CC BY
171
Д.А. Самарин (Якутск)
АНТАГОНИЗМ ГУГО ШуХАРДТА ПО ОТНОШЕНИЮ К МЛАДОГРАММАТИКАМ
The article is devoted to the main constituents of Hugo Schuchardt’s activity. The most characteristic feature of Schuchardt is his constant relation to an omomasiological approach. Schuchardt’s theory of the omomasiological lexicology is considered in a strong confrontation to Hermann Paul’s linguistic conception. H. Schuchardt’s criticism was aimed at any formalism in linguistics; the Austrian scientist was especially against «phonetic laws», supported by young grammarians. H. Schuchardt also criticized methods of F. de Saussure.
Лингвистическая деятельность Гуго Шухардта не получила широкой известности и должной оценки в современной лингвистике, несмотря на существенный вклад, который этот ученый внес в мировую науку о языке.
Целью настоящей статьи является характеристика научных взглядов и методов Г. Шухардта, направленных на критику младограмматической установки.
Младограмматизм как лингвистическое направление появился во второй половине XIX в. Ведущую роль в нем играла лейпцигская школа, возглавляемая Германом Паулем.
«Младограмматическому направлению, - отметил В.П. Даниленко,
- свойственны две основные черты - историзм и психологизм. Для всех младограмматиков было характерно обращение к психической стороне языка» [Даниленко, 2003: 129].
Главными представителями лейпцигской школы, кроме самого Германа Пауля (1846-1921), считают Карла Бругмана (1849-1919), Германа Остгофа (1847-1909) и Бертольда Дельбрюка (1842-1922). К. Бругман, Г. Остгоф и Б. Дельбрюк вошли в историю науки, прежде всего, как представители сравнительно-исторической индоевропеистики.
«Принципы истории языка» Г. Пауля (1880) признаются за катехизис младограмматизма. Во введении к этой книге Г. Пауль указывает на место языкознания в кругу других наук. Он относит его к числу культурно-исторических наук.
Характеристику младограмматической теории дал В.И. Абаев: «Формализация языкознания, отчетливо наметившаяся в младограмматической школе, выразилась в постепенном отходе от широких обобщений, характерных для первого периода в развитии сравнительно-исторического языкознания. Становится очевидным отход от того, что можно назвать гумбольдтовской проблематикой, от фиксации внимания на формальной стороне языка и от фетишизации “звуковых законов” и т. п.» [Абаев, 1965: 27].
Каким же было отношение младограмматиков к сравнительному языкознанию? Что нового внесли они в исследования различных языков?
На эти вопросы В.И. Абаев ответил следующим образом: «Историзм основоположников сравнительного языкознания выступает у младограмматиков в выхолощенном виде. В. Гумбольдт и Я. Гримм говорили о неразрывной связи истории языка с историей культуры. Младограмматики фактически игнорируют эту связь. “Они, например, не видят никакой связи между развитием французского языка и историей французского народа, его борьбой, религией, литературой, его обычаями и жизнью. Ничего не связывает их с французским народом, французской историей, французским мировоззрением. Младограмматическая лингвистика - это лингвистика в абстракции, в пустоте” (Дж. Бонфанте). Такая характеристика с еще большим правом применима к структурализму» [Абаев, 1965: 27].
Известно, что Ф. де Соссюр фактически был учеником А. Лескина, Г. Остгофа и К. Бругмана. Следовательно, им были почерпнуты многие идеи, выдвинутые ранее Г. Паулем. Особо острой критике В.И. Абаев подверг эту преемственность соссюровской школы: «Структурализм подхватил и развил абстракционистские и формалистические тенденции младограмматизма. Структурализм -детище младограмматической школы. Гораздо в большей степени, чем младограмматизм, структурализм - лингвистика в пустоте. Ф. де Соссюр не мог выйти ни из Гумбольдта, ни из Шухардта. Он мог родиться только в недрах младограмматической школы» [Абаев, 1965: 27].
Однако существует мнение, что структурализм и младограмматизм
- антиподы: атомистическому подходу к языку у младограмматиков Ф. де Соссюр противопоставил системный подход.
Программные установки младограмматической школы на рубеже XIX-XX вв. встретили ожесточенное неприятие в европейской лингвистической науке. Основным моментом критики в адрес младограмматиков является спор о «фонетических законах».
Отвечая на критику Г. Курциуса, К. Бругман справедливо отмечал, что в пользу положения о последовательности звукового развития свидетельствует факт уменьшения числа необъясненных исключений и установления все в большем и большем числе случаев правдоподобных объяснений для иррегулярных явлений.
Далеко не все критические выступления против младограмматической концепции звуковых законов были плодотворны для дальнейшего развития лингвистической науки. В частности, это надо отнести к известной полемической статье Гуго Шухардта «О звуковых законах. Против младограмматиков», вышедшей в Берлине в 1885 г. и направленной против «младограмматической догмы».
Гуго Шухардт (1842-1927) был лингвистом широких научных интересов. Он занимался проблемой смешения языков, вел острую полемику с младограмматиками по поводу фонетических законов. Характерной чертой Г. Шухардта являлась его неизменная приверженность ономасиологическому подходу к изучению языковых явлений.
Г. Шухардт известен в науке прежде всего как автор теории «слов и вещей». Его оригинальная и вместе с тем неоднозначная концепция рождалась в противоборстве с младограмматическим направлением. Как писал В.П. Даниленко, «подобно младограмматикам, ученый искал ответ на вопрос о том, каковы причины языковых изменений. Его не удовлетворяли младограмматические решения этой проблемы. Г. Шухардт пришел к выводу, что причины языковых изменений следует искать в первую очередь за пределами носителей языка (их души и тела), а именно - в мире вещей. Мир слов как бы надстраивается над миром вещей, и поэтому изменение последнего ведет к изменению первого. Так родилась концепция “слов и вещей” Г. Шухардта» [Даниленко, 1997: 97-98].
С 1909 г. начал выходить журнал «Слова и вещи», издаваемый Ру дольфом Мерингером (1859-1931). В журнале обсуждалась идея о расходящихся в разные стороны «волнах культуры», состоящих из «языковых волн» и «волн вещей», и ставилась задача изучения истории слов, основанная на истории обозначаемых словами вещей.
Ю.А. Левицкий и Н.В. Боронникова подчеркивали, что, «если в центре внимания младограмматиков были фонетика и морфология, т.е. языковая форма, то критики младограмматизма в первую очередь обращают внимание на содержательную сторону языка, на семантику. Все это и нашло отражение в системе взглядов Г. Шухардта» [Левицкий, Боронникова, 2005: 156].
Теория «слов и вещей», пропагандируемая Шухардтом и его последователями, подвергалась острой критике. Некоторые исследователи во многом справедливо считали, что увлекшись вещами, Г. Шухардт и его приверженцы совершенно забыли о словах, занявшись исключительно описанием различных вещей, вследствие чего лингвистическая концепция Шухардта все дальше и дальше отходила от непосредственного исследования языка.
Высоко оценивая достижения лингвистической науки в области этимологии, не нужно, тем не менее, закрывать глаза на слабые стороны многих этимологических работ этого периода. Важнейший их недостаток - невнимание к реалиям, зачастую просто незнание реалий. Еще Я. Гримм говорил о своем намерении «перейти от слов к предметам» и указывал, что «при этимологиях часто бывает полезно знание предметов». Г. Шухардт, подобно Я. Гримму, поднял свой голос против оторванных от жизни этимологий и сам дал их хорошие образцы. Он показывал, как нужно пробивать путь к правильной этимологии через глубокое изучение реалий.
Существенным недостатком прежних сравнительно-исторических исследований было то, что изучение закономерностей развития языков одной семьи или группы отодвигалось на второй план. Если в процессе реконструкции «праязыковых» элементов, при сопоставлении генетически тождественных единиц родственных языков, исследователи иногда оперировали понятием «законов языка», то под этим подразумевалось лишь два типа закономерностей, а именно:
1) «фонетические законы», первоначальное понимание которых младограмматиками вызвало длительную и ожесточенную полемику (Г. Шухардт, Ж. Жильерон и др.); 2) «принцип аналогии», используемый при объяснении некоторых явлений в развитии грамматического строя, а также некоторых исключений из фонетических закономерностей [Вопросы методики сравнительноисторического изучения индоевропейских языков, 1956: 26].
Целый ряд видных лингвистов конца XIX в. и начала XX в. заявил, что проблема происхождения и сущности языка должна интересовать лишь философов. Задача же лингвистики заключается только в том, чтобы описывать и систематизировать языковые факты. Эти мысли высказывал, в частности, глава младограмматической школы Г. Пауль. Это же положение еще резче подчеркнул известный специалист в области романского языкознания В. Мейер-Любке. Уже позднее он демонстративно заявил, что «испытывает определенную неприязнь к теоретическим рассуждениям вообще» [Шухардт, 2003: 10].
К семидесятым годам XIX века в младограмматической школе сложилось убеждение, будто развитие языка определяется «непреложными фонетическими законами», действующими со «слепой необходимостью», подобно законам природы. И хотя в дальнейшем в это категорическое утверждение вносились различные поправки, оно продолжало оставаться символом веры всего младограмматического направления. Г. Шухардт пишет статью против младограмматиков, в которой ополчается на такое понимание фонетических законов.
Г. Шухардт указывает, что закономерность в развитии языка определяется не только его физиологической стороной, но и психической (статья «О фонетических законах»). Нельзя сводить развитие языка к чисто внешним и механическим факторам. Ограничение сферы действия фонетических законов местом и временем не делает эти законы неуязвимыми, так как в языке постоянно и одновременно действуют и центробежные и центростремительные силы, превращающие границы между языком и его диалектами в нечто крайне неустойчивое и подвижное. По Г. Шухардту, простая эволюция звуков в языке еще не раскрывает подлинного смысла истории языка. Однако, справедливо выступая против такого понимания причин развития языка, согласно которому все определяется внешними «механическими» условиями («слепыми» фонетическими законами), и отвергая одни «механические» истолкования, Шухардт в то же время защищал другие, еще более внешние и случайные факторы.
Если младограмматики сводили причины изменения языка в основном к действию фонетических законов и аналогии, то Г. Шухардт, противопоставляя этим воззрениям другое толкование причин развития языка, постоянно ссылался на явления языкового
скрещивания. Как и советский лингвист Н.Я. Марр, Г. Шухардт преувеличивал значение скрещивания языков и постоянно подчеркивал, будто основные моменты развития языка определяются самим процессом языкового скрещивания.
Исходя из индивидуалистической трактовки речевых явлений, Шухардт отрицал наличие общих закономерностей в развитии языковой структуры и атомизировал факты исторической эволюции звуковой стороны языка, усматривая в них только лишь бесчисленное множество единичных, индивидуальных по своему характеру сдвигов.
Отрицая младограмматический тезис о «неуклонном действии звуковых законов», Шухардт писал: «Что касается области
механических фонетических изменений, то я вижу в них не процессы, облеченные в застывшие формулы, а бесконечную и причудливую игру бесчисленных движущих сил, на фоне которой еще яснее и резче выделяется частное и единичное» [Schuchardt, 1928: 71].
Утверждению младограмматиков о «непреложности» звуковых законов и невозможности существования «спорадических звуковых изменений», отмечала А.В. Десницкая, Г. Шухардт резко противопоставил тезис: «спорадические звуковые изменения
существуют» [Десницкая, 1955: 87].
По поводу «непреложности» звуковых законов Г. Шухардт заявлял: «Окажись я вынужденным признать понятие “непреложность”, я применил бы его скорее к факту существования спорадических звуковых изменений, чем к звуковым законам, поскольку всякое звуковое изменение на известном этапе является спорадическим» [Schuchardt, 1928: 79-80].
В утверждениях Г. Шухардта получило яркое выражение неверие в возможность установления объективных законов науки, являющихся отражением объективных процессов, происходящих независимо от воли людей. Для Шухардта законов развития языка как таковых вообще не существовало. Процессы языковой эволюции сводились им к бесчисленному множеству взаимоперекрещивающихся мелких единичных сдвигов, каждому из которых якобы присущи свои собственные причины индивидуального порядка. В языке Шухардт видел только единичное.
Между тем, каковы бы ни были недостатки учения о звуковых законах, практика историко-лингвистических исследований
убедительно показывает общую его эффективность для исследования закономерных процессов развития звуковой стороны языка.
Различное понимание звуковых изменений отмечалось А.В. Десницкой: «В идущем еще от Шухардта давнем споре между некоторыми представителями лингвистической географии и сторонниками учения о закономерности звуковых изменений, выявилось, что истина не лежит на стороне тех языковедов, которые, фактически отрицая понятие диалекта как самостоятельной языковой единицы, атомизируют процессы языкового развития и изучают особую историю звуков в каждом отдельном слове. Несмотря на неизученность многих разделов исторической фонетики конкретных языков, на неразрешенность общего вопроса о причинах звуковых изменений, разработанное в конце XIX в. учение о звуковых законах, выявляющихся в развитии отдельных языков, и огромная масса систематизированных уже в этой области фактов составляют ценное наследие, необходимое для дальнейшей, более углубленной разработки вопросов языкознания» [Десницкая, 1955: 88].
Как известно, младограмматики объясняли развитие языка взаимодействием и борьбой «чисто механических и бессознательных» звуковых законов, имеющих характер физиологический (Г. Остгоф) или психофизиологический (Г. Пауль), и столь же механических и бессознательных ассоциативных (психологических) связей между грамматическими формами.
Наибольшее влияние это учение младограмматиков имело в теоретической разработке Г. Пауля. Пауль различает в процессе обучения языку и «говорению» (Sprechen) воспроизведение по памяти («репродукцию») и производство по аналогии («продукцию») усвоенных образцов. Явление аналогической «продукции» он подводит под универсальную формулу «пропорционального уравнения». Ср. его пример - animus: animi = senatus : х (senati вместо senatus). Согласно этой пропорции форма родительного падежа от основы на -и- -senatus (IV склонение) вытесняется аналогическим образованием senati по типу основ на -о- (II склонение). Г. Пауль игнорирует при этом и общую проблему унификации типов склонения в истории индоевропейских языков, и ее причины, и особенности этой проблемы специально в истории латинского языка. Он обходит вопрос о наличии или отсутствии в языке реальных лексических ассоциаций между такими словами, как senatus и animus. Эдуард Герман в своей критике Г. Пауля, касаясь психологической
стороны проблемы, справедливо спросил: «Какому римлянину могло прийти в голову из-за формы animus : animi образовать от слова senatus родительный падеж senati?» Герман указывал, со своей стороны, на гораздо более обычную и близкую ассоциацию между словами senatus и populus.
«С точки зрения младограмматиков, - говорил В.М. Жирмунский, -направление ассоциации определяется не внутренней целесообразностью развития системы, а большей или меньшей распространенностью данной грамматической формы (количеством слов в данной грамматической группе) и частотой употребления того или иного слова или группы слов» [Жирмунский, 1976: 32].
Легкая возможность «объяснить» этим способом кажущиеся исключения из звуковых законов приводила к злоупотреблению случайными, ничем не обоснованными сравнительнограмматическими аналогиями, против которого справедливо возражал еще Г. Курциус в своей полемике с младограмматиками. Возможность таких «случайных» ассоциаций была возведена младограмматиками в принцип. К. Бругман в одной из своих ранних работ, имея в виду случаи, наподобие приведенного выше примера распространения форм родительного множественного на -ов, даже выдвинул теорию, согласно которой аналогическое влияние может, в принципе, исходить от любой небольшой группы слов (независимо от частоты ее употребления) путем ряда последовательных ассоциативных воздействий. Например, когда по образцу трех форм образуется четвертая, все они вместе действуют на пятую, затем все пять на шестую и т. д. Вот почему при соответствующих обстоятельствах от одной формы могут образоваться сотни новых форм.
Любопытно отметить, что Г. Шухардт в полемике с младограмматиками исходил из этого же принципа в своей теории постепенного распространения звуковых законов на основе «фонетической аналогии» [Жирмунский, 1976: 33].
В ходе полемики о звуковых законах, продолжавшейся в течение ряда десятилетий, в качестве примеров нарушения «младограмматической догмы» о безысключительности звуковых законов приводилось множество единичных фактов.
Рассматривая язык как «продукт социальной жизни», Г. Шухардт резко выступал против абсолютного характера звуковых законов, считая учение о непреложности их действия тормозом для
дальнейшего развития науки. Австрийский лингвист отмечал несовместимость фонетических законов и социального характера языка. Развитие языка необъяснимо действием лишь чисто внешних, механических причин. В развитии языка участвует не только физиологическая сторона, но и психическая. В языке все взаимосвязано, и в нем нужно уметь обнаруживать единство. Понятие фонетического закона - чисто вспомогательное понятие. Г. Шухардт говорил о фонетических законах так: «Я признаю право на существование и полезность “фонетических законов”, но лишь в качестве формул, разъясняющих сближение или совпадение различных процессов, а отнюдь не определяющих их» [Шухардт, 2QQ3: 53-54].
Все проблемы теории языка Шухардт стремился объяснить исторической природой самого языка. Здесь возникли, однако, многочисленные трудности. Дело в том, что младограмматики сами защищали, как известно, историческую концепцию языка. Их манифест - книга Германа Пауля - так и называлась: «Принципы истории языка» (1-е изд. 188Q г.). Почему же такой историзм не устраивал Шухардта?
Австрийский исследователь считал свою концепцию историзма принципиально отличной от, казалось бы, аналогичной концепции младограмматиков, у которых «история языка» сочеталась с представлением о языке как о вещи (das Ding). Сам же Шухардт «историю языка» всегда стремился сочетать только с понятием процесса (der Vorgang), а отнюдь не с понятием вещи [Schuchardt, 1928: 275].
Г. Шухардт оставил без ответа вопрос о том, почему постоянное развитие живых языков не мешает лингвистам, в том числе и ему самому, изучать и описывать различные языки в их синхронном состоянии. Между тем, ему казалось, что последовательное истолкование исторического развития языка исключает представление о возможности его синхронного состояния [Шухардт, 2QQ3: 8].
В рецензии на «Курс общей лингвистики» Ф. де Соссюра Г. Шухардт резко критиковал разграничение синхронии и диахронии, предложенное швейцарским лингвистом.
Сам Ф. де Соссюр утверждал: «Противопоставление двух точек зрения - синхронической и диахронической - совершенно абсолютно и не терпит компромисса [Соссюр, 2QQ4: 9Q].
Итальянский ученый У. Эко отмечал, что разграничивая
синхронический и диахронический подходы, Ф. де Соссюр приводил пример игры в шахматы. Система взаимосвязей, устанавливающихся между фигурами, меняется с каждым ходом. Всякое вмешательство в систему меняет значение всех остальных фигур. Всякое
диахроническое изменение устанавливает новое синхронное
отношение между элементами [Эко, 2004: 73].
По мнению Г. Шухардта, диахрония может присутствовать в самой синхронии, нисколько не мешая, хотя и осложняя принципы изучения современных языков в их данном состоянии.
Сколько бы ни настаивал Г. Шухардт на том, что язык - это только процесс, а не состояние ^^иЛа^, 1928: 205, 274], опыт мировой науки убеждает, что любой живой язык - это и процесс, и состояние. Различие между разной теоретической ориентацией обнаруживается не в том, что одни ученые настаивают на тезисе «язык - это только процесс», а другие - «язык - это только состояние», а в том, как следует понимать «процесс» и как следует понимать «состояние языка» [Шухардт, 2003: 9].
Итак, Г. Шухардт категорично выступал против абсолютного характера фонетических законов, выдвигаемых младограмматиками, критиковал формализм их доктрины. Неприемлемыми были для него и взгляды основателя структурализма Ф. де Соссюра по поводу разграничения синхронии и диахронии. Хотя концепция самого Г. Шухардта не была лишена противоречивых моментов, его противостояние младограмматизму и структурализму способствовало укреплению роли ономасиологического подхода в грамматике и развитию новых теорий в этом направлении.
Библиографический список
1. Абаев, В.И. Лингвистический модернизм как дегуманизация науки о языке [Текст] / В.И. Абаев // Вопросы языкознания. - 1965. - № 3. - С. 22-43.
2. Вопросы методики сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков [Текст]. - М.: Изд-во АН СССР, 1956.
3. Даниленко, В.П. Методологические особенности концепции функциональной грамматики Вилема Матезиуса [Текст] / В.П. Даниленко. -Иркутск, 1997.
4. Даниленко, В.П. Общее языкознание. Курс лекций [Текст] / В.П. Даниленко. - 2-е изд. - Иркутск: Изд-во ИГУ, 2003.
5. Десницкая, А.В. Вопросы изучения родства индоевропейских языков [Текст] / А.В. Десницкая. - М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1955.
6. Жирмунский, В.М. Избранные труды. Общее и германское языкознание [Текст] !В.М. Жирмунский. - Л.: Наука, 1976.
7. Левицкий, Ю.А. История лингвистических учений [Текст] I Ю.А. Левицкий, Н.В. Боронникова. - М.: Высшая школа, 2QQ5.
S. Соссюр, Ф. де. Курс общей лингвистики [Текст] I Ф. де Соссюр: пер. с фр. I под ред. и с примеч. Р.И. Шор. - Изд. 2-е, стереотип. - М.: Едиториал УРСС, 2QQ4.
9. Шухардт, Г. Избранные статьи по языкознанию [Текст] I Г. Шухардт: пер. с нем. I ред., предисл. и примеч. Р.А. Будагова. - Изд. 2-е. - М.: Едиториал УРСС, 2QQ3.
1Q. Эко, У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию [Текст] I У. Эко: пер. с итал. В. Г. Резник и А. Г. Погоняйло. - СПб.: «Симпозиум», 2QQ4.
11. Hugo-Schuchardt - Brevier: Ein Vademecum der Allgemeinen
Sprachwissenschaft [Текст]. - Halle, 192S. (цит. по: Шухардт Г. Избранные статьи по языкознанию, 2QQ3).
