CC BY
72
УДК 94(73)
АМЕРИКАНСКОЕ ИММИГРАЦИОННОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПНИКИ ИЗ СССР ПОСЛЕ II МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Б.Н.Ковалев
Гуманитарный институт НовГУ, bnkov@mail.ru
В статье рассматривается легализация военных преступников из Советского Союза в США. Дается характеристика американского иммиграционного законодательства.
Ключевые слова: Американское законодательство, Вторая мировая война, военные преступники
The article describes legalization of war criminals from the USSR in the USA. Specifically, its focus is American immigration law in the 1940s and 1950s.
Key words: American immigration law, the Second World War, criminals of war
Вскоре после окончания Второй мировой войны Конгрессом США было принято специальное иммиграционное законодательство, по которому с конца 40-х годов и по середину 50-х годов прошлого столетия в страну въехало около 550 000 перемещенных лиц из разрушенной войной Европы. В ряды этих перемещенных лиц затесались и сотни, а то и тысячи бывших нацистских коллаборационистов.
16 августа 1946 года президент Трумэн рекомендовал Конгрессу внести соответствующие поправки в иммиграционное законодательство с тем, чтобы разрешить внеочередной въезд в страну около 200 000 иммигрантов [1]. Результатом рассмотрения предлагаемых изменений в законодательство стал принятый летом 1948 года Закон о перемещенных лицах.
Согласно данному закону, США, в первоочередном порядке и, несмотря на установленные иммиграционные квоты, должны были принять за два года около 200 000 перемещенных лиц из Европы. При этом Конгрессом были определены критерии, по которым производился отбор людей, имевших право на такой въезд в США. 40% иммигрантов, которые должны были въехать в страну в рамках квоты, установленной Законом о перемещенных лицах, должны были быть из «стран, de facto аннексированных другим государством». Под этим замысловатым определением Конгресс имел в виду страны Балтии, чье включение в состав Советского Союза США никогда не признавали.
Американский Закон о перемещенных лицах, что естественно, также исключил из числа лиц, имеющих право на иммиграцию в США, людей, сотрудничавших с нацистским режимом. Но соответствующая статья не в полной мере отображала аналогичный запрет, содержавшийся в Уставе Международной организации по делам беженцев, и была достаточно нечеткой. Раздел 13 Закона был сформулирован следующим образом:
«По настоящему Закону виза не может быть выдана никакому лицу, которое является или являлось членом движения (принимало в нем участие), враждебного Соединенным Штатам Америки или же враждебного к форме правления Соединенных Штатов Америки».
Раздел 10 Закона о перемещенных лицах также запрещал въезд в США любого заявителя, который намеренно исказил факты своей биографии в своем заявлении [2].
Что касается службы иммиграции и натурализации США послевоенного периода, то она до какой-то степени являлась «гадким утенком» в системе американских правоохранительных органов. Зачастую сотрудниками новообразованной службы становились те, кому не удалось устроиться в ФБР, налоговую службу или иные солидные ведомства. К проблеме невысокого уровня кадров добавлялась проблема децентрализации: десятки территориальных подразделений СИН были разбросаны по всей стране.
С «отсеиванием» нацистских пособников сотрудниками корпуса контрразведки тоже возникали свои проблемы. Несмотря на внушительный список мероприятий по проверке заявителей, большинство из них были малоэффективными или вовсе бесполезными. Очевидно, что проверка данных, имеющихся у американских оккупационных властей, или опросы соседей заявителя не могли дать ничего, кроме сведений о поведении заявителя с момента его появления в лагере для перемещенных лиц.
Трудности получения корпусом контрразведки данных на заявителей в разрушенной войной и разделенной на части бывшими союзниками Европе усугублялись и чрезвычайно низкой квалификацией военнослужащих, на которых свалилась основная административная работа. Леонард Диннерштайн в своей книге отмечает, что в большинстве случаев работой с перемещенными лицами занимались молодые призывники американской армии в возрасте от 18 до 23 лет. До того, как приступить к приему заявлений от лиц, желавших уехать в Америку, призывники прослушивали 12-часовые курсы, на которых они должны были узнать о европейских народах и их языках, национальных распрях в Европе, политике нацистского оккупационного режима, разнице между подложными и настоящими документами, а также о сотне других разнообразных вещей [3].
В первые послевоенные годы около 550 000 тысяч человек въехало в США в соответствии с Законом о перемещенных лицах и Законом о защите беженцев. Из них, по разным оценкам, от 1 000 до
10 000 человек являлись лицами, сотрудничавшими с нацистским режимом во время Второй мировой войны [4].
Проверка остальных заявителей (украинцев, русских, поляков, латышей, литовцев, эстонцев и т. д.) сотрудниками Международной организации по делам беженцев также не была эффективной. Так, один сотрудник американской Комиссии по перемещенным лицам, который работал в тесном контакте с представителями организации, увольняясь со своей должности, заметил с отвращением, что процесс проверки Международной организацией по делам беженцев представляет собой не что иное как «абсолютную аферу». По его утверждению, многие клерки Международной организации сами являлись бывшими коллаборационистами и к тому же учили заявителей технике обмана при контакте с официальными лицами. Иногда такие клерки сами заполняли все бумаги за заявителей и подавали их на утверждение вышестоящим чиновникам организации [5].
Согласно воспоминаниям очевидца, в одной из групп латышей, заявивших о своем желании иммигрировать в США, из двадцати человек двенадцать являлись бывшими офицерами СС. При этом у них всех на руке была сделана идентичная отметка, свидетельствовавшая об их причастности к этой организации. Заявители, отвечая на вопрос о природе данной отметки (которая, подчеркнем, у всех двенадцати была абсолютно одинаковой), давали разные объяснения ее происхождения: кто говорил, что она является результатом ожога, кто говорил, что она была результатом ранения и т.д. Американский сотрудник, принимавший заявления латышей, полностью удовлетворился этими нелепыми объяснениями и выдал им иммиграционные визы [6].
В итоге сложилась парадоксальная ситуация: латышей, литовцев и эстонцев попросту не хватало, даже если бы американские власти выдавали визы им всем, без какой-либо проверки, отбора или «фильтрации». Простая арифметика показывала, что нахождение того же латыша и его жены для отправки в США позволяло отправить в Америку трех евреев, или поляков, или чехов, или венгров, или украинцев. Таким образом, все стороны - и американские власти, и перемещенные лица других национальностей - были заинтересованы в том, чтобы выдать как можно большее количество виз именно выходцам из прибалтийских стран.
В марте 1947 г., менее чем через два года после поражения нацистской Германии и ее союзников во Второй мировой войне, президент США Трумэн заявил о приоритетной задаче во внешней политики США «поддерживать свободные народы, сопротивляющиеся попыткам их подчинения со стороны вооруженных меньшинств и внешних сил», а также помогать таким народам противодействовать «насильственному установлению у них тоталитарного режима». Доктрина Трумэна стала объявлением холодной войны Советскому Союзу.
Ненависть к гитлеровцам и их союзникам, еще недавно так горячо испытываемая в США, сменила новая ненависть — к Советскому Союзу. Таким обра-
зом, нацисты, а также их пособники, проникшие в Соединенные Штаты через «решето» Закона о перемещенных лицах и Закона о защите беженцев, оказались как у себя дома. Их никто не преследовал, ибо американцы были уверены, что с нацизмом покончено раз и навсегда. Врагами американцев оказались враги нацистов. В свете этого коллаборационисты вызывали еще большее доверие у местных властей и обывателей, ибо без труда могли подтвердить свою ненависть к коммунистическому строю [7].
Руководству США представлялось, что нацизм был проблемой прошлого, и проблемой, по мнению большинства американцев, решенной. А вот проблема коммунизма была актуальной именно на тот момент.
В этих условиях Служба иммиграции и натурализации США, главный в стране орган по надзору за соблюдением иммиграционного законодательства, также не рассматривала выявление нацистских коллаборационистов и их депортацию в качестве приоритетной задачи. На первом месте перед Службой стояло обнаружение шпионов, представлявших угрозу внутренней безопасности США.
Ярким примером работы Службы иммиграции той поры может послужить история Родиона Михайловича Акульшина (литературный псевдоним Бере-зов).
Практически все лица, сотрудничавшие с нацистами, оказавшись на Западе, скрыли этот период в своей жизни. В фундаментальном «Словаре поэтов Русского Зарубежья», вышедшем в 1999 году в Санкт-Петербурге, в разделе «Вторая волна» почти нет информации о сотрудничестве литераторов, перечисленных там, с нацистами. Многие биографии вызывают многочисленные вопросы из-за недосказанности или явной фальсификации фактов. Так, в статье «Бе-резов Родион Михайлович» говорится о следующем: «Настоящая фамилия Акульшин (8.4.1894, д. Вилова-тое, Поволжье - 24.6.1988, Ашфорд, шт. Коннектикут) ... До войны в России у писателя вышло 8 книг, особенным успехом пользовалась его «О чем шептала деревня» (1925). В 1941 году попал в немецкий плен и был отправлен в лагерь военнопленных. После войны остался в Германии и в 1949 г. эмигрировал в США» [8].
При чтении журнала «На переломе» можно обнаружить несколько литературных произведений Акульшина, подписанных его литературным псевдонимом «Березов». Его повести описывали крестьянскую жизнь в конце XIX века. В аннотациях сообщалось, что известный русский писатель «с 1941 года является сотрудником редакции газеты "Новый путь"» [9].
С 1944 года Акульшин находился в Берлине, где работал в отделе пропаганды РОА. Писатель оказался в США с поддельными документами. В 1951 году он сообщил властям свою настоящую фамилию, правда, утаил факт своего сотрудничества с нацистами. Американские иммиграционные власти приговорили его к депортации. Это дело под названием «Березовская болезнь» (1952-1957) получило большую огласку в русских эмигрантских и американских политических кругах. В условиях холодной войны дело
рассматривалось в сенате и было решено в пользу «березовцев», т. е. людей, скрывших или изменивших свою биографию перед американскими властями. Это позволило легализоваться многим военным преступникам, в том числе и бывшим карателям [10].
Рассказ об этих событиях описан самим Акульшиным в его рассказе «Как я стал знаменитым» из сборника «Лебединая песня». Хотя данный рассказ и изобилует неточностями. Так Службу иммиграции Акульшин называет «отделом эмиграции». В тексте он также утверждает о том, что Закон о перемещенных лицах устанавливал отдельную квоту для поляков. Тем не менее, его рассказ достаточно точно передает настроения «ди-пи» (от первых букв слов displaced persons - перемещенные лица) - иммигрантов 40-х и 50-х годов и проверявших их американских иммиграционных властей: «В Америку я прибыл как поляк. А когда меня вызвали для оформления первых бумаг, я решил сказать о себе правду, что я крестьянин Самарской губернии, Бузулукского уезда...
Началось расследование. Однажды утром ко мне приехал служащий отдела эмиграции и натурализации, чтобы взять у меня подписку о невыезде из города. Но этого мало: он потребовал от меня залог в сумме 500 долларов.
- Я не могу внести залога, -сказал я чиновнику.
- Тогда пожалуйте вместе со мною.
Он привез меня в тюрьму при отделе эмиграции и натурализации, которая помещалась на 13-м этаже.
Жизнь не стояла на месте. Скоро был назначен суд, на котором должна была решиться моя судьба. Меня обвинили в том, что, назвав себя поляком, я лишил настоящего поляка американской визы, так как для каждой национальности была установлена определенная квота. Решение суда мне обещали сообщить письменно . Когда я проснулся, увидел на своей груди три письма. Одно из них в длинном конверте было из отдела эмиграции и натурализации. В нем сообщалось, что я осужден за ложь консулу, будто я поляк, и поэтому подлежу депортации в двухнедельный срок» [11].
При чтении рассказа Акульшина (Березова) о его противостоянии с американской правовой системой, стремившейся депортировать его из страны, следует отметить следующий факт. Никто из американских чиновников: ни следователь иммиграционный службы, ни суд, изначально вынесший решение о высылке, - не обращали никакого внимания на деятельность Акульшина в период между его пленением немецкой армией и его же прибытием в лагерь для перемещенных лиц. Единственное, что заботило чиновников, это то, что Акульшин, будучи русским, скорей всего поддерживает идеи коммунизма. Как вспоминает сам автор: «Мой обвинитель почему-то подозревал, что я коммунист, засланный в Америку как агент советского правительства» [12].
Сам Акульшин с готовностью подтвердил властям, что он не «агент советского правительства». Более того, при своей защите он именно напирал на факт своей полной неприязни советского строя, опять-таки умалчивая о том, чем он занимался в пе-
риод своего пребывания у нацистов: «Выдержки из моего дневника подтверждали мою неприязнь к коммунизму». И далее: «Упомянул я о народном, «сталинском» ополчении, о ди-пи лагерях, о превращении из русского в поляка и о судебном решении - депортировать меня».
Напирая на свою полную неприязнь коммунизма, как главный аргумент против возможной депортации, Акульшин договорился до следующего: «А советских агентов в Соединенных Штатах - без счета. Они смущают несчастных наговорами: «Вот тебе и хваленая Америка! Ты для нее - нуль. Возвращайся скорее домой». Что будет, если люди побегут из Америки? Конфуз для свободной страны. Так что всем «березовцам» нужно как можно скорее дать все права американских граждан» [13].
Результатом кампании, затеянной Акульшиным (Березовым) и поддержавшей его русской общиной Америки, стала «амнистия» многих русских иммигрантов, въехавших в страну после Второй мировой войны по поддельным документам. К сожалению, при такой «амнистии» фактически не осуществлялась проверка деятельности иммигрантов во время Второй мировой войны. Если же данные о коллаборационизме тех или иных людей с нацистами все-таки и поступали иммиграционным властям, они рассматривались как пропаганда и происки «агентов советского правительства».
В этих условиях удалось полностью легализоваться и Б.А. Филистинскому. О нем, как об активном агенте немецких спецслужб, стало известно в СССР еще в 1944 г. П.И. Таврин, подготовленный Отто Скорцени для покушения на И.В. Сталина, показал на допросе: «Филистинский активно используется германской разведкой. В Риге он являлся редактором газеты «Новое слово», а затем был подготовлен Крау-сом (начальник команды «Цеппелина» - Б.К.) в качестве редактора подпольной газеты в СССР...
Филистинский на одном из ужинов заметил, что отсутствие необходимых транспортных средств тормозит работу Рижской команды «Цеппелина». На это Краус ответил, что если сейчас не хватает транспортных самолетов, то, видимо, скоро не хватит людей для выброски. По словам Крауса, немцы намечают теперь выброску крупных групп для диверсионных целей. Краус доказывал, что многочисленная группа в областном или районном центре сумеет перебить местное руководство и совершить крупную диверсию» [14].
Б.А. Филистинский первый раз предложил свои услуги оккупантам в августе 1941 года в Новгороде. Сразу же после того, как гитлеровские войска заняли город, он отправился в немецкую комендатуру и предложил оккупантам свои услуги по налаживанию «нового порядка». Это предложение было нацистами принято. Выступая перед полицейскими и сотрудниками городской управы, Филистинский неоднократно заявлял о том, что нужно... активизировать выявление коммунистов и евреев и передавать их на расправу немцам. «Нечего их жалеть» - говорил он [15].
В апреле 1943 года он предложению немцев вместе с матерью и теткой перебрался в Псков, а по-
том в Ригу. Проживая в них, работал в отделе пропаганды, занимал пост заместителя редактора крупной коллаборационистской газеты «За Родину». Как литературный сотрудник, он написал и опубликовал в этой газете несколько десятков статей, таких как «О Родине и большевизме», «Борьба молодёжи с марксизмом», «Поэты - жертвы большевизма» [16]. В этих статьях критиковался не только Советский Союз, но и США и Великобритания.
В конце войны ему удалось выехать на запад Германии - в Кассель, а затем в Мюнхен. Таким образом, он оказался в американской оккупационной зоне. В 1950 году Б.А. Филистинский перебрался в США. Судя по всему, его таланты оказались востребованы американскими спецслужбами. Он жил сначала в Нью-Йорке, а с 1954 г. в Вашингтоне. Преподавал в Американском университете и параллельно работал на радиостанции «Голос Америки».
Советский Союз для экстрадиции Филистин-ского был готов отправить свидетелей его преступле-
ний в США. Об этом шли переговоры в начале 70-х годов. Однако отставка президента Ричарда Никсона не позволила довести это дело до логического конца. Американские правоохранительные органы обратили более пристальное внимание на поселившихся у них иммигрантов из Европы лишь тогда, когда в самом американском обществе произошли изменения в отношении к событиям Второй мировой войны, когда для рядового американца антикоммунизм перестал оправдывать нацистское прошлое.
В условиях, когда СССР и США многие годы находились в состоянии холодной войны, любой шаг навстречу друг другу мог рассматриваться как проявление слабости. Нацистские пособники могли не опасаться, что их отдадут в руки правосудия тех стран, где они совершили тяжкие преступления, если они находились на территории США или ее союзников. По сути своей, для большинства западных политиков они считались гораздо меньшим злом, чем СССР.
1. Цит по: Задубровский О.В. Проблемы выявления нацистских коллаборационистов в США. 1940-е - 1960-е годы // Вестник Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 2007. № 41. С. 4.
2. Там же.
3. Там же. С. 5.
4. Задубровский О.В. Проблема легализации нацистских пособников в США. Юридическая наука: Проблемы и перспективы развития (региональный аспект): Материалы междунар. науч.-практ. конф., 30 сентября - 1 октября 2005 года: В 2 т. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 2006. Т. 1. С. 45.
5. Цит по: Задубровский О.В. Проблемы выявления нацистских коллаборационистов в США. 1940-е - 1960-е годы // Вестник Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 2007. № 41. С. 5.
6. Dinnerstein Leonard. America and the Survivors of the Holocaust. N.Y., 1982. P. 193.
7. Задубровский О.В. Проблемы выявления нацистских коллаборационистов в США. 1940-е - 1960-е годы // Вестник Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 2007. № 41. С. 5.
8. Словарь поэтов Русского Зарубежья. СПб, 1999. С.
285.
9. Архив Управления ФСБ по Смоленской области. Д. 3792. Л. 108.
10. Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России (1941-1944 гг.). М, 2004. С. 341.
11. Березов Р.М. Лебединая песня. М., 1991. С. 74.
12. Там же.
13. Там же, С. 76.
14. Цит по: Чуев С.Г. Спецслужбы Третьего Рейха. В 2 кн. СПб., 2003. Книга II. С. 309 - 311.
15. Архив Управления ФСБ по Новгородской области. Д. 1/13280, Л. 64.
16. Служба регистрации архивных фондов УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Обзорная справка по архивному делу N 41-485, на Филистинского Бориса Андреевича, 1905 г., рождения, уроженца г. Ставрополя, Л. 220.
Bibliography (Translitirated)
1. Cit po: Zadubrovskij O.V. Problemy vyjavlenija nacistskih kollaboracionistov v SShA. 1940-e - 1960-e gody // Vestnik Novgorodskogo gosudarstvennogo universiteta im. Jaroslava Mudrogo. 2007. № 41. S. 4.
2. Tam zhe.
3. Tam zhe. S. 5.
4. Zadubrovskij O.V. Problema legalizacii nacistskih posobnikov v SShA. Juridicheskaja nauka: Problemy i perspek-tivy razvitija (regional'nyj aspekt): Materialy mezhdunar. nauch.-prakt. konf., 30 sentjabrja - 1 oktjabrja 2005 goda: V 2 t. / NovGU im. Jaroslava Mudrogo. - Velikij Novgorod, 2006. T. 1. S. 45.
5. Cit po: Zadubrovskij O.V. Problemy vyjavlenija nacistskih kollaboracionistov v SShA. 1940-e - 1960-e gody // Vestnik Novgorodskogo gosudarstvennogo universiteta im. Jaroslava Mudrogo. 2007. № 41. S. 5.
6. Dinnerstein Leonard. America and the Survivors of the Holocaust. N.Y., 1982. P. 193.
7. Zadubrovskij O.V. Problemy vyjavlenija nacistskih kollaboracionistov v SShA. 1940-e - 1960-e gody // Vestnik Novgorodskogo gosudarstvennogo universiteta im. Jaroslava Mudrogo. 2007. № 41. S. 5.
8. Slovar' pojetov Russkogo Zarubezh'ja. SPb, 1999. S.
285.
9. Arhiv Upravlenija FSB po Smolenskoj oblasti. D. 3792. L. 108.
10. Kovalev B.N. Nacistskaja okkupacija i kollaboracio-nizm v Rossii (1941-1944 gg.). M, 2004. S. 341.
11. Berezov R.M. Lebedinaja pesnja.. 2003. S. 74. Zdes' nuzhna bolee razvernutaja ssylka
12. Tam zhe.
13. Tam zhe, S. 76.
14. Cit po: Chuev S.G. Specsluzhby Tret'ego Rejha: v 2 kn. SPb., 2003. Kniga II. S. 309 - 311.
15. Arhiv Upravlenija FSB po Novgorodskoj oblasti. D. 1/13280, L. 64.
16. Sluzhba registracii arhivnyh fondov UFSB po Sankt-Peterburgu i Leningradskoj oblasti, Obzornaja spravka po arhivnomu delu N 41-485, na Filistinskogo Borisa Andree-vicha, 1905 g., rozhdenija, urozhenca g. Stavropolja, L. 220.
