CC BY
59
106
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1(5) 2015
СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
УДК: 005.731:378.09
«антиинтеллигенция» и «неинтеллигенция» в
СРУКТУРЕ РАБОТНИКОВ УМСТВЕННОГО ТРУДА
В.П. Бабинцев
Белгородский государственный национальный исследовтельский университет
e-mail: babintsev@bsu.edu.ru
Рассматривается проблема статусной дифференциации работников умственного труда на основе выделения в их составе интеллигенции и групп, оппонирующих ей по своей функциональной роли в обществе и способу освоения и преобразования социальной реальности. Определяются характерные черты бюрократии и интеллектуалов, особенности их социальной диспозиции.
Ключевые слова: интеллигенция, антиинтеллигенция, неинтеллигенция, умственный труд, бюрократия, социальная структура.
Общественное сознание граждан России насыщено социальными мифами и фантомами1, одним из которых является расширенное понимание феномена интеллигенции, в котором данное понятие распространяется практически на всех, кто занят в сфере умственного труда. Довольно часто к интеллигенции относят многочисленное российское чиновничество и тех, кого часто определяют в качестве интеллектуалов, поскольку и те, и другие занимаются преимущественно умственным трудом.
Но понятие «интеллигенция» предельно конкретно, и атрибут умственного труда не является единственным и главным при ее определении. К интеллигенции *
См.: Римская О.Н. Римский В.П. Современное мифосознание и субкультурные религии // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». № 8 (127). Вып. 20. Белгород, 2012. С. 67-74; Субкультурные мифы и рационализации в российском самосознании // Проблемы российского самосознания: архаическое, традиционное и инновационное начала (2009; Москва-Белгород). 4-я Всероссийская конференции «Проблемы российского самосознания», 27-29 мая 2009 г, Москва - Белгород. М.: ИФ РАН, 2010. С. 53-57; Тощенко Ж.Т. Фантомы российского общества. М.,
2014.
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1(5) 2015
107
обычно относят людей, не только профессионально занятых преимущественно умственным трудом, но обладающих критическим мышлением и находящихся, как правило, в оппозиции к власти2. Это, в сущности, аксиологическая категория, возникшая в рамках российского культурного пространства. Она значит лишь то, что существуют неравнодушные к проблемам общества люди, выражающие результат своего общественного интереса в различных формах продуктов духовного творчества, независимо от социальных последствий его практического применения. И, несмотря на то, что интеллигенцию в России довольно часто называли «совестью нации», она скорее является лишь группой людей, обладающих повышенной социальной чувствительностью и атипичной для большей части социума реакцией на возникающие общественные проблемы. Эта особенность интеллигенции, как правило, сочетается с ее отстраненностью от практической социальнопреобразующей деятельности.
Для диспозиции бюрократии и интеллектуалов данные особенности не характерны, им присущи иные качества, превращающие первых в «антиинтеллигенцию», вторых - в «неинтеллигенцию».
Прежде всего, бюрократии присуща установка на упрощение (примитивизацию) социальных явлений и процессов. Бюрократическое управление базируется на комплексе унифицированных практик. При этом унификация усиливается по мере рационализации бюрократической системы и выражается в ориентации на тотальную стандартизацию и регламентацию процессов. Довольно последовательно утверждается отнюдь не бесспорная мысль о том, что максимально возможная регламентация является способом оптимизации деятельности. Стандартизация и регламентация влекут за собой увеличение документооборота, независимо от того, какие носители для этого используются. Соответственно изменяются требования к профессиональной компетенции работников и система оценки их деятельности: наиболее компетентным и успешным становится чаще всего тот, кто лучше других умеет «соответствовать стандартам», оперировать потоком документов.
Адекватность такой оценки проблематична даже применительно к муниципальным структурам. За их переделами эффективность унификации и упрощения еще более неоднозначна, а чаще всего вредна, особенно если речь идет о тех сферах, в которых существенную роль играют интеллект, творчество, неформальные коммуникации.
Упрощение - вольно ли невольно - стимулирует у администратора контрастное восприятие реальности, без учета нюансов и многообразия возможностей. Однако социум становится все более вариативным, социальные системы - нелинейными, что, кстати, делает их потенциально открытыми для стратегических прорывов. Успех управления все более зависит от способности его акторов к вероятностному (пробабилитическому) мышлению. Но бюрократическая самоорганизация с ее установкой на стандартизацию «замыкает» личность на противоположный подход, главной ценностью в котором становится однозначность выбора, точнее его отсутствие. Такая позиция, воспринимаемая массовым сознанием опять-таки как единственно возможная для обеспечения «успеха менеджеров», продуцирует в среде управленцев культуру технологического кретинизма. К числу ее составляющих относятся:
- стереотипы абсолютизации возможностей технологий;
Подробнее см.: Бабинцев В.П., Римский В.П. Матрица русофобии и ментальноантропологические типы русской интеллигенции // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». №16 (159). Вып. 25. Белгород, 2013. С. 16-28.
108
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1(5) 2015
- переоценка универсальности алгоритмических решений;
- убежденность, что так называемый «эффективный менеджер» может успешно решать задачи в любой сфере, даже без предварительной глубокой переподготовки;
- преувеличение возможностей административного воздействия, основанного на санкциях.
Следует иметь в виду, что административные работники, как правило, открыто не признают своей приверженности подобным стереотипам. Но это не мешает им «эффективно» ориентироваться на них на практике.
Распространение упрощающих реальность стереотипов за пределами муниципальной службы имеет определенный позитивный эффект, стимулируя, в частности, кадровый трансфер между государственными, муниципальными структурами и корпорациями. Ранее он нередко был затруднен не столько формальными, сколько культурными факторами (иной образ жизни, иной стиль мышления, наличие специфических традиций). Сегодня же возможности трансфера существенно расширены. Но, как и во многих других случаях, минимизация барьеров на пути трансфера стимулирует и ошибочные представления об отсутствии специфики управленческих практик в различных сферах деятельности. В новой форме воспроизводятся негативные традиции части советской номенклатуры, для представителей которой было безразлично чем управлять: баней, свечным заводиком, профсоюзами культработников или вузом. Впрочем, надо отметить, что уже в советский период подобные заблуждения нередко критиковались и даже осмеивались (вспомним комедию «Карнавальная ночь»).
Возвышение шаблонности до уровня универсальной ценности губительно не только для управленческой культуры, но и для культуры в целом. Она служит основанием для стандартизации мышления и восприятия любых отклонений, независимо от их содержания и потенциала, в качестве недопустимых, ненормальных и неприличных. В результате реальное развитие заменяется его симулякрами. В условиях провинциальных регионов эта тенденция стимулируется косностью социокультурной среды, которая многократно усилилась в последние десятилетия в результате деградации культуры и образования, причины которой связаны, в том числе, и с бюрократизацией этих сфер.
Деформированный корпоративизм. Корпоративный характер
административной среды - явление вполне естественное, особенно сегодня, когда управление все чаще строится на основе командного принципа, а для самоопределения корпорации приобретает ключевое значение понятие «команды». Она понимается как «коллектив единомышленников, объединившихся вокруг лидера. Команда обычно существует и действует как структура, внутри которой неформальные отношения могут иметь не меньшее, а порой и более важное значение, нежели формальные»3. Это утверждение в полной мере относится к чиновничьему корпоративизму в муниципальных структурах. Естественность корпоративных отношений применительно к системе муниципального управления в свое время успешно доказал в своей диссертации волгоградский исследователь И.Н. Воронин. И, несмотря на невосприимчивость к этой идее части научного экспертного сообщества, можно констатировать: корпоративные отношения на муниципальной службе не имеют однозначно негативного содержания. Групповая солидарность, независимо от того, где она проявляется, часто становится одним из необходимых условий
Овчинников М.А. Корпоративная культура в системе социального управления: Диссертация ... канд. социол. наук. 22.00.08. М., 2004. С. 28.
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1(5) 2015
109
достижения коллективных целей, защиты профессиональных интересов и
4
самореализации личности .
Негативные следствия корпоративизма проявляются при нарушении меры, когда поддержание их становится самоцелью, достигается неправовыми, либо аморальными способами, «свои» корпоративные интересы противопоставляются «чужим», которые изначально объявляются недопустимыми. В данном случае вполне применим вывод, который делает М.А. Овчинникова о складывании «нездоровой» корпоративной культуры. К числу ее признаков он относит принятие решений на основе личных взаимоотношений; враждебность к организационным изменениям; назначение менеджеров, ориентирующихся на текущие проблемы, но не на перспективу; нежелание использовать чужой опыт, существование «синдрома превосходства»* 5. В административной среде существуют благоприятные условия для распространения таких деформаций, определяющиеся спецификой организации управленческого процесса. Он оказывается локализован в социальном хронотопе; требует интенсивных межличностных коммуникаций; сопряжен с пониманием участниками особой важности совершаемых действий для широкого круга людей; предполагает специфические знания и навыки, которыми не обладают управляемые («профаны» в менеджменте).
Существенным маркером деформированного корпоративизма является «группомыслие», представляющее собой состояние массового внутригруппового конформизма, обычно возрастающего по мере сплочения коллектива с одновременным непреднамеренным подавлением рефлексии и критики.
Бюрократический «деформированный корпоративизм» имеет тенденцию к диффузии в «небюрократическую» среду, поскольку демонстрирует представителям последней существенные конкурентные преимущества сплоченной группы перед разобщенным, хотя и «профессиональным» окружением. Деформации хотя и осуждаются, но рассматриваются как способы, обеспечивающие «умение жить» и даже - как доказательство особого ума и «деловой хватки». Следование этим образцам в практической жизни служит для части граждан оправданием собственных неправовых и безнравственных действий, то есть становится эталоном повседневного поведения представителей различных социальных групп, казалось бы, далеко отстоящих от бюрократической корпорации. Допустимо утверждать, что в настоящее время происходит массовизация и героизация «бюрократического мифа», который существует давно, но обычно не содержал в себе героического элемента (героем времени, по меньшей мере, в России, длительное время был Чацкий, а не Молчалин).
Суть этого мифа сегодня заключается в том, что образ жизни администратора, изначально рассматриваемый как неправовой и аморальный, считается не просто продуктивным, но эталонным. Миф для все более широкого круга граждан, особенно для молодежи, становится базисным при определении своей общественной позиции, проектировании и реализации жизненной стратегии.
На этой основе легитимируется не только преступное поведение в форме хищений в сферах материального производства и товарного обмена, но и интеллектуальное воровство и мошенничество. Оправдание его превращается в одно
См.: Воронин И.Н. Управление развитием корпоративных отношений в органах местного самоуправления города (на материалах Волгоградской области) Диссертация ... канд. соц. наук:
22.00.08. Белгород, 2007.
5 Овчинников М.А. Корпоративная культура в системе социального управления: Диссертация ... канд. социол. наук. 22.00.08. М., 2004. С. 68-69.
110
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1(5) 2015
из наиболее тяжких последствий влияния субкультуры чиновников на социум. Вследствие этих действий чиновниками все чаще присваивается право на имитацию интеллектуального творчества, в том числе путем получения ученых степеней и званий, фиктивного включения в преподавательскую деятельность.
Деформированный бюрократический корпоративизм опасен еще и потому, что искажает систему коммуникаций между группами, поскольку не предполагает элементарного уважения к позиции контрагента - представителя иной, менее успешной корпорации. Приверженность этой установке, как администраторов, так и их подражателей из других статусных групп десоциализирует общественные
практики, поскольку, если следовать М. Веберу, «социально только то действие,
6
которое по своему смыслу ориентировано на поведение других» .
Имитационный характер социальных практик. В обществе постмодерна или «перезрелого модерна» имитация и симуляция становятся нормой, действие которой распространяется и на систему управления. В чиновничьих структурах действуют факторы, стимулирующие подмены реального управленческого процесса демонстрациями, декорациями и декларациями.
Во-первых, процесс управления реализуется как коллективные действия многих участников. В большинстве случаев вклад отдельного чиновника выделить трудно, как и сопоставить его с «продукцией» других акторов. В результате возникает возможность преувеличения масштаба личного вклада и восприятия такого преувеличения как адекватного реальности.
Во-вторых, до настоящего времени отсутствуют содержательные показатели оценки деятельности чиновника. Те, что применяются на практике, как правило, носят формальный характер, а это создает значительные возможности для фальсификации результатов путем подмены реальных изменений составлением отчетной документации.
В-третьих, во многих случаях «продукт» управления не подлежит объективной оценке, отношение к нему зависит от базовых ценностей, а это позволяет интерпретировать сделанное исключительно субъективно. К тому же, между действием и результатом обычно лежит более или менее значительный временной лаг, в продолжение которого формируется широкий простор для подобных интерпретаций.
За пределами системы муниципального управления эти факторы обычно проявляются значительно слабее, поскольку управление здесь более предметно и потому оценивается посредством комплекса относительно строгих показателей и индикаторов. Но администраторы и в иных сферах используют доступный им набор имитаций, в основе которых лежит интенциональность социального действия, способствующего:
- символической легитимизации властных субъектов посредством реализации имитационных практик;
- выявлению отношения «массового человека» к власти (если он принимает «квазипарламент», «квазимодернизацию», «квазивыборы», следовательно, доверяет власти и не считает все эти «артефакты» иллюзорными* 7).
Адхократическое отношение к объектам управления и социальным проблемам, если последние не затрагивают личные интересы администратора. Приоритет формальных оснований деятельности администратора делает его
Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 626.
7
Шалюгина Т. А. Имитация в современном российском обществе: сущность, субъекты воздействия, социальное пространство проявления: Автореферат дис. ... доктора филос. наук:
09.00.11. Ростов-на-Дону, 2012. С. 28.
* От adhoc - по случаю.
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1(5) 2015
111
малоспособным к осмыслению общих вопросов, к выявлению фундаментальных процессов и тенденций общественного развития. Общие вопросы требуют понимания исторических перспектив, готовности и способности выносить ценностные суждения. Но необходимым условием функционирования бюрократии является сознательный отказ от открытого обсуждения общих ценностно-смысловых проблем, право на которое передается руководителям.
В результате минимизируются возможности освоения администраторами технологии стратегического управления, несмотря на то, что такую задачу перед ними все чаще, но, как правило, безуспешно ставит руководство. Администратор, а особенно - муниципальный чиновник, - ориентирован не на перспективу, но на ситуацию, поскольку от степени разрешения ситуативных проблем зависит оценка их деятельности. Адхократическое отношение к реальности присуще представителям различных социальных и профессиональных групп и используется ими в конкретных ситуациях, но только в бюрократической среде оно становится нормой и легитимируется, а попытка думать о будущем - непозволительным отклонением.
Преувеличенная символическая демаркация, как условие построения внутренних и внешних коммуникаций. Она выражается в строгом различении статусов, в наделении их повышенной ценностью и - соответственно - в перенесении статусных ценностей на личность. В.П. Макаренко, подчеркивая эту особенность применительно к государственным чиновникам, писал: «Принцип иерархии означает:
чем выше стоит лицо или орган - тем больше они квалифицируются как сгущение
- 8
познавательных, моральных и политических ценностей» .
Демаркация постоянно и последовательно разделяет «своих» (то есть тех, кто непосредственно включен в административно-управленческий процесс или в какой-либо форме причастен к нему) и «чужих», остающихся «по ту сторону» аппарата управления, являющихся объектом воздействия. Символически демаркация выражается в наличии системы чинов, использовании специфической лексики, возможности участия в престижных акциях (мероприятия), демонстрации доступа к эксклюзивной информации и людям, квалифицируемым как носители власти (демонстрация связей). Внутри самой административной системы ее участники разграничиваются по должностям. При этом каждый шаг продвижения по карьерной лестнице сопровождается наращиванием символического капитала человека.
Символическая демаркация наиболее отчетливо прослеживается в муниципальных образованиях, где элиты узнаваемы, а их символический капитал довольно легко идентифицировать.
Идеализация и универсализация практики административного контроля.
Убежденность, если не во всесилии, то, по меньшей мере, в исключительно широких возможностях контролирующих практик является типичной чертой представителей бюрократической системы. При этом контроль воспринимается чиновниками крайне односторонне, как формальный акт, осуществляемый официально уполномоченными на это структурами и должностными лицами. Неформальное контролирующее воздействие, реализуемое институтами гражданского общества и отдельными гражданами, обычно формально декларируется, но далеко не всегда приветствуется на практике. Более того, муниципальные чиновники часто создают сложную систему барьеров, препятствующих повышению уровня открытости их деятельности и доступности для внешней оценки.
8
Макаренко В.М. Бюрократия и сталинизм. Ростов-на-Дону, 1989. С. 17.
112
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1(5) 2015
Создание таких барьеров сочетается с более или менее ясно выраженным, но устойчивым стремлением расширять пределы формального контроля, увеличивать число подлежащих ему объектов, делать все более изощренными формы и методы и усиливать жесткость регламентирующих контроль правил и соответствующих практик.
Таким образом, диспозиции чиновников по многим показателям противоположны диспозициям интеллигенции, что дает основание нам рассматривать бюрократию как «антиинтеллигенцию», несмотря на присущее ей стремление к приобщению к «интеллигентской среде» посредством чисто символических акций (например, через получение ученых степеней, почетных званий, членства в творческих союзах и т.п.).
Наряду с бюрократией умственным трудом занимаются так называемые интеллектуалы, составляющие небольшую группу людей, обладающих высокими интеллектуальными способностями, проявляющих социальную активность в сфере умственного труда и использующих свой интеллект в качестве ресурса, как для обеспечения жизненного успеха, так и для решения общественных проблем. Интеллектуальное сообщество в своей основной массе - это также не/интеллигенция, хотя часть интеллигенции может входить в круг интеллектуалов при условии, если она способна к рациональному анализу социальной реальности и презентации результатов такого анализа в виде общественно значимых проектов.
Наиболее характерной чертой представителей этого сообщества является специфический способ освоения социальной реальности, в основе которого лежит осмысление ее преимущественно в форме понятийно-логических конструкций и использование для разработки и реализации жизненных стратегий научно-обоснованных концепций. Границы интеллектуального сообщества всегда размыты, поскольку включение в него или - напротив - исключение не нуждаются в формальных актах, но опираются на взаимное признание или отказ в нем. Жестко не связана интеграция в интеллектуальное сообщество и с фактором преимущественного занятия умственным трудом, так как последний далеко не всегда носит интеллектуальный характер.
В рамках интеллектуального сообщества и за счет его ресурсов формируется интеллектуальная элита, отличающаяся от других элит тем, что, во-первых, направляет свою активность преимущественно не на внешних контрагентов (за исключением налаживания коммуникаций с интеллектуалами), но на свою внутреннюю среду. В этом контексте можно утверждать, что деятельность интеллектуалов в известной мере «несоциальна» в веберовском понимании. Однако в отличие от бюрократии ее «несоциальность» не вырастает в «антисоциальность». Это скорее некоторая отрешенность от повседневности, возвышение над нею. И не случайно действительных, а не искусственно номинированных, представителей интеллектуального сообщества бывает трудно включить в практическую деятельность, на что довольно часто сетуют практические работники.
В отличие от интеллигенции интеллектуалы, как правило, считают необходимым просчитывать последствия своих действий, правда, при этом они используют не ценностные, но рациональные критерии.
Поскольку способность к интеллектуальной деятельности является главным условием вхождения в интеллектуальное сообщество, присутствие в нем не является наследственным. Сама проблема наследования статуса в данном случае является мнимой, в то время как для интеллигенции она весьма болезненна и обычно решается позитивно, поскольку «по умолчанию» допускается возможность передача общественной позиции от «отцов» к «детям». А случаи, когда такая трансакция не
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1(5) 2015
113
совершается, служат источником культурных конфликтов и находят свое отражение в творческих продуктах.
Интеллектуалов и интеллигенцию, тем не менее, сближает то, что интеллектуальная деятельность изначально не требует жесткой организации, построения иерархий. Ее субъекты тяготеют, скорее, к самоорганизации и саморегулированию; они в высшей мере автономны. Безусловно, постоянно предпринимаются попытки внешнего регулирования деятельности интеллектуалов. Но обычно они заканчиваются либо формированием «околобюрократического» окружения и - в перспективе - деградацией и дискредитацией интеллектуального процесса, либо организаторы не достигают своих целей. Однако, если автономность и свобода интеллигенции основывается на ценностной платформе, то у интеллектуалов - она условие реализации профессиональной деятельности.
И все же, несмотря на различия, бюрократия, интеллигенция и интеллектуалы взаимосвязаны. На практике зачастую сложно провести четкие границы между ними, что и служит источником мифологизации проблемы в массовом сознании.
Список литературы
1. Бабинцев В.П., Римский В.П. Матрица русофобии и ментально-антропологические типы русской интеллигенции // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». №16 (159). Вып. 25. - Белгород, 2013. - С. 16-28.
2. Вебер М. Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990.
3. Воронин И.Н. Управление развитием корпоративных отношений в органах местного самоуправления города (на материалах Волгоградской области) Диссертация ... канд. соц. наук:
22.00. 08. - Белгород, 2007.
4. Макаренко В.М. Бюрократия и сталинизм. - Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета, 1989.
5. Оболонский А.В. Бюрократия для XXI века. Модели государственной службы. Россия. США. Англия. Австралия. - М., 2002.
6. Овчинников М.А. Корпоративная культура в системе социального управления: Диссертация ... канд. социол. наук. 22.00.08. - М., 2004.
7. Римская О.Н. Римский В.П. Современное мифосознание и субкультурные религии // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». № 8 (127). Вып. 20. - Белгород, 2012. - С. 67-74.
8. Субкультурные мифы и рационализации в российском самосознании // Проблемы российского самосознания: архаическое, традиционное и инновационное начала (2009; Москва-Белгород). 4-я Всероссийская конференции «Проблемы российского самосознания», 27-29 мая 2009 г, Москва - Белгород. - М.: ИФ РАН, 2010. - С. 53-57.
9. Тощенко Ж.Т. Фантомы российского общества. - М.: Центр социального прогнозирования и маркетинга, 2014.
10. Шалюгина Т. А. Имитация в современном российском обществе: сущность, субъекты воздействия, социальное пространство проявления: Автореферат дис. . доктора филос. наук:
09.00. 11. - Ростов-на-Дону, 2012.
«nonintelligence» and «netintelligence» in the structure of knowledge workers
V.P. Babintsev
Belgorod state national research university e-mail: babintsev@bsu.edu.ru
114
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1(5) 2015
Considers the problem of status differentiation workers on the basis of selection in their composition intellectuals and groups opposing it on their functional role in society and the way of development and transformation of social reality. Define the characteristic features of bureaucracy and intellectuals, especially their social disposition.
Keywords: intelligence, nonintelligence, antiintelligence, mental labor, bureaucracy, social structure
