижению оформления Европейского оборонного союза, который дополнял бы НАТО в обеспечении территориальной безопасности, но был бы независим вне Ев-ропы2. Такая модель представлялась оптимальным решением дилеммы выбора между НАТО и ОПБО. В частности, она включала бы в себя усиление сотрудничества в рамках Постоянного структурированного сотрудничества (PESCO), начатого в декабре 2017 г.
Таким образом, НАТО представляла интерес для ЕС с точки зрения вопросов безопасности. При этом параллельно предпринимались попытки усилить ОПБО. В этом объединение столкнулось с рядом нерешённых задач. Безусловно, следовало определить роль ОПБО и ЕС как субъекта системы безопасности Европы с учётом значительного авторитета и потенциала НАТО. Каждый раз попытки реализовать более амбициозные цели в области военной интеграции наталкивались на различные преграды: либо США прямо или косвенно, через представителей НАТО, указывали на недовольство подобными идеями, либо сказывалась нерешительность инициаторов (König, Sicking, 2004: 31-33) такого развития событий, не готовых пойти на конфронтацию с идеологами евроатлантизма.
В 2016 г. произошла важная для развития общей внешней политики и политики безопасности Европейского союза трансформация. Был принят новый основополагающий документ для определения внешнеполитической деятельности особенно в сфере безопасности - Глобальная стратегия ЕС3, которая пришла на смену одной из баз ОПБО - Стратегии 2003 г.4
Документ определял основные принципы внешней политики Европейского союза: единство, вовлечённость, ответственность, сотрудничество5. Все они напрямую развивали идею о многостороннем правовом порядке, позволяющем минимизировать риски военного конфликта, не обнуляя при этом значение военного фактора в качестве ultima ratio (лат. «последнее средство»).
В Глобальной стратегии ЕС фиксировалось, что единство интересов и ценностей приоритетно по отношению к принципу raison d'État (лат. «государственный интерес»). Документ определял взаимозависимость внутренней и внешней безопасности. Евросоюз осознавал, что не может в долгосрочной перспективе сохранять устойчивость, не наблюдая стабильности, в первую очередь, на востоке и юге, то есть на постсоветском пространстве, Западных Балканах, Ближнем Востоке, Северной, Западной и Центральной Африке. Приоритет отдавался не военному, а нормативному, гуманитарному, экономическому вмешательству, которые, по мнению авторов документа, способны были обеспечить безопасную обстановку в различных регионах мира. Закреплялась идея участия ЕС в сохранении устойчивости демократических режимов, отмечалась важность поддержки ценностей - уважения и защиты прав человека, фундаментальных свобод и правового государства, что вместе охватывало такие понятия, как справедливость, солидарность, равенство, отсутствие дискриминации, плюрализм, уважение разнообразия.
1 A Secure Europe in a Better World. European Security Strategy. Brussels, 12 December 2003 [Электронный ресурс] // CVCE. URL: https://clck.ru/37JwQn (дата обращения: 15.12.2023).
2 Solana J. More Union in European Defence. Report of a CEPS Task Force, February. Brussels, 2015. Р. 14-16.
3 A Global Strategy for the European Union's Foreign and Security Policy [Электронный ресурс] // The Diplomatic Service of the European Union. URL: https://www.eeas.europa.eu/eeas/global-strategy-european-unions-for-eign-and-security-policy_en (дата обращения: 14.12.2023).
4 A Secure Europe in a Better World. European Security Strategy. Brussels, 12 December 2003 ...
5 Shared Vision, Common Action: A Stronger Europe. A Global Strategy for the European Union's Foreign and Security Policy. Brussels, 2016. Р. 16-20.
В документе нашла отражение и другая ценность - убеждённость в имманентной хрупкости репрессивного государства в долгосрочной перспективе, способствующая росту желания участвовать в построении «инклюзивных, процветающих и безопасных сообществ»1. Соответственно, прилагая усилия по продвижению демократических свобод, ЕС должен был способствовать распространению устойчивого миропорядка.
Значимыми идеями документа стали упреждающее миротворчество и дипломатия. В этой области Евросоюз имел длительный и достаточно успешный опыт. Урегулирование конфликтов до их перехода в активную фазу определялось как ключевой инструмент внешней политики объединения.
Из сказанного можно сделать ряд выводов. Во-первых, Европейский союз ставил перед собой несколько иные цели, чем входящие в него государства. Частично это стало следствием наднациональной природы объединения. Формально речь шла о проекции «мягкой» силы на соседние регионы. Последствия подобной проекции должны были приводить либо к поддержке строившихся демократических сообществ, либо к обеспечению более удобных условий для перехода автократии и гибридных режимов к демократии. Во-вторых, стратегия предполагала большую вовлеченность, а с ней и ответственность европейцев за безопасность соседних регионов. На практике это реализовывалось посредством консультационных и миротворческих миссий. В то же время большей степени вмешательства ЕС избегал. Причинами представляются нехватка технических возможностей и нежелание выделять больше финансовых средств.
Указывая приоритеты внешнеполитической деятельности, авторы документа выделяли пять её важных аспектов, которые можно свести к четырём ключевым проблемам: обеспечение собственной безопасности Евросоюза, поддержка стабильности демократических институтов, помощь в решении кризисов к югу и востоку от ЕС, а также партнёрские отношения с государственными и негосударственными акторами с целью поддержания многостороннего правового порядка.
Примечательно, что ЕС не указывал военных рисков для собственной безопасности. Однако отмечалось, что существовали некие «гибридные» угрозы. Их ликвидация связывалась с координацией деятельности стран-участников в тесном сотрудничестве с НАТО. При этом отмечалась важность развития внутренней инфраструктуры. Особенно это касалось большей автономии в технологической сфере, в частности, в развитии собственной навигационной системы и кибертехнологий. Более того, значительный акцент делался на Европейском агентстве пограничной и прибрежной охраны (Frontex) и Европоле. При этом сохранялась настороженность Евросоюза в отношении непосредственного использования вооруженных сил в проблемных регионах.
В то же время принятая стратегия отражала осознание европейскими институтами необходимости расширять свои оборонительные возможности. Помимо упомянутых выше, отмечалась важность развития разведывательных технологий, беспилотных боевых систем, транспортной авиации и т.п. Большое внимание уделялось углублению сотрудничества в сфере обороны, а также усилению координации и стандартизации военного производства, то есть, по сути, наблюдались первые шаги в направлении создания общеевропейского военно-промышленного комплекса. Кроме того, было принято решение о проведении регулярных как гражданских, так и военных учений, а также об увеличении объёма финансирования боевых групп ЕС.
План реализации Глобальной стратегии дополнял задачи, поставленные ранее, иными аспектами политики, в том числе в сферах миграции, энергопотребления и энергоснабжения, окружающей среды, климата, культуры и пр. ЕС, таким образом, выступал в качестве особого актора с уникальным сочетанием комплекса мер, принимаемых при решении проблем безопасности. Это называлось подходом «целостности Европейского союза»2.
В рамках плана уделялось внимание проблемам устойчивости государств и обществ на востоке и юге. Евросоюз участвовал в реформе сферы безопасности на Украине, тренировал пограничные службы в Ливии, поддерживал беженцев из Сирии и государства, которые их принимали, а также утвердил Европейский внешний инвестиционный план для частных компаний, с тем чтобы они могли без угрозы для себя инвестировать в пострадавшие районы по соседству с Европой.
При решении конфликтов и разрешении кризисов ЕС, согласно плану реализации, должен был полагаться на интегрированный подход. Его основная функция заключалась в обеспечении синергетического эффекта механизма кризисного реагирования Европейской службы внешних действий (EEAS), координационного центра экстренного реагирования Еврокомиссии (ERCC) и прочих систем в различных институтах ЕС на основе применения кризисного управления ОПБО (CSDP) к миссиям и операциям по наращиванию потенциала.
1 Shared Vision, Common Action: A Stronger Europe. A Global Strategy for the European Union's Foreign and Security Policy ... P. 25.
2 From Shared Vision to Common Action: A Global Strategy for the European Union's Foreign and Security Policy, Implementation Plan. 2018. Year 2. June. 60 p.
Интегрированный подход ЕС напрямую отражал принцип военно-гражданской синергии. На практике он способствовал некоторой стабилизации точек напряжения, но только в краткосрочной перспективе. Например, как показал опыт Сектора Газа, действие гуманитарных программ не оградило Ближний Восток от очередного витка эскалации.
С целью обеспечения возможности постоянного планирования и проведения неисполнительных военных миссий Евросоюза (МРСС) была сформирована структура, которая обеспечивала прямую и косвенную поддержку силам ЕС в регионах. До этого функции планирования осуществлялись на местах, что приводило к недостаточной стратегической поддержке из Брюсселя, в том числе при проведении опасных миссий. На тот момент развёрнуто было три тренировочные кампании ЕС - в ЦАР, Мали и Сомали. В целях координации действий MPCC докладывал о состоянии дел в них Комитету по политике и безопасности (PSC) и информировал Военный комитет ЕС (EUMC).
Евросовет одобрил создание Объединённой координационной группы поддержки (JSCC), чтобы укрепить связи между гражданскими и военными миссиями ЕС. Было усилено взаимодействие между Разведывательным центром ЕС и Директоратом разведки при Военном штабе ЕС в рамках Европейской службы внешних действий (EEAS).
В качестве дополнительной меры Европейский совет одобрил проведение ежегодного мониторинга проблем безопасности в рамках механизма Ежегодного координированного анализа проблем безопасности (CARD) посредством встреч министров обороны стран-членов. Особое внимание уделялось силам быстрого реагирования и гражданскому потенциалу. Было принято решение о повышении эффективности и финансирования боевых групп ЕС с целью достижения их большей активности и гибкости1.
И, наконец, особое значение придавалось реализации проекта Постоянного структурированного сотрудничества (PESCO), который должен был послужить интегратором различных проектов, начатых с целью повышения эффективности и технологичности оборонного потенциала Евросоюза на основе межгосударственного сотрудничества. Такой шаг должен был послужить усилению взаимодействия и координации военно-промышленных возможностей стран-членов. Главным в этом отношении для всех проектов стало Европейское оборонное агентство (EDA). Отметим, что в плане реализации Глобальной стратегии подчеркивалась важность укрепления связей по линии НАТО - ЕС.
Структуры ОПБО осуществляли деятельность в различных регионах мира, проведя 35 миссий за 20 лет (с 1948 г. в рамках ООН была организована 71 операция по поддержанию мира) (Фёдоров, 2016: 196). Однако ряд факторов оказывал на ОПБО негативное влияние. Так, несмотря на наличие достаточно развитой институциональной базы, структура крайне ограничено использовалась на практике. Уверенность в венно-технических возможностях НАТО, нежелание выделять больше средств на организации, имеющие те же полномочия, что и аналоги альянса, способствовали сдерживанию потенциала общей политики ЕС.
В сирийском кризисе ЕС также не смог проявить себя как единая организация. Союз отошёл от изначальной принципиальной позиции, в соответствии с которой сирийский президент должен был уйти в отставку в пользу многостороннего диалога. Учитывая, что не было никаких шансов на успех попытки усадить все стороны за стол переговоров о прекращении огня, можно утверждать, что ЕС во многом откупился гуманитарной помощью вместо активного участия в наведении порядка. Слабость такой позиции становится ещё более наглядной, если учесть то, что последствия сирийского кризиса напрямую затронули именно Европу.
Не получила достаточного развития и инициатива Вишеградской группы, которая, и в первую очередь - Венгрия и Чехия в ее составе, выступила с инициативой создания европейской армии. Отметим, что Вишеградская группа не имела формальных структур управления и была основана на консультациях представителей Польши, Венгрии, Чехии, Словакии. Главная проблема заключается в том, что каждая из этих стран придерживалась своего подхода к различным вопросам, начиная от отношения к ЕС и евроинтеграции и вплоть до антироссийских санкций (Щербакова, 2020: 261). Инициатива Вышеградской группы была обоснована необходимостью компенсировать выход Великобритании из ЕС, а, следовательно, и потерю последним военного потенциала королевских вооруженных сил. Великобритания представляет собой ядерную державу с модернизированной армией. С самого зарождения ОПБО страна выступала за её развитие, но никогда не выражала желание сделать её абсолютно автономной. Речь больше шла о повышении эффективности с тем, чтобы европейские страны могли брать на себя больше союзнических обязательств. В частности, Лондон выступал против создания Оперативной штаб-квартиры (Церцвадзе, 2017: 87). В целом, интересы Великобритании и США гораздо ближе, чем таковые между королевством и ЕС, следовательно, НАТО - ключевой инструмент обеспечения безопасности для Великобритании, в отличие от туманных перспектив ОПБО.
1 From Shared Vision to Common Action: A Global Strategy for the European Union's Foreign and Security Policy, Implementation Plan ... P. 21-22.
Брекзит ознаменовал собой важный этап в развитии ЕС. Если говорить о сецессии из объединения, то формально подобный опыт уже имел место: в 1985 г. о выходе из Европейского экономического сообщества заявила Гренландия. Но, во-первых, это была автономная территория государства-члена, чьё население и экономическое значение довольно малы, а во-вторых, полноценного разрыва с Европой у крупнейшего острова планеты не произошло. Другое дело - Великобритания. В сфере военно-политической безопасности Британия и Франция вместе брали на себя 40 % оборонных расходов Евросоюза1. Более того, королевство - это ядерная держава, хотя и не обладающая соответствующей триадой. Но всё же в ЕС осталась ещё Франция, которая, имея ядерное оружие только воздушного базирования, полностью контролирует его (Gregory, 1996: 130), в отличие от того же Лондона, чей арсенал курировал Комитет по ядерному планированию НАТО.
Выход Соединённого Королевства из ЕС представлялся полезной возможностью для объединения сформировать более скоординированную и интегрированную политику безопасности. Официальный Лондон многие десятилетия препятствовал каким бы то ни было инициативам создания собственного оборонного потенциала ЕС. Теперь решение оставалось за странами-членами, которые могли пойти на серьёзный шаг по созданию евроармии или, во всяком случае, обеспечению более тесного сотрудничества с целью развития способности реагировать и отвечать на кризисы в сфере безопасности как один актор международных отношений.
Таким образом, за последние годы произошли изменения в функционировании ОПБО. Создавались новые институты, свидетельствующие о стремлении ЕС быть активным участником в сфере обеспечения безопасности и разрешения кризисов. Согласно Глобальной стратегии, устойчивый ЕС должен был обладать двумя главными характеристиками: способностью отражать внешние риски и угрозы и стабилизировать соседние государства.
ЕС совокупно имел второй военный бюджет на планете после США, но главный вопрос заключался в качестве его использования (Missiroli, Schmitt, 2003: 396). Чрезмерная осторожность Евросоюза в применении силы в случаях, не касавшихся собственно границ объединения, препятствовала становлению ЕС в качестве полноценного глобального актора (Pöttering, Przymasowski, 2015: 231). Евросоюз принимал тот факт, что стабильность не только на границе объединения, но и в относительно отдалённых регионах приобретает всё большее значение для безопасности и его самого. Глобальная стратегия ЕС и соответствующий план её реализации включали категорию «устойчивость», но не конкретизировали реальные вызовы для европейской стабильности.
Североатлантический альянс оставил за собой основную роль в обеспечении территориальной безопасности субконтинента. Встроенность ЕС в НАТО-центричную модель, с одной стороны, была оправдана с точки зрения стоящих перед структурами безопасности задач, с другой -снижала значимость ОПБО и её адекватность внешним и внутренним цивилизационным вызовам. Отметим, что в настоящее время право принимать ключевые решения в сфере обороны ЕС остаётся в руках национальных правительств, равно как и вооружённые силы. Их состояние и процессы, проводимые в них, непосредственно влияют на эффективность обеспечения безопасности и обороны всего Евросоюза.
В условиях обострения международных отношений на различных внешнеполитических треках требуется пересмотр и приведение системы европейской безопасности в соответствие с внешними вызовами. На наш взгляд, с целью повышения эффективности ОПБО следует осуществить ряд шагов, модернизирующих систему европейской военно-политической безопасности:
1) перенести стратегическое политическое управление ОПБО на наднациональный уровень, что позволит повысить оперативность принятия решений в кризисных ситуациях. Кроме того, возникнет институциональная база для реализации предложений Вишеградской группы по формированию евроармии;
2) продвигать центральную идею Глобальной стратегии ЕС, выраженную в признании многостороннего мирового порядка при условии обеспечения ценностей демократии, соблюдения прав и свобод человека. Одновременно целесообразно закрепление в Глобальной стратегии ЕС бесконфликтности и этической состоятельности в качестве критериев эффективности современного государства. Кроме того, политические системы, в которых нивелируется и не признается ценность человеческой жизни, происходит отказ от построения правового государства, должны исключаться из орбиты гуманитарной, экономической, нормативной и иной поддержки со стороны ЕС;
3) ускорить формирование Европейского оборонного союза как структуры, интегрированной в НАТО, но имеющей достаточный военно-технический потенциал для осуществления операций за пределами ЕС с целью предотвращения и разрешения кризисов. Такой подход позволил бы повысить обороноспособность ОПБО, усилил бы ее институциональный статус, обеспечил бы синергию по линии «НАТО - ЕС»;
1 Faleg G. The Implications of Brexit for the EU's Common Security and Defence Policy [Электронный ресурс] // CEPS. URL: https://clck.ru/37Jwdx (дата обращения: 15.12.2023).
4) централизовать разрозненные структуры (Европейская служб внешних действий (EEAS), координационный центр экстренного реагирования Еврокомиссии (ERCC) и т.п.) в единый институт по разрешению кризисов и конфликтов;
5) внести в нормативные акты ОПБО описание механизма формирования общеевропейского военно-промышленного комплекса;
6) конкретизировать понятие «устойчивость» в Глобальной стратегии ЕС, определив, против кого он должен быть устойчив, в каком контексте и с помощью каких ресурсов;
7) сформировать механизм интеграции структур НАТО и ОПБО посредством переноса права принимать ключевые решения в сфере обороны Ее с национального на наднациональный уровень.
Можно констатировать, что ЕС встал на путь осторожных преобразований в области безопасности, затрагивающих все страны - члены объединения. Динамика развития международных отношений становится катализатором реформирования ОПБО. Только осознание цивилиза-ционного характера современного противостояния позволит ЕС адекватно реагировать на внешние вызовы, завершить формирование своей военно-политической субъектности и сохранить ценностные приоритеты.
Список источников:
Воронков Л.С. ОБСЕ и Европейская безопасность. Что дальше? // Современная Европа. 2018. № 1 (80). С. 69-79. https://doi.org/10.15211 /soveuropel 20186979.
Кавешников Н.Ю. Лиссабонский договор и его последствия для развития ЕС // Актуальные проблемы Европы. 2010. № 2. С. 54-76.
Фёдоров М.С. Органы управления в сфере ОПБО ЕС: структура и специфика // Вестник МГИМО-Университета. 2016. № 4 (49). С. 190-198.
Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М., 2010. 588 с.
Хантингтон С.Ф. Столкновение цивилизаций. М. ; СПб., 2003. 603 с.
Церцвадзе И. Британия и общая политика безопасности и обороны Европейского союза // Connections: The Quarterly Journal. 2017. № 3. С. 83-98. https://doi.org/10.11610/Connections.rus.16.3.05.
Шмонова У.А., Богданова Н.В. Глобальная стратегия Европейского союза во внешней политике и политике безопасности за период 2000-2010 гг. // Социально-политические науки. 2022. Т. 12, № 5. С. 104-110. https://doi.org/10.33693/2223-0092-2022-12-5-104-110.
Щербакова Ю.А. Чешская Республика: оборонная политика и стратегия безопасности в рамках Европейского Союза // Актуальные проблемы Европы. 2020. № 4 (108). С. 255-277. https://doi.org/10.31249/ape/2020.04.11.
Gregory S.R. Nuclear Command and Control in NATO. N. Y., 1996. 251 p. https://doi.org/10.1057/9780230379107.
König H., Sicking M. Der Irak-Krieg und die Zukunft Europas. Bielefeld, 2004. 193 s. (на нем. яз.)
Missiroli A., Schmitt B. Mehr Euro für die Europäische Sicherheits - und Verteidigungspolitik // Auf dem Weg zur Europäischen Verteidigung. Freiburg im Breisgau, 2003. S. 394-409. (на нем. яз.)
Pöttering H.-G., Przymasowski P. Mein Europa. Herder, 2015. 256 s. (на нем. яз.)
References:
Fedorov, M. S. (2016) Organy upravleniya v sfere OPBO ES: struktura i spetsifika [EU CSDP management bodies: structure and specifics]. MGIMO Review of International Relations. (4 (49)), 190-198. (In Russian).
Fukuyama, F. (2010) Konets istorii i poslednii chelovek [The end of history and the last man]. Moscow. 588 p. (In Russian).
Gregory, S. R. (1996) Nuclear Command and Control in NATO. New York. 251 p. Available from: doi:10.1057/9780230379107.
Kaveshnikov, N. Y. (2010) Treaty of Lisbon and Its Consequences for the EU Development. Current Problems of Europe. (2), 54-76. (In Russian).
Khantington, S. F. (2003) Stolknovenie tsivilizatsii [Clash of civilizations] Moscow ; St. Petersburg. 603 р. (In Russian).
König, H. & Sicking, M. (2004) Der Irak-Krieg und die Zukunft Europas. Bielefeld. 193 s. (In German)
Missiroli, A. & Schmitt, B. (2003) Mehr Euro für die Europäische Sicherheits - und Verteidigungspolitik. In: Auf dem Weg zur Europäischen Verteidigung. Freiburg im Breisgau, ss. 394-409. (In German)
Pöttering, H.-G. & Przymasowski, P. (2015) Mein Europa. Herder. 256 s. (In German)
Scherbakova, Yu. A. (2020) Czech Republic: Defence and Security Strategy Within the EU. Current Problems of Europe. (4 (108)), 255-277. Available from: doi:10.31249/ape/2020.04.11. (In Russian).
Shmonova, U. A. & Bogdanova, N. V. (2022) The Global Strategy of the European Union in Foreign and Security Policy for the Period 2000-2010 Years. Sotsial'no-politicheskie nauki. 12 (5), 104-110. Available from: doi:10.33693/2223-0092-2022-12-5-104-110. (In Russian).
Tsertsvadze, I. (2017) Britaniya i obshchaya politika bezopasnosti i oborony Evropeiskogo soyuza [Britain and the common security and defense policy of the European Union]. Connections: The Quarterly Journal. (3), 83-98. Available from: doi:10.11610/Connections.rus. 16.3.05. (In Russian).
Voronkov, L. S. (2018) OBSE i Evropeiskaya bezopasnost'. Chto dal'she? [The OSCE and European security. What's next?]. Contemporary Europe. (1 (80)), 69-79. https://doi.org/10.15211/soveurope120186979. (In Russian).
Информация об авторах
Д.А. Беляев - доктор философских наук, профессор кафедры философии, политологии и теологии Липецкого государственного педагогического университета имени П.П. Семенова-Тян-Шанского, Липецк, Россия.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=642702
А.Н. Задворнов - кандидат философских наук, доцент кафедры социально-гуманитарных наук Набережночелнинского института (филиал) Казанского (Приволжского) федерального университета, Набережные Челны, Республика Татарстан, Россия. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=656701
Вклад авторов:
все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Конфликт интересов:
авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors D.A. Belyaev - D.Phil., Professor, Department of Philosophy, Political Science and Theology, Lipetsk State Pedagogical University named after P.P. Semyonov-Tyan-Shansky, Lipetsk, Russia. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=642702
A.N. Zadvornov - PhD, Associate Professor, Department of Socio-Humanitarian Sciences of the Branch of Kazan (Volga) Federal University in Naberezhnye Chelny, Naberezhnye Chelny, Republic of Tatarstan, Russia.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=656701
Contribution of the authors:
The authors contributed equally to this article.
Conflicts of interests:
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 21.09.2023; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 19.10.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 23.01.2024.
Авторами окончательный вариант рукописи одобрен.
