CC BY
200
Олег ИВАНОВ
американская революция в военном деле и ее влияние на военно-политическую стратегию
«Если мы еще раз бросим взгляд на совокупное понятие победы, то найдем в нем три элемента: 1) большие потери физических сил противника;
2) такие же потери моральных сил и 3) открытое признание в этом, выраженное в отказе побежденного
от своего намерения».
(К. Клаузевиц)
Военная сила является важным инструментом американской внешней политики.
В свое время государственный секретарь Дж. Шульц заявил, что дипломатия, не поддержанная силой, неэффективна в лучшем случае, и опасна в худшем.
Йля руководства США задача данного момента заключается в том, чтобы, используя огромное преимущество в военной силе, определить, каким должно быть оптимальное соотно-е между существующими и новыми концепциями по применению военной силы и системами для противостояния имеющимся угрозам и вызовам, а в конечном итоге для обеспечения глобального господства США. На это направлен целый спектр американских военно-политических концепций и программ. Важное место в трансформации вооруженных сил занимает такое направление, как «революция в военном деле» (РВД). В этой связи представляется важным ответить на следующие вопросы: в чем суть РВД? Какие концепции лежат в ее основе? Научно обоснованные ответы на эти вопросы позволяют не только лучше понимать сущность глобальной стратегии США, но и предвидеть ее, что имеет большое значение для национальной безопасности России.
Одностороннее восприятие РВД заключается в том, что революция — это отказ от некоторых образцов военной техники, предназначенной для ведения тяжелых позиционных низкоманевренных боевых действий, как, например, самоходная установка «Крусейдор» (Crusaidor) и взятие на вооружение тех образцов передовой военной техники, которые, на взгляд американского военно-политического руководства, больше отвечают характеру будущих войн. В первую очередь это высокоточное оружие и средства связи, управления, компьютерные сети и средства разведки (в американской терминологии, C4I — command, control, ИВАНОВ communication, computers and intelligence). В результате создают-
Олег ся такие возможности применения военной силы, что «в случае
Петрович - возникновения конфликта с участием одной или более великих
к. п. н, доцент держав последствия могут быть значительными. Прогресс в облас-
кафедры ти современного вооружения — более широкий радиус действия,
международных точность доставки и возросшая разрушительная сила конвен-
отношений циональных боеприпасов — создают условия, провоцирующие
Дипломатической упреждающее применение военной силы. Увеличение радиуса
академии МИД действия новых ракет и авиационных систем доставки зарядов
России обеспечивает неуязвимость тем, кто владеет этим оружием (то
есть США — О.И.)»1. Принципиально новые типы вооружений и высокие технологии позволяют вести так называемые «бесконтактные войны» с минимальными потерями для армии США, но с максимальным эффектом.
Однако революция в военном деле не ограничивается только отказом от одних и принятием других типов вооружений. Как утверждает автор РВД министр обороны Д. Рамсфелд, «Революция в военном деле идет дальше, чем просто создание нового высокотехнологичного вооружения, хотя оно является его частью. Она затрагивает новые способы мышления и новые способы ведения войны»2. Министерством обороны было предложено новое понятие «трансформации вооруженных сил». «Цель трансформации — расширить ключевые преимущества и возможности и уменьшить уязвимости. Мы вовлечены в долгосрочную борьбу с упорными, адаптивными противниками и должны трансформироваться, чтобы победить. Трансформация касается не только технологии. Она также касается:
— изменения того, как мы думаем о вызовах и возможностях;
— адаптирования оборонного истеблишмента к новым перспективам;
— изменения потенциала, чтобы встретить будущие вызовы, а не те, которые мы уже наиболее готовы встретить»3.
Предлагалось отойти от принятия на вооружение новых систем без опоры на новые взгляды и на более современные способы организации ведения боевых действий, основанных на новейших военных технологиях. Одним из таких нововведений является разработка концепции «сетецентричных боевых операций», предложенных американскими военными экспертами А. Себровски и Дж. Гарсткой.
Суть этой концепции по заключению американских экспертов состоит в том, что термин сетецентричные операции относится к военным операциям, возможным благодаря организации единой
1 Россия и мир в 2020 году. Доклад Национального разведывательного совета США «Контуры мирового будущего». Европа, 2005, стр. 134
2 Rumsfeld D. Transforming the Military. Foreign Affairs, May/June 2002. P. 21
3 The National Defense Strategy of the United States of America, Washington D.C., Department of Defense, 2006
сети. Организация сети имеет разные значения, но в сетецентричном контексте она означает создание интегрированной картины поля боя, предоставляемой компьютерной сетью и доступной во всех деталях на всех уровнях командования и контроля вниз до отдельного солдата. Это достигается через дисплеи на командном пункте, в транспортном средстве и на каске или на отдельном компьютере солдата. Все они связаны в радиочастотные сети. Сетецентричные операции (военного или коммерческого характера) отличаются распределением информации по многочисленным уровням традиционной цепи командования и контроля. Это распределение информации возможно путем увязывания в сеть всего личного состава до индивидуального уровня. Следовательно, сетецентричные операции зависят от наличия информации о состоянии и расположении своих сил, сил противника и всех релевантных аспектов оперативной обстановки, обычно передаваемой в виде картинок на карте, демонстрируемой на компьютерном дисплее. Предназначение распределения информации заключается в том, что оно переводится в общее понимание ситуации и самосинхронизацию через общие ментальные модели сложившейся ситуации и желаемые конечные цели (синонимичные намерению командира, т.е. цели операции). Это ведет к превосходству в ведении боевых действий. Создание эффективной сетецентричной системы создает условия для перехода от первого этапа превосходства ко второму
— информационному превосходству. В свою очередь при помощи интеграции информационных технологий информационное превосходство дает возможность лишить противника способности вести эффективные боевые действия.
Е. Мэнхкен утверждает, что эта интеграция просто увеличивает темп военных операций, сокращая разрыв между наблюдением и действием, о чем, кстати, говорит и теория стратегического паралича Бойда. Таким образом, речь идет о новых типах войн XXI в. Российский эксперт Г. Корсаков отмечает: «В сущности сетецентричная война переводит информационное превосходство в боевую мощь, эффективно связывая интеллектуальные объекты в единое информационное пространство театра военных
действий. Происходит трансформация понятия «поле боя» в понятие «боевое пространство». В него, помимо традиционных целей для поражения обычными видами вооружений, включены также и цели, лежащие в виртуальной сфере
— эмоции, восприятие и психика противника»1. Здесь предпринята попытка объединить две концептуальные основы: рациональную, опирающуюся на новые технологии, и иррациональную, использующую субъективный фактор, то есть восприятия и эмоции.
Г. Корсаков указывает, что, по мнению ее авторов, концепция сетецентричной войны способна за счет создания абсолютного информационного превосходства над противником обеспечить полную синхронизацию боевых действий на поле боя, гарантировать быстроту управления и поднять уровень боевых возможностей своих вооруженные силы. В качестве положительной стороны американский эксперт Д. Бетц подчеркивает, что, вместо того, чтобы проводить операции, основанные на «приблизительной оценке», на наиболее вероятном предположении о местоположении и намерениях противника, новые технологии позволят проводить операции, основанные на «точном знании», то есть на истине.
Сетецентричные операции означают решительный отход от традиционного мышления о военной силе как о каком-то количестве танков, самолетов, личного состава и т.д., а ведут к новым организационным принципам, а следовательно, и месту и способам применения военной силы в глобальной стратегии США. По утверждению авторов, их концепция сетецентричных боевых операций есть следующая революция в военном деле, сопоставимая с созданием системы массового призыва в армию в наполеоновскую эпоху. Дальнейшую положительную перспективу операций этого типа подтверждает и вывод, сделанный в программном документе Пентагона «Четырехгодичный оборонный обзор»: «Опыт недавних операций в Афганистане и Ираке продемонстрировали ценность сетецентричных операций»2.
1 Корсаков Г. Реформирование вооруженных сил США. М., «ИМЭМО», 2006, стр. 15
2 Quadrennial Defense Review Report, Department of Defense, Washington D.C., February 6, 2006. P. 58
Крен американских стратегов к усиленному внедрению новейших технологий идет в русле американской стратегической культуры. Тем не менее нужно иметь в виду правомерное заключение Д. Бетца, что не просто информационное превосходство само по себе, а реализация информационного превосходства над противником при любом виде боевых действий является неоспоримой ценностью: тот, кто на поле боя пребывает в блаженном неведении, вскоре станет покойником. Технологии облегчают принятие решения, но все равно не могут заменить человека. Согласно Д. Бетцу, при грамотном применении новые информационные технологии способны резко увеличить боевую мощь вооруженных сил, однако никакие технологии не заменят умение делать правильные выводы. Что касается сетецен-тричных систем, то необходимо отметить, что сетецентричные системы не обеспечивают победу над противником, поскольку речь идет не об его непосредственном уничтожении, а о создании необходимых условий для выведения его из строя: сначала морально-психологически, а только потом и физически, что может обеспечить победу в отдельно взятом сражении. Сетецентричные боевые действия позволяют одерживать победы в бою, но не в войне, т.е. они еще не переросли в тот вид военных действий, при котором победа на поле боя имеет стратегическое значение.
Наглядным примером применения военной силы стала операция «Шок и трепет» по свержению режима С.Хусейна в Ираке в 2003 г. Анализ операции указывает на то, что руководство США не стало использовать доктрину Уайнбергера
— Пауэлла, несмотря на ее проверенный успех в операции «Буря в пустыне» в том же Ираке в 1991 г. Причина лежит в ином видении характера войн XXI в. и пересмотре взглядов на применение вооруженных сил США в этих войнах. О том, что с приходом в Пентагон министра обороны Рамсфелда такие изменения должны были произойти, свидетельствует ряд документов, предложенных Рамсфелдом. В частности, в руководстве по применению военной силы министр обороны США в 2002 г. заявил:
1. «руководство США должно быстро определить, когда дипломатия не привела
к успеху, и затем действовать решительно, заблаговременно до развития кризиса, чтобы помешать нападению на страну (США- О.И.);
2. руководство страны (США — О.И.) никогда не должно увязывать задачу с получением поддержки от общественности, конгресса, ООН или союзников;
3. руководители (США — О.И) должны избегать давать обещаний не делать что-то, т.е. например, не использовать сухопутные войска (как сделал президент Клинтон в период бомбардировки Югославии в 1999 г., чем вызвал недовольство среди военных — О.И.), не бомбить ниже 20 тыс. футов, не рисковать жизнями американцев, не бомбить во время Рамадана и т.д.»1.
Последний пункт важен, поскольку США рассчитывают в случае необходимости, не дожидаясь союзников или вопреки их желанию, действовать односторонне. Здесь особенно существенно не связывать себе руки, демонстрировать абсолютную решительность и держать противника в полном неведении о дальнейшем сценарии развития событий. Рамсфелд подчеркивает, что руководство США ничего не исключает, включая использование сухопутных войск. Противник должен понимать, что США применят все средства в их распоряжении, чтобы нанести ему поражение, и что американцы готовы пожертвовать всем, чтобы добиться победы. Нужно признать, что подобная установка на готовность пожертвовать для достижения победы всем вступает в противоречие с американской стратегической культурой, что ставит под сомнение возможность ее эффективной реализации.
Как показала война в Ираке (2003 г.), министр обороны Рамсфелд не только иначе рассматривал вызовы и задачи внешней политике США, чем бывший в тот период государственный секретарь Пауэлл, но и желал проводить и свою внешнеполитическую линию, а не только руководить Пентагоном. По мнению Рамсфелда, сегодняшние внешнеполитические вызовы требуют быстрого размещения мобильных войск в разных точках в разное время для ведения интенсивных
боевых действий как с традиционными, так и нетрадиционными противниками.
В основу плана проведения операции «Шок и трепет» легла концепция под названием «накатывающийся старт» (rolling start). Согласно этой концепции, боевые действия начинаются до прибытия всех готовых сил, которые затем используются или для наступления, или придерживаются в зависимости от хода сражения. Такой подход дает выигрыш во времени, но создает и риски в результате недостаточного ресурсного обеспечения боевой задачи, что и проявилось в Ираке, хотя этот риск и не имел решающего характера.
По мнению Рамсфелда, меньшие по численности, но лучше оснащенные и обученные современные вооруженные силы США вполне могут заменить громоздкие, тяжелые подразделения времен войны в заливе 1991 г. Поэтому акцент должен делаться не на массированной огневой мощи или численном превосходстве вооруженных сил, как это было раньше, а на правильном использовании ВВС, относительно небольших сухопутных сил, более широком применении хорошо подготовленных сил специального назначения и на передовых военных технологиях, обеспечивающих преимущество вооруженных сил США над любым потенциальным противником. Этим объясняется тот факт, что США сосредоточили только 1/3 от тех сухопутных сил, которые использовали в 1991 г., и масштабно применили высокоточное оружие. «Если в первую войну в Заливе доля высокоточного оружия составляла около 7%, то уже в первые две недели второй войны в Заливе ВВС и ВМС США сбросили 14 тыс. высокоточных бомб и запустили 750 крылатых ракет «Томагавк». Эти цифры превышают общее количество высокоточных бомб (около 9250) и «Томагавков» (300), использованных за все шесть недель первой войны в Заливе»2. Такое массированное применение самого современного оружия предназначалось не только для уничтожения конкретных целей, но имело и политическое измерение как отделение режима Хусейна от простых иракцев.
1 Shanker T. Rumsfeld Favors Forceful Actions to Foil 2 Budiansky S. Air War: Striking In Ways We Haven't
an Attack. The New York Times, October 14, 2002 Seen. washingtonpost.com, April 6, 2003. P. B01
Второй важной особенностью американской стратегии стала ставка на скорость. Наземная операция началась без длительной фазы бомбардировки с воздуха и не дожидаясь концентрации всех сил, в частности без 4-й пехотной дивизии. Сам Рамсфелд сказал, что он следовал закону физики, гласившему, что скорость важнее массы. В этом ключ к пониманию сути, можно сказать, сформировавшейся и проверенной в Ираке доктрины Рамсфелда, открывающей новую американскую философию ведения войн: отказ от численного превосходства над противником в пользу технологического превосходства, при использовании связанных в единую интегрированную систему передовых технологий уничтожения и скоростную передачу информации.
Такой подход дает США военное преимущество над потенциальным противником и обуславливает характер будущих войн и способы их ведения. Тем самым Рамсфелд отправил в «отставку» доктрину Пауэлла, полагая, что его доктрина больше отвечает тем задачам, которые США должны решать в XXI в.
Необходимо признать, что эти концептуальные особенности применения военной силы США в современных условиях учитываются иностранными экспертами. «Незападные страны из конфликтов в зоне Персидского залива сделали для себя несколько важных уроков: нельзя давать Вашингтону наращивать свои силы; нельзя давать Пентагону вводить в бой авиацию; нельзя давать США вести войну с низким процентом потерь среди американцев. Вдобавок, если государство располагает ядерным оружием, Вашингтон (Запад) воевать с ним не будет. То есть шансы, что следующая война будет с применением ядерного оружия, сегодня только возрастают. Обычными средствами поражения вести вооруженную борьбу с Западом незападные страны не в состоянии»1.
Однако парадоксальная особенность американского военного строительства заключается в том, что, с одной стороны, американские военные готовятся вести войны 4-го поколения, а с другой стороны, американские вооруженные силы
1 Колыванов Г. Генералы от сокращения возглавили военную реформу. «Независимое военное обозрение», №8, 2006
сохраняют черты, типичные для войн 3го поколения2.
Теоретически вся трансформация направлена на подготовку вооруженных сил вести войну 4-го поколения, когда государства ведут войну не с другими государствами, а с противниками сетевого характера. Xотя концепция войны 4-го поколения все еще находится в стадии развития, тем не менее есть ряд принципиальных положений, отличающих ее от войн предыдущих поколений. Они включают в себя: «неиерархическую структуру построения организации противника, асимметричный характер его ведения боевых действий и нацеливание на политическую волю противника, а не на его военную силу»3.
Как показывает характер продолжающихся конфликтов низкой интенсивности в Афганистане и Ираке, США и их союзники столкнулись именно с такими противниками. Специфика такого рода боевых действий особенно сложна. По утверждению одного из ведущих американских аналитиков по сетевым войнам профессора Дж. Аркуэла, США ведут первую крупную войну между государствами и сетями. Это доказывает растущую силу сетей как угрозу национальной безопасности США. Традиционно военные организованы в соответствии со строгой иерархией от генерала и вниз до рядового. В отличие от них, сети выпрямляют командную структуру. Они распределены, рассредоточены, активны, мобильны, действуют импровизированно. Это делает их эффективными и трудными для отслеживания и уничтожения. Сетевая война — это сражение многих, организованных в маленькие подразделения, против конвенциональных военных, которые организованы в большие подразделения.
2 Американские военные теоретики предлагают следующую характеристику: в войнах 1-го поколения главную роль играла численность армии. Типичные войны — войны наполеоновского периода. В войнах 2-го поколения доминировала огневая мощь. Типичная война — I мировая война. В войнах 3-го поколения доминировал маневр. Типичная война — II мировая война. Война 4-го поколения происходит из «мятежа войны», где играют роль не только военные, но больше, чем раньше политические, экономические и культурные факторы. Типичные войны — война во Вьетнаме, Сомали (199 г.), свержение режима талибов в Афганистане и С. Хусейна в Ираке.
3 Corn T. World War IV As Fourth-Generation Warfare. Policy Review, Hoover Institution, January 2006
Эти сетевые войска не являются невежественными. Они компьютеризированы, используют пропаганду и Интернет и способны весьма эффективно применять сложное вооружение. Таким противником для США оказалась Аль-Каида и отряды талибов в Афганистане. Стремясь воспользоваться уязвимыми местами иерархически построенной армии США и их союзников, сетевые войска прибегают к ассиметричному ведению боевых действий. Но здесь возникает парадокс: сетевой противник навязывает свою тактику ведения войны американским военным, но, используя современные средства разведки, связи и управления, подставляется под РЭБ (радиоэлектронную борьбу), где США имеют превосходство. Перед сетевыми войсками появляется дилемма: как совместить сетевую структуру с современной техникой, не проигрывая при этом иерархически построенной армии. Судя по характеру войны в Афганистане, сетевые войска выигрывают. Тем не менее американское руководство продолжает делать акцент на РВД. Достижения революции в военном деле позволяют американским экспертам вывести новую формулу войны, согласно которой все, что можно увидеть, можно атаковать, а то, что можно атаковать, будет уничтожено.
Видя сильные стороны РВД, тем не менее нельзя преувеличивать или упускать из вида имеющиеся ограничения этого, несомненно, важного феномена. Д. Бетц подчеркивает, что технологии не могут заменить собой принятие правильных политических решений. Поэтому для проведения армейских операций вне условий войны требуются верные стратегические решения. Если допущена стратегическая ошибка, то никакое тактическое или технологическое превосходство не спасет армию от поражения потому, что, в конце концов, хорошая стратегия бьет хорошую тактику. Неудачная для США война в Ираке объясняется стратегической ошибкой американского руководства. Технологическое и тактическое превосходство, способность ведения сетецентричных войн, нивелируется неправильно поставленной политической задачей. Отсюда следует, что достижения РВД, какими бы выдающимися они не были, не могут изменить суть войны. Война по-прежнему остается социально-политическим явлением и, по
К. Клаузевицу, продолжением политики, только иными средствами. Как отмечает российский ученый А. Кокошин: «Американцы были ослеплены своим гигантским военным превосходством, те, кто планировал эту войну (речь идет в войне по свержению режима С. Xусейна в Ираке в 2003 г. — О.И.), забыли про заветы Клаузевица о том, что всякая военная операция должна иметь ясную политическую цель»1. Достижения РВД являются инструментами по достижению политических целей, поставленных политиками перед военными.
Еще один недостаток связан с тем, что, несмотря на то, что министр обороны Рамсфелд не склонялся сводить РВД исключительно к технократическому аспекту, все-таки человеческий фактор остался в плену технологий. На практике трансформация делает слишком большой упор на высокотехнологичные системы вооружений, вместо личного состава. А ведь, несмотря на безоговорочное технологическое превосходство США, субъективный фактор сыграл свою роль и в войне в Ираке в 2003 г. По мнению М. Бута, Пентагон вкладывает миллиарды долларов в новейшие цифровые технологии, но они редко проходят путь от штаб-квартир до передовой. В ходе иракской войны многие подразделения устанавливали местонахождение противника тем же способом, как это делают солдаты вот уже тысячи лет: путем «сближения», что в переводе с военного означает случайно налететь на неприятеля. Передовое оружие есть условие необходимое, но недостаточное для ведения эффективных боевых действий. Кроме наличия высокотехнологичного оружия, необходимо иметь обученный личный состав и правильную тактику применения оружия. Достижения РВД более относительны в «операциях вне условий войны». Д. Бетц подчеркивает, что для армейских «операций вне условий войны» недостаточно обеспечить точность наведения оружия; его еще нужно крайне аккуратно использовать с учетом местных условий — в том числе и политических, — а такой учет гораздо лучше получается на месте событий, чем с высоты птичьего полета.
1 Кокошин А. О революции в военном деле в прошлом и настоящем. Интервью. «Отечественные записки», № 5, 2005, стр. 64
Необходимо признать, что не все американские эксперты поддерживают положения доктрины Рамсфелда. В частности, критике подверглось положение, связанное с отказом планирования на основе угрозы, и переход планированию на основе возможностей противника. Известный военный эксперт, отставной генерал Ч. Данлап заявил, что необходимо отказаться от подхода к структуре сил на основе возможностей, угрозы надо изучать и выстраивать по приоритету. Отсутствие приоритетов не позволяет провести разграничение между периферийными и жизненно важными интересами и соответственно конкретизировать способы и направления в политике. Развивая возможности главным образом относительно нетрадиционных угроз, американские возможности будут идти не по тому пути, поэтому слишком много времени и ресурсов будет упущено и потрачено напрасно. В подтверждение этого тезиса редактор военного журнала «Армд Форсиз» (Armed Forces) Т. Донелли тоже считает, что подход на основе возможностей неэффективен. Необходимо геополитически и стратегически думать о тех конфликтах, в которые, скорее всего, США будут вовлечены, и соответственно структурировать свои силы. Другая группа экспертов из Центра оборонной информации США предлагает комбинировать планирование на основе угрозы и на основе возможностей противника в зависимости от конкретного случая. В частности, они предлагают для нейтрализации военных
угроз, которые можно измерить и просчитать, использовать планирование на основе угрозы. Для нейтрализации угроз, неподдающихся определению в качестве терроризма, или для проведения «операции вне условий войны» применять планирование на основе возможностей. Для встречи в будущем равного противника необходим сильный технологический потенциал.
РВД направлена на совершенствование военной силы, которая, несмотря на утверждения американских официальных лиц об обратном, остается далеко не крайним средством. В этом случае вполне актуально звучит известный «закон инструмента», который гласит: «Если единственный инструмент, который имеется — это молоток, то все проблемы будут выглядеть как гвозди». Любопытно, что в этом ключе высказался и председатель комитета начальников штабов США генерал X. Шелдон, отметив, что американские военные — это отличный молоток, но не каждая проблема — гвоздь.
Соблазн и кажущаяся легкость применения военной силы несет в себе определенные опасности, связанные с расширенным, и не всегда оправданным использованием силы. Рассматривая лидерство как синоним военному превосходству, новая стратегия превращает военную мощь в рутинный политический инструмент. Осуществление такого рода сценария ведет внешнюю политику США к ее излишней милитаризации и подрывает международную безопасность.
