CC BY
53
АМЕРИКАНСКИЙ ДИПЛОМАТ Х.Н. АЛЛЕН И НАЧАЛО КОРЕЙСКОЙ ИММИГРАЦИИ В США
В.А. ТЕН
Кафедра всеобщей истории Сургутский государственный университет Ул. Энергетиков, 14, 628400 Сургут, Россия
В современной отечественной и корейской литературе Х.Н. Аллен известен как первый протестантский миссионер и первый представитель западной медицины в Корее конца XIX в. В данной статье рассматриваются некоторые стороны деятельности Аллена в качестве американского дипломата. Впервые показаны практически неизвестные отечественному читателю факты участия Х.Н. Аллена в организации первой массовой иммиграции из Кореи на Гавайи в 1903—1905 гг., раскрыта его роль как организатора этой акции, противоречившей тогдашнему иммиграционному законодательству США.
Хорас Ньютон Аллен (1858—1932) был одним из первых американцев, прибывших в Корею после ее «открытия» Японией в 1876 г. и ратификации договора Шуфельдта между Кореей и США в 1883 г. Аллен являлся своеобразной фигурой американской дипломатии. Он последовательно прошел длинный путь от скромного миссионера до посланника Соединенных Штатов в Корее. В основном русском источнике по истории Кореи конца XIX — начала XX вв. X. Аллен назван «одним из лучших знатоков Кореи» (Описание Кореи (сокр. переизд.). — М., 1960, с. 332). Правда, сегодня в корейской и отечественной литературе его имя чаще всего упоминается в связи с началом распространения в Корее американского протестантизма и/или западной медицины (UBF World Mission history. http://ubfnsk.euro.ru/history.htm; Тягай Г.Д., Пак В.П. Национальная идея и просветительство в Корее начала XX века. — М., 1996, с. 159; Ланъков А.Н. Корейцы и медицина // Сеульский Вестник, 01.01.1999; http://archive/travel/ru/South Когеа/ 727_medicine.html).
Врач Х.Н. Аллен приехал в Сеул в 1884 г. как американский миссионер и стал работать в пресвитерианской миссии (A Hand Book of Когеа. Séoul, 1993, p. 130; Korean Information Service. Religion: Protestantism. http://www.kois.go.kr/2k/da-ta/d/13/06/Content.htm. Советский исследователь A. Добров ошибочно указал, что Аллен прибыл в Корею в 1882 г. Но он же справедливо называет Аллена первым протестантским миссионером, прибывшим в Корею официально {Добров А.Ф. Дальневосточная политика США в период русско-японской войны. — М., 1952, с. 164; см. также: Ланъков А.Н. Корейцы и медицина // Сеульский Вестник 01.01.1999; http://archive/travel/ru/South Korea/727_medicine.html). Вскоре после прибытия в Сеул Аллена пригласили перевязать раны одного важного сановника, раненого во время попытки переворота в 1884 г. Его медицинские умения и мастерство помогли ему не только спасти жизнь раненого министра, но и обеспечили ему доступ в высшие правящие круги Кореи. Король Кочжон назначил Аллена своим личным врачом (Ланъков А.Н. Корейцы и медицина // Сеульский Вестник 01.01.1999; http://archive/travel/ru/South Korea/727_medicine.html). В апреле 1885 г. король разрешил Аллену открыть в Сеуле больницу с претенциозным названием «House of Civilized Virtue» (Описание Кореи (сокр. переизд.). — М., 1960, с. 55).
Затем Аллен пришел к выводу, что ему политика более интересна, чем медицина. По настоятельной просьбе короля Кочжона Госдепартамент назначил его
в 1890 г. на должность секретаря дипломатической представительства США в Корее. Заняв вторую по важности должность в американской миссии, Аллен сумел стать «одним из лучших и самых полезных американских резидентов» США в Корее (Korean-American relations. Documents, vol. II. The period of growing influence, 1887—1895. — Berkeley and Los Angeles, 1963, p. 101). Аллен окончательно вошел в доверие у короля Кочжона в 1896 г., когда помог ему укрыться в русской дипломатической миссии в Сеуле (Harrington F.H. God, Mammon and the Japanese: Dr. Horace N. Allen and Korean-American Relations, 1884—1905, p. 62, 92n; Madison, 1944, p. 62, 92n). На должности секретаря американской миссии в Сеуле Аллен прослужил семь лет и благодаря своей близости к королю играл в миссии очень влиятельную роль. Когда в 1897 г. рассматривались кандидатуры на должность американского посланника в Корее, Кочжон обратился к США с просьбой назначить Аллена (Korean-American relations. Documents, vol. II. The period of growing influence, 1887—1895. — Berkeley and Los Angeles, 1963, p. 172— 173). При этом король характеризовал как «своего старого и очень ценного личного друга и друга Кореи» (Harrington F.H. Op. cit., 1944, p. 294). В 1897 г. Хорас Аллен стал главой дипломатической миссии США в Сеуле.
С самого начала своей карьеры Аллен всегда старался обеспечить для американского бизнеса в Корее как можно больше концессий и привилегий. Он надеялся, что правительство США проявит больше политического и дипломатического интереса к стране, где американцы увеличивают свое экономическое присутствие. В сущности, Аллен не отличался от других дипломатов своего времени (на рубеже XIX и XX вв.), которые понимали, что за флагом должен и будет следовать доллар (фунт, марка, франк). Аллен использовал «дипломатию доллара», сочетая ее с политической кампанией, добиваясь от госдепартамента более активного участия США в Корее. Примечательно, что король Кочжон также желал активной американской политики в Корее. Он смотрел на США как на «великую дружественную страну, способную защитить его королевство от давления других держав» (Korean-American relations. Documents Pertaining to the Far Eastern Diplomacy of-the United States, vol. II. — The period of growing influence, 1887—1895. — Berkeley and Los Angeles, 1963, p. 2).
Кочжон с большим желанием советовался с Алленом. Временами он звал Аллена во дворец почти ежедневно, обо всем с ним консультировался и охотно принимал его советы. «Отношение Кочжона к США основывалось на дружбе со своим неофициальным советником Алленом, — пишет американский историк У. Паттерсон, а дружба с Алленом была построена на вере короля в неагрессив-ность американской политики» (Patterson Wayne. The Korean Frontier in America: Immigration to Hawaii, 1896—1910. — Honolulu, 1988, p. 20—21). По рекомендациям X. Аллена корейское правительство предоставило американцам такие концессии, как золотодобывающую шахту, железную дорогу до Инчхона, пароходные линии, системы электро- и водоснабжения, угольные шахты и трамвайную сеть в Сеуле (Harington F.H. Op. cit., p. 169). Наблюдая за деятельностью японцев в Корее и в Маньчжурии, Аллен пришел к убеждению, что США должны поддерживать Россию на Дальнем Востоке и в частности в Маньчжурии, считая ее лучшим барьером против дальнейшей японской экспансии на азиатском континенте. По мнению Аллена, Вашингтон недооценивал опасность Японии для американских интересов в Восточной Азии {Добров А.Ф. Дальневосточная политика США в период русско-японской войны. — М., 1952, с. 133). Интересно, что русский посланник в Сеуле одобрял предоставление американцам концессий в Корее, также рассчитывая сдержать японское влияние в этой стране {Patterson W. Op. cit., 1988, (Notes), p. 214). Но США, как и Великобритания, считали целесообразным использовать Японию для сдерживания влияния других держав в Корее, особенно России. (Международные отношения на Дальнем Востоке. Кн. 1-я. — М., 1973, с. 154—155, 167, 169—170, 224—225, 228). Американское правительство инструктировало своего посланника Аллена о том, что он «не делал никаких заявлений, неблагожелательных по отношению к Японии» (A Hand Book of Korea. — Seoul, 1983, p. 128). Однако Аллен имел иной взгляд на роль Японии
в Корее, а осенью 1903 г. Аллен даже специально приезжал в Вашингтон намереваясь убедить президента Рузвельта в ошибочности курса на поддержку действий Японии на Дальнем Востоке (Harrington F.H. Op. cit., p. 314—317). Но правительство Теодора Рузвельта считало, что усиление Японии не затронет интересов США в Восточной Азии и что эта страна должна сыграть цивилизаторскую миссию в Корее. Новым главой американской дипломатической миссии в Сеуле стал в 1095 г. Эдвин Морган, не без основания считавшимся «преданным другом Японии» (Кассини — Ламздорфу 6 (19) апреля 1905 г., АВПР, д. 121.). Так закончилась длившаяся 21 год деятельность в Корее Х.Н. Аллена, одного из первых американцев прибывших на Корейский полуостров.
В нашей литературе сложился образ Аллена как дальновидного защитника американских интересов в Корее и противника японской экспансии. Не имея цели разрушить эти представления, в данной статье затронуты некоторые малоизвестные российскому читателю стороны деятельности этого американского дипломата, связанные с массовой иммиграцией корейцев в Америку.
Впервые мысль о ввозе корейцев для работы на сахарных плантациях Гавайских островов была обнародована осенью 1896 г. Гавайским плантаторам ее высказал русский подданный Константин Грунвальдт, а «истоки этой идеи кроются в российской политике по отношению к Корее, проводившейся непосредственно по окончанию японо-китайской войны 1894—1895 гг.» (Рак M.N., Patterson W. Russian Policy toward Korea before and during the Shino-Japanese war of 1894—1895 // Journal of Korean Studies, 1984, № 5, p. 112). Тогда же один из крупнейших плантаторов X. Хакфельд от имени владельцев сахарных плантаций предложил гавайскому правительству разрешить ввоз вместо португальцев корейских рабочих. Но гавайское правительство отказалось разрешить замену 10% белых рабочих-иммигрантов ввозом 10% иммигрантов-корейцев. Поэтому первая попытка использования корейских рабочих на Гавайях провалилась.
Вторая попытка ввезти корейских рабочих на Гавайи была предпринята через 2 года, осенью 1898 г. Некий иммиграционный агент из Маньчжурии предлагал плантаторам поставить не менее 700 корейцев по трехгодичным контрактам за 12 долларов 50 центов в месяц при условии, что плантаторы заплатят по 50 долларов за перевозку каждого иммигранта. Но плантаторы послали в Маньчжурию заявку только на 50—60 рабочих (Patterson W. Op. cit., 1988, p. 9). Потому и вторая попытка оказалась безуспешной.
После 1900 г. на Гавайи было распространено положение о незаконности контрактов с иммигрантами, заключенных до их прибытия в США; нарушением закона считалась и оплата предпринимателем проезда иностранного работника. Сахарные плантации на американской Территории Гавайи стали испытывать нехватку дешевой, послушной и стабильной рабочей силы, главным образом из-за быстро нараставшего ухода японских рабочих в города и начала массового их отъезда в Калифорнию. Но вскоре плантаторам стало известно, что федеральные власти благожелательно относятся к использованию корейцев для работы на гавайских плантациях при условии, что они не ввозятся по запрещенной системе контрактного труда. Поэтому плантаторы вновь обратились к идее ввоза корейских рабочих на Гавайи (Giffard to Irwin, April 30, 1902, Gl, — цит. по: Patterson W. Op. cit., 1988, p. 24).
Узнав о кратковременной остановке в Сан-Франциско американского посланника Аллена, возвращавшегося из отпуска в Корею, руководство Ассоциации поручило одному из своих членов обсудить идею ввоза корейских рабочих с ним лично. Такая встреча состоялась в феврале 1902 г. Проживавший в Калифорнии гавайский плантатор У. Дж. Ирвин сумел получить принципиальное согласие Аллена с этой идеей. Дальнейшее обсуждение произошло, по-видимому, 4 марта 1902 г. в ходе узкого приема, устроенного руководством Ассоциации сахарных плантаторов в Гонолулу во время остановки его парохода на пути в Корею. На встрече с владельцами сахарных плантаций Аллен заверил их, что как работники «корейцы превосходят других представителей Востока» (Patterson W. Op. cit., 1988, p. 21). X. Аллен хорошо знал, что ввоз корейских рабочих на Гавайи будет идти
в нарушение американских законов об иммиграции, запрещавших ввоз законтрактованных рабочих. Об этом свидетельствует следующая цитата из его письма после встречи с гавайскими плантаторами: «Я совершенно не вижу, как они могут устроить это дело так, чтобы оно соответствовало иммиграционным законам против контрактного труда». Плантаторы объяснили Аллену, что «они успешно ввозят японских иммигрантов и смогут точно также устроить дело и с корейцами» (Allen to Edwin V. Morgan, May 21, 1902. — цит. по: Patterson W. Op. cit., 1988, p. 22). Соглашаясь содействовать плантаторам, Аллен нарушал должностные инструкции, предписывавшие «не вмешиваться во внутренние дела Кореи». Но все же он решил выступить главным посредником и ключевой фигурой в получения согласия короля Кочжона и его правительства на иммиграцию корейцев на Гавайские острова.
Аллен согласился действовать не только как посредник между Ассоциацией и корейским правительством, но и помогать плантаторам в сокрытии их «сомнительных», с точки зрения иммиграционного законодательства, способов ввоза азиатских рабочих на гавайские плантации. Примечательно, что он предложил вести переписку через посредника, живущего на материковой части США. Аллен был готов содействовать плантаторам несколькими путями: получить согласие корейского короля и правительства на контрактацию и вывоз рабочих; найти надежного американского бизнесмена, способного организовать вербовку и отправку корейских рабочих-иммигрантов на Гавайи; оказывать плантаторам поддержку в Вашингтоне; и, наконец, помогать им обходить иммиграционные законы США.
Вернувшись в Корею в конце марта 1902 г., Аллен активно взялся лоббировать перед королем Коджоном идею новой американской концессии, а именно, права на вывоз корейских рабочих в Америку. Вскоре после приезда в Сеул Аллен имел аудиенцию с Кочжоном, на которой, предположительно, была впервые поднята эта тема. Аллен сыграл на императорском чувстве национальной гордости. Вскоре после этой беседы Аллена посетил правительственный сановник с поручением от короля узнать, действительно ли, что китайцам не разрешен въезд в Америку, а корейцам въезжать можно. Аллен подтвердил правильность этих сведений.
Затем Аллен сообщил через посредника гавайским плантаторам, что корейцам «весьма понравилось, что они могут посылать своих эмигрантов в США, тогда как китайцам въезд не разрешен» (Allen to Fassett, May 4, 1902 — цит. no: Patterson W. Op. cit., 1988, p. 25). По предложению Аллена в корейском правительстве вскоре создается эмиграционное бюро по образцу подобного учреждения в Японии.
Заручившись одобрением корейского монарха, Аллен стал решать проблему выбора вербовщика. Его давний знакомый бизнесмен Уолтер Д. Таунсенд решительно не хотел быть причастным к нарушению американских иммиграционных законов. Но Аллен, дипломатический статус которого не позволял ему скрывать свою осведомленность в таких делах, крайне нуждался в бизнесмене-вербовщике. Им мог быть только человек, у которого страсть к наживе была бы сильнее любых угрызений совести из-за нарушения американских законов. После отказа Таунсенда Аллен предложил гавайским плантаторам кандидатуру другого американского предпринимателя в Корее — Дэвида У. Дешлера.
Дэвид Дешлер происходил из известной банковской семьи в г. Колумбия, штат Огайо. Его приемным отцом был Джордж Нэш — видный политик в штате Огайо, который занимал должности члена Верховного Суда штата Огайо, председателя комитета республиканской партии в Огайо, а позднее, в 1899—1903 гг. — губернатора этого штата. Именно Джордж Нэш благодаря личным своим связям с вновь избранным президентом США Уильямом Мак-Кинли и новым госсекретарем США Джоном Шерманом добился назначения Аллена на должность американского посланника в Корее. Он сделал это в 1897 г. по просьбе своего приемного сына Д. Дешлера, с которым X. Аллен познакомился летом 1896 г. в Сеуле. Дешлер надеялся, что, поддержав претензии Аллена стать американским посланником в Корее, он и стоящие за ним финансовые и деловые круги получат
хорошую политическую поддержку своих интересов в Корее. В 1896—1902 гг. Дешлер работал на несколько американских фирм в Корее. Определенное значение имело и то обстоятельство, что Аллен и Дешлер происходили из штата Огайо, родного штата президента США У. Мак Кинли и госсекретаря Дж. Шермана.
К концу лета 1902 г. X. Аллен проделал большую подготовительную работу по созданию механизма, необходимого для организации корейской иммиграции. Поэтому осенью 1902 г. в Корею прибыл специальный представитель Гавайской ассоциации сахарных плантаторов Э.Ф. Бишоп, который привез с собой 25 тыс. долларов. Эти деньги стали основой капитала так называемого Дешлер-банка. Банк учреждался для выдачи законтрактованным корейским рабочим-иммигран-там по 50 долларов, которые требовалось предъявлять на таможне при въезде в США. Он же оплачивал их проезд на регулярных пароходных линиях из Кореи и из Японии до Гавайев.
Для того чтобы начать вербовку и вывоз корейских рабочих на Гавайи, Аллену и Дешлеру предстояло устранить или обойти целый ряд препятствий, мешавших началу массовой трудовой эмиграции из Кореи. Первое препятствие — негативное отношение общества к эмиграции и запрещавшее эмиграцию законодательство. Традиционные конфуцианские нормы рассматривали эмиграцию как нарушение сыновнего долга. Второй помехой являлась оппозиция консервативной корейской элиты. Наконец, в Корее не существовало государственного органа по выдаче паспортов для выезда в другие страны. Мигранты в Россию и в Китай покидали страну без паспортов или заменяющих их документов. От тех корейцев, которые выезжали в Японию, по-видимому, тоже не требовали паспортов; так же как и Япония не требовала их с японцев, направлявшихся в Корею. Выдача заграничных паспортов для выезда в дальние страны находилась до 1902 г. главным образом в руках местных портовых чиновников. Иммиграции могла также помешать коррупция, которая была пронизана вся система государственной власти в конце династии Ли. Но Аллен смог использовать корыстные интересы чиновников, выдающих заграничные паспорта и разрешения на эмиграцию, в собственных целях.
Аллен убедил короля, что эмиграция на Гавайи поможет облегчить положение многочисленных бедняков, пострадавших от недавней череды природных бедствий и создаст Кочжону репутацию великодушного монарха. В 1901 — 1902 гг. засухи и наводнения вызвали голод во многих частях Кореи. Подражая королю Инчжо (1623—1649), Кочжон в октябре 1901 г. велел организовать специальную службу для облегчения положения голодающих, а спустя два месяца учредил «бюро по оказанию помощи народу» (Хэминвон). Но люди продолжали умирать от голода и в следующем году: осенью 1902 г. и весной 1903 г. Раздача зерна оказалась весьма дорогостоящим делом, и «Хэминвон» перестал существовать. В этих условиях эмиграция представлялась вполне приемлемой частью решения проблемы массового голода. Не случайно иероглифы, означающие «Юминбон» (департамент эмиграции), созданного в 1902 г., имели такое же написание, что и только что распущенное бюро «Хэминвон».
Определенную роль в предоставлении американцам привилегированного права на организацию вывоза корейцев в Америку сыграло желание Кочжона иметь более тесные связи с США. Зная об этом стремлении корейских правящих кругов, Аллен рекомендовал Дешлера корейскому королю как чиновника, связанного с гавайским правительством. Это было неправдой, но помогло убедить императора, что соглашение заключается с американским правительственным органом, а не с обычным бизнесменом.
Активная, хотя и скрываемая, работа Аллена привела к тому, что в ноябре
1902 г. король Кочжон даровал Дэвиду Дешлеру право на организацию эмиграции рабочих из Кореи и наделил его печатью с надписью: «За рубежом контроль над нанятыми рабочими из Великой Кореи предоставляется Дешлеру, американскому гражданину» (Patterson W. Op. cit., 1988, p. 43). Примечательно, что эдикт Коч-
жона об эмиграции практически копировал «Закон о покровительстве эмиграции», принятый в Японии в 1894 г.
Таким образом, Аллен сыграл решающую роль в учреждении нового органа корейского правительства. Но он абсолютно не хотел, чтобы его могли заподозрить в причастности, а тем более содействии, к незаконному ввозу корейских рабочих в США. Накануне отъезда на Гавайи первой группы корейских иммигрантов Аллен отправил в декабре 1902 г. письмо госсекретарю США Джону Хэю. Это письмо, по словам У. Паттерсона, было «шедевром лжи и многоречивости». Так, Аллен сообщал, что до него дошли слухи, будто в Сеуле «собираются группы корейцы, желающих предстоящей зимой уехать на Гавайи» (Allen to Нау, Decem-ber 10, 1902 — цит. по: Patterson W. Op. cit., 1988, p. 44). Аллен также писал, что число собирающихся уехать на Гавайи корейцев не велико, чтобы не усиливать страхов перед новой «желтой угрозой», о которой тогда в США начали говорить в связи с ростом японской иммиграции.
Аллен хотел отвести всякие подозрения от себя и плантаторов, что они вовлечены в незаконное содействие иммигрантам. Он писал Хэю, что корейское правительство «не авансирует их деньгами, а большинство из этих людей слишком бедны, чтобы собрать должную сумму на дорогу». Однако, продолжал он, «вероятно, соседи и друзья соберут необходимые деньги в порядке традиционной взаимопомощи» (Patterson W. Op. cit., р. 44).
Дешлер начал набирать рабочих для работы в эмиграции на Гавайях в конце ноября 1902 г. Несмотря на все старания вербовщиков, им долго не удалось завербовать ни одного человека. Помогло своевременное вмешательство священника методистской епископальной церкви в Инчхоне Д.Х. Джонса, давнего личного друга X. Аллена. По совету пастора более чем 50 христиан, мужчин и женщин его прихода, а также 20 рабочих Инчхонского порта согласились ехать на Гавайи. Перед отъездом Джонс снабдил их «рекомендательными письмами к суперинтенданту методистской миссии на Гавайях» (Patterson W. Op. cit., р. 50).
Первая группа корейских рабочих — иммигрантов численностью чуть более 100 человек отбыла из Кореи 22 декабря 1902 г. на корабле «Генкай маре» в Нагасаки. Вскоре после Нового года они погрузились на судно «Гэлик» и 12 января 1903 г. прибыли в порт Гонолулу. Здесь их ожидал священник Дж.Л. Пирсон, которому были адресованы письма-рекомендации от пастора Джонса. Будучи влиятельным человеком, Пирсон устроил досмотр корейских иммигрантов на борту судна, а не на Карантинном острове. После быстрой и формальной проверки первые корейские рабочие — иммигранты были отправлены на плантации.
После этого Дешлеру стало намного легче вести вербовку новых эмигрантов. К середине 1903 г. около 600 корейских эмигрантов прибыло на Гавайи. Плантаторы были довольны своими новыми рабочими-корейцами. Президент одной из пяти крупнейших компаний Ч. Кук писал, что корейцы «показывают себя отличными работниками». Это позволило Г. Аллену осенью 1903 г. записать в своем дневнике: «корейцы оказались рабочими, весьма желанными на плантациях» (Allen Diary, October 29, 1903 — цит. по: Patterson W. Op. cit., 1988, p. 54).
К концу весны 1903 г. корейская иммиграция становилась все более регулярной и систематической, все больше напоминая намного раньше и лучше налаженную иммиграцию из Японии. Однако в это время возникают непредвиденные затруднения. Первым препятствием на пути корейской иммиграции на Гавайи стала противодействие Японии. Затем против эмиграции корейцев выступила фуппа американских пресвитерианских миссионеров, обосновавшихся в Пхеньяне. Если некоторые миссионеры одобряли ее, то другие стали публично высказывать противоположное мнение. Они справедливо считали, что корейские иммигранты являются законтрактованными рабочими и, следовательно, хотя й не преднамеренно, нарушают иммиграционные законы США.
Отрицательное отношение к иммиграции в США стало усиливаться среди членов корейского правительства. Формальным поводом для антиимиграционной позиции ряда ведущих сановников явились газетные публикации. Проправительственная газета «Cheguk sinmun» призывала прекратить эмиграцию, потому что
«наши братья и сестры становятся рабами в чужой стране подобно американским нефам» (Patterson W. Op. cit., p. 80). Тогда в газете «Korea Review», издателем которой был личный друг Аллена, появилось сообщение, что «корейцы там (на Гавайях), ...устроились очень хорошо, их дети могут посещать современные школы» (цит. по: Patterson W. Op. cit., 1988, p. 75).
Особенно яростным противником эмиграции из Кореи был глава Департамента королевского двора и влиятельный советник Кочжона Ли Ёник, придерживавшийся, по словам У. Патерсона, «крайне антиамериканских взглядов» (оценка У. Патерсона возможно слишком негативная, к тому же он называет его «русским агентом») (Patterson W. Op. cit., p. 227). Но, справедливости ради, отметим, что Ли Ёник выступал и против японских концессий. Поэтому японцы тоже считали его своим врагом и искали пути отстранения его от власти.
Позиция министра двора Ли Ёника способствовала тому, что Департамент по эмифации просуществовал менее года, до октября 1903 г. Во время отсутствия Аллена, находившегося в июне — ноябре 1903 г. в отпуске на родине, Ли Ёник убедил короля Кочжона отменить указ об учреждении департамента эмифации. Кочжон стал склоняться к мысли о приостановке или даже прекращении эмифации из страны. Правда, Ли Ёнику не удалось добиться запрета иммифации (Patterson W. Op. cit., p. 78).
К началу лета 1903 г. организаторы корейской иммиграции в Америку столкнулись с трудностями и на Гавайях. В конце апреля 1903 г. иммифационные чиновники установили, что корейским рабочим не только помогали в оплате переезда, но и что они еще до отправления из Кореи имели подписанные трудовые контракты. Плантаторы мобилизовали все свое влияние, чтобы добиться удовлетворяющего их решения Бюро специального расследования, которое в мае 1903 г. признало прибывших на «Ниппон Мару» корейцев законными иммифантами. К концу сентября
1903 г. Аллен преодолел в Корее оппозицию японских дипломатов, части высших корейских сановников и некоторых американских пресвитерианских миссионеров в Пхеньяне. В результате с осени 1903 г. иммифация из Кореи на Гавайи смогла продолжаться беспрепятственно еще в течение полутора лет. Корейская иммифация в Америку стала приобретать систематический характер.
Но летом 1905 г. министерство иностранных дел Кореи, очевидно под давлением Японии, разослало мэрам портовых городов распоряжение прекратить выдачу паспортов. (Yun Y. Early history of Korean immigration to America. In: Kim H.C. (ed.) The Korean Diaspora. Santa Barbara, (CA), 1977, ABC-CLIO, p. 33—46) Сам Аллен еще в начале 1905 г. был отозван из Сеула на родину. Так закончилась многолетняя разнообразная деятельность в Корее одного из пионеров становления американо-корейских отношений, в том числе и в организацию массовой фудовой иммифации из Кореи и США. При участии Х.Н. Аллена за период с января 1903 г. по июнь 1905 г. на Гавайи прибыло более 7 тыс. корейских
иммифантов. За 2,5 года темпы иммифации из Кореи быстро возрастали, доведя
в ежегодном исчислении корейскую иммифацию до уровня японской иммифации на Гавайи. Корейская иммифация в Америку находилась на стадии превращения ее в массовый и систематический процесс. Установление японского протектората над Кореей и антиимифационные настроения расистского характера в самих США прервали корейскую иммифацию в Америку почти на пятьдесят лет. Роль Аллена в организации и начале корейской иммифации в США свидетельствует не только о его профессиональных навыках, но и о его подверженности нередкой для чиновника слабости, а именно, готовности ради корысти пойти на нарушение законов собственной страны.
ЛИТЕРАТУРА
1. A Hand Book of Korea. — Seoul, 1983. 867 p.
2. A Hand Book of Korea. — Seoul, 1993. 592 p.
3. Harrington F.H. God, Mammon and the Japanese: Dr. Horace N. Allen and Korean-American Relations, 1884—1905, p. 62, 92n. — Madison, 1944.
4. Korean-American Relations. Documents Pertaining to the Far Eastern Diplomacy of the United States. Vol. II. — The Period of Growing Influence, 1887—1895. — Berkeley and Los Angeles, 1963. 389 p.
5. Korean Information Service. Religion: Protestantism, http://www.kois.go kr/2k/data/d/l 3/06/Content, htm.
6. Pak M.N., Patterson W. Russian Policy toward Korea before and during the Shino-Japanese War of 1894—1895 // Journal of Korean Studies, 1984, № 5, p. 109—120.
7. Patterson W. The Korean Frontier in America: Immigration to Hawaii, 1896—1910. — Honolulu, 1988. 274 p.
8. UBF World Mission History, http://ubfnsk.euro.ru/history.htm.
9. Yun Y. Early History of Korean Immigration to America. In: Kim H.C. (Ed.) The Korean Diaspora. Santa Barbara, (CA), 1977, ABC-CLIO, p. 33—46.
10. Архив внешней политики России, д. 121.
11. Добров А.Ф. Дальневосточная политика США в период русско-японской войны. — М., 1952. 396 с.
12. Ланьков А.Н. Корейцы и медицина // Сеульский Вестник 01.01.1999. http://archi-ve/travel/ru/South Korea/727_medicine.html.
13. Международные отношения на Дальнем Востоке. Кн. 1. — М., 1973. 324 с.
14. Описание Кореи (сокр. пер.). — М., 1960. 662 с.
15. Тягай Г.Д., Пак В.П. Национальная идея и просветительство в Корее начала XX века. — М., 1996. 231 с.
THE AMERICAN DIPLOMAT DR. HORACE N. ALLEN AND THE EARLY HISTORY OF KOREAN IMMIGRATION
TO AMERICA
V.A. TEN
The World History Chair The Surgut State University Energetikov St., 14, 628400 Surgut, Russia
In contemporary Russian and Korean research H.N. Allen is known both as the first Protestant missioner and the first representative of the Western Medicine in Korea at the end of the XIX c. Some aspects of his activity as an American diplomat are stressed in the article. For the first time there are shown the unknown facts of Allen’s participation in organizing the first mass Korean immigration to Hawaii in 1903—1905 (against the US Immigration Law).
