CC BY
53
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ КОГНИТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ
УДК 809.442.1
А. В. Байдак
АНАЛИЗ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ГНЕЗДА КАК ОДИН ИЗ ПРИЕМОВ ИССЛЕДОВАНИЯ КОНЦЕПТА ‘СМЕРТЬ’ В СЕЛЬКУПСКОМ ЯЗЫКЕ
В данной статье автор использует анализ словообразовательного гнезда слов со значением ‘смерть’ в качестве одного из приемов выявления признаков одноименного концепта. Исследование проводится на материале селькупского языка.
Ключевые слова: словообразование, словообразовательное гнездо, селькупский язык, концепт ‘смерть ’.
Данная статья является частью исследования средств вербализации концепта ‘смерть’ в селькупском языке. Для исследования концептов в лингвистике существует множество приемов и методов. К традиционным методам описания концептов относятся: анализ ключевого слова, вербализующего концепт [1], анализ словарных толкований единицы, осуществляющей базовую вербализацию концепта [2], изучение многозначности ключевого слова - репрезентанта [1], анализ пословиц и поговорок, в которые входит базовая лексема-репрезентант [3], анализ контекста и т. д. Наряду с традиционными методами, в лингвистике используются также нетрадиционные экспериментальные методы, заимствованные из других научных дисциплин, в частности психологии, например ассоциативный эксперимент. Менее разработанным приемом является анализ словообразовательного потенциала ключевого репрезентанта концепта [4]. На материале селькупского языка такое исследование проводится впервые.
Целью данной статьи является выявление признаков концепта ‘смерть’ на основе анализа словообразовательного гнезда со значением ‘смерть’ в селькупском языке. Автор придерживается точки зрения, согласно которой наличие словообразовательно маркированных элементов языка подсказывает исследователю, что именно в языковом сознании народа является важным, поскольку сам выбор того или иного явления действительности в качестве объекта словообразовательной детерминации свидетельствует о его значимости для носителей языка. По мнению Т. И. Вендиной, словообразовательно маркированная лексика - это не бессистемные образования, а сознательное и направленное творчество. В языке как в «духовной памяти» народа семантически и словообразовательно маркируется то, что имеет практическую ценность в его
повседневной жизни. Словообразовательно детерминированная лексика дает возможность проникнуть в механизм сложного процесса познания и интерпретации мира человеком [5, с. 45-47]. Применение словообразовательного анализа в этнолингвистике открывает широкие перспективы в разработке проблемы реконструкции языковой картины мира того или иного этноса.
В селькупском языке в образовании гнезда со значением ‘смерть’ участвует лексическая основа -qu.
Большую группу слов, образованных от данной основы, составляют глаголы, образованные с помощью суффиксов различных совершаемостей (способов действия). Суффиксы совершаемостей не всегда модифицируют лексическое значение глагола, иногда они ведут себя лишь как маркеры времени при основе, сохраняющей свое лексическое значение. В рамках данной статьи рассматриваются в основном случаи, когда суффикс совершаемости модифицирует лексическое значение глагола.
Производящим корневым глаголом является непереходный глагол несовершенного вида, имеющийся в селькупских диалектах в разных фонетических вариантах: об. ш, тым., вас. ku-gu, тур. ku-qo, таз. qu-qo, кет., ел. qu-gu ‘умереть, сдохнуть, пропасть, погибнуть’. Приведем примеры употребления данного глагола в предложениях: таз. na qumyt muntyk quyatyt ‘Эти люди умерли’ (Diese Leute gingen ganz zugrunde); mat kypal’a eptäkäk äsämy qumpa ‘Я маленькая была, мой отец умер’ (Als ich klein war, starb mein Vater); Вольд. tabyn moyondi cacembadyt, tab qumba, elle al’timba ‘Они в спину стреляли, он умер, упал’; Нельм. na qut, iral qula qumbadyt, cul karamodyt kalymba ‘Те люди, древние люди умерли, земляное карамо-их осталось’; mannan azam qumba ‘У меня отец-мой умер’; Ласк. tab kuya key äramble ‘Он умер в глубокой старости (букв. сильно состарившись)’; Ив. manan
kötiy el’madlam eza, tet qumbadyt, muktyt qalymbadyt ‘У меня много детей было, четверо умерли, шесть осталось’; УОpondan man eßem küsan ‘В прошлом году моя мать умерла’; ЮШ ewyt qüdemba, qumba, sidy nedy qalymbady ‘Мать болела, умерла, две дочери остались’. Глагол kugu может сочетаться со вспомогательным глаголом olamgu ‘начать, собраться’, в результате чего образуются инхоативные (начинательные) корреляты глаголов совершенного вида [6, с. 228], например: таз. muntyk qumyt qütüllä quqolamnatyt ‘Все люди, заболев, умирать начали’ (Alle Leute begannen erkrankend sterben).
В тазовском диалекте от основы qu- с помощью показателя мультисубъектной совершаемости -qylöly- образовался непереходный глагол qu-qylöly-qo ‘поумирать (многим)’ [6, с. 226]. В южных диалектах ему соответствуют глаголы кет. qu-gyl-gu, Нельм. ku-yily-gu (показатель мультисубъектной совершаемости -gyl(y)-/-yel(y)-. Глаголы мультисубъектной совершаемости обозначают действие, одновременно осуществляемое многими однородными субъектами. Приведем примеры: УО ßes qula taß et’i quqylyzat ‘Все люди этой деревни поумирали’; Нельм. manan ßes kuyylymbad, sedeja kalymynd elle, okkyr im, okkyr ned ‘ У меня все поумирали, двое живы остались - одна дочь, один сын’; Вольд. na edeyyt qut quyelembadyt ‘Все люди в этой деревне умерли’. Показатель мультисубъектной совершаемости -gyl(y)- может сочетаться с показателем инхоативной совершаемости -ely-: Вольд. kozar onz piyemdy quden adylzembyyad, nelqut ßes’ el’matese quyelelyssadyt ‘Мамонт себя людям показывать стал, женщины с детьми умирать начали’.
Непереходный глагол интенсивно-перфектной совершаемости таз., тур. qu-l’cy-qo, кет. qu-l’di-gu ‘умереть мгновенно, сдохнуть’ образуется от глагола kugu на севере с помощью суффикса таз.
-l’cy-, на юге -l’cy-/-l’di: Нельм. cßecon ketkaut, sepka qul’cka ‘Об землю ударяем - бурундук (сразу) умер’. Данный глагол, как и другие глаголы интенсивно-перфектной (усиленно-совершенной) со-вершаемости, относится к совершенному виду и выражает законченность действия, его быстроту и интенсивность [6, с. 223]. От глагола qu-l’cy-qo с помощью показателя дуративной совершаемости таз. -mpy- образован непереходный глагол, обозначающий результативное состояние, тур. qu-l’cy-mpy-qo ‘умереть, сдохнуть (о звере)’.
Отглагольный непереходный глагол несовершенного вида кет. qu-kku-gu ‘умереть’ образуется с помощью форманта узуальной (обычной) соверша-емости -(k)ku, который маркирует типичное, регулярно совершаемое, повторяющееся действие, например: Вольд. tab kuzat qu-kku-k, olomdy tay mazekadyt ‘Он (шаман) когда умрет, его голову отрезают’.
Отглагольный непереходный глагол несовершенного вида об. ш., ч. qu-spu-gu ‘умирать, погибать’ образован с помощью показателя -(e)spa-, функцией которого является участие в формировании видовых пар: суффикс -(e)spd- образует глаголы несовершенного вида от глаголов совершенного вида. По мнению Н. Г. Кузнецовой, показатель -(e)sps- является универсальным показателем процесса на синхронном срезе [7, с. 30, 32]. Приведем примеры: Вольд. tab quspa, kun ellap poledespat ‘Он умирает, у людей души глотает’; Ласк. tab afigalk kuspa ‘Он с голоду (букв. без еды) умирает’ .
Отглагольный непереходный глагол дуративной (длительной) совершаемости таз. qu-mpy-qo ‘умирать (долго)’ образован с помощью показателя ду-ративной совершаемости таз. -mpy-. В данном глаголе подчеркивается протяженность действия во времени; он входит в состав устойчивого словосочетания таз. apsqo qumpyqo ‘голодать (букв. за еду умирать)’, например: таз. asany qula pula man apsqo qumpak ‘После того как мой отец умер (букв. ‘ моего отца умерши’), я голодаю’.
Непереходный глагол несовершенного вида таз. qu-nty-qo образуется с помощью показателя импер-фектной совершаемости -nty- (суффикс используется после большинства односложных основ на гласный). Глаголы имперфектной совершаемости выражают незаконченность, неисполненность действия; в них содержится указание либо на промежуточную стадию совершения действия, либо на неосуществленное намерение его совершить.
Переходный глагол совершенного вида об. с. qu-gu-pty-gu ‘умертвить, убить’ образован с помощью селькупского транзитивирующего (образующего переходные глаголы от непереходных) суффикса -pty- . Переходные дериваты на -pty- соотносимы как с глагольными, так и с именными основами, ср: кет. qondeptygu ‘усыпить’ (qondugu ‘спать’), illyptygu ‘оживить’ (illygu ‘жить’).
Рассмотрим образование селькупских имен словообразовательного гнезда со значением ‘смерть’.
В образовании имени со значением ‘умирание’ участвует суффикс -pta. Этот суффикс служит для образования в селькупском языке абстрактных существительных, образованных от глагольных и глагольных/именных основ [7, с. 209]. В тазовском диалекте глагольное имя со значением ‘умирание’ образуется с помощью суффикса -pta от глагола имперфектной совершаемости qu-nty-qo: таз. qu-nty-pta ‘умирание’; dsyli quptaqyt qaj topsyty? ‘Ваш отец, когда умирал (букв. в умирании) что сказал?’; от глагола дуративной совершаемости qu-mpy-qo: таз. qu-mpy-pta ‘умирание’. В тазовском диалекте и в туруханских говорах глагольное имя со значением ‘умирание’ может быть образовано от глагола интенсивно-перфектной совершаемости qu-l’cy-qo:
таз., тур. qu-l’cy-pta ‘умирание’, например: тур. tara assy qul’cypta, maconty surylla kollak ‘Пока не умер, в лес схожу поохотиться’.
В туруханских говорах имеется отглагольное имя тур. qug-ola-psa/quk-ola-psa ‘умирание’. Возможно, в нем заключено инхоативное значение, которое выражается посредством сочетания инфинитива со вспомогательным глаголом olamqo ‘собраться, начать’ (типа ilyqolapsak ‘я начал жить’) [6, с. 228].
Глагольное имя таз. qu-ky, нар. qü-yu по форме совпадает с глаголом в значении ‘умереть’. Судя по примерам, оно употребляется только в составе послеложных конструкций в генитиве: в сочетании с послелогом tetty ‘до (какого-то времени)’, например: таз. ücysak qukyny tstty ‘Я работал до (самой) смерти’ [6, с. 253]; в сочетании с послелогом zak, например: qüyun zak ‘до смерти’ [7, с. 212].
Имя существительное таз. qurma ‘смерть’ образуется от глагольной основы с помощью суффикса места действия -ma/-mo, который в настоящее время мало продуктивен [6, с. 339-340], например: таз. nenyqat qurmo ‘смерть комара’ (Tod der Мйске); mat qurmomi tünta ‘Моя смерть пришла’ (Mein Tod ist gekommen). Восприятие смерти как части пространства характерно не только для селькупов, но и для других уральских народов. В языке сынских хантов, например, сорма ‘смерть’, сорма питас ‘в смерть попал’ - говорят об умершем, т. е. человек, умирая, попадает в некую зону, пространство. Сор-May лота питмем хорпи ‘как будто попал в место смерти’. Таким образом, понятие сорм имеет значение «локализованное место» [8, с. 110]. Вероятно, селькупское слово qurma семантически коррелирует с приведенным хантыйским словом.
Восприятие смерти как определенной части пространства подтверждается и традиционным мировоззрением селькупов, на основании которого выделяется определенное место, где именно обитают мертвые существа - нижний мир. В вертикальной картине мира селькупов верхним миром является небо, средним - обжитая людьми земля, нижним -подземелье. Нижний мир соотносится со смертью, злом и темнотой. Смерть и нижний мир органично связаны в селькупском фольклоре и мифологии [9].
Рассмотрим далее образование форм адъективной и адвербиальной репрезентации глагола kugu.
Причастие настоящего времени таз. quntytyF, ‘sterbend’ (умирающий) образовано в тазовском диалекте от глагола несовершенного вида с помощью показателя -(n)tyl’, например: apsytqo quntytyl’ qumyt ‘с голоду умирающие люди’ (vor Hunger sterbende Leute); quntytyl’ qup ‘умирающий человек’ (der sterbende Mens^).
Причастия прошедшего времени различаются в зависимости от диалекта. В туруханских говорах
отмечены причастия тур. кулъчимпылъ ‘умерший, мертвый’. В тазовском диалекте значение ‘мертвый, умерший, сгнивший’ может передаваться причастием qupyl ’ (gestorben, verreckt). На юге зафиксированы следующие причастия прошедшего времени: УО kumbidi, об. с., об. ш. qubi, quba; об. ч., вас., тым. qubyl, ел. kupuj ‘мертвый, умерший’. Все эти причастия передают завершившееся действие и следующее за этим действием состояние. Их можно рассматривать и как отглагольные прилагательные.
Форма причастия kubi связана, по мнению Е. А. Хелимского, с архаичным суффиксом причастия (*-(m)pdj), который в глагольной парадигме выступает как -(м)быди (*-(m)p9t9j) [10, с. 99]. Она участвует в образовании составного наименования kubi qum ‘мертвый человек, покойник’. Форма причастия kupuj образует форму субстантивной репрезентации путем присоединения частицы -m(y)-: ел. kupijm ‘мертвец’. Таким образом, происходит двойная деривация по категории репрезентации: основа глагола ^ адъективная (адвербиальная) репрезентация ^ субстантивная репрезентация.
Приведем примеры употребления вышеназванных селькупских причастий: тур. кулъчимпылъ ämä ‘мертвый олень’; Вольд. qubil qunnan elladi id’etko ed’ekuk ‘У мертвого человека душа в паука превращается’; cumyl’qun aya kojadyt qajyyn qubyl qudyp elle penbadyt ‘Чумылькупы не ходят туда, где умерших людей похоронили’; na kut kubyl kudyp neyyndy takkylbadyt, ukkyrmandy pakkylbadyt ‘Эти люди мертвых людей собрали, вместе закопали’; Ив. qubi qßel ‘мертвая рыба’; таз. qupyl’ qely ‘сгнившая рыба’ (verreckter Fisch); УО taß ade ilandi tona kubi ‘Этот олень живой, тот мертвый’; tep manzemba kubi irrands ‘Она смотрит на умершего сына’; taß qwely ilandi ali qubi ‘Эта рыба живая или мертвая?’; Ласк. tabla tömbat kucat kubyl qula eppat ‘Они пришли (туда), где мертвые люди лежат (собств. на кладбище)’.
Формами адвербиальной репрезентации глагола kugu следует считать две деепричастные формы: простое деепричастие на (*)-lä и деепричастие предшествования, которое представляет собой сочетание простого деепричастия с частицей pülä. Простое деепричастие на (*)-lä, образованное от глагола kugu, в предложении выступает аналогом русских атрибутивных форм: тым. kasej quu-l’e al’ca ‘Кащей мертвый (букв. умерши) упал’ [7, с. 194].
Судя по примерам, в тазовском диалекте простое деепричастие может быть образовано от непереходного глагола несовершенного вида quntyqo путем присоединения к глагольной основе аффикса -lä, например: таз. nöty qunty-lä tüya ‘До изнеможения (букв. умирая) плывет’.
Деепричастие предшествования представляет собой сочетание простого деепричастия с частицей
púla. Приведем примеры употребления деепричастия предшествования в предложениях: таз. asany qu-la púla, man apsqo qumpak ‘После того как мой отец умер (букв. моего отца умерши), я с голоду (букв. за еду) умираю’; Нельм. kuzan audy kumba, aundo kumb-la bula, n’edym madym merymbat ‘Когда мать умерла, после того как мать-ее умерла (букв. умерши), дочь дом продала’. Отглагольные образования, оформленные показателем -la + púla, имеют значение законченности действия независимо от видового значения производящей основы. В приведенных примерах выражается следование главного события за событием, передаваемым деепричастной формой [7, с. 196].
В кетском диалекте встречается форма деепричастия ku-lefíle. Например: Зуб. kulefíle tep kfíedyssat sid imd ‘Умерев, он оставил два сына’.
Показатель lefíle по-разному этимологизируется исследователями. Например, Н. М. Воеводина этимологизирует -lebelel-lefíle как -le + púle (> -lepule > -lepyle > -lebele > -lefiyle > -lefile), где púle (púla)
- послелог, восходящий к застывшей форме простого деепричастия. Таким образом, данный показатель представлен как развившийся в результате устранения аналитизма [11, с. 53].
А. Йоки также выбирает форму -bele у М. А. Кастрена в качестве источников для myla и pula, являющихся по своему происхождению герундиальными формами [12, с. 178-179). П. Хайду связывает показатель -leftle с формой герундия II на -pele, существование которого подтверждается, по его мнению, данными кетского диалекта [13, с. 21-28].
Таким образом, словообразованию принадлежит чрезвычайно важная роль в понимании особенностей культуры селькупского этноса. Анализ словообразовательного гнезда со значением ‘смерть’ выявил достаточно большое количество его элементов, что свидетельствует о его большой активности в языковом узусе.
Наличие большого количества глаголов в анализируемом словообразовательном гнезде показывает восприятие смерти как некоего действия, процесса. Образование имен со значением ‘смерть’ с помощью суффикса -ku-(-gu-) может также свидетельствовать о восприятии смерти как некоего процесса, поскольку данные суффиксы предназначены для образования глаголов. Модификация лексического значения глагола qugu с помощью суффиксов совершаемости (способа действия), возможность образования различных совершаемостей позволяют выявить следующие семантические параметры, соответствующие признакам концепта ‘смерть’:
1) ‘быстрота и интенсивность смерти’: такой способ действия выражает непереходный глагол интенсивно-перфектной совершаемости кет. qu-l’di-gu ‘умереть мгновенно, сдохнуть’;
2) ‘протяженность во времени, длительность’, что выражается непереходным глаголом дуратив-ной совершаемости qu-mpy-qo ‘ умирать (долго)’;
3) ‘типичность, регулярность’, что выражается непереходным глаголом совершенного вида кет. qu-ku-gu ‘умереть’, образованным с помощью форманта узуальной (обычной) совершаемости;
4) ‘процессуальность’, выражается существованием в языке глагола несовершенного вида об. ш., ч. qu-sps-gu ‘умереть’;
5) ‘массовость’, о чем свидетельствует наличие непереходного глагола мультисубъектной соверша-емости таз. qu-qylöly-qo ‘поумирать (многим)’;
6) ‘локальность’ - этот признак подтверждается образованием от глагольной основы c помощью суффикса места действия -ma/-mo имени qurma ‘смерть’;
7) ‘абстрактность’ - данный признак подтверждается участием в образовании имени со значением ‘умирание’ суффикса -ptä, маркирующего в селькупском языке абстрактные существительные, образованные от глагольных и глагольных/именных основ.
Список сокращений
вас. - васюганский диалект селькупского языка, Вольд. - Вольджа, ел. - елогуйский говор селькупского языка, Зуб. - Зубреково, Ив. - Иванкино, кет. - кетский диалект селькупского языка, Ласк. - Ласки-но, Нельм. - Нельмач, нен. - ненецкий язык, об. ч. - говор обских чумылькупов, об. ш. - говор обских шешкупов, об. с. - говор обских сюссюкумов, таз. - тазовский диалект селькупского языка, тым. - тым-ский диалект селькупского языка, тур. - туруханский говор селькупского языка, УО - Усть-Озерное, ЮШ - Юрты Широкова.
Список литературы
1. Быкова Г. В. Лакуны как явление языка и речи // Филологические записки. Воронеж, 2001. Вып.1. С. 183-196.
2. Агаркова Н. Э. Концепт ‘деньги' как фрагмент английской языковой картины мира (на материале американского варианта английского языка): дис. ... канд. филол. наук. Иркутск, 2001. 171 с.
3. Новикова Н. А. Концептуальная диада ‘жизнь-смерть' и ее языковое воплощение в русской фразеологии, паремиологии и афористике: дис. ... канд. филол. наук. Череповец, 2003. 190 с.
4. Хо Сон Тэ. Концепты ‘жизнь' и ‘смерть'в русском языке: дис. ... канд. филол. наук . М., 2001. 219 с.
— 13б —
5. Вендина Т. И. Этнолингвистика, аксиология и словообразование // Слово и культура. Памяти Н. И. Толстого. М.: Изд-во Индрик, 1998. Т. 1. С. 39-48.
6. Кузнецова А. И., Хелимский Е. А., Грушкина Е. В. Очерки по селькупскому языку. Тазовский диалект. М.: Изд-во МГУ, 1980. Т. 1. 408 с.
7. Кузнецова Н. Г. Грамматические категории южноселькупского глагола. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1995. 285 с.
8. Талигина Н. М. Обряды жизненного цикла у сынских хантов. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005. 176 с.
9. Тучкова Н. А. и др. Мифология селькупов. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2004. 382 с.
10. Helimski E. The Language of the First Selcup Books // Studia uralo-altaica. Helsinki, 1983. 268 p.
11. Воеводина Н. М. О деепричастии на -ле в селькупском языке // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск: Изд-во ТГПИ, 1977. С. 58-61.
12. Kunnap А. System und Ursprung der Kamassischen Flexionssuffixe. II. Verbalflexion und Verbalnomina. Helsinki, 1978. 164 S.
13. Hajdu P. Das solkupische Translativsuffix -wla // FuF CL, Helsinki, 1973. S. 20-28.
Байдак А. В., кандидат филологических наук, доцент.
Томский политехнический университет.
Пр. Ленина 30, Томск, Томская область, Россия, 634050.
E-mail: aleksandrabaydak@mail.ru
Материал поступил в редакцию 31.05.2010.
A. V Baydak
THE ANALYSIS OF WORD-BUILDING UNIT WITH THE MEANING “DEATH” IN SELKUP
In this article the linguistic analysis of the word-building unit “death” in Selkup dialects is performed. The author suggests that the word-building perfectly reflects cultural features of the concept “death.”
Key words: word-building, concept "death", Selkup dialects.
Tomsk Polytechnic University.
Ul. Lenin, 30, Tomsk, Tomsk oblast, Russia, 634050.
E-mail: aleksandrabaydak@mail.ru
