CC BY
24
А. А. Плотникова (Москва)
Амбивалентность оценки в традиционной народной культуре (на материале словаря «Славянские древности»)1
На примере разного типа статей словаря «Славянские древности» рассматривается амбивалентность представлений о природе и артефактах в славянской народной традиции, исследуются мнимые противоречия, связанные с оценочной актуализацией разных признаков одного явления, и реальные противоречия, механизм формирования которых обусловлен иными причинами.
Ключевые слова: этнолингвистический словарь, славянские древности, народная аксиология, традиционная духовная культура, снег, факел, цепь, хвост, рог, яйцо, орех, град, след, изобилие, богатство, бедность, счастье, несчастье.
В статье на примерах из различных статей этнолингвистического словаря «Славянские древности»2 будут рассмотрены параметры и критерии традиционной оценки каких-либо явлений окружающей действительности. Исследователями народной духовной культуры замечено, что позитивная или негативная оценка, которая прослеживается в славянских поверьях, запретах и ритуалах, нередко приписывается одному и тому же феномену в разных локальных традициях или даже в рамках одной традиции.
Основываясь на принципах построения словаря «Славянские древности», целесообразно исходить из отдельных концептов (равных заглавным словам словника)3, рассматривая различное их восприятие в народной традиции в том или ином культурном контексте. Например, у балканских славян считается, что факел как ритуальный предмет, зажженный от обрядового костра, служит оберегом от зла и нечисти в опасные календарные периоды, поэтому с ними в различные праздники обходили село, поля и хозяйственные постройки, при этом факелы крутили, вертели и оставляли после обхода в местах, которые хотели защитить. Так, в западной Сербии и восточной Боснии и Герцеговине факелы, называемые лиле, после ритуального обхода на св. Петра и Павла вбивали в огородах, поле, оградах загонов, полагая, что это защищает поля и огороды от кротов, урожай от непогоды, а скот — от болезней4. В Пловдивском крае в Болгарии масленичными факелами размахивали во дворах, на улице, чтобы прогнать «зло» и
увеличить урожай в поле5. И напротив, в Западной Болгарии строго соблюдался запрет оставлять где-либо использованные масленичные факелы, поэтому их сжигали, уничтожали и никогда не вносили в дом из опасения, что вместе с ними принесут в помещение блох6.
Весьма подходящей иллюстрацией амбивалентности толкования тех или иных явлений природы в народной культуре может служить концепт снега. С одной стороны, снег — символ чистоты, белизны, богатства, влаги, влияющей на рост и изобилие растительности; первый выпавший снег связывается с успешным началом магических действий. В различных контекстах соотносится с дождем как одной из своих метеорологических субстанций (ипостасей), а также входит в ассоциативный ряд объектов с семантикой множества в едином целом: мука, песок, искры, звезды, ягоды, пчёлы, деньги и т. д., ср. названия снега: полес. белые мухи. Вместе с тем метель, снежная буря и подобные явления непогоды связывают снег с представлением о соответствующих мифологических персонажах, аналогичных тем, которые крутятся в вихре, ветре.
Обилие снега ассоциируется с богатством, изобилием и плодовитостью, чему способствует символика снега, нередко уподобляемого муке, мучной пыли (ср. рус. диал. бус 'мелкий снег; мучная пыль', бу-сить 'пылить мукою; идти дождю со снегом'). В Родопах говорят, что «снег теплее, чем мука»7. У русских снег, выпадающий 1 (14) октября, на праздник Покров («придет Покров, девка голову покроет»), предзнаменовал много свадеб в селе. О забеременевшей девушке в шутку говорили: «Снежинка попала»8; детям же иногда объявляли, что их нашли в снегу, особенно если ребенок родился зимой (Брестщина, Сумская и Черниговская области). Для роста и успешного развития новорожденного на Витебщине считалось полезным, если по дороге на крещение и обратно шел снег9. Снег (как и дождь), падающий в день венчания, у восточных славян сулит молодым богатство, довольство, счастье, однако на Волыни снег на свадьбе предвещал несчастья новобрачным, поэтому детям запрещали есть подгоревшую пищу со сковороды, угрожая, что в этом случае на их свадьбе пойдет снег10. Иногда снег на свадьбе также служит знаком пьянства жениха или его отца11.
В представлениях об урожае снег связывается с изобилием: в Полесье существуют легенды о том, как необыкновенно большой урожай зерновых появился в том месте, где человек посеял хлеб прямо по снегу или там, где выпавший летом снег не очистили с цветущих посевов. У балканских славян считалось, что насколько высок слой
снега зимой, настолько велик будет урожай летом, при этом особенно «плодоносным» представлялся декабрьский снег: «Дебел сняг, голям (дебел) комат» [Толстый снег, большой (толстый) кусок]12. Снег на праздники — на Крещение или в его канун, Сретение и др. — предвещал хороший урожай зерновых, а также пышную траву на пастбищах; на Рождество и в его канун — фруктов (у словаков и украинцев), на Новый год — картофеля (на Житомирщине) и т. д. На Новый год, если шел снег, то полагали, что куры будут нестись круглый год (украинское Закарпатье)13, а пчелы приносить много меда (Косово)14. На Русском Севере в Чистый понедельник наблюдали за снегом: если кругом было «чисто» от снега, то и в лесу летом не ожидали грибов и ягод, а если пойдет снег, то будут и ягоды, и грибы15. И напротив, именно отсутствие снега на святки иногда рассматривается как знак обильного урожая ягод16. Выпадение же снега на Вербной неделе сулит множество вредных насекомых (Чехия, Полесье), например, комаров при выпадении снега в канун Рождества или Крещения на Гомельщине, а в чешских селах также еще и мор домашней птицы17.
Во всех приведенных контекстах при толковании приведенной мифологемы встречаются якобы неожиданные противоречия — снег воспринимается либо как продуцирующее, либо как губительное начало.
Обращаясь к народным представлениям о животном мире, признакам, относящимся к символике «дикого», «звериного» в противовес домашнему миру человека, рассмотрим концепт «Х вост» (животного). Хвост, как рога, любого животного служит одновременно и символом плодородия, плодовитости, и признаком нечистой силы (соответственно как элемент ряжения на святки, масленицу и т. д.). В девичьих гаданиях хвост (как и рога животного) мог символизировать как богатство, так и бедность в будущем замужестве, что прослеживается в традициях Полесья. Например, на Черниговщине в канун Нового года девушки приходили в хлев и дотрагивались вслепую до коровы: если дотрагивались до рогов или хвоста, считали, что муж будет бедный; если до боков, то — богатый18. В Гомельской области на Крещение трактовали результаты гадания иначе: девушка вечером в хлеву наугад прикасалась к корове — если она дотрагивалась до рогов, считала, что будет жить бедно, если до хребта — со средним достатком, если до хвоста — богато19. Иногда подобные «противоречия» фиксируются не только в пределах одного региона, но и в традиции одного и того же села. Так, в селе Присно (Ветковский район Гомельской области) записано: «На бахату кутту у карман бярем гушчу [кутью], чтобы нихто ни знал, у сарай уходыш, карову мацаиш
[трогаешь]. Глаза закрьш, если роги памацаиш, то будиш багатой, а если хвост — бедный»20. В том же селе также с кутьей в кармане на Крещение (или на Рождество) девушки гадали о том, как будут жить в замужестве: ходили в хлев трогать корову, считалось, что если девушка дотронется до рогов, то будет жить бедно, до спины — средне, до хвоста — богато21.
В рассмотренном случае большую роль играет сама маркированность магического объекта: рога, хвост — это прежде всего символы богатства, ср. мотивы благопожеланий в колядках, связанные именно с символикой хвоста: «Дэ вол хвостом — там жито пластом»22; «А где каза хвастом, там жыта кустом»23. В ряду дополнительных атрибутов концепта важен также признак мохнатости. Например, у русских на святки девушки ходили в баню и, открыв двери, поворачивались туда голым задом, прося стегнуть «куньим хвостом» по голой части: если чудилось прикосновение чего-либо мохнатого, то это предвещало богатое замужество24. С другой стороны, актуализируются насмешливо-уничижительные коннотации, связанные с традиционными представлениями о хвосте как о «задней части» тела животного (ср. бел. диал. хвост 'последний, плохо работающий жнец' и т. п.), чему также способствует ироническое восприятие хвоста как части тела именно животного — ущербной, уродливой для человека, «неправильной», «дикой», ср. народные поверья о людях с маленьким хвостиком, которых считают ведьмами, колдунами и т. п.
В представлениях, связанных с народной демонологией, зооморфные мифологические персонажи, как правило, также являлись хвостатыми: домовик у восточных славян — лысый, сивый кот с длинным хвостом, белка с пушистым хвостом; «тодорцы» в восточной Сербии — полулюди-полукони с длинными хвостами. При этом хвост служил иногда основным орудием их вредоносного воздействия: так, по гуцульским поверьям, крылатая огненная змея якобы захватывает своим хвостом овец из стада, чтобы выесть у них лакомую часть тела25. Вместе с тем, имевшие облик животных демонические персонажи могли описываться как существа без хвоста, например, водяной, по поверьям лужичан, имел вид большого бесхвостого карпа. В последнем случае маркированным оказывается «неправильный» облик рыбы — уродливый по отношению к реальной рыбе.
Если обратиться к словарной статье, описывающей артефакт, то можно отметить сходные «противоречия» в оценочной позиции народных толкований. В рамках статьи «Цепь» рассматриваются очажные цепи — типичный предмет домашней утвари у балканских
славян, сохраняющих кое-где очаг открытого типа. Очажные цепи использовались в народной магии и медицине. У болгар ими окручивали больных детей и заносили до восхода поочередно в три соседских дома. У сербов за очажные цепи держалась знахарка, когда заговаривала больного против «красного ветра» — ветрянки, сыпи (Косово)26; больного с сильным ознобом поили отваром специальной травы около очага, после чего соединяли над его головой очажные цепи (Лесковацкая Морава)27. На Рождество у сербов всем членам семьи предписывалось « погрызть» слегка очажные цепи, чтобы зубы весь год были крепкими и здоровыми, как железо. Но, вместе с тем, у болгар строго следили за тем, чтобы через очажные цепи не перешагнула беременная женщина: в этом случае ребенок бы родился обвитым в пуповину28. Разумеется, в данном случае мнимое противоречие обусловлено тем, что, с одной стороны, в народной традиции эксплицируется материал, из которого цепи сделаны, — железо, обладающее защитной и целительной силой, с другой — ассоциативная связь с палками, прутьями, веревками, которые нельзя перешагивать беременной.
Таким образом, оценочная характеристика в народной культуре зависит от факторов разного типа:
1. Маркированность объекта восприятия в каком-либо аспекте, представляющем возможность соотнесения с другими, изначально отрицательными (либо положительными) для человека явлениями. Объект может восприниматься и со знаком «плюс», и со знаком «минус» в разных традициях (локальных и национальных). Важно лишь то, что его символика или семантика ярко, отчетливо выражена и осознается (или осознавалась) носителями традиции. Необходимо упомянуть, что если таковая осознавалась в прошлом, то в этнографическом настоящем (время записи поверья или гадания) изначальная мотивация может быть утеряна, и тогда «плюс» или «минус» оказываются просто случайными.
2. Абстрактный признак объекта толкования может рассматриваться в применении как к позитивным следствиям, так и к негативным. Наиболее важными для оценочного восприятия рассматриваемого концепта оказываются уже те вторичные объекты, с которыми ассоциируется значимый для концепта признак.
3. Дополнительные (иные) признаки объекта становятся точкой отсчета при формировании того или иного поверья о предмете (явлении) в качестве положительного или негативного для человека.
В первом случае значимый объект народной культуры в одних местных (локальных) традициях может восприниматься двоя-
ко — как с положительной оценкой, так и с отрицательной стороны. Наглядным примером может служить статья «Лазарки», в которой изложены мотивировки одаривания участниц яйцами (или, наоборот, запрета одаривать яйцами, орехами) как защита сельских полей от града29. Это типичный случай своего рода «перевертыша» — действие оценивается либо со знаком «плюс», либо — «минус» в разных локальных традициях Болгарии. Важна лишь содержательная составляющая: величина и форма ореха или яйца, ассоциируемого с возможным градом. Яйцо воспринимается как символ очень крупного града, поэтому нужно одаривать «лазарок» яйцами, чтобы не было града в течение лета, и нельзя одаривать «лазарок» яйцами, чтобы не было града в течение лета. Такие факты, которые можно объяснить лишь маркированностью объекта в народной культуре, встречаются довольно часто в словарных статьях: ср. указанные выше полесские свидетельства о примете, связанной со снегом: отсутствие снега на Новый год сулит обилие ягод; хвост в гаданиях может обозначать и бедность, и богатство в одном и том же селе (если не учитывается дополнительный признак мохнатости данной части тела животного, способствующий формированию положительной оценки).
Второй случай хорошо иллюстрирует и статья «Снег», в которой наиболее значимым оказывается абстрактный признак объекта толкования: множество одного целого (снега) может рассматриваться в применении как к позитивным следствиям — множеству ягод, грибов, яиц, пчел, урожаю зерновых, так и к негативным — множеству вредоносных насекомых: комаров, мошки, повальному мору домашней птицы.
В третьем случае формирования механизмов народной аксиологии действуют всевозможные дополнительные признаки объекта восприятия. Так, очажным цепям как объекту народной культуры свойственны признаки крепости, здоровья, которые присущи железу и предметам из железа, явно прослеживается и символика очага как источника тепла, центра дома и т. д. Поэтому предписывается погрызть очажные цепи, перешагнуть через них и т. п. Противоположный признак — уподобление цепей веревке, палке, пруту и другим предметам, которые могут ассоциироваться с пуповиной ребенка, — источник запретов перешагивать цепи беременной женщине. В запрете вносить в дом ритуальный факел, имеющий в большинстве поверий апотропеическую и продуцирующую функции, прослеживаются дополнительные ассоциативные признаки уподобления блохам мелких искр от факела. Снег, помимо основного
признака, сводимого к семантике изобилия и плодовитости, характеризуется и как непостоянная субстанция, поэтому, например, видеть во сне снег — к стыду30, несмотря на то, что само изобилие снега — это символ богатства, благополучия и т. д. В связи с этим менее релевантным в народной традиции признаком непостоянства тающей субстанции «снег на свадьбе» может быть и к добру, и к несчастьям, а также и к пьянству жениха (отца жениха).
Следует заметить, что более широкий спектр оценок наблюдается при различиях в способах магических действий с каким-либо объектом. При исследовании мифологемы «след» выяснилось, что магические действия со следами людей или домашних животных имеют позитивную или негативную характеристику в зависимости от направленности (вектора) этих действий: например, если при продаже коровы продавец собирает ее следы и бросает такую землю в свой двор, то, разумеется, это рассматривается как вредоносная магия; если же покупатель бросает «следы» коровы в свой хлев или двор, то он магически приобщает животное к своему двору (та же позитивная оценка присутствует при аналогичных действиях со следами во время первого выгона коровы на пастбище). Вместе с тем сам «след» в целом чаще используется во вредоносных действиях (изведение человека, насылание порчи, болезни, смерти при обирании следа, любовные присушки, завивки вокруг следа на урожай и т. п.). Так, на свадьбе в Полесье за молодыми шли след в след, чтобы ведьмы не «обрали» следы молодых. При этом сам акт хождения по чужим следам может быть отмечен позитивным восприятием — как лечебная магия, например, с целью забеременеть, избавиться от бесплодия женщины ступают по следам свиноматки: По свинячих стежэчках пробежы, вроде свиня худко поросят поросить, шоб и она так1,1.
Разумеется, различные магические действия с каким-либо объектом также сопровождаются либо позитивной, либо негативной его оценкой. Так, у южных славян завязывать (пустые) очажные цепи в узел, вешать на них замок в различные зимние праздники означает «закрыть пасть волку», погрызть цепи следует для оздоровления, тогда как раскачивать, особенно намеренно, пустые очажные цепи запрещается, поскольку это может вызвать землетрясение, наводнение, шторм (Черногория, Сербия).
В целом именно частотность позитивных и негативных оценок влияет на восприятие какого-либо концепта в целом: след воспринимается прежде всего как объект вредоносной магии, а те же очажные
цепи, факелы, снег — как предметы (объекты), обладающие продуцирующей и превентивной (защитной), целебной силой, несмотря на некоторые контексты, в которых эти объекты считаются вредоносными.
10
12 13
15
16
ПРИМЕЧАНИЯ
Авторская работа выполнена по проекту «Семантическая реконструкция народной духовной культуры славян» фундаментальной программы ОИФН РАН «Генезис и взаимодействие социальных, культурных и языковых общностей».
Славянские древности. Этнолингвистический словарь. М., 19962008. Т. 1-4.
В статье рассматриваются также концепты, лежащие в основе авторских статей пятого тома словаря, который находится в печати. См.: Плотникова А. А. Этнолингвистическая география Южной Славии. М., 2004. С. 457-459.
Пловдивски край. Етнографски и езикови проучвания. София, 1986. С. 259.
Софийски край. Етнографски и езикови проучвания. София, 1993. С. 256.
Родопи. Традиционна народна духовна и социалнонормативна кул-тура. София, 1994. С. 16.
Дополнение к Опыту областного великорусского словаря. СПб., 1858. С. 249.
Никифоровский Н. Я. Простонародные приметы и поверья, суеверные обряды и обычаи, легендарные сказания о лицах и местах. Витебск, 1897.
Полесский архив, с. Любязь Любешовского р-на Волынской обл., зап. С. А. Бурлуцкой.
Полесский архив, с. Радутино Трубчевского р-на Брянской обл., зап. Г. И. Кабаковой.
Ловешки край. Материална и духовна култура. София, 1999. С. 273. Богатырев П. Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971. С. 224.
14 НеделковиЬ М. Годишаи обича]и у Срба. Београд, 1990. С. 147.
Архангельский архив, с. Тихманьга Каргопольского р-на Архангельской обл., зап. М. Е. Шульгиной.
Полесский архив, с. Замошье Лельчицкого р-на Гомельской обл., зап. Ж. В. Кугановой. 17 ШиёА. СеБка уеБшсе. РгаИа, 1919. 8. 109.
2
3
4
5
6
7
8
9
11
18
Полесский архив, с. Великая Весь Репкинского р-на Черниговской обл., зап. Е. Э. Будовской.
Полесский архив, с. Грабовка Гомельского р-на Гомельской обл., зап. Л. Н. Виноградовой.
Полесский архив, с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., зап. А. О. Толстихиной.
Полесский архив, с. Присно Ветковского р-на Гомельской обл., зап. Е. Б. Владимировой.
Полесский архив, с. Боровое Рокитновского р-на Ровенской обл., зап. О. А. Золотаревой.
Полесский архив, с. Золотуха Калинковичского р-на Гомельской обл., зап. А. О. Толстихиной.
24 Moszynski ^ Кикига ludowa Slowian. Warszawa, 1967. Т. 2. Кикига аис^а. Сz. 1. S. 377.
25 Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 313.
26 Vukanovic Т. Srbi па ^оуи. Угаще, 1986. Т. 2. S. 482. Ъор^евик Д. Живот и обича)и народни у Лесковачщ Морави // Српски етнографски зборник. Београд, 1958. Ка. 70. С. 220. Българска митология. София, 1994. С. 59.
Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т. 3. С. 78. Полесский архив, с. Щедрогор Ратновского р-на Волынской обл., зап. А. А. Архипова.
Полесский архив, с. Замошье Лельчицкого р-на Гомельской обл., зап. В. И. Харитоновой.
19
20
21
22
23
27
28
29
30
31
Plotnikova A. A.
Ambivalence of Evaluation in Traditional Folk Culture (on the Base of the Materials of the "Slavic Antiquities" Thesaurus)
On the example of various types of articles of the thesaurus "Slavic Antiquities", the author analyses the ambivalence of ideas about nature and artifacts on Slavic folk tradition; she studies imaginary contradictions connected to the valuation actualization of various signs of one phenomenon and real contradictions, the mechanisms of shaping of which are provided with other reasons. Key words: ethnic linguistic dictionary, Slavic antiquities, folk axiol-ogy, traditional spiritual culture, snow, torch, chain, tail, horn, egg, nut, hail, trace, abundance, riches, poverty, happiness, unhappiness.
