CC BY
44
учебного заведения, которая, несомненно, в ближайшем будущем будет развиваться и на которую мы обратим большое внимание. Должны обращать большое внимание.
Я вам рассказал об этом, потому что всем вам, молодым учёным, в ближайшее время предстоит покинуть физтех и в том или ином виде заниматься в научно-исследовательских институтах. Если вы хотите продолжать расти как учёные, не стареть и развивать свои знания, вам необходимо не терять контакта со следующим подрастающим поколением, учить это подрастающее поколение и учиться у него, развивать свои знания. Если вы оторвётесь от обучения молодёжи, вы сразу начнете стареть и сразу начнете отставать от науки.
Вот этот маленький завет я вам хочу передать от себя, так как считаю его очень важным.
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2012, Том 21, Экспресс-выпуск 764: 1300-1304
Александр Николаевич Формозов -руководитель зимней студенческой практики
И. А. Шилов, С. А. Шилова
Второе издание. Первая публикация в 1999*
На протяжении многих веков в научных, философских и художественных трактатах широко обсуждается роль Учителя в формировании мировоззрения и жизненного пути его учеников. Не повторяя известных истин, мы хотели бы лишь на одном примере показать справедливость этих высказываний по отношению к нам и нашему учителю — Александру Николаевичу Формозову, под руководством которого нам посчастливилось защитить сначала дипломные работы, а потом кандидатские диссертации.
Послевоенные 1947-1948 годы. Мы — студенты младших курсов биологического факультета Московского университета. Мы ещё учимся в старом здании в Зоомузее на улице Герцена. Предстоит выбор кафедры. По факультету бродит новое и загадочное слово «экология». Мы очень, очень хотим изучать жизнь животных в их естественной среде, но ещё ничего не знаем об этом. И вот наконец экскурсия. Выезд за город, в лес, изучать животных. Наш экскурсовод мало сведущ в педаго-
* Шилов И. А., Шилова С. А. 1999. А.Н.Формозов — руководитель зимней студенческой практики //Бюл. МОИП. Отд. биол. 104, 5: 34-35.
гических проблемах. Мы бежим по глубокому снегу, важно не отстать, а то подумают, что ты — плохой полевик. Вон на ёлке (где-то в кронах, не видно) — королёк. Вот — помёт зайца. Здесь — норка полёвки. Всё. Чем же мы будем заниматься всю жизнь? Может быть, выбрать экспериментальную кафедру?
И вдруг узнаём: в январе, во время студенческих каникул, профессор Формозов организует зимнюю студенческую практику в Звенигороде, на биостанции. И мы едем в Звенигород. Небольшая группа. Кроме нас - Паша Пантелеев, Лена Нарская, Вадик Смирин, Клим Сулимов, в то время ещё школьник Юра Смирин и другие ребята. Мы ночуем на Верхней Даче в небольшой плохо натопленной комнатушке старой избы (там теперь контора биостанции). О спальных мешках мы тогда только читали в рассказах о героических полярниках.
Утро, Александр Николаевич ведёт нас через Пять Углов к Милеев-скому оврагу. Он начинает экскурсию с объяснения термина «экология». Мы узнаем о Геккеле и его «Всеобщей морфологии» и о науке об отношениях организмов с окружающей их средой. К счастью, тогда ещё никто не знал, что через пятьдесят лет экологией будет называться загрязнение улиц выхлопными газами, а экосистемой - коробочка, встроенная в обувной шкаф для уничтожения запаха...
Итак, если экология — это наука о взаимосвязи организмов с окружающей средой, в первую очередь мы должны выявить эти внешние природные показатели. Снежный покров. Мы проводим замеры снега, определяем наличие наста и кухты на деревьях в каждом типе леса, урожай семян хвойных пород (Александр Николаевич учит нас определять обилие шишек сосны и ели по балльной оценке), температурный режим в воздухе и под снегом. Мы ведём регулярные отсчёты температуры на разной высоте и под снегом в различных типах леса. А далее, по мере перехода из одного участка в другой, мы знакомимся с тем, каким образом внешние природные факторы повлияли на жизнь птиц и млекопитающих. Так, в этом году падает мягкий обильный снег и на деревьях большая кухта. Из-за этого зайцы держатся в осинниках, где кухта ломает молодые ветки осины — их важнейший корм. И действительно, возле Милеевского оврага в осиновом лесу мы находим массу поломанных деревьев, сплошные заячьи погрызы, помёт, следы. Теперь эти «следы жизнедеятельности» выглядят совсем иначе, мы понимаем глубокую взаимосвязь природных явлений.
Мы измеряем температуру воздуха на снегу и в подстилке, находим многочисленные ходы мышей и полёвок, минирующих снег, их свежие погрызы на земле под снегом, и Александр Николаевич рассказывает нам о защитных свойствах снежного покрова и его значении в жизни мелких млекопитающих. В первый сезон мы почти не находим следов грызунов и землероек на поверхности: высокий снежный
покров создаёт зверькам прекрасные условия зимовки. А на следующий год при низком снежном покрове наш маршрут постоянно пересекают перебежки лесных мышей, землероек, рыжих и серых полёвок. Условия зимы крайне неблагоприятны для мелких млекопитающих, к весне их численность должна резко сократиться. На этом примере мы знакомимся с общей проблемой колебаний численности животных и значением экзогенных факторов в этом процессе.
Мы наблюдаем интереснейшие факты пищевого поведения животных в зависимости от внешних условий. Так, в год плохого урожая ели мы находим на снегу массу свежих беличьих следов: зверьки питаются в основном «кислой» (прошлогодней) шишкой, выкапывая её из-под снега. А на ветвях осины или рябины постоянно встречаются сухие грибы, наколотые белками. Александр Николаевич объясняет нам, что инстинкт запасания проявляется у белок в основном в годы неурожая хвойных деревьев как адаптация к неблагоприятным кормовым условиям. Ещё более интересны наблюдения за смешанными стайками гаичек и хохлатых синиц, которые постоянно встречались нам в морозные дни на снегу возле «кузниц» большого пёстрого дятла или в местах кормёжек белок и клестов. Александр Николаевич рассказывает, что они подбирают оставшиеся семена хвойных деревьев, чтобы поддержать энергетический баланс при резком падении температуры воздуха, и демонстрирует сложность трофических связей в лесных сообществах птиц и млекопитающих.
Таким образом, день за днём мы учимся на основании отдельных частных наблюдений составлять представление об общих закономерностях экологических процессов. Без сомнения, эти два сезона формо-зовской практики во многом определили научную стратегию группы его учеников, которым посчастливилось на ней побывать. Мы всю жизнь пытаемся сохранить формозовский подход к интерпретации отдельных наблюдений в природе, работая со многими видами животных в разнообразных ландшафтах.
Хочется подчеркнуть, что, помимо получения общих биологических сведений, мы полностью ощутили великий дар А.Н.Формозова — следопыта, обладающего уникальной способностью видеть отдельные особенности жизни животных, которые скрыты от других наблюдателей. Так, на Дятловой Тропе, недалеко от Столовой дороги, мы вдруг находим широкие свежие траншеи в снегу. Александр Николаевич объясняет, что таким путём белка пыталась спрятаться от пернатого хищника. Очень редкое наблюдение! Спастись белке не удалось: через десяток метров чёткие беличьи следы на снегу внезапно обрываются. Снег разбросан, видны отпечатки крыльев и крохотные капельки крови. Хорошо заметны длинные волоски от беличьего хвоста. Формозов без колебаний определяёт вид хищника. Это ястреб-тетеревятник.
Он часто охотится на белок и, перед тем как начать есть добычу, обычно выщипывает шкурку и мех на хвосте.
В пойме Москвы-реки стайка больших синиц и гаичек на наших глазах разламывает и дробит стебли дудника, торчащие над снегом. Оказывается, таким образом они добывают зимующих насекомых, которые в массе скапливаются здесь с осени. Мы уже научились различать следы лесных мышей, серых и рыжих полёвок, малых и обыкновенных бурозубок. Мы знаем, например, что лесная мышь спокойно передвигается под укрытием кустов, а на открытых полянках, спасаясь от хищников, скачет большими прыжками, проваливаясь в снег. Оказывается, можно легко узнать, была ли успешной охота ласки. Зверёк, поймавший мышь или полёвку, уносит её в укрытие и тогда передвигается короткими прыжками, останавливается под тяжестью добычи и глубоко проваливается в снег. Вряд ли кто-нибудь на свете, кроме Александра Николаевича, знает такие тонкости.
Формозовская зимняя практика продолжалась всего два года. А потом мы, уже окончив университет, проводим такие зимние выезды в Звенигород со студентами младших курсов. Плохо, конечно, мы ведём эти экскурсии, нет формозовского педагогического опыта, знаний, уникального взгляда на природные явления. Но мы пытаемся сохранить его подход, демонстрацию различных особенностей жизни животных в зависимости от условий среды.
Потом мы все, участники этих восхитительных дней, становимся взрослыми, рабочие интересы переключаются на другие объекты, и увлечённость путешествиями по экзотическим ландшафтам постепенно вытесняет из памяти впечатления о первых, пожалуй, самых радостных моментах знакомства с работой зоолога в природе.
Позднее у кафедры зоологии позвоночных появляется возможность проводить зональную практику в разнообразных ландшафтах, что, без сомнения, приносит огромную пользу студентам, которые уже в юности могут познакомиться с методами полевых зоологических исследований от лесной зоны до степей и пустынь.
Однако всё-таки очень жаль, что формозовская программа подготовки экологического мышления на примере зимних полевых экскурсий сейчас не реализуется. Для проведения таких выездов не требуется серьёзных материальных затрат или большого количества времени. Несмотря на природные, социальные и экономические бедствия, все эти пятьдесят лет живёт и успешно работает Звенигородская биологическая станция — центр полевой подготовки студентов-биологов. Кстати, здесь же зимой по формозовской программе успешно работает со школьниками Н. А. Формозов.
В заключение, как всякое старшее поколение, мы, очевидно, должны высказать скепсис по поводу современной ситуации в зоологии,
повальной компьютеризации и пожалеть о том, что утомительные многодневные экскурсии энтузиастов по пескам или болотам уже не могут служить основной базой для выявления общих биологических закономерностей. Конечно, нет! Можно только радоваться, что современные методы сбора и компьютерного анализа зоологических данных позволили вскрыть важнейшие механизмы развития ведущих компонентов биоты. Но мы уверены, что любые наблюдения за жизнью животных в их естественной среде обитания всегда будут служить ценнейшим материалом для понимания общих тенденций развития экологических систем.
С этой точки зрения ещё более ясна уникальность научного и педагогического вклада А.Н.Формозова в развитие русской и зарубежной экологии.
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2012, Том 21, Экспресс-выпуск 764: 1304-1308
Экология тундряной куропатки Lagopus mutus на Командорских островах
А. В. Андреев
Второе издание. Первая публикация в 1971*
Тундряная куропатка Lagopus mutus населяет всю группу Алеутских островов, куда входят и Командорские острова, и образует там семь подвидов (Peters 1934). Командорский подвид - Lagopus mutus ridgwayi Stejneger 1884 — отличается от материковых популяций более тёмной окраской и несколько меньшими размерами. Относительно этого подвида в литературе имеются лишь краткие сведения (Иоган-зен 1934; Мараков 1962). Почти отсутствуют данные об особенностях поведения разных подвидов тундряной куропатки. Между тем, формы поведения могут служить хорошим дополнительным критерием для установления систематических категорий и филогенетических связей.
Наши наблюдения проведены на острове Медный в июле-августе 1969 года. Площадь острова 186 км2. На острове можно выделить четыре основных типа биотопов: 1) луговой — в нижних частях склонов, в долинах речек и ручьёв; характерен высокий и густой травяной покров; 2) тундры, развитые обычно выше луговых участков, а также на
* Андреев А.В. 1971. Особенности экологии тундряной куропатки (Lagopus mutus) на Командорских островах // Зоол. журн. 50, 8: 1260-1262.
