CC BY
39
Английское литературоведение в поисках
«сокровенного смысла» прозы Андрея Платонова
Е.В. Куликова,
ст. преподаватель кафедры английского языка для технических специальностей МГУП им. Ивана Федорова
Западная критика XX века следила за литературным процессом в Советской России, активно реагировала на появление талантливых произведений, комментируя их идеологические контексты и исследуя содержание и поэтику. Творческое наследие Андрея Платонова (Андрея Платоновича Климентова, 1899-1951) всесторонне изучалось в Англии и США на протяжении второй половины XX века. В англоязычном мире к началу XXI века Платонов занял достойное место, о чем свидетельствует и тот факт, что британские и американские ученые-слависты упоминают о нем как об одном из крупнейших советских писателей XX века, и количество переводов его произведений на английский язык. К тому же именно в Англии, гораздо раньше, чем на родине писателя, были опубликованы такие значимые произведения Платонова, как «Чевенгур» и «Котлован».
Книги Платонова сейчас доступны англоязычным читателям: в последнее время было опубликовано немало произведений этого писателя на английском языке1, качественный перевод, выполненный Робертом и Элизабет Чандлер, Джефри Смит, Анжелой Ливингстон, Ольгой Меерсон позволил, по образному выражению Ф. Буллока2, произведениям Платонова зазвучать на английском языке.
1 PlatonovA. The Foundation Pit. London, 1996; Happy Moscow. London, 2001; The Portable Platonov. Birmingham, 1999; The return and other Stories. London, 1999; Soul. London, 2003.
2 BullockP.R. The Feminine in the Prose of Andrey Platonov. Oxford. 2005. P. 3.
Константин Баршт указал на Великобританию как на вторую после России платоноведческую научную державу по количеству специалистов и качеству интереса к творчеству русского писателя3. Действительно, именно в стране туманного Альбиона состоялись две международные научные конференции, посвященные творчеству Андрея Платонова: в 2001 и в 2002 году.
В настоящее время возник интерес к изучению наследия русских писателей в контексте оценок зарубежного литературоведения. Защищены диссертации по восприятию творчества Ф.М. Достоевского, М. Булгакова и Е. Замятина в англоязычной критике, а также другие работы данной проблематики4. Между тем еще не проводилось подобного исследования рецепции творчества Андрея Платонова в английском и американском литературоведении.
Как справедливо заметила М.В. Цветкова, произведение, особенно если оно переводится на другие языки, становится объектом рецепции не только в той национальной культуре, внутри которой оно было создано, но и иноязычной культуры5. Сравнение - один из эффективнейших методов литературоведческого анализа. Результат ино-культурной рецепции может отличаться от результата внутрикультур-ной рецепции. Поэтому изучение творчества того или иного писателя должно учитывать максимально широкий спектр его восприятий, поскольку это позволит рассматривать творчество конкретного автора как единицу всемирной литературы.
В изучении творчества А.П. Платонова доминируют несколько ключевых проблем. Среди них мировоззрение Платонова, в котором основное место занимает отношение к советскому строю, т. е. вопрос о том, был ли Платонов советским или антисоветским писателем, религиозно-философские истоки творчества А. Платонова, историко-культурный контекст произведений Платонова, библейские мотивы, гендерная проблематика в творчестве писателя, связь произведений Платонова с
3 Баршт К. Платонов в Англии // Новое литературное обозрение, 2003, № 61. С. 366-369.
4 МединскаяН.Б. Ф.М. Достоевский в американской критике 1980-90-х гг. Томск, 1997; Будицкая Т.Г. Творчество Михаила Булгакова в англоязычной критике 1960-90-х гг. М., 2001; Долженко С.Г. Творчество Е.И. Замятина в англоязычной критике. Ишим, 2003; Цветкова М.В. Рецепция поэзии Марины Цветаевой в Великобритании. М., 2003; Алеев Р.В. М.А. Шолохов в западном литературоведении и литературной критике: Писатель в диалоге и противостоянии культур 1950-90-х годов. — Самара, 2006; Маликова Т.А. Творчество В. Аксенова 1960-90-х годов в англоязычном литературоведении и критике. Воронеж, 2006; Савельева Е.К. А.А. Ахматова в художественной рецепции отечественной и англо-американской литературной критики и литературоведения. Ростов-на-Дону, 2008.
5 ЦветковаМ.В. Рецепция поэзии Марины Цветаевой в Великобритании : автореф. дис. ... д.ф.н. / Моск. пед. гос. ун-т. М., 2003. С. 15.
творчеством других писателей, перевод как форма рецепции его наследия. В данной статье будут рассмотрены некоторые из вышеперечисленных аспектов.
Большое внимание в английском литературоведении уделено религиозно-философским истокам творчества Андрея Платонова. Английские слависты анализируют онтологические взгляды писателя, в том числе платоновский космизм; миф в его произведениях и мифопоэтику Платонова, библейские мотивы в творчестве этого мастера литературы.
Многие исследователи, как отечественные, так и зарубежные, пытаются найти ключ к творчеству Андрея Платонова, изучая те философские учения, которые оказали на него несомненное влияние.
Англоязычные ученые поставили себе цель полностью изучить философские истоки мировоззрения русского писателя, в частности, идеи Н.Ф. Федорова, которые настолько сильно отразились в его творчестве, что без их понимания невозможно и осмысление его необыкновенно сложных, новаторских произведений. При этом западным исследователям (А. Киселеву, Томасу Сейфриду, Айлен Тески) удалось установить, что на раннее творчество Платонова в гораздо большей степени повлияли философские концепции не Н. Федорова, а А. Богданова. К сожалению, ученые в советское время далеко не всегда имели возможность публиковать результаты своих исследований, поэтому получалось, что в те годы литературоведы либо отрицали влияние А. Богданова (В.А. Чалмаев), либо не придавали ему особого значения. Однако в настоящее время, когда идеологические и цензурные рамки перестали ограничивать деятельность российских ученых, С.Г. Семенова и Н.М. Малыгина подробно и глубоко исследовали данный вопрос6.
Многие исследователи уделяли внимание вопросу о христианской основе мировоззрения писателя, а также библейским мотивам в его творчестве, что позволяет выделить эту проблему. Здесь в наибольшей мере проявила себя широта интерпретаций: разные точки зрения колеблются между утверждением атеистически-материалистического основания взглядов Платонова (Л. Карасев) и признанием его церковным писателем (Е. Антонова). Библейские мотивы в творчестве писателя отмечались, помимо уже вышеупомянутого А. Киселева, такими зарубежными исследователями, как А. Ливингстон, А. Тески, Т. Сейфрид и др.
Особенно примечателен анализ рецепции библейских мотивов в романе «Чевенгур» в работах английских литературоведов.
Айлен Тески, помимо философских идей Николая Федорова, усматривает в романе и ряд библейских мотивов. Так, приезд новых
6 Семенова С.Г. Русская поэзия и проза 1920-30-х годов. М., 2001; Малыгина Н.М. Андрей Платонов: Поэтика «возвращения». М., 2005.
пролетариев в Чевенгур напоминает исследовательнице то место из Библии, когда сыны Израилевы входят в землю обетованную.
Платонов, по мнению А. Тески, также мог иметь в виду и Нагорную проповедь, поскольку в его описании пролетариев исследовательница усматривает связь с заповедями блаженства. Возможность связи коммунизма с христианством проявлялась, по концепции исследовательницы, и в более раннем эпизоде, когда Копенкин читал на церкви: «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и аз упокою Вы» и усмотрел связь между этими словами и посланием-обращением В.И. Ленина к пролетариату. Эта попытка Айлен Тески и представить коммунизм как новую религию и проследить ее связь с христианством (Ветхим и Новым Заветом) представляется неубедительной.
Анжелой Ливингстон также предпринята попытка проследить библейские влияния на роман «Чевенгур». Исследовательница утверждает, что, создавая образ Саши Дванова, Платонов имел в виду Христа. По-видимому, исследовательница не до конца уверена в своей точке зрения, так как она совершенно справедливо заявляет, что Александр (Дванов), в отличие от Христа, не проповедует, не предсказывает, не говорит притчами и не советует кому-либо строить свой дом на камне — напротив, он одобряет передвижку домов в Чевенгуре (впрочем, Христос тоже подобных советов не давал). Исследовательница, к сожалению, не приводит никаких ссылок на текст Нового Завета, но, вероятно, имеет в виду следующий фрагмент Евангелия от Луки: «Всякий, приходящий ко Мне и слушающий слова Мои и исполняющий их, скажу вам, кому подобен. Он подобен человеку, строящему дом, который копал, углубился и положил основание на камне; почему, когда случилось наводнение и вода наперла на этот дом, то не могла поколебать его, потому что он основан был на камне»7. Однако Анжела Ливингстон настаивает на том, что этот герой романа Платонова во многом напоминает Христа.
Основывает ученый свою позицию на следующем факте: отец Александра безымянен, но на самом деле это не так: отца Александра зовут Дмитрий Иванович8. Фактическая ошибка в начале рассуждения ведет к ошибочным выводам и ассоциируется с бесконечностью; одержимость отца Саши тайной рыбы заставляет вспомнить рыбу как традиционный знак Христа; указание отца-рыбака на рыбу: «Вот — премудрость!» предполагает, что рыба имеет трансцендентную мудрость, поскольку «премудрость» — это София (мудрость Христа и имя девушки, которую любит Саша Дванов); Саша Дванов подчеркнуто не эротичен; тот факт, что Дванов на самом деле любит не женщину, а весь мир,
7 Евангелие от Луки. 6:47-48.
8 См.: ПлатоновА. Чевенгур. Котлован. М., 2009. С. 16.
понятен, пишет исследовательница, из многих эпизодов романа и явно описан во фрагменте, когда он идет один «в открытых местах» за городом «как любовник в темноте со своей любимой». Как и Христос, Дванов переходит с места на место под открытым небом, и хотя не плавает на лодке, он мечтает о лодке, а вода часто ассоциируется с Христом; у Два-нова, как и у Христа, есть миссия: каждое движение героя - это следствие его послания и призвания. И уж совсем парадоксальная параллель: на вершине счастья альтруистического труда сильно похудевший Александр делится своим телом со всеми другими через свой труд, что напоминает исследовательнице произнесенное Христом на Тайной Вечери «примите, ядите, сие есть тело мое...» Аллюзия на Евангельскую фразу, безусловно, просматривается, однако сравнение звучит все же несколько кощунственно.
Руководствуясь принципами мифологической критики, западные исследователи разносторонне рассмотрели библейские мотивы в романе. При этом, пытаясь проследить евангельские мотивы, литературоведы порой принимали за отсылку к евангельскому тексту любые, порой самые обычные, бытовые эпизоды. Заметим, что, пользуясь подобной методологией, евангельские мотивы можно обнаружить практически в любом литературном произведении и найти мнимые сходства с Христом у многих героев.
Представляется, что многие выводы предвзяты и тенденциозны, поскольку, интуитивно чувствуя религиозную атмосферу романа, слависты рассматривают его сюжет и образы героев с точки зрения традиционных воззрений на религию, пытаясь провести прямые параллели с библейским текстом, как это и принято на Западе. Платонову же ближе так называемая народная вера с ее языческими отголосками и сектантскими «уклонами» (В. Варшавский, Г. Гюнтер).
Другое важное направление в платоноведении - текстологическое исследование и принципы перевода произведений писателя на английский язык.
Вследствие того, что большая часть творчества Платонова не была опубликована при его жизни, подготовка и издание не искаженных цензурой, тщательно выверенных платоновских текстов является важнейшей задачей литературоведения и одновременно необходимой предпосылкой для дальнейшего успешного развития платоноведения. Здесь много сделано Н. Корниенко, освободившей, в частности, платоновские тексты от варварской редакторской правки, предпринятой, чтобы легче вписать их в канву советской литературы, что, например, произошло с текстом повести «Котлован»9.
9 Подробнее об искажении текста «Котлована» см.: Корниенко Н.В. Наследие А. Платонова — испытание для филологической науки // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 4. М, 2000. С. 117-137.
Необходимо также отметить большую текстологическую работу, проделанную зарубежными исследователями творчества Платонова. Так, Э. Найман в статье «"Из истины не существует выхода": Андрей Платонов между двух утопий» сравнивает окончание двух вариантов рассказа «Среди животных и растений»10. Интересно, что текстологическую деятельность переводчиков оценивают не только профессиональные филологи-слависты, но и читатели англоязычных переводов. Показателен в этом смысле отзыв на «Джан» некой Армиры: «Я перечитала "Джан" Андрея Платонова на этой неделе. На этот раз мне удалось найти перевод первой неискаженной редакции этого про-изведения»11.
Ценную текстологическую работу проделал А. Олкотт, переводчик первого полного издания романа «Чевенгур» на английский язык. Он смог найти в архиве рукопись романа и по ней восстановить не только текст первой главы, но и связь пропущенного при первой публикации материала с последующим текстом. Публикация аутентичного текста «Чевенгура» — решение большой текстологической задачи, что является несомненной заслугой переводчика.
В современном российском платоноведении не рассматривались переводы прозы Платонова на английский язык. Тем не менее, этот аспект заслуживает серьезного внимания исследователей, так как работа над переводом его произведений на английский язык — одно из актуальных направлений западного платоноведения. Особенно ценны комплексный, и аналитический, и переводческий подходы Р. Чандлера к платоновскому наследию.
Большое внимание в российском и западном платоноведении уделено изучению биографии писателя как фактора творчества. В частности об этом говорится в первых монографиях В.А. Чалмаева и В.В. Васильева12 о наследии Платонова, появившихся на его родине. Продолжает исследования такого плана Н.В. Корниенко13.
Обобщающий взгляд на творческий путь Платонова представили и западные, в данном случае англоязычные, слависты. Примером такого подхода является первая научная монография о Платонове, написанная М. Джордан в 1973 году. Томас Сейфрид в монографии
10 Найман Э. «Из истины не существует выхода»: Андрей Платонов между двух утопий // Новое лит. обозрение. М., 1994. № 9. С. 233-250.
11 Перевод наш. — Е.К. // http://amiralace.blogspot.com/2006/08/ soul.html).
12 Чалмаев В.А. Андрей Платонов. М., 1978. Два переиздания этого труда с дополнениями и увеличением объема вышли в 1984 и 1989 г.; Васильев В.В. Андрей Платонов. Очерк жизни и творчества. М., 1982; 2-е изд. М., 1990.
13 КорниенкоН.В. История текста и биография А. Платонова (1926-1946) // Здесь и теперь. 1993. № 1.
«Andrei Platonov: Uncertainties of Spirit» (Метания духа, 1992) также осмыслил творческий путь писателя в его целостности. Это позволяет найти мировоззренческие и биографические истоки проблематики, образов героев, сюжетов его произведений.
Сравнительно недавно в платоноведении, преимущественно зарубежном, появилась новая область - пристальное изучение темы гендера и эроса в творчестве Платонова.
Советские критики по понятным причинам не имели возможности уделять достаточное внимание воплощению гендера в художественной литературе советской эпохи. Однако начато это направление в 1994 году российской исследовательницей С. Семеновой14.
На Западе первым эту тему исследовал М. Стейнберг, который, проанализировав статьи Платонова «Душа Мира» и «Будущий Октябрь», показал, что среди пролетарских писателей Платонов наиболее явно высказывался о женщине15.
По мнению западных славистов, тема пола и эроса в творчестве Платонова тесно связана с его художественно-философской концепцией. Советские критики по понятным причинам не имели возможности уделять достаточное внимание гендерной проблематике, однако английский славист Ф. Буллок, посвятивший этой теме свою монографию16, видит причину их молчания в том, что с 1920 года в СССР был запрет на работы австрийского психоаналитика З. Фрейда, что не только помешало влиянию его теории на литературоведческий анализ, но и привело к бесполому (gender-aware) литературоведению. Такая позиция представляется неправомерной, тем более что первым российским критиком, поднявшим тему пола и секса применительно к платоновским текстам, оказалась Светлана Семенова, опубликовавшая в 1994 статью «Тайное тайных» Андрея Платонова (эрос и пол)17. Хотя начало этому течению было положено российской исследовательницей С. Семеновой, большой интерес к данной проблеме можно считать особенностью «принимающей» стороны, для которой характерна попытка к каждому литературному произведению Платонова применять теорию Фрейда - сказывается приверженность англоязычного современного литературоведения к психоаналитической методологии. Однако в ряде случаев чувствовалась попытка английских славистов не следовать за литературным материалом, а подгонять его под заранее выдвинутую психоаналитическую теорию.
14 Семенова С. «Тайное тайных» Андрея Платонова (эрос и пол)// Андрей Платонов: мир творчества. М., 1994. С. 122-153.
15 Steienberg. M.D. Proletarian Imagination: Self, Modernity and the Sacred in Russia. L., 2002. P. 115.
16 Bullock P.R. The Feminine in the Prose of Andrey Platonov. Oxford. 2005.
17 Семенова С «Тайное тайных» Андрея Платонова (эрос и пол) // Андрей Платонов: мир творчества. М., 1994. С. 122-153.
Английская и русская национальные концептосферы во многом отличаются друг от друга, что, однако, не делает русских авторов менее интересными для британского и американского читателей. Платонов западным читателям интересен во многом своей «оппозиционностью» господствующему режиму.
Самой большой заслугой славистов из Великобритании было открытие этого художника слова для мировой литературы. Важно и установление новаторских достижений писателя в области восприятия им традиций философской мысли (Платон, Н. Федоров, А. Богданов, Вл. Соловьев и др.). Англоязычным литературоведением также поставлен и детально разработан вопрос о роли гендера и эроса в романе. Однако в ряде случаев чувствовалась попытка ученых не следовать за литературным материалом, а подгонять его под заранее выдвинутую теорию.
Кроме того, между российскими и английскими учеными не всегда ведется продуктивный диалог, что обедняет результаты, полученные славистами Англии.
Библиографический список
1. Баршт К Платонов в Англии / К. Баршт // Новое литературное обозрение, 2003. - № 61. - С. 366-369.
2. Геллер М. Андрей Платонов в поисках счастья / М. Геллер. - Париж. 1982.
3. Малыгина Н.М. Андрей Платонов: Поэтика «возвращения» / Н.М. Малыгина. - М., 2005.
4. Семенова С.Г. Русская поэзия и проза 1920-30-х годов / С.Г. Семенова. - М., 2001.
5. Семенова С «Тайное тайных» Андрея Платонова (эрос и пол) / С. Семенова // Андрей Платонов: мир творчества. - М., 1994. -С. 122-153.
6. BullockP.R. The Feminine in the Prose of Andrey Platonov. -Oxford. 2005.
7. Seifrid T Andrei Platonov: Uncertainties of Spirit. - Cambridge University Press, 1992.
8. Steienberg. M.D. Proletarian Imagination: Self, Modernity and the Sacred in Russia. - L., 2002. - P. 115.
9. Tes key A. Platonov and Feodorov: The influence of Christian philosophy on a soviet writer. - Amsterdam, 1982.
10. TeskeyA. Platonov Criticism since 1958. A comparison of soviet and émigré attitudes // Scottish Slavonic Review 4 (1985). - P. 81-98.
