CC BY
62
женщин в них вовлекается. Сейчас это в основном женщины, вынужденные зарабатывать самостоятельно в силу личных и семейных причин; но вполне можно прогнозировать, что женщины начнут выезжать в миграцию не от безысходности, а под влиянием примеров успешной мобильности знакомых и родственников. Как полагает Нермин Абадан-Унат, ускоряющаяся миграция в Западную Европу женщин-работниц из развивающихся стран Средиземноморского региона определенно вызвала цепную реакцию; под ее воздействие попадают и женщины, работающие за границей, и женщины - занятые и незанятые, - входящие в круг близких родственников мигранток. Издавна установившееся распределение тендерных ролей, в соответствии с которым только мужчина мог заниматься отходничеством, искать заработка на выезде, а женщина управляла хозяйством дома, меняется. Все больше молодых женщин не видят никаких преград к тому, чтобы выехать на заработки вместе с мужем, а иногда и со всей семьей, с детьми. Поток женской трудовой миграции из Таджикистана очень значим, поскольку демонстрирует значительные сдвиги в системе традиционного общественного устройства социальной жизни в республике, хотя в численном измерении он пока не велик.
«Вестник Евразии», М., 2007 г., № 2, с. 72-87.
Олег Иванов,
кандидат политических наук АМЕРИКАНСКАЯ СТРАТЕГИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И ВОЙНА В ИРАКЕ КАК ВОЙНА ЧЕТВЕРТОГО ПОКОЛЕНИЯ
Культура весьма важный, но трудный объект для исследования. По мнению политолога С. Мердена, в действительности невозможно дать полного описания культурам из-за того, что они слишком сложны и динамичны. На практике разглядывание через культурный лабиринт требует идентификации культурных тотемов: образов, норм, ценностей, историй и практик, которые кажутся особенно существенными в определении того, как выглядит политическая или общественная жизнь ... Культура может помочь нам понять, почему люди поступают так, как они поступают, и какие сходства и различия существуют между ними. Большое значение имеет положение о том, что культура носит адаптивный харак-
тер. У. Кейсбиар подчеркивает, что адаптивная природа культуры означает, что в конце концов, даже если вы не в состоянии изменить культуру изнутри, вы можете добиться ее изменения, изменяя среду, в которой она эволюционирует. Наконец, поскольку культуре учатся, это означает, что она является частью открытой системы, обладая надлежащими инструментами, мы можем изменить поступающую информацию и процессы так, что на выходе получим отличный набор культурных норм, ценностей и верований. При таком подходе культура является, с одной стороны, процессом, а с другой - продуктом.
Таким образом, рассматривая культуру как систему, открытую для внешнего воздействия, американская внешняя политика направлена, в том числе, на формирование выгодной для себя культурной среды другого общества. В глобальном измерении на это была ориентирована и политика президента Б. Клинтона через его стратегию «вовлечения и расширения демократий», а также нынешнего президента Дж. Буша через стратегию «распространения свободы путем внедрения демократии». В частности, это было одной из целей операции «Иракская свобода»: то есть изменить иракское общество, внеся демократию извне. При этом американская военная сила рассматривается как «надлежащий инструмент» для достижения этой цели.
К. Крайдер отмечает, что различные культуры могут нести различные понимания проблем, а это может привести к несопоставимым решениям, которые могут вызвать непонимание между стратегическими партнерами (не говоря уж о противниках) и создать основу для насилия и конфликта. Этот фактор оказывает непосредственное воздействие на применение военной силы во внешней политике многих государств, включая и США.
Простой анализ или сравнение численности вооруженных сил, боевой техники, степени развития военных технологий разных государств может ввести в заблуждение, если все эти факторы не будут изучаться в контексте других факторов и, в частности, в культурно-цивилизационном. В настоящее время задачи для применения военной силы в многокультурном окружении становятся более сложными, и это вызывает необходимость подвергнуть анализу иррациональную основу применения военной силы в рамках стратегической культуры.
В период «холодной войны» и биполярного противостояния фактор культуры не играл большой роли в концепциях применения
военной силы США. Хотя следует признать, что были войны на «периферии», как война в Корее или во Вьетнаме, когда высокая цена успеха или его отсутствие все-таки принуждали специалистов обращать внимание на фактор культуры в этих войнах. Тем не менее в тех геополитических условиях казалось, что война будет носить тотальный характер, а угроза возможного применения ядерного оружия нивелировала интерес и значимость фактора культуры в американском военно-политическом планировании. В основе концептуального восприятия готовности вооруженных сил США к войне лежало понимание военно-политическим истеблишментом того факта, что если американские военные готовы вести традиционную войну в рамках рациональной модели, то они без труда смогут проводить и операции вне условий войны, включая иррегулярные войны. А если необходимо, то эти операции можно избежать, т.е. их проведение или отказ от проведения станет рациональным решением руководства страны в результате военно-политического планирования.
Как оказалось на практике в Ираке, рациональное принятие решения не всегда возможно. Te трудности, c которыми столкнулись США в Ираке, свидетельствуют, что американское военно-политическое руководство оказалось в ситуации «скользкого скло-на»1, втянутыми помимо своей воли в боевые действия с иррегулярными силами в Ираке. Тактика применения военной силы, структура и боевая подготовка оказались неадекватны тем условиям иррегулярной войны, в которых американские военные оказались в Ираке. Кроме этого, получилось так, что американцы ведут войну, опираясь на свою стратегическую культуру, сформированную в значительной степени под влиянием «холодной войны», т.е. в иных стратегических и исторических условиях.
Американскую войну в Ираке можно разделить на два этапа.
Первый этап связан с самой операцией «Иракская свобода» по свержению режима С. Хусейна и оккупацией страны. Об ее успешном окончании заявил с борта американского авианосца «Абрахам Линкольн» президент Буш 1 мая 2003 г. Этот этап войны американские военные провели практически безупречно, достигнув поставленные цели с минимальными потерями.
1 «Скользкий склон» (slippery slope) - это военный термин, используемый американскими экспертами для обозначения положения близкого к тому положению, в котором американские войска оказались во Вьетнаме.
Настоящие проблемы начались на втором этапе, который американская сторона называет поствоенной стабилизацией или борьбой с террористами на территории Ирака. Одна из самых больших американских трудностей связана с тем, что американские военные оказались не готовы вести так называемую «малую войну». В такого рода войнах сложнее добиться не победы как таковой, сколько определить критерии успеха.
Неготовность американских военных проявилась в столкновении американской стратегической культуры с иракской культурой в парадигме нетрадиционной иррегулярной войны, навязанной американским военным иракцами. Как продемонстрировал ход этой войны в Ираке, необходимость принятия во внимание фактора культуры вообще и стратегической культуры в частности становится все более насущной и неотъемлемой частью эффективного применения военной силы. На этот аспект обращает внимание патриарх американской дипломатии Г. Киссинджер: «Комиссия Бей-кера-Хэмилтона убедительно охарактеризовала тупик на земле (имеется в виду в Ираке). Это результат альтернатив, некоторые из которых были приведены президентом, где стоящие цели и фундаментальные американские ценности столкнулись с региональными и культурными реалиями».
Фактор культуры стал особенно актуальным в ведении иррегулярных войн. Военная сила должна быть «настроена» на соответствующую культурную волну той культурной среды, в которой она находится. Это требует не только знания культурного окружения, но и способности к быстрой адаптации в чуждой культурной среде. Именно этих качеств не хватило американским военным в Ираке.
Находившийся в составе оккупационных сил в Ираке британский генерал Н. Элвин-Фостер провел исследование американского опыта ведения войны в Ираке, которое вызвало большой резонанс у американских военных и в экспертных кругах. В частности, он отметил: «Несмотря на свой многообразный культурный характер, армия (имеется в виду американская - Авт.) не была культурно настроена на окружение». Трудности адаптации связаны с несколькими факторами:
во-первых, абсолютная уверенность американских военных в превосходстве американских ценностей над неамериканскими;
во-вторых, характерной чертой американской военной культуры является осознанное само отчуждение от гражданского общества, которое значительно увеличивается в инородной среде;
в-третьих, еще более автономное, чем у других союзников США, пребывание американских военных на своих базах на территории США и особенно за границей приводит к тому, что они живут своей отдельной от гражданского и тем более иностранного общества жизнью мини-Америки, не желая и не умея адаптироваться к иностранной среде.
Война в Ираке и неудачные попытки поствоенной стабилизации показали, что стратегическая культура вступила в противоречие с поставленными задачами и мешает их выполнению. В 2005 г. Министерство обороны США было вынуждено выпустить директиву по «Военной поддержке стабильности, безопасности, переходу и операциям по восстановлению». Эта директива определяла операции по стабилизации как ключевую американскую задачу, что было связано с пониманием необходимости отойти от прямого применения военной силы как инструмента насилия в иррегулярных войнах. Политика должна быть направлена на устранение причин, ведущих к таким войнам, и созданию такого окружения, которое бы соответствовало американским интересам. Было бы ошибкой утверждать, что основные положения американской стратегической культуры плохи или неправильны, поскольку хорошей или плохой, правильной или неправильной культуры не бывает.
Одна из знаковых ошибок, сделанных американскими политиками и военными, заключается в том, что они не поняли или неправильно оценили природу войны четвертого поколения как в Ираке или Афганистане. По их пониманию, война напрямую связана исключительно с уничтожением или выведением из строя целей. На это направлена вся военная трансформация вооруженных сил США, «революция в военном деле», «сетецентричные операции», концепции «стратегического паралича». Основная задача здесь заключается в том, чтобы обнаружить противника, идентифицировать, определить цели и уничтожить. Более того, в условиях все более растущего военно-технологического превосходства США над потенциальными противниками американские стратеги все более склоняются к пониманию того, что нет необходимости выявлять намерения противника. Какой смысл определять, какие были у него намерения, если противника уничтожили высокоточным оружием с дальнего расстояния. Таким образом, военные не нацелены на какую-то либо интерактивную работу с противоположной стороной. Они делают слишком большой акцент на подчиненной час-
ти неконвенциональной войны - уничтожении и игнорируют другие очень важные ее аспекты.
Как утверждает Ф. Кейган, американские стратеги упустили из вида тот постулат, что война, главным образом, это деятельность человека и попытки убрать человека из ее центра, как предполагают недавние тенденции и программы, скорее приведут к катастрофе. Неудачи американских военных при оккупации Ирака отчасти объясняются забвением этого постулата. Как оказалось, оккупировать Ирак и свергнуть правящий режим не означает одержать полную победу. Уничтожение противника и усилия по изменению внутреннего политического устройства Ирака являются только частью проблемы.
Являясь оккупирующей страной, США несут полную ответственность за положение в Ираке. Необходимо признать, что действия США не достигли очень важной задачи: они не обеспечили стабильность и безопасность не только жителей Ирака, но и своих военнослужащих. Это можно объяснить не только непониманием иракской культуры, но и неумением коррелировать свою культуру с местной.
Как оказалось, в Ираке после окончания активных боевых действий началась война четвертого поколения, в которой известные принципы бизнеса не работают. Сравнивая войну с ведением бизнеса, Ф. Кейган отмечает, что в бизнесе конкурируют друг с другом, но не пытаются проникнуть и физически, психологически или организационно уничтожить другого. В войне не все так. В конце концов, военные организации предназначены для уничтожения друг друга как предпосылка для достижения большей цели. Технологическое военное преимущество не имеет значения, если средства не инвестируются в индивидуальных солдат, готовых не уничтожать противника, а обучать их взаимодействовать и сотрудничать с местным населением.
Важно проанализировать еще несколько существенных положений. Как заявлено в противоповстанческой доктрине: противоповстанческая сила должна обладать двумя умениями, которые не являются востребованными в конвенциональных боевых действиях:
во-первых, она должна быть способной видеть проблемы и действия с точки зрения местного населения;
во-вторых, она должна понимать относительную ценность силы и как легко избыточная сила, даже, когда она, очевидно, оправдана, может подорвать поддержку населения.
В ведении повстанческой войны существуют две альтернативы: завоевать поддержку населения, отделив повстанцев от местного населения, или просто сконцентрироваться на уничтожении повстанцев. Второй подход более традиционный и приемлемый для военных, так как их этому готовили. Первый подход более тонкий и требует знания и учета фактора культуры. Американские же военные, в соответствии со своими уставами, стремятся применить в первую очередь насилие по отношению к противнику. В то же самое время, согласно американской стратегической культуре, они добиваются того, чтобы свои потери были предельно минимальными. Этого можно достичь, применив массированное силовое воздействие на противника, что американцы и делали в Ираке.
По утверждению Элвина-Фостера, некоторые американские офицеры полагали, что их союзники были не слишком склонны к применению смертоносной силы. Они возражали, что нежелание применить силу показывало местному населению отсутствие решимости у коалиции, затягивая таким образом конфликт. Было очевидно, как считали многие, что единственно эффективной и морально приемлемой противоповстанческой стратегией является уничтожение или захват всех террористов и повстанцев. Оценивая ход конфликта низкой интенсивности в Ираке после свержения С. Хусейна, Элвин-Фостер подчеркивает, что личный состав армии США инстинктивно повернулся к технологиям, чтобы разрешить проблемы, заключающиеся в поиске средств, включая технологии, для минимизации частых тесных контактов с местным населением с целью усилить защиту войск, но это привело к дальнейшему отчуждению войск от населения. Кроме того, что современные технологии усиливают отчуждение американского личного состава от местного населения, они еще направлены на поиск быстрого технологического решения проблем, которые часто нельзя решить технократически в условиях иррегулярной войны. Найти решение можно путем общения и убеждения местного населения, т.е. путем использования человеческого компонента.
Такая же ошибка была совершена и в Афганистане после устранения режима талибов. Увлечение технологиями в военном деле привело к злоупотреблению технократической стороной: акцент на сетецентричные боевые действия привел к недооценке
«культуроцентричных боевых действий». Также нужно иметь в виду, что стремление вести молниеносные войны в рамках доктрины Уайнбергера-Пауэлла или стратегии стратегического паралича, не всегда могут привести к положительному результату. Проведение сражений и сама война это не одно и то же. Как говорили американские военные во время войны во Вьетнаме: «Мы выиграли все сражения, но проиграли войну».
В американской экспертной среде распространено предположение, что большинство вооруженных конфликтов в предстоящие десятилетия вероятно будут иметь внутренний характер. Не все эксперты с этим соглашаются, но все склоняются к тому, что конфликты будут иметь внутренние корни, неразрывно связанные с культурой. В этом случае нельзя ожидать быстрой победы. Более того, можно прогнозировать, что сложившаяся стратегическая культура, нацеленная на быструю победу, вступает в противоречие с установкой бывшего министра обороны США Рамсфелда, а именно вести «долговременные войны». Поэтому изменения в оборонной стратегии, в комплектовании личным составом и в доктрине должны помочь стране взять верх в том, что официальные лица сейчас называют «долговременные войны».
Именно поэтому в рамках подготовки к таким войнам в 2006 г. Министерство обороны США создало Академию по борьбе с повстанчеством. Главная задача учебных программ заключается в подготовке офицеров сухопутных сил для ведения нетрадиционной войны с повстанческими отрядами. Причем, упор делается не столько на боевой подготовке, сколько на «необходимости сил США изменить свой менталитет так, чтобы победить в конфликтах с иррегулярными силами». Сейчас одним из наиболее востребованных учебных пособий в американских военных учебных заведениях стала книга «Ведение войны против иррегулярных сил: Теория и Практика», написанная еще в 1964 г. французским офицером Д. Галулой, который имел опыт такой войны в Северной Африке, т.е. регионе по культурным особенностям идентичному Ближнему Востоку. Директор программы полковник в отставке К. Анкер заявил, что они пытаются изменить культуру, модернизировать ее так, чтобы было понятно, что решение проблемы не является только тактической проблемой, решаемой пушками, бомбами и маневром. Однако проблема заключается в том, как вступающему в конфликт совместить фактор культуры с традиционным пониманием принципов рационализма и их применением в нетради-
ционной войне. Этот фактор является доминирующим во многих современных конфликтах и войнах с участием иррегулярных сил. Война в Ираке по свержению режима С. Хусейна подтверждает этот тезис.
Согласно американской стратегической культуре, для победы необходимо превосходство над противником. Изначально это превосходство было численным, а как результат революции в военном деле - главным образом технологическим. Но как показывает практика ведения боевых действий в Ираке, простое численное превосходство не решает проблемы. «Наводнить страну американскими солдатами - это зачастую ошибочное решение: они настолько мало осведомлены о местных условиях, что в конце концов нередко приносят больше вреда, чем пользы». Таким образом, важно не сколько личного состава введено, а насколько он в состоянии перестроить свою культуру от ведения традиционной войны на рациональной модели в пользу иррегулярной войны на иррациональной модели. В войне такого рода, когда идет борьба «за умы и сердца», технологическое превосходство трудно реализуемо.
Природа тех ошибок, которые американские военные совершили в Ираке, анализируется экспертом Дж. Наглом, который считает, что американские военные перенесли свою стратегическую культуру ведения традиционной войны, сформированную в период «холодной войны», на иррегулярные боевые действия в Ираке, а до этого в Сомали в 1993 г., что и привело к неудачам. Воспитанная на превосходстве американской мощи и ее массированном применении, военная сила США оказалась плохо адаптированной к изменениям в среде и методам ведения боевых действий в нетрадиционных войнах и в условиях асимметричных угроз. Нагл подчеркивает, что культура британской армии поощряет быстрый ответ изменяющимся ситуациям, в то время как культура американской армии нет, если меняющаяся ситуация не попадает в параметры той войны, которую определили в качестве главной миссии. Американские военные в Ираке, будучи не в состоянии уничтожить всех повстанцев, отгородились от местного населения, не зная и не понимая культурных особенностей среды, и только после нескольких лет войны начинают делать некоторые выводы.
Командиры разрешили войскам стрелять во все, что угрожает хоть в малейшей степени. При этом им не удалось обеспечить свои войска базовыми концептуальными и культурными инструментами, необходимыми для действий в сложной среде Ирака: от того,
как иметь дело с шейхами, до понимания того, почему обычное уничтожение повстанцев является наименее желанным результатом. Как учат сейчас, более эффективным считается убедить их дезертировать или присоединиться к политическому процессу. Американские военнослужащие вынуждены заново учиться принимать во внимание фактор культуры. Американский офицер, учившийся в Академии по борьбе с повстанчеством, отметил, что, пройдя Ирак, у него действительно изменилось понимание того, как воевать с повстанцами. Он начал понимать, что центр тяжести это население, и вы должны отколоть повстанцев от населения.
Война в Ираке как война четвертого поколения, где фактор культуры играет одну из ключевых ролей, ведет к определенному сдвигу в американской стратегической культуре. Если до сих пор приоритет технологий над человеческим фактором был непререкаемым и он остается в целом приоритетным, то обозначился некоторый отход от безусловного господства технологий к большему вниманию к человеку. «Из-за того, что Джей-Ви 2010 (Программный документ Пентагона) явно предпочитает технологии, а не людей, обращает внимание тот факт, что сбор информации против сегодняшних угроз требует инвестиций в человеческие умения, а не в технологии. Вообще, серьезное обсуждение получения информационного господства может обнаружить его (господства) невероятность, о чем свидетельствует недостаток понимания ситуации в Ираке и Афганистане, а также нашу неспособность серьезно взяться за всемирную сеть "Аль-Каиды"».
Извлекая уроки из иракской кампании, перед американскими военными стоит трудная задача: как совместить применение силы с налаживанием сотрудничества с местным населением. Им приходится думать о том, как сопровождать насилие с борьбой «за умы и сердца» иракцев. Американские военные эксперты отмечают, что войны будущего будут характеризоваться слиянием различных видов и средств войны. Выбор между конвенциональной и нетрадиционной войнами является ложным выбором. Вероятно, американские военные столкнутся с обоими видами одновременно и в одном боевом пространстве. Видение боевых действий не может точно и экономично охватываться единой парадигмой. Это означает, что происходит, как минимум, столкновение двух моделей применения военной силы: рациональной и иррациональной. Таким образом, в американском военно-политическом истеблишменте и экспертной среде есть понимание того, что фактор культуры в военном деле
становится не менее важным, чем само насилие, а не принятие этого фактора во внимание равносильно поражению. Однако проблема заключается в том, как добиться слияния двух противоположных моделей в единую парадигму.
«Обозреватель-Observer», М., 2007 г., № 5, с. 9-118.
Мадлен Олбрайт
ИРАК: НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Издательство «Альпина Бизнес Букс» выпустило книгу Мадлен Олбрайт «Религия и мировая политика». Она посвящена роли религии в современной внешней политике в целом, фактически речь идет об американской политике в тех странах, где господствующей или даже государственной религией является ислам, т.е. в Азии и Африке. По мнению бывшего госсекретаря, своими действиями в Ираке, Афганистане и других странах президент Дж. Буш не только восстановил против Америки мусульманский мир, но и в значительной мере подорвал доверие между США и ее традиционными союзниками в Европе и других регионах. Главный вывод М. Олбрайт заключается в том, что «вторжение американской армии и последующая оккупация страны только усилили террористическую угрозу Америке».
«Большое значение имеет то, по какой причине и под чьим руководством предпринимаются военные действия, осуществить которые признано необходимым», - писал в V в. христианский теолог и церковный деятель Августин Блаженный. Тысяча шестьсот лет спустя, в марте 2003 г., кардинал Пио Лагхи пытался убедить президента Буша отказаться от вторжения в Ирак. Специальный посланник Ватикана предупреждал о вероятности больших потерь среди мирного населения и нанесении ущерба отношениям между христианами и мусульманами. Кардинал настойчиво утверждал, что, несмотря на репрессивный характер режима С. Хусейна, нападение на страну с целью свергнуть ее правительство нельзя считать ни морально оправданным, ни юридически обоснованным. Его аргументы ничуть не тронули Буша. Выступая в одной аудитории, я высказала мнение о том, что, «даже если имеется достаточно веских оснований для вторжения в Ирак, начать войну при данных обстоятельствах и в данный момент было бы неразумным». Меня беспокоило то, что, раздув пожар войны, мы не сможем уделить
