CC BY
103
ПСИХОЛОГИЯ ВИКТИМНОСТИ
УДК 616.89-008
Меринов А. В., Байкова М. А.
Виктимология 2(8) / 2016, стр. 31-36
АНАЛИЗ ВИКТИМНЫХ ПАТТЕРНОВ ПОВЕДЕНИЯ В СЕМЬЯХ МУЖЧИН, СТРАДАЮЩИХ АЛКОГОЛЬНОЙ ЗАВИСИМОСТЬЮ
В данной статье содержится анализ виктимного поведения и его паттернов у супругов из семей больных, страдающих алкогольной зависимостью. Произведен анализ классических и неклассических аутодеструктив-ных паттернов поведения, их предикторов, оценка личностно-психологиче-ского профиля супруг в контексте потенциального рискованно-виктимно-го поведения. При оценке результатов выявлены активно функционирующие виктимные установки, а также рассмотрены особенности их формирования с использованием концепции личностной аутоагрессивности.
Ключевые слова: аутоагрессия, виктимность, алкогольная зависимость, домашнее насилие, суицид.
ВВЕДЕНИЕ
Проблема семейного насилия стоит достаточно остро в нашей стране [1]. По данным статистики, ежегодно от семейной тирании гибнут 14 000 женщин. При этом преступления на семейно-бытовой почве часто ассоциированы с злоупотреблением алкоголем у мужа [1, 2, 6]. Каждый такой акт имеет определенные последствия, как для самих членов семьи, так и для общества. Происходит первичная и вторичная виктимизация членов семьи, пострадавших от рук «домашнего тирана».
В настоящее время семьи больных алкогольной зависимостью продолжают являться объектом научного интереса в качестве дисфункциональной, травмирующей, калечащей ячейки общества [6]. В этих семьях существует конфликт доминирования: сначала доминирует пьяный муж, но потом, во время его трезвости -доминирует жена.
Такой вариант системы изначально несет в себе огромный аутодеструктив-ный заряд, реализующийся через «хронический суицид» мужа, созависимое со-
стояние остальных членов семьи, в частности жен и детей, а также формирование у них виктимности [1, 2, 3, 5].
Целью нашего исследования было выявить и изучить проявления виктим-ного радикала в семьях больных алкогольной зависимостью.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Для решения поставленных задач изучены 125 функционирующих семей мужчин, страдающих алкогольной зависимостью. В качестве контрольных групп выбраны 62 семьи, в которых муж и жена не имели признаков алкогольной зависимости.
Все обследованные мужчины, страдающие алкогольной зависимостью (МСАЗ), клинически находились во II стадии заболевания. Преобладающей формой злоупотребления алкоголем являлась псевдозапойная: она диагностировалась у 119 пациентов (95,2%). Средняя продолжительность псевдозапойного периода составила 7,0±3,99 дней, средний нетерапевтический «светлый промежуток» - 53,1±15,42 дня. Толерантность
составляла от 0,5 до 2,0 литров спиртных напитков в сутки в пересчёте на водку (1,1±0,5 л. в сутки).
Средний возраст больных алкогольной зависимостью составил 41,8±4,3 года. Срок семейной жизни в последнем браке составил 15,3±6,3 года. Возраст вступления в брак 23,4±4,3 года. Возраст жён мужчин, страдающих алкогольной зависимостью, составил 40,5±4,7 года. Срок семейной жизни в последнем браке составил 16,5±5,3 года. Возраст вступления в первый брак 22,3±3,9 года.
Средний возраст женатых мужчин, не страдающих алкогольной зависимостью (МНАЗ), составил 43,9±4,6 года. Срок семейной жизни в последнем браке составил 20,2±5,1 года. Возраст вступления в первый брак - 23,3±3,1 года. Средний возраст жён мужчин, не страдающих алкогольной зависимостью, составил 42,3±5,2 года. Срок семейной жизни составил 20,2±5,1 лет. Возраст вступления в первый брак 21,6±3,0 года.
В работе использовались клинико-психопатологический, клинико-катамне-стический, экспериментально-психологический и статистический методы. В качестве стимульного материала использовался опросник, направленный на выявление суицидальных и несуицидальных феноменов аутоагрессии в прошлом и настоящем (Шустов Д.И., Меринов А.В., 2005). Экспериментально-психологический блок включал: тест Mini-Mult для оценки личностных особенностей респондентов, тест удовлетворённости браком, тест диагностики психологических защитных механизмов Плутчика-Кел-лермана-Конте; опросник State Trait Anger Inventory - STAXI.
Выборочные дескриптивные статистики в работе представлены в виде М±т (средней ± стандартное квадратичное отклонение). Достоверность различий параметрических величин определялась по t-критерию Стьюдента (для данных, удовлетворяющих критерию нормальности выборки); по критерию Вилкоксона (для данных не удовлетворяющим критерию нормальности выборки, но схожих по степени дисперсии данных). Для сравнения выборок по непараметрическим данным использовался критерий Стьюдента, применяемый к случайной величине количества элементов, обладающих соответствующим признаком.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЯ
Оговоримся, что мы сознательно не рассматриваем представленность в группах суицидальных типов реакций, которых в обеих изучаемых группах в несколько раз выше, нежели в контрольных [2], которые ряд авторов также относят к виктимному «полюсу» личности, как своеобразный апогей жертвенного поведения. На наш взгляд, это излишне «прямолинейный» взгляд на природу суицидального поведения. Именно поэтому, в своей работе мы остановились на наиболее понятных и признанных паттернах и конструктах виктимного поведения.
В отношении неклассических аутоа-грессивных паттернов и их предикторов поведения в группе МСАЗ, по сравнению с МНАЗ, достоверно выше показатели по следующим признакам — несчастные случаи в анамнезе (35,2% и 14,52% соответственно), подверженность серьезному насилию (28,8% и 0% соответственно), склонность к неоправданному риску (46,4% и 9,68% соответственно), склонность к депрессивным реакциям (47,58% и 9,68% соответственно), отсутствие смысла жизни (32,8% и 9,68% соответственно), а также моменты острой безысходности (43,2% и 11,29% соответственно).
Из приведенных данных видно сфор-мированность виктимного радикала [1, 2, 3, 4]. МСАЗ как будто ищут фатального исхода и провоцируют вокруг себя возникновение жизненно опасных ситуациях, совершая таким образом «социально приемлемый» уход из жизни. В сочетании с достоверно высокими показателями отсутствия смысла в жизни, наличия депрессивных реакций выше перечисленные признаки обуславливают высокую виктимность мужчин данной когорты.
Что касается неклассических аутоа-грессивных паттернов поведения и их предикторов у супруг МСАЗ, нами было обнаружено, что жены МСАЗ по сравнению с женами МНАЗ показали более высокие результаты по ряду признаков. Так, например, они более подвержены сексуальному или физическому насилию в анамнезе (17,6% против 1,61% у жен МНАЗ соответственно); склонны к неоправданному риску (24,8% и 4,84% соответственно); 47,2% испытывают чувство
долго переживаемой вины (жены МНАЗ — 27,42%), 45,6% - моменты острого одиночества (жены МНАЗ — 9,68%), 60,8% -моменты безысходности (жены МНАЗ — 17,74%). У жен МСАЗ так же, как и у их мужей, оценивая приведенные показатели, мы можем видеть ярко выраженный и активно функционирующий виктим-ный радикал [1, 5].
Анализируя выше приведенные показатели у супруг из «алкогольных» семей, мы видим, что алкоголизм выполняет смыслообразующую функцию для обоих супруг [2-4, 6]. С точки зрения теории транзакционного анализа алкогольная зависимость позволяет реализовывать обоим партнерам их сценарные предди-спозиции и варианты поведения, различным образом реализовывать скрытые антивитальные установки [7, 8].
Семья больного алкогольной зависимостью имеет присущие ей динамические характеристики [2]. Данная динамика подразумевает закономерное нарастание конфликтности из-за доминирования: сначала доминирует пьяный муж, но в период его трезвости доминирует жена. Здесь стоит коснуться связи между алкогольной зависимостью супруга и насилием в семье. Среди мужей, избивающих своих жен, преобладают мужчины, страдающие антисоциальное расстройство личности. Алкогольная зависимость мужа является общеизвестной причиной «внутрисмейных» убийств, где наиболее часто жертвой становится супруга больного [1, 3, 5, 6], однако велико и количество убийств женами своих пьющих мужей. При этом доказано, что у большинства членов семей больных алкогольной зависимостью, совместно проживающих с больным не менее двух лет, обнаруживают нарушения, которые объединяются понятием «созависимость» [13, 5, 6].
В настоящее время установлено, что созависимый брак формируется не случайно и по определенным признакам [5]. В первую очередь феномен созависимо-сти развивается у лиц, выросших в дисфункциональных семьях [3, 5], в которых отсутствовал один из родителей или кто-либо из родителей страдает алкоголизмом; в семьях, где дети подвергались насилию и т.д. Т.е. созависимость — это болезненное состояние, формирующееся в качестве адаптационного механизма в
ответ на прошлые семейные проблемы. Считается, что семьи с аддиктивными родителями продуцируют людей двух типов: аддиктов и тех, кто о них заботится [3, 4]. Когда наступает время образовывать свои семьи, они ищут людей, которые говорят с ними на одном аддиктив-ном языке.
Наиболее типичный стереотип отношений в зависимо-созависимой системе — это так называемая «бальная система» [1, 2, 5], которая заключается в следующем: в ближайшее время вокруг алкогольного эксцесса происходит фаза набора отрицательных баллов, которая связана с нежелательным поведением больного. Сюда же относятся и эпизоды семейного насилия [1, 5]. При этом, учитывая показатели неклассических суицидальных паттернов поведения и их предикторов у жен МСАЗ, можно предположить, что в большинстве случаев они сами, к сожалению, являются провокаторами насилия и побоев. С точки зрения теории транзакционного анализа, жены МСАЗ входят в так называемый треугольник Карпмана, выступая при этом в роли Жертвы, в то время как их пьющий супруг находится в том же треугольнике в роли Преследователя [7, 8]. Далее следует дисбалансная фаза. В это время патологическое поведение пьющего прекращается. Здесь, следуя концепции треугольника Карпмана, происходит так называемое «переключение» или смена ролей: страдающий от похмелья муж оказывается Жертвой, а испытывающая праведный гнев жена — Преследователем. В этой фазе так же возможны эксцессы семейного насилия [1, 4, 5, 6]. Следом за этим фиксируется фаза компенсации. В это время происходит набор условно положительных баллов, здесь проявляется стремление пьющего супруга возместить в светлом промежутке ущерб, нанесенный близким в период эксцесса. В этот момент происходит очередная смена ролей: жена МСАЗ становится Спасателем, муж — остается в роли Жертвы. Для того чтобы загладить свою вину, МСАЗ соглашается на все условия, в том числе на лечение. По завершении данной фазы семейная система вступает в неустойчивую балансную фазу [1, 2, 3], предшествующую очередному алкогольному эксцессу. С началом очередного эксцесса алкогольный цикл повторяется.
Ленор Уолкер (1970-е гг.) разработала теорию о цикличном характере насилия [1, 5]. Согласно ее концепции домашнее насилие — это повторяющийся с увеличением частоты цикл действий, включающий четыре стадии: сначала происходит нарастание напряжения в семье, при этом жертва старается утихомирить агрессора; далее — насильственный инцидент (происходит вспышка ярости вербального, эмоционального или физического характера). После происходит этап примирения, за ним следует период спокойствия в отношениях, так называемый «медовый месяц». Здесь качество отношений пары возвращается к первоначальному, партнеры вступают на первую стадию.
Весь этот процесс был назван Э. Берном «игрой», которая согласно концепции транзакционного анализа позволяет людям избегать истинной близости, а также реализовывать сценарий [7, 8].
Здесь стоит отметить любопытный факт: зачастую один из супругов использует аверсивный стимул для управления другим членом семьи [1, 2]. В свете теории социального научения, семейный конфликт является результатом злоупотребления тактикой аверсивного контроля, в ущерб положительному подкреплению (например, жена выражает недовольство, что провоцирует пьянство мужа). В данном случае неэффективные попытки жены контролировать поведение мужа фактически подкрепляют и поддерживают такое поведение [1, 2, 4, 5]. Интересен парадокс, лежащий в основе таких отношений: якобы созависимые подчиняют свои интересы и потребности нуждам зависимых и занимают положение жертвы. Фактически созависимые занимают доминирующее положение и подчиняют себе зависимого человека [3]. В свете этой концепции инциденты физического насилия по отношению к женам МСАЗ со стороны их супруг могут рассматриваться, как акты своеобразной провокации, производимой на полуосознанном уровне [5], для укрепления свое семейной позиции и получения так называемых выгод: внутренних и внешних психологических, социальных, биологических и экзистенциальных [7].
Перейдем теперь к рассмотрению личностно-психологических характеристик супруг из семей больных алкогольной зависимостью.
Изучая психологические защиты МСАЗ, мы выяснили, что преобладающими среди них являются вытеснение, регрессия и проекция. Их сочетание отражает пассивно-агрессивный стиль личностной адаптации. У жен МСАЗ ведущими психологическими защитами были проекция и замещение. Так же для них характерны высокие показатели шкалы направленности гнева «на себя» - 14,5±4,5 (12,6±3,2 в контрольной группе).
По данным теста Mini-Mult МСАЗ характеризовали пассивность, медленная адаптация, неустойчивость в социальных конфликтах, склонность к депрессивным реакциям.
Их жен — тенденция разрешать жизненные проблемы уходом в болезнь, игнорирование проблем, а также создание искаженной картины реальности.
При ближайшем рассмотрении личностного склада этих женщин, на себя обращает внимание, мощный мазохи-стический радикал [4, 5]. С точки зрения Стивена М. Джонсона данный тип характера формируется в ответ на обиду, нанесенную в детстве [2, 5]. Ребенок сохраняя воспоминание о том, как когда-то была сломлена его воля, и что он выжил, несмотря на это; в связи с чем принимает решение «я не буду злиться, но я отомщу». Однако он настолько слаб, что единственным путем доступным для победы над другой личностью является лишь способность находить радость в собственном положении, демонстрировать это миру и отвергать любые попытки изменить положение вещей. Их преследует запущенный внутри них механизм аутодеструкции, являющийся следствием интериоризации разрушающих садистических сил, некогда действовавших на него [1, 2, 3, 5]. В контексте теории транзакционного анализа — это родительские предписания «Не живи» и «Не будь важным» [7, 8]. На этом уровне самоуничтожение поддерживает контакт с интернализованным садистическим объектом или установкой, выражает бунт единственно доступным для себя способом (принимает удар на себя), что в свою очередь позволяет контролировать и садистски использовать других, при этом, не беря ответственность на себя [3], и достигать состояния зависимости, которое скрыто под-
держивает надежду, гордость и самоуважение путем демонстрации своей способности терпеть боль, «несправедливые» поступки, наказание [4, 5]. При этом личность тормозит все связи, которые могут принести ей удовольствие. Здесь удовольствие требует контроля и наказания со стороны негативного ин-тернализованного объекта, одновременно с тем принося надежду на получение любви, жажда которой предваряла возникновение мазохистического радикала [2, 3, 5].
При рассмотрении выше описанных теорий становится ясно, что частая подверженность семейному насилию среди жен МСАЗ, есть ни что иное как следствие функционирования виктимного радикала [1], созданного на базе аутоагрессивных установок, полученных ими, в то время, когда они находились в системе дисфункциональной семьи [2]. И является витальной необходимостью. Согласно теории транзакционного анализа, деструктивные установки, так называемые «родительские предписания» особенно активно начинают функционировать в период относительного благополучия [7, 8].
ВЫВОДЫ
1. Супруги в семьях больных алкоголизмом несут внутри себя большой вик-тимно-аутоагрессивный потенциал.
2. Виктимность жен МСАЗ во многом обусловлена скрытыми сценарными ау-тодеструктивными установками, актив -ным мазохистическим личностным радикалом и полуосознанным стремлением к доминированию.
3. Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью часто, вопреки ожиданиям, оказываются подавляемой и используемой частью семейной структуры.
4. Циклический характер семейного насилия во многом схож с системой треугольника Карпмана, что позволяет предположить игровую природу данного типа поведения; а в случае многократного его повторения — сценарий «жертвы».
5. Семьи больных алкогольной зависимостью являются дисфункциональным звеном общественной системы, требующей к себе особого внимания со стороны психиатрических, наркологических, социальных служб в плане превенции и терапии не только аутоагрессивного, но и виктимного поведения.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Меринов А.В. Виктимологические особенности женщин, состоящих в браке с больным алкоголизмом. В кн.: Первый Национальный конгресс по социальной психиатрии «Психическое здоровье и безопасность в обществе» (Москва, 2-3 декабря 2004 г.) / А.В. Меринов. - Москва, 2004. С. 84-85.
2. Меринов А.В., Шустов Д.И. Аутоагрессия в семьях больных алкоголизмом / А.В. Меринов, Д.И. Шустов // Наркология. 2010. № 5. С. 59-63.
3. Меринов А.В., Шустов Д.И., Федотов И.А. Современные взгляды на феномен со-зависимого поведения при алкогольной зависимости (обзор литературных данных) / А.В. Меринов, Д.И. Шустов, И.А. Федотов // Российский медико-биологический вестник имени академика И.П. Павлова. 2011. № 3. С. 136-141.
4. Сомкина О.Ю., Меринов А.В. Суицидальная и несуицидальная аутоагрессия у женщин, страдающих алкогольной зависимостью / О.Ю. Сомкина, А.В. Меринов // Тюменский медицинский журнал. 2013. № 1. С. 37-38.
5. Сомкина О.Ю. Виктимологические особенности женщин, состоящих в браке с мужчинами больными алкоголизмом / О.Ю. Сомкина // Академический журнал Западной Сибири. 2016. № 1. С. 97.
6. Чухрова М.Г., Опенко Т.Г., Аврукин В.М. Анализ влияния потребления алкоголя на суицидальную активность / М.Г. Чухрова, Т.Г. Опенко, В.М. Аврукин // Суицидоло-гия. 2010. № 1. С. 25.
7. Berne E. Transactional analysis in psychotherapy: A systematic individual and social psychiatry / Е. Berne // New York: Grove Press, 1961. - 214 p.
8. Berne E. What Do You Say after You Say Hello / E. Berne // New York: Grove Press, 1972. - 318p
МЕРИНОВ Алексей Владимирович, д.м.н., профессор кафедры психиатрии ГБОУ ВПО «Рязанский государственный медицинский университет имени академика И.П. Павлова» Министерства здравоохранения Российской Федерации, доцент. E-mail: [email protected]
и
БАИКОВА Мария Александровна, клинический ординатор кафедры психиатрии Рязан—ского государственного медицинского университета имени академика И.П.Павлова.
E-mail: [email protected]
Merinov A. V, Baqkova M. A.
ANALYSIS OF VICTIMIZATION PATTERNS OF BEHAVIOR IN THE FAMILIES OF MEN SUFFERING FROM ALCOHOL ADDICTION
This article provides an analysis of victim behavior and patterns of the spouses of the families of patients with alcohol dependence. The analysis of classical and nonclassical self-destructive patterns of behavior and their predictors, personality assessment and psychological profile of the spouse in the context of the potential risk-victim behavior. In assessing the results revealed an active victimization of installation, as well as the peculiarities of their formation with the use of auto-aggressive personality concept.
Keywords: autoaggression, victimization, alcohol abuse, domestic violence, suicide.
MERINOV A. V., MD, Associate Professor, professor Department of Psychiatry Ryazan State Medical University named after Academician Pavlov. E-mail: [email protected]
BAQKOVA M. A., Clinical ordinator Department of Psychiatry Ryazan State Medical University named after Academician Pavlov. E-mail: [email protected]
