CC BY
99
Решение рассмотренных выше проблем является противовесом вызовам глобализации с широким распространением стереотипов массовой культуры. Творческая работа с фольклорным материалом, освоение взаимосвязи культурных пластов способствует устойчивому развитию личности, одновременно воспитывая качества креативности, патриотизма и толерантности, связывая чувство традиции и современности.
Л. В. Казанская
Андрей Эшпай - композитор и гражданин России.
Импрессионистские заметки
Композитор Андрей Яковлевич Эшпай - фронтовик-орденоносец, лауреат Ленинской и Государственных премий, народный артист СССР - живая легенда отечественной музыки, гениальный музыкант, каких на земле не так уж и много. Огромен его вклад в музыку XX-XXI вв. Он автор двух балетов, двух оперетт, восьми симфоний, двух концертов для оркестра, четырех скрипичных и двух фортепианных концертов, камерно-инструменальных и хоровых сочинений, музыки к 60 кино- и телефильмам, более ста песен. Эшпай - первый в мире композитор, создавший концерты для всех инструментов симфонического оркестра. Он человек современный, динамичный, неравнодушный, честный и мужественный, страстный и темпераментный, благородный, доброжелательный и интеллигентный. Такова и его музыка.
Моя творческая дружба с А.Я. Эшпаем началась в декабре 1967 г. В 1983 г. я защитила кандидатскую диссертацию «Пути становления марийской симфонической музыки» и опубликовала книгу «Очерки истории марийской советской музыки». Главной темой этих работ стало творчество Андрея Эшпая. Затем я обратилась к исследованию прошлого и настоящего музыкальной культуры Петербурга, но продолжала интересоваться музыкой Эшпая.
23 февраля 1998 г. я приехала в Москву для встречи с Андреем Яковлевичем и ознакомления с его новыми симфоническими партитурами. Особенный интерес вызвала симфоническая картина «Переход Суворова через Альпы». Премьера состоялась на фестивале «Московская осень-97». Сочинение исполнил симфонический оркестр Министерства обороны России под управлением дирижера генерал-лейтенанта Виктора Афанасьева.
Встреча с композитором стала незабываемой во всех отношениях. Был на редкость солнечный весенний день, и квартира Эшпая на восьмом этаже была вся залита солнцем. Андрей Яковлевич и
217
сам светился, загорался, показывая партитуры последних лет: включал записи, подходил к нотам, сверяя написанное со звучащим, обращал мое внимание на отдельные моменты развития, детали формы, оркестровки. Он ходил по кабинету, весь обращенный в слух, в живой оркестр, дирижировал, чутко реагируя на каждый поворот музыки. За окнами ослепительное солнце постепенно сменилось фиолетовыми сумерками, перешедшими в синюю ночь, зажигались повсюду московские огни, а затем расцвел за окнами и праздничный фейерверк. Вся эта симфония красок так естественно слилась с обликом композитора и его музыкой: контрастами света и мрака, ослепительной земной радости и духовным вознесением «во области заочны» (А. Пушкин), его страстными разговорами о судьбе России и ее великой культуры.
Патриот своей страны Эшпай живет в России и разделяет со всеми ее тревоги и проблемы. Как всегда честно, мужественно и открыто он говорил о наболевшем: «Распад СССР никому пользы не принес. Это касается и нашего Союза композиторов бывшего СССР. Были созданы благоприятные условия для профессионального мастерства во всех республиках и появились крупные национальные композиторы, сочинения которых составили вершинные достижения мировой культуры и вдруг все рушится и наносит громадный ущерб собственным национальным культурам».
Энциклопедически образованный, глубоко и оригинально мыслящий четкими категориями, Эшпай прежде всего артист и музыкант. Все его существо буквально насыщено музыкой и вибрирует, как струна. «Меня выручает то, что я могу сочинять - ухожу в себя, работаю. Именно в работе я черпаю силы для жизни. Много читаю русской исторической, мемуарной и эпистолярной литературы: письма Пушкина, Грибоедова, Суворова, Толстого, труды Карамзина, Ключевского, Покровского, Костомарова. Как-то я прочитал в дневнике А.Л. Сухотиной-Толстой: "Я не имею права жить, не делая ничего людям, живущим вокруг меня. Надо быть серьезным, не позволять течению жизни затягивать все высшее, что дано каждому". Эта мысль и мне близка».
В антрактах между партитурами я задавала А.Я. вопросы, отвечая на которые он часто цитировал на память, которая у него феноменальная, стихи, высказывания поэтов, музыкантов, писателей. Вот что он прочитал из Н. Доризо: «Популярность шумна и изменчива //натура у ней такова.// Только слава надежная женщина,// но она не жена, а вдова».«Работа зависти мешает,// она спасает нас от зла,// из всех на свете пчел не жалит// лишь медоносная пчела».
В откровенной беседе Эшпай рассказал о своем творчестве в постсоветском пространстве: «Принцип сочинения музыки у меня
218
прежний - услышать музыку внутри себя и перенести ее на бумагу. Могу работать только в абсолютном одиночестве. В том, что я композитор - моих заслуг мало, это существует вне меня и когда приходит идея, четко оформленная в интонацию, я прихожу в волнение, я физически ощущаю это волшебство, таинство и начинается кошмар: ибо, действительно, музыка - это тайное упражнение в счете человека, который не умеет считать. Музыка - это язык чувств и за средствами нельзя забывать, что выражаешь. Безусловно, композитор должен быть в курсе всего, что, происходит в музыкальном мире. Плохо выраженная идея работает против самой идеи». А.Я. вдруг умолк, подошел к книжному шкафу, достал с полки том сочинений А.С. Грибоедова и зачитал его письмо к П.А. Катенину от 14 февраля 1825 г., поминутно восклицая: «Гениально!»: «Дарования более, нежели искусства - самая лестная похвала, которую ты мог мне сказать. Не знаю, стою ли ее. Искусство в том только и состоит, чтобы подделываться под дарование. Знаю, что всякое ремесло имеет свои хитрости, но чем их менее, тем спорее дело. И не лучше ли вовсе без хитростей. Я как живу, так и пишу - свободно и свободно». И затем А.Я. добавил: «Высшее счастье композитора -зажечь сердца слушателей».
Еще в 1957 г. Р.К. Щедрин почувствовал феноменальный дар Эшпая и подарил ему клавир балета «Конек-горбунок» с шутливой и проницательной надписью: «Людвигу ван Эшпаю от Иоганна Себастьяна Щедрина с самым глубоким, искренним восхищением и жгучей завистью».
Эшпай - москвич, но родился в волжском городке Козмодемь-янске. Волга с ее широкими просторами, вольным духом, многоязычием - колыбель таланта Эшпая. С детства узнав от отца марийский фольклор, пленившись родниковой чистотой пентатоники, свой музыкальный язык он выработал не только на основе марийских, но и русских народных песен, плачей, причитаний, знаменного распева, традиций русской классической музыки и является подлинным русским композитором. В наш век бесконечных новаций Эшпай чутко реагирует на все новшества но применяет их лишь когда это диктуется идеей, содержанием. Композитор полагает, что художнику в любом возрасте подвластны вечные темы -жизнь, любовь, страдание, преодоление и смерть. Для него, не бывшего членом партии, крещеного дедом-священником в собственном приходе, естественным стало обращение к евангельским темам в Четвертой, Пятой, Шестой Литургической и Седьмой симфониях, хоровом концерте «Послание апостола Павла к коринфянам». Композитор так объясняет свою позицию: «Подчинение земного потустороннему, зависимость человека от природы в те далекие времена, когда создавалась Библия и космические полеты се-
219
годня - вещи, стоящие в одном ряду. Громадное наследство, которое мы получили от эпохи раннего христианства, дает нам бесконечный материал для развития самых злободневных тем, волнующих людей сегодня, как и две тысячи лет назад. В музыкальном языке знаменного распева с его лапидарностью, с его горизонтальной логикой современный композитор черпает самые свежие, самые актуальные и смелые идеи для творчества».
Подтверждением мысли композитора о том, что индивидуальная суть дарования остается в художнике неизменной, а совершенствуется язык и мастерство художника, отмечу, что в оркестровых партитурах девяностых годов ритмы стали острее, полифония раскованнее, музыкальный мир более напряженным, а характерный для его лирико-эпического дарования контраст образов импульсивных, динамичных, носителей враждебных, злых сил и просветленнолирических, символизирующих добро, красоту и человечность стал еще полярнее и острее. Мелодическая щедрость воплощается в разнообразном тематизме, объединенном единой, заданной в начале интонацией. Его музыкальный язык вбирает все богатство современных средств: расширенную тональность, обогащенной
хроматикой, пентатоникой, целотонностью, полифонические формы и двенадцатитоновую технику как один из вариантов полифонии. Его красочные гармонии часто включают кластеры. Сонорные и пу-антилистические приемы, равно как и алеаторика, применены композитором, например, в Седьмой симфонии, флейтовом и контрабасовом концертах, картине «Переход Суворова через Альпы». Постоянной формой для своих симфонических композиций Эшпай избирает одночастную сонатную форму с чертами цикличности. Но также как каждая его партитура отличается своим оркестровым составом и колоритом, так и каждая одночастная композиция имеет свои драматургические особенности. Знания формы, оркестра и его отдельных инструментов у Эшпая совершенны и безупречны, а оркестрово-тембровая фантазия безгранична. Второй концерт для оркестра «Игры» - его «объяснение в любви к симфоническому оркестру». Лирико-эпическая муза Эшпая стала еще серьезнее, драматичнее, склонной к глубоким медитациям и духовным прозрениям.
В каждом новом сочинении композитор всегда удивляет новизной темы, оригинальностью воплощения. Удивил он и партитурой «Переход Суворова через Альпы». Никогда прежде композитор не писал программных сочинений, да еще на историческую тему. Причиной рождения этого программного первенца послужили внутренние побуждения автора и внешние обстоятельства его жизни. Как-то попал в его руки томик писем А.В. Суворова, личность которого очень заинтересовала композитора независимым гордым характером и бескорыстной любовью к Отечеству. Эшпай любит повторять
220
слова Суворова: «Не разумея изгибов лести и ласкательства к моим сверстникам, часто не угоден. Лучше голова долой, нежели что ни есть утратить своей чести». Композитор побывал в швейцарских Альпах в местах героического похода Суворова: «Перевал Сен-Готард - настоящая природная ловушка. Смерть там подстерегает воина отовсюду. Мне трудно выразить это словами, но я попытался передать все в музыке». Там Эшпай познакомился с бароном Эдуардом Александровичем Фальц-Файном - почетным президентом швейцарского оргкомитета по празднованию в 1999 г. двухсотлетия этого перехода. Барон каждый год устраивал в Швейцарии для туристов переход через Альпы по маршруту Суворова, и кто преодолевал эти тридцать два километра, получал диплом.
Партитура Эшпая написана для большого симфонического оркестра с разнообразной группой ударных инструментов. Партитуре автор предпослал словесный эпиграф из народной песни о походе через Чертов мост и свое небольшое эссе по историческим материалам о швейцарском походе. Симфоническая картина «Переход Суворова через Альпы» - одно из самых насыщенных русским те-матизмом сочинений композитора. В музыке Эшпай последовательно развертывает картину похода: от трагического состояния покинутости, обреченности на гибель русского войска, оказавшегося в окружении, до постепенного собирания сил, походного марша и апофеоза победы. Образуется стройная, четкая форма рондо, где первый, третий и пятый эпизоды - эпические, на широко распевных темах, а второй и четвертый - батальные, маршевые. Победный апофеоз (с [54] цифры партитуры) Эшпай сознательно написал в Ми-бемоль мажоре - тональности увертюры «1812 год» П. Чайковского. Сначала победно звучит солдатская песня о Суворове, затем торжественно проводится мелодия хора «Славься» М. Глинки и после нее звучит величавый, эпический распев, близкий к знаменному. Энергичным фанфарным мотивом - цитата из «1812 года» - триумфально завершается это сочинение. Введением цитат из Глинки и Чайковского, композитор, который в целом негативно относится к коллажу, прямо указывает на преемственность своего сочинения с патриотической традицией русской музыки. Возникают и аллюзии с музыкой кантаты «Александр Невский» С. Прокофьева.
23 февраля 1998 г. в беседе с композитором в его домашнем кабинете я рассказала ему о проекте фортепианного альбома на звуковую монограмму ЛАРИСА. Эшпай тут же сел за рояль, стал импровизировать на монограмму в джазовом стиле. Я и ожидала пьесу такого рода. Но Андрей Яковлевич как всегда был непредсказуем и очень ответственен. Вскоре он прислал мне из Москвы очень глубокую, серьезную музыку... музыку космоса! Небольшая, но бездонная по глубине мысли и концентрации чувств пьеса «Л.К.»
221
(Andante liberamente, a-moll, 4/4) стала кульминацией альбома, его смысловой вершиной. Монограмма la-re-si-b-e-la-c-a-e-f-a в начале пьесы экспонирована, провозглашена как тезис, а затем, подобно сжатой пружине, постепенно «раскручивается» и охватывает весь диапазон фортепиано. Нот мало, а содержание огромно! Исполнитель должен обладать не только высокой культурой звуковедения на фортепиано, но и быть мыслителем, обладать тонкой душой. Это та «высокая простота» (С. Прокофьев), о которой мечтают многие творцы, но не все этого достигают. В пьесе Эшпая отчетливо проступают такие черты стиля композитора, как утонченная поэтичность, изящество и мастерство, элегантность формы, свободная раскованная полифония, мышление симфониста. Подвижная изменчивость и градации темпа-рубато, множество динамических указаний (от PP до FF с последующим morendo, dolce espressivo, con dolore,) отмечают этапы эмоционально-образного «симфонического» развития музыки этой гениальной миниатюры.
Фортепианная миниатюра - жанр, сложившийся в эпоху романтизма. Глубоким содержанием, эмоциональной наполненностью миниатюра соперничает с крупными сочинениями и подобна музыкальной квинтэссенции стиля композитора. Напомню пьесу «Грезы» Р. Шумана из фортепианного цикла «Детские сцены». Эшпай создает блистательные образцы миниатюр, в которых представлена квинтэссенция его неповторимого музыкального почерка. В их числе и фортепианная пьеса «Л.К. Andante liberamento».
Я вернулась в Петербург, нагруженная новыми партитурами, записями и впечатлениями. С нотами и записью симфонической картины «Переход Суворова через Альпы» я обратилась к главному дирижеру оркестра штаба Ленинградского военного округа Николаю Федоровичу Ущаповскому: «Автор написал для симфонического оркестра, но это музыка для вашего оркестра. Оркеструйте для духового оркестра и играйте». Ущаповский согласился и отдал соответствующее поручение молодому, талантливому дирижеру Янису Барташевичу. И вот 2 апреля 1999 г. в зале Академической капеллы Санкт-Петербурга состоялся вечер, посвященный 200-летию легендарного перехода русской армии через Альпы под предводительством А.В. Суворова. Кульминацией праздника стало исполнение оркестром штаба Ленинградского военного округа симфонической картины Андрея Эшпая «Переход Суворова через Альпы» в переложении для духового оркестра Я. Барташевича и под его управлением в присутствии автора. Проникновенно русское, яркое, темпераментное сочинение Эшпая захватило публику и имело столь бурный успех, что пришлось повторить его финал. На фоне заключительных аккордов по мановению руки дирижера в зал торжественным маршем вошла рота почетного караула со знаменами
222
суворовских войск, предоставленными Военно-историческим музеем А.В. Суворова. Красочное шествие лишь усилило впечатление от концерта. Музыканты и слушатели единодушно оценили этот музыкально-патриотический вечер как чудесный и незабываемый.
Вскоре на закрытии IV Международного фестиваля военных духовых оркестров в Санкт-Петербурге в спортивно-концертном комплексе «Юбилейный» вновь прозвучала эта музыка Эшпая: все участники фестиваля, военные музыканты из разных стран под управлением В. Афанасьева исполнили победный финал сочинения ко всеобщему восторгу.
Подлинный большой художник Андрей Эшпай отражает свое время не как сторонний наблюдатель, а как гражданин России. Он верит в лучшее будущее страны, поэтому и восславил подвиг Суворова в ярком, жизнеутверждающем сочинении. Его жизнелюбивая оптимистическая натура берет верх над всеми невзгодами как в любимых им строках Виктора Бокова: «И все-таки жизнь - это чудо, // а чудо - не запретишь. // Да здравствует амплитуда, //то падаешь, то летишь».
Г. П. Овсянкина
Приношение к В.Д. Бибергану
Творческий облик Вадима Давидовича Бибергана (1937 г. р.) отличается уникальным универсализмом, который проявляется в самых различных ипостасях. Прежде всего В. Д. Биберган - композитор со своим стилевым обликом, со своей узнаваемой интонацией, с исключительной способностью свободного и самобытного выражения во многих музыкальных жанрах. В послужном списке художника можно встретить развернутое оркестровое полотно - Симфонию-концерт (35 минут звучания!) и камерно-лиричные, «страдательные» «Висимские песни», масштабный по колориту, по разнообразному образному высказыванию Концерт для гуслей звончатых и цикл афористично-характерных пьес для фортепианного дуэта «Далекое и близкое», и многое другое.
Вадим Давидович - талантливый пианист с определенным исполнительским амплуа, особенно в сфере фортепианного ансамбля, основанном на своих произведениях и на сочинениях коллег - петербургских композиторов: В.А. Гаврилина, Б.И. Тищенко, Г.Г. Белова и др. Биберган - замечательный педагог, много лет преподающий в Санкт-Петербургском государственном университете искусств и культуры. Его педагогическая деятельность связана не только с передачей молодежи знаний, своего опыта, но и с постоян-
223
