Научная статья на тему 'Английская литература «Пограничья» и постколониальный роман'

Английская литература «Пограничья» и постколониальный роман Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
845
131
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМ / ГЕТЕРОГЛОССИЯ / ГИБРИДНОСТЬ / ГИБРИДИЗАЦИЯ / КРОССКУЛЬТУРНАЯ ЛИТЕРАТУРА / ПИСАТЕЛИ-МИГРАНТЫ / «ПОГРАНИЧНАЯ» ПРОЗА / ПОРОГОВОСТЬ / МЕТИСАЦИЯ / МЕЖПРОСТРАНСТВЕННОСТЬ / ДИАСПОРА / MULTICULTURALISM / HETEROGLOSSY / HYBRIDITY / HYBRIDIZATION / CROSS-СULTURAL LITERATURE / MIGRANT AUTHORS / BORDERLINE PROSE / LIMINALITY / MISCEGENATION / “IN-BETWEEN” SPACE / DIASPORA

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Толкачев С.П.

В статье рассматриваются проблемы так называемой кросскультурной, или мультикультурной, литературы, возникновение которой обусловлено важнейшими историческими реалиями ХХ века распадом колониальной системы и образованием постколониального пространства. Феномен «реактивной колонизации» заселение бывшей метрополии гражданами бывшей империи привело к возникновению особого слоя культуры и литературы, в частности, которая и получила название мультикультурной. Предпринимаются попытки дать разносторонний анализ британской кросскультурной литературы, обобщить и вывести закономерности, которые лежат в основе «гибридного мировидения» писателей неанглийского происхождения, пишущих на английском языке.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

ENGLISH LITERATURE OF THE ”BODERLINE”AND POSTCOLONIAL NOVEL

The article touches upon the problems of the so-called cross-cultural or multicultural literature. The reason of this phenomenon is the collapse of the colonial system and the creation of the postcolonial space which became one of the most important events of the XX century. The phenomenon of «reactive colonization» the inhabiting of the former metropolis by the citizens of the former Empire leads to the birth of some particular kind of culture and literature, which is now called multicultural. We try to give a wide analysis of the British cross-cultural literature, to generalize and find the features which make the hybrid outlook of authors with non-British roots who write in English.

Текст научной работы на тему «Английская литература «Пограничья» и постколониальный роман»

УДК 82.091 С. П. Толкачев

доктор филологических наук, профессор кафедры литературы МГЛУ; e-ma¡L: stoLkachov@yandex.ru

АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА «ПОГРАНИЧЬЯ» И ПОСТКОЛОНИАЛЬНЫЙ РОМАН

В статье рассматриваются проблемы так называемой кросскультурной, или мультикультурной, литературы, возникновение которой обусловлено важнейшими историческими реалиями ХХ века - распадом колониальной системы и образованием постколониального пространства. Феномен «реактивной колонизации» -заселение бывшей метрополии гражданами бывшей империи - привело к возникновению особого слоя культуры и литературы, в частности, которая и получила название мультикультурной. Предпринимаются попытки дать разносторонний анализ британской кросскультурной литературы, обобщить и вывести закономерности, которые лежат в основе «гибридного мировидения» писателей неанглийского происхождения, пишущих на английском языке.

Ключевые слова: мультикультурализм; гетероглоссия; гибридность; гибридизация; кросскультурная литература; писатели-мигранты; «пограничная» проза; по-роговость; метисация; межпространственность; диаспора.

S. P. Tolkachev

Advanced Doctor (PhiLoLogy), Professor, Department of Literature, MSLU; e-ma¡L: stoLkachov@yandex.ru

ENGLISH LITERATURE OF THE "BODERLINE" AND POSTCOLONIAL NOVEL

The article touches upon the problems of the so-called cross-cultural or multicultural literature. The reason of this phenomenon is the collapse of the colonial system and the creation of the postcolonial space which became one of the most important events of the XX century. The phenomenon of «reactive colonization» - the inhabiting of the former metropolis by the citizens of the former Empire - leads to the birth of some particular kind of culture and literature, which is now called multicultural. We try to give a wide analysis of the British cross-cultural literature, to generalize and find the features which make the hybrid outlook of authors with non-British roots who write in English.

Key words: muLticuLturaLism; heterogLossy; hybridity; hybridization; cross-сuLturaL Literature; migrant authors; borderLine prose; LiminaLity; miscegenation; "in-between" space; diaspora.

В свете постколониальной теории, получившей распространение на Западе в последние десятилетия ХХ в., главным драматическим сюжетом в период после получения колониями (в нашем случае -британскими) независимости становится разъятость культурного сознания бывших покоренных народов и колонизаторов. Креолизация создавала условия для маскировки в целях выживания, для появления «мимикрирующей личности» [Brathwaite 1995, с. 202-205]. По мнению известного американского исследователя Х. Бхабы, связь между нацией и империей по сей день проявляется в виде некоего темпорального «разъятия», являющегося, по его мнению, олицетворением самой современности как конфликтной эпохи. Исследователь интерпретирует темпоральное как «амбивалентную и антагонистическую конструкцию гражданского общества, государства, современности, понятия нации, понятия гражданина, которая формировалась одновременно с созданием колоний, колониальных субъектов, расистских дисциплинарных структур, способов осуществления правительственной политики дискриминации и предрассудков» [Bhabha 1993, с. 1].

Процессы, происходившие в мире примерно с 60-х гг. ХХ в., -разрушение великих европейских империй, их замена мировой экономической гегемонией Соединенных Штатов, постоянное стирание национальных государств и традиционных геополитических границ наряду с массовой глобальной миграцией и созданием многонациональных сообществ, усиление эксплуатации на Западе и в «периферийных» сообществах, концентрация власти в руках новых транснациональных корпораций, - вошли в круг интересов представителей «постколониальной теории» [Ahmad 1992; Bhabha 1990; Bhabha 1994; Said 1993; Said 1979; Spivak 1987; Young 1990], получившей развитие, в первую очередь, в университетах вузах США и Великобритании. Параллельно с названными процессами происходила революция в представлениях человека об истории пространства и пространстве истории, о власти, языке, идентичности.

При решении вопросов, связанных с постколониальным бытием мирового сообщества, в центре внимания, несомненно, находится культура - в широком смысле этого слова. Подобно тому, как господство средств массовой информации привело к переосмыслению классических образов в контексте современных западных «культурных исследований», так и «мультикультурализм» как политический и культурологический концепт, который родился в рамках того же самого исторического периода, заставляет пересматривать многие

устоявшиеся понятия, в том числе и то, как Запад воспринимал свою идентичность и реализовывал ее в классических произведениях искусства.

Оба направления - «культурные исследования» и «постколониальная теория» - делают решительный шаг за пределы теоретического метода, который на наиболее ранней стадии развития теории муль-тикультурной литературы постколониального пространства имел достаточно противоречивый характер.

Один из главных вопросов, который выносит на повестку дня миграция как главнейший фактор, формирующий мультикультур-ность художественного мира современных английских писателей, -идея нации, чувство национальной принадлежности. Хотя миграция и была издревле неотъемлемой частью человеческой истории, сегодня особенно актуальной становится интернациональная, межэтническая миграция. «...Национальное самосознание и изгнание - это как господин и слуга из гегелевского сравнения, эра взаимопроникающих, взаимообусловленных диалектических противоположностей» [Саид 2003, с. 255]. Измерить и оценить миграцию можно и нужно не только в терминах преодоленного в процессе географического перемещения, но, что значительно важнее, - через призму психологических и культурных аспектов, лежащих в основе миграции. Мигранты образуют новые идентичности в общественной и личной жизни, реформируя свою идеологию в процессе освоения чужеземного пространства. Миграция, как главная тема произведения, оказывается в центре внимания многих современных романистов: Сэмюэля Селвона (1923-1994) -«Одинокие лондонцы» (1956); Джорджа Ламминга (род. 1927) -«Эмигранты» (1954); Видиа Найпола (род. 1932) - «Загадка прибытия» (1987) [Lamming 1954; Naipaul 1987; Selvon 1956].

Место, которое писатели-мигранты занимают в жизни и в литературе, лучше всего проанализировать, прибегнув к понятию «промежуточное пространство» (interstitial space) [Bhabha 1994, с. 2; Brathwaite 1995, с. 224]. Х. Бхаба говорит о нем, как о состоянии, которое позволяет накладываться и перемещаться территориям различия таким образом, что писатель-мигрант обнаруживает черты принадлежности к обоим мирам и в то же время не вписывается ни в один из них. Создавая прозу «в пределах» и «изнутри» таких пограничных зон, писатели-мигранты подвергают анализу и сомнению неравные взаимоотношения между людьми, расами и языками.

Принадлежность мигранта «расщеплена» между опытом «домашнего очага» и «беспределом улицы», и картография перехода из одного состояния в другое - одна из главных задач английских писателей-мигрантов. Стимул к совершенствованию при этом кроется не только в страсти к «археологии», к «раскапыванию» корней. Писатели, рождающиеся на Британских островах от родителей-мигрантов, признают свою гибридность как новую данность, инициирующую силу и власть, исследуют пути превращения своего сообщества в культурно значимый слой общества. Эти поиски неотделимы от процесса превращения в «английское», который идет параллельно с процессом нарождения нового - «гибридного».

Важную роль в утверждении реальностей нового, мультикультур-ного, мира играют писатели-мигранты как люди, по тем или иным причинам резко меняющие свое культурное окружение, вынужденные в новых условиях переживать и пропускать через свое творческое сознание симптомы происходящего часто очень болезненного процесса аккультурации в новой среде, в результате чего возникают произведения с некими специфическими признаками, которые можно объединить под общим названием «кросскультурная литература». В основном, это литераторы, прибывающие из бывших колоний в метрополию, в центр, к которому они приспосабливаются не всегда легко, постоянно рефлексируя по поводу оставленной родины. Колебание, метафизическое, эмоциональное, между центром и периферией - распространенная метафора в творчестве писателей-мигрантов, которые, кроме всего прочего, переезжая в другую страну, вынуждены творить на новом, неродном для себя языке. Экскурс из «третьего мира» в «первый» сопровождается не только преодолением особенных устоявшихся понятий происхождения людей, но и превращается в процесс переговоров, которые ведутся в обстановке преодоления жестких политических, традиционных культурных установок, управляющих законами национальной идентичности. Герой кросскультур-ной литературы, обладающий переходной, двойственной, гибридизи-рованной идентичностью, как расположенной «где-то между», «над схваткой», в состоянии транзитности отражает диалектику бинарной оппозиции «общности / необщности», «принадлежности / непринадлежности» к той или иной нации.

Сам термин «мультикультурализм» получил в последнее десятилетие достаточно обширное и в то же время обстоятельное толкование

в работах многих исследователей [Goldberg 1994; Gordon 1996; Taylor 1994], и в настоящее время используется в следующих значениях -«мультикультурализм»: 1) как результат исторического процесса, создавший в той или иной стране уникальное многонациональное общество (страны Карибского бассейна, «вест-индские сообщества», как их до сих пор называют по-английски); 2) как специфическая внутренняя политика тех или иных стран, которые, испытывая влияние так называемого реактивного империализма, когда эти страны, оказавшиеся перенаселенными выходцами из бывших колоний, вынуждены изыскивать новые законы внутреннего общежития, связанные, в первую очередь, с кодексом политкорректности и стремлением совместить культурные и этические потребности огромного числа народностей (США, Великобритания, многие европейские государства); 3) как полиэтнический контекст жизни той или иной страны (мы будем говорить, главным образом, о мультикультурном контексте литературных явлений); 4) как феномен внутрисемейных отношений людей, связанных брачными родственными отношениями, но принадлежащих к различным национальностям.

Свое толкование понятию «мультикультурализм» дает междисциплинарная область исследований культуры под названием «культурные исследования», связанная с английской интеллектуальной традицией и подчиненная вопросам национальной, расовой, этнической, культурной идентичности: «Культурные исследования» основываются на представлении о том, что современный мир - это тотальная множественность: классовая, расовая, этническая, культурная (принцип «мультикультурализма» - «multiculturalism»). Это направление исследований вовлекло в свою орбиту множество ранее не изучавшихся маргинальных объектов и феноменов, например телевизионные новости, этнические меньшинства, поп-музыка, различные типы сексуального поведения и идентичности, семиотика современных торговых центров, комиксы о Супермене, фильмы ужасов, реклама, урбанистическая утопия Диснейленда, «феномен Барби» и т. д.» [Усманова 2001, с. 395]. В отечественных исследованиях проблема мультикультурализма пока не получила достаточно детального анализа, за исключением отдельных публикаций и основательного труда М. Тлостановой «Проблема мультикультурализма и литература США» [Тлостанова 2000]. Проблема мультикультурного контекста современной английской литературы во всем многообразии привносимых

извне тенденций постколониальной культуры, процессов миграции в европейском и мировом масштабе и взаимоотношений возникающих диаспор до сих пор не рассматривалась вообще.

Мультикультурный контекст литературы предполагает, главным образом, гетерогенную репрезентацию культурной идентичности. Это означает, что формы познания, возникающие на полях доминирующей культуры, могут использоваться для «переосмысления сложных, множественных, мультикультурных реалий, которые составляют этнокультурное различие, лежащее в основе опыта людей, часто считающих невозможным определить свою идентичность через культурные и политические коды, характеризующие доминирующую культуру» [Тлостанова 2000, с. 32]. Мультицентристский взгляд позволяет расширить горизонты видения человеческого бытия в отчасти гипотетических условиях свободы и может использоваться для интерпретации и моделирования своего «Я» и его места в мире с тем, чтобы противостоять унижающим человеческое достоинство или, наоборот, неправомерно возвышающим стереотипам «другого», что происходит в пространстве пересечения и наложения знания и власти.

Широкое применение при анализе мультикультурной литературы получили аналитические термины постколониальной теории, в частности: 1) межкультурный конфликт; 2) отрыв от корней (перемещение); 3) синкретичность; 4) этнографическая деталь; 5) интертекстуальность; 6) аутентичность; 7) культурная гетерогенность; 8) лингвистическая вариативность. Но, как показывает практика, существующие модели литературоведческого анализа, применяемые в постколониальной теории, не всегда годятся для исследования новых форм мультикультурализма, которые находятся в процессе становления. Необходимы теоретические рамки, которые выходят за пределы формулировок культурного влияния одной нации на другую и упрощенной бинарности этого влияния. В контексте современной глобализации экономики и социальной сферы понятия диаспорного сообщества и связанных с ним диаспорного пространства и диаспор-ного мировидения становятся особенно полезными. Значение словесного творчества мультикультурных авторов «диаспорных сообществ» [Bromley 2000, с. 10] состоит в том, что из-под их пера выходят тексты, написанные с точки зрения «эмоционального опыта социальной маргинальности», «с позиции края» (т. е. экстремальной ситуации мигрантского положения). Тексты, принадлежащие перу писателей-

мигрантов, представляют иное мировидение и мышление, тем самым, учитывают нарративы «плюрализма, текучести и революционного становления» [Bromley 2000, с. 5]. Литература писателей-мигрантов, творящих в «зонах пограничья», дает пространство для критического дистанцирования, необходимого для понимания новой эпохи после крушения биполярного мира.

Особая роль в формировании понятия мультикультурного контекста английской литературы принадлежит символике, связанной с мифологемой «английской книги» как источником сюжетов и фундаментом системы образов, которая «обрисовывает идеологические соответствия западного знака - эмпиризм, идеализм, склонность к мимикрии, монокультурализм и продолжает традицию английского «культурного правления» [Bhabha 1994, с. 105]. По мнению Х. Бхабы, английская книга указывает на монолитность, фиксированность колониальной власти с ее дискурсивной способностью «рассказывать» и, следовательно, «размножать» европейское культурное наследие. Это своего рода фетишизированный знак, который посредством культуры прославляет эпистемологическую центральность и постоянство европейского господства. Парадоксальным образом английская книга становится и эмблемой «колониальной амбивалентности», которая подразумевает слабость колониального дискурса, его чувствительную восприимчивость к «миметическому» ниспровержению. Через провозглашение «английскости» и атаку на неизведанные пространства земли, через акт повтора, - именно так колониальный текст и проявляется неопределенно, но последовательно. Колониальное присутствие всегда амбивалентно, расщеплено между своей видимостью как оригинальным и властным и его озвучиванием как повторением и различием, что во многом перекликается с положениями Ж. Лакана и Ж. Деррида о «повторении с различием». Отчасти выкладки Х. Бхабы - миметическое перечитывание европейского постструктурализма. Иными словами, аргументы исследователя строятся на принципах гибридной мимикрии или повторении уже существующих «английских (или, в данном случае, французских. - С. Т.) книг».

Известные классические образы английской литературы приобретают у мультикультурных писателей масштабы философских категорий. Например, Калибан у Джорджа Ламминга - «изгой, который навечно прикован к месту и действует ниже порога возможностей», он - «случай, состояние бытия, которое может быть приспособлено

и подвергнуто эксплуатации в соответствии с целями развития другой личности» [Lamming 1984, c. 107]. Иными словами, мультикультур-ный писатель переосмысливаяет образ Калибана как существо, имеющее свою историю, нажитую в результате собственных физических усилий. Таким образом, Дж. Ламминг осуществляет высказанное им же самим намерение о необходимости «взорвать старый миф Проспе-ро» новой «христианизацией языка».

Становится очевидной связь колониального аспекта истории английской литературы с современностью, с постколониальной теорией и мультикультурализмом, как важным феноменом синкретизации различных исторических, культурных и литературных факторов многослойной жизни современного Запада при существенном влияния на него восточной культуры. Анализ современной английской литературы через призму мультикультурного контекста предоставляет возможность достаточно нового, более диалектического взгляда на феномены, связанные, главным образом, с гетерогенной репрезентацией культурной идентичности. Мультикультурное мировидение и соответствующий ему художественный язык, специфика жанровой природы произведений писателей-мигрантов становится одной из важных форм познания, возникающих на полях доминирующей культуры, что может использоваться для переосмысления сложных и множественных мультикультурных реалий, которые составляют этнокультурное различие, лежащее в основе опыта людей, часто считающих невозможным определить свою идентичность через культурные и политические коды, характеризующие доминирующую культуру.

Почему именно жанр романа стал объектом творческих усилий и эстетических устремлений многих англоязычных авторов, как граждан Великобритании, так и жителей бывших колоний. Этот феномен до некоторой степени свидетельствует о всеобщем сдвиге, произошедшем во второй половине ХХ в.: от поэтического универсализма в переосмыслении времени к повествовательным формам, с помощью которых писатели стремятся к более проницательному постижению глубинных форм жизни. Связь главного феномена постколониального пространства - миграции - с отрывом от корней подметил еще Д. Лу-кач в своей «Теории романа», в которой он проводил мысль о том, что роман - единственный литературный жанр, способный выразить «трансцендентальную бездомность» [Lukacs 1920].

Можно отметить три главных фактора, которые способствовали распространению романной формы в постколониальном

мультикультурном пространстве: 1) репрезентативная природа романа; 2) гетероглоссная (многоязычная) структурная сущность романа; 3) универсальность функции хронотопа в романе.

Способность романа озвучивать голоса людей в поддержку их собственной идентичности и истории, т. е. репрезентативность этого жанра понимается как форма коллективного и открытого миропонимания. Роман больше доступен широкому восприятию, в отличие от поэзии, которая часто рассматривается как достаточно специфический вид словесного творчества. Многоярусное романное повествование способно создавать собственную модель мира и отражать действительность, из которой роман и произрастает. В мультикультурном аспекте интерес для исследования представляют следующие вопросы:

1) тематика мультикультурного романа (споры исследователей при этом разворачиваются вокруг вопроса о том, какой опыт и реальность он отражает - метрополии или сугубо национальную картину мира);

2) жанровая природа романа:

а) воспроизведение действительности реалистическими способами по модели миметического, линеарного нарратива, представляющей «прямой» взгляд на идентичность и историю;

б) по модели постмодернистской, которая воспроизводит мультикультурное пространство в состоянии раздробленном и изломанном, гетерогенном и гибридном. Воплощением первой модели представляется творчество В. Найпо-ла, склонного к ровному повествованию, имитирующему классический реалистический стиль. Характеры его проходят все стадии развития, известные по классическому жанру «романа воспитания чувств» XIX в. Вторую модель можно проиллюстрировать, к примеру, романом С. Рушди «Дети полуночи» (1981), герой которого Салим Синай обладает фрагментарным сознанием, проистекающим из ненадежной памяти, которая построена на противоречивой диалектике характеров и обстоятельств;

3) язык произведения, который испытывает влияние культурно-исторического опыта «иного», связанного с культурно-историческим опытом художника.

Роман, таким образом, можно рассматривать как объединяющую, квазиэнциклопедическую культурную форму. В него «упакованы»

и высоко регулируемый механизм сюжетообразования, и вся система социальной референции, которая зависит от существующих институтов общества, их авторитета и власти. Герои романа, как правило, демонстрируют витальность и энергетические характеристики, имманентные природе класса предпринимателей, открывателей, и им дозволены авантюры в той степени, в какой их опыт устанавливает пределы устремлений.

Природа мультикультурного романа, таящаяся в глубинных архетипических моделях текста, отражает способы, с помощью которых общаются вновь сформировавшиеся нации. Одна из главных особенностей такого текста - его гетероглоссная природа. Понятие «гетероглоссия» как сущность, лежащая в основе мультикультурного романа, всего точнее передает сложность и многогранность жанра. М. М. Бахтин предложил теоретические формулировки и философские обоснования для полифоничного (гетероглоссного) понимания художественной действительности, что оказалось соприродно сущности мультикультурных писателей, и эти очень сильные тенденции становятся приметой литературы, появляющейся уже после приевшихся интертекстуальных игр постмодернизма.

При прочтении мультикультурного произведения особый интерес представляет учет множественности голосов, присутствующих в романе, а также полифонического эффекта от созвучия различных этнокультурных тональностей. Иногда даже неразличимость этих голосов выполняет функцию расширения их диапазона, который, возможно, не был услышан в традиционном литературоведении, и в более широком смысле - углубления гетерогенной природы романа о нации.

Специфика хронотопа в мультикультурном романе заключается в том, что нарратив строится на пространственно-временных связях, но эти связи не предшествуют повествованию. Они рождаются в процессе «сплетения» сюжета. Любой нарратив самораскрывается и создает условия для собственного существования. Стремление автора при этом передать ощущение пространства и времени «постколониального» и «мультикультурного» и становится абсолютной ценностью в процессе формирования и развития нации. Как и роман, нация «саморассказывается», самоидентифицируется методом установления сложных связей между индикаторами пространства (часто очень свободно заданным территориальными границами) и индикаторами времени (сюжетами, событиями, эпизодами, мгновениями). Прочтение мультикультурного нарратива - процесс изучения такой

«прививки», «сращивания» пространства и времени - отчасти символически воплощает модель национального строительства.

Главной темой произведений писателей-мультикультуралистов, как уже отмечалось, в числе прочего становится повествование об ощущениях мигранта, вынужденного покидать свою родину, «интеллектуала-кочевника» в постколониальном мире. Примером плодотворной разработки этой темы, а также изображения особенностей собственного опыта аутсайдерства - индийца в Вест-Индии, вест-индца в Англии, - является творчество В. Найпола.

Роман В. Найпола «Загадка прибытия» оценивался критикой как произведение, изображающее «важный постколониальный импульс-ответ, который претендует на понимание», попытка углубления в «личное», смакование душевных страданий, хотя в «Загадке...», в первую очередь, и видится образчик жанра прозаической автобиографии, предоставляющий в этом плане большую свободу, чем вымышленная проза [Cudjoe 1988]. Придуманная, фиктивная, биография (или псевдобиография) как вариант мультикультурного нарратива строится у В. Найпола в «Загадке прибытия» в виде преднамеренной имитации подлинного на основе сочетания нескольких бинарных оппозиций, которые разворачиваются по мере описания жизни в Англии и предшествующих событий. Хотя повествователь ни разу не называет свое имя (и таким образом заставляет читателя задуматься над вопросом различия между автором и рассказчиком), на самом деле он берет за основу повествования множество событий явно автобиографического характера. По В. Найполу, человек способен на «чистый опыт», не смягчаемый «линзами» литературы и других форм культуры. В то же время писатель, по его собственному замечанию, играет роль переводчика, ссылающегося на другие работы и использующего язык для объяснения этого опыта. Парадоксы В. Найпола иллюстрируют усилия по объединению человеческой и творческой сторон личности с тем, чтобы достичь концентрации неотфильтрованного опыта и творческой силы «дарованного», «предоставленного» значения. Этот процесс завершается приходом к своему собственному опыту как постколониальной личности, живущей в бывшем имперском центре, Англии.

Уединение В. Найпола в «сердце Англии» - попытка востребовать свое право (во многом - спорное) быть одним из «племени переводчиков» (интерпретаторов) нации [Bhabha 1990, с. 293]. Задачу

«переводчика» В. Найпол воспринимает как необходимость и искусство: а) быть посредником между природой и внутренним миром человека; б) строить обновленное чувство сакрального через обобщение человеческого опыта.

Примером прямо противоположной разновидности мультикультурного романа является «Прощальный вздох мавра» С. Рушди, в поле зрения которого включены многочисленные «взаимопереплетенные» нарративы, что становится свидетельством гибридности жанровой природы произведения. Текст романа содержит элементы волшебной сказки, легенды, мифа, фантазии, аллегорий исторического, литературного и автобиографического порядка. С. Рушди создает «сеть» из всевозможных литературных аллюзий, стараясь ввести в роман как можно больше литературных и культурных эпистем в трансформированном виде. Авторская попытка сродни раскопкам и взращиванию своего рода глубинного, разветвленного «корневища», которому трудно дать классификацию по какому-либо принципу, поскольку, согласно авторскому комментарию, всё становится смешанным со всем.

В рамках повествовательной структуры романа «Прощальный вздох мавра» можно выделить следующие элементы:

1) волшебные сказки;

2) семейные легенды;

3) индуистская и другие религиозные мифологии;

4) карикатуры на поп-культуру;

5) сюрреализм и фантастика;

6) элементы «фэнтези»;

7) аллюзии на индийскую историю в контексте европейской и современной истории;

8) сюжеты «Лузиады» и «Реконкисты», а также сказки мавров и евреев Испании;

9) мотивы Ксанаду - сновидческих способностей художника;

10) религиозные фундаменталистские идеологии и автобиографические элементы.

В романах С. Рушди «Дети полуночи» и «Сатанинские стихи» на бинарную оппозицию между индийской и английской идентичностью накладывается магический реализм. В «Детях полуночи» рассказывается о группе детей с волшебными способностями, которые родились в переходный исторический момент получения Индией своей независимости от Британии. Сам факт существования таких детей

«вплетен» в историю становления страны на пути от колониальной зависимости к свободе. В «Сатанинских стихах» магические метаморфозы используются для того, чтобы поставить вопрос о трудностях ассимиляции, с которыми два индийских иммигранта сталкиваются в Англии.

«Расширенной, незападной, формой реализма» называет свой метод и другой современный английский писатель нигерийского происхождения Б. Окри. Писатель и объясняет при этом, что хотел в своих произведениях воссоздать точку зрения на окружающее, которую люди считали бы за реальность. Б. Окри утверждает, что сверхъестественные элементы в его прозе - попросту реалистические репрезентации нигерийского национального опыта. Художественное мировидение Б. Окри кажется фантастическим и в силу специфики нигерийского национального восприятия мира, которое, по его мнению, в корне отличается от европейского. Б. Окри смотрит на мир в своем романе «Голодная дорога» с позиций африканского мировиде-ния, но без кодифицирования этого мира как такового. Центральный образ в романе «Голодная дорога», который иллюстрирует проблему «духовного реализма» Б. Окри, - образ мальчика Азаро как «абику» -представителя особого племени детей, обладающих мистическим видением духовных измерений жизни. Образ Азаро иллюстрирует прием, к которому прибегает Б. Окри, изображая мир с «длительностью между реалистической и мистической империями опыта», поскольку именно промежуточное положение Азаро между этим миром и другим дает Б. Окри возможность представить мифический взгляд как взгляд реалистический. Писатель невольно поднимает вопрос о том, могут ли вообще западные читатели испытывать эту «длительность» между реальным и духовным, или они настолько секуляризованы, что представление о художественном мире Б. Окри у них строится только в формах магического реализма.

В произведениях писателей-мультикультуралистов часто заново пересоздаются миф и история, приобретая новый неомифологический контекст. Индия и Восток С. Рушди - в неменьшей степени плод воображения, нежели Восток более ранних ориенталистов. В романе «Прощальный вздох мавра» Восток по-новому интерпретируется и переосмысливается в соответствии с теми историческими тенденциями, которые по-разному их документируют. С. Рушди пытается посредством сюжетов дать Востоку, а затем и Западу, другую

возможную виртуальную историю и идентичность. Писатель пересматривает миропорядок с помощью инверсии, и сила воображения занимает в рамках этого процесса важное место. Перетолковывая историю и постигая новые возможности настоящего и будущего, воображение приобретает герменевтические и профетические возможности. В этом преисполненном иронии произведении герой сталкивается с искаженным в его мультикультурном сознании понятием «ноши белого человека» и связанными с ним разочарованием и ощущением абсурдности бытия.

Не менее важным для исследуемой проблемы представляется феномен превращения литературных текстов метрополии и ее колоний в «содержательные культурные документы», в которых исследователь как этнограф может найти свидетельство взаимовлияния метрополии и маргинальных сообществ [Said 1993, с. 20]. В этой связи особое место в произведениях писателей-мигрантов занимает хронотоп мегаполиса как символа мультикультурного пространства. Столица метрополии при этом становится для художника чем-то большим, нежели просто городом. Она наделяется характеристиками места (топоса), где сходятся различные группы и культуры, чтобы произвести на свет нечто качественно новое. Город создается как текст, где в интертекстуальной стихии сходятся и «сплавляются» многочисленные реальные факты и литературные аллюзии, в результате чего получается гибридный полуфантастический образ мегаполиса -модель универсума, вместилище всех и вся, «мультикультурный котел», в котором смещаются границы времени и пространства, сходятся и народы из самых удаленных точек земного шара, и различные эпохи, и исторические веяния.

Картография глобальной мультинациональной сети, опирающаяся на мегаполисы как узловые структуры, также имеет тенденцию не обретать качества неустойчивости, амбивалентности. В определенный момент современный человек сталкивается с неспособностью своего сознания «зафиксировать на карте огромную глобальную мультинациональную и децентрализованную коммуникационную сеть»Уате80п 1991; Sanga 2001]. Исследователь Ф. Джеймисон полагает, что «несинхронная темпоральность глобальной и национальной культур приоткрывает «третье культурное пространство», - где переговоры о несоизмеримых различиях создают напряжение, свойственное пограничному существованию» (здесь Джеймисон использует игру английских слов order - порядок и border - граница.

В произведениях современных английских писателей небританского происхождения Лондон как город, мегаполис, метрополис -центр бывшей Британской империи - не только полноправный персонаж, способный влиять на события, но и сложный семиотический механизм, по Ю. М. Лотману, «генератор культуры, ведь он не что иное, как собрание текстов, кодов, интерпретаций и мыслей. Причем этот механизм находится в состоянии постоянного изменения, преобразования. Он заново «рождает» свое прошлое, которое сополагается с настоящим. В этом случае город, как и культура, - механизмы, способные противостоять времени» [Нестерова 2000, с. 153-154].

Таким образом, перспективой дальнейшего исследования проблемы мультикультурного контекста современной английской литературы может стать широкое включение в обиход отечественного литературного процесса широкого круга новых авторов, создателей мультикультурных произведений, и не только на английском языке. При этом теоретические выкладки, сделанные в настоящем исследовании, помогут в процессе более четкого переосмысления как новейшей литературы, так и нового прочтения традиционной, классической, литературы, что откроет новые горизонты в освоении и развитии литературной традиции.

В то же время анализ современной западной, в нашем случае -английской литературы через призму ее мультикультурной составляющей будет способствовать воссозданию полигенетической картины художественного творчества писателей-мигрантов, наследников великих неанглийских культур Запада и Востока. Нам представляется возможным высказать гипотезу о том, что в обозримом будущем число представителей мультикультурной литературы, видимо, будет расти в связи с интенсивными миграционными процессами, притоком в Европу мигрантов из разных стран, особенно с Ближнего и Дальнего Востока и из Африки. Естественно, объем мультикультурных текстов также будет расширяться. Активизация процессов культурной диффузии, в том числе и в области литературы и искусства, может отчасти затронуть фундаментальные понятия о литературной традиции, даст возможность литературоведческой науке предпринять некоторые шаги по пересмотру понятий «общечеловеческое» и «национальное», их взаимодействия и взаимообогащения.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Нестерова Н. В. Лондон и проблема памяти города (на материале романа П. Акройда «Английская музыка») // Литература Великобритании в европейском культурном контексте: материалы Х Междунар. науч. конф. Российской ассоциации преподавателей английской литературы. Н. Новгород, 2000. С. 153-154.

Саид Э. Мысли об изгнании // Иностранная литература. 2003. № 1. С. 250-260.

Тлостанова М. В. Проблема мультикультурализма и литература США. М. : Наследие, 2000. 400 с.

Усманова А. Р. «Культурные исследования» // Постмодернизм. Энциклопедия. Минск : Интерпрессервис : Книжный дом, 2001. С. 394-400.

Ahmad A. In Theory: Classes, Nations, Literatures. L., 1992. 350 р.

BhabhaH. Interview // Stanford Humanities Review. 3:1 (Winter 1993). 10 р.

Bhabha H. Nation and Narration. London and New York, 1990. 430 р.

Bhabha H. The Location of Culture. L., 1994. 320 р.

Brathwaite E. K. «Creolization in Africa» / Ashcroft B., et al. The Postcolonial Studies Reader. L., 1995. 20 р.

Brathwaite E. К. Creolization in Jamaica // The Post-Colonial Reader, B. Ashcroft, G. Griffits, H. Tiffin, eds. New York, 1995. 46 р.

Bromley R. Narratives for a New Belonging : Diasporic Cultural Fictions. Edinburgh, 2000. 380 р.

Cudjoe S. R. V. S. Naipaul: A materialist reading. Amherst, 1988. 240 р.

Derrida J. Positions. 1972. Quoted in «The Ear of the Other», Christie McDonald (ed.). Lincoln, 1985. 80 р.

Dirlik A. The Postcolonial Aura: Third World Criticism in the Age of Global Capitalism // Critical Inquiry 20(2),Winter, 1994. 120 р.

Goldberg D. T. Multiculturalism: A Critical Reader. Oxford UK and Cambridge USA, 1994. 250 р.

Gordon F., Newfield C. Mapping Multiculturalism. Minneapolis and London, 1996. 570 р.

Jameson F. Postmodernism Or, The Cultural Logic of Late Capitalism. Durham, 1991. 350.

Lamming G. The Emigrants. L., 1954. 180 р.

Lamming G. The Pleasures of Exile. L., 1984. 256 р.

Lukacs G. Die Theorie des Romans: Ein geschichts-philosofischer Versuch ueber die Formen der grossen Epik. Berlin, 1920. 320 р.

Naipaul V. S. The Enigma of Arrival. L., 1987. 340 р.

SaidE. W. Culture and Imperialism. L., 1993. 330 р.

SaidE. W. Orientalism. New York, 1979. 368 р.

Sanga J. C. Salman Rushdie's Postcolonial Metaphors. L., 2001. 63 р.

Selvon S. The Lonely Londoners. L., 1956. 146 p.

Spivak G. C. In Other Worlds. New York and London, 1987. 152 c.

Taylor C. Multiculturalism. Examining the Politics of Recognition. Princeton,

New Jersey. 1994. 670 p. Young R. White Mythologies. L., 1990. 146 p.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.