CC BY
135York: Liberty Fund Inc, 1995. - 302 p.
18. Hahn D.F. Political Communication: Rhetoric, Government and Citizens (D.F. Hahn) - State College (Pennsylvania): Strata Publishing Inc., 1998. - 290 p.
19. Joslyn R. Keeping Politics in the Study of Political Discourse / R. Joslyn // Form, Genre and the Study of Political Discourse / ed. H.W. Simons, A.A. Aghazarian. - Columbia (S. Car.): Univ. of S. Carol. Press, 1986. - P. 301-338.
20. Schiffrin D. Approaches to Discourse (D. Schiffrin) - Oxford, UK; Cambridge, Mass., USA: B. Blackwell, 1994. - 470 p.
21. Slembrouck S. What is meant by «discourse analysis»? (2001) [Electronic resource] / S. Slembrouck: <http://bank.rug.ac.be/da/da.htm> - Accessed 23.02.2004.
22. Watts D. Political Communication Today (D.Watts) - Manchester and New York: Manchester Univ. Press, 1997. - 228 p.
1. Batalov E.I. Political Culture of the Modern American Society. - M.: Nauka, 1990. - 256 p.
2. Benveniste E. General Linguistics. - M.: Progress, 1974. - 447 p.
3. Bogdanov V.V. Text and Message . - SPb: St.Petersburg University Press, 1993. - 67 p.
4. Guillaume J., Maldidie D. On New Ways of Interpretation, or the Problem of Sense in the Aspect on Discourse Analysis // Quadrature of Sense: French school of discourse analysis-М.: Progress, 1999. - PP. 124-136.
5. Dijk T.A. van. Language. Cognition. Communication. - М.: Progress, 1989. - 312 p.
6. Makarov M.L. Foundations of the Discourse Theory. - М.: Gnozis, 2003. - 280 p.
7. Serio P. How texts are read in France // Quadrature of Sense: French school of discourse analysis / ed. P. Serio - М.: Progress, 1999. -PP. 12-53.
8. Foucault М. To Oversee and Punish. Prison Birth.- М.: «Ad Marginem», 1999. - 480 p.
9. Habermas J. Democrasy, Sense, Ethics. - М.: Academia, 1995. - 245 p.
10. Sheigal E.I. Political Discourse Semiotics. -Волгоград: Peremena, 2000 - 368 p.
11. Linguistics. Big Encyclopedia / ed. V.N. Yar-ceva. - М.: Big Russian Encyclopedia, 1998. -685 p.
Макушева Жанна Николаевна соискатель ДВГУ [email protected] Far East State University 690066 Приморский край, Владивосток, ул. Шилкинская д. 4 кв. 194, тел. (4232) 41-64-85,
Тел.: 89147030026
УДК 802.0:809.57 Е.Б. Конева
Англоязычные средства выражения корейской статусной вежливости
(на примере письменной речи)
Статья посвящена исследованию проблемы адаптации англоговорящих представителей корейской культуры к системе вежливых форм английского языка. В статье анализируются англоязычные средства передачи гонорифического значения форм корейской статусной вежливости.
E.B. Koneva
English language elements to express honorific forms of Korean discernment politeness
(written speech)
The article is devoted to the problem of how English-speaking Koreans adapt to the system of English polite forms. The author makes an attempt to analyze English language elements which are used by English-speaking Koreans to express honorific meanings of Korean discernment politeness forms.
Проблема общения разных национальных культур тесно связана с проблемой общения носителей разных национальных сознаний.
Представители разных социумов понимают друг друга в той мере, в какой образы их сознаний пересекаются, поэтому для достижения взаимо-
понимания инокультурным коммуникантам необходима общность знаний о мире и об используемом языке [6: 8] как основном национально-специфическом компоненте культуры [7: 75]. При межкультурном общении неверная интерпретация коммуникативного поведения собеседника может нарушить коммуникацию и привести к возникновению межличностных и межэтнических конфликтов. Один из трагических случаев такого непонимания произошел в 1945 г., когда по условиям Потсдамской декларации Япония должна была безоговорочно капитулировать или в противном случае быть уничтоженной. В своем ответе на предъявленный ультиматум премьер-министр Японии использовал слово moku-satu, дословно переводимое как «убить молчанием» со значением «ответить молчанием». В трудный для Японии исторический период довольно резкий ответ «убить молчанием» в определенной степени спасал «лицо» страны и означал, что Япония в данный момент не может сразу дать утвердительный или отрицательный ответ. К несчастью, эта неверно интерпретированная фраза была переведена на английский язык словом «ignore», и радио BBC объявило, что Япония отвергла условия декларации. Безусловно, было много других причин, которые привели к решению сбросить атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, однако премьер-министр Японии Suzuki до конца жизни сожалел о том, что произнес слово, которое было неправильно истолковано в напряженной обстановке 1945 г. [19: 32].
Проблема изучения особенностей национального коммуникативного поведения представляет собой актуальную научную и практическую задачу, так как «способствует межнациональному пониманию, профилактике и предотвращению межнациональных недоразумений и конфликтов» [5: 101].
Вежливость является одной из функциональных и семантических универсалий языка. Она проявляется в уважении к человеку через стереотипы речевого этикета [8: 83]. Вежливость является культурно детерминированной категорией, поэтому «рассмотрение вежливого общения в исторической и этнокультурной ретроспективе позволяет с большей очевидностью продемонстрировать его национальное своеобразие» [4: 188].
Сложная система вежливых форм корейского языка восходит к буддизму и конфуцианству, философия которых в течение пяти веков определяла поведение представителей корейской культуры. В отличие от западных эгалитарных плюралистических и гетерогенных
культур, мировоззрение которых сложилось под влиянием иудейско-христианской религиозной традиции, Корея обычно характеризуется как коллективистское, ориентированное на группу и гомогенное общество [20: 22]. Одним из основных принципов корейского образа жизни всегда было создание гармонии в отношениях между членами всех слоев общества. Это способствовало установлению его иерархической структуры, поскольку социальная гармония основывалась на абсолютном подчинении старшим, властям, а также интересам семьи, местного сообщества и страны. Почтительное отношение к старшим стало ключевым элементом культуры, лежащим в основе четко структурированной социальной системы.
Корейскую культуру называют «культурой стыда». В конфуцианстве стыд за совершенный грех считается основой морали, а грех определяется как любое поведение, которое нарушает тщательно сбалансированные иерархические отношения между людьми, необходимые для поддержания абсолютной социальной гармонии с помощью тщательно разработанной системы этикета [12: 44]. Таким образом, мораль в Корее не представляла собой норму, основанную на универсальных представлениях о добре и зле и на понятиях общественного или антиобщественного поведения, как в западной культуре. Она проявлялась в стремлении вести себя так, как того требуют социальный статус и общественное положение с целью сохранения репутации [12: 27].
В середине ХХ в. в корейском обществе произошли большие перемены в связи с введением экономических реформ и демократизацией общества. Отмена законов феодальной семьи в 1945 г. и постепенная демократизация деятельности корейского правительства в течение последующих нескольких десятилетий почти полностью устранили легальное подавление прав личности. Однако, несмотря на столь радикальные перемены, наследие конфуцианства живет в современной Корее. Для большинства корейцев институционализированная форма уважения к родителям и другим старшим является национальной чертой, которой они особенно гордятся и считают одним из ключевых аспектов понимания своей культуры. Являясь важной частью корейской модели поведения, эта форма уважения проявляется в использовании гонорифиче-ских форм речи, в том, как и когда отдается поклон, а также в широком наборе этикетных норм, определяющих, как вести себя в присутствии старших [12: 162]. До сих пор очень важным феноменом в Корее является стремление
сохранить «лицо». «Лицо» - это соответствие ожиданиям других людей в зависимости от положения человека в обществе, а иногда и вопреки этим ожиданиям [20: 31]. Корейцы и сейчас тщательно продумывают свою речь и поведение с целью избежания любой прямой конфронтации для создания атмосферы спокойствия и согласия. Это может послужить причиной сокрытия плохих новостей и необсуждения совершенных ошибок [12: 23]. В сфере деловых отношений корейцы не говорят прямо «нет», и это чрезвычайно осложняет взаимопонимание с иностранцами. Вместо «нет» последние могут услышать следующее: «мы рассмотрим это дополнительно», «мы должны посоветоваться с генеральным менеджером», «мы посмотрим», «мы подумаем об этом» [12: 235]. Представители западной культуры с их рациональным сознанием и ориентированностью на точные факты и практические дела иногда не понимают, как можно не замечать серьезных ошибок и позволить неблагоприятной ситуации развиваться только для того, чтобы сохранить свое «лицо» или не обидеть другого [12: 436].
В Корее растет количество людей, получивших образование за рубежом и умеющих гармонично работать в демократической обстановке. Однако естественное корейское окружение предполагает иерархические отношения, когда поведение обусловлено местом на вертикальной лестнице пола, возраста и власти [12: 136].
Система форм вежливости как способ выражения специфики социально-общественных отношений
в корейской культуре Система вежливых форм корейского языка является чрезвычайно сложной и в значительной степени отличается от системы форм вежливости в языках англоговорящих культур. В европейских языках такие отношения передаются в основном лексически и лишь косвенно грамматически [1: 4], тогда как в корейском языке формы уважительности являются важной частью грамматической системы и играют важную роль в процессе общения [21: 25]. В корейской лингвистической вежливости выделяют волеизъявительный и статусный виды [10: 38]. Волеизъявительная вежливость, характерная как для английского, так и для корейского языков, служит для сохранения «лица» [9: 58] и проявляется в ситуациях интерактивных речевых актов. Статусная вежливость указывает на отношение говорящего к адресату или референту в зависимости от социальных переменных показателей их возраста, старшинства, ранга, пола и образования [10: 38].
Таким образом, каждое корейское высказывание вдобавок к референциальному значению содержит вышеуказанное социальное значение [11: 1680]. Корейская статусная вежливость не укладывается в рамки теории сохранения «лица» Браун и Левинсона, так как использование статусной вежливости является не стратегией, т.е. желанием сохранить «лицо», а нормой, предписывающей необходимость указания на социальные отношения в обществе [10: 40]. Так, навязывание воли или непредоставление выбора адресату часто является естественным и вежливым поведением адресанта, если адресат ниже по статусу или если речевой акт совершен в интересах адресата [11: 1680].
Характерной особенностью лингвистической статусной вежливости корейского языка является наличие большого количества форм гонорификации. В системе данных форм выделяют уровни речи, формы обращения/референции, формы личных местоимений и синонимические пары лексических единиц с простым и гонорифическим значением.
Уровни речи, или формы конечной сказуемости, выражая категорию социальной ориентации [3: 33], являются неотъемлемой частью высказывания. В современном корейском языке выделяют шесть уровней речи: вежливо-официальный, вежливо-неофициальный, авторитарный, фамильярный, дружеский и простой [3; 11; 14; 15; 18; 24].
Система местоимений и формы обращения, имея четко стратифицированные простые и гонорифические варианты ярко выражают социальный статус адресанта, адресата и/или референта [14: 42]. В то же время местоимения второго лица не рассматриваются только как слова-заместители существительных. Согласно корейской традиции, нижестоящий адресант не может употреблять местоимения второго лица при обращении к вышестоящему адресату или при ссылке на него, если только у говорящего нет намерения оскорбить последнего, поскольку, в отличие от западной модели, ни одна из корейских форм местоимения второго лица не имеет значения почтительности [14: 43]. Вместо местоимений второго лица используется система обращений, включающая большое разнообразие имен, терминов кровного родства и всевозможных титулов и званий, от самых почтительных, таких как (Фамилия) + титул / звание + nim (гонорифический суффикс), до самых простых, как ne ("hey, you") [18: 24]. Например, английское предложение "Mary, are you studying at the library?" в корейском
языке звучит следующим образом: "Is Mary studying at the library?" [3: 36]
Выбор необходимой формы гонорифика-ции осуществляется с учетом коммуникативной дистанции между людьми, включенными в ситуацию. Так, в зависимости от отношений между собеседниками, английское предложение «Have you eaten?" может быть представлено следующими фонологическими вариантами:
1. Pap mek - ess - ni? (to a child) meal eat past plain ending
2. Cinci capswu - si - ess - upnikka? (to a senior)
meal (hon.) eat (hon.) hon. suf. past formal ending [18: 19]
Второй вариант высказывания максимально гонорифицирован по сравнению с первым за счет употребления гонорифического суффикса -si, лексических единиц с гонорифическим значением cinci и capswu, а также формы вежливо-официального речевого уровня - upnikka.
В системе корейских форм вежливости обращают на себя внимание формы обращения по кровному родству (kinship terms). Специфика таких обращений является одним из социально-культурных аспектов корейского языка. Например, старшего брата отца дети называют big father / uncle, младшего брата отца - small father / uncle. Существует много различных по уровню почтительности обращений к отцу, матери, дедушке, бабушке и другим родственникам. Широкий спектр обращений по кровному родству включает ласковое использование этих терминов, их употребление в псевдосемейном окружении, их эвфемистическое использование и употребление терминов с именами детей [22: 5].
Таким образом, в корейском языке существует большое количество гонорифических средств, не существующих в английской системе вежливых форм. Употребление гонори-фических форм является фундаментальной культурной особенностью корейского языка. Можно предположить, что при англоговорящем общении корейцам, возможно, будет сложно полностью отказаться от желания сделать свою речь вежливой согласно корейским традициям при помощи англоязычных средств. Цель нашей работы состоит в том, чтобы исследовать степень адаптации представителей корейской культуры к системе вежливых форм английского языка и рассмотреть, каким образом разница этнолингвистических коммуникативных ситуаций корейского и английского языков компенсируется или нейтрализуется в англоговорящем контексте.
Лингвистические средства гонорификации адресата и референта в корейской разновидности английского языка (письменная речь)
Материалом для практического исследования послужили два романа корейских авторов Son So-hui и Kim Won-il "The Wind from the South" в переводе Suzanne C. Han и Kim Mi-za и "The Wind and the River" в переводе Choi Jin-young, две повести корейской писательницы Gong Ji young "Human Decency" и "Dreams" в переводе Bruce и Ju-Chan Fulton, Kim Miza и Suzanne Crowder Han, а также роман "Native Speaker", автор которого Chang-rae Lee является американцем корейского происхождения.
Следующие англоязычные средства можно считать средствами передачи гонорифического значения форм корейской статусной вежливости в англоязычном контексте:
I. Формы обращения / референции.
В исследуемом материале наиболее ярко и репрезентативно гонорифическое значение корейской лингвистической статусной вежливости передано формами обращения. Наряду с обращениями, совпадающими с моделями английского языка, такими как sir/Sir, Dr. Chin, Doctor, Miss Nam-hi, Mom / Mother, Father, нам встети-лись такие, которые можно рассматривать как специфические корейские гонорифические формы, заимствованные в англоговорящий контекст:
1. Sonsaengnim [2З: 69] - корейская форма обращения к лицам, занимающимся умственным трудом [З: З6]. Ее также используют при обращении к любому человеку для выражения высокой степени уважения и почтительности.
2. Seonbae; hubae [1З: 52] - ключевые слова корейского языка, обозначающие статус студентов и выпускников одной школы или университета. Seonbae - старший или вышестоящий с коннотациями, включающими значение master и patron; hubae - младший, подчиненный или последователь. Учеба в одной средней школе и университете играют особую роль в общественной жизни Кореи. Выпускники одной школы ощущают острую необходимость сотрудничать и помогать друг другу всю жизнь [12: З69].
Можно предположить, что заимствованные романизированные корейские слова sonsaengnim, seonbae и hubae транслитерированы в англоговорящий контекст с целью наиболее полной передачи их значения, поскольку семантика английских слов teacher, senior student и junior не имеет того гоно-рифического смысла, который заключен в корейских эквивалентах.
3. Big brother - эквивалент корейского обращения по кровному родству младшего брата к
старшему [16: 74]. В данном случае в англоговорящий контекст перенесена корейская традиция обращения к старшему брату, если у адресанта два старших брата. В этом случае они для него Big Brother и Middle Brother. Если у адресанта старших братьев больше, чем три, то он к ним обращается соответственно как First Brother, Second Brother, Third Brother и т.д. [22: 4].
4. Uncle [17: 270] - эквивалент корейского обращения, выражающего псевдосемейные отношения. В исследуемом нами материале таким образом ребенок называет пришедшего к ним в дом коллегу своего отца. В корейском обществе существует тенденция рассматривать любую общественную организацию как тип семейной структуры. При наличии определенной иерархии в такой общественной структуре используются формы обращения по кровному родству, даже если между коммуникантами не существует близких отношений.
II. Переводческий комментарий как средство экспликации гонорификации.
Контекст 1. "Did he come alone?" Se-yong asked, speaking more politely than he had before.
"Yes, alone. Please speak like you would to a maid. For the sake of my safety." [23: 183]
Узнав, что горничная в гостинице на самом деле является ее владелицей и к тому же одной из самых богатых девушек в округе, доктор Чин в разговоре с ней переходит на более высокий уровень гонорификации, так как статус девушки оказывается гораздо выше, чем он предполагал до этого. Переход врача на более почтительный речевой уровень передан переводческим комментарием к тексту с целью сохранения гонорифического смысла для инокультурного рецептора: "speaking more politely than he had before." В предисловии к данному роману переводчики предупреждают читателя об интерпретации определенных участков текста с целью достижения адекватного прагматического воздействия на инокультурного читателя [23: 4].
III. Стилистически сниженная референция на самого себя с целью возвышения собеседника.
Контекст 1. Буддийский монах, священник храма, в разговоре с жителями деревни говорит: "Yes, sir, this humble monk must take leave of you" [16: 148]. Можно предположить, что данный лингвистический прием референции на самого себя формой существительного используется говорящим для того, чтобы выразить высокую степень самоуничижения [2: 134], необходимую по речевому и поведенческому этикету корейцев.
IV. Использование упрощенного вокабу-ляра и синтаксиса для выражения гонорификации.
Контекст 1. Господин Чой, человек с высоким социальным статусом в местном сообществе, благодаря своему образованию, возрасту (около 55 лет) и положению (глава семейного клана и административный глава деревни), использует упрощенный вокабуляр и синтаксис в своих высказываниях при первом знакомстве с человеком, который является весьма неординарным, но имеет более низкий статус.
"I am just a small farmer from an old farming family.... But I have studied the secrets of land by myself..., and I know a thing or two about it. I thought I could learn much from you. That is why I dared to show myself here. ...I hoped you would tell me about your experiences. I am on the lowest rung ...." Mr. Choi spoke like a disciple visiting a venerated teacher [16: 38].
Упрощенные высказывания господина Чоя дают англоязычному читателю возможность понять, что адресант стремится принизить себя в глазах адресата и одновременно возвысить последнего, о чем также свидетельствует последующий комментарий "Mr. Choi spoke like a disciple visiting a venerated teacher. " Далее по содержанию романа англоязычная речь господина Чоя характеризуется весьма богатым, иногда даже книжным, вокабуляром и сложным синтаксисом.
Результаты нашего практического исследования показали, что в англоязычном контексте адаптация форм корейской статусной вежливости к системе английских вежливых форм значительная, но не неполная. Такие корейские го-норифические формы как термины обращения / референции и речевые уровни могут быть выражены в корейской разновидности английского языка (письменный вариант) вышеперечисленными и другими лексическими и структурными англоязычными средствами.
Литература
1. Алпатов А.М. Грамматическая система форм вежливости современного японского литературного языка: автореф. дис.... канд. филол. наук / А.М. Алпатов. - М.: Институт востоковедения АН СССР, 1971. - 31 с.
2. Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и грамматики / А. Веж-бицкая. - М.: Языки славянской культуры, 2002. - 272 с.
3. Верхоляк В.В. Учебник корейского языка / В. В. Верхоляк, Т. Ю. Каплан. - Владиво-
сток: Изд-во Дальневосточ. ун-та, 1997. -212. с.
4. Кузьменкова Ю.Б. От традиций культуры к нормам речевого поведения британцев, американцев и россиян / Ю.Б. Куьменкова. -М.: Изд-й дом ГУ ВШЭ, 2005. - 316 с.
5. Стернин И.А. Коммуникативное поведение в структуре национальной культуры / И.А. Стернин // Этнокультурная специфика языкового сознания: сб. науч. тр. - М., 1996. -С. 97-112.
6. Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение -новая онтология анализа языкового сознания / Е.Ф. Тарасов // Этнокультурная специфика языкового сознания: сб. науч. тр. -М., 1996. - с.7-23.
7. Текст как явление культуры / Г.А. Антипов, О.А. Донских, И.Ю. Марковина, Ю.А. Сорокин. - Новосибирск: Наука, Сибирское отделение, 1989. - 196 с.
8. Формановская Н.И. Культура общения и речевой этикет / Н.И. Формановская. - М.: ИКАР, 2004. - 236 с.
9. Brown Penelope and Levinson Stephen C. Politeness. Some Universals in Language Usage / Penelope Brown and Stephen C. Levinson. -Cambridge University Press, 1987. - 345 p.
Byon Andrew Sangpil. Learning Linguistic Politeness / Andrew Sangpil Byon // Applied Language Learning. - 2004. - Vol. 14, № 1. - Р. 37-62.
10. Byon, Andrew Sangpil. Sociopragmatic analysis of Korean Request: Pedagogical Settings / Andrew Sangpil Byon // Journal of Pragmatics. - 2004. - № 36. - Р. 1673-1704.
11. De Mente, Boye Lafayette. NTC's Dictionary of Korea's Business and Cultural Code Words / Boye Lafayette De Mente. - Chicago, NTC Publishing Group, 1998. - 462 p.
12. Gong, Ji young. Human Decency / Ji young Gong; English translation 2006 Bruce and JuChan Fulton, Kim Miza and Suzanne Crowder Han. - Seoul, Jimoondang Publishing Company, 1993. - 107 p.
13. Hwang, Juck-Ryoon. "Deference" versus "Politeness" in Korean Speech / Juck-Ryoon Hwang // International Journal of the Sociology of Language. - 1990. - № 82. - Р.41-55.
14. Ihm, Ho Bin. Korean Grammar for International Learners / Ho Bin Ihm, Kyung Pyo Hong, Suk In Chang. - Seoul, Yonsei University Press, 2001. - 442 p.
15. Kim, Won-il. The Wind and the River / Won-il Kim; English translation Choi Jin-young. - Si-sa-yong-o-sa, Inc., Korea, Pace International Research, Inc., U.S.A., 1988. - 225 p.
16. Lee Ch-R. Native Speaker / Ch.R. Lee. - New York: Riverhead Books, 1995. - 349 p.
17. Lee D.J. Some Problems in Learning Korean Second-Person Pronouns / D.J. Lee // The Korean Language. Its Structure and Social Projection: edited by Ho-min Sohn. - Honolulu, 1975.
- p. 19-32. - (Center for Korean Studies, University of Hawaii).
18. Nishiyama S. Speaking English with a Japanese Mind / Sen Nishiyama // World Englishes.
- 1995. - Vol. 14, № 1. - Р .27-36.
19. Oak S. American / Korean Contrasts. Patterns and Expectations in the U.S. and Korea / S. Oak, Virginia Martin. - Elizabeth, NJ Seoul: HOLLYM, 2004. - 294 p.
20. Pae Y. The Pronominal Use of Korean / Y. Pae // Korea Journal. - 1975. - Vol. 15, № 9. -Р. 9-14.
21. Park S-H. On Special Uses of Kinship Terms in Korean / S-H. Park // Korea Journal. - 1975. -Vol. 15, № 9. - Р. 4-8.
22. Son S-h. The Wind from the South / S-h. Son; English translation Suzanne C. Han and Kim Miza. - Si-sa-yong-o-sa, Inc., Korea, Pace International Research, Inc., U.S.A., 1988. - 278 p.
23. Wang H-S. Toward a Description of the Organization of Korean Speech Levels / H-S. Wang // International Journal of the Sociology of Language. - 1990. - № 82. - Р. 25-39.
1. Alpatov, A.M. Politeness Grammar Forms in the Contemporary Japanese Literary Language: author's abstract of dissertation ... candidate of philological science / A.M.Alpatov; M. Institute of Oriental Studies of the USSR Academy of Sciences. - M., 1971. - 31 p.
2. Wierzbicka Anna. Comparison of Cultures by Means of Vocabulary and Pragmatics / Anna Wierzbicka. - M.: Languages of Slavic Culture, 2001. - 272 p.
3. Verkholyak V.V. Manual of the Korean Language / V.V. Verkholyak, T. J. Kaplan. - Vladivostok: Far Eastern University Press, "Ussuri" Publishing House, 1997. - 212 p.
4. Kuzmenkova, J.B. From Cultural Traditions to Language Behavior Norms of Britons, Americans and Russians / J.B. Kuzmenkova. - M.: ГУ ВШЭ Publishing House, 2005. - 316 p.
5. Sternin, I.A. Communicative Behavior as Part of Ethnic Culture / I.A. Sternin // Ethnic and Cultural Peculiarity of Language Consciousness: collected scientific papers. - M., 1996. -Р. 97-112.
6. Tarasov, E. F. Intercultural Communication - a new ontology of the Language Consciousness Analysis: collected scientific papers. - M., 1996. - Р. 7-23.
7. Text as a Cultural Phenomenon / G.A. Antipov, O.A. Donskih, I. Y. Markovina, Y.A. Sorokin. - Novosibirsk: Nauka, Siberian depertment, 1989. - 196 p.
8. Formanovskaya N. I. Culture of Communication and Speech Etiquette / N.I. Formanovskaya. - M.: "Icarus" Publishing House, 2004. -236 p.
Конева Елена Борисовна 690089 г. Владивосток, ул. Ульяновская, дом 12, кв. 130 Тел.: 36-99-11, 45-93-92, 8914-652-87-01.
koneva80@rambler. ru старший преподаватель Института иностранных языков Дальневосточного государственного университета
Far East State University
УДК 81' 42 Е.А. Ковригина
Дискурсивные стратегии интервьюера (на материале американского Интернет-интервью)
Статья рассматривает дискурсивные стратегии, используемые интервьюерами для реализации своих коммуникативных задач. Инервьюер рассматривается как участник диалога, имеющий большое влияние на ход всего интервью.
E.A. Kovrigina
Discourse strategies of an interviewer (American Internet interview is taken as an example)
The present article deals with the discourse strategies used by interviewers to realize their communicative intention. In the article an interviewer is regarded as a dialogue participant who has a great influence on the whole course of an interview.
Характеризуя интервью как один из жанров диалогического дискурса, необходимо отметить, что спецификой этого жанра является наличие трех участников: интервьюера, респондента (интервьюируемого) и аудитории. Журналистское интервью по своей природе представляет явление особой социальной значимости. Полученные в процессе его проведения сведения предназначены не только для удовлетворения любопытства собеседников, но и для информационного насыщения главного участника коммуникации - аудитории [1: 2].
Интервью относится к институциональному типу диалогического дискурса. Участники интервью имеют свои социальные роли и коммуникативные намерения. Для реализации коммуникативных намерений интервьюер и интервьюируемый используют те или иные дискурсивные стратегии.
Третий участник интервью, аудитория, чаще всего непосредственно не участвует в ходе диалога, но это не снижает ее значимости как участника интервью. Интересы, стереотипы, потребности, пожелания аудитории и другие подобные факторы с большой тщательностью
учитывают как интервьюер, так и интервьюируемый. Исходя из этих факторов они и строят интервью. Журналисту важно, чтобы интервью было востребовано аудиторией, а целью респондента является подача информации в нужном для него свете.
Согласно Т.ван Дейку, участники диалога производят одновременно много различных действий, а потому вынуждены прибегать к когнитивному планированию, выполнению, поддержанию и контролю над действиями, пониманию, запоминанию и обработке информации о диалоге [3].
Рассматривая одну из разновидностей профессионального диалога - телевизионное интервью, Т. Г. Винокур называет его диалогом «неравных» - профессионально говорящего на ТВ интервьюера и не владеющего телевизионной речью интервьюируемого. В таком диалоге «... неравная социально-речевая роль по ситуации совпадает со структурным неравенством по диалогической стратегии, которая определяется специалистом и в которой непрофессионалу отводится зависимая реактивная роль» [4; 114].
