CC BY
94
звано производящей основой». Оба этих слова (грустище и тощище) относятся к просторечной лексике.
На процесс словообразования оказывают влияние и фонетические особенности языка, они определяют сочетаемость основ и аффиксов. Этим обусловлено употребление суффикса «инк» с основой «груст». В данной лексико-семантической группе суффикс «инк» не является продуктивным, активнее он используется при образовании вещественных понятий: снег - снежинка, чай -чаинка, роса - росинка и пр..
Как следует из приведенного выше анализа производных, номинаций общей семантики, данный способ образования реализуется нечасто. В теории способов словообразования его называют конфиксацией. Последнее является показателем того, что словообразовательное значение «одномоментное состояние по отвлеченному понятию, названное производящей основой» выражается обеими морфемами.
В целом следует отметить, что в данном анализе производных наиболее регулярной и продуктивной словообразующей морфемой являются суффиксы, наиболее часто употребляющиеся в парадигмах. Было выявлено, что в произвольно выбранных парадигмах отмечаются как общие производные, образованные одним и тем же способом и выражающие одно и то же словообразовательное значение, так и различные в плане морфемной структуры и словообразовательной семантики.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Земская, Е.А. Современный русский язык. Словообразование. М: Просвещение, 1973. - 304 с.
2. Русская грамматика. М., 1980. Т. 1. - 783 с.
3. Тихонов, А.Н. Школьный словообразовательный словарь русского языка. М.: Цитадель-Трейд, 2012. - 576 с.
К.В. Белоглядова
АНТОНОМАЗИЯ В «ПИСЬМАХ РУССКОГО ПУТЕШЕСТВЕННИКА» Н.М. КАРАМЗИНА
Аннотация.В статье характеризуется метафорическое употребление имен собственных (антономазия) в «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина. Рассмотрены контекстуальные связи антономазии, охарактеризованы ее функции в тексте «Писем русского путешественника».
Ключевые слова: экспрессивные средства, метафора, имя существительное, антонома-зия,имя собственное, перифраза.
K.V. Beloglyadova
ANTONOMASIA IN N. KARAMZIN'S "LETTERS OF ARUSSIAN TRAVELLER"
Abstract.The article characterizes a metaphorical use of proper names (antonomasia) in N. Ka-ramzin's«Letters of a Russian Traveller».Contextual relationsof antonomasia are considered,its function-sin«Letters of a Russian Traveller» text are characterized.
Keywords: expressive means, metaphor, substantive, antonomasia,proper name, periphrasis.
Антономазия представляет собой разновидность метафоры, основанную «наиспользова-нии собственного имени, обычно широко известного, вместо нарицательного, называющего другое лицо, место, отрезок времени, наделенное сходными чертами» [7, 131]. В наше время, когда языкознание активно разрабатывает проблему языковой картины мира, реализованной в системе концептов (концептосфере), изучение антономазии приобретает особую актуальность. Как отмечает Г.Г. Хазагеров, с концептосферой неразрывно связана «персоносфера», то есть «сфера персоналий, образов, сфера литературных, исторических, фольклорных, религиозных персонажей» [6, 133], а в число важных свойств персоносферы входит метафоричность [6, 134], которая и проявляется в антономазии. Настоящая статья посвящена анализу использования антономазии в книге Н.М. Карамзина «Письма русского путешественника».
Н. М. Карамзин сыграл важную роль в развитии русского литературного языка и языка русской художественной литературы конца XVIII - начала XIX века. Особенно большое значение имело внимание писателя к эмоциональному миру человека, его стремление найти языковые средства для раскрытия внутреннего мира персонажей и повествователя, позволяющее видеть в карам-зинских произведениях «начало русской психологической прозы» [3, 220].Стремлением к созданию субъективизированного, эмоционально насыщенного повествования обусловлено широкое использование экспрессивных средств, к числу которых принадлежат метафоры. Метафорическому переосмыслению подвергаются слова разных частей речи. В произведениях Н.М. Карамзи-
на широко используются субстантивная метафора (то есть метафора на базе имени существительного), адъективная метафора (то есть метафора на базе имени прилагательного) и глагольная метафора. Среди субстантивных метафор заметное место занимает антономазия.
В «Письмах русского путешественника» широко применяется антономазия, основанная на метафорическом переосмыслении антропонимов, то есть имен собственных, обозначающих человека. Особенно часто такому переосмыслению подвергаются имена деятелей Древней Греции и Рима. В своем произведении, которое, по выражению Ф.И. Буслаева, впервые внесло «в нашу литературу самые обстоятельные сведения о европейской цивилизации» [1, 449], автор не мог не уделить внимания античным истокам этой цивилизации.
Например, французский полководец XVII века Тюренн характеризуется путем сопоставления с античными полководцами: «<...> монумент первого из новых военачальников, Александра храбростию, Фабия благоразумием, одним словом - Тюрена, всех других достойнее примечания»[2, 480 - 481].
В данном случае метафорически употребляются имена Александр и Фабий. Тюренн уподоблен одновременно Александру Македонскому и римскому полководцу Фабию Кунктатору. Александр отличался исключительной смелостью и решительностью. Фабий вел войну крайне осторожно, истощая врага в мелких стычках и избегая крупных сражений, за что и получил прозвище «Кунктатор», то есть «Медлитель». Тюренн же, по мысли Н.М. Карамзина, сочетал эти качества. Таким образом, словосочетание Александр храбростию означает полководца, в высшей степени наделенного храбростью, а словосочетание Фабий благоразумием - полководца, в высшей степени наделенного благоразумием.
Метафорическому переносу подвергаются также имена, отсылающие к Средневековью (например, Карл Великий), эпохе Возрождения (например, Рафаэль, Шекспир), XVII - ХУШвекам (например, Кромвель, Вольтер). Так, характеризуя французского художника Лесюера, Н.М. Карамзин отмечает, что его называли французским Рафаэлем[2, 423]; имя великого итальянского художника призвано показать, какой славой пользовался Лесюер.
В большинстве случаев антономазия имеет характер перифразы: метафорически употребленное имя собственное объединяется с другими словами в составе словосочетания, выступающего как иносказательное составное наименование объекта. Так, в качестве иносказательного наименования швейцарского поэта Геснера используется перифраза швейцарский Теокрит:
«Раза три был я у почтенного старика Тоблера<... >. Он так много рассказывал мне о покойном Бодмере и швейцарском Теокрите! "Геснер украсил весну жизни моей, - говорит он, -и во всех приятных сценах моей юности, о которых теперь с удовольствием воспоминаю, вижу его перед собою"»[2, 242].
Геснер был автором идиллий, изображавших жизнь пастухов. Здесь он назван Теокритом по имени древнегреческого поэта Теокрита, или Феокрита, создавшего классические образцы жанра идиллии.
Немецкий поэт Рамлер назван немецким Горацием. С помощью данной перифразы выражена мысль о том, что Рамлер искусно подражает поэтам древнего Рима, прежде всего Горацию:
«Ныне был я у старика Рамлера, немецкого Горация. <... >.Рамлер напитался духом древних, а особливо латинских поэтов. В одах его есть истинные восторги, высокое парение мыслей и язык вдохновения. Только иногда присваивает он себе и чужие восторги и заимствует огонь у Горация или других древних поэтов - правда, всегда искусным образом»[2, 132 - 133].
В контексте антономазия может вступать в смысловое взаимодействие с метафорически употребленным нарицательным словом.
Например, в следующей фразе метафорически переосмысленное имя собственное Ор-фейвступает во взаимодействие с метафорически употребленным нарицательным словом вакхан-ты:
«Мне рассказывали, что однажды ввечеру в зверинце развращенные берлинские вакхан-ты, как фурии, бросились на одного несчастного Орфея, который уединенно гулял в темноте аллеи; отняли у него деньги, часы и сорвали бы с него самое платье, если бы подошедшие люди не принудили ихразбежаться»[2, 139].
Смысловая связь данных метафор обусловлена тем, что обе они опираются на миф о гибели Орфея. В древнегреческой мифологии Орфей - легендарный певец и музыкант. Согласно мифам, Орфей был убит вакханками, жрицами бога Диониса (Вакха), так как «не почитал Диониса, считая величайшим богом Гелиоса и называя его Аполлоном» [4, 418]. Поскольку Орфей был убит женщинами, в «Письмах русского путешественника» Орфеем иронически назван человек, ограбленный женщинами легкого поведения, которых Н.М. Карамзин метафорически именует вакхантами, то есть вакханками.
Взаимодействие антономазии Платон с метафорически употребленным нарицательным словом скиф представлено в описании встречи русского путешественника с французским писателем Бартелеми. Бартелеми назван Платоном, русский путешественник назван скифом:
«Нынешний день молодой скиф К* в Академии надписей и словесности имел счастие узнать Бартелеми - Платона»[2, 413].
Данный образный ряд основан на интертекстовой связи с романом Бартелеми «Путешествие юного Анахарсиса». Как отметил Ю.М. Лотман, этот роман, героем которого был «юный скиф, посещающий мудрецов Греции» [4, 22], в том числе Платона, оказал заметное влияние на «Письма русского путешественника». В произведении Н.М. Карамзина повествователь-путешественник ассоциируется с героем книги Бартелеми: «это юный представитель юной цивилизации, прибегающий в поисках мудрости к старым мыслителям старой Европы» [4, 23].В приведенном эпизоде «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзин, задав образный мотив с помощью слов скиф и Платон, затем развивает этот мотив в диалоге русского путешественника с Бартелеми, причем французский писатель еще раз назван Платоном:
«<... >как скоро я увидел его, то, следуя первому движению, подошел и сказал ему: "Я русский; читал "Анахарсиса"; умею восхищаться творением великих, бессмертных талантов <... >примите жертву моего глубокого почтения!" - Он <... > отвечал: "Я рад вашему знакомству; люблю север, и герой, мною избранный, вам не чужой". - "Мне хотелось бы иметь с нимка-кое-нибудь сходство. Я в Академии: Платон передо мною, но имя мое не так известно, как имя Анахарсиса"»[2, 414].
Встречается в произведении Н.М. Карамзина случай взаимодействия антономазии с эпитетом. Описывая некоего парижского носильщика, ведущего аскетический образ жизни, автор характеризует его с помощью словосочетания Диогенов человек. Эпитет Диогенов указывает на то, что характер и образ жизни изображаемого лица соответствует представлениям древнегреческого философа Диогена о том, как должен жить человек:
«В галерее примечания достойных людей занял бы, конечно, не последнее место один здешний стоик, <...>, истинный Диогенов человек, отказывающий себе во всем, что не есть в строгом смысле необходимо для жизни»[2, 451].
Затем, развивая мотив, введенный эпитетом, Н.М. Карамзин использует перифразу парижский Диоген:
«<... > все его имение состоит в большой корзине; днем разносит в ней по комиссии всякую всячину, а ночью спит, как в алькове, на городской площади, под колоннадою. Сорок лет не переменяет он своего камзола <...>. Четырнадцать луковиц составляют его дневную пищу. Не думайте, чтобы он жил так по необходимости; нет, бедные просят у него милостыни и получают; другие берут взаймы - но парижский Диоген никогда не требует назад своих денег, ежедневно вырабатывая три и четыре ливра. Он умеет быть благодетелем и другом; говорит мало, но с выразительным лаконизмом»[2, 451 - 452].
Сочетание парижский Диоген кратко передает мысль о сходстве характера и образа жизни изображаемого здесь носильщика с характером и образом жизни древнегреческого философа Диогена. Далее этот же образный ряд продолжается перифразой новый Диоген:
«К великому своему сожалению, я не видал сего нового Диогена. Он скрылся при начале революции. Иные думают, что его уже нет на свете. Вот доказательство, что в самом низком состоянии может родиться и жить гений деятельной мудрости»[2, 452].
Контекстуальное взаимодействие происходит и между самими метафорически употребленными именами собственными. Так, характеризуя раннее творчество немецкого поэта Я. Ленца, Н.М. Карамзин объединяет в однородном ряду словосочетания юный Клопштоки юный Шекспир. Оба сочетания употребляются в значении 'юноша с задатками великого писателя'. С помощью антономазии Н.М. Карамзин выражает высокую оценку ранних произведений Ленца и сожаление о том, что трагическая судьба помешала поэту в полной мере осуществить свои творческие возможности:
«Кто, читая поэму шестнадцатилетнего Л** и все то, что он писал до двадцати пяти лет, не увидит утренней зари великого духа? Кто не подумает: вот юный Клопшток, юный Шекспир? Но тучи помрачили эту прекрасную зарю, и солнце никогда не воссияло. Глубокая чувствительность, без которой Клопшток не был бы Клошптоком и Шекспир Шекспиром, погубила его» [2, 87].
Три метафорически употребленных имени собственных объединяются в рассуждении Н.М. Карамзина о русской истории (это рассуждение представляет большой интерес как первый подступ Н.М. Карамзина к проблематике его будущего великого труда - «Истории государства Российского»). Доказывая возможность живо и увлекательно описать историю России, автор метафорически использует имена Карла Великого, Людовика Одиннадцатого и Кромвеля:
«У нас был свой Карл Великий: Владимир - свой Лудовик XI: царь Иоанн - свой Кромвель: Годунов - и еще такой государь, которому нигде не было подобных: Петр Великий»[2, 416].
В данном случае имена знаменитых западноевропейских исторических деятелей используются как средство образной характеристики персонажей русской истории. Владимир расширил и возвеличил Киевскую Русь, как Карл Великий - государство франков. Иоанн (Иван Грозный) утверждал прочную государственную власть, жестоко преследуя тех, кого считал ее противниками; такую же политику осуществлял во Франции Людовик Одиннадцатый. Годунов, не принадлежа к царскому роду, пришел к власти (возможно, организовав с этой целью убийство царевича Дмитрия, как считали многие, в том числе и Н.М. Карамзин); Кромвель пришел к власти в Англии, свергнув и казнив короля. Вся эта совокупность сопоставлений позволяет автору показать, что русская история не менее интересна и значительна, чем западноевропейская. У нас были свои крупные деятели, которые не уступали по масштабу деятелям других стран. На фоне данного ряда сопоставлений особенно выразительным оказывается утверждение о том, что Петр Великий не может быть сопоставлен ни с кем.
В контекстуальное взаимодействие вступают также имена собственные, употребленные во множественном числе, например:
«Там, где жили Гомеры и Платоны, живут нынче невежды и варвары, но зато в северной Европе существует певец "Мессиады ", которому сам Гомер отдал бы лавровый венец свой; зато у подошвы Юры видим Боннета, а в Кенигсберге - Канта, перед которыми Платон в рассуждении философии есть младенец»[2, 363]. Образование множественного числа от антропонимов Гомер и Платон обусловлено тем, что речь идет не только о Гомере и Платоне, но и о других, подобных им, поэтах и мыслителях Древней Греции.
Антономазия дает образную характеристику описываемого лица и в то же время выражает оценку. В большинстве случаев антономазия в «Письмах русского путешественника» несет положительную оценку. Например, высокую оценку деятельности французского астронома Лаланда-автор выражает, именуя его Талесом нашего времени. Талес, или Фалес, - древнегреческий философ и математик. Он принадлежит к числу основоположников античной философии. Считается, что Фалес сделал множество открытий и в области астрономии: впервые в Греции предсказал солнечное затмение и разъяснил его причины, открыл для греков созвездие Малой Медведицы как навигационный ориентир и т.д. Это и позволяет Н.М. Карамзину сопоставить с ним Лаланда:
«Нигде нет теперь таких астрономов и химиков, как в Париже. Немецкий ученый снимает колпак, говоря о Лаланде и Лавуазье. Первый, забывая все земное, более сорока лет беспрестанно занимается небесным и открыл множество новых звезд. Он есть Талес нашего времени, и прекрасную эпитафию греческого мудреца можно будет вырезать на его гробе»[2, 423].
Значительно реже встречается в книге Н.М. Карамзина антономазия с негативной эмоционально-оценочной окрашенностью. Так, французскую королеву Марию Медичи, жену короля Генриха IV, автор называет Ксантиппой:
«Люксанбур принадлежит ныне графу Прованскому: величественный дворец, построенный Мариею Медицис, супругою великого и матерью слабого короля, женщиною властолюбивою, но рожденною без всякого таланта властвовать; которая, быв долгое время Ксантиппою Генриха IV, заступила его место на троне для того, чтобы расточить плоды Сюллиевой бережливости, завести междоусобную войну во Франции, возвеличить Ришелье и быть жертвою его неблагодарности; которая, осыпав миллионами недостойных своих любимцев, кончила жизнь в изгнании, в бедности, едва имея кусок хлеба для утоления голода и рубище для прикрытия наготы своей»[2, 408].
Н.М. Карамзин отрицательно оценивает личность и деятельность Марии Медичи, отмечая её властолюбие, расточительность и политическую бездарность. Метафора Ксантиппа указывает на многочисленные конфликты Марии Медичи с ее супругом, Генрихом IV. Ксантиппа - жена греческого философа Сократа, известная своим сварливым характером.
Оценка, выраженная антономазией, в книге Н.М. Карамзина не всегда передает авторскую точку зрения, иногда антономазия вводится в текст как элемент чужой речи.
В этом отношении характерен эпизод с описанием гробниц двух английских поэтов: «На гробе славного поэта Драйдена стоит его бюст с простою надписью: "Иоанн Драй-ден родился в 1632, умер в 1700 году. Герцог Букингем соорудил ему сей монумент". - Подле, как нарочно, вырезана самая пышная эпитафия на памятнике стихотворца Кауле<... >: "Здесь лежит Пиндар, Гораций и Виргилий Англии, утеха, красота, удивление веков"»[2, 581].
Подчеркивая контраст между простой надписью над гробом прославленного поэта Драй-дена и пышной эпитафией на памятнике малоизвестного стихотворца Кауле, автор побуждает читателей иронически отнестись к содержащемуся в эпитафии сопоставлению Кауле с Пиндаром, Горацием и Виргилием - великими поэтами античности.
Обычно антономазия в «Письмах русского путешественника» характеризует человека с точки зрения его духовного склада и особенностей его деятельности. В редких случаях Н.М. Карамзин использует антономазию для характеристики внешности человека. Так, внешность Бартелемио характеризована путем указания на сходство Бартелеми с Вольтером:
«<... > я много смотрел на Бартелеми. Совершенный Вольтер, как его изображают на портретах! Высокий, худой, с проницательным взором, с тонкою афинскою усмешкою»[2, 414 -415].
В целом антономазия играет важную роль в «Письмах русского путешественника»
H.М. Карамзина. Она усиливает выразительность и изобразительность текста, передает эмоциональную оценку характеризуемых объектов, а также выполняет кумулятивную функцию, осуществляя связь текста с культурной традицией, с историческим опытом человечества.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
I. Буслаев, Ф.И. О литературе: Исследования. Статьи/ Ф.И. Буслаев. - М.: Худож. лит., 1990. - 512 с.
2. Карамзин, Н.М. Письма русского путешественника // Карамзин Н.М. Избранные сочинения в двух томах. Том I. - М. -Л.: Художественная литература, 1964. - С. 79 - 601.
3. Ковалевская, Е.Г.История русского литературного языка //Ковалевская Е.Г. Избранное. - СПб. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2012. - C. 11 - 422.
4. Лотман, Ю.М. Сотворение Карамзина / Ю.М. Лотман. - М.:Книга, 1987. - 336 с.
5. Мифологический словарь / глав. ред. Е. М. Мелетинский. - М.: Сов. энциклопедия, 1991. - 736 с.
6. Хазагеров, Г.Г. Персоносфера русской культуры // Новый мир. - 2002. - № 1. - С. 133 - 145.
7. Хазагеров, Т.Г. Общая риторика/ Т. Г. Хазагеров, Л. С. Ширина.- Ростов-на-Дону: Изд-во Ростов. ун-та, 1994. -192 с.
И.А. Кузнецова
ПРЕДПОЧТЕНИЯ В СОГЛАСОВАНИИ СКАЗУЕМОГО С ПОДЛЕЖАЩИМ
Аннотация. Анализируется согласование сказуемого с подлежащим-словосочетанием в случаях возможности использования конкурирующих форм числа глагола-сказуемого. На новом материале исследуется соотношение частотности употребления грамматического и смыслового согласования с целью верификации описанной в литературе тенденции.
Ключевые слова: подлежащее, сказуемое, грамматическое согласование, семантическое согласование, единственное число, множественное число, тенденция.
I.A. Kuznetsova
PREFERENCES IN SUBJECT-VERB AGREEMENT
Abstract. Agreement of the verb with the subject-phrase where it is possible to use competing forms of the verb-predicate is considered in this article. The new material is investigated the relation frequency of using grammatical and semantic matching in order to verify the trends described in the literature.
Key words: subject, predicate, grammatical matching, semantic matching, singular, plural, trend.
Сочетаемость главных членов предложения всегда интересовала лингвистов: «Содержание предложения выражается отдельными словами, означающими или предмет (имя существительное), или действие (глагол), или свойство (прилагательное). Способ же сочетания имен и глаголов в предложении означается или окончанием этих слов (склонениями или спряжениями), или же такими отдельными словами, которые сами по себе содержания речи не выражают, а служат связью другим словам в предложении или показывают между ними отношение» [2, 284]. При бесспорности приведённого утверждения спорным до сих пор остаётся «проблема доминации, т.е. господства и зависимости» [11, 23].
В данной статье автор придерживается точки зрения, согласно которой сказуемое как зависимый от подлежащего член предложения признаётся согласуемым с подлежащим - формально независимым главным членом предложения: «Признав сказуемое зависимым членом предложения, мы вправе думать, что свою грамматическую форму оно должно согласовать с подлежащим, должно ему уподобиться; там, где такого уподобления нет, не было и настоящего сказуемого; насколько сильно начало уподобления сказуемого подлежащему, видно из того между прочим обстоятельства, что прилагательное в сказуемом стремится принять (или сохранить) именную форму, сближающую его с именем существительным» [18, 43].
Как известно, язык - это развивающееся явление с динамикой, охватывающей все его стороны, в том числе и выбранное для анализа в данной статье согласование главных членов предложения. Поэтому представляет интерес выявить тенденцию в выборе типа согласования, которое
