CC BY
354
ББК 66.4 (2)
С.И.Баранов
АМЕРИКАНО-СОВЕТСКОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО В ИРАНЕ В 1945-1946 гг.
The paper deals with the development of the post-war “Iran oil crisis”, diplomatic rivalry of three allied powers; in the result the USSR had lost all its chances to take the leading position in Iran; the same is with Great Britain; just the USA had significantly strengthened their presence in the region. The consequence of the crisis for the international relations that had followed, is shown.
Возникшие в конце второй мировой войны противоречия между тремя союзными державами, вылившиеся впоследствии в противостояние политических систем — «холодную войну», как известно, не ограничивались побежденной Германией и странами Западной Европы. Они проявлялись и в других частях света, в том числе на Ближнем и Среднем Востоке. Однако лишь с середины 80-х годов историки «холодной войны» стали обращать серьезное внимание на этот регион. Между тем анализ взаимоотношений стран Большой Тройки именно в этом регионе в первые послевоенные годы может помочь лучше понять принципы построения внешней политики союзников, в частности найти ответ на все еще спорный вопрос: что же главенствовало во внешнеполитических расчетах Сталина - соображения национальной безопасности или планы мирового коммунистического господства?
К сожалению, российские архивы все еще не открыли для исследователей большой пласт материалов, касающихся послевоенных лет, а в некоторых архивах материалы, рассекреченные было 5-6 лет назад, в настоящее время снова закрыты для большинства историков, что, несомненно, затрудняет работу исследователей. Этим же объясняется отсутствие крупных специальных монографий российских авторов на данную тему и незначительное число статей.
Незавершенность и неоформленность происшедших после войны радикальных изменений в расстановке сил, неустойчивость их нового баланса сказывались на политике великих держав.
Одним из первых острых политических вопросов послевоенного мира стал иранский кризис. Основные противоречия союзных держав в данной области заключались в желании каждой из них иметь контроль над богатейшими запасами ближневосточной нефти (к чему примыкал и вопрос о черноморских проливах). Причем главные побудительные причины к активным действиям и у Великобритании, и у США, и у СССР в определенной степени отличались друг от друга.
Британская внешняя политика старалась защитить свои колониальные интересы, памятуя о своем прошлом — как главной до второй мировой войны колониальной державы на Ближнем и Среднем Востоке.
Американцев же из всех стран Ближнего и Среднего Востока Иран привлекал в наибольшей степени. В марте 1943 г. в документе государственного департамента, составленном Джорджем В. Алленом, подчеркивалось, что политика «открытых дверей», которую США проводят на богатом нефтью Среднем Востоке, станет еще более важной в будущем: «Ныне Соединенные Штаты быстро приближаются к тому, чтобы из-за сильного истощения своих нефтяных запасов, явившегося следствием нашего участия в войне, превратиться из страны, экспортирующей нефть, в ее импортера. Теперь мы значительно больше заинтересованы в том, чтобы сохранить доступ к ресурсам данного региона, составляющим, по-видимому, 40 процентов остающихся мировых запасов нефти» [1].
Политика США в Иране, как писал Кордэлл Хэлл, имела «четко выраженный эгоистический аспект», поскольку интересы США состояли в том, чтобы «ни одно государство не утвердилось на побережье Персидского залива напротив американских нефтепромыслов в Саудовской Аравии» [2] — стране, с которой были связаны растущие экономические интересы США, являвшиеся главной причиной их желания иметь стабильный, независимый Иран. Война шла к концу, и госдепартамент все более ясно понимал, что американское вмешательство во внутренние дела Ирана окажется необходимым ради того, чтобы другие страны, в первую очередь Англия, лишились здесь политической гегемонии. Таким образом, Иран в планах американцев должен был стать буферной зоной, охранявшей нефтяные интересы США в Саудовской Аравии.
Советская же политика в целом состояла в том, чтобы не позволить никакой другой державе установить политический и экономический контроль над Ираном, особенно на граничащем с Советским Союзом иранском севере. Главной целью СССР была стратегическая безопасность, обеспечение которой должно было быть облегчено путем создания в Иране равновесия с Западом. Отношение к Ирану у советских лидеров оформилось еще на заре советской власти. Суть этого подхода состояла в том, чтобы, опираясь на коммунистическое движение, установить республиканский строй в Иране, сделав его союзником [3].
В годы второй мировой войны советское влияние в Иране усилилось. А после ее окончания у Сталина появился соблазн достичь тех результатов, о которых велись переговоры в Берлине еще в ноябре 1940 г. Напомним, что тогда СССР был готов присоединиться к Тройственному пакту на условиях признания особых интересов СССР на Балканах (Румыния и Болгария), в Турции (черноморские проливы) и Иране. Еще раз отметим, что геополитически попытка получить значительные позиции в Иране для советского руководства была восполнением «пробела» на достаточно чувствительном участке «оборонительного периметра».
Чтобы понять остроту ситуации, необходимо вспомнить, что еще в 1920-1930-х гг. советское правительство неоднократно пыталось прорваться к иранской нефти, но получало весьма грубые отказы. В 1944 г. была предпринята новая попытка пробиться к иранской нефти — и опять-таки капиталистическими методами — через создание объединения «Советско-иранская нефть», однако переговоры затянулись, а шахское правительство и меджлис под давлением Запада стали проявлять строптивость [4]. Тегеранское правительство стремилось к заключению соглашений с американцами, чья дипломатическая поддержка могла дать Тегерану средства, позволяющие держать и русских, и англичан на почтительном расстоянии и сохранить Иран неделимым.
Трещина в единой политике трех великих держав по отношению к Ирану обнаружилась в 1944 г. — и по мере приближения окончания войны с Германией она становилась все заметней. Активизировались усилия каждого из союзников по выработке собственной концепции национальных интересов в ближне- и средневосточном регионе (в основном, конечно, начало противоречий было связано с Турцией и англо-советскими разногласиями по этому вопросу). США отводили себе роль «третьей силы» между традиционно соперничавшими на Ближнем Востоке Россией и Англией. Американцы сознавали, что обессилевшая к концу войны Англия будет вынуждена стать их «младшим партнером», поэтому «экономический» соперник был для них только один — СССР. Главным смыслом экономической
помощи Ирану и укрепления его вооруженных сил было противодействие усилению советского влияния в регионе [5].
Советская тактика в Иране была полностью четко сформулирована в меморандуме от 15 мая 1944 г., направленном заместителем наркоминдел С.Кавтарадзе Молотову. Авторы меморандума подчеркивали, что «задача состоит в том, чтобы защитить наши экономические и политические интересы в Иране своими силами и возможностями и не допустить англичан и американцев в северные провинции Ирана». Советское посольство в Тегеране должно было заставить иранское правительство «считаться с указанной выше зоной как зоной наших интересов» [6].
В качестве первоочередного мероприятия для укрепления советских позиций в Иране в меморандуме Кавтарадзе называлось получение нефтяной концессии на севере Ирана. Сравнивая меморандум Кавтарадзе 1944 г. и последующую политику СССР в Иране, строго следовавшую выдвинутым в нем и одобренным высшим партийно-правительственным руководством принципам, можно сделать следующие выводы: 1. Советская концепция национальной безопасности на Среднем Востоке имела весьма широкое толкование и помимо соображений самообороны включала в себя защиту экономических и политических интересов СССР. 2 .Ставка делалась на разграничение Ирана на «сферы влияния». 3. Наметился поворот от сотрудничества с Западом к тактике опоры на свои силы и средства.
Кризис в советско-иранских отношений 1944 г. по-разному оценивался в правящих кругах США. В донесении американской разведки от 25 ноября 1944 г. советские действия в Иране впервые квалифицировались как меры, «напоминавшие стиль Гитлера», и как «русская агрессия». Военный атташе в Иране полковник Бейкер полагал, что это вынудит иранцев обратиться за помощью к США, к чему следовало подготовиться [7].
Однако на Крымской конференции глав правительств в начале февраля 1945 г. вопрос об Иране был отнесен к второстепенным — с тем, чтобы продолжить его обсуждение в дипломатическом порядке [8]. Но НКИД ничего обсуждать особенно не стремился. Когда после окончания войны с Германией встал вопрос о выводе союзных войск из Ирана, ведомство Молотова никак не прореагировало на точку зрения союзников, изложенную в письмах Керра и Гарримана от 31 мая и от 14 июня 1945 г. Содержание докладных записок Кавтарадзе от 25 мая и от 9 июня 1945 г. показывает, что советской дипломатией была избрана тактика затягивания пребывания советских войск в Иране, чтобы использовать их в качестве орудия нажима на иранские власти в вопросе о получении нефтяных концессий и с целью укрепления позиций СССР на севере Ирана. Было принято решение Политбюро ЦК ВКП(б): пользуясь присутствием советских войск, начать развертывание сепаратистского движения на севере Ирана [9].
Хотя в НКИД были подготовлены и проект решений сессии Совета министров иностранных дел (СМИД) о выводе союзных войск, и план постепенного вывода войск, который следовало вручить Бирнсу и Бевину [10], Молотову удалось настоять на снятии иранского вопроса с повестки дня сессии СМИД. Он также отказался зафиксировать в решениях Совета министров 2 сентября 1945 г. (подписание капитуляции Японией) как дату исчисления шестимесячного срока, в течение которого должны были быть выведены войска из Ирана [11]. Впоследствии, уже на Московском совещании министров иностранных дел (1626 декабря 1945 г.), это дало возможность Молотову оспаривать и дату 2 марта 1946 г. как дату окончательного вывода войск.
Принятая советским руководством установка на затягивание вывода войск из Ирана делала тщетными все попытки иранского правительства, поддержанные Англией и США, добиться разрешения на пропуск дополнительных правительственных войск в Иранский Азербайджан, где с осени 1945 г. росло движение за получение автономии. Поэтому в НКИД при подготовке Московского совещания вполне резонно полагали, что вопрос о выводе войск будет связываться с событиями в Иранском Азербайджане. Чтобы снять иранский вопрос с повестки дня, Молотов предложил дополнить пункт о выводе войск из Ирана вопросом о выводе американских и английских войск из Китая и Греции, рассчитывая на отказ Бирнса и Бевина [12].
Обострение ситуации в Иране не могло не омрачить перспективы советско-американских отношений, и не только на Ближнем Востоке. Несмотря на то, что общая направленность взаимоотношений США с СССР до ноября 1945 г. была нацелена на сохранение сотрудничества и сглаживание возникших противоречий (политику США можно охарактеризовать как своеобразное «сдерживание» путем сотрудничества), Московское совещание трех министров иностранных дел, созванное по инициативе госсекретаря Бирнса, было последней попыткой госдепартамента США действовать в рамках союзнической дипломатии. Послание Трумэна Сталину в связи с созывом Московского совещания содержит намек на приближение американо-советских отношений к критической черте. В нем говорится, что президент одобрил проведение встречи, хотя и полагал, что любая подобная встреча должна проводиться лишь при наличии прогресса в достижении соглашения по нерешенным вопросам. «Но, — отмечалось в послании, — я счел, что в этот критический период продолжение пассивности и задержка были бы в высшей степени неблагоразумными» [13].
Несмотря на старания Молотова обсуждение иранской проблемы в Москве состоялось. Правда, в неофициальном порядке, хотя в обсуждении принял участие и Сталин во время встреч с Бирнсом 19 и 23 декабря 1945 г.
На настойчивые предложения Бирнса вывести советские войска из Ирана или хотя бы пропустить иранские правительственные войска в Иранский Азербайджан Сталин весьма категорично дал отказ, при этом возложив всю вину на иранскую сторону: «Малые страны часто стремятся натравить большие страны друг на друга. Малые страны могут, например, жаловаться Англии и США на притеснения Советского Союза и одновременно жаловаться Советскому Союзу на притеснения Англией и США...» [14]. В ответ Бирнс высказал опасения, что Иран может пожаловаться на несоблюдение союзниками Тегеранской декларации о суверенитете, на что Сталин заметил: «Недостаток Тегеранской декларации в том, что она ничего не говорит об обязанностях Ирана в отношении трех союзных держав» [15], к тому же в Иране сменилось правительство, а советские войска никак не вмешиваются в события в Иране и размещены там лишь как прикрытие для Бакинских нефтепромыслов. «У советского правительства нет никаких территориальных претензий к Ирану, и СССР не намерен ущемлять суверенитет Ирана» [16].
Однако американская и английская стороны стояли на своем, предлагая вывод из Ирана одновременно советских и английских войск. Переговоры зашли в тупик.
Тегеранское правительство тоже стремилось к удалению советских войск из Северного Ирана. Для решения этой проблемы требовались решительные действия, ибо англичане (Бевин) уже предложили создать Тройственную комиссию, через которую союзники могли бы назначить правительства провинций на отведенных каждому территориях.
Американцы предложение не приняли, ибо как самое экономически успешное государство они могли лучше контролировать иранские ресурсы в едином неделимом Иране, чем при разделенных «сферах влияния». Советское руководство также не пожелало участвовать в Тройственной комиссии, исходя из желания завоевать тем самым в Иране популярность. На наш взгляд, это еще раз подтверждает выводы тех специалистов, которые считают, что СССР в данном случае предпочитал действовать в Иране не экспансионистскими методами, а основываясь на принципе «равных возможностей», впервые, наверное, в своей внешнеполитической практике.
Руководители Ирана понимали, что советская политика может измениться, если Тегеран не вступит в прямые переговоры с СССР, и предприняли ряд шагов для исключения возможности расчленения Ирана Тройственной комиссией. В январе 1946 г. премьер-министром Ирана стал весьма хитрый Кавам-эс-Салтане, немедленно объявивший о намерении начать переговоры с СССР. 18 февраля он посетил Москву и убедил Сталина, что СССР гораздо успешнее может добиться своей цели, поддерживая хорошие отношения с иранским правительством, чем сохраняя свои войска на северо-западе Ирана. 4 апреля СССР и Иран завершили переговоры. Было условлено, что Красная Армия будет выведена в
течение шести недель, начиная с 24 марта 1946 г., что будет утверждена совместная советско-иранская нефтяная компания на весьма выгодных для Ирана условиях и что азербайджанская революция будет трактоваться как внутреннее дело Ирана. Причем Сталин прямо высказал свое предложение о возможной военной поддержке усилий премьера в установлении новой власти в Иране [17]. Однако Кавам-эс-Салтане отказался, мотивировав это большой вероятностью его смещения, если советские войска не будут выведены из Ирана.
Кризисная ситуация для Ирана разрядилась. На деле Кавам-эс-Салтане затягивал утверждение соглашений в нижней палате (меджлисе), одновременно ведя двойную игру с «опекаемой» Советским Союзом партией Туде (Народной партией Ирана). Включив некоторых членов партии в свой кабинет министров, чтобы успокоить СССР, он затем приветствовал (чтобы не сказать больше) восстание могущественных племен на юге страны, требовавших отставки с руководящих постов членов партии Туде [18].
Во многом перехитрив советское руководство и став свидетелем вывода иностранных войск, иранский премьер-министр перешел к политике установления сотрудничества с США, от которых он надеялся получить финансовую и военную помощь.
Объединенный комитет начальников штабов США, в первые послевоенные годы еще игравший большую роль в формировании внешней политики, настоятельно рекомендовал обратить внимание на просьбу иранского премьера [19]. Совет объединенного комитета начальников штабов был принят, и США, долгие годы отделывавшиеся неопределенными ссылками на Атлантическую хартию, наконец, согласились предоставить Ирану существенную военную помощь (18.10.1946). Во многом это решение определялось еще и тем, что в госдепартаменте в тот момент было весьма популярно такое мнение: «если русские получат Иран, то они могут продолжить и далее, на другой территории...» [20].
В конце 1946 г. восстание на севере Ирана было подавлено, а США постепенно стали переводить под свой контроль иранское народное хозяйство.
Итак, к завершению «иранского нефтяного кризиса», концу 1946 — началу 1947 гг., ситуация оказалась следующей: СССР потерял все шансы занять лидирующее положение в Иране, так же как и Англия. Единственным победителем в «иранском кризисе» оказались почти в нем активно не участвовавшие США, которые серьезно усилили свое присутствие в регионе.
Несмотря на то, что после окончания активной фазы кризиса коренного изменения параметров взаимодействия между союзниками не произошло, значение его, несомненно, велико. Во-первых, была выявлена глубина противоречий между СССР и Западом. Во-вторых, он стал первым эпизодом, в котором Сталин решил открыто нарушить Ялтинские соглашения и пойти на изменение геополитического статуса региона, а в-третьих, противостояние вышло за рамки европейского континента. Сталин окончательно убедился в том, что Западу доверять нельзя, ибо в обмен на его фактическую капитуляцию меджлис под давлением Запада отказался ратифицировать советско-иранское соглашение о совместном использовании нефтяных месторождений. А Запад, «подогретый» Фултонской речью Черчилля и другими антисоветскими выступлениями, получил «подтверждение» экспансионистским «замашкам» Советского Союза, а также сделал вывод о том, что Сталина можно сдерживать и блефом, причем даже непосредственно в пограничных с СССР регионах. Путь к доктрине Трумэна был открыт.
1. М. Реза Годс. Иран в ХХ веке. Политическая история. М., 1994. С. 179.
2. Там же.
3. Там же. С.181
4. Подробнее об истории попыток советского проникновения в Иран см.: Егорова Н.И. «Иранский кризис» 1945-1946 гг. по рассекреченным архивным документам // Новая и новейшая история. № 3. 1994. С.24-42; Natalia I. Egorova. The Iran Crisis of 1945-1946: A View from the Russian Archives, Cold War. International History Project. Working Paper No 15, Washington, 1996. 25 р.
5. Впоследствии Гарри Трумэн заявлял: «Потеря контроля над иранскими нефтяными ресурсами могла стать серьезным ударом для экономики Запада». См.: Kolko J. and Kolko G. The Limits of Power. The World and United States Foreign Policy, 1945-1954. NY., 1972. P.236.
6. Егорова Н.И. Истоки советско-американского соперничества в Иране и Турции, 1944-1945 гг. // Американский ежегодник — 1997. М., 1997. С.134.
7. Там же. С.135.
8. Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны, 1941 — 1945 гг.: Сб. документов. Т.4. Крымская конференция М., 1984. С.158.
9. Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 012. Оп. 6. П. 79. Д. 115. Л. 1.
10. Там же. Ф. 0431. Оп. 1. П. 8. Д. 50. Л. 16.
11. Там же. Л. 32.
12. Там же. Ф. 0430. Оп. 2. П. 4. Д. 2. Л. 13.
13. Там же. Л. 22.
14. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 558. Оп. 11. Д. 374. Л. 106 (Далее РГАСПИ).
15. Там же. Ф. 558. Оп. 11. Д. 374. Л. 114.
16. Там же. Л. 109.
17. М. Реза Годс. Указ. соч. С. 198.
18. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 128. Д. 90. Л. 127, 128; Кальвокоресси П. Мировая политика после 1945 г.: В 2 т. М., 2000. Т. 1. С. 530.
19. М. Реза Годс. Указ. соч. С. 204.
20. Paterson Th. On Every Front: The Making of the Cold War. Toronto, 1979. P.52.
